Вопрос 18. О жизни Бога

Дабы уразуметь, что присуще живому, после рассмотрения [вопросов, касающихся] божественного знания и ума, нам следует обратиться к изысканию относительно божественной жизни. В связи с этим будет исследовано четыре пункта: 1) кому принадлежит достоинство жизни; 2) что есть жизнь; 3) следует ли приписывать жизнь Богу; 4) все ли в Боге есть жизнь.

С первым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что достоинство жизни принадлежит всем природным вещам. Ведь сказал же Философ, что «движение – это некая жизнь, присущая всем образовавшимся естественно вещам»³¹⁵. Но все природные вещи причастны к движению. Следовательно, все природные вещи причастны и к жизни.

Возражение 2. Далее, говорят, что растения живы, ибо содержат в себе начало движения роста и гниения. Но пространственное движение, как показал Философ, по природе первое и более совершенное, нежели движение роста и гниения³¹⁶. И так как все природные тела содержат в себе некоторое начало пространственного движения, то похоже на то, что все природные тела наделены жизнью.

Возражение 3. Далее, среди природных тел наименее совершенными являются элементы [стихий]. Однако им приписывается жизнь: ведь говорим же мы о «водах живых». Поэтому тем более [надлежит думать, что и] все прочие природные тела наделены жизнью.

Этому противоречат слова Дионисия о том, что «жизнь растений представляет собой самый далекий отголосок жизни»³¹⁷, из чего следует, что их жизнь – жизнь наинижайшая. Но неодушевленные тела еще ниже растений. Значит, они лишены жизни.

Отвечаю: мы можем отделить живое от безжизненного на основании [признаков] тех вещей, жизнь которых очевидна. А жизнь очевидным образом присуща животным, ибо, как сказано в De Vegetab. I, то, что в животных есть жизнь, очевидно для всех. Нам, таким образом, надлежит отличать живое от безжизненного на основании того, согласно чему делается вывод о жизни в животном, и это есть то первое, через что проявляется жизнь, и последнее, что уходит [вместе с жизнью]. Мы говорим, что животное начинает жить, когда начинает двигать самое себя, и покуда в нем есть такое движение, в нем усматривается и жизнь. Когда же оно более не в состоянии двигать самое себя, [а если] и движется, [то] лишь при посредстве [какой-то] другой силы, тогда говорят, что жизнь покинула его и животное мертво. Отсюда ясно, что в собственном смысле слова живыми являются те вещи, кои могут двигать сами себя любым из видов движения, начиная от называемого движением действия несовершенного существа, то есть вещи в возможности, вплоть до движения в наиболее общем смысле, т. е. когда под движением понимают такие действия совершенного существа, как мышление или ощущение. И сообразно этому обо всех вещах, которые сами себя определяют к движению или действию любого вида, говорят как о наделенных жизнью, тогда как неспособные к этому по природе вещи не могут быть названы живыми, разве что по аналогии.

Ответ на возражение 1. Эти слова Философа надлежит понимать [как сказанные] либо о первом движении, а именно движении небесных тел, либо о движении в наиболее его общем смысле. И в обоих случаях, коль скоро движение было названо жизнью природных тел, речь идет об аналогии, а не о каком-то присущем свойстве. Движение небес во вселенной телесных сущностей [например] таково, что подобно поддерживающему жизнь движению сердца в животном. И аналогично этому любое природное движение, имеющее отношение к природному телу, некоторым образом подобно проявлению жизни. Таким образом, если бы вся телесность мироздания была бы единым живым организмом, таким, чтобы его движение исходило от [некоей] «внутренней движущей силы» (а иные и вправду считали, что это так), вот тогда бы, действительно, движение было бы жизнью всех природных тел.

Ответ на возражение 2. Что касается тел, тяжелых ли, или легких, то, за исключением случаев, когда они помещены в неестественные для себя условия или находятся не в свойственном им месте, движения в них нет; ведь когда их местопребывание присуще им и естественно, они неподвижны. Растения и другие живые существа движутся жизненным движением согласно предрасположенности их природы, но не посредством приближения к ней или удаления [от нее]; ибо умаление такого движения и было бы удалением от естественной предрасположенности. Тяжелые и легкие тела движутся внешней силой, которая или производит их и оформляет, или удаляет препятствия с их пути. Но они [никоим образом] не движут сами себя, как это делают живые тела.

Ответ на возражение 3. О водах говорят как о живых вследствие их непрерывной текучести; ведь [с другой стороны] стоячие воды, кои не соединены с непрерывно текущим потоком, например [воды] прудов и резервуаров, порой называются мертвыми. В данном случае речь идет о простой аллегории, поскольку движения, которыми, как кажется, они обладают, создают иллюзию, будто бы они живы. Однако это – отнюдь не жизнь в собственном смысле, ибо эти движения – не их собственные движения, но происходят от [внешней им] производящей причины. И то же имеет место с движениями других тяжелых и легких тел.

Со вторым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что жизнь – это действие. Ведь ничто не делится на части иначе, как только на части однородные. Но жизнь подразделяется на череду действий, как явствует из сказанного Философом, который различает четыре вида [проявления] жизни, а именно питание, ощущение, пространственное движение и мышление³¹⁸. Поэтому жизнь – это действие.

Возражение 2. Далее, говорят, что деятельная жизнь отличается от [жизни] созерцательной. Но созерцательная [жизнь] отличается от деятельной [только лишь] по ряду действий. Поэтому жизнь – это действие.

Возражение 3. Кроме того, познание Бога – действие. Но в то же время это и жизнь, что очевидно из сказанного [апостолом Иоанном]: «Сия же есть жизнь вечная, да знают Тебя, единого истинного Бога» (Ин. 17, 3). Поэтому жизнь – это действие.

Этому противоречит следующее: Философ говорит, что «живым существам присуща жизнь»³¹⁹.

Отвечаю: из сказанного (17,3) очевидно, что наш ум, целью познания которого является сущность вещи, извлекает познание посредством чувства, собственными объектами которого являются внешние акциденции. Следовательно, к познанию сущности вещей мы восходим от [их] внешней видимости. И поскольку мы именуем вещи на основании того, что мы знаем о них, что явствует из уже сказанного (13, 1), то нередко бывает так, что по названию внешних свойств обозначают и сущности. Причем иногда подобные именования непосредственно обозначают сущность как таковую, ибо она и есть их главный объект; иногда же – косвенно, обозначая свойства, от которых они произведены. Например, известно, что словом «тело» обозначают как род трехмерных субстанций, так и, порою, сами измерения (в этом смысле о теле говорят как о виде количества). То же самое можно сказать и о жизни. Именование дается на основании некоей внешней видимости, а именно самодвижения, но не столько для точного определения самой жизни, сколько для определения субстанции, которой самодвижение и самодеятельность свойственны по природе. Жить, таким образом, есть не что иное, как существовать в той или этой природе, и жизнь как отвлеченное понятие означает именно это, также как и слово «бегание» означает отвлеченное «бежать».

Следовательно, «живой» – это не акцидентный, а сущностный предикат. Но иногда [слово] «жизнь» используют не в прямом смысле, а для обозначения действий, от которых его именование произведено, и потому Философ говорит, что «жить» определяется преимущественно [по способности] чувствовать или понимать³²⁰.

Ответ на возражение 1. Философ в данном случае использует «жить» для обозначения жизненных действий. Или, пожалуй, было бы лучше сказать, что ощущение, мышление и т. п. иногда обозначают действия, а иногда – бытие самого действователя. Ведь он [также] сказал, что «жить» определяется преимущественно [по способности] чувствовать или понимать; другими словами, ["жить» – значит] обладать природой, способной к чувствованию или пониманию. Далее, он потому характеризует жизнь через посредство упомянутых четырех действий, что в этом дольнем мире имеется четыре вида живых существ. Природа одних обладает способностью только питаться, и, как следствие, [они лишь] растут и порождают. Другие, например моллюски и подобные им неподвижные животные, помимо этого еще и ощущают. Третьи, к тому же, наделены силой перемещаться с места на место, каковы совершенные животные, четвероногие, птицы и проч. Четвертые же, люди, обладают еще и наивысшей способностью – [способностью] мышления.

Ответ на возражение 2. Под жизненными действиями понимаются такие действия, начала которых находятся в самом действователе и достоинством которых является то, что действователь производит их сам. Это происходит потому, что они существуют в людях не просто как те определенные природные начала некоторых действий, вроде естественных сил, но как что-то еще сверх того, как склонность к предрасположенности их, как некоей второй природы, к особым видам действий, каковые действия призваны служить источником наслаждений. Поэтому, следуя аналогии, о работе, которая приносит человеку радость, к которой он стремится [всем своим существом], тратит на нее [все свое] время и живет ради нее одной, говорят [именно] как о жизни этого человека. Потому-то и [принято] полагать, что одни [например] ведут жизнь порочную, другие – добродетельную. И таким же образом созерцательную жизнь отличают от деятельной, и в том же смысле знание Бога называют жизнью вечной.

Из сказанного очевиден ответ и на возражение 3.

С третьим [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что не должно приписывать жизнь Богу. Ведь о вещах, как было установлено выше (2), говорят как о живых вследствие их самодвижения. Но в Боге нет никакого движения. А значит, [в Нем] нет и жизни.

Возражение 2. Далее, во всех живых существах нам следует предполагать наличие некоторого жизненного начала. Ведь сказал же Философ, что «душа есть причина и начало живого тела»³²¹. Но у Бога нет никакого начала. Поэтому не должно приписывать Ему жизнь.

Возражение 3. Далее, жизненным началом [всех] окружающих нас живых существ есть растительная душа. Но она наличествует лишь в телесных вещах. Поэтому не должно приписывать жизнь вещам бестелесным.

Этому противоречит сказанное [в Писании]: «Сердце мое и плоть моя восторгаются к Богу живому» (Пс. 83, 3).

Отвечаю: жизнь присуща Богу в наивысочайшей степени. При доказательстве этого примем во внимание следующие: так как вещь полагают живой постольку, поскольку она действует самостоятельно и не приводится в движение чем-либо иным, то чем совершеннее соответствующие силы той или иной вещи, тем совершенней и ее жизнь. В вещах, кои движутся и движимы, наблюдается упорядоченность троякого свойства. Во-первых, когда цель движет действователя; при этом главным действователем является тот, кто действует через посредство своей формы, а иногда-с помощью какого-нибудь орудия, которое действует не через посредство добродетели собственной формы, но – формы главного действователя, и не долее, чем длится само действие. Соответственно этому имеются вещи, которые движут сами себя не ради какой-либо формы или соприродной им цели, но только лишь ради самого движения; форма, согласно которой они действуют, равно как и цель действия, определены им их же природой. Таковы [например] планеты, которые движут самих себя согласно полученной ими природе и ради осуществления самих движений, ускорений и замедлений.

Другие вещи обладают самодвижением в более высокой степени, а именно, не только ради самого движения, но также и ради формы, [т. е.] начала движения, обрести форму которого они стремятся самостоятельно. Таковы животные, в которых начало движения – это не всеянная естественным образом форма, а нечто, достигаемое благодаря чувству. Следовательно, чем совершеннее их чувство, тем совершеннее и их сила самодвижения. Наделенные одним лишь осязанием, вроде моллюсков, движутся только движением роста и сокращения, а потому их движения мало в чем превосходят те, что мы видим у растений. Другие [животные], чья сила чувства совершенна настолько, что помимо прикосновений и соединений они могут [еще и] различать внешние себе объекты, способны также и перемещаться, [т. е. производить] более совершенное движение. Тем не менее, хотя животные последнего вида посредством чувства и воспринимают выступающую в качестве начала их движения форму однако сами для себя они не в состоянии наметить цель своего действия, или движения, поскольку она всеяна в них естественным образом: природный инстинкт подвигает их ко всякому действию через посредство формы, воспринятой ими с помощью чувства. Следовательно, гораздо более совершенны те животные, которые движут себя по направлению к цели, которую сами и намечают. А это может быть достигнуто лишь благодаря мышлению и уму, в чьей компетенции знать и соразмерять цели и средства, и должным образом их согласовывать.

[Из сказанного] очевидно, что жизнь умопостигаемых сущностей еще более совершенна, ибо более совершенна сила их самодвижения. Это демонстрирует [хотя бы] тот факт, что в человеке его умственная способность движет чувственные силы, а последние, в свою очередь, приводят в движение соответствующие члены. Так и в искусствах мы видим, что [например] искусство вождения корабля, т. е. искусство навигации, управляет искусством кораблестроения, а последнее, в свою очередь, управляет искусством заготовки корабельных материалов и снастей.

Но хотя наш ум и движет себя сам к некоторым вещам, другие его [движения] доставляются ему посредством его природы, а именно: [движения] к первоначалам, не подверженным его суду, и к конечной цели, желанной, но недостижимой. Следовательно, хотя к некоторым вещам он движет себя сам, тем не менее относительно других вещей он движется чем-то иным. И только то сущее, чье мышление суть его же собственная природа, и в котором то, что принадлежит ему по природе, не определяется чем-то иным, должно иметь жизнь наиболее совершенную, и именно таков Бог; и, значит, жизнь принадлежит Ему первичным образом. Поэтому Философ, показав, что Бог интеллигибелен, заключает, что жизнь Бога – наипрекраснейшая и вечная, ибо ум Его наисовершенен и всегда пребывает в действии³²².

Ответ на возражение 1. Как показано в «метафизике» IX, действия бывают двоякими. Действия одного типа исходят от внешнего предмета, таковы [например] нагревание или отсечение, тогда как действия другого типа, вроде мышления, ощущения или стремления, пребывают в [самом] действователе. Различие между ними заключается в том, что действия первого типа являются совершенством не движущего действователя, а движимой вещи, тогда как действия второго типа являются совершенством [самого] действователя. Поэтому, коль скоро движение является действием движущейся вещи, второй тип действий, как действий, принадлежащих тому, кто действует, называют его движением по следующей аналогии: в то время как движение есть действие движимой вещи, само действие подобного рода есть действие действователя; [само по себе] движение есть действие несовершенного, т. е. находящегося в возможности, тогда как действие подобного рода – есть действие совершенного, т. е. того, кто находится в действительности, как об этом сказано в [книге] Ό душе» III. И в том смысле, в каком мышление является движением, о мыслящем самого себя говорят как о движущем самого себя. Именно в этом смысле учил Платон, говоря, что Бог движет самого Себя; а [отнюдь] не в том, в котором движения суть действия далеких от совершенства [вещей].

Ответ на возражение 2. Поскольку Бог есть Свое же собственное бытие и мышление, постольку Он – Своя же собственная жизнь; и потому Его жизнь такова, что не нуждается ни в каком [особом] начале.

Ответ на возражение 3. Жизнь в этом дольнем мире дарована подверженной порче природе, которая нуждается в порождении, дабы сохранялся вид, и в питании, дабы сохранялись индивиды. По этой причине основою здешней жизни является растительная душа, но отсюда не должно делать никаких заключений относительно нетленной природы.

С четвертым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что не все вещи имеют жизнь в Боге. Ибо сказано: «Мы Им живем, и движемся, и существуем» (Деян. 17, 28). Но не все вещи движутся в Боге. Следовательно, не все вещи имеют в Нем жизнь.

Возражение 2. Далее, все вещи пребывают в Боге в качестве первообразов. Но оформленные по образу вещи должны соответствовать образу. А так как не все вещи живы сами по себе, похоже, что не все они имеют жизнь в Боге.

Возражение 3. Далее, как сказал Августин, всякая живая сущность выше безжизненной³²³. Если, таким образом, безжизненные сами по себе вещи имеют жизнь в Боге, то похоже, что вещи более истинно существуют в Боге, нежели сами по себе. Но такое [мнение] выглядит ложным, ибо сами по себе они существуют в действительности, тогда как в Боге – [только] в возможности.

Возражение 4. Кроме того, как благие вещи и вещи, соделанные во времени, ведомы Богу, так же [ведомы Ему] и дурные вещи и вещи, которые Бог может соделать, но никогда не соделает. Если, таким образом, все вещи имеют жизнь в Боге постольку, поскольку они Ему ведомы, похоже, что даже дурные вещи и вещи, которые никогда не будут соделаны, имеют жизнь в Боге, ибо [и] они ведомы Ему; но эта [мысль] кажется кощунственной.

Этому противоречит сказанное [в Писании]: «Что начало быть, в Нем была жизнь» (Ин. 1, 3, 4). Но все, что начало быть, начало быть чрез Бога. Поэтому все вещи имеют жизнь в Боге.

Отвечаю: в Боге жить – значит мыслить, о чем уже было сказано выше (3). В божественном уме мыслимое и мышление суть одно. Следовательно, все, что мыслится в Боге, есть истинно живущее, или жизнь в Боге. Отсюда: коль скоро все, что было соделано Богом, пребывает в Нем как мыслимое, из этого следует, что все вещи в Нем и есть сама божественная жизнь.

Ответ на возражение 1. О тварях говорится как о пребывающих в Боге двояко. Одним образом, поскольку они соединяются и сохраняются божественною силой; ведь говорим же и мы иногда о тех вещах, которые – в наших силах, что они – в нас. И так же о твари говорят, что она – в Боге, хотя бы она и существовала в своей собственной природе. В этом-то смысле и должно понимать сказанное апостолом, что «мы Им живем, и движемся, и существуем»; ибо наше бытие, жизнь и движение обусловлены Богом. Иначе о вещах говорится как о пребывающих в Боге в смысле Его знания о них, [т. е.] что они пребывают в Боге через посредство своих идей, каковые в Боге не отличны от божественной сущности. Следовательно, вещи как пребывающие в Боге – это божественная сущность. И так как божественная сущность есть жизнь, но не есть движение, из этого следует, что вещи, в таком смысле пребывающие в Боге, не суть движение, но суть жизнь.

Ответ на возражение 2. Оформленная вещь должна быть подобной образу по форме, а не по модусу бытия. Ибо порою в образе форма имеет бытие другого типа, нежели то, которое она имеет в оформленной вещи. Так, форма дома в уме архитектора имеет бытие бестелесное и умопостигаемое, в существующем же вне его ума доме – бытие материальное и чувственное. Таким образом, идеи вещей, не существуя в себе, являются жизнью в божественном уме как обладающие в этом уме божественным бытием.

Ответ на возражение 3. Если бы природным вещам принадлежала одна только форма, но не материя, то природные вещи имели бы во всех отношениях более истинное бытие в качестве идей в божественном уме, нежели сами по себе. На основании этого, между прочим, Платон утверждал, что истинный человек есть «отделенный» [от материи] человек; тот же человек, который существует в материи, является человеком только по причастности. Но поскольку материя входит в бытие природных вещей, должно говорить, что простое бытие вещей в божественном уме более истинно, нежели их простое бытие в себе, ибо в том уме они имеют несотворенное бытие, в себе же – сотворенное бытие; но в то же время частное бытие, например [бытие] человеком или лошадью, более истинно в своей собственной природе, нежели в божественном уме, ибо человеческой природе свойственна материальность, однако, существуя в божественном уме, она [(т. е. «человечность»)] материи лишена. И хотя дом имеет более возвышенное бытие в уме архитектора, нежели в материи, все же материальный дом называют домом более истинным, чем существующий в уме; так происходит потому, что первый существует в действительности, последний же – только в возможности.

Ответ на возражение 4. Хотя дурные вещи и ведомы Богу, ибо и они охвачены Его знанием, тем не менее, они не пребывают в Боге как сотворенные или сохраняемые Им или как имеющие в Нем свой образ. Они ведомы Богу через посредство образов благих вещей. Следовательно, нельзя говорить, что дурные вещи имеют жизнь в Боге. О тех же вещах, кои не находятся во времени, можно говорить как об имеющих жизнь в Боге в том смысле, в каком жизнь понимается как чистое мышление (ведь и они мыслятся Богом), а не в том, в каком жизнь означает начало действия.