Вопрос 14. О знании Бога

После рассмотрения того, что принадлежит к божественной субстанции, далее нам надлежит обратиться к действиям Бога. И так как одни действия имманентны, другие же действия прилагаются к внешним следствиям, прежде всего мы обсудим знание и волю (ибо мышление пребывает в мыслящем действователе и воля – в том, кто ее изъявляет), и уже затем – силу Бога, начало того божественного действия, которое прилагается к внешним следствиям. Затем, поскольку мышление-это своего рода жизнь, после исследования божественного знания мы рассмотрим, что есть истина и что есть ложь. Далее, так как все познанное находится в знающем, и коль скоро те образы вещей, что пребывают в знании Бога, принято называть идеями, к рассуждениям о знании будут добавлены рассуждения об идеях. Относительно знания будет исследовано шестнадцать пунктов: 1) есть ли знание в Боге; 2) мыслит ли Бог самого Себя; 3) постигает ли Он самого Себя; 4) является ли Его мышление Его же субстанцией; 5) знает ли Он другие вещи помимо Себя; 6) ведомы ли они Ему различительным знанием; 7) последовательно ли познание Бога; 8) является ли знание Бога причиной вещей; 9) знает ли Бог то, чего не существует; 10) ведомо ли Ему зло; 11) знает ли Он индивидуальные вещи; 12) знает ли Он бесконечные вещи; 13) знает ли Он будущие случайности; 14) знает ли Он то, что высказывается; 15) изменчиво ли знание Бога; 16) обладает ли Бог теоретическим или практическим знанием вещей.

С первым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что в Боге нет знания. Ведь знание – это способность, способность же не приличествует Богу, ибо она занимает промежуточное положение между возможностью [действовать] и [самим] действием. Следовательно, в Боге нет знания.

Возражение 2. Далее, коль скоро наука связана с умозаключениями, такого рода знание [(т. е. научное)] обусловливается чем-то другим, а именно, знанием начал. Но в Боге нет никакой обусловленности; следовательно, в Боге нет научного знания.

Возражение 3. Далее, всякое знание суть или [знание] общего (универсалий), или [знание] частного. Но в Боге нет ничего ни общего, ни частного (3, 5). Следовательно, в Боге нет знания.

Этому противоречат слова апостола: «О, бездна богатства, и премудрости, и ведения Божия!» (Рим. 11, 33).

Отвечаю: в Боге есть знание, [причем] наисовершеннейшее [из всех]. Доказательством тому служит следующее [обстоятельство]. Отличие разумных существ от неразумных заключается в том, что последние обладают только своею собственною формой, в то время как разумные существа естественным образом приспособлены к тому, чтобы также обладать формами и некоторых других вещей (ведь идея познанной вещи находится в знающем). Отсюда понятно, что природа неразумных существ является в большей мере определенной и ограниченной, тогда как природа разумных существ более широка и пространна; потому-то Философ и сказал, что «в некотором смысле душа есть все сущее»²³⁵. Затем, форма ограничивается материей. Следовательно, как уже было сказано выше (7, 1), чем более формы свободны от материи, тем ближе они к своего рода бесконечности. Отсюда ясно, что причиною знания в вещи выступает то, что [в ней] бестелесно, и что модус познания соответствует модусу нематериальности. Поэтому и замечено в [книге] Ό душе» II, что у растений нет знания, поскольку они полностью материальны. Но ощущение – это познавательная способность, ибо оно может воспринимать образы, свободные от материи, а еще более познавателен ум, который в большей степени [нежели ощущение] отделен от материи и, как сказано в [книге] Ό душе» III, [ни с чем] не смешан. И поскольку, как это было установлено выше (7, 1 ), Бог в высочайшей степени бестелесен, из этого следует, что Его знание – высочайшее из всех.

Ответ на возражение 1. Поскольку все совершенства, проистекающие от Бога к тварям, существуют в Боге более возвышенным образом, всякий раз, когда взятое от какого-либо сотворенного совершенства имя приписывается Богу, в его определении надлежит отделить все, что относится к несовершенному модусу присущему твари. Таким образом, знание – это не качество Бога и не [Его] способность, но – субстанция и чистая актуальность.

Ответ на возражение 2. Все, что разделено и множественно в сотворенном, существует в Боге просто и единовидно (13, 4). Таким образом, различные виды знания, присущие человеку, соответствуют различным объектам Его знания: [так] для познания начал у него [(человека)] есть «разум», для познания умозаключений – «наука», «мудрость» – для познания высочайшей причины, «совет» или «осмотрительность» – для предвосхищения неизбежного. Но Богу, как будет показано ниже (7), ведомо это все [в результате] одного простого акта познания. Следовательно, простое знание Бога может обозначаться всеми этими именами, но при условии, однако, что, коль скоро они включены в божественную предикацию, из них должно быть удалено все, к чему примешано несовершенство; все же, что выражает совершенство, должно быть в них сохранено. Поэтому [справедливо] сказано, что «у Него – премудрость и сила, Его -совет и разум» (Иов 12:13).

Ответ на возражение 3. Знание соответствует модусу знающего, ибо познаваемая вещь находится в познающем согласно модусу познающего. И так как модус божественной сущности превышает таковые [модусы] сотворенного, божественное знание не существует в Боге как [нечто] последующее модусу сотворенного знания, а потому не может существовать ни согласно модусу общего или частного, ни – [модусу] способности, ни – [модусу] потенциального, ни как-нибудь еще [в том же роде].

Со вторым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что Бог не мыслит самого Себя. Ведь сказал же Философ, что «каждый знающий, кто знает свою сущность, полностью возвращается к своей сущности»²³⁶. Но Бог не выходит за пределы Своей собственной сущности, [более того] Он не движется вообще. Таким образом, Он [никак] не может возвращаться к Своей собственной сущности. Следовательно, Он не знает Своей же собственной сущности.

Возражение 2. Далее, мышление – это, как заметил Философ, своего рода стремление и движение²³⁷; и кроме того, знание – это своего рода уподобление познаваемому объекту; и еще, в познанном заключается совершенство знающего. Но ничто не движется, не претерпевает и не становится совершенным через самого себя, и [к тому же], как заметил Иларий, ничто не является собственным подобием²³⁸. Следовательно, Бог не мыслит самого Себя.

Возражение 3. Далее, мы уподоблены Богу прежде всего своим умом, ибо мы, как сказал Августин, созданы по образу Божию по уму²³⁹. Но наш ум мыслит себя постольку, поскольку мыслит другие вещи, как сказано в [книге] Ό душе» III. Следовательно, Бог мыслит Себя лишь постольку, поскольку мыслит другие вещи.

Этому противоречит сказанное [апостолом Павлом]: «Божиего никто не знает, кроме Духа Божия» (1Кор. 2, 11).

Отвечаю: Бог мыслит Себя через [самого же] Себя. Это доказывается на основании того общеизвестного [положения], что хотя в действиях, направленных на внешнее следствие, объект воздействия, взятый в смысле определения, находится вне действователя, однако в [тех] действиях, которые происходят в самом действователе, объект, через который определяется действие, находится в действователе; и коль скоро он находится в действователе, действие актуально. Поэтому Философ и говорит, что «ощущаемое в действительности есть ощущение в действительности, и умопостигаемое в действительности есть ум в действительности»²⁴⁰. Причина, по которой мы актуально ощущаем или знаем вещь, состоит в том, что наш ум или чувство актуально оформляются чувственными или умопостигаемыми видами²⁴¹. А это происходит потому, что чувство или ум отличаются от умопостигаемого или чувственного объекта, поскольку они [(первые)] пребывают в возможности.

Следовательно, коль скоро в Боге нет ничего в возможности, но Он есть абсолютная актуальность, Его ум и объект [мышления] суть одно и то же. Таким образом, и умопостигаемые виды не вне Его, как это имеет место с нашим умом, когда он мыслит в возможности, и при этом умопостигаемые виды субстанциально не отличаются от божественного ума, как они отличается от ума нашего, когда он мыслит актуально; но умопостигаемые виды сами по себе суть [то же, что и] божественный ум сам по себе, и именно так Бог и мыслит Себя через [самого же] Себя.

Ответ на возражение 1. Возвращение к собственной сущности означает только лишь то, что вещь существует сама по себе. Поскольку форма совершенствует материю посредством приведения последней к бытию, постольку она некоторым образом укореняется в ней; возвращается же она к себе самой постольку поскольку имеет самобытие. Следовательно, те познавательные способности, которые не обладают самобытием, но суть действия [некоторых] органов, не знают себя, как это имеет место в случае любого из чувств; в то же время те познавательные способности, которые обладают самобытием, знают себя; поэтому и сказано в [книге] Ό причинах», что «кто знает свою сущность, полностью возвращается к своей сущности». Но самобытие принадлежит Богу первичным образом. Значит, согласно настоящему модусу оказывания, Он возвращается к Своей собственной сущности первичным образом, и [следовательно] знает Себя.

Ответ на возражение 2. Движение и стремление в настоящем случае – одноименные [оказывания]; это связано с тем, что мышление [просто] описывается как своего рода движение или стремление, о чем сказано в [книге] «О душе» III. Ибо мышление – это движение не в смысле действия чего-то незаконченного, переходящего от одного к другому, но – в смысле действия, осуществляющегося непосредственно в действователе как нечто законченное. Подобным же образом и то, что ум совершенствуется умопостигаемым, т. е. уподобляется ему, относится к уму, который порою пребывает в возможности; ведь именно то, что он пребывает в состоянии возможности, и отличает его от умопостигаемого объекта и уподобляет его ему через посредство умопостигаемого вида, который суть образ мыслимой вещи, и таким образом совершенствует его, ибо потенциальное совершенствуется посредством актуализации. С другой стороны, божественный ум, который никоим образом не потенциален, [равно] ни совершенствуется посредством умопостигаемых объектов, ни уподобляется им, поскольку он суть собственное совершенство и собственный умопостигаемый объект.

Ответ на возражение 3. Сама по себе первичная материя, которая суть [абсолютная] потенциальность, по природе лишена бытия до тех пор, пока она не актуализирована формой. Затем, наш пассивный ум относится к умопостигаемым объектам таким же образом, что и первичная материя – к природным вещам, ибо он потенциален относительно умопостигаемых объектов, равно как первичная материя – относительно природных вещей. Следовательно, наш пассивный ум может проявлять себя в связи с умопостигаемыми объектами настолько, насколько он приведен к совершенству некоторым умопостигаемым видом; и таким образом он мыслит себя через посредство умопостигаемых видов постольку поскольку он мыслит другие вещи: ведь ясно, что, зная умопостигаемый объект, он мыслит также свой собственный акт мышления, и посредством этого акта знает [свою] познавательную способность. Но Бог – это чистая актуальность как в порядке бытия, так и в порядке умопостигаемого; следовательно, Он мыслит Себя через [самого же] Себя.

С третьим [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что Бог не постигает Себя. Ведь сказал же Августин, что «постигающий себя конечен в отношении самого себя»²⁴². Но Бог во всех отношениях бесконечен. Следовательно, Он не постигает Себя.

Возражение 2. Если скажут, что Бог бесконечен [в отношении] к нам и конечен [в отношении] самого Себя, то на это можно возразить, что в Боге все более истинно, чем в нас. Если, таким образом, Бог конечен [в отношении] самого Себя, но бесконечен [в отношении] к нам, то Бог поистине скорее конечен, чем бесконечен, каковое заключение противоречит установленному ранее (7, 1 ). Следовательно, Бог не постигает Себя.

Этому противоречат слова [того же] Августина: «Что мыслит себя, то себя и постигает»²⁴³. Но Бог мыслит Себя. Следовательно, Он [и] постигает Себя.

Отвечаю: Бог постигает Себя совершеннейшим образом, доказательством чему служит нижеследующее. Вещь полагают познанной, когда познание ее достигает своего завершения, а это происходит тогда, когда она становится познанной настолько совершенно, насколько она [вообще] может быть познана; так, например, доказательное утверждение считается постигнутым тогда, когда оно доказано, а не тогда, когда оно известно посредством некоторого вероятностного умозаключения. Но очевидно, что Бог знает Себя настолько совершенно, насколько совершенно Он может быть познан. Ведь все познаваемо согласно модусу своей актуальности, ибо вещь непознаваема в той мере, в какой она потенциальна, и познаваема в той мере, в какой актуальна, как читаем в «Метафизике» IX. Итак, сила божественного знания столь же велика, сколь [велика] актуальность Его бытия; ведь то, что Бог познаваем, о чем уже было сказано выше (1, 2), следует из того факта, что Он актуален и свободен от всяческой материи и [всего] потенциального. Из сказанного ясно, что Он знает Себя настолько, насколько Он познаваем. И потому-то Он и постигает Себя совершеннейшим образом.

Ответ на возражение 1. В строгом смысле слова «понимание» означает, что одна вещь содержится другою и входит [в нее]; и в этом смысле все, что постигается, конечно, равно как [конечно] и все то, что входит в другое. Но никто не говорит о Боге, что Он постигает Себя [именно] в таком смысле, поскольку из этого бы следовало, что Его ум был бы отдельной от Него способностью и что он [(ум)] содержал бы и включал Его в себя; для подобного рода модусов оказывания надлежит использовать только отрицания. Но как говорят о Боге, что Он содержит сам Себя [в том смысле], что Он не находится в чем-либо помимо Себя, так о Нем же говорят, что Он постигает Себя, поскольку ничто в Боге не сокрыто от Него. Ведь еще Августин заметил, что «целое постигается при таком созерцании, когда ничто в нем не остается сокрытым от созерцающего»²⁴⁴.

Ответ на возражение 2. Когда говорят, что Бог конечен [в отношении] самого Себя, это следует понимать согласно некоторому подобию пропорции, поскольку Он в таком же отношении не превышает Свой ум, в каком и что-либо конечное не превышает конечный ум. Но Бог не может быть назван конечным [в отношении] самого Себя в том смысле, что будто бы Он мыслит Себя как нечто конечное.

С четвертым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что мышление Бога – это не Его субстанция. Ведь мыслить – значит действовать. Но под действием понимается нечто, проистекающее от действователя [вовне]. Следовательно, мышление Бога – это не Его субстанция.

Возражение 2. Далее, мыслить чье-либо мышление не означает мыслить нечто возвышенное или мыслимое первично, но – второстепенное и вторичное. Таким образом, если Бог суть Свое же собственное мышление, Его мышление будет подобно мышлению нашего мышления; следовательно, мышление Бога не будет чем-то возвышенным.

Возражение 3. Кроме того, мышление есть мышление чего-то. Значит, если в процессе мышления Богом самого Себя Он сам по Себе не отличен от этого мышления, Он мыслит, что мыслит Себя, и так далее до бесконечности. Следовательно, мышление Бога – это не Его субстанция.

Этому противоречит следующее: Августин говорит, что «бытие Божие есть то же, что и Его премудрость»²⁴⁵. Но быть мудрым и мыслить – это одно и то же. Следовательно, бытие Бога и [Его] мышление суть одно и то же. Но бытие Бога, как было показано выше (3, 4), – это Его субстанция. Поэтому мышление Бога – это Его субстанция.

Отвечаю: должно говорить, что мышление Бога суть Его субстанция. Ведь если бы Его мышление было чем-то иным, чем Его субстанция, то и деятельностью и совершенством божественной субстанции было бы, как заметил Философ, что-то другое, к чему божественная субстанция относилась бы как потенциальное к актуальному²⁴⁶, что, конечно же, невозможно; ведь мышление суть деятельность и совершенство того, кто мыслит Теперь рассмотрим, почему это так. Как было установлено выше (2), мышление не есть действие, направленное вовне, но оно пребывает в действователе как его собственная [внутренняя] деятельность и совершенство подобно тому как и существование – это [собственное] совершенство существующего; и как существование определяется формой, точно так же и мышление определяется умопостигаемыми видами. Но в Боге нет никакой формы, которая была бы чем-то иным, чем Его существование, как это было показано выше (3). Следовательно, как Его сущность сама по себе есть Его же умопостигаемые виды, так и Его мышление необходимо есть то же, что и Его сущность, и Его бытие.

Таким образом, из всего вышесказанного следует, что в Боге и ум, и умопостигаемый объект, и умопостигаемые виды, и Его мышление – все суть одно и то же. Следовательно, когда говорится о мышлении Бога, то этим никоим образом не привносится никакой множественности в Его субстанцию.

Ответ на возражение 1. Мышление относится не к тем действиям, что проистекают из действователя [вовне], а к тем, что в нем пребывают.

Ответ на возражение 2. Когда мыслимое мышление лишено самобытия, то [в самом деле] предмет мышления не является чем-то возвышенным, как [например] когда мы мыслим собственное мышление. Но это никак не относится к божественному мышлению, которое суть самобытие.

Отсюда следует ответ и на возражение 3. Ведь божественное мышление существует само по себе и поистине направлено на самое себя, а не на другое; следовательно, в [данном случае] невозможно продолжить [логический ряд] до бесконечности.

С пятым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что Бог не знает [ничего] другого помимо Себя. Ведь все другие вещи, которые не Бог, – вне Бога. Но [еще] Августин сказал, что «Бог не созерцает что-либо вне самого Себя»²⁴⁷. Следовательно, Ему неведомы вещи, отличные от Него.

Возражение 2. Далее, мыслимый объект – это совершенство мыслящего. Если, таким образом, Бог мыслит что-либо помимо Себя, тогда совершенством Бога и вещью более достойной, нежели Он, будет что-то другое, что [конечно же] невозможно.

Возражение 3. Далее, мышление оформляется мыслимым объектом, равно как и любое другое действие – своим объектом. Следовательно, мышление тем достойнее, чем достойнее мыслимый объект. Но Бог есть Свое же собственное мышление. Если, таким образом, Бог мыслит что-либо еще помимо Себя, то Бог сам оформляется чем-то еще помимо Себя, что [конечно же] невозможно. Следовательно, Он не мыслит вещи, которые не суть Он сам.

Этому противоречит сказанное [в Писании]: «Все обнажено и открыто пред очами Его» (Евр. 4, 13).

Отвечаю: Богу необходимо ведомы вещи помимо Него самого. Ведь очевидно, что Он мыслит Себя совершеннейшим образом, иначе, коль скоро Его бытие суть Его же мышление, Его бытие не было бы совершенным. Затем, если что-либо известно совершеннейшим образом, из этого необходимо следует, что и сила его известна совершеннейшим образом. Но сила чего-либо может быть известна совершеннейшим образом лишь в том случае, если известно то, на что простирается [эта] сила. И так как, понятно, божественная сила простирается на другие вещи уже только потому, что она суть первая обусловливающая причина всего (что явствует из вышеприведенного (2, 3)), Бог необходимо должен знать вещи помимо Себя. Это станет еще более очевидным, если к сказанному добавить, что [поскольку] существование первой обусловливающей причины, т. е. Бога, суть Его же собственное мышление, то, следовательно, какие бы следствия ни имели свое предбытие в Боге как в первой причине, они [необходимо] должны присутствовать в Его мышлении; причем все они пребывают в Нем согласно модусу умопостижения, поскольку все, что пребывает в другом, пребывает в нем согласно модусу этого другого.

Далее, чтобы уразуметь, как Бог знает другие вещи помимо Себя, мы должны принять во внимание, что вещь бывает известной двояко: в себе и в другом. Вещь [полагают] известной в себе, когда она известна через надлежащий вид, соответствующий объекту познания; так бывает тогда, когда глаз видит человека в образе человека. Вещь видится в другом через образ того, что ее содержит; так бывает тогда, когда часть видится в целом через образ целого, или когда человек видится в зеркале через образ в зеркале, или через какой-либо иной модус, посредством которого вещь видится в другом.

Итак, мы говорим, что Бог созерцает Себя в самом же Себе, поскольку Он видит Себя через Свою сущность; другие же вещи Он созерцает не в них самих, а в Себе, ибо сущность Его содержит подобия вещей, которые не суть Он сам.

Ответ на возражение 1. Замечание Августина, что Бог «не созерцает что-либо вне самого Себя», не следует понимать в том смысле, что будто бы Бог ничего не видит из того, что вне Его, но в том, что Он видит то, что вне Его, в самом Себе, как это было выяснено выше.

Ответ на возражение 2. Мыслимый объект является совершенством мыслящего не посредством своей субстанции, но – посредством образа, которым он и пребывает в уме в качестве его формы и совершенства, как об этом сказано в [книге] Ό душе» III. Ибо «не камень в душе, но его образ». Но вещи, которые не суть Бог, мыслятся Богом постольку, поскольку их образы содержатся в сущности Бога, как это было выяснено выше; поэтому из этого [(т. е. мышления Богом иного Себе)] никак не следует, что в божественном уме находятся совершенства, коих нет в божественной сущности.

Ответ на возражение 3. Мышление оформляется не тем, что мыслится в другом, но изначальным объектом мышления, в коем мыслятся и все прочие вещи. Ведь мышление оформляется своим объектом в том смысле, что началом умного действия является умопостигаемая форма, ибо каждое действие определяется формой, которая суть начало действия; как [например] нагревание – теплотой. Следовательно, умное действие определяется той умопостигаемой формой, которая приводит в действие ум. А это и есть образ изначально мыслимой вещи, который в Боге суть не что иное, как Его собственная сущность, в коей постигаются все образы вещей. Таким образом, из этого никак не следует, что божественное мышление или, пожалуй, сам Бог, оформляется чем-либо помимо божественной сущности.

С шестым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что Бог не знает отличные от Него вещи различительным²⁴⁸ знанием. Ведь, как было показано [выше] (5), Бог знает отличные от Него вещи постольку, поскольку они пребывают в Нем. Но другие вещи находятся в Нем как в своей общей и универсальной причине, и [потому] ведомы Богу как их первой и универсальной причине. Но это не что иное, как ведение посредством знания общего, а не различительного. Следовательно, Бог знает вещи, которые не суть Он сам, общим, а не различительным знанием.

Возражение 2. Далее, как божественная сущность [бесконечно] далека от сотворенной сущности, так же точно и сотворенная сущность [бесконечно] далека от сущности божественной. Но божественная сущность, как было показано выше (12, 2), не может быть ведома сущности сотворенной. Значит, [равно и] ни одна из сотворенных сущностей не может быть ведома божественной сущности. Ведь коль скоро Бог знает только через посредство Своей собственной сущности, из этого следует, что Он не знает, какова «эта вот» тварь по ее собственной сущности; но знать «какова эта вот вещь», значит знать ее посредством различительного знания.

Возражение 3. Кроме того, различительное познание вещи происходит только лишь через [познание] ее частной пропорции. Но поскольку Бог знает все вещи через посредство Своей собственной сущности, похоже, что Он не знает каждую вещь через ее частную пропорцию; ибо одна вещь не может выступать в качестве частной пропорции многих и разнообразных вещей. Следовательно, Бог не имеет различительного знания о вещах, но только знание общее, поскольку знать вещи иначе, чем через посредство их частных пропорций, есть не что иное, как знать их знанием общим и универсальным.

Этому противоречит следующее: обладать различительным знанием вещей – это значит не только знать их в целом, но и в той мере, в какой они разнятся одна от другой. Но Бог знает вещи именно таким [(последним)] образом. Ведь сказано же [в Писании], что Он проникает «до разделения души и духа, составов и мозгов, и судит помышления и намерения сердечные, и нет твари, сокровенной от Него, но все обнажено и открыто пред очами Его"(Евр.4, 12, 13).

Отвечаю: иные²⁴⁹ при рассмотрении данного вопроса впадали в заблуждение и утверждали, что Богу ведомы вещи, которые не суть Он сам, только в целом, т. е. [только] как сущие. Как [например, можно судить] об огне и вообще обо всех теплых вещах постольку, поскольку они теплы, на основании только того, что известна природа теплоты, так и Бог [говорят они], зная Себя как начало сущего, знает природу сущего [как такового], а все другие вещи – постольку, поскольку они суть сущие.

Но этого никак не может быть, ибо знать вещь не в частности, а только лишь в целом, значит иметь о ней несовершенное знание. Ведь и наш ум, когда он приводится из состояния возможности в состояние действительности, сперва обретает самое общее и путаное знание о вещах, и только затем познает их в частности, [тем самым] двигаясь от несовершенного к совершенному, как это явствует из «Физики» I. Если, таким образом, знание Богом отличных от Него вещей являлось бы только всеобщим, а не особым, из этого бы следовало, что Его мышление не было бы совершенным, а значит и Его бытие не было бы совершенным, что противоречит сказанному выше (4, 1). Следовательно, нам надлежит придерживаться той точки зрения, что Богу ведомы вещи, которые не суть Он сам, различительным знанием, [т. е. что они известны Ему] не только в той мере, в какой им всем присуще бытие, но и в той, в какой они отличаются друг от друга. Прежде чем приступить к доказательству [этого утверждения], следует напомнить, что иные, желая показать, как может Бог одним [знанием] знать много вещей, приводили некоторые примеры, в частности, что если бы центр [окружности] знал себя, он знал бы и все радиусы, исходящие из [этого] центра; или, что если бы свет знал себя, он знал бы и все цвета.

Итак, приведенные примеры, хотя они отчасти и верны, а именно что касается всеобщей причинно-следственной связи, однако неудачны в том отношении, что множество и многообразие [вещей] обусловливается одним всеобщим началом не постольку, поскольку оно является началом различия [(что, конечно же, не соответствует истине)], но лишь постольку, поскольку [сами] они сообщаются [друге другом]. Ведь многообразие цветов обусловливается не только светом, но и различной степенью прозрачности воспринимающей его среды; и подобным же образом многообразие линий обусловливается разнообразием их [взаимной] расположенности. Выходит, подобное многообразие и множество не может быть ведомо своему началу различительным знанием, а только лишь самым общим. В Боге, однако, это не так. Ибо, как было показано выше (4, 2), всякое совершенство, присущее какой бы то ни было твари, имеет свое целостное предбытие в Боге и содержится [в Нем] наипревосходнейшим образом. Но совершенством тварей является не только то, что обще им всем, а именно бытие, но также и то, что отличает их друг от друга, например, жизнь, мышление и т. п., благодаря чему живые существа отличаются от лишенных жизни и мыслящие – от лишенных разума. Точно также совершенством является и любая форма, посредством которой каждая вещь определяется к собственному виду. И таким-то образом все вещи предбытийствуют в Боге: не только общим им всем, но также и тем, что отличает их друг от друга. Следовательно, коль скоро Бог содержит в Себе все совершенства, сущность Бога соотносится со всеми другими сущностями вещей не как общее с частным, как [например] единица с числами или как центр [круга] с [исходящими из непэ] линиями, а как совершенное с несовершенным, как если бы я стал сравнивать человека с животным или совершенное число шесть с входящими в него несовершенными числами. Но очевидно, что несовершенное может быть ведомо совершенному не только общим, но и различительным знанием; так, например, кому ведом человек, тот знает различительным знанием и животное, и кто знает число шесть, также знает различительным знанием и [входящее в него] число три.

Итак, коль скоро сущность Бога заключает в себе все совершенства, содержащиеся в сущностях всех прочих сущих, то тем более Богу в самом Себе ведомо каждое из них [(т. е. каждое сущее)] различительным знанием. Ведь природа любой частной вещи в некотором смысле состоит в причастности божественному совершенству Но о Боге нельзя было бы сказать, что Он знает Себя совершенным образом, если бы Он не знал, как и насколько другие причастны Его собственному совершенству Не мог бы Он также совершенно знать и самую природу сущих, если бы Он не знал все модусы сущего. Следовательно, очевидно, что Бог знает все вещи различительным знанием, [т. е. знает их] в их отличии друг от друга.

Ответ на возражение 1. Знание вещи так, как она находится в знающем, можно понимать двояко. В одном смысле «так» означает перенос модуса познания со стороны познанной вещи, что [в настоящем случае] неверно. Ибо знающий не всегда знает познанный объект в соответствии с тем бытием, которое тот имеет в знающем; так, глаз не познает камень согласно тому бытию, которое тот имеет в глазу, но через посредство образа камня, каковой [образ] и находится в глазу глаз познает камень в соответствии с тем бытием, которое [камень имеет] вне глаза. И если даже знающий знает познанный объект в соответствии с тем [модусом] бытия, который тот имеет в знающем, он, тем не менее, знает егои в соответствии с тем [модусом] бытия, который тот имеет вне знающего. Так, ум знает камень согласно [модусу] умопостигаемого бытия, которое тот имеет в уме, ибо он знает о том, что мыслит; однако, он также знает и то, что есть камень по его [(камня)] собственному естеству. Если же «так» означает перенос модуса познания со стороны знающего, то в этом смысле [выражение] истинно, ибо знающий знает познанное постольку, поскольку оно находится в знающем, и чем совершеннее познает познающий, тем совершеннее модус [самого] знания.

Следовательно, надлежит говорить, что Богу ведомо не только то, что все вещи – в Нем, но и уже только потому, что они пребывают в Нем, Он знает, что они суть в их собственном естестве, и притом [знает] настолько совершенно, насколько совершенно они пребывают в Нем.

Ответ на возражение 2. Сотворенная сущность соотносится с сущностью Бога как несовершенное с совершенным. Поэтому от сотворенной сущности мы не можем прийти к должному познанию сущности божественной, тогда как обратное [предположение вполне] допустимо.

Ответ на возражение 3. Одна и та же вещь не может равным образом выступать в качестве пропорции многих и разнообразных вещей. Но божественная сущность превосходит все сотворенное. Следовательно, она может выступать в качестве частной пропорции каждой вещи сообразно тем различным путям, коими разные твари причастны и уподоблены ей.

С седьмым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что познание Бога последовательно. Ведь познание Бога – это не познавательная способность, но актуальное знание. Однако, как сказал Философ в «Топике» II, «способность овладевать знанием распространяется одновременно на множество вещей, но в каждый отдельный момент времени актуально мыслится только нечто одно». Следовательно, коль скоро Бог знает много вещей, как самого Себя, так и [все] прочее (о чем было говорено выше (2, 5)), похоже, что Он мыслит не все сразу, но последовательно, [мысленно переходя] от одного к другому.

Возражение 2. Далее, познавать последовательно, значит познавать следствие через его причину Но Бог знает вещи через Себя, [т. е. именно так] как следствие через причину. Таким образом, Его познание последовательно.

Возражение 3. Далее, Бог знает каждое творение совершеннее, нежели знаем мы. Но мы знаем следствия через их сотворенные причины; и таким-то образом мы последовательно идем [мыслью] от причин к вещам, которые [этими причинами] обусловлены. Следовательно, похоже, что то же самое можно сказать и о Боге.

Этому противоречат слова Августина о том, что «Бог видит все вещи не в их частности или по отдельности, как если бы Он видел последовательно, то здесь, то там; но Он видит все вместе и сразу»²⁵⁰.

Отвечаю: в божественном познании нет никакой последовательности, доказательством чему служит следующее. Последовательность нашего познания двояка: в одном смысле [онотаково] в связи с его непрерывностью, [ибо] когда что-либо нами актуально познано, мы обращаемся к познанию чего-то еще; другой же модус последовательности связан с обусловленностью, как [например] когда через начала мы достигаем познания заключений. Первый вид последовательности [никак] не может принадлежать Богу Ведь те многие вещи, которые мы мыслим поочередно, когда каждую из них рассматриваем саму по себе, мы мыслим и одновременно, если видим их в чем-то одном; [так бывает тогда, когда] например, мы мыслим части в целом или видим различные вещи в зеркале. Но Бог видит все вещи в одном, т. е. в самом Себе. Следовательно, Бог видит все вещи не последовательно, а сразу.

Подобным же образом не может быть приписан Богу и второй модус последовательности. Во-первых, поскольку этот второй модус последовательности предполагает наличие первого, ибо если кто идет от начал к заключениям, тот не рассматривает то и другое вместе; во-вторых, поскольку [последовательное] рассуждение есть следование от известного к неизвестному Отсюда понятно, что когда первое известно, второе [может оставаться] все еще неизвестным; таким образом, второе известно не в первом, а из первого. Но последовательное рассуждение достигает своего конца, когда второе разумеется в первом посредством разрешения следствий в их причинах, после чего последовательное познание прекращается. Таким образом, коль скоро Бог знает Свои следствия в самом же Себе как в их причине, Его познание не [носит] последовательный [характер].

Ответ на возражение 1. [Актуальное] мышление, в общем, само по себе суть единый [акт]; тем не менее, как показано выше, множество вещей может мыслиться [одновременно] в [чем-то] одном.

Ответ на возражение 2. Бог не познает неизвестные следствия через их предварительно познанные причины, но Ему ведомы следствия уже в самой их причине; таким образом, как было показано выше, Его познание не последовательно.

Ответ на возражение 3. Богу ведомы следствия сотворенных причин непосредственно в самих причинах, причем намного совершеннее, нежели нам; однако, в отличие от нас, это происходит не так, как если бы познание следствий обусловливалось в Нем познанием сотворенных причин; значит, Его познание не последовательно.

С восьмым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что знание Бога – это не причина вещей. Ведь еще Ориген, комментируя [слова послания апостола Павла к римлянам] Рим. 8, 30: «Кого Он призывал – тех и оправдал», и τ д., сказал: «Что-либо долженствует произойти не постольку поскольку оно ведомо Богу как [долженствующее произойти] в будущем, но поскольку оно – будущее, постольку оно и ведомо Богу еще прежде своего бытия».

Возражение 2. Далее, следствие последует своей причине. Но знание Бога вечно. Таким образом, если знание Бога – причина сотворенных вещей, похоже, что и творения вечны.

Возражение 3. Кроме того, как заметил Философ, «познанное предшествует [своему] познанию, и оно суть мера»²⁵¹. Но последующее и измеряемое не может служить причиной. Следовательно, познание Бога – это не причина вещей.

Этому противоречит сказанное Августином: «Творения, равно духовные и преходящие, ведомы Богу не потому, что они существуют, но [напротив] поскольку они ведомы Богу, постольку и существуют»²⁵².

Отвечаю: знание Бога – это причина вещей. Ибо знание Бога соотносится с сотворенным подобно тому, как знание мастера соотносится с вещами, сделанными его искусством. Но знание мастера – это причина сделанных его искусством вещей в той мере, в какой мастер работает при посредстве [своего] ума. Следовательно, форма ума [в настоящем случае] выступает в качестве начала действия, [подобно тому] как теплота [выступает в качестве] начала нагревания. Тут нам надлежит отметить, что природная форма, будучи формой того, что приводится ею к бытию, означает начало действия лишь постольку, поскольку она имеет склонность к следствию; подобным же образом и умопостигаемая форма означает начало действия не постольку, поскольку она пребывает в мыслящем, а поскольку к этому добавляется склонность к следствию, каковая пролегает через волю. Ведь так как умопостигаемая форма имеет отношение к вещам противоположным (поскольку одно и то же знание относится к противоположностям), она не произвела бы определенного следствия, если бы не определялась к чему-то одному, как заметил [еще] Философ, посредством стремления²⁵³. Отсюда понятно, что коль скоро Бог обусловливает вещи посредством Своего ума, ибо Его бытие суть Его же мышление, следовательно, и Его знание должно быть причиной вещей в той мере, в какой оно соединено с Его волей. Поэтому-то знание Бога в смысле причины вещей принято называть соизволением.

Ответ на возражение 1. Ориген говорил о том аспекте знания, кое лишено идеи причинности до тех пор, пока оно не соединяется с волей, о чем уже было говорено выше.

Когда же он говорит о причине, почему Бог предвидит иные вещи постольку, поскольку они [долженствуют произойти] в будущем, это должно быть разумеемо как [сказанное] о причине следования, а не о причине сущности. Ибо если вещи [долженствуют произойти] в будущем, из этого следует, что они ведомы Богу; но [отнюдь] не [наоборот], что будущность вещей обусловливает знание их Богом.

Ответ на возражение 2. Знание Бога – это причина вещей постольку, поскольку вещи находятся в Его знании. Но Богу не ведомо то, что вещам надлежит быть вечными; таким образом, хотя знание Бога вечно, из этого отнюдь не следует, что и творения вечны.

Ответ на возражение 3. Природные вещи занимают промежуточное положение между знанием Бога и нашим познанием, ибо мы обретаем знание через посредство природных вещей, кои обусловливаются Богом через посредство Его знания. Следовательно, как природные объекты познания предшествуют нашему знанию [о них] и суть его мера, так и знание Бога предшествует природным вещам и суть их мера; в качестве иллюстрации может послужить дом, занимающий промежуточное положение между знанием построившего его строителя и познанием того, кто изучает дом уже после того, как тот построен.

С девятым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Похоже, что Бог не знает того, чего нет Ведь знание Бога есть [знание] об истинном. Но «истина» и «бытие» суть синонимы. Следовательно, Бог не знает того, чего нет.

Возражение 2. Далее, знание предполагает подобие между знающим и познанным. Но те вещи, которых нет, не могут имеет никакого подобия с Богом, Который есть истинно [Сущий]. Следовательно, то, чего нет, не может быть ведомо Богу

Возражение 3. Далее, знание Бога – это причина того, что Он знает. Но оно не может выступать причиной того, чего нет, поскольку несуществующее беспричинно. Следовательно, Бог не знает того, чего нет

Этому противоречат слова апостола [Павла, сказанные им о Боге]: «Который... называет несуществующее, как существующее» (Рим. 4, 17).

Отвечаю: Богу ведомо все, что хоть каким-нибудь образом есть. Ведь и не [существующие] в абсолютном смысле вещи, пожалуй, в некотором смысле [все-таки] есть. Ибо вещи существуют в абсолютном смысле, когда они существуют актуально, в то время какте вещи, которые не актуальны, могут содержаться либо силою самого Бога, либо – [чего-либо из] сотворенного; либо в действующей силе, либо – в пассивной; либо в силе мысли или воображения, либо – чего-то еще в том же роде. Поэтому все, что может быть или сделано, или помыслено, или сказано тварью, равно как и все то, что только может быть соделано Им самим, все это ведомо Богу, хотя бы оно и не было актуальным. И в этом смысле справедливо сказать, что Он знает даже то, чего нет.

Впрочем, что касается тех вещей, кои не актуальны, тут следует провести некоторое различение. Ибо хотя некоторые из них и не актуальны в настоящий момент, однако же, они или [когда-то] были, или же еще [когда-нибудь] будут; и Бог, говорят, знает их умозрительным знанием: ведь так как мышление Бога, которое суть то же, что и Его бытие, измеряется вечностью, и так как в вечности нет никакой последовательности [времен], но она охватывает сразу все времена, указанное видение Бога простирается на течение всех времен и на все вещи, существующие в любых временах, как на объекты, представленные Ему [здесь и сейчас]. Но есть и другие вещи, в силе ли Божией, или же [в силе] тварей, которые, однако, не существуют, не существовали и не будут существовать; и что касается таких [вещей], Он, говорят, знает и их, но не умозрительным, а просто умным знанием. Так говорят потому что видимые нами вещи имеют свое особое бытие вне видящих их.

Ответ на возражение 1. Те вещи, кои не актуальны, истинны в меру своей потенциальности; ведь и то, что они потенциальны – это [тоже] истина; и таким образом они и ведомы Богу.

Ответ на возражение 2. Поскольку Бог суть истинно [Сущий], все прочее существует настолько, насколько оно участвует в уподоблении Богу, подобно тому, как теплое тепло настолько, насколько причастно теплоте. Таким образом, и те вещи, кои потенциальны, ведомы Богу, не существуя [при этом] в действительности.

Ответ на возражение 3. Знание Бога, соединенное с Его волей, – вот причина вещей. Поэтому отнюдь не необходимо, чтобы все вещи, ведомые Богу, непременно или были когда-то, или существовали сейчас, или должны были обрести свое бытие в будущем; их бытие необходимо лишь в том случае, если Он соизволит им быть. В противном случае Бог знает не то, что они есть, а то, что они могут быть.

С десятым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что Богу не ведомы злые вещи. Ибо еще Философ сказал, что ум, не находящийся в возможности, не знает лишенности²⁵⁴. А как заметил Августин: «Зло – это лишенность добра»²⁵⁵. Следовательно, коль скоро божественный ум никогда не бывает в возможности, но всегда актуален, как это явствует из предшествующих [рассуждений] (2), похоже, что Бог не знает злых вещей.

Возражение 2. Далее, всякое знание либо является причиной знаемой вещи, либо [само] обусловливается ею. Но знание Бога не может быть ни причиной зла, ни [тем более] обусловливаться злом. Следовательно, Богу не ведомы злые вещи.

Возражение 3. Далее, все знаемое известно или через свое подобие, или через свою противоположность. Но все, что знает Бог, Он знает через Свою сущность, что очевидно из предшествующего [изложения] (5). Однако божественная сущность ничем не подобна злу, и при этом зло не является и ее противоположностью, ибо, как сказал Августин, ничто не противоположно божественной сущности²⁵⁶. Следовательно, Богу не ведомы злые вещи.

Возражение 4. Кроме того, знаемое не через себя, а через другое, познано несовершенным образом. Но зло [непосредственно] не ведомо Богу, ибо познанная вещь должна находиться в знающем. Следовательно, если зло знаемо через другое, а именно, через благо, оно знаемо Им несовершенным образом; однако невозможно, чтобы знание Бога было несовершенным. Следовательно, злое не ведомо Богу.

Этому противоречит следующее. Сказано [в Писании]: «Преисподняя и Аваддон открыты пред Господом» (Прит. 15, 11).

Отвечаю: кто бы ни обладал совершенным знанием вещи, он необходимо должен знать и все ее акциденции. Но есть такие благие вещи, для которых разрушение злом является акциденцией. Следовательно, Бог не знал бы благие вещи совершенным образом, если бы Он также не знал и вещи злые. Затем, вещь познается в меру своего бытия; следовательно, коль скоро сущность зла состоит в лишенности блага, Бог, зная благие вещи, через них знает и зло, подобно тому, как через свет познается тьма. Поэтому Дионисий и говорит, что «Бог через самого Себя имеет видение тьмы, видя тьму не иначе, как только от света»²⁵⁷.

Ответ на возражение 1. Высказывание Философа надлежит разуметь в том смысле, что ум, не находящийся в возможности, не знает лишенности через посредство той лишенности, которая в нем; и это [полностью] согласуется с тем, что было сказано им несколько выше, [а именно] что точка и [вообще] всякая неделимая вещь познается через лишенность разделения. Это связано с тем, что простые и неделимые формы находятся в нашем уме не актуально, но лишь потенциально; ведь если бы они находились в уме актуально, они бы не познавались через лишенность. А так это потому, что простые вещи познаются через отделенные [от материи] субстанции. Таким образом, Бог знает зло, но не через существующую в Нем лишенность, а как то, что противоположно благу.

Ответ на возражение 2. Знание Бога – это [конечно] не причина зла, но – причина блага, через которое познается и зло.

Ответ на возражение 3. Хотя зло и не является противоположностью божественной сущности, которая не подвержена разрушению злом, но оно противоположно следствиям Бога, которые Он знает через посредство Своей сущности; и, зная их, Он знает и противоположное им зло.

Ответ на возражение 4. Знать вещь исключительно через посредство иного – это действительно знать ее несовершенно, [однако только лишь в том случае] если эта вещь познаваема сама по себе; но зло не познаваемо само по себе, поскольку природа зла суть не что иное, как [полная] лишенность блага. Следовательно, зло не может быть определено или познано иначе, как только лишь через посредство благого.

С одиннадцатым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что Богу не ведомы единичные вещи. Ведь божественный ум [куда как] более бестелесен, нежели ум человеческий. Однако человеческий ум знает единичные вещи [отнюдь] не вследствие [своей] бестелесности; ибо, как заметил [еще] Философ, «разумение имеет дело с универсалиями, ощущение же – с единичными вещами»²⁵⁸. Следовательно, Бог не знает единичных вещей.

Возражение 2. Далее, мы познаем единичное исключительно с помощью тех способностей, которые могут воспринимать индивидуализированные в материи формы. Но те вещи, которые в Боге, наивысшим образом свободны от какой бы то ни было материальности. Следовательно, Богу не ведомы единичные вещи.

Возражение 3. Кроме того, всякое познание происходит посредством некоторого уподобления. Но подобия единичных вещей, в той мере, в какой они единичны, похоже, не могут быть в Боге; ведь начало индивидуализации – материя, которая, будучи абсолютной возможностью, ни в чем не подобна Богу, Который суть чистая актуальность. Таким образом, Бог не может знать единичные вещи.

Этому противоречит следующее. Сказано [в Писании]: «Все пути человека открыты пред Его очами»²⁵⁹ (Прит 16, 2).

Отвечаю: Богу ведомы единичные вещи. [Это так, поскольку] все совершенства, какие только можно обнаружить в тварях, имеют свое предбытие в Боге, [причем] высочайшим образом, что очевидно из предшествующего [изложения] (4,2). Затем, наше совершенство отчасти состоит в знании нами единичных вещей. Следовательно, Бог [необходимо] должен знать единичные вещи. [Ведь] и Философ отметил нелепость того мнения, что известное нам может быть неизвестно Богу; так, возражая Эмпедоклу он говорит, что Бог был бы наиболее несведущ, если бы не знал противоположностей²⁶⁰. Но совершенства, которые разделены между низшими существами, пребывают в Боге просто и единовидно; следовательно, хотя всеобщее и бестелесное мы познаем одной способностью, а единичное и материальное-другой, однако Бог знает все Своим простым умным знанием.

[Тут надлежит отметить, что] иные, желая показать, как такое возможно, говорили, что Бог знает единичные вещи через посредство всеобщих причин. Ибо нет ни одной единичной вещи, которая содержала бы нечто такое, что не было бы следствием одной из всеобщих причин. В качестве примера они приводили астролога, который, зная общие движения небес, может на основании этого предсказать все грядущие затмения. Этот [пример], однако же, недостаточен: да, единичные вещи черпают из всеобщих причин определенные формы и силы, но хотя они и могут быть [так или иначе] объединены, свою индивидуальность они обретают исключительно в индивидуальной материи. Поэтому о том, кто знает Сократа как белого, как сына Софрониска или как-либо еще в том же роде, [еще] нельзя сказать, что он знает его как этого вот конкретного человека. Следовательно, Бог не знал бы единичные вещи именно как единичные, [если бы знал их исключительно] в рамках вышеупомянутого модуса.

Другие же, в свою очередь, утверждали, что Бог знает единичные вещи посредством соотнесения всеобщих причин с частными следствиями. Но и это [мнение] не выдерживает [критики], поскольку никто не может соотносить что-либо с другим, если прежде не познает соотносимое; следовательно, указанное соотнесение не может служить причиной знания частного, ибо оно предполагает [изначальное] наличие знания единичных вещей.

Таким образом, должно говорить иначе, [а именно] что поскольку, как было установлено выше (8), знание Бога – это причина вещей, Его знание простирается столь же далеко, сколь далеко простирается действие Его как причины. Поэтому как производящая сила Бога распространяется не только на формы, каковые суть причины универсальности, но также и на материю, что будет доказано ниже (44, 2), точно также и знание Бога [необходимо] должно распространяться на индивидуализированные материей единичные вещи. Ибо, коль скоро Он знает отличные от Себя вещи посредством Своей сущности, либо через подобие, либо как их деятельное начало, Его сущность [сама по себе необходимо] должна быть достаточным основанием знания всех сотворенных Им вещей, причем не только [знания] общего, но также и [знания] единичного. Нечто подобное можно сказать и о знании мастера, если оно обусловливает создание не одной только формы, но и всей вещи в целом.

Ответ на возражение 1. Наш ум абстрагирует умопостигаемые виды из индивидуализирующих начал; следовательно, умопостигаемые виды в нашем уме не могут быть подобны началам индивидуальности, а потому наш ум [сам по себе] и не знает единичного. Но умопостигаемые виды в божественном уме, каковой суть сущность Бога, бестелесны не вследствие абстрагирования, но таковы в нем самом, начале всех начал, как начал видов, так и начал индивидуальности, которые и входят в состав других вещей. Вот таким-то образом Бог и знает не только универсалии, но и единичные вещи.

Ответ на возражение 2. Хотя виды, наличествующие в божественном уме, и свободны от какой бы то ни было материальности (и этим они подобны образам, полученным с помощью воображения и чувства), однако же, его сила простирается равно и на бестелесные, и на материальные вещи.

Ответ на возражение 3. Хотя материя сточки зрения ее потенциальности и крайне далека от подобия Богу, тем не менее, будучи сущей хотя бы в таком смысле²⁶¹, она сохраняет некоторое подобие с божественным бытием.

С двенадцатым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что Богу не ведомы бесконечные вещи. Ведь бесконечное непознаваемо, поскольку, как сказал Философ, бесконечное есть то, что «оставляет измеряющим его всегда что-нибудь еще»²⁶². Да и Августин учит, что «все, что объемлется знанием, ограничивается сознанием познающего»²⁶³. Но бесконечные вещи не имеют границ. Следовательно, они недоступны знанию Бога.

Возражение 2. Далее, если скажут, что бесконечные в себе вещи конечны в знании Бога, на это можно возразить, что, как показано в «Физике» III, сущность бесконечного состоит в его неделимости, тогда как конечное – делимо. При этом, как доказано в «Физике» VI, бесконечное не делится ни конечным, ни бесконечным. Следовательно, бесконечное не ограничивается ни конечным, ни даже бесконечным, а потому бесконечное не может быть конечным [даже] в бесконечном знании Бога.

Возражение 3. Кроме того, знание Бога – это мера знаемого. Но быть измеренным – противно [самой] сущности бесконечного. Таким образом, Богу не ведомы бесконечные вещи.

Этому противоречит сказанное Августином: «Хотя нам и не дано исчислить бесконечность, она не может быть необъемлемой для Того, у Кого нет числа разуму»²⁶⁴.

Отвечаю: поскольку Богу ведомы не только актуальные, но также и возможные вещи ([находящиеся в возможности] как в Нем, так и в тварях, как это было показано выше (9)), и поскольку они бесконечны, должно утверждать, что Он знает и бесконечное. И хотя умозрительное знание, которое относится лишь к тем вещам, кои есть, были или будут, не имеет, как утверждают иные, дела с бесконечным (ибо мы не говорим, что вечен мир, или что рождение или движение продолжатся навсегда, бесконечно умножая частные вещи), тем не менее при более пристальном рассмотрении мы придем к мысли, что Бог знает бесконечные вещи [в том числе] и умозрительным знанием. Ведь Богу ведомы даже помыслы и устремления душ, кои умножаются до бесконечности, ибо разумные твари пребудут всегда.

Причина состоит в том, что знание любого знающего ограничивается модусом формы, которая суть начало познания. Ведь чувственный образ, находящийся в ощущении, есть подобие только лишь одной частной вещи, и потому посредством него можно обрести познание только лишь одного индивида. Но умопостигаемый вид в нашем уме есть подобие вещи, соответствующее природе ее вида, которому причастно бесконечное множество частных вещей. Так, наш ум через умопостигаемый вид человека некоторым образом знает бесконечное множество людей; не в том, конечно, смысле, что он знает их в их отличии друг от друга, но [он знает их] в общей для них всех природе вида; и это так потому, что умопостигаемый вид в нашем уме есть подобие человека не в отношении начал [его] индивидуализации, но в отношении начал [его] вида. С другой стороны, божественная сущность, посредством которой знает божественный ум, сама по себе достаточна для уподобления всех вещей, как тех, которые уже есть, так и тех, которые только могут быть, причем не только с точки зрения их общих начал, но также и с точки зрения начал их индивидуализации, о чем уже говорилось выше. Следовательно, знание Бога простирается и на бесконечные вещи, причем даже и в смысле их отличия друг от друга.

Ответ на возражение 1. Идея бесконечного, как сказал Философ, относится к [категории] количества²⁶⁵. Идея же количества подразумевает упорядоченность частей. Следовательно, познавать бесконечное согласно модусу бесконечного – значит познавать часть за частью. [Понятно, что] так бесконечное не может быть познано, ибо сколько бы частей ни было познано, всегда будет оставаться что-нибудь еще. Но Бог и не познает бесконечность или бесконечные вещи так, как если бы Он перечислял часть за частью, поскольку, как было показано выше (7), Он знает все не последовательно, но сразу. Таким образом, ничто не препятствует тому, чтобы Он знал бесконечные вещи.

Ответ на возражение 2. Переход в новое состояние подразумевает определенное упорядочение частей, и по этой причине бесконечное не может делиться ни конечным, ни бесконечным. Но для постижения достаточно и равенства [между постигающим и постигаемым], ибо постигнутым полагается то, что полностью содержится постигающим. Следовательно, нет противоречия в утверждении, что бесконечное может быть постигнуто бесконечным. И таким-то образом то, что само по себе бесконечно, может быть названо конечным в знании Бога – не как делимое [конечно], а как постигнутое.

Ответ на возражение 3. Знание Бога – это мера вещей, но не в смысле количества (ибо бесконечное не измеряется подобною мерой), а в смысле сущности и истинности вещей. Ибо все настолько истинно по природе, насколько оно уподоблено знанию Бога, как и предмет искусства [настолько искусен], насколько он сообразуется с [требованиями породившего его] искусства. Что же касается актуальной бесконечности, о которой говорили иные из древних, а именно: о бесконечно большом числе, о бесконечном количестве людей или о бесконечности [какого-нибудь] непрерывного количества, например – бесконечности воздуха, очевидно, что все это на самом деле вполне определенные и конечные вещи, поскольку их бытие всегда ограничено некоторой определенной природой. Поэтому, что касается знания Бога, измеримы и они.

С тринадцатым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что Бог не знает будущие случайности. Ведь следствия необходимой причины также необходимы. Но знание Бога – это причина ведомых [Ему] вещей, о чем было сказано выше (8). Отсюда, коль скоро знание [Бога] необходимо, знаемое Им также должно быть необходимым. Следовательно, Бог не знает будущие случайности.

Возражение 2. Далее, если первый член условного предложения является абсолютно необходимым, второй член также абсолютно необходим. Ведь первый член так относится ко второму, как посылки к заключению, а из необходимых посылок, как доказано [Аристотелем] во «Второй аналитике» I, может следовать только необходимое заключение. Но условное предложение: «Если Бог знал, что данная вещь будет, она непременно будет», – истинно, ибо знание Бога содержит только истинное. Однако первый член этого условия абсолютно необходим, поскольку [во-первых] оно [(т. е. знание Бога)] вечно, и [во-вторых] потому, что оно [(т. е. условие)] относится к прошлому Таким образом, второй член также абсолютно необходим. Следовательно, все, что знает Бог, необходимо, а потому Бог не может знать будущие случайности.

Возражение 3. Далее, все, что известно Богу, необходимо должно быть, ибо даже то, что знаем мы, необходимо должно быть; и, конечно же, знание Бога гораздо достовернее нашего. Но ничто из будущих случайностей не необходимо [по определению]. Следовательно, будущие случайности не могут быть ведомы Богу.

Этому противоречит следующее. Сказано [в Писании]: «Он создал сердца всех их и вникает во все дела их», т. е. людей (Пс. 32, 15). Но дела людей подчинены их свободной воле, а потому случайны. Следовательно, Богу ведомы будущие случайности.

Отвечаю: поскольку выше (9) уже было доказано, что Богу ведомы все вещи, не только актуальные, но также и те, что только возможны для Него [в смысле их] сотворимости; [далее] поскольку некоторые из них по отношению к нам суть будущие случайности; из этого следует, что Богу ведомы и будущие случайности.

Приступая к доказательству, нам надлежит иметь в виду, что случайность можно рассматривать двояко. Во-первых, саму по себе, в той мере, в какой она в настоящий момент актуальна; и в этом смысле она рассматривается не как будущая, но – как уже осуществленная; при этом она также не рассматривается и как случайность, [определенная] к одному из двух условий, но – как определенная [только] к одному, в связи с чем она может быть истинным объектом некоторой познавательной способности, например зрения, как когда я вижу, что Сократ сидит Во-вторых, случайность можно рассматривать постольку, поскольку она существует в причине; и таким образом она рассматривается как будущая и как [такая] случайность, которая еще не определена к чему-то одному поскольку причина случайности [сама по себе] имеет дело с противоположностями; и в этом смысле случайность не является объектом какой бы то ни было познавательной способности.

Таким образом, если кто знает случайное следствие только в его причине, тот имеет о нем лишь предположительное знание. Но Бог знает случайности не только в той мере, в какой они существуют в своих причинах, но также и в той, в какой каждая из них актуальна сама по себе. И хотя случайности актуализируются последовательно [во времени], однако Бог знает их не последовательно, как мы – по мере актуализации их бытия, но одновременно. Так происходит потому, что Его знание, равно как и Его бытие, измеряется вечностью; вечность же, будучи одновременно целым, охватывает (о чем уже было сказано выше (10, 2)) все времена. Следовательно, все вещи, которые [сами по себе] являются во времени, присутствуют в Боге извечно; и не только потому, что Он обладает [знанием] имманентных Ему типов (универсалий) вещей, как утверждают некоторые, но и потому, что Его взору из вечности открыты все вещи как пребывающие в своем настоящем. Отсюда понятно, что случайности непреложно ведомы Богу, ибо подпадают божественному взору в своем настоящем, хотя, тем не менее, с точки зрения их ближайших причин они суть случайности будущие.

Ответ на возражение 1. Хотя высшая причина и является необходимой, следствие [тем не менее] может быть случайным в силу своей ближайшей причины; так, прорастание злака носит случайный характер в силу своей ближайшей причины, хотя движение солнца, которое является первой причиной, необходимо. Подобным же образом и ведомые Богу вещи могут быть случайными в силу своих ближайших причин, в то время как знание Бога, которое является первой причиной, необходимо.

Ответ на возражение 2. Некоторые говорят, что первый член [условного предложения]: «Бог знал, что эта вот случайность непременно произойдет в будущем», – не необходим, а случаен, поскольку, хотя [сам по себе] он и указывает на прошлое, однако, по сути предполагает зависимость от будущего. Впрочем, это никак не лишает его момента необходимости, поскольку что бы ни предполагало зависимость от будущего, оно предполагало необходимым образом, хотя бы этого будущего и не случилось. Другие же, со своей стороны, утверждают, что указанный первый член случаен постольку, поскольку он сам составлен из необходимого и случайного, как случайно высказывание: «Сократ бледен». Но и это [мнение] также никуда не годится; ведь когда мы говорим, что «Бог знал, что эта вот случайность непременно произойдет в будущем», то «случайность» – это [в данном случае] лишь служебное слово, а не главная часть суждения. Следовательно, его [собственная] случайность или необходимость не имеет непосредственного отношения ни к необходимости или случайности суждения, ни к его истинности или ложности. В противном случае в равной мере были бы истинными высказывания, что человек – это осел, что Сократ бежит или что есть Бог. Таким образом, должно говорить, что этот первый член абсолютно необходим. Не следует также говорить, как это делают иные, что второй член является абсолютно необходимым со стороны первого члена как своей удаленной причины и случайным со стороны [своей] ближайшей причины. Это [мнение, конечно же] неверно. Ведь условное предложение, первый член которого [указывает на] удаленную необходимую причину, а второй член – на случайное следствие [ближайшей причины], ложно; как, например, если бы я сказал, что коль скоро солнце движется, трава [необходимо] будет расти.

Следовательно, мы скажем иначе, [а именно] что когда первый член содержит что-либо, относящееся к деятельности души, второй член должен приниматься не таким, каким он есть сам по себе, а таким, каким он есть в душе, ибо бытие вещи как таковой отличается от ее бытия в душе. Например, когда я говорю, что душа мыслит бестелесное, это должно понимать в том смысле, что оно бестелесно постольку, поскольку находится в уме, а не поскольку оно бестелесно само по себе. Подобно этому, когда я говорю, что если Бог что-либо знал, то оно непременно будет, второй член условного предложения надлежит разуметь как субъект божественного знания, т. е. Поскольку это [«что-либо»] уже существует. И в этом случае он так же необходим, как и первый член, ибо, как сказал Философ в [книге] «Об истолковании'9: «Сущее, когда оно есть, необходимо есть».

Ответ на возражение 3. Вещи, актуализируемые во времени, и познаются нами последовательно во времени, однако Богу [они ведомы] от вечности, превосходящей всяческое время. Потому-то они и не известны нам как нечто несомненное, что мы знаем будущие случайности [именно] как таковые; но [они, несомненно, ведомы] одному только Богу, ведение коего пребывает в вечности, что превыше всех времен. Это подобно тому как бредущий по тропинке путник не видит тех, кто идет следом, в то время как находящийся на возвышенности, позволяющей ему обозреть весь путь, видит всех путников сразу. Следовательно, известное нам должно быть необходимым как оно есть само по себе; то же, что само по себе суть будущая случайность [т. е. когда оно еще не есть само по себе], нам неизвестно. В то время как известное Богу должно быть необходимым согласно модусу причастности к божественному знанию (что было установлено выше), но не абсолютно, [т. е.] как наличествующее в своих собственных причинах. Поэтому что касается положения: «Все, что известно Богу, необходимо должно быть», – то [касательно его истинности] нужно провести различение, ибо оно может относиться как к вещи, так и к высказыванию. Если оно относится к вещи, оно противоречиво и ложно, ибо в этом случае его смысл таков: «Все, что знает Бог, необходимо есть». Если же понимать его как высказывание, то оно составное и истинное, ибо тогда его смысл таков: «Положение о том, что известное Богу есть, является необходимым».

Впрочем, некоторые продолжают упорствовать в своем несогласии и говорят, что это различение имеет силу только в отношении форм, которые отделимы от своего субъекта; так, если бы я сказал: «Вполне возможно, чтобы белая вещь была черной», то это было бы ложью применительно к высказыванию, но истиной применительно к вещи, ибо белая вещь может стать черной; в то же время высказывание «белая вещь черна» ни при каких обстоятельствах не может быть истинным. Что же касается неотделимых от субъекта форм, то данное различение бессмысленно; так, например, если бы я сказал: «Черная ворона может быть белой», это было бы ложью в обоих смыслах. Но быть ведомой Богу – неотделимо от вещи, ибо ведомое Ему не может быть неведомым. Это возражение, однако, имело бы смысл, если бы «ведомое» подразумевало любое свойственное предмету отношение; но так как оно выражает действие знающего, то можно допустить наличие у знаемой (даже если она является таковой всегда) вещи самой по себе некоторые [особые] свойства сверх тех, кои не присущи ей как актуально познанной; так, материальное бытие присуще камню самому по себе, а не постольку, поскольку он познан.

С четырнадцатым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что Бог не знает высказываемого. Ведь знать высказываемое – это свойство нашего ума, составного и разделенного. Но в божественном уме нет никакой составленности. Следовательно, Бог не знает высказываемого.

Возражение 2. Далее, каждый вид познания осуществляется через посредство некоторого уподобления. Но в Боге нет ничего, что было бы подобно высказываемому, ибо Он всецело прост Следовательно, Бог не знает высказываемого.

Этому противоречит следующее. Сказано [в Писании]: «Господь знает мысли человеческие» (Пс. 93, 11). Но высказывания содержатся в мыслях человеческих. Следовательно, Бог знает высказываемое.

Отвечаю: поскольку наш ум способен формировать высказывания, поскольку [далее] Бог знает все, что присуще как Его собственной силе, так и силам сотворенного, о чем сказано выше (9), из этого необходимо следует, что Богу ведомы все высказывания, какие только могут быть сформулированы.

Далее, как Он знает телесное – бестелесно и составное – просто, точно так же Он знает высказываемое [отнюдь] не по подобию высказываний, как если бы в Его уме наличествовала составленность или разделенность [характерная для] высказываний. Ведь Он знает каждую вещь простым умопостижением, разумея [самую] сущность вещи, как если бы мы, зная, что есть человек сам по себе, были способны уразуметь все, что только может быть предицировано человеку В нашем уме, однако, этого не происходит, но он последовательно переходит от одной вещи к другой, поскольку через посредство умопостигаемого вида создается умственный образ каждой вещи особо, отлично от других. Следовательно, [даже] уразумев, что есть человек, мы [однако] не постигаем всего, что свойственно человеку сразу, но – одно за другим, в порядке некоторой последовательности. В связи с этим мы, постигнув вещь по частям, далее должны свести [все постигнутое] в одно посредством составления или разделения, [тем самым] формулируя высказывание. Но виды в божественном уме, каковой есть сущность Бога, достаточны для представления всех вещей. Следовательно, зная собственную сущность, Бог знает и сущности всех вещей, и любые их акциденции.

Ответ на возражение 1. Это возражение имело бы силу если бы Бог знал высказываемое по подобию самих высказываний.

Ответ на возражение 2. Через свою составленность высказываемое выражает некоторое бытие; но Бог через Свое бытие, которое есть то же, что и Его сущность, является подобием всех тех вещей, которые могут быть выражены через посредство высказываний.

С пятнадцатым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что в знании Бога [присутствуют] перемены. Ведь знание связано с тем, что познается. Но любая соотнесенность с сотворенным приложима к Богу во времени и изменяется вместе с изменениями [самого] сотворенного. Следовательно, знание Бога изменяется по мере изменения тварей.

Возражение 2. Далее, что Бог может соделать, то Он может и знать. Но Бог может соделать [неизмеримо] больше, чем делает. Следовательно, Он может и знать больше, чем знает. Отсюда: Его знание может изменяться в смысле увеличения и уменьшения.

Возражение 3. Далее, некогда Бог знал о [предстоящем] рождении Христа. Но теперь Он не знает, когда Христос будет рожден, поскольку в будущем Христос уже не родится. Следовательно, Бог не знает всего того, что некогда знал; таким образом, знание Бога изменчиво.

Этому противоречит следующее. Сказано [в Писании], что в Боге «нет изменения и ни тени перемены» (Иак. 1, 17).

Отвечаю: поскольку знание Бога – это Его субстанция, что очевидно из предшествующих [рассуждений] (4), субстанция же Его, как было показано выше (9, 1), всецело неизменна, то и Его знание подобным же образом [необходимо] должно быть всецело постоянным.

Ответ на возражение 1. [Имена] «Господь», «Творец» и т. п. указывают на соотнесенность с сотворенным, каковым оно является само по себе. Но знание Бога есть соотнесенность с сотворенным, каково оно в Боге, ибо все актуально разумеется постольку, поскольку оно находится в разумеющем. И хотя сама по себе тварь изменчива, в Боге она пребывает неизменным образом. Допустимо также сказать, что [имена] «Господь», «Творец» и т. п. выражают соотнесенность, вытекающую из действий, которые разумеются как завершенные в тварях самих по себе; поэтому данные соотнесенности приписываются Богу изменчивым образом, сообразно изменчивости сотворенного. Но «знание», «любовь» и т. п. выражают соотнесенность, вытекающую из действий, которые разумеются как пребывающие в Боге; следовательно, они сказываются о Боге неизменным образом.

Ответ на возражение 2. Богу ведомо также и то, что Он может соделать, [хотя] и не делает. Ведь из того обстоятельства, что Он может соделать более, нежели делает, никак не следует, что Он может знать более, нежели знает, за исключением разве того случая, когда речь идет о знании предвидения, которым, говорят, Он знает все то, что в определенный промежуток времени имеет актуальное бытие. Однако и на основании того, что Он знает также и то, чего нет, хотя бы оно и могло быть, равно как и чего не могло бы быть, хотя оно и есть, никак нельзя сделать вывод, что Его знание испытывает перемены, но скорее – что Ему ведома сама изменчивость вещей. Его знание было бы изменчивым только в том случае, если бы существовало нечто, чего Бог не предвидел, но узнал лишь после [его осуществления]. Но этого не может быть, ибо все, что [было] есть или [только] может случиться в какой бы то ни было момент времени, ведомо Богу в Его вечности. Следовательно, коль скоро вещь существует в некоторый момент времени, она необходимо известна Богу извечно. Таким образом, ошибочно полагать, что Бог может знать более, нежели знает, ибо подобное суждение подразумевает, что Он изначально несведущ, и лишь впоследствии познает

Ответ на возражение 3. Древние номиналисты утверждали, что не имеет значения, говорить ли, что Христос «рождается», или «родится», или «родился», поскольку все это выражает одно и то же, а именно – рождество Христово. Следовательно, говори ли они, коль скоро знание Бога о рождении Христа суть то же, что и Его знание о грядущем рождении Христа, то, значит, [и вообще все] что Бог знал, то Он и знает. Это мнение, однако, является ошибочным по двум причинам: [во-первых] поскольку из разнообразия в частях предложения рождается многообразность изложения, и [во-вторых] поскольку из этого можно было бы сделать вывод, что суждение, которое в какой-то момент истинно, истинно и всегда, что противоречит мнению Философа, доказавшего, что предложение «Сократ сидит» истинно, когда тот сидит, и ложно, когда встает. Таким образом, если речь идет именно о высказываемых суждениях, должно разуметь, что суждение: «Все, что Бог знал, то Он и знает», – ложно. Однако из этого отнюдь не следует, что знание Бога изменчиво. Ибо как то, что Бог знает одну и туже вещь как имеющую в одно время быть, а в другое – не быть, не привносит в божественное знание никаких изменений, точно так же не привносит изменений и то, что Богу ведомо, когда одно и то же высказываемое суждение истинно, а когда – ложно. Знание Бога было бы изменчивым только в том случае, если бы Он знал высказываемое суждение посредством изложения, составления и разделения, как это происходит в нашем уме. Ведь это наше знание изменяется [или] в зависимости от истинности или ошибочности [наших суждений], например, если какая-либо вещь изменилась, а мы по-прежнему полагаем ее такой [какой она была до изменения]; или в зависимости от изменения самого нашего суждения, например, если сперва мы полагали, что некто сидел, а впоследствии решили, что он не сидел; но ничего подобного не может быть в Боге.

С шестнадцатым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что у Бога нет теоретического знания о вещах. Ведь, как было показано выше (8), знание Бога – это причина вещей. Но теоретическое знание не может быть причиной познанных вещей. Следовательно, знание Бога не носит теоретический характер.

Возражение 2. Далее, теоретическое знание есть результат абстрагирования из вещей, последнее же не имеет [никакого] отношения к божественному познанию. Следовательно, знание Бога не является теоретическим.

Этому противоречит то, что все наиболее превосходное надлежит приписывать Богу Но, как говорит Философ в [самом] начале «Метафизики», теоретическое знание превосходит практическое. Следовательно, Бог обладает теоретическим знанием вещей.

Отвечаю: есть знание сугубо теоретическое, есть – чисто практическое, а есть и такое, которое отчасти теоретическое, а отчасти – практическое. Приступая к доказательству, [прежде всего] надлежит отметить, что знание бывает теоретическим трояко.

Во-первых, с точки зрения познанных вещей, которые не подвержены воздействию со стороны знающего; таково [например] знание человека о природном или божественном.

Во-вторых, с точки зрения способа познания; так бывает, например, когда строитель изучает дом посредством определения, разделения и рассмотрения того, что относится к нему в целом: ведь это значит изучать поддающиеся воздействию вещи теоретически, а не практически, поскольку [практическое] действие означает привнесение формы в материю, а [отнюдь] не разрешение составного через его всеобщие формальные начала.

В-третьих, с точки зрения цели; ибо, как сказал Философ, «практический ум отличается по цели от теоретического»²⁶⁶. Ведь практический ум определен к цели действия [как такового], тогда как целью теоретического ума является выяснение истины. Поэтому если строитель изучает, как можно построить [некий] дом, но не в смысле отнесения этого [изучения] к цели действия [(т. е. непосредственного построения)], а лишь затем, чтобы знать (как [в принципе] можно построить этот дом), то с точки зрения цели – это только теоретическое рассмотрение, хотя оно и относится к поддающимся воздействию вещам.

Итак, знание, которое суть теоретическое [знание] с точки зрения самой по себе познаваемой вещи, это просто теоретическое [знание]. То же [знание], которое является теоретическим или по своему модусу, или с точки зрения цели, [такое знание суть] отчасти теоретическое, а отчасти – практическое. А когда оно определено к цели действия [как такового], оно является просто практическим.

В связи с этим, следовательно, надлежит говорить, что о самом Себе Бог имеет только теоретическое знание, ибо сам по Себе Он не подвержен воздействиям. Обо всех же прочих вещах Он знает как теоретически, так и практически. Согласно модусу Его знание носит теоретический характер; ведь что бы мы ни знали о вещах теоретически, посредством определения и разделения, Бог знает все это намного более совершенно.

Впрочем, о вещах, кои Он может соделать, но никогда не делает. Он не имеет практического знания, ибо знание носит название практического в связи с [его практической] целью. О том же, что Он делает в какой бы то ни было период времени, Он [безусловно] имеет практическое знание. А что касается злого, то хотя оно и не есть результат Его действия, все же и оно, подобно вещам благим, подпадает под Его практическое знание, ибо Он или попускает [ему быть], или препятствует, или направляет; это подобно тому, как и болезнь подпадает под практическое знание врача, искореняющего ее своим искусством.

Ответ на возражение 1. Знание Бога – это причина, но не Его самого, а других вещей. При этом для одних вещей, а именно, тех, которые осуществляются в некоторый период времени, Он – актуальная причина; для тех же вещей, кои Он может соделать, но которые, однако, никогда не осуществятся, Он – причина виртуальная.

Ответ на возражение 2. То, что знание проистекает от познанного, относится к теоретическому знанию не сущностно, но акцидентно, в той мере, в какой оно суть человеческое знание.

Отвечая на приведенное возражение, мы скажем, что совершенное знание [подверженных] воздействию вещей достигается только тогда, когда они познаются во всей полноте их [подверженности] воздействию. Следовательно, коль скоро знание Бога совершенно во всех отношениях, Он [необходимо] должен знать подпадающие под Его воздействие вещи не только в их теоретическом аспекте, но. прежде всего, [с точки зрения их] формы как таковой. Однако это никоим образом не умаляет достоинства Его теоретического знания, поскольку Он созерцает отличные от Себя вещи в самом же Себе, знание же Его о самом Себе суть теоретическое [знание]. Таким образом, из теоретического знания о самом Себе Он черпает равно теоретическое и практическое знание обо всех других вещах.