Вопрос 30. О вожделении

Теперь мы исследуем вожделение, в связи с чем будет рассмотрено четыре пункта: 1) находится ли вожделение только в чувственном желании; 2) является ли вожделение частной страстью; 3) являются ли некоторые [виды] вожделения природными, а некоторые – неприродными; 4) является ли вожделение бесконечным.

С первым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что вожделение находится не только в чувственном желании. В самом деле, вожделеют же мудрости, согласно сказанному [в Писании]: «Вожделейте премудрости, чтобы вам царствовать во веки»⁴⁹⁸ (Прем. 6, 21). Но чувственное желание не обладает склонностью к мудрости. Следовательно, вожделение находится не только в чувственном желании.

Возражение 2. Далее, вожделение заповедей Божиих не может находиться в чувственном желании, поскольку, по словам апостола, «не живет во мне (то есть в плоти моей) доброе» (Рим. 7,18). Но желание заповедей Божиих является актом вожделения, согласно сказанному [в Писании]: «Истомилась душа моя вожделением судов Твоих»⁴⁹⁹ (Пс. 118, 20). Следовательно, вожделение находится не только в чувственном желании.

Возражение 3. Далее, собственное благо любой силы является основой для вожделения. Следовательно, вожделение можно обнаружить в каждой душевной силе, а не только в чувственном желании.

Этому противоречит сказанное Дамаскином о том, что «неразумные силы, которые повинуются разуму и послушны ему, суть способности вожделения и гнева. Эта неразумная часть души называется страдательной и пожелательной»⁵⁰⁰. Следовательно, вожделение находится в чувственном желании.

Отвечаю: как говорит Философ, «вожделение жаждет приятного»⁵⁰¹. Но, как будет показано ниже (31, 3), приятное бывает двух видов, один из которых находится в умопостигаемом благе и является благом разума, а другой – в благе, воспринимаемом чувствами. Первый вид приятного, похоже, принадлежит только душе, тогда как второй – душе и телу, поскольку чувство – это сила, располагающаяся в телесном органе, и, таким образом, чувственное благо является благом всего составленного [из души и тела]. Но вожделение, похоже, жаждет именно этого последнего вида приятного, поскольку оно принадлежит союзу души и тела, что подразумевает само латинское слово «concupiscentia». Следовательно, вожделение в собственном смысле слова находится в чувственном желании и получившей от него свое имя вожделеющей, или пожелательной способности.

Ответ на возражение 1. О жажде мудрости или какого-либо другого духовного блага иногда говорят как о вожделении либо в силу некоторого подобия, либо в связи с тем, что жажда в более возвышенной части души является столь неистовой, что покидает свои пределы и проникает в более низкое желание, так что последнее, ведомое более высоким желанием, также – на свой манер – склоняется к духовному благу, в результате чего и само тело [как бы] начинает прислуживать духовному, согласно сказанному [в Писании]: «Сердце мое и плоть моя восторгаются к Богу живому» (Пс. 83, 3).

Ответ на возражение 2. В строгом смысле слова желание не может находиться только в низшем желании, но оно также должно присутствовать и в высшем. Ведь оно, в отличие от вожделения, подразумевает не-следование жажде, а просто движение к желаемому.

Ответ на возражение 3. Каждая душевная сила стремится к приличествующему ей благу через посредство естественного желания, которое не является следствием схватывания. А вот жажда блага животным желанием, которое является следствием схватывания, принадлежит только желающей силе. И жаждать нечто под аспектом приятного чувствам, в чем, собственно, и состоит вожделение, принадлежит вожделеющей силе.

Со вторым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что вожделение не является частной страстью желающей силы. В самом деле, страсти различаются согласно своим объектам. Но объектом желающей силы является приятное чувствам, что также, согласно Философу, является и объектом вожделения⁵⁰². Следовательно, вожделение не является частной страстью желающей способности.

Возражение 2. Далее, Августин говорит, что «алчность – это любовь к преходящим вещам»⁵⁰³, так что она не отличается от любви. Но все частные страсти отличны друг от друга. Следовательно, вожделение не является частной страстью желающей способности.

Возражение 3. Далее, как уже было сказано (23, 4), у каждой страсти желающей способности имеется противоположная ей страсть в той же способности. Но ни одна из частных страстей желающей способности не противоположна вожделению. Ведь сказал же Дамаскин, что «ожидаемое благо производит вожделение, наличное же благо – радость. В свою очередь, ожидаемое зло производит страх, наличное же – печаль»⁵⁰⁴, из чего можно заключить, что коль скоро печаль противоположна радости, то и страх противоположен вожделению. Но страх находится не в желающей, а в раздражительной части. Следовательно, вожделение не является частной страстью желающей способности.

Этому противоречит следующее: вожделение обусловливается любовью и стремится к удовольствию, а то и другое суть страсти желающей способности. Следовательно, оно отличается от других желающих страстей и является частной страстью.

Отвечаю: как уже было сказано (1 ; 23, 1 ), общим объектом желающей способности является причиняющее удовольствие чувствам благо. Следовательно, различные желающие страсти различаются согласно различиям этого блага. Затем, разнообразие в указанном объекте может являться следствием либо самой природы объекта, либо разнообразия в его активной силе. Разнообразие, вытекающее из природы активного объекта, обусловливает материальное различие страстей, тогда как различие со стороны его активной силы обусловливает формальное разнообразие страстей, благодаря которому страсти различаются по виду.

Далее, природа движущей к благу силы различается согласно тому, насколько это [благо] реально наличествует или отсутствует, поскольку его наличие обусловливает успокоение способности в нем, а его отсутствие – стремление к нему способности. Таким образом, объект чувственного удовольствия обусловливает любовь постольку, поскольку, если так можно выразиться, приучает и сообразовывает желание с собой; он обусловливает вожделение постольку, поскольку своим отсутствием притягивает способность к себе; он обусловливает удовольствие постольку, поскольку своим наличием он делает способность покоящейся в самом себе. Следовательно, вожделение является страстью, отличной «по виду» и от любви, и от удовольствия. А вот вожделения того или иного приятного объекта отличаются «по числу».

Ответ на возражение 1. Приятное благо является объектом вожделения не абсолютно, а только тогда, когда оно отсутствует, что подобно тому, как чувственная вещь становится объектом памяти только тогда, когда она уже находится в прошлом. И эти частные условия устанавливают разнообразие видов страстей и даже сил имеющей дело с частными вещами чувственной части.

Ответ на возражение 2. В приведенном отрывке мы имеем дело не с сущностной, а с каузальной предикацией, поскольку алчность является не сущностью, а следствием любви. Мы можем также сказать, что Августин рассматривает алчность в широком смысле, т. е. как относящуюся к любому движению желания и включающую в себя как любовь, так и надежду.

Ответ на возражение 3. У страсти, которая непосредственно противоположна вожделению, нет собственного имени. О ней лишь можно сказать, что она относится к злу так, как вожделение – к благу. Но коль скоро она, подобно страху, от носится к отсутствующему злу, то иногда ее называют страхом подобно тому, как надежду иногда называют алчностью. Ведь незначительные благо или зло обыкновенно не рассматриваются, а движения желания, связанные с «трудными» будущими благом или злом, называются надеждой или страхом.

С третьим [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что вожделения не разделяются на естественные, или природные, и неприродные. В самом деле, как уже было сказано (1), вожделение относится к животному желанию. Но природное желание отличается от животного. Следовательно, вожделение не бывает природным.

Возражение 2. Далее, материальные различия обусловливают не видовые отличия, а различение по числу, каковое различение находится вне научных знаний. Но если бы одни вожделения были природными, а другие – нет, то они различались бы относительно своих объектов и, значит, их различие было бы материальным, т. е. только по числу. Следовательно, не должно разделять вожделения на природные и неприродные.

Возражение 3. Далее, как сказано во второй [книге] «Физики», разум противопоставляется природе⁵⁰⁵. Таким образом, если бы у человека возникало неприродное вожделение, то оно необходимо было бы разумным. Но это невозможно, поскольку вожделение является страстью, относящейся к чувственному пожеланию, а не к воле, каковая суть разумное желание. Следовательно, вожделение всегда является природным.

Этому противоречит следующее: Философ проводит различение между природными вожделениями и теми, которые не являются природными⁵⁰⁶.

Отвечаю: как было показано выше (1 ), вожделение жаждет приятного. Но вещь может быть приятной двояко. Во-первых, поскольку она соответствует природе животного, например, еда, питье и тому подобное, и вожделение такого рода приятных вещей считается природным. Во-вторых, вещь бывает приятной постольку, поскольку она схватывается как соответствующая животному, т. е. когда некто схватывает нечто как что-то доброе и соответствующее и, таким образом, получает от этого удовольствие; о вожделении такого рода приятных вещей говорят как о неприродном и, как правило, называют «алчностью».

Итак, вожделения первого вида, или природные вожделения, общи людям и другим животным, поскольку в отношении тех и других они являются соответствующими и приятными согласно их природе, и коль скоро они общи всем людям, то Философ называет их «общими» и «необходимыми»⁵⁰⁷. А вот вожделения второго вида обнаруживаются только у людей, поскольку только люди способны придумывать для себя нечто в качестве доброго и соответствующего сверх того, что необходимо их природе. Поэтому Философ называет вожделения первого вида «неразумными», а второго – «разумными»⁵⁰⁸, а так как различные люди и мыслят различно, то [он] называет их также «частными и благоприобретенными»⁵⁰⁹, то есть дополняющими природные.

Ответ на возражение 1. То, что является объектом природного желания, в то же самое время, будучи схваченным, может быть и объектом животного желания. Так, можно вожделеть животным желанием еду, питье и тому подобное, являющееся объектом природного желания.

Ответ на возражение 2. Различие между природными и неприродными вожделениями не является просто материальным, но и в определенном смысле формальным, а именно постольку, поскольку оно восходит к различию в активном объекте. Итак, объектом желания является схватываемое благо, в связи с чем разнообразие активного объекта следует из разнообразия схватывания, а именно из того, что вещь схватывается как соответствующая либо абсолютным схватыванием, в результате чего возникают природные вожделения, которые Философ называет «неразумными», либо схватыванием вместе с осмыслением, в результате чего возникают те вожделения, которые не являются природными и которые, в силу указанной причины, Философ называет «разумными».

Ответ на возражение 3. Человек обладает не только относящимся к умственной способности универсальным разумом, но также и относящимся к чувственной способности частным разумом, о чем уже было сказано в первой части (78, 4; 81, 3), в связи с чем даже разумное вожделение может относиться к чувственному пожеланию. Кроме того, чувственное пожелание может подвигаться и универсальным разумом через посредство частного воображения.

С четвертым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что вожделение не бесконечно. В самом деле, объектом вожделения является благо, которое обладает аспектом цели. Но при наличии бесконечности не может быть никакой цели⁵¹⁰. Следовательно, вожделение не может быть бесконечным.

Возражение 2. Далее, вожделение касается надлежащего блага, поскольку оно происходит из любви. Но бесконечное не обладает соразмерностью, а потому и не может быть надлежащим. Следовательно, вожделение не может быть бесконечным.

Возражение 3. Далее, ничто не может преодолеть бесконечное и, следовательно, ничто не может достигнуть его пределов. Но объект вожделения доставляет удовольствие только по достижении его предела. Поэтому если бы вожделение было бесконечным, то из него не следовало бы никакого удовольствия.

Этому противоречит сказанное Философом о том, что «вожделение беспредельно, и потому люди стремятся обладать безграничным количеством вещей»⁵¹¹.

Отвечаю: как уже было сказано (3), вожделение бывает двояким, а именно природным и неприродным. Природное вожделение не может быть актуально бесконечным, поскольку оно связано с тем, что необходимо по природе, а природа всегда стремится к чему-то конечному и определенному. Ведь не желает же человек бесконечного количества еды или бесконечного количества питья. Но так как в природе потенциально наличествует последовательная бесконечность, то и соответствующий [ей] вид вожделения может быть последовательно бесконечным; так, например, получив пищу, человек может хотеть еще пищи или чего-то подобного из того, что требуется ему по природе, поскольку все такого рода вещи время от времени заканчиваются.

Поэтому Господь и сказал самаритянке: «Всякий, пьющий воду сию, возжаждет опять» (Ин. 4, 13).

А вот неприродное вожделение в целом бесконечно. В самом деле, как было показано выше (3), оно вытекает из разума, а разуму свойственно следовать в бесконечность. Поэтому жаждущий богатства может жаждать его не до конкретного предела, а просто желать быть настолько богатым, насколько это возможно.

Кроме того, согласно Философу⁵¹², есть и другая причина того, что одни вожделения конечны, а другие – бесконечны. Так, если некая цель желается ради нее самой, то такое желание цели всегда бесконечно, например, желание здоровья – ведь человеку всегда хочется быть еще более здоровым, и так до бесконечности; или, скажем, если само по себе белое усиливает зрение, то чем что-либо белее, тем более оно и усиливает С другой стороны, желание средств не бесконечно, поскольку желание средств всегда соизмеряется с целью. Поэтому жаждущие богатства в качестве цели жаждут его бесконечно, а жаждущие богатства ради обеспечения жизненных потребностей жаждут его до определенного предела, а именно до такого, который бы обеспечил жизненные потребности, о чем [в том же месте] пишет Философ. То же самое относится к вожделению и всех остальных вещей.

Ответ на возражение 1. Каждый объект вожделения берется как нечто конечное – то ли потому, что он в действительности конечен как нечто в какой-то момент ставшее актуально желанным, то ли потому, что он конечен в качестве схватываемого (ведь он не может быть схваченным как бесконечное, поскольку бесконечное суть то, «беря от чего некоторое количество, всегда можно взять что-либо за ним»⁵¹³).

Ответ на возражение 2. Разум в определенном смысле наделен бесконечной силой, а именно в той мере, в какой он способен рассматривать вещь бесконечно, что хорошо видно на примере прибавления чисел и линий. Поэтому в определенном смысле бесконечное соразмерно разуму. В самом деле, схватываемое разумом всеобщее в некотором смысле бесконечно, поскольку оно потенциально содержит бесконечное число единичностей.

Ответ на возражение 3. Для удовольствия человеку вовсе не необходимо осуществить все желаемое, поскольку он получает удовольствие от достижения каждого объекта желания.