Вопрос 32. О ПОДАЯНИИ

Далее нам надлежит рассмотреть подаяние, под каковым заглавием наличествует десять пунктов: 1) является ли даяние милостыни актом любви к горнему; 2) о различных видах милостыни; 3) какая милостыня ценнее, духовная или телесная; 4) есть ли у телесной милостыни духовное следствие; 5) должно ли предписывать даяние милостыни; 6) правильно ли подавать телесную милостыню только от избытков; 7) правильно ли подавать телесную милостыню только от праведно обретенных благ; 8) кто может подавать милостыню; 9) кому мы должны подавать милостыню; 10) как нужно подавать милостыню.

С первым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что даяние милостыни не является актом любви к горнему. В самом деле, нельзя осуществить акт любви к горнему без любви к горнему Но даяние милости возможно и без любви к горнему, согласно сказанному [в Писании]: «Если я раздам все имение мое, ...а любви не имею, – нет мне в том никакой пользы» (1Кор. 13, 3). Следовательно, даяние милостыни не является актом любви к горнему.

Возражение 2. Далее, даяние милости причисляется к делам искупления грехов, согласно сказанному [в Писании]: «Искупи грехи твои... милосердием к бедным» (Дан. 4, 24). Но искупление является актом правосудности. Следовательно, даяние милостыни является актом правосудности, а не любви к горнему.

Возражение 3. Далее, приношение жертвы Богу является религиозным актом. Но даяние милостыни есть приношение жертвы Богу, согласно сказанному [в Писании]: «Не забывайте также благотворения и общительности, ибо таковые жертвы благоугодны Богу» (Евр. 13, 16). Следовательно, даяние милостыни является религиозным актом, а не [актом] любви к горнему.

Возражение 4. Кроме того, Философ говорит, что давать ради доброго пользования является актом щедрости³⁷⁶. Но таково в первую очередь даяние милостыни. Следовательно, даяние милостыни не является актом любви к горнему.

Этому противоречит сказанное [в Писании]: «Кто имеет достаток в мире, но, видя брата своего в нужде, затворяет от него сердце свое, – как пребывает в том любовь Божия?» (1Ин. 3, 17).

Отвечаю: внешние действия принадлежат той добродетели, которая связана с побуждением к исполнению этих действий. Но побуждение к даянию милостыни должно возводить к тому, кто в ней нуждается. Поэтому некоторые определяли милостыню как «деяние, посредством которого нечто дается нуждающемуся из сострадания и ради Бога», каковое побуждение, как было показано выше (30, 1), принадлежит милосердию. Отсюда понятно, что даяние милостыни в строгом смысле слова является актом милосердия. На это указывает и ее имя, поскольку как в греческом, так и в латинском языке оно происходит от слова «милость». А так как милосердие, как уже было сказано (30, 2), суть следствие любви к горнему, то из этого следует, что даяние милостыни является актом любви к горнему через посредство милосердия.

Ответ на возражение 1. Акт добродетели можно понимать двояко. Во-первых, материально, в каковом смысле актом правосудности является поступать правосудно, и такой акт добродетели может иметь место без [самой] добродетели. В самом деле, многие, не обладая навыком к правосудности, поступают правосудно, будучи ведомы естественным светом разума, страхом или надеждой на выгоду Во-вторых, мы можем говорить о том, что является актом правосудности, формально, и в этом смысле актом правосудности является поступать правосудно так, как это делает правосудный, то есть с готовностью и удовольствием, и такой акт добродетели не может иметь места без добродетели.

Таким образом, даяние милости материально может происходить и без любви к горнему, а вот даяние милостыни формально, то есть ради Бога, с удовольствием, готовностью и вообще так, как должно, без любви к горнему невозможно.

Ответ на возражение 2. Ничто не препятствует тому, чтобы надлежаще выявляемый акт одной добродетели был подчинен другой добродетели как распоряжающейся им и определяющей его к цели этой другой добродетели. И именно в этом смысле даяние милости числится среди дел искупления, а именно постольку, поскольку сострадание бедствующему определено к искуплению греха. А в той мере, в какой оно определено к умилостивлению Бога, оно имеет признак жертвы и в этом смысле подчинено религии.

Из сказанного очевиден ответ на возражение 3.

Ответ на возражение 4. Даяние милостыни приличествует щедрости постольку, поскольку щедрость устраняет препятствие к этому акту, которое могло бы возникнуть вследствие чрезмерной любви к богатству, из-за которой к деньгам прилепляются более чем должно.

Со вторым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что различные виды подаяния перечислены неправильно. В самом деле, всего насчитывают семь телесных подаяний, а именно: накормить алчущего, напоить жаждущего, одеть нагого, приютить странника, навестить болящего, выкупить плененного, похоронить умершего, и все это выражено в следующем стихе: «Посетить, утолить, накормить, одеть, приютить, искупить, схоронить».

Кроме того, насчитывают ещё семь духовных милостынь, а именно: научить невежественного, наставить колеблющегося, утешить печалящегося, осудить согрешающего, простить обижающего, снести беспокоящего и докучающего и молиться обо всех, и все вместе они содержатся в следующем стихе: «Наставлять, порицать, утешать, прощать, долготерпеть и молиться», причем «наставлять» здесь включает в себя как наставление, так и научение.

Но, похоже, приведенные подаяния перечислены неправильно. В самом деле, целью подаяния является оказание помощи ближнему Но умершему нет никакой пользы от захоронения, в противном случае слова Господа, сказавшего: «Не бойтесь убивающих тело и потом не могущих ничего более сделать» (Лк. 12, 4), не соответствовали бы истине. Это объясняет, почему Господь, перечисляя дела милосердия, не упомянул о захоронении умерших (Мф. 25, 35, 36). Следовательно, приведенные подаяния представляются перечисленными неправильно.

Возражение 2. Далее, как уже было сказано (1), целью даяния милостыни является удовлетворение нужды ближнего. Но существует немало нужд человеческой жизни помимо вышеуказанных; например, слепой нуждается в поводыре, хромой – в том, на кого можно опереться, бедный – в богатстве. Следовательно, приведенные подаяния перечислены неправильно.

Возражение 3. Далее, даяние милостыни является актом любви к горнему. Но грешника порицают, пожалуй, из строгости, а не из любви. Следовательно, порицание неправильно причислять к духовным подаяниям.

Возражение 4. Кроме того, намерением дающего милостыню является восполнение несовершенства. Но всякий несовершенен в смысле ведения того или иного. Следовательно, очевидно, что каждый должен научать каждого тому что один знает, а другой – нет.

Этому противоречат следующие слова Григория: «Да остережется разумеющий утаивать свои познания; да не оскудеет милосердная щедрость богатого; да озаботится умелый тем, чтобы поделиться своими умениями и навыками с ближним; да убоится тот, кто имеет возможность общаться с богатыми, отказывать бедным в защите в суде, ибо иначе вы пренебрежете полученным вами даром, известным как талант»³⁷⁷. Следовательно, в отношении того, в чем человек может испытывать избыток или недостаток, вышеупомянутые подаяния перечислены правильно.

Отвечаю: вышеупомянутое различение подаяний надлежащим образом соответствует различию потребностей ближнего, некоторые из которых затрагивают душу и удовлетворяются духовными подаяниями, в то время как другие затрагивают тело и удовлетворяются телесными подаяниями.

В самом деле, телесные нужды возникают или в течение нынешней жизни, или же по ее завершении. Если это происходит во время нынешней жизни, то является или общей потребностью в том, что необходимо всем, или же особой потребностью, имеющей место вследствие некоторых обстоятельств. В первом случае потребность может быть внутренней или внешней. Внутренняя потребность бывает двоякой: первая из них, а именно голод, удовлетворяется твердой пищей, и в отношении нее предписывается «накормить алчущего», в то время как другая, а именно жажда, удовлетворяется жидкой пищей, и в отношении нее предписывается «напоить жаждущего». Общая [для всех] потребность во внешней помощи [также] бывает двоякой: первая из них связана с одеждой, и в отношении нее предписывается «одеть нагого», в то время как другая – с кровом, и в отношении нее предписывается «приютить странника». Если же речь идет об особой потребности, то она возникает либо вследствие внутренней причины, как это имеет место в случае болезни, и в отношении нее предписывается «навестить болящего», либо вследствие внешней причины, и в отношении нее предписывается «выкупить плененного». По завершении [человеком] этой жизни нам поручено «похоронить умершего».

И точно так же духовные нужды удовлетворяются духовными актами двояко: во-первых, путем обращения за помощью к Богу, и в этом отношении нам предписана «молитва», посредством которой один человек молится о других; во-вторых, путем предоставления человеческой помощи, и это может происходить трояко. Во-первых, оказанием помощи по восполнению недостаточности со стороны ума, причем если эта недостаточность обнаруживается в созерцательном уме, то она восполняется «научением», а если в уме практическом, то – «наставлением». Во-вторых, может иметься недостаточность со стороны желающей способности, которая обусловливается, в первую очередь, печалью, и она исцеляется «утешением». В-третьих, недостаточность может возникнуть вследствие неупорядоченного акта, и она является субъектом троякого рассмотрения. Во-первых, в отношении грешника, поскольку грех проистекает из неупорядоченной воли, и в таком случае исцеление носит форму «порицания». Во-вторых, в отношении того, против кого совершен грех, причем если грех совершен против нас самих, то исцелением является «прощение», в то время как если он совершен против Бога или ближнего, то, как говорит Иероним, прощать его мы не властны³⁷⁸. В-третьих, в отношении следствия неупорядоченного акта, по причине которого грешник даже помимо своей воли раздражает тех, кто живет с ним рядом, и тогда в качестве [исцеляющего] средства используется «долготерпение», особенно в отношении тех, кто грешит по слабости, согласно сказанному [в Писании]: «Мы, сильные, должны сносить немощи бессильных» (Рим. 15, 1). При этом нам надлежит не только сносить их обусловливающие неприятные нам неправедные действия немощи, но также и разделять с ними их бремя, согласно сказанному [в Писании]: «Носите бремена друг друга» (Гал. 6, 2).

Ответ на возражение 1. От похорон умершему нет никакой пользы в том смысле, что его тело после смерти уже не способно к какому-либо восприятию. Именно это и имеет в виду Господь, когда говорит, что убивающие тело «потом не могут ничего более сделать». По той же причине Он, перечисляя дела милосердия, не упоминает о захоронении умерших, но приводит только те, которые представляются наиболее очевидными. Тем не менее умершего касается то, что делается с его телом, – как потому, что [благодаря этому] он сможет жить в памяти человека, уважение которого он заслужил, чего он лишится в случае отсутствия похорон, так и потому, что, памятуя о внимательном отношении человека к своему телу при жизни, добрые люди должны так же отнестись к нему и после его смерти. Поэтому, как пишет Августин, некоторых, например Товию, хвалят за захоронение умершего (Тов. 12, 13), а ещё хвалят тех, кто похоронил Господа.

Ответ на возражение 2. Все остальные потребности сводятся к перечисленным. В самом деле, слепота и хромота являются видами болезни, и потому вести слепого или поддерживать хромого есть не что иное, как посещать болящего. И точно так же: помочь человеку терпящему бедствие по какой-либо внешней причине, есть не что иное, как выкупить плененного. Богатство же, посредством которого мы помогаем бедному, потребно всего лишь для удовлетворения вышеприведенных нужд, и потому не было никакой причины для отдельного упоминания об этой частной нужде.

Ответ на возражение 3. Порицание грешника со стороны осуществления акта порицания, действительно, указывает на строгость правосудности, но со стороны намерения порицающего, желающего избавить человека от зла греха, оно является актом заботы и милосердия, согласно сказанному [в Писании]: «Искренни укоризны от любящего – и лживы поцелуи ненавидящего» (Прит. 27, 6).

Ответ на возражение 4. Неведенье является несовершенством не всегда, но только тогда, когда оно суть неведенье того, что необходимо знать, и восполнение этого несовершенства посредством научения является видом подаяния. Однако при его исполнении, как и при исполнении других дел добродетели, мы должны учитывать обстоятельства людей, места и времени.

С третьим [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что телесная милостыня является более ценной, чем духовная. В самом деле, даяние милостыни тому, кому недостает больше, более достойно похвалы, поскольку это есть вспомоществование нуждающемуся. Но тело, которому помогают телесной милостыней, по природе нуждается больше, чем дух, которому помогают духовной милостыней. Следовательно, телесная милостыня является более ценной.

Возражение 2. Далее, милостыня менее достойна похвалы и заслуги, если за добро воздается [добром], в связи с чем Господь говорит: «Когда делаешь обед или ужин, не зови... соседей богатых, чтобы и они тебя когда не позвали» (Лк. 14, 12). Но у духовных подаяний всегда есть воздаяния; так, тот, кто молится о другом, получает пользу и для себя, согласно сказанному [в Писании]: «Молитва моя возвращалась в недро мое» (Пс. 34, 13), и тот, кто научает другого, сам подвигается в познании, чего нельзя сказать о телесных подаяниях. Следовательно, телесные подаяния более ценны, чем духовные подаяния.

Возражение 3. Далее, милостыня предписывается в тех случаях, когда нуждающийся находит в ней успокоение, в связи с чем читаем [в Писании]: «Не благословляли ли меня чресла его» (Иов. 31, 20); и апостол пишет Филимону: «Тобою, брат, успокоены сердца святых» (Филим. 1, 7). Но для нуждающегося телесная милостыня подчас желанна больше, чем милостыня духовная. Следовательно, телесные подаяния более ценны, чем духовные подаяния.

Этому противоречит следующее: Августин, комментируя слова [Писания]: «Просящему у тебя – дай» (Мф. 5, 42), говорит: «Должно давать так, чтобы не причинить вред ни себе, ни другому но если другому отказывается в его просьбе, то при этом нельзя упускать из виду требование правосудности и отсылать его ни с чем. В самом деле, просьбы подчас бывают неправедными, и в таких случаях, осудив просящего, нужно дать ему то, что лучше, а не то, что он просит»³⁷⁹. Но осуждение [или порицание] – это духовная милостыня. Следовательно, духовные подаяния предпочтительнее подаяний телесных.

Отвечаю: существует два способа сопоставления этих подаяний. Во-первых, [их можно сравнивать] просто; в указанном отношении первенствуют духовные подаяния, и так это по следующим трем причинам. Во-первых, потому что приношение является более превосходным уже постольку, поскольку оно является духовным даром, который превосходнее дара телесного, согласно сказанному [в Писании]: «Я преподал вам доброе учение; не оставляйте заповеди моей» (Прит. 4, 2). Во-вторых, в связи с объектом оказания помощи, поскольку дух превосходнее тела, по каковой причине подобно тому, как человеку в заботе о себе надлежит более заботиться о душе, чем о теле, точно так же ему надлежит проявлять и заботу о ближнем, которого он должен любить как самого себя. В-третьих, в связи с теми актами, посредством которых мы помогаем ближнему, поскольку духовные акты превосходнее телесных, которые являются некоторым образом рабскими.

Во-вторых, их можно сравнивать в отношении того или иного частного случая, и тогда подчас телесная милостыня бывает предпочтительней милостыни духовной; например, голодный нуждается скорее в пище, чем в обучении, а «для того, кто нуждается в необходимом», как замечает Философ, «деньги предпочтительнее философии»³⁸⁰, хотя последняя сама по себе лучше.

Ответ на возражение 1. При прочих равных условиях лучше давать тому, кто больше нуждается, но если тот, кто нуждается меньше, сам по себе является лучшим и желает лучшего, то лучше дать [именно] ему, и как раз о таком случае идет речь [в рассматриваемом возражении].

Ответ на возражение 2. Воздаяние, если оно не входит в намерение, не умаляет заслуги и похвалы, что подобно тому, как и человеческая слава, если она не входит в намерение, не умаляет добродетели. Так, Саллюстий говорит о Катоне, что «менее всех ища славы, он был славнее всех», и аналогичным образом обстоит дело с духовными подаяниями. При этом намерение обретения духовных благ не умаляет заслуги, чего нельзя сказать о намерении обретения благ телесных.

Ответ на возражение 3. Заслуга подателя зависит от того, в чем воля получающего успокаивается разумно, и не оттого, в чем она успокаивается в своей неупорядоченности.

С четвертым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что телесное подаяние не имеет духовного следствия. В самом деле, никакое следствие не может быть превосходнее своей причины. Но духовные блага превосходнее благ телесных. Отсюда понятно, что телесное подаяние не имеет духовного следствия.

Возражение 2. Далее, грех симонии заключается в предоставлении телесного за духовное, и его нужно избегать во что бы то ни стало. Отсюда понятно, что не должно подавать милостыню ради получения духовного следствия.

Возражение 3. Далее, при возрастании причины возрастает и следствие. Таким образом, если бы телесное подаяние обусловливало духовное следствие, то чем большей была бы милостыня, тем большей была бы и духовная польза, что противоречит тому, что мы читаем о вдове, положившей в сокровищницу две лепты, о которой Господь говорит, что она «больше всех положила» (Лк. 21, 3). Отсюда понятно, что телесное подаяние не имеет никакого духовного следствия.

Этому противоречит сказанное [в Писании]: «Милостыня человека... сохранит благодать человека, как зеницу ока»³⁸¹ (Сир. 17, 18).

Отвечаю: телесные подаяния можно рассматривать трояко. Во-первых, со стороны их субстанции, и в этом отношении у них есть только телесное следствие, поскольку они удовлетворяют телесные нужды ближнего. Во-вторых, их можно рассматривать со стороны их причины, а именно постольку, поскольку человек подает телесную милостыню из любви к Богу и ближнему, и в этом отношении они приносят духовный плод, согласно сказанному [в Писании]: «Трать серебро для брата... располагай сокровищем твоим по заповедям Всевышнего – и оно принесет тебе больше пользы, чем золото» (Сир. 29, 13, 14). В-третьих, [их можно рассматривать] со стороны следствия, и в этом отношении они тоже имеют духовный плод, поскольку ближний, которому вспомоществуют посредством телесной милостыни, подвигается к тому, чтобы молиться за своего благодетеля, в связи с чем вышеприведенный текст продолжается [словами]: «Заключи милостыню в сердце бедного – и она избавит тебя от всякого зла»³⁸² (Сир. 29, 15).

Ответ на возражение 1. Этот аргумент рассматривает телесные подаяния со стороны их субстанции.

Ответ на возражение 2. Подающий милостыню не стремится приобрести духовную вещь за вещь телесную, поскольку знает, что духовные вещи бесконечно превосходнее телесных вещей, а желает заслужить духовный плод посредством любви к горнему.

Ответ на возражение 3. Вдова, давшая меньше количественно, дала больше пропорционально, тем самым явив больший пыл своей любви к горнему, в которой телесное подаяние черпает свою духовную силу.

С пятым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что подаяние не является предметом предписания. В самом деле, совет не есть то же, что и предписание. Но подаяние является предметом совета, согласно сказанному [в Писании]: «Да будет совет мой благоугоден царю – искупи грехи твои милостынею»³⁸³ (Дан. 4, 24). Следовательно, подаяние не является предметом предписания.

Возражение 2. Далее, любой вправе распоряжаться и сохранять свою собственность. Однако, сохраняя ее, он не будет подавать милостыню. Таким образом, человек вправе не подавать милостыню и, следовательно, подаяние не является предметом предписания.

Возражение 3. Далее, все, что является предметом предписания, обязывает [к деянию] в какое-то время, недеяние же нарушителя в это время вменяется ему как смертный грех, поскольку утвердительные предписания являются обязательными в течение некоторого установленного времени. Следовательно, если бы подаяние было предметом предписания, то можно было бы установить тот период времени, в течение которого отказ человека от подаяния вменялся бы ему как смертный грех. Но трудно представить, как такое возможно, поскольку это бы означало, что человеческую нужду всегда можно удовлетворить как-то иначе, а также что мы всегда в назначенное время можем подать то, что необходимо нам самим. Следовательно, похоже на то, что подаяние не является предметом предписания.

Возражение 4. Кроме того, любую заповедь можно свести к предписаниям Десятисловия. Но в этих предписаниях ничего не сказано о подаянии. Следовательно, подаяние не является предметом предписания.

Этому противоречит следующее: никто не наказывается вечным наказанием за неделание того, что не является предметом предписания. Но некоторые из тех, которые не пожелали подать милостыню, будут наказаны за это вечным наказанием, как явствует из сказанного [в Писании] (Мф. 25, 41 – 43). Следовательно, подаяние является предметом предписания.

Отвечаю: поскольку любовь к ближнему – это предмет предписания, то и все то, что является необходимым условием любви к ближнему, тоже является предметом предписания. Но любовь к ближнему требует от нас не только благоволения, но и благодеяния ближнему, согласно сказанному [в Писании]: «Станем любить не словом или языком, но делом и истиною» (1Ин. 3, 18). А подаяние как раз и нужно для того, чтобы благоволить и благодетельствовать человека. Следовательно, подаяние является предметом предписания.

Однако коль скоро предписания даны в отношении актов добродетели, то из этого следует, что все подаяния должны быть предметом предписания в той мере, в какой они необходимы для добродетели, а именно постольку, поскольку этого требует правый разум. Но согласно правому разуму необходимо, чтобы мы учитывали обстоятельства и получателя, и подателя. Что касается подателя, то следует отметить, что он должен подавать от избытка, согласно сказанному [в Писании]: «Подавайте милостыню из того, что у вас осталось»³⁸⁴ (Лк. 11, 41). Притом этот избыток должно понимать не только в отношении себя, как если бы он означал то, что не требуется индивиду, но также и в отношении тех, кто вверен его попечительству (ведь когда мы говорим о «лично необходимом», то под словом «лично» подразумеваем [в том числе и] общественное положение). В самом деле, всякий обязан вначале позаботиться о себе, затем – о тех, за кого он несет личную ответственность, и уже только после этого – обо всех остальных. Ведь так действует и природа, когда сначала посредством питающей способности отбирает то, что необходимо для поддержания собственного тела, а уже после отдает остаток для формирования другого посредством порождающей способности.

Что же касается получателя, то необходимо, чтобы он [действительно] нуждался, в противном случае для подаяния не будет никаких оснований. А поскольку один индивид не в силах удовлетворить потребности всех, то мы не обязаны помогать всем, кто в этом нуждается, но только тем, кому кроме нас не на кого надеяться. В таких случаях надлежит помнить сказанное Амвросием о том, что «не накормивший умирающего от голода повинен в его смерти». Таким образом, мы обязаны подавать милостыню от своего избытка, а ещё – подавать ее тому, кто находится в крайней нужде; в остальных же случаях подаяние, равно как и любое другое благодеяние, является предметом отдельного рассмотрения.

Ответ на возражение 1. Даниил говорил с царем, который не ходил под Законом Божиим, и потому предписанное не признаваемым им Законом ему можно было только советовать. Или же, возможно, он говорил о тех случаях, когда подаяние не является предметом предписания.

Ответ на возражение 2. Предоставляемые нам Богом временные блага являются нашими в смысле обладания, но в смысле пользования они принадлежат не одним только нам, но и тем другим, которым мы можем помочь из того, что мы имеем сверх наших потребностей. В связи с этим Василий говорит: «Если вы сознаете, что они», то есть временные блага, «даны вам Богом, то неужто думаете, что Он, неравномерно распределив их, несправедлив? Для чего вы богаты, а другой – беден, как не для того, чтобы вам заслужить награду за доброе пользование, а ему – за смирение? Не съеденный вами хлеб – это пища голодного; хранящийся про запас плащ – это одежда нагого; изгнившие без дела сандалии – это обувь босого, хранящиеся в сундуке ценности – это деньги нищего. Это вы несправедливы в той мере, в какой могли бы помочь». И то же самое, но другими словами, говорит нам Амвросий.

Ответ на возражение 3. Есть время, когда мы, не подавая милостыни, совершаем смертный грех: со стороны получателя, когда мы видим, что его нужда очевидна и неотложна и что он вряд ли получит помощь от кого-либо помимо подателя; со стороны подателя, когда он обладает избытком благ, которые ему, по всей видимости, на этот момент не нужны. При этом нет никакой необходимости в том, чтобы [податель] принимал во внимание все возможные в будущем обстоятельства, поскольку это означало бы «заботиться о завтрашнем дне», что запретил нам делать Господь (Мф. 6, 34), но он должен принять решение о том, что из излишнего может стать необходимым с точки зрения наиболее вероятного и обычного из того, что могло бы случиться [в будущем].

Ответ на возражение 4. Все, что мы подаем нашим ближним, сводимо к предписанию о почитании родителей. Ведь именно так толкует это апостол, когда говорит: «Почитание – на все полезно, имея обетование жизни настоящей и будущей»³⁸⁵ (1Тим. 4, 8), и так это потому, что предписание о почитании родителей содержит обетование: «Чтобы продлились дни твои на земле» (Исх. 20, 12), а почитание содержит в себе все виды подаяния.

С шестым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что не должно подавать как милостыню то, в чем нуждается сам податель. В самом деле, порядок любви к горнему должно соблюдать не только в том, что касается следствия наших пожертвований, но также и в том, что касается наших внутренних расположений. Затем, нарушение порядка любви к горнему является грехом, поскольку этот порядок является предметом предписания. И коль скоро согласно требованию порядка любви к горнему человек должен любить себя больше, чем ближнего, то похоже на то, что, лишив себя того, в чем он нуждается, ради помощи ближнему, человек совершил бы грех.

Возражение 2. Далее, отдающий то, в чем он нуждается сам, уничтожает собственное состояние, а это, согласно Философу, означает [порок] мотовства³⁸⁶. Но нельзя делать ничего порочного. Следовательно, мы не должны подавать как милостыню то, в чем нуждаемся сами.

Возражение 3. Далее, как говорит апостол, «если же кто о своих (а особенно о домашних) не печется, тот отрекся от веры и хуже неверного» (1Тим. 5, 8). Но если человек отдает то, что потребно ему или тем, кто вверен его попечению, то он, похоже, уклоняется от обязанности заботиться о себе или о своих питомцах. Следовательно, похоже, что подающий как милостыню то, в чем нуждается он сам, совершает тяжкий грех.

Этому противоречат следующие слова Господа: «Если хочешь быть совершенным, пойди, продай имение твое и раздай нищим» (Мф. 19, 21). Но тот, кто отдает все нищим, отдает не только то, в чем он не нуждается, но также и то, в чем он нуждается. Следовательно, человек может подавать как милостыню то, в чем он нуждается сам.

Отвечаю: вещь может быть необходимой двояко. Во-первых, как такая, без которой что-либо является невозможным, и в целом не должно подавать как милостыню то, что нам необходимо в указанном смысле; например, если человек оказался в крайней нужде и у него едва хватает средств на то, чтобы поддерживать себя, детей и вообще всех тех, за кого он несет ответственность, то он подверг бы опасности свою и их жизни, если бы отдал в качестве милостыни то, в чем нуждается сам. Однако все это не является общим правилом, поскольку может случиться так, что человек, лишая себя самого необходимого, тем самым приходит на помощь высокой особе, церкви или государству, и тогда его поступок, подвергнувший опасности его жизнь и жизни тех, кто вверен его попечению, достохвален, поскольку общественное благо должно предпочитать собственному.

Во-вторых, о вещи говорят как о необходимой тогда, когда без нее человек не может жить, сохраняя общественный статус, как свой, так и тех, за кого он ответственен. «Необходимое» в этом смысле не имеет постоянного количества, поскольку собственность человека может как возрасти, и при этом не выйти за пределы того, что ему необходимо в указанном смысле, так и умалиться, но все ещё оставаться достаточной для сохранения приличий, обусловленных его общественным положением. Подавать как милостыню такого рода «необходимое» можно, хотя это является предметом не предписания, а обсуждения. Так, было бы неразумно, подавая другим, лишить себя собственности до такой степени, что оставшегося не хватило бы для сообразной общественному положению и общепринятым потребностям жизни, поскольку никто не должен жить неподобающе. Однако у этого правила есть три исключения. Во-первых, когда человек изменяет состояние своей жизни, например, вступает в [лоно] церкви и раздает все свое имение ради Христа; этим он, становясь совершенным, переводит себя в новое состояние. Во-вторых, когда то, чего он себя лишает, хотя и требуется для соблюдения жизненных приличий, однако может быть без труда восстановлено, так что он не претерпит особенных неудобств. В-третьих, когда он сталкивается с чрезвычайной нуждой человека или с крайней потребностью со стороны общественного блага. В самом деле, в подобных случаях представляется в высшей степени достохвальным пренебречь требованиями положения ради удовлетворения гораздо более важной потребности.

Сказанного достаточно для разрешения затруднений, приведенных во всех возражениях.

С седьмым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что можно подавать милостыню от неправедно обретенных благ. В самом деле, [в Писании] сказано: «Приобретайте себе друзей богатством неправедным» (Лк. 16, 9). Но богатство – это [телесное] благо. Следовательно, допустимо приобретать себе духовных друзей посредством даяния милостыни от неправедно обретенных благ.

Возражение 2. Далее, любой нечистый доход, похоже, получен неправедно. Так, плата за блуд – это нечистый доход, по каковой причине от него запрещено предлагать жертвы и приношения Богу: «Не вноси платы блудницы... в дом [Господа], Бога твоего» (Вт 23, 18). Недостойны также и получающие прибыль от азартных игр, поскольку, по словам Философа, такие люди «наживаются за счет друзей, которым, скорее, надлежит давать»³⁸⁷. А наиболее неправедным является доход от симонии, поскольку он есть неправда в отношении Святого Духа. Однако от всех этих доходов даяние милостыни допускается. Следовательно, от неправедно обретенных благ можно подавать милостыню.

Возражение 3. Далее, большего зла должно избегать больше, чем зла меньшего. Но взять из чужой собственности менее греховно, чем совершить убийство, в котором можно обвинить того, кто не пришел на помощь человеку, находящемуся в крайней нужде, как это явствует из следующих слов Амвросия: «Накорми умирающего от голода, иначе будешь повинен в его смерти». Следовательно, в некоторых случаях допускается даяние милостыни от неправедно обретенных благ.

Этому противоречат следующие слова Августина: «Подавайте милостыню только от нажитого трудами праведными. Ибо не подкупите Судию вашего, Христа, не будете услышаны Им, когда возвысят свой голос ограбленные вами бедняки.... Не подавайте милостыни от ссудных и ростовщических процентов, говорю я верным во время святого причастия».

Отвечаю: вещь может быть обретена неправедно трояко. Во-первых, она обретается неправедно тогда, когда ей надлежит быть у того, у кого она взята, и тот, кто ее обрел, не вправе удерживать ее у себя, как это имеет место в случае грабежа, воровства и ростовщичества. Такие вещи человек не может подавать в качестве милостыни, поскольку он обязан их вернуть [настоящему владельцу].

Во-вторых, вещь обретается неправедно тогда, когда тот, кто обладает ею, не вправе удерживать ее, но при этом не может вернуть ее тому, от кого он ее получил, поскольку и он получил неправедно, и давший ее дал неправедно. Так бывает в случае симонии, когда дающий и получающий вместе нарушают правосудность божественного Закона, и потому возмещение должно быть произведено не давшему а посредством даяния милостыни. То же самое относится и ко всем другим случаям незаконного предоставления и получения.

В-третьих, вещь обретается неправедно не потому, что ее обретение незаконно, а потому, что оно является следствием чего-то незаконного, как это бывает в случае дохода женщины от блуда. Такой доход по справедливости называется нечистым, поскольку дела блуда грязны и противны Закону Божию, хотя женщина, беря деньги, не совершает при этом ничего неправедного или противозаконного. Следовательно, получать и подавать милостыню оттого, что обретено посредством такого рода незаконного действия, допустимо.

Ответ на возражение 1. Как говорит Августин, «иные неправильно толковали это высказывание Господа в том смысле, что, дескать, нужно отнимать чужую собственность и раздавать ее беднякам, и полагали, что, поступая подобным образом, они исполняют заповедь. Таких толкователей надлежит поправлять». Неправедным же, по его мнению, богатство называется «не потому, что богатство неправедно само по себе, но потому, что неправедны те, которые возлагают на него все свои упования». Или же, согласно комментарию Амвросия на слова: «Приобретайте себе друзей богатством неправедным» (Лк. 16, 9), «Он называет богатство неправедным потому, что оно притягивает нас к себе посредством многообразнейших соблазнов». Или же, как говорит в своей проповеди Василий, потому, что «среди того множества предков, чью собственность вы наследуете, были такие, которые неправедно присваивали себе чужую собственность, хотя вы можете ничего об этом не знать». Или, возможно, все богатства можно именовать «неправедными» в смысле их «неравноправности», а именно постольку, поскольку они распределены неравномерно, так что одни пребывают в богатстве, а другие – в нужде.

Ответ на возражение 2. Нами уже было разъяснено, каким образом можно подавать милостыню от блудного дохода. Что же касается жертв и приношений, то они от него не приносились на алтарь как по причине его постыдности, так и в силу почтения к святыням. Также допустимо подавать милостыню из денег, полученных за симонию, не причитающихся заплатившему их, поскольку он потерял их заслуженно. А вот что касается дохода от азартных игр, то, похоже, есть в том что-то незаконное как противное божественному Закону, когда человек выигрывает у того, кто не вправе отчуждать свою собственность, например, несовершеннолетнего, ненормального и т. п., или когда человек, желая разбогатеть за счет другого, подбивает его к игре и побеждает обманом. В таких случаях он обязан вернуть деньги и, следовательно, не может тратить свой доход на даяние милостыни. В этом есть также и нечто незаконное как противное действующему гражданскому праву, которое часто запрещает подобного рода доходы. Однако коль скоро гражданское право ограничивает не всех, но только тех, кто подпадает под действие права, и, кроме того, может быть отменено как вышедшее из употребления, то из этого следует, что все подпадающие под действие этого права обязаны вернуть такого рода доходы, за исключением тех случаев, когда действует противоположный обычай или когда человек выигрывает без побуждения другого к игре, вследствие чего он ничего возвращать не обязан, поскольку проигравший не заслуживает никакой компенсации; но коль скоро выигравший, доколе действует гражданское право, не может законно удерживать у себя выигранное, то в этом случае он должен отдать его в виде милостыни.

Ответ на возражение 3. В случае крайней необходимости все вещи [можно считать] общей собственностью. Поэтому если находящийся в чрезвычайно большой нужде не может найти того, кто пожелал бы ему помочь, то он ради собственного спасения вправе воспользоваться чужими благами. По той же самой причине человек может удержать или – если иначе помочь нуждающемуся невозможно – даже отнять принадлежащее другому и подать это в качестве милостыни. Однако при наличии малейшей возможности он должен вначале заручиться согласием владельца и только потом помочь тому бедняку, который находится в крайней нужде.

С восьмым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что тот, кто подчинен чужому господству, может подавать милостыню. В самом деле, монашествующие подчинены власти своих прелатов, которым они поклялись в покорности. Но если бы они не имели права подавать милостыню, то они, становясь монахами, оставались бы в накладе, поскольку, как говорит Амвросий, комментируя слова [Писания]: «Благочестие на все полезно» (1Тим. 4, 8), «итогом всей христианской религии являет исполнение всеми обязанностей каждого», а наиболее достохвальным путем исполнения является даяние милостыни. Следовательно, те, которые подчинены чужому господству, могут подавать милостыню.

Возражение 2. Далее, муж господствует над своею женою (Быт. 3, 16). Но жена, будучи соучастником своего мужа, может подавать милостыню, как сказано о блаженной Люсии, которая подала милостыню, не зная о своем обручении. Следовательно, личность не освобождается от даяния милостыни по причине своей подчиненности другому лицу

Возражение 3. Далее, подчинение детей своим родителям является естественным, в связи с чем апостол говорит: «Дети, повинуйтесь своим родителям в Господе» (Еф. 6, 1). Но очевидно, что дети могут подавать милостыню от собственности своих родителей. В самом деле, эта собственность принадлежит [отчасти] и им, поскольку они – наследники. Поэтому, коль скоро они могут использовать ее для удовлетворения некоторых телесных потребностей, то, похоже, они тем более могут использовать ее для даяния милостыни, тем самым удовлетворяя потребности души. Следовательно, те, которые подчинены чужому господству, могут подавать милостыню.

Возражение 4. Кроме того, слуги находятся под властью своих господ, согласно сказанному [в Писании]: «Рабов увещевай повиноваться своим господам» (Тит. 2, 9). Но они вправе делать то, что полезно для их хозяев, а это в первую очередь имело бы место в том случае, если бы они ради них подавали милостыню. Следовательно, те, которые подчинены чужому господству, могут подавать милостыню.

Этому противоречит следующее: как говорит Августин, подавать милостыню должно не от чужой собственности, а от нажитого своими праведными трудами. Но если бы те, которые подчинены чужому господству, стали подавать милостыню, то они подавали бы ее от чужой собственности. Следовательно, те, которые подчинены чужому господству, не могут подавать милостыню.

Отвечаю: всякий, над кем господствует другой, должен направляться силой своего господина, поскольку согласно естественному порядку низшее должно направляться высшим.

Поэтому в тех вопросах, в которых низший подчинен высшему помощь со стороны первого должна оказываться с разрешения последнего.

Таким образом, тот, кто подчинен господству другого, не должен подавать милостыню от чего-либо из того, в отношении чего он подчинен этому другому, за исключением тех случаев, когда он уполномочен на это своим начальником. Однако если у него есть нечто такое, в отношении чего он не подчинен своему начальнику, то со стороны этой конкретной вещи он независим и может от нее подавать милостыню.

Ответ на возражение 1. Если кто-либо из старших поручил монаху заниматься распределением, то он может подавать милостыню от собственности своего монастыря в рамках предоставленных ему полномочий. Но если ему не было дано такого поручения, то он, коль скоро у него нет ничего своего, не вправе подавать милостыню без разрешения своего настоятеля, которое либо выражено очевидным образом, либо же предполагается в силу некоторой вероятной причины, за исключением тех случаев чрезвычайной нужды, когда для даяния милостыни оправдано даже воровство. Однако из всего этого вовсе не следует, что он остается внакладе, поскольку, как сказано, «хорошо раздавать свое имение бедным постепенно, но ещё лучше – сразу раздать все и следовать за Христом, освободиться от забот и нищенствовать со Христом»³⁸⁸.

Ответ на возражение 2. Жена, у которой есть заработанная ею тем или иным праведным образом собственность помимо предназначенного для обеспечения брачных расходов приданного, может подавать милостыню от этой собственности без испрашивания разрешения у своего мужа, хотя такая милостыня должна быть умеренной, чтобы чрезмерность подаяния не разорила супруга. В остальных случаях она не должна подавать милостыню без очевидного или предполагаемого согласия мужа, если только речь не идет о той нужде, о которой мы говорили в предыдущем ответе, когда рассуждали о монахе. В самом деле, хотя в самом супружестве жена равна своему мужу, тем не менее в вопросах домоводства муж, как указывает апостол, является главою жены (1Кор. 11, 3). Что же касается блаженной Люсии, то она была не замужем, а только обручена, и потому могла подавать милостыню с согласия своей матери.

Ответ на возражение 3. То, что принадлежит детям, принадлежит и [их] отцу, и потому ребенок не может подавать милостыню иначе, как только в самых малых количествах, поскольку можно предположить, что отец не был бы против этого. Исключение составляют те случаи, когда отец разрешает ребенку [полностью] распоряжаться любой частной собственностью. То же самое можно сказать и относительно слуг.

Таким образом, ответ на возражение 4 очевиден.

С девятым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что не должно подавать милостыню в первую очередь тем, кто нам наиболее близок. Ведь сказано же [в Писании]: «Давай благочестивому и не помогай грешнику; делай добро смиренному и не давай нечестивому» (Сир. 12, 4, 5). Но подчас случается так, что те, кто нам наиболее близок, греховны и нечестивы. Следовательно, мы не должны подавать милостыню им, а не другим.

Возражение 2. Далее, милостыню надлежит подавать так, дабы заслужить награду вечную, согласно сказанному [в Писании]: «Отец твой, видящий тайное, воздаст тебе явно» (Мф. 6, 18). Но вечная награда заслуживается в первую очередь милостыней, подаваемой святым, согласно сказанному [в Писании]: «Приобретайте себе друзей богатством неправедным, чтобы они, когда обнищаете, приняли вас в вечные обители» (Лк. 16, 9), каковые слова Августин разъясняет так: «У кого обители вечные, как не у святых Божиих? И кто те, которые должны быть приняты ими в их обители, как не те, кто пришел на помощь святым, когда они в том нуждались?»³⁸⁹. Следовательно, милостыню надлежит подавать в первую очередь святым, а не тем, кто нам наиболее близок.

Возражение 3. Далее, человек наиболее близок самому себе. Но человек не может подать себе милостыню. Следовательно, похоже на то, что мы не обязаны подавать милостыню тем, кто нам наиболее близок.

Этому противоречат следующие слова апостола: «Если же кто о своих (и особенно о домашних) не печется, тот отрекся от веры и хуже неверного» (1Тим. 5, 8).

Отвечаю: как говорит Августин, «наш, если так можно выразиться, удел – заботиться о благосостоянии тех, кто наиболее тесно соединен с нами»³⁹⁰. Однако в этом вопросе мы должны принимать во внимание различие степеней родства, святости и пользы. В самом деле, нам надлежит подавать милостыню в первую очередь тому, кто более свят, находится в большей нужде и более полезен для общественного благоденствия, а не тому, кто более близко соединен с нами, особенно если последний не столь уж нам и близок, в настоящий момент не испытывает какой-либо особой потребности в нашей заботе и не находится в крайней нужде.

Ответ на возражение 1. Мы должны помогать грешнику не как таковому, что выглядело бы как поощрение его греховности, но как человеку, то есть ради поддержания его естества.

Ответ на возражение 2. Благодеяния заслуживают вечную награду двояко. Во-первых, постольку, поскольку они укоренены в любви, и в этом отношении благодеяния являются заслуживающими в той мере, в какой они соблюдают порядок любви, согласно которому мы при прочих равных условиях должны в первую очередь помогать тем, кто нам наиболее близок. Поэтому Амвросий говорит, что «похвальной является та щедрость, которую вы проявляете в отношении близких вам людей, зная, что они пребывают в нужде. Ведь как это хорошо – помогать родным людям, которым бывает неловко обращаться за помощью к посторонним». Во-вторых, благодеяния заслуживают вечную награду благодаря заслуге получающего, который молится за подателя, и именно с этой точки зрения и рассуждает Августин.

Ответ на возражение 3. Коль скоро благодеяния являются делами милосердия, то подобно тому, как человек в строгом смысле слова не может сострадать самому себе, разве что метафорически, о чем нами было сказано выше (30, 1), точно так же никто в строгом смысле слова не может дать милостыню самому себе, если только он не действует от лица другого; так, когда человека назначают распределять милостыню, он может взять кое-что и себе в том случае, когда он нуждается или когда у него имеются на нее те же основания, что и у других.

С десятым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что не должно подавать милостыню в избытке. В самом деле, нам надлежит подавать милостыню в первую очередь тем, кто нам наиболее близок. Но мы, как говорит Амвросий, не должны подавать им так, чтобы они благодаря этому разбогатели. Следовательно, мы тем более не должны подавать милостыню в избытке другим.

Возражение 2. Далее, Амвросий говорит, что «не следует растрачивать на других все свое имение сразу, но нужно раздавать его скупо и понемногу». Но подавать в избытке означает подавать щедро. Следовательно, не должно подавать милостыню в избытке.

Возражение 3. Далее, апостол говорит: «Не требуется, чтобы другим было облегчение», то есть, чтобы они могли не работать и жить за ваш счет, «а вам тяжесть», то есть разорение (2Кор. 8, 13). Но это имело бы место, если бы милостыня подавалась в избытке. Следовательно, не должно подавать милостыню в избытке.

Этому противоречат следующие слова [Писания]: «От всего, в чем у тебя изобилие, твори милостыни в избытке»³⁹¹ (Тов. 4, 16).

Отвечаю: милостыню можно рассматривать как избыточную либо со стороны подателя, либо получателя. Со стороны подателя, когда человек подает излишне много сравнительно с имеющимися у него средствами. Такое даяние достойно похвалы, и потому Господь одобрил вдову, которая «от скудости своей положила все пропитание свое, какое имела» (Лк. 21, 4). Тем не менее здесь надлежит учитывать те обстоятельства, которые были приведены нами при рассмотрении даяния милостыни с точки зрения потребностей других (9).

Со стороны получателя милостыня может быть избыточной двояко. Во-первых, когда она полностью удовлетворяет его потребности, и даяние такой милостыни заслуживает похвалы. Во-вторых, когда она превышает его потребности, и тогда она не заслуживает похвалы, поскольку было бы куда лучше распределить ее между несколькими нуждающимися, в связи с чем апостол говорит: «Если я раздам все имение мое...» (1Кор. 13, 3), каковые слова глосса комментирует так: «Этим он предупреждает нас, чтобы мы были осторожны при творении милостыни и подавали ее не одному, а многим, и тем самым помогали многим».

Ответ на возражение 1. Этот аргумент рассматривает избыток милостыни в смысле превышения потребностей получателя.

Ответ на возражение 2. В приведенном отрывке речь идет об избытке милостыни со стороны подателя, а смысл сказанного состоит в том, что Бог не желает, чтобы человек растрачивал все свое имение сразу, за исключением тех случаев, когда он изменяет состояние своей жизни, по каковой причине далее он продолжает: «... если только мы не следуем Елисею, который заколол своих волов и накормил ими бедных, раздав все, что имел, дабы никакие домашние хлопоты не могли более удерживать его (3Цар. 19, 21)».

Ответ на возражение 3. В приведенном отрывке слова: «Не требуется, чтобы другим было облегчение», относятся к той избыточной милостыне, которая превосходит потребности получателя, которому надлежит подавать милостыню не для того, чтобы его жизнь была легкой, а чтобы оказать ему помощь. Впрочем, тут нужно иметь в виду, что люди могут находиться в различных состояниях, и те из них, которые получили более изысканное воспитание, нуждаются в лучшем питании и одежде. Поэтому Амвросий говорит: «Подавая человеку милостыню, надлежит принимать во внимание его возраст и болезни, а подчас и тот стыд, который выявляет его доброе происхождение, тем более, если он впал в нищету не по своей вине».

Последующие же слова, [а именно]: «А вам тяжесть», относятся к избыточности со стороны подателя. Тем не менее, как указывает глосса, «он говорит так не потому, что было бы лучше подавать в избытке, а потому, что, опасаясь за слабых, он таким образом предостерегает их от даяния того, в чем нуждаются они сами».