Девять бесед о покаянии

Покаяния отверзи ми двери, Жизнодавче.

В первый раз ныне из уст Церкви услыхали мы эту песнь о покаянии. Итак к покаянию призывает нас, о покаянии напоминает нам Святая Церковь. Причина такого призыва Святой Церкви к покаянию именно с нынешнего воскресения заключается в скором наступлении Великого поста – времени спасительного для души, но трудного для плоти. Чтобы это покаянное время не застало нас врасплох, Святая Церковь и хочет постепенно наполнять дух наш чувствованиями покаянными, а потому поет: покаяния отверзи ми двери, Жизнодавче.

Если Святая Церковь напоминает нам о покаянии, то о чем же и беседовать нам, как не о покаянии?

Покаяния отверзи ми двери, Жизнодавче. Думаем мы о покаянии, или не думаем, хочется нам покаяться, или не хочется, только должны мы непременно каяться. Что жизнь без покаяния? Это прибавление одних грехов к другим, это все большее и большее приближение к пропасти, это постепенное удаление от Отца светов – источника радостей. Слыхали ли вы притчу Спасителя о рабе, беспечно пирующем с друзьями своими, пропивающем имение господина своего? Вот образ грешника, не радящего о душе своей. Среди пиров и веселия не заметил этот раб, как подоспело время приезда господина, который спросит от него отчет в управлении, потребует прибытков, предаст суду за расточение. И грешник среди рассеяния, среди дум о разных предметах суетности, среди разного рода забот, стремлений, искательств, ожиданий, наконец среди наслаждений чувственных не заметит, как пройдет срок, назначенный ему волею Всевышнего для жизни на земле, для приготовления себя к другой – жизни в полном смысле слова, – не заметит, как очутится пред Самим Страшным Судиею, пред Которым нечем будет ему оправдаться, пред бездною, имеющею поглотить его, пред геенною, имеющею жечь его. Страшное положение такого грешника! Но если страшно, то не допустим себя до него. У нас есть средство избежать суда Божия, снискать помилование. Это средство – покаяние.

Есть ли на земле такой человек, который, взявшись за то или другое дело – за ремесло ли, за хозяйство ли, за торговлю ли, рано или поздно не принудил бы себя хоть раз в год дать самому себе ответ в том, как идет у него дело его, с пользою ли он трудится? Вместо барышей не терпит ли убытков, не нужно ли придумать меры к исправлению, улучшению хода дела своего? Нет такого человека. А ты, христианин, взялся за великое дело – за дело спасения души своей. Ты член Церкви, ты омыт в водах купели, ты записан в книгу последователей Христовых, ты при крещении давал обещание служить Христу, тебе дана чистая одежда невинности, тебе дана благодать Духа Святаго, ты поставлен на прямую дорогу, ведущую в царство небесное. Скажи же, не должен ли ты спросить себя: как у тебя идет это великое и нелегкое дело, – дело созидания дома души твоей, дело служения Царю царей и Господу Господь? Если скажешь: должен, а сказать иначе не можешь, то скажи, как же ты это дело совершишь без покаяния? И не окажется ли, что покаяние самое нужное, самое важное дело для тебя?

Да, не было бы нужды в покаянии в том случае, если бы мы беспрепятственно шли путем спасения, шли, не изменяя долгу своего высокого звания, строго следили не только за словами, делами, даже за мыслями своими. Но так ли на самом деле? Ах, если праведник седьмижды на день падает, то что сказать о нас, вращающихся среди соблазнов мирских, одолеваемых и собственною похотью, о нас, погруженных в заботы житейские, думающих почти об одном земном, ищущих себе всего здесь – на земле? Мы во грехах, как в ранах, – нет места здорового в нашей душе, – с утра до вечера у нас все грехи и грехи, – и ночь часто не полагает конца нашим грехопадениям, служа началом новых, – самый сон для нашей грешной души вместо отрадного успокоения часто служит продолжением в грезах того, что делали наяву – продолжением любимых нами греховных дел. Как же после такой жизни взойдем в царствие небесное, куда ничто скверное внити не может? Итак вникни каждый в свою жизнь, в образ поведения своего, и ты найдешь, что необходимо тебе покаяние, необходимо думать о нем, пора начинать его. Погрязший в болото думает больше всего о том, как бы выйти из него, – заблудившийся в лесу, сбившийся с пути заняты одним, как бы выйти на настоящую дорогу. Так и мы погрязшие в грехах, заблудившиеся во теме новоизобретенных пагубных взглядов, учений, стремлений, должны думать прежде всего о том, что может возвратить нас на путь спасения – должны думать о покаянии. Покаяния отверзи ми двери, Жизнодавче. Преп.Афанасий Печерский чрез несколько дней после своей смерти ожил, – братия обступили его и ждали слова наставления. Что же он отвечал им? Кайтесь на всякий час, молитесь и будьте послушны своему игумену. Сказавший это, он заключился в пещеру и безвыходно пробыл в ней 11 лет в слезах, посте и молитве. Так и с того света ничего нового не могут принести нам, кроме вести о покаянии. Видите, как нужно покаяние для получения блаженства в будущей жизни. Да что же мы удивляемся? Чем начал свою проповедь Иоанн Предтеча? Чем Иисус Христос? Призывом к покаянию. Покайтеся, приближибося Царствие Небесное (Мф.3:2). Ко Христу приходят однажды и говорят, что Пилат убил множество галилеян, когда они приносили жертву, а Он отвечал им: истинно говорю вам: если не покаетесь, все также погибнете. Упала Силоамская башня, и убила 18 человек, а Христос опять внушает то же: если не покаетесь, все также погибнете, – и во всю жизнь ни за что Он так не упрекал народ иудейский, как за нераскаянность, и ни за что не угрожал ему наказанием, как за нее же, изображая нераскаянность под образом бесплодной смоковницы, а наказание под образом посечения, проклятия сия.

Братие! Господь долго терпит на нас, милует, ждет нашего обращения. Он не хочет ничьей погибели, желает всем спастися. Ужели и это для того, чтобы мы заплатили Ему нераскаянностью? Да не будет сего с нами. Проникнемся духом Церкви, послушаемся Ее зова, будем думать больше всего о душе, предначнем покаяние. Покаяния отверзи ми двери. Жизнодавче.

Покаяния отверзи ми двери, Жизнодавче.

И ныне, как и в прошедшее воскресенье, Святая Церковь призывает чад своих к покаянию; и долго, долго еще будет призывать к нему. Да и как не звать к покаянию? Что может быть спасительнее покаяния? Мы все более или менее грешны перед Богом, а покаяние из грешников делает нас праведниками, – грехами своими мы прогневляем Бога, удаляем себя от Него, а чрез покаяние примиряемся с Ним, снова вводимся в любовь Его, – чрез грех мы теряем спокойствие совести, чистоту души и сердца, а в покаянии мы снова возвращаем то и другое, – чрез грехи мы лишаемся права на получение благ вечных, приобретенных страданиями и смертью Спасителя Нашего, а чрез покаяние мы снова возвращаем это право. Чудная сила покаяния! Величайшее благодеяние Божие явлено христианину в покаянии! Сколько грешников избегло погибели чрез покаяние! Сколько праведников, прославленных на небе и на земле и нетлением мощей, и чудотворениями, которые были прежде великими грешниками! Кто был Ап.Павел до своего обращения ко Христу? Это был гонитель Церкви Божией, а чрез покаяние он сделался первоверховным Апостолом, избранным сосудом благодати Божией, орудием Промысла к просвещению целых тысячей неверующих! Кто была Мария Египетская? Грешница, подобных которой бывает мало, а чрез покаяние она достигла святости. Кто были преподобные Евдокия и Пелагея? Это светские, самого вольного поведения женщины, а чрез покаяние удостоены того, что причислены к сонму святых. Блаженный Августин в начале жизни своей был такой легкомысленный, что почитал за стыд для себя в чем-нибудь отстать от своих развращенных товарищей, – мать его день и ночь проливала слезы о нем, как о погибшем, а чрез покаяние этот человек сделался одним из самых великих людей и учителем Христовой Церкви. Но зачем далеко ходить за примерами? Обратимся к ныне чтенному Евангелию. Что сделало покаяние из этого блудного сына, растратившего все дары и вещественные и духовные, полученные им от отца своего? Отец с распростертыми объятиями принял его, облек его в новую одежду, заколол тельца, устроил пир, на который созвал родных и знакомых, и таким образом уравнял его с другими детьми, послушными ему и никогда не оставлявшими его. А блудный сын, как мы знаем, есть образ каждого возвращающегося на истинный путь грешника, – значит и о грешнике кающемся также радуются на Небеси, и его Отец Небесный принимает с распростертыми объятиями, и его грехи также забывает за покаяние его, и ему даст награду, равную с теми, которые не изменяя служили Ему. О, подлинно велика сила покаяния!

Братия! Мы стараемся заискивать расположение и любовь у людей нам почему-нибудь нужных, или нами уважаемых. Ужели не позаботимся о снискании любви у Отца Небесного? А для этого прибегнем к покаянию. Мы высоко ставим мир семейный, общественный, богатство, похвалу людскую, которые как дым, скоро исчезают. Не тем ли более должны мы со всем усердием стараться приобретать мир в душе, искать богатства вечного, некрадомого и прославления у Бога? А для этого понудим себя к покаянию. Ах, Царствие Небесное – это тот, упоминаемый в Евангелии, драгоценный бисер, для приобретения которого следует быть готовым на всевозможные труды и лишения, следует всем жертвовать, чем бы не прельщалось наше сердце в этом мире. Любовь Божия, сопребывание с Богом в дому Его т.е., в Царствии Небесном – это такое неоценимое сокровище, для снискания которого, многие оставляли все радости и утешения мирские, целые десятки лет жили в пустынях служа Христу, для Которого другие шли на самые жестокие мучения и самую смерть; а третьи всеми силами своими служили Христу в мире, то уходом за больными, то посещением заключенных в темнице, то благотворениями от своего состояния нуждающимся, служили постом, молитвою и другим. Господь тем или другим положением в обществе, в которое мы поставлены, указует, чем и мы должны наипаче угождать Господу. Богатый служи Христу наипаче богатством, угождай Ему делами благотворения, бедный терпением, преданностью, – сильный, власть имеющий употребляй свою власть к поощрению добродетели, и обличений и искоренению пороков и этим служи Христу, – просвещенный проводи светлые и здравые понятия в среду невежества и необразованности. Так все будем употреблять, что в наших руках, для приобретения любви Отца Небесного, – все, но наипаче позаботимся о покаянии. И всегда будем ходить этим путем, но особенно постараемся стяжать и самым делом проявлять дух покаянный теперь, когда Святая Церковь внушает его, когда она призывает к нему. Дай Бог, чтобы так было. Да не будет, чтобы во дни покаяния остались мы без покаяния. Будем чаще взывать: покаяния отверзи ми двери, Жизнодавче – и покаяние придет к нам.

Покаяния отверзи ми двери, Жизнодавче.

Опять напоминание о покаянии! И опять наше слово будет о покаянии. В прошедших поучениях мы говорили о необходимости покаяния и спасительности его, а теперь скажем о том, в чем состоит истинное покаяние.

Многие о покаянии разумеют так: что покаяться – это значит поговеть неделю, или менее того, несколько в это время повоздержаться в пище, ходить в Церковь, исповедаться и Причаститься Святых Таин. Но это будет говение, исповедь и причащение Святых Таин, а не покаяние. Можно говеть – держать пост самый строгий, упражняться в молитвах подолгу и почасту и однакож при всем этом оставаться нераскаянным. Можно без утайки открывать пред отцем духовным всю душу – все, что делается в ней, и при всем том не быть преисполненным чувства покаяния, быть далеким от покаяния. Покаяние не есть дело внешнее, оно необходимо для души, поэтому и совершается прежде всего в душе, и есть принадлежность души.

„Только слезами и сокрушением врачуется болезнь души», говорит св.Ефрем Сирин. Итак, покаяние состоит прежде всего в скорби и болезни о грехах. Посмотрите на провинившееся дитя, как плачет оно, когда ему разъяснят, или само поймет всю непохваленость своего худого поступка. Или как плачет больной, когда вдруг узнает, что болезнь его очень опасна и даже смертельна. Так бывает и с грешником. Не светла, мрачна жизнь его души. Грешник живет, прилагая грехи к грехам, не чувствуя тяжести и великости своих грехов, забывая, кого он оскорбляет своими грехами, он не замечает, к каким пагубным последствиям приводят его грехи, не замечает пропасти, раскрытой пред ним, думает, что как он живет, так и нужно жить, так и можно только жить. После сего можно представить, что с ним должно произойти, когда он приходит в себя, когда пред ним раскрывается вся опасность его духовного состояния. Может ли он не болеть о себе и не оплакивать себя самыми горькими слезами? Что было с мытарем, блудницею Евангельскими, то же бывает и с ним, – вырываются у него и вздохи из груди его, подобно вздохам мытаря, льются и слезы, подобно слезам блудницы, является и самоосуждение, представление себя худшим всех, он чает спасения ни от кого, и ни от чего иного, как от милости Божией, – молитва слезная и сокрушенная составляет для него такую же потребность, как прежде смех и пустословие. Христианин! Счастлив ты, если принося покаяние, будешь носить и питать в себе сии чувствования, – знай тогда, что ты приступил к покаянию, положил начало ему. Но что, если готовясь к покаянию, больше на других, чем на себя обращаешь внимание, других судишь, укоряешь более, чем себя самого? Что, если вместо частых вздохов о грехах, ты вздыхаешь о тяжести предстоящего подвига, и вместо слез о том, что тобою погублено много времени на служение миру и страстям, ты проливаешь слезы о житейских неудачах? Что, если вместо искреннего сознания себя первым грешником пред Богом, ты в мыслях перебираешь те или другие мнимые или действительные достоинства свои, преимущества пред другими? Знай тогда, что ты еще не начинал каяться, что духа покаяния в тебе нет, а есть только образ его.

Чтобы покаяние было истинное, для этого нужно еще разлюбить, даже более – возненавидеть грехи, особенно любимые нами, и затем решиться более не повторять их и совсем оставить их. „Что значит раскаяться в грехах?» Спросил один брат Авву Пимена. „Не делать более греха» – отвечал великий старец. Да и как же иначе? И во всяком деле недостаточно только одних добрых чувствований, желаний, а требуется самое дело, – тем более оно требуется в деле покаяния. Положим – мы сознаем, ясно сознаем, что доселе жили противно заповедям Божиим, скорбим, даже плачем об этом, – но если за сим не последует в нас омерзения ко греху, твердого намерения отстать от него, то наши подобные чувствования так и останутся одними чувствованиями, и плода нам не принесут, – мы останемся такими, какими были, только с теме различием, что прежде грешили, быть может, не разумея всей тяжести греха, а теперь и сознаем, а все таки грешим, все таки любим грех. Мы видим, что все покаявшиеся истинно, после покаяния уже не возвращались более к грешной жизни, какую вели доселе. Преподобная Мария Египетская, покаявшись, оставила соблазнять собою других, оставила разврат, роскошь, сладкую пищу, и пошла в пустыню. Ап.Павел после покаяния перестал гнать веру Христову, – покаявшийся Апостол Петр знал одно – плакать о своем отречении от Христа. Ах, христианин, как ты думаешь получить прощение грехов, не возымевши намерения оставить их, когда и Спаситель при жизни, прощая грехи, внушал одно: иди и к тому не согрешай. Видите, при каком случае покаяние полезно – если к тому не будем согрешать. И какой отец простит сына, если этот сын, прося у него прощения, дерзнет ему сказать, что он то же самое и опять будет делать? Правда, мы не говорим этого словами, зато говорим мыслями, а мысли пред Богом то же, что слова людей перед людьми, – они так же Ему открыты и известны, так же Он читает их в нас, как мы читаем написанное в книге. Нет, каяться пред Богом и не иметь намерения оставить грехи, или – что еще хуже – иметь намерение продолжать их – это значит думать, что можно обмануть Бога, получить прощение, не заслуживши его. Итак, грешник, думая о покаянии, подумай о том, как бы тебе оставить те или другие грехи, особенно любимые тобою. Если же ты, думая покаяться, об оставлении грехов вовсе не помышляешь, никаких мер против этого не предпринимаешь – если ты вовсе не думаешь удаляться тех лиц, обществ, тех порядков жизни, которые доселе представляли тебе случаи ко греху, если ты, принося пред Богом покаяние, каждый раз после сего сейчас же снова бросаешься в этот греховный омут и бросаешься с прежнею пылкостью и жадностью, то знай, что ты еще ничем не доказал искренности своего покаяния – покаяние твое не истинное и пользы не принесет тебе – словом: ты еще не начинал покаяния, хотя быть может каждый год исповедаешься и причащаешься.

Но может быть кто скажет: я и желал бы удержаться от греха, но не могу. Но ты скажи: борешься ли со грехом? И стараешься ли бороться с ним до последней возможности? Если так, то не приходи в уныние от новых грехопадений, только каждый раз возобновляй борьбу со грехом с новою силою, не оставляй намерения и во всю жизнь до последнего издыхания быть борцом с самим собою. Бог увидит, что ты впадаешь в грех без намерения, без любви к нему, увидит твое тяжкое болезнование об этом – и даст тебе силу рано или поздно совсем оставить его. Не таких грешников Бог осуждает, которые ведут борьбу с собою и только по немощи человеческой, с болью сердечною впадают в тот или другой грех, а таких, которые совсем отдали себя греху или страсти, которые боятся и подумать оставить свою страсть, наслаждаются ею, берегут-лелеют ее, как любимое детище, стараются оправдать себя в ней, считают ее невинною, мало того – совсем, не находят греха в ней, видя в ней одну пользу, какова например страсть плотская, страсть к развращающим зрелищам. Вот такого состояния бойся, такое состояние души самое опасное и гибельное.

Но, задавшись вопросом о духе истинного покаяния, нельзя не вспомнить наставления, которое давал в свое время Иоанн Креститель кающемуся народу: Сотворите плоды достойные покаяния (Мф.3:8), говорил он ему. Итак, чтобы наше покаяние было истинное, нужно, чтобы оно приносило плоды, т.е., произращало добродетели противоположные тем грехам, которые покаявшийся оставляет. Но об этом мы скажем в следующее воскресенье. А теперь вознесем свою молитву ко Господу, чтобы вложивши в нас мысль о покаянии, Он дал нам дух истинного покаяния, чтобы не напрасны были труды покаянные. Будем взывать чаще таким образом: покаяния отверзи ми двери, Жизнодавче.

Покаяния отверзи ми двери, Жизнодавче.

Немногочисленно сравнительно ныне собрание наше. Во дни ближайшие ко времени поста и покаяния буйный мир, кажется, желал бы изгладить в христианах самую мысль о покаянии. В то время, когда бы надлежало предначинать плач о грехах, он все еще побуждает к безумному веселию, отвлекая, кого можно, от Храма, от молитвы. Но что бы шумный мир ни внушал своим последователям, а Святая Церковь и ныне, как и в те воскресные дни, зовет чад своих к покаянию. Поэтому и наше слово опять будет слово о покаянии.

В прошедшее воскресенье мы сказали, что для того, чтобы покаяние наше было истинное и достигало своей цели, необходимо, чтобы мы сознали свои грехи, болели о них, постарались возбудить в сердце ненависть ко греху и возымели твердое намерение оставить свою прежнюю грешную жизнь и не повторять более прежних грехов. Но и этого мало для истинного покаяния, – мало оставить грех и не делать ничего худого, – нужно еще делать доброе, нужно после покаяния начать жизнь по Боге – для одного благочестия, свои прежние грехи заглаживать противоположными добродетелями. Каким же это образом? А вот каким. Кто страдает духом самолюбия и гордости, тот, покаявшись в этом грехе, должен побеждать, искоренить в себе этот дух, и насаждать дух Евангельского смирения по слову Спасителя: Блажени нищии духом, яко тех есть Царство Небесное (Мф.5:3) и всяк смиряй себя вознесется (Лк.18:14). Дух смирения у такового должен видеться во всем – не говорим в мыслях, даже и во внешности: в уступчивости, снисходительности и других подобных действиях. Кто был неосторожен в слове и много грешил языком своим, грешил и осуждением, и бранью, иногда быть может неподобною, празднословием, насмешками, клеветанием на других, таковый покаявшись в этих грехах, должен загладить их осторожностью в слове, должен говорить одно дело, что служит к пользе и назиданию ближнего, говорить о других больше хорошее. Многие думали более об удовольствиях, их искали, без них жить не могли, – таковые после покаяния должны стараться искать утешений духовных, больше любить то, что ведет ко спасению души, таковы молитва, беседы и размышления о предметах духовных, посещение Храма, помощь несчастным. Жадный, скупой, покаявшись, должен стараться сделаться щедроподательным, быть готовым последнее отдать нуждающемуся. Нетрезвый старайся быть воздержным и умеренным в употреблении даже и безвредных питий. Считавший ни во что нарушение целомудрия – грех плотской после покаяния должен быть скромным даже в словах, во взоре, даже в мыслях своих. Обижавший других, присваивавший чужое, должен быть доволен своим малым и приобретать средства к жизни честным и правильным трудом, неправильно приобретенное возвратить или раздать, чужую собственность оберегать, как собственную. Это и значит приносить плоды покаяния. Не это ли внушал покаявшемуся народу и Иоанн Креститель? Не любившим творить милостыню велел возлюбить благотворение. У кого две одежды, – говорил он, – одну отдай неимущему. Мытарям, притеснителям внушал: ничего не требуйте более определенного вам. Воинам, падким на чужое, велел быть довольным своим жалованьем. И сколько ни было покаявшихся истинно, все они сторицею загладили своею доброю жизнью то, что прежде делали худого. Евангельский Закхей неправдою нажил себе большое состояние. И как же он кается пред Богом? Он прямо сказал Христу: Господи! половину имения моего я отдам нищим, и, если кого чем обидел, возвращу вчетверо (Лк.19:8). Видите: притеснение вознаграждается милосердием, неправда возданием всем должного. Апостол Петр отрекся от Христа и что видим после покаяния? Видим готовность смело, без страха, всюду говорить о Христе, а потом и смерть за Имя Его. Вот Мария Египетская оставляет свою развращенную жизнь. И она не ограничивается оставлением худого, но начинает жизнь чистую – целомудренную, – что любила прежде, то теперь возненавидела и возлюбила совершенно другое. Прежде любила песни светские, теперь песни Божественные, прежде сладкие яства, вина, веселые общества, наряды, смех, а теперь пост самый строжайший, пустыню, рубище и плач о грехах. Преп.Савва освященный еще в отрочестве однажды соблазнился яблоком и, сорвавши его, хотел съесть, но вдруг вспомнил, что еще не наступило время, определенное уставом церкви для вкушения плодов. Что же он делает, сознавши себя виновным в невоздержании? Он дал себе слово с сего времени никогда не вкушать яблоков даже и в дозволенное время, и бросивши яблоко, сорванное им, повел жизнь самую строгую и воздержную. Ах, бр., если бы и нам после покаяния начать жизнь чистую и святую! А то, что видим и на себе и на других? Часто ни одного доброго навыка, ни одного святого правила не усваиваем после покаяния. Снова те же грешные привычки, тот же непорядочный, часто соблазнительный образ жизни. Какая польза от такого покаяния? Какая польза от земли, если дурную траву выполят, саму землю, как следует, удобрят, а она снова будет произращать то же – одно терние? Какая польза от дерева, если оно пользуется живительными лучами солнца и влагою росы и дождя, а ни листьев, ни плодов не будет видно на нем, а вянет и сохнет? Также мало пользы бывает от покаяния без плодов покаяния. Поэтому-то пророк, научая покаянию, говорит: отымите лукавства от душ ваших научитеся добро творите, взыщите суда, избавите обидимого, оправдите вдовицу (Ис.1:17). Видите, после покаяния велит непременно приниматься за дела благочестия. До какой степени подобная перемена на лучшее, после покаяния необходима; это видно из учения Церкви, по которому, если кто пред смертью покается, а плодов покаяния принести не успеет, то за такого должны восполнять его родные, они должны и милостыню за него раздавать и молитвы за него приносить.

Братие! Мы стоим у дверей покаяния. До сих пор Церковь нас приготовляла к покаянию, а с завтрашнего дня вводите в самое дело покаяния. Послушаемся ее зова, как добрые дети слушают мать свою. Проникнемся духом покаяния, поймем нужду спасительности покаяния, в наступающий пост раскаемся чистосердечно в своих прегрешениях и затем употребим усилия, попросим Господа, чтобы после покаяния сделаться нам людьми новыми – начать жизнь другую – для добра, для святости, для Бога и вечности. О, когда бы это было! Господи! Сотвори, да будет это святое время поста спасительно и благотворно для всех нас.

Сын Человеческий прииде взыскать и спасти погибшаго (Лк.19:10).

Вот какие радостные слова слышали мы в ныне чтенном Евангелии. В доме одного из грешников Спаситель изрекает, что все, признаваемые грешниками от других, и сами себя признающие за таковых, если захотят, могут спастись. Он для того и пришел, чтобы всем без изъятия даровать спасение, или, лучше сказать погибающих-то Он и хочет спасти, для них-то Он собственно и пришел. О, великое, безмерное Божеское милосердие! Сын Человеческий прииде взыскать и спасти погибшего.

Грешник! Для тебя Спаситель сошел на землю, для тебя Он оставил небо, 33 ½ года жил на земле, учил, благотворил, терпел всякое лишение, страдал, был мучим и умер на кресте. Тебя Он прежде всего зовет к Себе, именно тебя, а не праведников. Он Сам говорил в другом месте: Сын Человеческий пришел не праведников призвать на покаяние (Мф.9:13). Все для тебя, – и ужели ты не тронешься этою любовью Спасителя? Ужели не пойдешь к Нему? Но кто из утопающих не желает, чтоб спасли его? Кто из попавших в руки разбойников не желает, чтоб явился избавитель и вырвал его из рук их? Кто из заключенных в темнице и осужденных на смерть не желает, чтобы пришел благодетель и спас его от смерти? Да, все мы желаем спасения. Но если желаем, то и пойдем ко спасению. Как идти? Какими путями? Это показывают нам грешники покаявшиеся, обратившиеся ко Христу, возлюбившие Его, особенно грешники жившие во времена Иисуса Христа и упоминаемые в Евангелии. Их стопам да последуем, у них поучимся, как обратиться ко Христу и воссоединиться с Ним. Первый образец показывает нам упомянутый ныне в Евангелии Закхей, в доме которого и пред лицом которого Спаситель изрек эти утешительные слова: Сын человеческий прииде взыскати и спасти погибшего (Мф.9:13).

Как же Закхей обратился ко Христу?

О Закхее говорится в Евангелии, что он искал видеть Иисуса. Закхей богат, Закхей так или иначе нажил себе состояние, у него в руках все желательные удовольствия, ему доступно всякое мирское наслаждение, – чего кажется еще? Но он этим не удовлетворен, его душа жаждет чего-то высшего, чем видимое благосостояние, – он не заглушает в себе эту жажду, а все больше и больше ее возбуждает. Чего же ему хочется? Ему хочется видеть Иисуса, не из любопытства только видеть, – нет, у него непреодолимое желание видеть. И вот его желание исполняется, – он слышит о прибытии в г.Иерихон Иисуса, он забегает вперед, влезает на смоковницу и оттуда созерцает Божественное лицо Спасителя. Счастливый Закхей! В нем было стремление к Свету, Истине, доброе, и он не заглушил это влечение и за то действительно узрел Свет, просвещающий всякого человека. В нем была жажда спасения, он не погасил ее в себе, – и вот действительно обрел спасение в Спасителе.

Грешник! Поступай, как поступил Закхей – и ты придешь на путь покаяния. Когда среди разнообразных, испытываемых тобою, удовольствий мирских, или среди житейских суетных попечений ты восчувствуешь пустоту в сердце и жажду чего-то высшего, более прочного, боле потребного для души твоей, не погашай в себе эту жажду. Это душа твоя Иисуса ищет, об Нем тоскует, с Ним желает быть в самом тесном союзе. Воспользуйся этими минутами, остановись на мысли о благах духовных, возьми в руки книгу слова Божия, дай твоей душе отдохнуть и насытиться этой животворной пищей, и поверь – ты, делая так часто, скоро, скоро сбросишь с себя бремя земных пристрастий и скоро поймешь, что единственное истинное сокровище наше – Христос – Его закон, блаженство с Ним. – Когда несмотря на свои греховные стремления, на повседневные грехопадения ты замечаешь, что твоя мысль как бы невольно обращается ко Спасителю твоему, язык невольно начнет повторять молитву к Нему, сердце вдруг загорится любовью к Нему, – о, не пропускай даром таких минут, это минуты благодетельные, спасительные для тебя, это признак, что Спаситель приближается к тебе, что душа спасение свое начинает полагать в Нем Одном, – и если чаще и чаще будешь возбуждать в себе такое настроение, то ты счастливый, самый близкий ко спасении человек. Особенно в минуты сознания своего глубокого падения, мучения совести за все прошлое наше, когда восчувствуешь внезапное нерасположение ко греху, – не будем равнодушны к своему душевному состоянию, прольем скорее слезы умиления, возбудим в себе расположения и намерения добрые, чистые и святые, – и это будет самый верный шаг к покаянию, и близки мы будем ко спасению.

Но искра, таившаяся на дне души Закхея воспламенилась. К его душе прикоснулся огонь Божественный. Спаситель увидал Закхея, сидящего на смоковнице, подошел к нему, называет его по имени и объявляет Свое желание быть у него в доме. Закхее! потщався слези, днесь бо с дому твоем подобает Ми быти (Лк.19:5). Что же Закхей? Он с радостью принял в своем доме Спасителя. Этот еще так недавний служитель мамоны, творец неправды, обидчик, лихоимец, как величали подобных ему людей иудеи – этот грешник стоит лицом к лицу к Святейшему святых, мало того: принимает Его в дом свой, и не просто принимает, а с радостью. Какая быстрая перемена! Какой скорый переход от желания к делу! Едва возжелал увидать Иисуса, уже принимает и в дом к себе. Грешник! Когда и ты после сознания своей внутренней пустоты и нечистоты захочешь стяжать неоцененное сокровище, Драгоценный Бисер – Христа, поспеши принять в дом души твоей. Он и тебя не возгнушается, и к тебе придет. Он – милосердый. Он любит грешников истинно кающихся. Он стоит у сердца твоего, толцет, и ждет минуты, когда ты возжелаешь принять Его. Смотри, Он входит в дом Закхея Сам, без просьбы его, входит потому, что прозирает в душе сильное желание принять, горячую любовь к Себе. Запасись насколько возможно этою любовью, желай соединения со Христом, как жаждущий елень стремится к источнику утолить жажду свою, – и Он взойдет в тебя. Ты знаешь, грешник, какое средство Сам Он указал для таинственного соединения со всеми любящими Его. Средство это – Святые Тайны. Приступи ты к ним не холодно, не по обычаю, не по примеру других, а по доброму изволению, с радостью, с смирением и сокрушением сердца – и Христос придет в дом души твоей и принесет спасение тебе.

Достойно возблагодарил Господа Закхей за посещение его. Он встает пред ним и объявляет: се пол имения моего дам нищим и аще кого чим обидех, возвращу четверицею (Лк.19:8). Он не только обещается оставить прежние страсти и греховные привычки свои. Нет, ему этого кажется мало. Он желает, дает обещание за прежнее худое всем обиженным им заплатить добром. Многое из богатства своего он приобрел неправильно, чрез вымогательство, утайку, и за то он хочет половину имения своего раздать нищим. Быть может найдутся такие, которых он еще обижал, притеснял, и таковых он обещается вознаградить вчетверо. Так, бр., и нам нужно каяться. Не довольно только сказать на исповеди, что ты грешен в том и том, мало даже дать обещание и приобрести твердую решимость жить по заповедям Божиим, – нет, нужно уничтожить самый след греха, чтоб и признаков не оставалось твоей любви ко греху. Поэтому похищенное возврати, возврати сполна, приобретенное чрез обман, обиду, чрез большие проценты или другими нечестными средствами раздай. Нет ни какой пользы держать то, что носит на себе печать греха, так сказать пропитано грехом, – держать такое приобретение значит держать самый грех. Если кто потерпел от тебя, или лишился места, или счастья семейного, или доброго имени, или потерпел расстройство в делах своих, или вовлечен тобою в какой-нибудь грех, такому воздай добром с лихвою. Если же не видишь его, и не можешь помочь ему, то за это зло одному вознагради противоположным добром другим лицам. Так по примеру Закхея, так и по суду Божию.

Бр.! Нелегко принести искреннее покаяние? Трудное это дело? Зачем же мы так легко и скоро склоняемся на всякий грех? Зачем творя грех не подумаем никогда о последствиях его? А как многие из нас сродняются с грехом, привыкают к нему так, что иначе и жить не могут. Жить в грехе и не желать ничего лучшего для себя – ужасное состояние! Господи! На Тебя Одного наша надежда. Ты, исцеливший Закхея, исцели и наши души, болеющие грехами. Если Ты не придешь и не спасешь нас, то все мы должны погибнуть. Да не будет сего ни с кем из нас.

Боже! милостив буди мне грешнику.

Вот и другой образец покаяния указывает нам Святая Церковь нынешний день – это в мытаре, покаявшемся и оправданному. Многому научит нас Закхей, но не меньшему нас учит и мытарь.

Где совершилось покаяние мытаря? Оно совершилось во Храме. Два человека внидоста в Церковь помолитися (Лк.18:10), говорится в Евангелии. Сюда спешит этот грешник, здесь находит лучшим для себя излить пред Богом все чувства души своей, здесь надеется обрести милость Божию, мир души своей. – Да будет и для тебя, грешник, храм первым местом для воссоединения с Богом, – спеши и ты сюда подобно мытарю, если подобно ему желаешь найти умиротворение души своей. Храм место святое, и где же, как не здесь могут родиться в тебе мысли и намерения святые? Здесь витает особенная благодать Господня, – и где же, как не здесь, всего скорее она может коснуться сердца твоего и возбудить в тебе дух покаянный? Прислушайтесь к песнопениям церковным: какую ожестевшую душу не могут тронуть эти песнопения? И кто не умилится сердцем, слушая их, особенно эти песнопения покаянные: покаяния отверзи ми двери, Жизнодавче! и подобные им? Да, все, что ни поется здесь, поется с одною целью – тронуть душу грешника, возбудить ее спящую, научить ее молиться ко Спасителю. А с кем молишься ты, грешник, во Храме? Ты молишься не один, сотни сердец кроме священнослужащих возносятся в молитвенном гласе к престолу Божию, – мало того: здесь силы Небесные с нами невидимо служат Господу и молятся с нами и за нас – но и сего мало: Сам Богочеловек, таинственно на престоле приносимый в бескровной жертве, Сам Он, Сын Божий ходатайствует пред Отцом Небесным о прощении грехов наших. И где же значит скорее всего, как не здесь, ты можешь получить себе всепрощение и помилование, так дорогое, и так нужное тебе? Счастлив ты грешник, если стараешься полюбить Храм, если принуждаешь себя часто посещать его! Благодать Храма рано или поздно воздействует на тебя, дух молитвенный, дух покаянный будет усиливаться в тебе, и ты незаметно для себя будешь более и более обновляться и перерождаться в нем. Но горе, если по нерадению будешь редко бывать в Храме, или совсем не будешь посещать его. Благодать тогда может совсем оставить тебя, – грехи, страсти опутают тебя – и враг диавол будет крепко держать тебя в сетях своих, – и страшно, опасно будет положение твое. Братие! Пожалеем о тех, которые не могут найти утешение в Храме. К несчастию в нынешнее время таковых так много. Трудно им без Храма стяжать дух покаяния, они близки в нераскаянности. Нужно молиться о них. Это во истинну несчастные люди.

Но последуем за мытарем далее. Он в Храме, – но что он тут делает? Как ведет себя? Он стал издалеча, позади всех, он не смеет и глаз поднять на небо, он бьет себя в грудь, и молится молитвою смиренною, – словом: он весь проникнут чувством смирения, самоосуждения, страха Божия (Лк.18:13).

Мытарь издалеча стоя (Лк.18:13). Мытарь сознавал себя хуже всех людей, а худшему какое прилично место, как не последнее? Конечно подобный мытарь не в храме бы только так вел себя, но старался бы вести себя так и всюду, – настроение, полученное в Храме он вынес бы и в жизнь свою, и всегда бы носил его в душе своей вне его. Понятно после сего, каков бы он после обращения своего был и в отношении к ближним своим. Грешник! Стяжи это сознание своего недостоинства, своей греховности, – и ты увидишь, какая перемена на лучшее произойдет в тебе. Сознавая себя худшим других, ты не дерзнешь произнести слово осуждения на ближнего твоего, твои уста не раскроются для обиды, укоризны, для уничижения, осмеяния его, твои руки не прострутся для притеснения кого бы то ни было, – твои ноги не пойдут затем, чтобы злом воздать обидевшему тебя. Ты не допустишь, чтобы кто-нибудь, когда-нибудь, чем-нибудь пострадал от тебя. О, нет, одною любовью, кротостью, терпением ты будешь платить всем за все. Смиренный в Храме ты с таким же смирением, благоснисхождением будешь дышать ко всем и вне его. Но что, если ты обидчив, раздражителен, с презрением отворачиваешься от брата твоего, как низшего тебя и по званию, и по состоянию, как известного всем по тем или другим слабостям своим? Что, если ты и в Храм придешь, но вместо того, чтобы быть занятым одной молитвой, будешь ждать здесь почета и внимания к себе, – о, все это говорит, что ты еще не стяжал духа смирения мытарева, ты далек от истинного покаяния, тебе нужно приобрести его.

Мытарь и глаз не смел поднять на небо (Лк.18:13). Так глубоко был проникнут мытарь сознанием глубокого падения своего! Он как бы так говорил сам с собою, стоя у порога Церковного: как я воззрю на высоту Небесную, где возседит Тот, Кого я ежеминутно оскорблял, Чей закон постоянно нарушал, Кого забывал, бесславил, поносил худою жизнью своею? Я не стою того, я могу взирать не на Святейшего святых, а разве только на землю, оскверненную грехами моими, – Мысль о Боге оскорбляемом тобою и у тебя, грешник, должна быть неотступною мыслию, если ты хочешь принести истинное покаяние. В самом деле, следует подумать тебе, грешник: кого ты оскорбляешь своею привязанностью ко греху? Ты оскорбляешь первого твоего Благодетеля – Бога, Который из ничтожества воззвал тебя, Который драгоценный дар – жизнь дал тебе, разумом, сердцем любящим, свободою наградил тебя, Который бережет эту твою жизнь, сохраняет тебя на всех путях твоих, Который терпит тебя недостойного на этой земле, Который так возлюбил тебя, что Сына Своего не пожалел для блага твоего, а этот Сын кровь Свою пролил за тебя, этою кровью и этим телом Он питает тебя, дает духовную жизнь тебе. Вот Кого ты оскорбляешь своими падениями, увлечениями, своею холодностью и невниманием, ты ни во что вменил страдания Сына Божия, ты попрал пречистое тело и кровь Его. Представляй себе все это, – и тебя, как сего мытаря, обымет чувство стыда и страха пред правосудием Божиим, страха ответственности на суде Божием, наказания в будущей жизни; – и ты, как и тот, не сочтешь себя достойным воззреть на небо. О, возбуждай более и более в себе эти чувства, каждый день приводи себе на мысль все это, особенно во дни покаянные. Все это придаст тебе более плача и сокрушения о грехах, более даст тебе понять, как необходимы для тебя труды покаянные, предписываемые Церковью, как нужен тебе строгий и продолжительный пост для усмирения гордого ума твоего и беспокойной плоти твоей, как нужны и спасительны продолжительные великопостные молитвословия, частые воздыхания, коленопреклонения и в Храме, и дома для преклонения на милость оскорбленного тобою Величия Божия, – ты во всем этом увидишь одно – несказанное благодеяние для души твоей.

Мытарь, изображаемой притчею, бил в грудь себя. Этим он конечно укорял, бранил себя за прежнюю худую жизнь свою. – Ты ли, грешник, не будешь жалеть, что своими грехами губишь, тратишь попусту золотое время жизни своей? Ты спешишь испить все удовольствия жизни, – но разве для греховных удовольствий дана тебе жизнь сия? Не для них, а для приготовления к жизни будущей. Ты скажешь: я тружусь, забочусь, – но смотри, какие, эти заботы? Не напрасно ли ты трудишься? Что, если и трудишься, но исключительно для наживы, для пустой славы человеческой и для одного благосостояния временного, без мысли о душе, о вечности, об очищении и совершенствовании своего духа, не для славы Божией, и не для пользы ближнего? О, это ни что иное, как пагуба дорогого времени. Помышляя так, что иное и ты должен делать, как не подобно мытарю бранить, укорять себя, жалеть, что гоняясь за ненужным, для души неполезным, ты теряешь из виду единое на потребу – то, без чего не может жить душа твоя, а укоряя себя за все это, не должен ли ты искать более всего это единое на потребу? Да, необходимо так делать, – иначе не принесешь ты покаяния истинного – мытарева.

Конец всех поучений, полученных от мытаря – это молитва его, молитва краткая, но при краткости многосодержательная, умиленная, сокрушенная, смиренная. Боже! милостив буди мне грешнику, (Лк.18:13) взывал он. Тут и сознание своей греховности, тут и отрицание в себе чего-нибудь доброго, тут одна надежда на милосердие Божие. – Так и мы будем молиться – мы все грешники. Молясь будем помнить только о своей греховности, и прося о помиловании будем ждать его не за какие-нибудь добрые качества, добрые действия свои, а единственно от одного Милосердия Божия. Ради безмерного человеколюбия Твоего, Господи, ради заслуг Сына Твоего, ради молитв Пречистой Матери Твоей и Святых, – вот за что, Господи, помилуй нас. Молясь с смирением и сокрушением, будем выражать это и во вне частыми поклонами, где нужно. Так при каждом пении: Господи помилуй – непременно будем класть поклон. Когда поют, Святый Боже... Приидите поклонимся... Тебе поем... Достойно и праведно... непременно будем кланяться. Это будет молитва умиленная. Тут и душа, и тело – все мы будем молиться. Только чрез такую умиленную и сокрушенную молитву совершится и наше покаяние.

Но где нам взять этот дух молитвенный? Кто воспламенит душу для молитвы, кто, как не Ты же Сам, Господи! Итак, Ты вложи и усердие к молитве, Ты Сам и очисти ее, да будет она, как кадило благовонное, благоприятною Тебе.

В себе пришед, рече: колико наемником отца моего избывают хлебы, аз же гладом гиблю. (Лук.15:17).

Вот и еще пример покаяния указывает нам Святая Церковь в покаявшемся блудном сыне.

Как совершилось покаяние этого грешника? В себе пришед (Лук.15:17), говорится в Евангелии. Разве до сего времени он в себя не приходил? Нет, – был как бы в опьянении, как бы вне себя. Как пьяный или помешанный действует бессознательно, под влиянием внешних чувств, внешних впечатлений, – воля их действует не управляясь рассудком, – так жил до сих пор и блудный сын. Он жил, как хотелось ему, как приятно ему было жить, а сообразна ли с рассудком, совестью, наставлениями отцовскими такая жизнь, он об этом не думал. Если бы сама жизнь не сказала ему, до чего можно дойти, живя так, если бы подобно не обузданному коню, несдерживаемому ничем, сам он не дошел до самых ужасных последствий своей развратной жизни, быть может он и долго бы, долго еще не восчувствовал своего гибельного состояния. Но вот все имение отцовское прожито, он и в унижении, и в голоде, он может даже умереть с этого голода, – тут-то пробуждаются в нем рассудок, совесть, тут-то как бы после долгого сна он приходит в себя, и искренно, беспристрастно занимается своим положением, обсуждает свое поведение, взвешивает каждый прежний поступок, и увидавши пропасть, пред которой очутился, обращается мыслию к дому родительскому, о котором не вспоминал так долго, быть может с того времени, как вышел из него. В себе же пришед, рече: колико наемником отца моего избывают хлебы, аз же гладом гиблю (Лк.15:17).

Грешник! И ты подобен этому блудному сыну, и ты убежал из дома родительского, забыл волю Отца Небесного, закон Евангельский, предписания Церкви, – и ты живешь на свободе своих дурных склонностей, удовлетворяя каждому любимому порочному желанию своему, – и ты расточил имение, лишился даров Духа Святаго, потерял совесть, страх Божий, во зло употребил своими способностями, – и ты не достиг желаемого счастья, глад крепок и тебя постиг, богоподобную душу ты вздумал насытить нечистыми, грубыми удовольствиями, но ты ошибся, – и вот в душе своей ты чувствуешь не истинную святую радость, а тоску и пустоту, не внутренний мир и довольство, а постоянное мучение совести. Такое твое положение! Но ты не желаешь себе погибели. И Господь тем более не желает погибнуть не единому грешнику. Итак опомнись, приди в себя подобно блудному сыну. Как бывший долгое время в беспамятстве спрашивает: где я? Что со мной было? Так и ты вопроси себя: где я? Что я теперь стал? Как я до сих пор жил? Чем занят был до сих пор мой ум, сердце? Куда стремилась моя воля? Чего искала вся душа моя? Спрашивая так, обозри всю свою жизнь от начала до конца ее, все отношение к обязанностям религиозным, гражданским, семейным, – дай в себе волю памяти, рассудку, совести; припомни все, что когда было тобою мыслимо, сказано сделано. Пусть совесть скажет тебе: не в обиду ли другому, не в унижении ли своего христианского звания, не в поругании ли заповедей Божиих проходила жизнь твоя? Да, необходимо тебе грешнику придти в себя, познать свое внутреннее состояние, узреть всю глубину своего падения. Только тогда ты восчувствуешь нужду покаяния, тогда только можешь сказать: да, беден я, жалок я, нельзя мне оставаться таким, каков сейчас. – Но мы слепы в отношении к себе, не хотим остановиться и подумать: каковы мы, – и вот отсюда полное незнание себя самих, – отсюда мнения о себе такого рода: будто в нас еще много хорошего, что мы лучше многих и многих из своих собратий, что есть много хуже, гораздо хуже нас. От незнания себя самого происходит и нежелание покаяния и исповеди. Какие у меня грехи? В чем я буду каяться? у меня особенных грехов нет. Да, так может думать и говорить только грешник, который никогда не заглядывал в свою душу, во внутренний мир свой, никогда своей жизни не проверял с духовным зеркалом – словом Божиим. А те, которые были внимательны к состоянию души своей, те рассуждали иначе, будучи праведниками, они считали себя однакож пред Богом величайшими грешниками, таков был например апостол Павел и другие. Да, они знали себя самих, а ты, грешник, не знаешь, – и вот и на исповедь идя, и как будто желая каяться, ты однакож не обнаруживаешь покаяния, ты молчишь, когда бы нужно говорить – почему? Потому что не знаешь, в чем каяться, а не знаешь потому, что не знаешь себя самого, никогда, как должно, не заглядывал в дом души своей. Подлинно в деле покаяния великое значение имеет самопознание, – оно возбуждает нужду, чувство покаяния, оно же приводит и к истинному покаянию.

Но блудный сын, пришедши в себя, о чем прежде всего вспомнил? Он вспомнил о доме родительском, как хорошо там жилось ему! Как и теперь там все наслаждаются миром и спокойствием. Колико наемником отца моего избывают хлебы, аз же гладом гиблю (Лук.15:17), говорил он.

Грешник! Вспомни и ты, как спокойно, мирно жилось тебе под кровом матери Церкви, под руководством закона Евангельского, когда еще невинна была душа твоя, когда еще было чисто сердце твое, когда страсти и пороки не овладели тобою. Вспомни, каким райским блаженством наслаждалась тогда душа твоя. Если не можешь припомнить многого, вспомни хоть то обстоятельство, как весело, радостно встречал ты, будучи ребенком, праздники Господни. Но это состояние и теперь не заграждено для тебя, – от тебя зависит опять возвратиться в него. У Отца Небесного объятия отверзты для всякого кающегося, Церковь Божия никому не отказывает в принятии в число своих членов, – Она с радостью принимает заблудших чад своих, – под кровом ее уставов мирно служат Господу люди всех возрастов и всех состояний – одни бескорыстно единственно по любви ко Христу, а другие из страха наказаний, из чаяния наград вечных. Дороги в очах Божиих бескорыстные труженики, по любви работающие Ему, но не отвергает Господь и тех, которые еще не достигли такого совершенства, а руководствуются низшими побуждениями страха наказания и чаяния наград. Вспоминай, грешник, чаще о мирном состоянии душевном, каким наслаждаются все служители Христа. Этот мир превосходнее всех самых разнообразных наслаждений миролюбцев. Его вкусишь и ты если вознамеришься оставить свой путь греха и припадешь ко Христу.

Но посмотрим, что еще сделал блудный сын. Вспомнивши о родительском доме, представивши, как хорошо там живут даже и наемные служители, он решился встать, пойти к отцу, покаяться пред Ним и молить о принятии в число этих служителей. Востав, иду к отцу моему и реку ему: отче! согреших на небо и пред тобою. И уже несмь достоин нарещися сын твой; сотвори мя, яко единаго от наемник твоих (Лук.15:18–19). И, подумавши, не стал откладывать, а сейчас же встал и пошел.

Востав иду к отцу своему. Какая твердая решимость видна в этих словах блудного сына! Да, ему уже омерзела прежняя жизнь, – мнимая неволя в доме родительском ему видится в тысячу раз сладостнее прежней его распущенности. Востав иду – и решился идти. Ни возможный гнев и отказ отца, ни униженное положение, которое он должен принять, из сына сделавшись вдруг работником отцовским, ни возможные насмешки слуг и укоры домашних – ничего не останавливает его – он идет. Востав иду.

Твердо решись и ты, грешник, идти путем покаяния. Только с этою решимостью ты и успеешь тут. Конечно нелегко будет тебе приобрести эту решимость. Враг рода человеческого будет всячески препятствовать тебе, – он будет указывать тебе, – на множество и тяжесть грехов твоих и на трудность самого обращения твоего, он будет устрашать тебя и трудностью пути покаянного, тяжестью и неудобоисполнимостью закона Евангельского. Может родиться у тебя сожаление об оставлении пути порочного, как пути пространного, где не стесняясь ты мог предаваться каким угодно наслаждениям. Многое и другое может прийти на ум тебе, но ты не поддавайся этим внушениям, а решившись однажды, иди к Отцу Небесному. Колебание, нерешительность, нетвердость в намерении здесь самое первое зло. Трудно приобрести эту твердую решимость, но нужно приобрести. Бога проси об этом, – смерть, суд, ад, мучения вечные, блаженство райское чаще представляй себе, и ты долго колебаться не будешь, что тебе делать, куда идти, – и пойдешь по пути покаяния.

Но решившись идти ко отцу, с чем идет к нему блудный сын? Идет с сознанием своей греховности, своего недостоинства. И реку ему: говорит он, Отче! согреших на небо и пред тобою, и уже несмь достоин нарещися сын твой (Лук.15:21). Ни оправдания, ни слагательства вины на других – ничего нет. Ни на юношеский возраст, ни на дурной пример товарищей, ни на пылкость природы своей, ни на что не ссылается. Он только винит себя одного. Согреших, несмь достоин нарещися сыном твоим (Лук.15:21)– вот что слышится из уст кающегося блудного сына.

Когда и ты, грешник, решишься изменить свою жизнь, и припадешь к отцу духовному с исповеданием грехов своих, да сохранит тебя Бог от каких-нибудь оправданий при этом, – себя, себя вини и никого более, – и чем глубже, искреннее будет твое сознание своей греховности, своего недостоинства, тем полнее, совершеннее твое покаяние, тем приятнее оно будет Отцу Небесному. К несчастию бывает иногда не так: придут на исповедь, и сейчас же ссылка то на молодость, то на обстоятельства, то на зависимое положение, то на дурные примеры. Но что за покаяние, когда винят не себя, а других? Это ложное покаяние, – тут ни полного сознания, ни смирения, ни искреннего намерения. Нет, когда я сам не хочу совершить того или другого греха, ничто, ни какая внешняя сила не принудит меня к тому. Пример тому мученики. Они соглашались лучше умереть, чем согрешить в чем против Христа. Если же я увлекаюсь соблазнами, или подчиняюсь внешней силе, то виноват все таки прежде всего я, я, который не мог устоять против соблазна, который захотел уступить силе дружбы, силе примера.

Говорят: стыдно сознать себя великим грешником. Но это ложный стыд – стыд от гордости, а гордость-то и нужно прежде всего победить. Нужно стыдиться не исповедания грехов, а самих грехов, самого совершения греха. А мы делаем наоборот. Грех творить не стыдимся, творим его часто открыто, публично, не стесняясь, а признаться в том на исповеди считаем за стыд. Не стыдился исповедания грехов своих блудный сын, – не постыдимся и мы. Этот стыд, заменим искренним раскаянием, плачем и сокрушением о грехах. И пройдет ли даром для нас такое покаяние? Нет, за раскаяние блудного сына отец его не отверг, сам вышел к нему на встречу, обнял его, в лучшую одежду облек, пир устроил, агнца упитанного заколол. Не отвергнет и нас Отец Наш Небесный, если принесем покаяние подобное блудному сыну. Он возвратит нам все, что мы потеряли чрез грех, – возвратит Духа Святаго, чистоту и невинность, полученные в крещении – мало этого – Он соделает нас участниками Божественной Трапезы Своей, напитает нас Агнцем – телом и кровью Сына Своего. О, когда бы это было! Когда бы все мы возжелали сего! О, прииди к нам Любовь Божественная, и сама возбуди в нас это желание, – оскверненных очисти, обнаженных нас облеки, гладных напитай, умерших оживи, да насытившись Твоея Любве здесь, будем истее ее Причащаться там – в Царствии Вечной Любви Твоей со всеми святыми Твоими.

Благодарение Господу, дождались мы Великого поста и уже проходим это святое поприще. Кто из истинных сынов Церкви не рад этому спасительному времени? Кто из них не поспешит воспользоваться им ко благу души своей, хочет что-нибудь сделать на пользу ее? Многие из нас уже совершили то, чего жаждет каждая благочестивая душа, – очистили свою совесть покаянием, исповедью и причащением тела и крови Христовых. Но, братие, кто истинно кается, тот к худым делам не возвращается; кто желает быть со Христом неразлучно, тот уже живет по учению Христа, а не по своей воле. Так ли у нас? Немногие, весьма немногие после исповеди и Причащения делаются лучшими, большая же часть начинает жить так же, как жили прежде, своих греховных привычек не оставляют, своего образа жизни не переменяют. От чего это?

Конечно, грешно думать, что в самих Таинствах покаяния и Святого Причащения нет достаточной к нашему исправлению благодатной силы. Кто пользуется ими, как должно, для тех они всегда благотворны. Виноваты в нравственном бесплодии конечно мы сами. И прежде всего эта вина заключается в неискреннем раскаянии во грехах. Как многие, и каясь по-видимому, на самом деле не приносят должного, истинного покаяния, идут на исповедь, а грех оставить намерения не имеют, соединяются со Христом, но в то же время не теряют любви и ко греху! Посудите, чего же ждать от таких кающихся? Будут ли они стараться оставить страсть, которую лелеют, которую пожалуй еще и открыть не хотят, а скрывают, как змею за пазухой? Будут ли таковые обучать себя добродетелям христианским, к которым ни малейшей наклонности не имеют? Очевидное дело какими они были до исповеди, такими останутся и после нее, улучшения в их нравственном строе ждать нечего.

Но не все же приносят покаяние ложное. Многие очень многие, всегда идут на исповедь, думают о перемене жизни своей; но и из этих очень немногие утаивают в своем добром намерении, очень немногие действительно переменяют себя. Это от чего? У них не достает терпения, постоянства в борьбе с грехом. Победить грех можно только постоянною, продолжительною борьбой, постоянным противлением ему. В борьбе с ним не бываем ли мы похожи на трость, ветром колеблемую? Не бываем ли мы сильны дотоле, доколе еще он не поднял головы своей, не нарисовал нашему воображению сладость свою, доколе не представился случай к совершению его? Представился случай, и мы не в силах удержать себя. Присоединить к этому пример других, во грехах живущих, советы друзей, установившийся порядок жизни, располагающий больше к нарушению, чем к исполнению заповедей Евангельских и Церковных. Присоедините все это, и вы поймете, как человеку трудно становится противиться этому напору искушений к одному греховному. И вот наш облагодатствованный христианин, причастник благодати Христовой, опять пошел прежним путем, опять начал прилагать грехи ко грехам. Но если ты, христианин, действительно имел твердое намерение измениться, отчего бы не попытать, как только представится случай ко греху, бежать от него дальше, – как только возникло в тебе поползновение к греху, подавить оное? Но ты не сделал этого, не употребил усилия над собой, не воззвал в минуты искушения с слезною мольбой ко Господу, как воззвал утопавший в волнах ап.Петр, – и вот только что полученную в Таинствах покаяния и Причащения невинность, чистоту ты и погубил. Но часто не столько грех ищет нас, сколько мы ищем его. Мы сами идем навстречу ему, протягиваем руки к тому, что наводит нас на грех. Зачем мы после исповеди и Святого Причастия вскоре и с радостно идем в те места, где прежде губили себя, в те общества, к тем лицам, которые служат или соучастниками нам во грехах, или орудием их? Что же удивительного, если мы снова впадаем в грехи наши любимые? Разве возможно быть в огне и не обжечься, играть острым ножом и не обрезаться? Не так делали люди истинно-кающиеся. Давши намерение исправить себя, они не стремились, а бежали от того, что каким бы то ни было образом могло располагать их ко греху. Они налагали на себя новые правила, устраивали новый порядок жизни, – и достигали желаемого. Посмотрим на Марию Египетскую, решившуюся оставить путь беззакония своего. Зачем это она бежит в пустыню от людей, от общества, от удовольствий, развлечений жизни и начинает совершенно новый порядок жизни? Она знала и чувствовала, что без этого она видела бы одни препятствия к исполнению своего намерения, и что оставление всего этого есть единственное, самое лучшее средство укрепить себя на пути добродетели. Но мы не подражаем подобным кающимся; от этого и не изменяемся к лучшему после покаяния.

Есть еще причина, от чего после исповеди и Святого Причастия мы не изменяемся к лучшему. Это то, что мы ничем не возгреваем эту решимость на добро. Доброе намерение, рождающееся в грешнике пред исповедью или после исповеди и Святого Причастия, подобно молодому ростку древесному. Оно подобно семени брошенному в землю. Чтобы семя возросло и принесло плод, нужен дождь, нужно живительное солнце. Чтобы росток принялся, его хозяин поливает, за ним ухаживает, приставляет тычинки, чтобы ветер не повалил или не вырвал его из земли. Так бы следовало поступать и нам с молодым ростком духовным, с добрым намерением, насажденным в нашем сердце. Но сделаем ли мы это? Укореняем ли его в себе еще глубже чрез благочестивые размышления, чтение слова Божия, чрез Пост, молитву, посещение Храма Божия? Становимся ли прилежнее ко всему этому? Нет. Исповедавшись и Причастившись, мы принимаемся за свои обычные дела, вовсе не думая о чем-либо другом. Святое Евангелие и вообще слово Божие, так же бывают нам чужды, далеки от нас, как и прежде; в Храм Божий еще реже прежнего начинаем ходить; а посему можно судить, много ли мы молимся и дома; пост для нас – подвиг немыслимый. Судите же, при таком порядке жизни можно ли успеть в чем хорошем? Доброе намерение, не питаемое и не укрепляемое ничем, начинает слабеть, и тот, который полагал его в своем сердце, среди суеты мирской, среди забот житейских, начинает забывать о нем; отчего все доброе, в нем таившееся, или остается в одном намерении, или совсем выветривается, и он опять служитель греха.

Вот, братие, причины, по которым мы после исповеди и Святого Причастия не делаемся лучше: это наша привязанность ко греху, которую мы не оставляем даже и тогда, когда идем на исповедь; это недостаток твердости для борьбы с грехом; это наконец недостаток усердия к поддержанию в себе духовной жизни соответствующими ей духовными упражнениями. Не будем предаваться рассеянию и обленению, чтобы Таинства покаяния и Святого Причащения были плодотворны в нас; усугубим внимание к себе, употребим усилия над собой. Чтобы от искры произошло воспламенение, нужно раздувать ее; чтобы в охладевшем организме возбудить жизнь и теплоту, нужно много и сильно тереть его; без труда и усердия нельзя воспламенить на добро и душу, охладевшую к нему. Все в жизни достигается трудом и усилием, и ужели легко может достаться нам одна победа над собой? Нет, трудиться, бороться с собой нам нужно, бороться до крови! До конца дней наших, и тогда только выйдем победителями.

Покаяния отверзи ми двери, Жизнодавче.

Еще до наступления Великого Поста, Святая Церковь призывала нас к покаянию, влагая сии слова Церковной песни в наши уста; но теперь во дни покаяния она еще усиленнее, еще настойчивее зовет нас к покаянию не одними песнями Церковными, но всем строем служб своих – и частыми коленопреклонениями, и частым приглашением на молитву, и унылым пением, и редким заунывным благовестом, и несветлыми облачениями священнослужителей, словом, – всею внешностью священнодействий хочет укоренить в нас мысль о покаянии. И благодарение Богу, многие вняли ее зову: говели, исповедовались, Причащались. Какая радость и на небе и на земле о подобных христианах – чадах Церкви! – Но все ли так поступают? К прискорбию, нет. Одни уже отложили говение до следующего года, – другие, не говея уже несколько лет, даже не знают, когда они приступят к этому святому делу. Какая скорбь для матери Святой Церкви об этих нерадивых чадах! К ним-то и будет ныне наше слово.

Итак, многие решили не говеть, не хотят говеть, исповедаться, каяться в своих грехах. Но подумали ли таковые, на хорошее ли дело они решились? Они решились ведь еще с большею силою отдаться греху, от которого между тем нужно бы всячески стараться освободить себя, – они решились еще дальше убежать от дома Отца Небесного, от матери Святой Церкви; они хотят уйти в самую густую чащу страстей и пороков. Не на доброе дело они решились! Они хотят убежать пристанища тихого, предпочитая лучше скитаться по волнам бурного моря – они оставляют без внимания источник чистый, изливающий милосердие, прощение и любовь, а хотят пить лучше из колодцев с водою мутною, испорченною, – из тины удовольствий плотских, чувственных, греховных. Да, им жалко расстаться с грехом, который они любят, лелеют, как змею за пазухой, не замечая, что эта змея давно чуть не смертельно уязвила их. Им трудно притечь к покаянию, потому что они понимают, что раскаявшийся во грехах должен возненавидеть их, не повторять, а этого сделать они не хотят. Но пусть подумают все служащее греху и любящие его: каков плод их деяний, каков конец их. Душа, нераскаянно работающая греху – это дерево засохшее – это труп смердящий, это град опустошенный. Дерево сухое срубают и бросают в огонь, – от трупа смердящего бегут, над градом разоренным хочется плакать. Таково состояние и души нераскаянной. И это состояние многим нравится, им жалко с ним расстаться, – они и нынешний год не хотят подумать о себе.

Что делают над своей душей все бегущие от покаяния? Они лишают ее Света и радости; они прямо обрекают ее на погибель; они готовят ей геенну, огонь неугасимый. Ибо куда же пойдут грешники нераскаянные, если не в это плачевное место? „И идут сии в муку вечную», – это слова Спасителя. Они крайне неблагодарны к Спасителю: Он нашу душу искупил, кровь за нее пролил, а мы ее губим. Спаситель призвал ее к Блаженству вечному, омыл в купели крещения, простил и готов прощать нам все грехи, усыновил нас Себе, – а мы нерадим о такой любви Его к нам, и бежим от Него. Он за каждой Литургией чрез священнослужителя возглашает: ядите тело Мое, пийте кровь Мою, – а мы как бы не слышим этого приглашения и уклоняемся от Божественной трапезы. Ужели душа наша менее дорога для нас, чем тело, о котором мы каждый день имеем попечение, которое питаем, покоим, очищаем, украшаем? Тело насыщено, даже пересыщено подчас, а душа изнывает от недостатка свойственной ей пищи. – Тело в покое, а душа терзается от страстей; тело одето, украшено, а душа обезображена разными беззакониями и пороками; тело очищается, а душа остается не очищенною, не омытою слезами покаяния несколько лет. Можно ли одобрить подобное состояние? Что бы вы сказали о том хозяине дома, который стены его снаружи стал бы укреплять, украшать, а внутренность оставил бы без внимания, и мало того, стал бы туда собирать всякий сор и нечистоту? Таков и грешник, заботящийся единственно о потребностях житейских, об удовольствиях чувственных, а о душе забывающий, делающий ее чрез нераскаянность вместилищем беззаконий и пороков.

Страшно не бывать по нескольку лет на исповеди, и не приносить покаяния. Если комнату долгое время не убирать, пыль не выметать, не вычищать, что с нею сделается? Слой пыли делается толще и толще, сору и грязи накопляется более и более, – этот сор, эта пыль наконец прирастают к полу и стенам и чтобы как должно все очистить, нужно употребить много времени, много усилий. То же самое бывает и в душе, не приносящей покаяния по нескольку лет. Грехи прилагаются ко грехам, образуют как бы некий густой и непроницаемый слой греховный, который делает человека глухим ко всем призывам, к покаянию, образует как бы некую греховную стену, разрушить которую грешнику уже крайне трудно, хотя бы и желал сего; потому что многих грехов он и вспомнить не может, чтобы омыть их слезами покаяния и исповедать пред отцом духовным, – к другим он так привык, так с ними сроднился, что и не чувствует всей тяжести, всей гнусности их, – третьи, так вкоренились в его душу, что он никак не может с ними расстаться: он соглашается лучше с ними жизнь свою окончить, чем их бросить. Таковы все страсти: пьянство, сребролюбие, любострастие, чревоугодие и другие. И такой грешник, пришедший на исповедь, после того как не был у ней несколько лет, походит на только что проснувшегося, который второпях не может сообразить, сколько времени он спал и что видел во сне.

Вы говорите: я только нынешний год не могу говеть, а на будущий год постараюсь. Но в вашей ли власти будущее? В нашей власти настоящее, им и должны мы пользоваться, пользоваться для своего спасения, и для сего отложить все другие дела и заботы, как бы они важны ни были, на второй план, а будущим распоряжаться не дерзнем. Мы не знаем, что будет с нами к тому времени. Быть может тела наши будут лежать в земле, а душа предстанет на суд Божий. Если мы не можем знать, выйдем ли мы сейчас из сего Храма, можем ли знать, что будет с нами чрез год. Ах, многие вероятно и прошедший год так рассуждали, положили в мыслях дождаться до сего дня. Но где они? Почему таковых мы не находим в среде своей? – Их исхитила отсюда неожидаемая ими, но давно сторожившая их смерть. Быть может, они и покаялись пред смертью, а может быть и не успели. Но что и за исповедь в состоянии болезни, часто сопровождающейся жестокими физическими мучениями, и к тому же самые предсмертные минуты? Душа томится, будучи вся занята страданиями тела, память изменяет, язык немеет. В состоянии ли человек принести покаяние отчетливое, сознательное, такое, какое всегда возможно в состоянии здоровом? А исправление после покаяния где? Конечно, Господь по Своему бесконечному милосердно и намерение твердое, искреннее, принимает, как дело. Но как трудно родиться твердому намерению переменить себя тогда, когда вся жизнь прошла во грехах! Как трудно искренно раскаяться после продолжительной нераскаянности! Разбойник спасся на кресте? Но разбойник, пусть он жил при жизни Иисуса Христа, слышал ли столько призывов к покаянию, сколько слышим мы? Видел ли он над собой такое множество чудес, благодеяний Божиих, сколько видим их мы? Ты, столько раз отвергавший дары благости Божией, предоставленные тебе этою благостью средства ко спасению, ты, столько оскорблявший Бога своею жизнью, за что в своей гордости считаешь себя достойным помилования в час смерти? „Смерть грешников люта», вот что лучше пусть предносится в твои мысли вместо ложной надежды на милосердие Божие.

Итак, братия, не откладывайте день от дня обращения вашего, спешите каяться, пока не ударил час гнева Божия. А гнев Божий всегда готов на грешников нераскаянных. Господь, не пощадивший нераскаяных Содомлян, даже Свой возлюбленный народ – Иудеев, разрушивший грады их и веси и всю Страну обративший в пустыню, всеми брошенную, – не может ли Он также поразить и всякого нераскаянно живущего во грехах? И не видим ли мы знамения этого гнева Его? Моровые поветрия, так часто посещающие нас, засухи и неурожаи, пожары, истребляющие целые города и селения, землетрясения, слышимые во многих Странах – что все это, как не гнев Божий на грешников? Не думайте, что этот гнев всегда можно отвратить молитвою. И молитва, и прибегание к помощи и заступлению святых сильны только при раскаянии. Израильтяне, сражаясь однажды с Филистимлянами, для успеха в этой войне потребовали у первосвященника к себе в войско Ковчег Завета – самую главную Святыню их. Первосвященник отпустил его. Но и Ковчег Завета не помог – они были побеждены – почему? Потому что на Святыню они надеялись, а об исправлении себя не думали, раскаяния во грехах, за которые и были наказаны войною, не приносили, почему и самый ковчег завета был взят в плен. Вот до какой степени Господу Богу ненавистно коснение во грехах, – Он даже и Святыни Своей не щадит, чтобы наказать людей за это, как не пощадил ее и в нашем граде в 12-м году, предавши Храмы наши на поругание иноверным. Убоимся подобной участи и поспешим все скорее под крыло покаяния, прольем слезы сокрушения, пожертвуем из целого года несколькими днями, употребим их на святое дело говения, приступим к исповеди и Причащению Святых Таин. Господь воздаст нам за то. Как приятно будет на сердце! Как светло, мирно будет в душе! Как весело будем смотреть на Мир Божий, на ближних наших! С какою радостью, очищенные покаянием, соединявшиеся со Спасителем, встретим светлый праздник Воскресения Христова!

Братия! Ужели кто-нибудь из нас захочет подражать врагу нашего спасения диаволу? А ему подражают те, которые, как и он, грешат, а каяться не хотят, упорствуют во грехах. Таковые, страшно сказать, пожалуй вместе с ним могут дойти и до такого состояния, что покаяние сделается для них невозможным, как это иногда с некоторыми и бывает. О, нет, да избавит нас Господь от такого состояния и по Своей великой милости спасет и помилует всех.