Святой Праведный Иона (1855–1924)
Старец в миру праведный Иона Атаманский был настоятелем Портовой Николаевской церкви.
Наверное, за всю историю Одессы не было более известного приходского священника. К отцу Ионе за помощью и советом шли не только жители Одессы и окрестностей, но и многих других мест. Светозарный праведник Одессы, могучий и сильный духом, неоднократно изгонявший и побеждавший сатану, который «не имел в нем ни единой части», был для жителей всего юга столпом твердокаменным, опорой среди ужасов и скорбей. Его духовная жизнь была столь высока, что великие киевские подвижники того времени говорили о нем, белом священнике, имевшем много детей и внуков: «Мы, монахи, его не стоим. Он намного выше нас». Когда южане приезжали к святому праведному Иоанну Кронштадтскому, тот говорил: «Зачем вы трудитесь приезжать ко мне? У вас есть свой Иоанн Кронштадтский – отец Иона». Между ними, этими двумя светильниками, были взаимная любовь и почитание. Святой праведный Иоанн прислал святому праведному Ионе в подарок чудное белое облачение с отделкой василькового цвета. Отец Иона очень любил это облачение.
Особенно настоятеля Николаевского храма любили его родные прихожане – портовики и их семьи. Ни один пароход не отходил от причала без благословения отца Ионы, ни один таможенный досмотр не производился без него. Только отец Иона мог дать разрешение на вывоз икон.
Пастырское служение праведного Ионы Атаманского выпало на тяжелый период отечественной истории: Русско-японская война 1905 года, восстание на броненосце «Потемкин», Февральская революция и Октябрьский переворот 1917 года, гражданская война 1918–1920 годов, голод, разруха, автокефальный и обновленческий расколы в Церкви, воздвигнутое советской властью гонение на Православие.
Отец Иона был воистину чудотворец, силой дерзновенной молитвы своей творивший невероятные для нашего рационалистического времени чудеса, побеждавший привычную для всех смертных подчиненность законам вещественного мира.
Сестры и матушки Архангело-Михайловской обители были неоднократными свидетельницами чудотворений одесского праведника, многие из которых были им совершены в стенах монастыря.
Как-то ксендзы, услышав о чудесных делах праведного Ионы и об изгнании им бесов, пришли к нему в храм, желая убедиться в истинности ходивших о нем слухов. С сомнением и любопытством ждали они случая проявления благодатной силы святого. Привели бесноватых. Вдруг они бросились на ксендзов, стали их бить и кричать: «Зачем пришли смотреть, что с нами делает и как нас изгоняет Иона?»
Много горя принесла праведнику его родная дочь София. Скорбя о ее душе, перед своей смертью он сказал: «Я вымолю тебе у Бога мучительную смерть для покрытия твоих грехов и для спасения». Впоследствии она сошла с ума и попала в дом умалишенных. Когда во время оккупации Одессу заняли немцы, они расстреляли ее вместе с другими психически больными.
Святой Иона умел удивительно чувствовать все прекрасное.
Убранство храма, красота облачений и предметов утвари, которые его окружали, свидетельствовали о его любви к прекрасному, к церковному благолепию.
Он прекрасно пел и сам сочинял умилительные, трогательные напевы на многие духовные песнопения. Им были написаны ноты к службе Успению Божией Матери. Но особенно неизгладимые впечатления оставляли его очень благолепные и необыкновенно благодатные богослужения. Во время служб отца Ионы стояла необычайная, глубокая тишина. В это время присутствующие благоговейно молились, увлеченные горячей молитвой священника.
Проникновенная вера слышалась в молитве батюшки. Он с Господом говорил, как древние праведники.
Святую Четыредесятницу батюшка проводил очень строго. Не вкушал ничего, часто причащался. Никуда не отлучался из церкви, даже домой. Изредка только выходил в находившуюся рядом с алтарем комнату, в которую никто не имел доступа, кроме него. В ней помещался громадный, во всю стену, образ преподобного Серафима Саровского, которого отец Иона очень чтил.
Духовные дети батюшки, с его благословения, также строго постились – в понедельник и вторник ничего не вкушали, в среду причащались и вкушали хлеб, который батюшка раздавал по окончании обедни, в четверг ничего не вкушали, в пятницу причащались и вкушали хлеб с чаем, в субботу причащались и вкушали вареное без елея, в воскресенье причащались и вкушали вареное с елеем. И таким образом проводили пост.
В конце поста, как передавала одна его духовная дочь, проводившая так пост, она перестала ощущать вес своего тела. Такая была в ней легкость и радость духовная, по молитвам пастыря.
Наступала Пасха, самый радостный праздник. Накануне во двор храма въезжало четыре-пять подвод с провизией. После торжественного праздничного богослужения отец Иона христосовался с каждым, кто был в храме, и раздавал пасхальные подарки.
Вот как описывает один паломник из Москвы богослужение батюшки во святую Четыредесятницу:
«С трепетом и радостью переступил я порог маленькой СвятоНиколаевской церкви. Было еще рано, около половины седьмого утра, а людей в храме было много. После я узнал, что во всю святую Четыредесятницу двери храма не закрываются ни днем, ни ночью. Народ остается в церкви на всю ночь. Ночью в храме читается Псалтирь. В двенадцать часов ночи отец Иона совершает полунощницу и читает коленопреклонно акафист Страстям Господним, в субботу читает акафист Божией Матери, а в воскресенье – Пресвятой Троице. Служба оканчивается в два часа ночи. Народу бывает полный храм. Батюшка Иона всем молящимся раздает по куску черного хлеба. Приезжие бедняки только и питаются этим благословенным хлебом, остатки хранят как святыню, дорожа благословением дорогого батюшки. Когда я переступил порог храма, на меня повеяло чем-то небесным, святым. Я чувствовал себя, как среди древних христиан, которые собирались по ночам в катакомбах или подземных храмах на молитву. Вот вышел из алтаря отец Иона и стал прикладываться к иконам, изображая на себе крестное знамение широким крестом, с глубоким поясным поклоном. Приложившись к святым иконам, отец Иона стал совершать проскомидию. На клиросе чтец начал читать утренние молитвы. С благоговением я смотрел на батюшку. Я не мог отвести глаз от его кроткого, изможденного подвигами лица. Мир и небесный покой, необыкновенная сила и мощь души отражалась в каждой черте его лица.
По окончании утренних молитв отец Иона вышел на амвон и стал читать канон Пресвятой Троице, который он читает каждое воскресенье. Умиление, надежда, вера, упование, глубокое благоговение слышались в этом трогательном чтении. Читая, отец Иона как бы беседует, разговаривает с Пресвятой Троицей и Божией Матерью, как бы Они здесь перед ним находятся, а не там, где-то в недосягаемой для нас выси, в надземных заоблачных мирах. В спокойном, тихом голосе слышится глубокая искренняя вера. Сам он при этом всецело сосредотачивался на читаемом.
На клиросе певчие пели ирмосы канона. Хорошо спетые певчие пели стройно, искренне, с воодушевлением. Никогда не забуду я охватившего меня молитвенного чувства, когда певчие, выйдя из клироса на середину храма, стали петь после Троичного канона: „Достойно есть, яко воистинну, славити Тя, Бога Слова, егоже трепещут и трясутся херувими и славословят силы небесныя, воскресшаго тридневно из гроба Христа жизнодавца страхом прославим“ (песнопение, положенное на воскресной полунощнице. – Ред.). И что это было за пение! Чувство страха Божия, чувство торжества и победы над грехом слышалось в этом дивном, торжественном пении. Вместе с певчими пел и отец Иона, пели многие, стоящие в храме. Все как бы слились сердцем и устами в славословии Господа. Мне хотелось слушать это чудное славословие без конца. Но вот пение окончилось. Все певчие подходят к образу Божией Матери, вместе с отцом Ионой преклоняют колена и поют: „О, Всепетая Мати...“ Отец Иона, как и все люди, угодившие Богу, питает особую любовь к Божией Матери и заповедует всем прибегать к Ее всесильному предстательству. После канона начали звонить к литургии. На проскомидии просфор было так много, что их приносили сюда большими подносами. Я смотрел, как отец Иона долго-долго вынимал частицы и поминал о здравии и о упокоении. Душа моя ощущала здесь что-то особое, великое, святое. Я ощущал духом, что предо мною стоит и молится праведник. Вся жизнь моя, во грехах и лености проведенная, предстала предо мною во всей наготе. Душа жаждала чего-то лучшего, святого, небесного. Так этот дивный муж молча говорил мне, назидал меня, и столь глубоко и чувствительно, что я не мог удержаться от слез. Проскомидию отец Иона совершал вслух. При призывании Спасителя, Божией Матери и святых в каждом слове слышалась такая вера, что, казалось, призываемые здесь находятся и внемлют молитвенным словам. Сердце мое наполнилось священным страхом и благоговением.
Началась литургия. Молитвенный дух отца Ионы передавался и проникал в сердца певчих и всего народа. В храме была такая тишина, как будто весь народ замер для здешней жизни, как будто его не было совсем в храме, а слышались только возгласы отца Ионы и пение певчих. Постепенно молитвенный дух все усиливался. Не забуду никогда молитвенного чувства, охватившего меня под влиянием великого молитвенника – отца Ионы. Стоя в алтаре, мне казалось, что здесь небо соединилось с землею и вместе с находящимися в храме людьми славословят Господа ангелы и все святые. Вспомнил я тогда слова отца Иоанна Кронштадтского, который говорил: «Священник есть звено, соединяющее небо с землей».
Во время пения „Тебе поем“, когда бывает преложение Даров, душа моя наполнилась священным страхом и вместе с тем неизреченной радостью и умилением, и у меня из глаз полились покаянные слезы.
У отца Ионы всегда причащалось много народа. Он, подобно Иоанну Кронштадтскому, и сам очень часто приобщался святых Тайн. Приезжавшие к нему всегда говели по его благословению, подобно древним христианам, которые причащались очень часто. Во время причащения я увидел, как к чаше подводили больных, так называемых бесноватых, которые во время литургии изрыгают страшные и богохульные слова и кричат на всю церковь. К отцу Ионе привозят бесноватых очень часто, иногда их бывает по несколько. Вот ведут к чаше бесноватую женщину, она упирается и не идет, ее подносят на руках. После причащения она умиротворилась, успокоилась. „Дивны дела Твои, Господи!“ – подумал я. Потом подвели бесноватого мужчину, еще не старого. Он не хотел идти и говорил разные нелепости. Пред святой чашей он присмирел и причастился. По окончании литургии отец Иона стал раздавать всем антидор. На клиросе в это время пели очень протяжно и умилительно 33-й псалом: „Благословлю Господа на всякое время...“ Когда отец Иона раздавал антидор, подвели страждущую беснованием восемнадцатилетнюю девицу Елену Мазур, приехавшую с глубокой верой к отцу Ионе из Минской губернии, Новогрудского уезда, деревни Заполье, Кореличской волости. Она не хотела брать антидор. Отец Иона говорит ей: „Посмотри на меня“. Как только она взглянула в лицо отца Ионы, то, по ее словам, почувствовала, как некая сила осенила ее и внутреннее томительное и мучительное чувство исчезло. После сего она несколько раз причащалась у отца Ионы и совершенно выздоровела.
Раздав антидор, отец Иона вышел на середину храма и стал совершать освящение воды, которое он совершал каждое воскресенье и даже по будним дням. Молящиеся стали подавать массу записок. Сколько глубокой веры слышится в каждом молитвенном слове отца Ионы! Во время освящения воды впереди держали одну бесноватую женщину, которая выкрикивала страшные богохульные слова. Отец Иона оборачивается к бесноватой и говорит: „Замолчи“. – „Не замолчу“, – отвечает бесноватая. – „Я тебе говорю, замолчи“. – „Не замолчу“, – отвечает бесноватая. – „Я тебе приказываю, замолчи“, – в третий раз говорит отец Иона. – „Не замолчу», – повторяет бесноватая. После сего больная притихла.
Кончился молебен. Отец Иона погружает крест в воду и из креста льет воду в рот и на голову бесноватой. И – чудное дело! – бесноватая успокоилась, присмирела и встала в сторону. Я заметил, что крест у отца Ионы из кипарисового дерева, обложен по сторонам каким-то вызолоченным металлом, в подножие вставлена частица животворящего Креста Господня. В середине креста есть пустота, в которую набирается вода и маленькими струйками льется чрез нижний конец креста. Богомольцы раскрывают рот и отец Иона льет воду из креста в рот и на лицо всем присутствующим в храме. После этого все прикладываются к кресту и отец Иона окропляет их святой водой.
После всех подошла к кресту и успокоившаяся страждущая бесноватая. Когда отец Иона окропил ее святой водой, она воздела вверх руки и проговорила: „Слава Тебе, Господи Боже мой, слава Тебе!“ Когда все приложились ко кресту, отец Иона сделал пред царскими вратами у образа Божией Матери земной поклон, а певчие громогласно запели: «Владычице, приими молитвы раб Твоих, и избави нас от всякия нужды и печали!» К певчим присоединились голоса многих молящихся в храме, и вся церковь, как бы едиными устами и единым сердцем, слилась в молитву. Не могу передать благоговейного чувства в этот момент, только скажу, что даже закоренелый грешник придет в умиление от такой молитвы всей церкви. Недаром говорят, что нигде не помолишься, как у отца Ионы. Да, в церкви у отца Ионы нет равнодушных к вере, нет неверующих. О сем свидетельствует сам отец Иона. „Я благодарен Богу, – говорил он, – что не встречался с неверующими и равнодушными к религии, о чем так скорбно слышать в последние дни в жалобах пастырей Церкви. Здесь и богатый, и бедный, и знатный, и простолюдин – все и всегда молились с глубокой верой, с чувством благоговения и с большим вниманием выслушивали мои поучения».
Окончилась служба, но молящиеся не расходились, несмотря на то, что было уже половина первого (иногда служба оканчивалась гораздо позже). Не хотелось выходить из храма, так было отрадно на душе. Меня пригласили в странноприимницу, где был приготовлен обед. Странноприимница находилась тут же с правой стороны храма. Это длинный одноэтажный каменный дом. Внутри по обе стороны устроены в два ряда нары. Посреди, немного справа, через всю комнату стоят длинные столы, где помещается более сотни богомольцев. Другой стол стоит впереди, поперек комнаты, за которым обыкновенно помещается отец Иона и певчие. Впереди, возле стены, стоит огромная икона святителя Николая в большом позолоченном киоте. Меня отец Иона пригласил сесть вместе с собой. Пред трапезой пропели „Отче наш...“. Во время трапезы пели духовные песни, например: „К Тебе, о Боже, я взываю, Ты не оставь, благий, меня“ и другие. Такие трапезы отец Иона устраивает каждое воскресенье и в праздничные дни. Здесь можно видеть и священника, и иеромонаха, и купца, и простолюдина. Нечто подобное было в первые века христианства, когда устраивались так называемые „вечери любви“, когда у множества уверовавших было одно сердце и одна душа и все у них было общее (см.: Деян. 4, 32).
Мне казалось, что я очутился в святой первохристианской семье, которая во главе со своим отцом пела победные, священные, великие гимны. По окончании трапезы и молитвы я вышел вслед за отцом Ионой во двор. По дороге отца Иону останавливали богомольцы с разными просьбами. Вот мать подводит дочь и просит благословения на поступление в монастырь. Далее поджидает вдовица с сиротами. Там стоят с письмами какие-то дальние приезжие. Всех выслушивает батюшка, никого не оставляет без слова утешения. Я после узнал, что без благословения отца Ионы никто из его почитателей не начинает никакого важного дела или предприятия.
Мне не хотелось уходить отсюда. Казалось, я бы остался здесь навсегда, до конца дней моих.
На дворе я увидел толпу в несколько сотен нищих, так называемых босяков, поджидающих милостыни. Мне рассказывали, что отец Иона является для босяков родным отцом. Он не только помогает им материально, но приучил их к говению, многих спас от неверия и обратил на путь спасения. Отец Иона стал раздавать им билеты на обед. Получив билет, они бегом отправлялись в столовую, находившуюся где-то в городе. И где берет отец Иона средства на хлеб, который он раздает всем присутствующим в храме во всю святую Четыредесятницу, и на трапезу по воскресеньям, и на прокормление сотни босяков?
На эти вопросы отвечает нам слово Божие, которое говорит: „Дающего рука не оскудеет“. У отца Ионы все напоминает древние времена первых христиан. Это чувствуют все, кому приходилось хоть раз побывать у отца Ионы. Скажу о себе, что я был несколько раз в церкви отца Ионы и всегда выходил с обновленной душой, с чувством и жаждой лучшей, святой жизни».
В начале Японской войны 1905 года Одесскому праведнику было видение: он увидел Крест, на Кресте – распятый Христос, а под Крестом сидел японский микадо.
Победа была у японцев. Даже стихии помогали им: ветер дул в ту сторону, куда летели их снаряды, и прочее.
Во время бунта на броненосце «Потемкин» погиб матрос Вакуленчук. Градоначальник Одессы похороны его запретил. Все священнослужители отказались совершать над ним православное отпевание. Тогда матросы броненосца направили жерла пушек на город и послали делегацию к отцу Ионе. Он, несмотря на болезнь, отправился к городскому главе и уговорил его разрешить похоронить матроса. Затем совершил отпевание над телом погибшего. Однако земле предали его за оградой кладбища, как бунтовщика.
После Октябрьского переворота и установления советской власти в городе отец Иона продолжал свое служение в портовой церкви. Он призывал своих прихожан не поддаваться духу времени, сохранять веру в Бога, быть верными чадами Православной Церкви.
В это время, как и в прежние годы, Господь по молитвам праведника творил чудеса для укрепления верных и для посрамления безбожников.
Раба Божия Л. Райкова свидетельствует: «Это было в 20-е годы. Отец моего мужа Райков Федор Сергеевич был болен эпилепсией. Ни один врач не смог вылечить его. Маме посоветовали обратиться к отцу Ионе. Когда отец Иона посмотрел на него, то сказал ей, чтобы она оставила его на некоторое время в храме. По молитвам отца Ионы свекор был исцелен».
Однажды в Одессу приехала крестьянка и привезла с собой двухлетнего сына, слепого от рождения. До нее дошли слухи, что профессор В. П. Филатов делает глазные операции и многим возвращает зрение. Она обратилась к нему. Но Филатов, продержав ребенка у себя в клинике, объяснил матери, что излечить ребенка он не может и что наука вообще в данном случае бессильна. Огорченная мать пошла к отцу Ионе и просила его помощи. Батюшка обещал помолиться. Девять ночей он простоял на молитве, служил непрерывно молебны и акафисты, а на десятый день ребенок на руках матери прозрел. Случай этот наделал в городе много шума. Дошло до профессора Филатова, и он был поражен. Советская власть устроила следствие и показательный суд. На суд вызвали Филатова. Отцу Ионе инкриминировали обман и шантаж, но профессор Филатов твердо заявил, что это именно тот ребенок, которого он не брался излечить, и признал наличность чуда. Судьи порочили Филатова, стыдили его и говорили: «Как можно допустить здесь чудо?» Но профессор твердо стоял на своем, и суд окончился ничем: никого не осудили, никого не наказали и веру религиозную не только не посрамили, но даже, наоборот, укрепили.
У одного крестьянина был слепорожденный ребенок. Мальчику было двенадцать лет. Услышав, что святой праведный Иона исцеляет слепых, крестьянин привез сына к нему. Батюшка отправил их к Филатову. «Только чудо может ему помочь», – сказал профессор. Родители вернулись к отцу Ионе. Батюшка предложил оставить мальчика у себя. Дело было в Великом посту. Отец Иона начал молиться о слепом и причащать его. Через две недели мальчик прозрел. После этого случая Филатов стал посещать святого праведного Иону и стал его духовным чадом. Когда спрашивали его, как он нашел способ пересадки тканей, он отвечал: «При помощи молитв отца Ионы».
В первые годы советской власти богоборцы не трогали отца Иону. Потом стали делать обыски в его доме и храме, вызывали на допросы.
В эти годы Церковь постигает еще одно бедствие – обновленческий и автокефальный расколы.
Накануне обновленческого раскола отцу Ионе явилось видение, когда он стоял у престола за всенощной. Он вдруг умолк, застыл и через некоторое время, подняв руки, стал восклицать: «Хвалите имя Господне, хвалите имя Господне! Аллилуиа, аллилуиа». Всего в слезах, увели его, не окончившего службу, из церкви домой. Присутствующие поняли, что батюшке было видение.
Старшая его дочь Вера видела только, как огнем наполнился весь алтарь. А позже святой праведный Иона рассказывал, что он видел: шел Христос, за Ним священники, раздирающие на Нем ризы. Рядом с Господом шел преподобный Серафим Саровский и горько плакал. А Господь сказал ему: «Не плачь, они покаются!»
Отец Иона и еще несколько священников не поддались диавольскому прельщению и во все годы гонений, несмотря на угрозы, твердо были верны Святейшему патриарху Тихону. Вразумляя своих малодушных собратьев, праведный Иона говорил: «Держитесь Богом посланного в наше смутное время второго Ермогена – Святейшего патриарха Тихона, и не идите за наемниками и за теми, которые „прелазят инуде“, ибо они „татие суть и разбойницы“» (Ин. 10, 1, 8).
Много бед, горя и скорбей причинили батюшке обновленцы. По их навету его хотели выслать. Но Господь охранял праведного Иону, как Своего избранника.
Как было показано в видении, позже обновленческие священники приходили к святому праведному Ионе каяться. При этом они кланялись ему в ноги и просили прощения. Батюшка им говорил: «Кланяйтесь не мне, а народу, который вы ввели в заблуждение!» Кающиеся священники выходили на амвон, становились на колени и кланялись людям, прося прощения.
В это время в городе появился некто, объявивший себя «антихристом», будораживший умы легковерных людей. В народе было немалое смятение. Отец Иона призвал своих прихожан к молитве о том, чтобы человек этот сам пришел к нему в Церковь. Тот не заставил себя долго ждать. Придя на литургию и растолкав людей, он вошел прямо в алтарь и просил разрешения выйти к народу в качестве «антихриста». На это батюшка сказал, указывая на главную святыню храма: «Вот престол и на нем восседает Царь Славы, поэтому ты, бес, молчи, а ты, Андрей, говори» – и стал с ним говорить и исповедовать его. Во время исповеди отец Иона несколько раз запрещал бесу и, наконец, совсем изгнал его. Выйдя из храма, человек этот, измученный и утомленный, поплелся вверх по Потемкинской лестнице и, сев на одну из верхних ступенек, долго еще вытирал пот с лица. Он снова стал прежним Андреем, ушедшим от родных несколько лет назад и молитвами праведного Ионы возвращенным в лоно родной Православной Церкви. «Я уверен, – говорил батюшка, – что этот человек станет серьезным подвижником».
Отец Иона окормлял женский Михайловский монастырь, в котором у него много было духовных чад. Однажды фельдшер монастырской больницы монахиня Галина, будучи чем-то очень взволнована, допустила ошибку: вместо 0,06 граммов какого-то ядовитого вещества взяла 6 граммов. Дав выпить больной монахине это лекарство и увидев появление признаков отравления, монахиня Галина бросилась в Портовую церковь. Увидев отца Иону выходившим из храма, она упала к его ногам со словами: «Батюшка, я отравила сестру!» – и стала просить его молитв. Выслушав объяснение и просьбу, отец Иона стал молиться, сказав лишь кратко: «Молитесь и вы». Вернувшись в монастырь, матушка Галина увидела больную в добром здравии. «Напрасно ты ходила за врачом, – сказала она, – мне минут через сорок вдруг стало совсем хорошо». По времени это был момент молитвы праведного Ионы.
И другой случай исцеления. Служил в Михайловском монастыре молодой священник отец Никанор. Жил он там вместе с семьей и болел скрытой формой туберкулеза. В ту суровую осень он простудился. После долгой болезни туберкулез перешел в открытую форму. Началось сильное кровохарканье, больной метался в жару, и окружающие ничем не могли ему помочь. Опытный врач, осмотрев больного, сказал: «Поднимается температура. Если дойдет до сорока и выше, знайте, что наступает агония». Услышав такой приговор и видя уже грозные признаки наступающего конца, матушка Галина снова поспешила за помощью к отцу Ионе. Праведник, несмотря на усталость после богослужения, обещал прийти. Молча вошел он с надвинутой на глаза скуфией. Ни на кого не глядя и не здороваясь, он тихо шептал про себя молитву: «Ныне силы небесныя с нами невидимо служат». Когда окончилась исповедь, все присутствующие, стоявшие в коридоре у двери, явственно услышали громко произнесенные слова: «Отче, брате и чадо: прощаю, разрешаю, и... исцеляю!» Эти слова произвели на всех потрясающее впечатление. Ушел праведник так же молча, ни с кем не попрощавшись. А у больного прекратилось кровохарканье, упала температура. Через короткое время он уже поднялся, стал ходить. И на первом же после смертельной болезни богослужении ему сослужил его спаситель и молитвенник отец Иона Атаманский.
Отец Иона окормлял не только Михайловский монастырь, находящийся в городе, но и Благовещенский, стоявший в двадцати пяти верстах от Одессы. Батюшка любил его и называл «мое Благовещенское чадо». Монахиня этого монастыря матушка Онуфрия [в мантии Антония (Журова)] рассказывала: «Однажды приходит в монастырь женщина и спрашивает: „А кто здесь отец Иона?“ Когда ей объяснили, она рассказала свой сон. Явилась ей покойная мать и сказала: „Все забыли о нас, никто не молится, не посещает. И только отец Иона проездом навестил нас и мы получили великое утешение“».
Оказывается, действительно, отец Иона, проезжая мимо старого заброшенного кладбища, был тронут жалким его видом и остановился там помолиться.
В последние годы жизни, предвидя будущие скорби, праведный Иона в храме Благовещенского монастыря сказал: «Я вижу двести венцов мученических над сестрами». Во время гонений двести монахинь были замучены.
Великосветское общество города также духовно окормлялось у отца Ионы. Одна из его духовных дочерей, муж которой занимал большой пост, вспоминала: «Мы сидели в театре, когда того требовало служебное положение мужа, – в парижских шляпках, но творили молитву Иисусову».
В 1921 году советская власть под видом помощи голодающим провела акцию изъятия церковных ценностей, которая имела своей целью лишить Церковь богослужебной утвари и подорвать ее жизнеспособность. В это время Никольский храм лишился многого из своего имущества, а настоятель подвергся вскоре и аресту. Но в защиту своего пастыря выступило большое число людей. На Маразлиевской улице собралось такое множество его заступников из числа рабочих и крестьян, поднялся такой шум, что власти вынуждены были его выпустить. Слишком велика была любовь к нему народа, и это удерживало атеистическую власть от расправы над батюшкой.
Тяжелая болезнь – уремия приблизила кончину старца, и 17 мая 1924 года праведник отошел к Господу.
Похороны его были грандиозными. Отдать последний долг почившему пастырю в порту собралась вся верующая Одесса. Рабочие, несмотря на объявление этого воскресенья рабочим днем, крестьяне, нищие, так называемые «босяки», благодетелем которых был отец Иона, а также множество людей из окрестных сел и городов съехались хоронить своего молитвенника и благодетеля. Желая как-то уменьшить число людей, желающих присутствовать при погребении, власти перенесли день похорон с воскресенья на понедельник. Но в понедельник съехалось еще больше народа. Вся громадная Потемкинская лестница, внизу которой находилась церковь святителя Николая и дом, где батюшка жил, была густо запружена многочисленной толпой народа. Рабочие просили задержать вынос тела до четырех часов вечера, когда оканчивается их трудовой день. После соборного отпевания и обнесения почившего вокруг храма с пением ирмосов «Помощник и Покровитель» погребальная процессия отправилась на кладбище. Толпа народа плавно поднималась за гробом по каменной лестнице на Ришельевскую улицу, на которой все балконы и окна были заняты людьми. Вблизи церквей и на перекрестках улиц служились литии.
С 16 часов до позднего вечера грандиозная похоронная процессия двигалась через весь город к православному кладбищу на Слободке, где со слезами, молитвой и пением многочисленным хором «Вечной памяти» тихо опустили в землю тело чтимого пастыря. Гроб, крышку и дубовый крест портовые рабочие, несмотря на дальнее расстояние, несли на руках от храма до могилы.
Место захоронения выбрал сам праведный Иона. Он запретил хоронить себя в Портовой церкви, предвидя ее разрушение. «Церковь разорят, храма этого не будет», – говорил священник и заповедал похоронить себя у могилы родителей, среди природы, которую он очень любил. «Храма не стройте, похороните около родных, чтобы птичка могла пропеть надо мной».
После смерти особым почитанием стала пользоваться комната, где отец Иона провел последние дни своей жизни. Это была маленькая узенькая спальня, где стояли кровать, кресло, в котором скончался праведник, и простой деревянный шкафчик, в котором под стеклом находилось много икон.
На двадцатый день после смерти, во время посещения этой спальни почитателями, ребенок, указывая на кресло, сказал: «Дедушка сидит».
Когда отца Иону уже похоронили, приехал издалека один священник. Узнав, что опоздал, он решил пойти на могилу праведного Ионы и проститься с ним. Было уже позднее время, совсем темно, и когда он подошел к могиле, то увидел над ней двух ангелов.