Боян

БОЯН (XI в.) древнерусский поэт-певец, известный по упоминанию в «Слове о полку Игореве» (ПАМЯТНИК), где он упомянут семь раз. Б., без сомнения, имя собственное. Хотя имя Б. действительно существовало на Руси, многие исследователи, начинач с А. X. Востокова и А С. Пушкин считали, что в данном случае это возеденное в ранг собственного имени нарицательное существительное «баян» (от «баяти»), означавшее на Руси певца т. е. равнозначное по значению словам «скальд», «бард». По предположению А. X. Востокова (1821 г.), «упомянутый песнетворец по превосходству назван общим именем Баяна» (Стихотворения.-Л., 1935.-С. 391), т.е. имя означало «Поэт с большой буквы».

Сказанное о Б. автором «Слова о полку Игореве» позволяет составить досели не ясное представление о нем. По мнению многих исследователей, Б.-княжеский, придворный певец, живший в XI-нач. XII в. и связанный с чернигово-тмутороканскими князьями. Это мнение основано на указании в «Слове о полку Игореве» имен тех князей, которым слагал свои хвалебные песни Б. Он пел славы «старому Ярославу, храбром Мстиславу, иже зареза Редедю пред пълкы касожьскыми, красному Романови Святъславличю» Кроме того, автор «Слова» приводит две припевки Б., одна из которых была пропета в адрес Всеслава Полоцкого, а вторая жене Олега Святославича. В «Слове» указывается также, что Б. был песнетворцем Святослава Ярославича. Анализируя эти сведнния Б. А. Рыбаков приходит к выводу, что Б. вначале был связан с черниговким и тмутороканским князем Мстиславом Храбрым, затем с великим князем киевским Ярославом, к которому перешли черниговские и тмутороканские владения умершего бездетным Мстислава, потом с сыном Ярослава – Святославом наконец, с сыновьями последнего- Романом и Олегом. По мнению Рыбакова «гусли Бояна» звучали еще до 1036 г (год смерти Мстислава.-Л. С.) и продолжали рокотать славы князьям вплоть до 1083 г. (год возвращения Олегом Тмуторокани). По мнению других исследователей Б. продолжал творить по крайней мере до 1101 г.-года смерти Всеслава Полоцкого. Именно по поводу его смерти, как полагают исследователи, была сложена Б. припевка о том, что «ни хытру, ни горазду... суда божиа (т. е. смерти.– Л. С.) не минути». Таким образом, получается, что Б , уже как опытный поэт-певец, пел более 80 лет, что едва ли возможно. Думается, следует с большим доверием отнестись к прямому указанию автора «Слова», что Б. был княжеским певцом Святослава, воспевавшим, в частности, и старое (т. е. минувшее) время Ярослава: «Рек Боян и Ходына, Святъславля песнотворця старого времени Ярославля...» Как придворный певец Святослава, Б. воспевал не только его самого, но и отца Святослава – Ярослава, и сыновей Святослава – Романа и Олега, а также и других князей этого рода. Очевидно, творчество Б. не ограничивалось воспеванием чернигово-тмутороканских князей, о чем свидетельствует, в частности, припевка по поводу «Всеслава Полоцкого. Вероятно, как предполагал В. ф. Ржига, возражавший против приурочения творчества Б. к черниговской ветви князей, Б. был «песнетворец более широкого размаха» и более широкого политического кругозора (Ржига В. Ф. Несколько мыслей по вопросу об авторе «Слова о полку Игореве"//ИОЛЯ.– 1952-Т. 11, вып 5.-С. 428–438)

Фраза «Боян бо вещий, аще кому хо ше песнь творит, то растекашется мыслию (некоторые исследователи читают «мысию», т е. белкой. Л. С.) по древу, серым волком по земли, шизым орлом под облакы», по мнению Е. Л. Мороз, Д. М. Шарыпкина и других, выражает представление о Б. как человеке, обладающем, подобно шаману, сверхъестественной силой, способностью к оборотничеству, к путешествию по трем сферам космоса: по небу – в образе орла, по земле в образе волка, по соединяющему их мировому древу в образе белки (мыси). Такое толкование данной фразы подтверждается тем, что «стихотворная импровизация в древности воспринималась как магический обряд, сопровождающийся мистическими превращениями» (Шарыпкин Д. М. Боян в «Слове...». С. 17) Правда, далее автор «Слова» дает понять, что не разделяет представления о мистическом характере творчества Б. (см. об этом: Соколова Л. В. Зачин в «Слове о полку Игореве». С. 67).

Из «Слова» ясно также, что Б., как и скальды, продолжавшие традиции языческих певцов, пел нечто вполне определенное, однозначное по смыслу: либо славу, либо хулу, руководствуясь своим «замышлением», т. е. замыслом, не стремясь при этом непременно следовать исторической правде. Рассуждая о том, как бы спел Б о походе Игоря, автор «Слова» сочиняет «под Бояна» две песни: одна из них – хула, в которой полки Игоря сравниваются со стадами галок, бегущими на свою погибель через поля широкие к Дону, а вторая – слава, которую «вещий» Б., всемогущий «Велесов внук», смог бы спеть Игорю, несмотря на его поражение.

С точки зрения жанра произведения Б. являлись, по всей вероятности, лиро-эпическими песнями, содержащими не рассказ о событии, а лирический отклик на него, оценку этого события, прославление или осуждение участников этого события. Песни Б., вопреки мнению Ф. И. Буслаева, А. Н Афанасьева, Г. Н. Поспелова и др , нельзя причислять к устному народному творчеству. В стадиально-типологическом отношении их можно сопоставлять с творчеством скальдов, как предложили М. Г. Халанский и Д. М Шарыпкин, а также с творчеством древнеирландских филов, кельтских бардов и др. Шарыпкин предполагает, что подобно тому, как скальды «обменивались присловьями в амебейном чередовании, импровизируя в заданных традицией формулах», так и Б. мог исполнять свои песни в паре с другим певцом, о чем, по его мнению, свидетельствует фраза «Слова»: «Рек Боян и Ходына, Святъславля песнотворца...» (Шарыпкин Д. М «Рек Боян и Ходына» С. 199).

Однако с точки зрения поэтики песни Б. вряд ли можно сопоставлять, как предлагает Шарыпкин, с песнями скальдов, для которых характерны строгое следование схеме, усложненная образность, в частности многочисленные перифразы-кеннинги, «темный» стиль. Как можно судить по двум припевкам Б., приведенным в «Слове», и двум фрагментам, сочиненным автором «Слова» «под Бояна», последний использовал в своем творчестве традиционные изобразительные средства русской поэзии, в том числе и народной (ср., например, отрицательный параллелизм во фразе: «Не буря соколы занесе чрес поля широкая. галицы стады бежат к Дону великому»). Характеристикой стиля песен-слав Б. может служить вторая песня «под Бояна», особенно входящая в нее похвала курянам-кметям с ее бравурностью, быстрым, энергичным ритмом и, вероятно, устойчивыми, трафаретными выражениями дружинной поэзии.

Таким образом, можно говорить о Б. как о представителе дружинной поэзии с ее тематической заданностью и однозначностью (либо слава, либо хула), субъективным отражением событий, трафаретностью и афористичностью выражений, бравурностью песен-слав, меняющимся ритмом.

Автор «Слова о полку Игореве» приводит две припевки Б., имеющие характер афоризмов. Одна из них, приведенная выше, была произнесена в адрес Всеслава Полоцкого, а друга» была обращена к жене Олега Святославича, тмутороканского «кагана»: «Тяжко ти головы кроме плечю; зло ли телу кроме головы». )

Некоторые исследователи полагают что в «Слове» есть, кроме того, скрытые цитаты из песен Б. Ф. И. Буслав считал отрывками из песен Б. пять фрагментов «Слова», четыре из которых-это лирические отступления автора «Слова» о событиях XI в. и один припевка, сочиненная автором «Слова» от имени Б. по повода похода Игоря: «Не буря соколы...» Еще дальше пошел писате А. Л. Никитин. По его мнению, большая часть текста «Слова» – это переработка, применительно к событиям похода Игорч, сочинения Б., посвященного Святосла Ярославичу и его сыновьям, написанного Б. в конце 1084–1085 г. Однако у нас нет никаких оснований приписывать Б. что-либо из текста «Слова», кроме двух фрагментов, атрибутированных ему автором «Слова».

Лит.: Буслаев Ф. И. Русская поэзия ХI – начала XII в. // Буслаев Ф. И. Исторические очерки русской народной словесности и искусства СПб. 1861. Т. 1 – С. 377–400; Шляков Н. М. Боян // ИпоРЯС. – 1928. – Т. 1, кн. 2 – С. 483–498; Поспелов Г. Н. К вопросу о стиле и жанре творчества Бояна Вещего // Докл. и сообщ. филолог. фак-та МГУ. – 1947.– Вып. 2 – С. 42–45; Рыбаков Б. А. Русские летописцы и автор «Слова о полку Игореве». – М., 1972. – С. 410–417; Шарыпкин Д. М. 1) «Рек Боян и Ходына»; К вопросу о поэзии скальдов и «Слове о полку Игореве» // Скандинавский сборник. – Таллинн, 1973. – Т. 18 – С. 195–202; 2) Боян в «Слове о полку Игореве» и поэзия скальдов // ТОДРЛ. – 1976. – Т. 31 – С. 14–22; Лихачев Д. С. В защиту «Слова о полку Игореве» // ВЛ. – 1984. – № 12. – С. 80–99; Никитин А. Л. Испытание «Словом» // Новый мир.– 1984. – № 5. – С. 182–206; № 6. – С. 211–226; № 7. – С. 176–208; Робинсен М. А., Сазонова Л. И. Несостоявшееся открытие: «Поэмы» Бояна и «Слово о полку Игореве» // Рус. лит.– 1985. – № 2.– С. 100–112; Соколова Л. Д. Зачин в «Слове о полку Игореве» // Исследования «Слова о полку Игореве» – Л., 1986. – С. 65–74; Дмитриев Л. А. Боян // Слоаварь книжников.– Выл. 1.– С. 83–91.

Соколова Л. В. Литература Древней Руси: Биобиблиографический словарь / Под ред. О. В. Творогова. М., 1996.