Старо-Голутвинский схимонах Иоанникий

(Память 21 августа).

Схимонах Иоанникий, из помещичьих крестьян, родился в селе Колычеве, Коломенского уезда, Московской губернии, 2-го февраля 1784 года, в Сретение Господне. Родители его были крестьяне того села, Василий и Акилина. При крещении младенец назван был Ипатием. Еще в детстве, потеряв своих родителей, Ипатий взят был на воспитание дядей, а когда вырос, вступил в брак и имел детей. По смерти жены своей он помышлял об угождении Богу. Как-то попал он в Харьков и здесь нанялся в одном доме дворником. Нанимаясь в эту должность, Ипатий уговорился с хозяином в том, чтобы в церковь ходить ему невозбранно, когда бы ни пожелал, в питейный дом не посылать его и плату ему полагать, смотря по его трудам, но денег в руки не давать без особенной нужды. В свободные часы он обучался грамоте по Часослову или Псалтири.

Диавол, запинающий человека не только грехами, но и самыми добродетелями, вложил в душу трудолюбца мысли о его духовном преуспеянии; потом начал подущать его к самоубийству. «Продолжая свою жизнь, – шептал ему исконный враг, прикрытый личиною добра, – ты можешь впасть в разные пороки и умереть грешником. Не лучше ли умереть пока еще при тебе твоя праведность, теперь же»? Простец, зараженный самомнением и тщеславием, потерявший страх смерти, непременно бы наложил на себя руки, если б не хранила его благодать Божия. Он избавился от искушения бесовского, при изучении псаломского стиха: сердце чисто созижди во мне, Боже, и дух прав oбнови во утробе моей. С той поры сознал свое самообольщение и стал по-прежнему бояться смерти; по ревности же к благочестию, навсегда отказался от скоромной пищи. По прошествии года, ту порцию мяса, какую бы мог он издержать на себя, посылал в острог. Здесь же отдавал он, порою, и свою рубашку неимущему.

В Харькове, где жил Ипатий Васильев, было много приезжих раскольников, молокан, татар и хлыстов. Каждый хвалил свою веру и секту; нередко вдавались они в рассуждения и споры с православными. Ипатий Васильев, чуждый образования, возымел сомнение касательно Православной веры, точно ли она истинная и православная. Чтобы решить этот важный вопрос, он положил себе в Великую Субботу, с вечера на Пасху простоять в церкви неподвижно на одном месте. «Если, рассуждал простодушно, достанет у меня сил простоять так не только до утрени, но и до конца пасхальной обедни, то, значит, церковная вера истинна». К удивлению, он выдержал столь тяжкий подвиг, простоял, как вкопанный, во все продолжение условленного времени, только потом едва мог сойти с своего места. Свеча, которую он держал, вся сгорела и обожгла его руку.

В непродолжительном времени, Васильев отправился в Киев с товарищем Ермилом. Они посетили разные святые места и пещеры Киевских угодников, приобщились св. Таин; затем направили путь свой вниз по течению реки Днепра, в каком-то пустынном месте выкопали пещеру и в ней жили вместе шесть месяцев. После этого, о них два года не было никакой вести. Наконец, Васильев, по смерти своего товарища Ермила, возвратился на родину. Увидев своего крепостного человека, отличавшегося всегда примерной честностью и пропадавшего без вести, господин много плакал от радости. У Васильева, между тем, было желание пойти опять в Киев. Барин обещал отпустить его на волю, но до этого времени посоветовал ему пожить в Старо-Голутвином монастыре, близ Коломны (в 4-х вер.).

Принятый в общежительный монастырь, раб Божий три месяца находился при какой-то постройке, в пыли и поту. Его сорочка, – имел одну только, – до того ожестела, что походила на кожу. Но он молчал и терпел до тех пор, пока рухольный (смотритель кладовой) сам выдал ему монастырское белье и другие вещи для келейной надобности. Он теперь согласился навсегда остаться в этой пустынной обители, и, как благонадежный, определен в число монастырского братства, указом из консистории в 1825 году, на 41 году от рождения. Строитель Самуил, старец высокой жизни, представил его и к монашеству, но постригал в монахи, с именем Ионы, строитель Назарий 13 августа 1829 года. Блаженный Иона исправлял со смирением и добросовестностью разные послушания: возделывал огород, разводил фруктовый сад, шил одежду, постоянно при этих внешних трудах держа в памяти имя сладчайшего Иисуса. В то же время, он ходил неопустительно в церковь ко всякой службе, не оставлял и келейного правила – чтения псалтири с поклонами. Денег вовсе не имел. Он иссушал тело свое сухоядением: от сыра, яиц и рыбы совсем отказался в монашестве. В посты по два дня не принимал никакой пищи, на третий вкушал по разу. Отдыхал кратким сном. В один поздний вечер Иона, сидя на стуле, занимался умною молитвой. Внезапно показался пред ним страшный эфиоп с обнаженным мечом и сказал: «оставь молитву, не то я ссеку твою голову!» Но подвижник тем сильнее воззвал к Святителю, и видение исчезло.

Прожив 10 лет в монастыре, Иона решился быть отшельником и с благословения своего настоятеля перешел в уединенную келлию, находящуюся в отдаленной башне. Он рассказывал, что на новом месте он видел много страхований, которыми злые духи стараются возмутить покой инока, после того, как ничего не успеют, действуя против него греховными помыслами и мечтаниями. Напр., Иона стоял на молитвенном правиле, а в это время, разумеется, от испарения на стеклах, полилась с окна вода на пол. Отшельник вздрогнул. Бес, заметя это, напустил призрачную воду, сначала до колен его, потом до пояса и до самой шеи. Старец возопил прилежно к Богу, осенив себя крестным знамением, и привидение исчезло.

В октябре 1835 года постигла его телесная болезнь, едва не доведшая до врат смерти. Вскоре после этой болезни он пожелал облечься в великий ангельский образ, и 21 августа 1836 года, через три года своей отшельнической жизни, был пострижен о. строителем Назарием в схиму и переименован Иоанникием. Старец (от роду ему было тогда 53 года) допускал к себе очень немногих и то изредка. С ним был близок монах Нил, один из его искренних учеников, живший рядом с ним в братском корпусе, и вел с ним подвижническую переписку. Единственное занятие схимника составляли молитва, чтение слова Божия и отеческих писаний. Впрочем, он не оставлял посещать и храм Господень, и нередко приступал и к тайнам Христовым. Он получил от Бога дар слез, которые, бывало, вдруг потекут из очей его, наподобие источника.

В конце 1837 года, во время келейного чтения Евангелия был к нему голос свыше: «не можешь удержать». В ту пору какая-то женщина стояла за дверьми его келлии и плакала. Схимник, вразумленный свыше, отворил для нее свою келлию, беседовал с нею и с того времени не возбранял желавшим приходить к нему: скорбящих он утешал с добротою и участием; недоумевающим давал ответы, от которых им было легче; враждующих примирял; обиженных брал под свою защиту. Многие, тронутые его простыми словами и добрым примером, переменили порочный образ жизни; а некоторые, поняв суету мира, ушли в разные монастыри. Под руководством опытного наставника, монашествующие ревновали о строгом подвижничестве. Одному монаху советовал он с особенным вниманием прочитывать псалом 36-й (Не ревнуй лукавнующим...) и располагать свое поведение сообразно с содержащимся в нем учением. Послушникам говорил: «вы бываете на работах, а для занятий, собственно, духовных имеете мало времени, но и тем не пользуетесь, как должно. Знаю, как вы поступаете: книгу под стол, а самовар на стол». Иным он помогал своими молитвами. Так, одна женщина, рождавшая мертвых детей, просила старца-схимника помолиться за нее. После того она, к удивлению, родила живого младенца и на руках принесла его в обитель, чтобы схимник благословил малютку. Бесноватые, по молитвам старца, исцелялись через помазание св. елеем, принятое от его же рук.

В 1848 году свирепствовала в Коломне холера. В это время жители города во множестве обращались к схимнику Иоанникию. Умудренный Богом, старец подал гражданам мысль учредись, в умилостивление Бога, прогневанного нашими грехами, крестный ход из Голутвина монастыря в Коломну, и днем всенародного моления с крестным хождением избрал четверток пред праздником Пятидесятницы, или, так называемый, семик, обыкновенно, проводимый народом в пьянстве и разгуле. «И не в настоящую только годину бедствия, – присовокупил благочестивый схимник, – но всякий год торжественно молитесь Богу в этот день; для того испросите разрешение установить крестный ход на вечные времена». В деле по прошению коломенских граждан о крестном ходе допущена была медленность: но бесчинные и шумные гульбища в семик с того же года были оставлены в городе, питейные дома и трактиры в этот день были закрыты, и торг прекращен. Некоторые даже постились, разрешая себе одно сухоядение. Крестный ход «в память попущения, по грехам нашим, губительной болезни; в поминовение усопших от нее, и в благодарение Богу за сохраненных от сего бедствия к продолжению жизни и рода их», совершен был в первый раз в 1849 году, по распоряжению в Бозе почившего митрополита Филарета, и доныне ежегодно бывает в четверток, предшествующий Пятидесятнице, – по правилам, начертанным для сего хода самим митрополитом Филаретом. Приводим одно из этих правил, имеющее общий интерес: «Духовенство должно напомнить благовременно себе и прочим, что, дабы сие благое начинание принесло благий плод, для сего надобно, чтобы дело Божие совершаемо было с глубоким и непрерывным благоговейным вниманием. Когда вступаешь в крестный ход, помышляй, что идешь под предводительством святых, иконы которых в нем шествуют, приближаясь к Самому Господу, поколику немощи нашей возможно. Святыня земная знаменует и призывает святыню небесную; присутствие креста Господня и святых икон, и кропление освященною водою очищает воздух и землю от наших греховных нечистот, удаляет темные силы и приближает светлые. Пользуйся сею помощью для твоей веры и молитвы, и не делай ее бесполезною для тебя твоим нерадением. Слыша церковное пение в крестном ходе, соединяй с ним твою молитву; а, если по отдалению не слышишь, призывай в себе Господа, Божию Матерь и святых Его, известным тебе образом молитвы. Не входи в разговоры с сопутствующими; а начинающему разговор отвечай безмолвным поклоном или кратким, только необходимым словом. Духовенство должно быть примером порядка и благоговения, а мирские не должны тесниться между духовенством и расстраивать порядок. Не беда, если отстанешь телом, не отставай от святыни духом».

За два года до кончины, старец Иоанникий, удрученный годами и подвигами, начал изнемогать; в эти последние годы употреблял он в продолжение недели не более ¼ фунта хлеба, чаще питался ржаным жидким тестом. Не чувствуя облегчения, он готовился к переходу в блаженную вечность и непрестанно помышлял о конце своем. Хотелось ему своими руками сделать гроб для себя, но, не имея сил для этой работы, просил коломенского гражданина, именем Петр, преданного старцу, прислать ему гроб, который и был привезен за неделю до его кончины. Схимник, напутствованный в вечность таинствами св. Церкви, к которым всегда он приступал со слезами, мирно почил 1851 г. 10 марта, на 67 году от рождения. В монашеском сане он служил Богу 22 года, в схиме – 15 лет. После него имения никакого не осталось. Погребение усопшего происходило на третий день, при многочисленном стечении жителей городских и сельских, скорбящих о понесенной утрате. На могиле его, находящейся близ алтаря соборной Богоявленской церкви, по левую сторону поставлен скромный памятник³¹.