Глава 1. Пресвятая Богородица – совершенная Божественная икона

Любящий, прекрасный, скорбный лик Матери и строгий. Мудрый лик Сына – знакомое и бесконечно родное изображение Христа и пресвятой Богородицы. На одних иконах Они нежно обнимают друг друга, на других запечатлены в торжественном предстоянии. Богомладенец – всегда перед Богородицей в блистающих одеждах. Он словно солнце, осеняющее Её, а Она вторит Ему, восприняв Его образ.

С Рождества Христова мир постоянно менялся, в искусстве появлялись новые формы и стили. Но сквозь лики миллионов икон, написанных в разных землях неведомыми художниками, вот уже третье тысячелетие светится из вечности всё тот же пресветлый образ: Богородица и Христос. Двое, а образ один. Неслитный и нераздельный.

Божия Матерь всегда узнаваема. Лицо сохраняет портретные черты, одежда – обычная для замужних палестинских женщин: голова и вся фигура закрыты покрывалом (мафорием), под ним – туника с длинными рукавами, волосы убраны под платок (повой). Художники, делая списки с прославленных чудотворениями образов Пресвятой Богородицы, с благоговением стремились сохранить неискажённым пречистый лик, особенности одеяний. Историчность икон подтверждают сохранившиеся прижизненные свидетельства и сказания о Божией Матери.

Одно из описаний приводится свщмч. Дионисием Ареопагитом в послании апостолу Павлу¹: «… Невероятным казалось мне <…>, чтобы кроме Самого высшего Бога был кто-либо преисполнен Божественной силы и дивной благодати <…>. Когда я был введен пред лице богообразной, пресветлейшей Девы Иоанном <…>, то облистало меня столь великое и безмерное божественное сияние, не только извне, но еще более просветившее внутри, и исполнился я такого предивного и разнообразного благоухания, что ни немощное мое тело, ни дух не возмогли понести таковых и толиких знамений и начатков вечного блаженства и славы: изнемогло сердце мое, изнемог дух мой во мне от Ее Божественной славы и благодати. Свидетельствую Богом <…>, что если б я не содержал в памяти и в новопросвещённом уме твое Божественное учение и заповедания, то я признал бы Деву Богом и почтил бы Её поклонением, подобающим единому истинному Богу: потому что ум не может представить себе большей чести и славы для человека, прославенного Богом, как то блаженство, которое я, недостойный, удостоился вкусить»².

И сегодня даже далеких от христианства людей останавливает перед иконами Богородицы неведомая для них сила. Источник её и того эмоционального потрясения, которое передано в рассказе святого о встрече с Божией Матерью, один: это запечатлённый в Богородице образ Божий, сияющий славой и благодатью. Об этом говорят святые отцы и учителя Церкви. «Всенепорочная Дева, не на небе жившая и не от неба имевшая тело, но происшедшая от земли, равным образом со всеми, от того же падшего людского рода, – не познавшего благородства своего естества, – единственная из всех людей, бывших от начала века и имеющих быть до скончания его, восстала против всякого греха, и данную нам от Бога красоту воздала Ему неущербленной, и все способности и все возможности, заложенные [Богом в человеческое естество], использовала для борьбы с грехом. <…> И Кого впоследствии, когда Он воплотился от Неё, Она представила глазам всех, Того Она прежде начертала в Своём лице образом Своей жизни: так, чтобы взирая на Неё – сие исключительное творение Божие, – люди поистине возмогли заключить о Творце», – писал о Ней в XIV веке известнейший византийский богослов Николай Кавасила³.

Греческий богослов четко выстраивает очень важную для христианского миропонимания связь между красотой человека, его духовными трудами и образом Божиим, который сияет в душе и видим во плоти того, кто стал победителем в невидимой брани и достиг святости. Пресвятая Богородица первая восстановила образ истинной Красоты, Которая есть Сам Бог – «Пресущественно Прекрасное», по слову сщмч. Дионисия Ареопагита⁴.

Человек был создан по образу Божьему. Но в отличие от остального творения Адам и Ева были подобны Богу и причастны Ему, имея «идею всяческой красоты, всякой добродетели и премудрости всего, о чем известно, что оно относится к самому лучшему»⁵. И вся природа в раю – первой земной Церкви – приобщалась через них Богу. Эта совершенная Церковь была разрушена нераскаянным грехом непослушания. Адам и Ева не выполнили свое великое предназначение – сохранять целостны мир в Боге. Они утратили райское состояние и изменились не только внутренне, но и внешне, исказив в себе образ Божий и телесное богоподобие⁶, что стало уделом и их потомков.

Пресвятая Дева явила человека таким, каким он был создан Творцом. Она предуготовила смертную человеческую природу для освящения и ипостасного соединения с Богом, став Его сотрудницей и помощницей. «Бог <…> явил Себя так, как возможно было Богу явить Себя. Человека же явила только Дева; и таким образом, после того, как каждая из двух природ, из которых Он состоит, сначала явила Себя в отдельности, явился Иисус – сущий Бог, ставший Человеком»⁷.

С Богородицей всё творение обрело новое рождение. Поэтому Церковь именует Её Новой Евой, отверзающей рай, и Матерью всем людям. Новым Адамом, родоначальником обновлённого человечества, стал сам Сын Божий Иисус Христос⁸. Настолько же велика мера участия Богородицы в деле спасения, и возможно ли понять и уложить в человеческом сознании высоту Её подвига, непреходящую ценность его в судьбе мироздания?! Об этом много размышляли и писали святые отцы, слагая полные высоких поэтических образов вдохновенные гимны «Красоте всего Творенья»⁹. То же самое раскрывалось в живописных образах, которые стали подлинным богословием в красках.

Изображения Богородицы появились уже в первые века христианства, и некоторые из них сохранились на стенах катакомбных храмов Римской империи. Вглядываясь в ранние иконы и сравнивая их с современными им росписями Помпей и Геркуланума, удивляющими виртуозным натурализмом, мы видим, что с самого начала христианское искусство ищет новые пути художественного выражения своих идей. Вышедшее из античного реализма, оно отказывается от прямого подражания природе и развивается образно-символически. Система иконописной образности складывается к VI веку, а в период иконоборчества (726–843 гг.) богословcки обосновывается святыми отцами и великими учителям Церкви.

Иконопись рождалась как откровение святых, которое закреплялось каноном¹⁰. В иконах запечатлевалась не тленная, уязвленная грехом природа мироздания, а замысел Божий о мире, по евангельскому слову: Все от Бога (1Кор.11:12); Все из Него и к Нему устремляется (Рим.11:36). Не портретное сходство, а преображенный благодатью лик человека становится главным для художника, образ Божий сияющий в телесной храмине. Поэтому на иконах изображали только тех людей, чьи «кожаные ризы» грехопадения изменились, просветлённые Образом Божиим, стали носителями печати Богоподобия. (Для примера вспомним известное описание сияющего лика прп. Серафима Саровского.)

Только человек, наделенный особым даром Святого Духа, способен увидеть запечатлённый в земной природе образ Бога и, отделив Его от всего тленного и преходящего, передать в иконе. Поэтому в иконописи очень скоро стали складываться каноны, служившие руководством для художников при изображении Христа, Богородицы, святых и праздников. На VII Вселенском соборе было определено, что иконописание «совсем не живописцами выдумано», а «есть одобренное законоположение и предание Кафолической Церкви» и «изобретение» святых отцов¹¹. Также оно было определено как богословие и Священное Предание Церкви: «Изображение во всем следует за евангельским повествованием и разъясняет его. И то и другое прекрасно и достойно почитания. Ибо они взаимно дополняют и, несомненно, объясняют друг друга»¹². «… Что слово сообщает через слух¹³, то живопись показывает молча через изображение»¹⁴, – говорилось об иконах.

Образ Божий не имеет абстрактного бытия. Но Он может раскрываться в индивидуальных чертах святого подвижника. Выработанные Церковью каноны определили на все времена систему передачи Образа Божьего средствами живописи. Если икона писалась при жизни святого, например, Божией Матери, апостолов Петра и Павла, то печать Богоподобия воспроизводилась на иконе так, как она была начертана на святом лике. Если же исторический образ сохранился только в Предании, тогда оно служило основанием для создания художественного образа – носителя Божественной печати. И даже если внешность передавалась условно, это не нарушало канона. Образ Божий соединял икону с Пресвятой Троицей, а начертанное имя соединяло икону со святым на небесах. Например, так писались спасённые из ада Адам и Ева, древние пророки, христианские святые Георгий Победоносец, вмц. Параскева Пятница и др.

Иконопочитание, утвержденное Церковью, есть почитание Образа Божьего в тварном мире. Поэтому нельзя смотреть на икону только как на помощницу в богообщении. Каноническая икона создаётся для прославления Бога, для того, чтобы реально являть в мире Образ Пресвятой Троицы и Божиих святых. Один из величайший подвижников и богословов IX века апологет иконопочитания преп. Феодор Студит утверждал: «…Если мы даже не признаем, что икона изображает одинаковый образ по сравнению с прототипом <…>, то и в таком случае наша речь не будет заключать нелепости. Ибо почитание воздаётся иконе не постольку, поскольку она отстаёт от сходства с первообразом, но поскольку она представляет подобие с ним»¹⁵.

Образ соединения Божественного и тварного – мистическая печать Богоподобия – в абсолютной полноте явился в лике Божией Матери.

В Пятидесятницу на двенадцать ближайших учеников Христа и Его Преблагословенную Мать сошли разделени язы́цы яко огненнии, седе же на едином коемждо их. И исполнишася вси Духа Свята (Деян.2:3), и «ни на ком <…> не почила всеобъемлющая [Паса Хорити] благодать Духа, но частично каждый – один одно, другой другое получает из благодатных дарований, дабы кто не подумал, что даемая от Духа благодать Святым является Его не действием, а самым естеством»¹⁶. Только единая Божия Матерь удостоилась принять все благодати Духа¹⁷. Она достигла высшей степени Богоподобия, «поскольку же всегда в природе бывает так, что то, что осеняет, тем самым налагает на осеняемое свою форму и свой образ…»¹⁸.

Исполнившись благодати Святого Духа, Богородица приняла все дары «в их целокупности единая, все осуществила и даже с избытком»¹⁹. Она воплотила все образы святости и проложила дороги для идущих путём их стяжания. Богородица – «Основание тех, которые были прежде Нее, и Ходатаица вечных. Она – Тема Пророков, Начало – Апостолов, Утверждение – Мучеников, Фундамент – Учителей. Она – Слава сущих на земле, Радость – сущих на небе, Красота – всего творения, Она – Начало и Источник и Корень неизреченных благ. Она – Верх и Совершенство всего святого»²⁰. И не только земной, но и Небесный мир и все чины ангельские «вместе с нами <…> по причине только Ее являются участниками [обожения] и прикасаются к Божеству, к Сему неприкосновенному Естеству»²¹.

Все Свои дары Пресвятая Богородица, «вместилище всех благодатей и исполнение всякой благородной красоты»²², не благоволила подавать в одной иконе. Она освящает Своею силой вновь написанные, посылает в помощь и заступление миру явленные, в которых изволит показываться такой, какой угодно Ей Самой. Сейчас Православная Церковь литургически почитает около семисот икон, не считая местночтимых списков.

Иконописный лик Христа запечатлён на плате Самим Господом и стал каноном для всех Его икон. Подобное же каноническое изображение Богородицы создал апостол Лука. Он несомненно обладал особым личным даром, который отрыл ему неизреченную славу Богоматери. Он единственный из евангелистов оставил нам образ Пресвятой Богородицы и в слове, поведав о бывшем Ей Благовещении, о встрече с Елисаветой, он привёл гимн «Величит душа Моя Господа», вылившийся из сердца Девы в момент Благовещения, он поведал также о Рождестве Христовом, о страшном Симеоновом проречении и о том, как слагала Она на протяжении жизни глаголы Его учения в сердце Своём (Лк.1–2).

Чтобы отразить полноту благости Пресвятой Богородицы, различные стороны Её божественного служения, апостол Лука написал не одну, а несколько икон (по преданию – «Одигитрию», «Умиление», «Оранту»²³). При этом в каждой иконе сохранил целостность и гармонию Её богоподобной личности.

Увидев творение апостола Луки, Пресвятая Богородица «порадовалася <…>, яко суща милостива, спасения нашего Содетельница, яко уста и глас иконе бывше, якоже и Бога внегда зачинающе во чреве, песнь воспела <…>: се бо, отныне ублажат Мя вси роди. И на ту зрящи глаголала еси со властию: с сим образом благодать Моя и сила»²⁴. Впервые слова отныне ублажат мя вси роди (Лк.1:48) Богородица произнесла при встрече со св. Елисаветой, когда сразу же после Благовещения праведная жена, исполнившись Святого Духа, прозрела пребывающего в Богородице Бога и исповедовала Её как Мать Христа Спасителя. И по Преданию, когда св. Лука показал Богородице написанную им икону, Она произнесла те же слова, так как увидела Бога, пребывающего в Её изображении и дарующего блаженство. Здесь все богословие иконопочитания и правило для всех, дерзающих писать иконы.

Современная искусствоведческая литература, особенно западная, обычно ставит древнюю икону в прямую зависимость от литературы и отводит образу место иллюстрации развивающихся в письменности богословских идей²⁵. При анализе иконописных памятников на первый план выдвигается иконография сюжета, связанного с конкретными богослужебными текстами, историческими изменениями в литургической практике и т.д. Художественный язык самой иконы почти не исследуется.

Христианство – единственная религия, в основе которой лежит не учение, а живая совершенная личность Богочеловека Христа, явившего Собою миру всю полноту знания; понятия о таких категориях, как истина, любовь, красота, благо, совесть, нравственность и другие, человечество получило не по трактатам, а просто увидело. Слово воплотилось, и потому созерцание Его стало высшим смыслом христианской жизни, а творения Святых отцов – «посохом» на духовном пути.

Мир является воплощением Божия замысла, он сотворен Словом. Но Сын Божий не только Слово, но и Образ Отца. Поэтому формы земного бытия не случайны: в них запечатлены Слово и Образ Божий. Это мировоззренческое положение христианства нашло своё воплощение в храмовом искусстве. Чистые формы архитектуры, иконописи, Литургии показывают человеку Бога, и им придаётся огромное значение. Ведь целью христианской жизни всегда были не начитанность и образованность, а стяжание духовного зрения для созерцания Образа Божьего в тварном мире. Именно к этому подвигали человека в своих трудах все великие Отцы Церкви, говоря о необходимости воздержания, очищения сердца и ума, послушания, смирения, молитвенного единения в любви. Потому что увидеть Бога – значит Его познать, и в Нём – получить совершенное знание. Современный же человек мыслит литературно, и ему трудно воспринимать культуру зрительного образа, тем более древнего; для него более понятен и доступен путь научного познания, а не откровения²⁶.

Как все посвящённое Богу, иконы Божией Матери приобщают нас к Царству великой тишины и света, абсолютного покоя и чистоты. Ни в живописи, ни в сюжете не заложено никакой чувственной напряженности. Однако как истинные произведения высокого искусства, они обладают необыкновенным эмоциональным воздействием. Икона показывает человеку то, что так необходимо его душе, без чего она обрекается на одиночество и страдание.

Вглядимся же в древние образы Богородицы и постараемся понять, как творилась их красота, попробуем, следуя строгим ритмам гармонии, постичь совершенную форму, в которой запечатлён Образ Бога.

Созданные по законам небесной красоты, иконы показывают божественное величие Богородицы и вместе с тем отражают Её земную жизнь. Св. Патриарх Фотий (†ок. 891г.) раскрывал Её небесное и земное служения через понятия «девства» и «материнства». В Своём изображении, пишет он, Божия Матерь всегда «по причине бесстрастного и сверхъестественного рождества сохраняет невозмутимое и спокойное состояние души, отчасти выражая его во взгляде», но «в едином облике Марии одновременно два состояния: и Девы, и Матери²⁷». И если, как Дева, Богородица посвятила Себя только Богу и уневестилась Ему, то, как Мать, Она исполнена жертвенной любви к Своему Сыну в ожидании исполнения Симеонова проречения: И Тебе Самой оружие пройдет душу (Лк.2:34–35). Господь имеет две природы, поэтому любовь Богородицы неодномерна.

Апостол Лука, сохраняя неизменным присутствие в лике Богородицы земного и небесного, в каждом из своих творений стремился более полно раскрыть что-либо одно. Иконографии «Одигитрия», «Умиление», «Знамение» («Оранта») различны: в одних более выражено божественное величие, в других – материнская любовь. Это подобно камертону настраивает нас на восприятие смыслов в мире Божественных символов и откровений. Однако какой бы ни была иконография, в ней неизменно сохраняется общая художественная основа единого образа Богородицы и Христа²⁸.

В богородичных иконах художественные образы Матери и Сына строятся на удивительном тождестве форм и выверенном ритмическом соответствии. Эти живописные приемы, которым в силу их очевидности не уделяют внимания, однако, являются наиважнейшими для иконописного богословия. Образ Матери или прямо (как в «Оранте»), или зеркально (как в «Одигитрии» и «Умилении») всегда отражает образ Сына. Простые ритмы форм передают совершенное богоподобие Богородицы, и уже при первом взгляде на икону нам открывается главное в учении о Ней: Богоподобие Божией Матери является залогом нашего Спасения.

Образы Богородицы и Христа тем не менее не равнозначны. Все иконописное пространство организуется вокруг светоносной золотой фигуры Богомладенца. Фигура Богородицы в тёмном мафории вторит образу Сына своими очертаниями. Мы ясно видим, что Божия Матерь являет в Себе Тело Христово, Которое есть Церковь (Кол.1:24). Таким образом, Богородица предстает в иконах как Церковь: «В Лице Приснодевы Марии выражается вся божественная тайна Лица Иисуса Христа. Поэтому, когда кто-либо говорит «Богородица», он включает в это слово всё понятие Церкви, Пресвятая Богородица есть Церковь и Церковь есть Пресвятая Богородица»²⁹. «Будем же мы <…> с трепетом поклоняться Нераздельной Троице, воспевая Приснодеву Марию, а в Ней со всей очевидностью Святую Церковь», – наставляет христиан святитель Кирилл Александрийский³⁰. Святитель Андрей Критский также пишет о том, что Пресвятая Богородица, как Матерь Христа Спасителя и Главы Церкви, является «причиной и подательницей», «посредницей» всех имеющихся в Церкви благ. Она «вся для всего Жениха Церкви соделавшись храмом через чудо воплощения, стала в некотором смысле Церковью и родила Церковь»³¹.

Во всех иконах Божией Матери Её изображение всегда являет образ храма: контур фигуры Богородицы напоминает однокупольный храм, внутри которого у Неё на руках, как на престоле, восседает Христос. Таким образом, икона следует также и за апостольским учением, обращённым ко всем чадам Церкви: Разве вы не знаете, что вы храм Божий. И Дух Божий живет в вас? Если кто разорит храм Божий, того покарает Бог, ибо храм Божий свят; а храм этот вы (1Кор.3:16–17).

Взаимоотношения Богородицы-Церкви и воплощенного Христа в иконах показывает божественную природу Церкви. «Святая Церковь носит образ и изображение Божие, вследствие чего и обладает, по подражанию и подобию, таким же действием»³², – учит преподобный Максим Исповедник.

Учение о Церкви раскрывается и в союзе всеобъемлющей любви, соединяющей Христа и Богородицу, а значит, Бога и все человечество. Богородица усыновила человечество через апостола Иоанна у Голгофского Креста³³. Послужив воплощению Христа Своей плотью и кровью, явилась и кровной матерью всем христианам, соединяющимся со Христом Причастием Его Тела и Крови. Она дала творению новое начало, соделавшись Новой Евой, и стала небесной Матерью всем людям, так как уневестилась Христу как Новому Адаму, а также Богу Отцу и Духу Святому как Богородительница Христа. Благодаря Ей любовь родительская и сыновняя сочетала Небеса с землей и восстановила сыновнее достоинство людей перед Богом. Аще чада Божия суть христиане, то и наследники: Наследницы убо Богу, сонаследницы же Христу (Рим.8:17)³⁴.

На иконах Богородица несет Своего Сына как Мать, но при этом предстоит рядом с Ним в славе, бывает утешаема Им как старшим и являет с Ним нерасторжимое единство. Об этом запечатлённом в иконах союзе Христа и Церкви мудрым и высоким слогом говорит великий учитель Церкви святитель Иоанн Златоуст: «Он сочетался с Нею как с женою, любит Ее как дочь, заботится как о рабыне, хранит как деву, ограждает как рай, лелеет как Свое тело, промышляет о Ней как глава, произращает как корень, пасет как пастырь, сочетавается как жених, прощает как умилостивительная жертва, закаляется как овца, хранит Ее красоту как жених, печется о Ней как муж»³⁵. Богородица и «раба Господня»³⁶, и Невеста Неневестная, и Жена, и Мать – Она Новая Церковь, Которая соединяется со Христом в конце времен в духовном браке³⁷, и образ храма, спасающего на земле.

Композиционная близость фигур Христа и Богородицы указывает на Их единство по плоти и помогает приоткрыть еще одну страницу православного вероучения. Весь тварный мир, и земной, и ангельский, получил возможность соединения с Богом через Неё одну, Она же явила перед Богом образ всего мироздания в его райском, омытом от грехов виде. Поэтому Церковь именует Богородицу «богоносной землёй»³⁸. На иконах Она изображена в тёмных одеждах, указывающих на цвет земли, а очертания Ее фигуры напоминают не только храм, но и гору – образ духовного возрастания. Все откровения Бога человечеству в Ветхом и Новом Завете даны были на горах. В любом иконописном пейзаже от земли поднимаются горки, в каждой церкви в алтаре находится горнее место, и в Литургии звучит обращение: «Горè имеем сердца». Гора – это и библейский прообраз Божией Матери³⁹, нашедший свое художественное выражение в иконах. И в новозаветное время Её славословят «подлинной горой Господней, возвысившейся и лежащей над всяким холмом и всякой горой человеческой и величием ангельским, от которой без содействия рук, телесно, благоволил быть отсечённым краеугольный камень – Христос, Единая Ипостась, соединившая прежде разделённое – божество и человечество – и [созидающая] ангелов и людей, язычников и плотский Израиль в единый духовный Израиль»⁴⁰, то есть в Церковь. Это образное богословское определение церковного собора в иконах Божией Матери раскрывается не описательно, а через обобщённый живописный образ Богородицы как Тела Христова, храма и духовной горы.

Все символы, заключённые в рисунке, композиции и ритмическом строе икон, получают своё развитие в цветовом живописном решении. Колорит богородичных икон, построенный на крупных сильных контрастах блестящего светлого и насыщенного тёмного тонов, очень красив и ёмок по смыслу. Привычные на Руси пурпурные, почти коричневые одежды Божией Матери, строгий контур Её мафория ясно читаются на золотом (редко – на серебряном или белом) фоне, который стоит сверкающей непроницаемой стеной, создавая ощущение непостижимости, запредельности иконописного пространства. Отгороженная узором золотой отделки, фигура Богородицы словно выступает из глубин таинственного Царства Света, неся на руках частицу потустороннего сияния – золотого Богомладенца Христа. На челе и на плечах Её звёздами горят знаки этого чудесного Рождества – символы Приснодевства как печати умопостигаемого мира.

Золото, главный цвет в иконе, свидетельствует о Царстве Славы и называется «светом», ведь на иконах изображаются те, кто вечно пребывает в Царстве Света: Спасенные будут ходить во свете <…> и ночи не будет, и не будут иметь нужду ни в светильнике, ни в свете солнечном, ибо Господь Бог освещает их» (Откр.22:5). Золото икон мистически являет свет Божественной славы, которая нисходит в образах в мир, и возводит тварное к Божественному. Бог есть Свет, и знание о Себе Он подаёт Божественным Светом – энергией, изливаемой Духом Святым. Видеть этот нетварный свет дано только избранным святым, стяжавшим дар духовного зрения, «ибо Бог, будучи во всём, но безмерно превосходя всё и являясь Наиединственнейшим, будет зрим мысленным оком чистых»⁴¹. Пречистой Деве Марии «полностью был вверен Свет»⁴². И Она стала не только его проводником, но и подательницей совершенного знания о Боге. Это знание Она вечно несёт людям, как несёт на иконах сияющую фигуру Христа. Поэтому Церковь молитвенно просит Её: «Сиянием, Дево, из Тебе воссиявшаго Света, ум мой озари, сердце просвети, тьму греховную отгоняющи и мглу лености моея потребляющи» (Светилен).

Золотые одежды Богомладенца на золотом фоне подчёркивают явление Его не от мира сего. Однако золото одеж Христа другое. Если фон и нимбы на богородичных иконах обычно покрываются чистым, гладким сусальным золотом, то одежды Богомладенца как бы «затянуты» лучиками (ассистом), положенными поверх охристой подкладки. Желтый и золотой – подобные в иконописи цвета, и соединение их, конечно, не случайно. «Да сияет нам, Господи, видимый свет Твоего человечества, да сияет и сокровенный свет Твоего Величия, Один свет да сочетовается с другим светом, и да возсиявает нам Солнце правды»⁴³. Так канонически в цвете раскрывается образ тайны Воплощения, исповедание догмата Православной Церкви о Лице Иисуса Христа, данного Святыми отцами IV Вселенского собора. Христос – истинный Бог и истинный Человек, и два естества пребывают в Нем «неслитно, неизменно, нераздельно, неразлучно». Поэтому символические одежды Христа никогда не изображаются просто золотыми. Золото не смешивается с охрой, но и не отделяется от неё в одеждах Богомладенца.

Видимо, такое изображение было направлено Церковью против ереси монофизитов, утверждающей, что Богомладенец прошёл сквозь Свою Мать и ничего не воспринял от Неё, и против ереси Ария, утверждавшего, что Христос является твореньем Бога, но не Богом. Образ Богомладенца Христа и Богородицы в иконах всегда составляют единый образ. И если бы в богородичных иконах Христос изображался только в золоте или пурпурно-синих одеждах (как в образе Вседержителя и в праздниках), то мы видели бы в Нём или только Бога, поглощающего человеческую природу, или же воспринимали бы Его как человеческого младенца – примером чего могут служить образы эпохи Возрождения.

«Чудо смирения: Слово «принимает» от собственного Своего творения, Бог в решающий момент Благовещения испрашивает у Марии начаток Своего человечества, собственную Свою человеческую природу»⁴⁴. Особое взаимодействие золота и охры в облачениях Христа говорит нам, что Он, находясь на руках Своей Матери, является частью Своего Творенья и пребывает одновременно в Своих горних селениях, в Царстве Славы, как Бог.

Божию Матерь в Византии чаще всего изображали в синем мафории, того же цвета повое и пурпурном хитоне. Тем самым подчеркивалось главенство в Ней небесного над земным: синий или голубой – это цвет Небесной иерархии, над которой Божия Матерь поставлена Царицей. Ради справедливости надо отметить, что изображения Богородицы в вишнёвом мафории встречаются также довольно рано – уже в VII веке. На запястьях Богородицы всегда видны поручи как сослужащей Христу в Его Искупительной жертве. Царское достоинство символически являет и пурпур (греч. – порфира, русск. – багрянец). С ветхозаветных времен он был знáком царского и первосвященнического достоинства. Дева Мария происходила из рода царей и первосвященников, воспитывалась в Святая Святых Иерусалимского храма и, наверное, имела право облачаться в него. Кроме того, красный и пурпурный цвета ассоциируются с кровью, поэтому они знаменуют воплощение и страдания Христа, а в других иконах также мученичество за Христа. Эта символика следует за евангельскими образами и церковными преданиями. В одном из них⁴⁵ говорится, что в момент Благовещения Пресвятая Богородица пряла пурпурную нить для завесы Святая Святых Иерусалимского храма. Именно эта завеса раздралась надвое сверху донизу⁴⁶, когда Иисус Христос умер на Кресте. В багряницу Господа облачили перед Распятием⁴⁷, в насмешку именуя Его Царем Иудейским. Пресвятая Богородица в посвященных Ей гимнах прославляется как «Червленица, кровями Своими окрасившая божественную порфиру для Царя Сил»⁴⁸. «Мысленная багряница – плоть Еммануила соткалась внутри Твоего чрева как бы из вещества пурпурного: потому мы почитаем Тебя, истинную Богородицу», – говорится в Великом каноне свт. Андрея Критского⁴⁹.

Русская икона подчёркивает преимущественно Богоматеринство Пресвятой Богородицы: Её земные страдания выступают на первое место. По сравнению с византийскими русские иконы меняют местами цвета одежд Божией Матери: мафорий пишется пурпурным, а хитон – синим.

Как уже говорилось, Иисус Христос в образе Вседержителя и в иконах на сюжеты Евангелия изображается в пурпурных и синих одеждах. Но на богородичных иконах мы видим на Нём золотой на желтой подкладке гиматий, красный или синий пояс и клав⁵⁰. Часто Богомладенец Христос одет в белую рубашечку. Золотой и жёлтый знаменуют свет Славы и прославленной человеческой плоти. Остальное подсказывает Церковь, где одежды лишены обыденного смысла, так как «нет ничего человеческого в предметах священных»⁵¹, потому что источником церковной символики является личность Её Великого Архиерея Христа⁵².

Свт. Симеон Солунский пишет, что исподь святительских облачений – подризник или «стихарь, обыкновенно белый, знаменует свет и чистоту Божию, и то, что [Господь] создал и принял на Себя природу нашу чистою <…>. Бывающие на подризнике [так называемые] источники⁵³ знаменуют дары учения, а также и потоки крови Спасителя нашего. Поэтому только архиерейский стихарь имеет их…»⁵⁴. Клав на белой рубашечке Христа в виде цветной полосы на плече может означать эти «источники». Кроме того, он может быть и символом архиерейского омофора, который тоже кладётся на одно плечо как знак воплощения и приносимой в жертву плоти. Яркий пояс Богомладенца служит «образом силы <…> к приношению Жертвы <…>. А вместе с тем пояс указует и на дело служения, – ибо тот, кто служит, опоясывается <…>»⁵⁵. Остальные святительские одежды в Церкви указывают на те свойства Христа⁵⁶, которыми Он обладает по божественной природе и неизменно являет в каждом Своём образе (епитрахиль – высшая благодать, палица – целомудрие и сила, побеждающая смерть, поручи – служение истине, саккос – божественная крепость и бесстрастие)⁵⁷.

Любая икона обязательно имеет подпись. Слово освящает, свидетельствует об истинности изображения и именует её. Без него она теряет свои сокровенные свойства. Ведь Бог сотворил всё Словом и только в Нём являлся человечеству до воплощения Спасителя. С Рождеством Христовым миру открылся другой – видимый Образ Бога. Икона, собирая полноту откровения о Боге, соединила образы зрительный и словесный.

Слова возносят человека в Царствие Божие и запечатлевают его образ на небесах. Бог же является в образе «родственном» и «сродном»⁵⁸ нашей человеческой природе. Бог нисшёл на землю, а человек словом восходит к своему Творцу, слагая свой вечный образ на Небесах. «Чувственный мир существует в умопостигаемом посредством своих логосов (слов), умопостигаемый в чувственном – посредством своих впечатлений <…> они словно колесо в колесе (Иез.1:16)"⁵⁹.

Рядом с нимбом Пресвятой Богородицы подписи М҃Р, что значит по-гречески «Матерь Бога». У Христа нимб всегда крестчатый. В крест вписано слово Ѡ҆́ОН, то есть «Сый», или «Сущий». Рядом с нимбом имя Спасителя – І҃С Х҃С.

Пресвятая Богородица явила в Себе образ Божий, связав тем самым два мира – горний и дольний, Божественный и тварный. Поэтому Она Сама в Своём Лице есть мистическое богословие Церкви. И без преувеличения можно сказать, что в Священном Предании изначально оно было изложено не только в слове, но и запечатлено в Её иконах.