Вопрос 28. О РАДОСТИ

Далее должно рассмотреть те следствия, которые вытекают из главного акта любви к горнему, каковой суть любить: во-первых, внутренние следствия; во-вторых, внешние следствия. В отношении первого нам надлежит исследовать три вещи: во-первых, радость; во-вторых, мир; в-третьих, милосердие.

Под первым заглавием наличествует четыре пункта: 1) является ли радость следствием любви к горнему; 2) совместим ли этот вид радости с горем; 3) может ли эта радость быть совершенной; 4) является ли она добродетелью.

С первым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что радость не обусловливается в нас любовью к горнему. В самом деле, отсутствие любимого причиняет скорее горе, чем радость. Но Бог, Которого мы любим посредством любви к горнему, отсутствует в нас дотоле, доколе мы находимся в нынешнем состоянии жизни, поскольку «водворяясь в теле, мы устранены от Господа» (2Кор. 5, 6). Следовательно, любовь к горнему обусловливает в нас скорее горе, чем радость.

Возражение 2. Далее, мы можем заслужить блаженство в первую очередь благодаря любви к горнему. Но среди того, благодаря чему мы можем заслужить блаженство, упоминается относящийся к горю плач, согласно сказанному [в Писании]: «Блаженны плачущие – ибо они утешатся» (Мф. 5, 4). Таким образом, скорее горе, чем радость, является следствием любви к горнему.

Возражение 3. Далее, как было показано выше (17, 6), любовь является отличной от надежды добродетелью. Но радость – это следствие надежды, согласно сказанному [в Писании]: «Утешайтесь надеждою» (Рим. 12, 12). Таким образом, она не является следствием любви.

Этому противоречит сказанное [в Писании]: «Любовь Божия излилась в сердца наши Духом Святым, данным нам» (Рим. 5, 5). Но радость обусловливается в нас Святым Духом, согласно сказанному: «Царствие Божие – не пища и питие, но праведность и мир и радость во Святом Духе» (Рим. 14, 17). Следовательно, причиной радости является любовь к горнему

Отвечаю: как уже было сказано нами при рассмотрении страстей (II-I, 25, 1 – 3), радость и горе проистекают из любви, но по-разному. Так, радость обусловливается любовью либо благодаря присутствию того, кого любят, либо же потому, что в любимом наличествует и сохраняется приличествующее ему благо, причем последнее имеет место, как правило, в случае благоволящей любви, посредством которой человек радуется благосостоянию своего друга даже в том случае, когда тот отсутствует. С другой стороны, горе является следствием любви либо в связи с отсутствием любимого, либо же потому, что объект любви, которому мы желаем блага, лишен этого блага или страдает от некоторого зла. Но любовь к горнему – это любовь к Богу, благо Которого, коль скоро Он есть Своя собственная благость, неизменно, и уже постольку, поскольку Его любят, Он присутствует в тех, которые Его любят, посредством Своего наипревосходнейшего следствия, согласно сказанному [в Писании]: «Пребывающий в любви пребывает в Боге, и Бог – в нем» (1Ин. 4, 16). Поэтому духовная радость, посредством которой мы радуемся в Боге, обусловливается любовью к горнему

Ответ на возражение 1. Доколе мы пребываем в теле, о нас говорят как об «устраненных от Господа», сравнивая [это состояние] с тем, в котором Он присутствует в своего рода «видении», о чем апостол далее говорит: «Ибо мы ходим верою, а не видением» (2Кор. 5, 7). Однако даже и в нынешней жизни Он пребывает в любящих Его посредством присутствия Его благодати.

Ответ на возражение 2. Заслуживающий награды блаженства плач является плачем о том, что противно блаженству.

Поэтому любовь к горнему обусловливает и этот плач, и равносильную ему духовную радость в Боге – ведь радоваться чему-либо хорошему и горевать о противоположном ему дурном по сути есть одно и то же.

Ответ на возражение 3. Духовно радоваться в Боге можно двояко. Во-первых, когда мы радуемся божественному благу как таковому; во-вторых, когда мы радуемся божественному благу как такому, которому мы причастны. Первая радость лучше и проистекает исключительно из любви к горнему в то время как вторая радость проистекает также и из надежды, посредством которой мы чаем наслаждаться божественным благом, хотя само по себе это наслаждение, совершенное или нет, обретается нами по мере нашей любви.

Со вторым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что вытекающая из любви к горнему духовная радость совместима с некоторой толикой горя. Так, любви к горнему присуще радоваться благу ближнего, согласно сказанному [в Писании]: «Любовь... не радуется неправде (а сорадуется истине)» (1Кор. 13, 4, 6). Но эта радость совместима с некоторым горем, согласно сказанному [в Писании]: «Радуйтесь с радующимися и плачьте с плачущими» (Рим. 12, 15). Следовательно, духовная радость любви к горнему совместима с толикой горя.

Возражение 2. Далее, согласно Григорию, «покаяние есть скорбь о совершенных грехах и отказ от совершения того, о чем мы скорбим»³³². Но без любви к горнему истинное покаяние невозможно. Следовательно, к радости любви к горнему примешана толика горя.

Возражение 3. Далее, именно из любви к горнему человек желает быть с Христом, согласно сказанному [в Писании]: «Имею желание разрешиться и быть со Христом» (Филип. 1, 23). Но это желание порождает в человеке некоторую печаль, согласно сказанному [в Писании]: «Горе мне, что я пребываю» (Пс. 119, 5). Следовательно, к радости любви к горнему примешано некоторое горе.

Этому противоречит следующее: радость любви к горнему есть радость о божественной Премудрости. Но к такой радости не может быть подмешано никакое горе, согласно сказанному [в Писании]: «В обращении её нет никакой горечи»³³³ (Прем. 8, 16). Следовательно, радость любви к горнему несовместима с толикой горя.

Отвечаю: как уже было сказано (1), следствием любви к горнему является двоякая радость в Боге. Одна, более превосходная, присуща любви к горнему, и ею мы радуемся божественному благу как таковому. Эта радость любви к горнему несовместима ни с каким горем, равно как и являющееся ее объектом благо несовместимо ни с каким злом, по каковой причине апостол говорит: «Радуйтесь всегда в Господе» (Филип. 4, 4).

Другая – это та радость любви к горнему, посредством которой мы радуемся божественному благу как такому, которому мы причастны. И так как такой причастности может воспрепятствовать что-либо ей противное, то в этом отношении радость любви к горнему совместима с толикой горя, а именно постольку, поскольку человек скорбит о том, что либо в нем самом, либо в его ближнем, которого он любит как самого себя, препятствует причастности божественному благу.

Ответ на возражение 1. Если наш ближний и плачет, то только по причине некоторого зла. Но всякое зло подразумевает недостаток причастности высшему благу. Таким образом, любовь к горнему побуждает нас плакать с [плачущим] ближним постольку поскольку [его зло] препятствует ему быть причастным божественному благу.

Ответ на возражение 2. Наши грехи, как говорит Исайя, производят разделение между нами и Богом (Ис. 59, 2). Поэтому причина того, что мы скорбим о совершенных нами или другими грехах, заключается в том, что они препятствуют нашей причастности божественному благу.

Ответ на возражение 3. Хотя и в этом злосчастном своем пребывании мы некоторым образом причастны божественному благу посредством познания и любви, тем не менее, эти жизненные злосчастья препятствуют совершенной причастности божественному благ». Поэтому та скорбь, которою человек скорбит об отсрочке славы, обусловливается тем, что препятствует причастности божественному благу.

С третьим [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что вытекающая из любви к горнему духовная радость не может быть совершенной. В самом деле, чем более мы радуемся в Боге, тем совершеннее и наша в Нем радость. Но мы никогда не сможем радоваться в Нем настолько, насколько нам подобает радоваться в Боге, поскольку Его бесконечная благость превосходит конечную радость сотворенного. Следовательно, радость в Боге не может быть совершенной.

Возражение 2. Далее, то, что совершенно, не может стать ещё более совершенным. Но даже радость блаженного может стать совершенней, поскольку радость одного может быть больше, чем радость другого. Следовательно, радость твари в Боге не может быть совершенной.

Возражение 3. Далее, постижение, похоже, есть не что иное, как совершенство познания. Но как конечна познавательная способность твари, точно так же конечна и ее желающая способность. И коль скоро никакая тварь не может постигнуть Бога, то похоже на то, что и радость какой-либо твари в Боге не может быть совершенной.

Этому противоречит сказанное Господом Своим ученикам: «Радость моя в вас пребудет и радость ваша будет совершенна» (Ин. 15, 11).

Отвечаю: совершенство радости можно понимать двояко. Во-первых, со стороны того, кому радуются, а именно так, что некто радуется ему настолько, насколько ему подобает радоваться, и в этом смысле радость в Боге является совершенной только у Бога, поскольку она в силу бесконечной благости Бога бесконечна, тогда как радость какой бы то ни было твари необходимо конечна. Во-вторых, совершенство радости можно понимать со стороны того, кто радуется. Но, как было показано нами выше при исследовании страстей (11–1, 25, 2), радость сопоставима с желанием как покой с движением, а покой является совершенным при полном завершении движения. Следовательно, радость является совершенной тогда, когда уже нечего более желать. Но пока мы находимся в этом мире, движение желания в нас не прекращается, поскольку для нас все ещё сохраняется возможность ещё более приблизиться к Богу посредством благодати, о чем также уже было сказано (24, 7). Однако по достижении совершенного блаженства уже нечего будет желать, поскольку тогда наслаждение Богом будет совершенным, и в нем человек обретет все, что он хотел бы желать, даже если речь идет о каких-то других благах, согласно сказанному [в Писании] о том, что [Бог] «насыщает благами желание твое» (Пс. 102, 5). Следовательно, желание успокоится, притом не только наше желание Бога, но и всякое наше желание, так что радость блаженных будет полной и совершенной, точнее, «переполненной», поскольку они получат больше, чем могли бы желать, – ведь «не приходило то на сердце человеку, что приготовил Бог любящим Его» (1Кор. 2, 9). Именно на это указывают нам слова [Писания]: «Мерою доброю, утрясенною, нагнетенною и переполненною отсыплют вам в лоно ваше» (Лк. 6, 38). Однако коль скоро никакая тварь не способна на ту радость, какой ей подобает быть в Боге, то из этого следует, что не эта совершенно полная радость привходит в человека, но, напротив, человек привходит в нее, согласно сказанному [в Писании]: «Войди в радость Господа твоего'3 (Мф. 25, 21).

Ответ на возражение 1. Этот аргумент рассматривает совершенство радости со стороны того, кому радуются.

Ответ на возражение 2. Когда кто-либо достигает блаженства, он достигает назначенного ему божественным Предопределением предела, за которым уже нет ничего, к чему можно было бы стремиться, хотя по достижении своего предела некоторые приближаются к Богу больше, чем другие. Следовательно, всякая радость будет совершенной со стороны самого [радующегося], поскольку его желание будет находиться в полном покое, хотя при этом радость одного будет большей, чем [радость] другого, по причине его более совершенной причастности божественному блаженству

Ответ на возражение 3. Постижение означает совершенство познания со стороны познаваемой вещи, то есть, что она познана настолько, насколько она только может быть познана. Но есть и другое совершенство познания, а именно со стороны познающего, подобно тому, как это имеет место и в случае радости. По этой причине апостол и говорит: «Чтобы вы исполнялись познанием воли Его во всякой премудрости и разумении духовном» (Кол. 1, 9).

С четвертым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что радость – это добродетель. В самом деле, порок противоположен добродетели. Но горе по причине лени и зависти рассматривается как порок. Следовательно, радость надлежит полагать добродетелью.

Возражение 2. Далее, любовь и надежда суть страсти, объектом которых является «благо», и такова же и радость. Но любовь и надежда считаются добродетелями. Следовательно, и радость надлежит полагать добродетелью.

Возражение 3. Далее, предписания Закона относятся к актам добродетели. Но нам предписано радоваться в Господе, согласно сказанному [в Писании]: «Радуйтесь всегда в Господе» (Филип. 4, 4). Следовательно, радость – это добродетель.

Этому противоречит следующее: ее нет ни в одном из перечней добродетелей – ни теологических, ни нравственных, ни умственных, что очевидно из того, что было сказано выше (II-I, 57; II-I, 60; IN, 62).

Отвечаю: как уже было сказано (IN, 55, 2), добродетель является деятельным навыком, поскольку по самой своей природе она обладает склонностью к некоторому акту. Однако подчас от одного и того же навыка могут происходить несколько однонаправленных и однородных актов, каждый из которых следует из другого. И поскольку последующие акты не проистекают из добродетельного навыка иначе, как только через предшествующий им акт, то и сама добродетель определяется и именуется согласно этому предшествующему [всем остальным] акту, хотя остальные акты тоже проистекают из [этой] добродетели. Далее, из того, что было сказано нами о страстях (IN, 25, 2), очевидно, что любовь является первым стремлением вожделеющей способности, а желание и радость следуют из нее. Поэтому один и тот же добродетельный навык склоняет нас и любить, и желать любимое благо, и радоваться ему Но поскольку любовь является первым из этих актов, то добродетель получила свое имя не от радости или желания, а от любви, и была названа любовью к горнему Следовательно, радость – это не отличная от любви к горнему добродетель, а акт, или следствие, любви к горнему, по каковой причины ее называют одним из плодов (Гал. 5, 22).

Ответ на возражение 1. То горе, которое является пороком, обусловливается неупорядоченным себялюбием, которое, как было показано выше (II-I, 77, 4), является не отдельным пороком, а первопричиной всякого греха, вследствие чего некоторые виды горя рассматриваются как особые пороки – ведь они являются следствиями не частного, а общего порока. С другой стороны, любовь к Богу является особой добродетелью, а именно любовью к горнему, с которой радость соотносится как присущий ей акт, о чем уже было сказано.

Ответ на возражение 2. Надежда, как и радость, проистекает из любви, но надежда добавляет специальный признак со стороны объекта, а именно «трудность» и «возможность» обретения, в связи с чем и полагается отдельной добродетелью. Радость же, со своей стороны, не добавляет к любви никакого особого аспекта, который мог бы обусловить отдельную добродетель.

Ответ на возражение 3. Закон предписывает радость как акт любви к горнему, хотя она и не является ее первым актом.