Иеромонах Адриан Югской Дорофеевой пустыни (1800–1853

Старец Адриан (в миру Андрей Семеновский) начал свой монашеский путь в Адриановом Пошехонском монастыре, где был в послушании у старца Иннокентия. В 1826 году он принял постриг, вскоре был рукоположен во диакона, а затем – во иеромонаха. В обители он нес послушание гостиничного, а затем казначея.

Отец Адриан всегда вставал с восходом солнца и даже раньше. В продолжение нескольких лет он круглые сутки ежечасно звонил в часовой колокол, порой влезая на колокольню, порой за веревку. Этим упражнением он научился бдению: сон его был краток и легок. Часто он спал то стоя, то сидя на стульчике. Когда раз прочитал, что преподобный Серафим спал на локотках, он воскликнул: «О, если бы и нам выучиться так спать. Те, кто попали в рай, немного спали». Он спал только тогда и столько, когда и сколько того требовали или изнуренная плоть, или ум, истомленный напряжением молитвенным и размышлениями о прочтенном.

Проводя время в молитве домашней и церковной, старец Адриан много времени посвящал чтению слова Божия и отеческих писаний. Постоянно читая слово Божие (в частности, ежедневно прочитывая всю Псалтирь), он особенно любил читать и выучивать наизусть Новый Завет. «Добротолюбие», Четьи-Минеи, Прологи – были его ежедневным чтением. Особенно старец любил «Лествицу» святого Иоанна.

Отец Адриан возлюбил пост с самого начала иноческих подвигов и был ему верен до смерти. В стеклянной банке старец смешивал в воде ржаные сухари, немного овсяной муки, солод; все это неделями хранилось в ней, и – что замечательно, не портилось. Этим раствором он и питался. Но даже и его старец отмеривал на своих специальных весах.

С молодости соблюдший себя в целомудрии, старец до последних сил боролся с плотью и нередко пешком хаживал в Пошехонье для молитвы у чтимого им образа Спасителя. В одну из таких отлучек он отморозил себе ноги и долгое время пробыл для излечения у своих знакомых. На ногах у него вскоре, как их оттерли, появились волдыри, началась сильная ломота, опухоли; потом открылись раны. Около шести недель пробыл старец Адриан в Пошехонье у соборного диакона. Все время болезни он был в самом радостном состоянии духа; его речи были поучительны тем, кто за ним ухаживал, но еще более поучал он безропотным и радостным перенесением недуга.

После этой болезни старец уже открыто вступил на путь служения спасению ближних. И это служение продолжалось до дня его смерти. К старцу шли богатые и бедные, крестьяне и дворяне, и старец принимал всех одинаково. Нередко он провожал за стены обители бедняка-богомольца и, беседуя с ним, сам нес его убогую сумочку.

Широко и далеко разносилось слово старца Адриана. Его советы и наставления, письма, а после смерти, и портреты его по многим городам и селам благоговейно хранились в рамках и под стеклом, и в трудные минуты эти наставления, а порою и один вид старца приносили и утешение, и вразумление, и вселяли бодрость в несении жизненного креста. При жизни старца многие не только простые люди, но и из дворян и помещиков оставляли свои родовые заветные гнезда и поселялись вблизи старца: то в слободе, то в монастырской гостинице, и жили в подвигах поста, молитвы и чтения слова Божия и аскетических писаний под опытным руководством старца, восходя в делании духовном на высокие степени благодатного устроения.

Немало времени провел старец Адриан в подвиге сбора средств для обители. Но эти материальные приобретения были лишь слабой тенью того, что этим странствованием приобрел подвижник для небес и для своей души. Это странствование было временем новых подвигов и еще более широкого служения людям.

Это время было для него временем молитвы и поста. Он молился в пути: в лесу, в полях, а в зимнее время близ дорог он выкапывал своими руками ямы в снегу и до пота молился в этих снежных пещерках. На лошадь в пути не садился, а шел или несколько впереди или сзади, в молитвенном самоуглублении. В холодной одежде и обуви, старец Адриан, когда приезжали в деревню и спутники его скорее забирались на теплую печь, спешил на двор. Так, где-либо в закоулке, незаметно он становился на молитву и поклоны; там он так усердно молился, что, несмотря часто на крепкий мороз, приходил поздно, весь в поту. Во все время нахождения в доме он входил с глубоким участием в нужды хозяев и служил им молитвой за них и советами. Несмотря на пребывание в домах мирян, он хранил свой суровый пост неопустительно и питался хлебом с водой или чаем. Притом за столом он так увлекал беседой слушателей, что те и не замечали, что старец умудрялся посидеть и ничего не вкусить. Приезжая в село или город, он искал дом не только бедный, но и пользовавшийся самой дурной известностью в том месте. Проводя в таких домах то несколько дней, то несколько недель – в городах, он незаметно так влиял на хозяев, что те скоро исправлялись.

Много добра, много семян слова Божия заронил старец Адриан во время своего хождения по сбору. Много семейств облагодетельствовано им нравственно в это время. Неудивительно, что и переписка старца разрослась после этого, и число его по читателей стало еще более. Его после этого стали почитать не только отдельные лица, но, можно сказать, и целые города.

Когда отца Адриана хотели сделать настоятелем обители, он принял на два года на себя подвиг юродства. В эти годы старец более всего находился в лесу и там молился, питался же то дягилем, то верхушками молодых деревьев. Ходил в рубище.

Отец Адриан имел много духовных чад. Он приучал их к строгому посту, подвижничеству. Чада старца составляли как бы особое семейство. Они отличались особенной любовью и скромностью, чистотой нравов, глубочайшей кротостью, смирением и покорностью во всем Богу, неутомимостью в трудах, усердием к молитвам, любовью к чтению Священного Писания и отеческих книг.

«Поразительно было искусство старца, – рассказывал один из его духовных чад, – приучать людей к любви и смирению христианскому. Никакой характер, никакая быстрота ума, никакая гордость и самонравие человеческое не могли устаивать против мудрых распоряжений старца, – все благоуспешно направлялось им к желанному концу смирения и любви христианской. Старец обладал необыкновенным искусством и мудростью облегчать и смягчать жестокости и трудности указываемого им пути подвижничества и строгости жизни духовной делать любезными и приятными в глазах предавшихся его руководству; иго Христово, при его внимании и руководстве, казалось для них благом, и бремя Его – легким».

Для научения смирению некоторым из дворян, пришедших к старцу учиться духовной жизни, старец поручал жать, ставил прислуживать, заставлял носить старую и рваную одежду.

Новый настоятель Адрианова Пошехонского монастыря, игумен Сергий, который возглавил обитель после кончины благоволившего к старцу игумена Иринея, не мог понять старческого служения отца Адриана и с самого начала своего настоятельства стал относиться к подвижнику недоверчиво, запретил принимать народ, и разрешил это только после того, как многочисленные духовные чада стали донимать его.

Сам старец, видя большое смущение среди братии из-за себя, смиренно решил уйти из обители... «Кто я такой, – говаривал он, – что из-за меня, убогого, смущается настоятель и братия святой обители?»

В 1851 году отец Адриан переходит в Югскую Дорофееву пустынь. Здесь отец настоятель Варфоломей разрешил старцу принимать богомольцев, вести обширную переписку.

Два с половиной года прожил в этой обители старец Адриан.

Он с радостью встречал жаждавших очиститься от грехов в покаянии, скорбел глубоко о нераскаянных и всех умолял жить благочестиво. Когда к старцу приходили люди, желавшие исповедаться, но не решавшиеся открыть грехи, он, по присущему ему дару прозрения, сам, говоря как бы примерно о другом, открывал пришедшему всю его жизнь, так что тот уже не видел ни смысла, ни даже возможности скрываться; являлась у него решимость открыться. И такой успокаивался, принеся чистое покаяние, и уходил радостный и мирный от благодатного мужа.

Сам же отец Адриан время проводил по-прежнему в подвигах бдения и поста. Молитва его была столь постоянна и напряженна, что волосы от пота сбивались в одну как бы шапку, рубашки от пота истлевали в несколько дней; вкушал также только хлеб то с водой, то с водой и уксусом и чаем.

Но и здесь враг не оставил его в покое. И здесь скоро нашлись среди братии ненавистники подвижника и злословили его всячески: называли его сумасшедшим, его преданных учеников малоумными, называли его ханжой, хвастуном, обманщиком, лакомкой, бесполезным для обители человеком, которому только ходить да чай пить с богомольцами. Но это шипение злобы шло втихомолку.

Только одно время, когда отец Варфоломей был вызываем в Соловецкие настоятели и ездил в Петербург отказываться, а настоятелем был гонитель старца Адриановский настоятель игумен Сергий, злоба эта прорвалась наружу, и снова начались было притеснения старца, но это было недолгое время: когда возвратился отец Варфоломей, старцу снова дали покой и свободу в приеме богомольцев.

Сам же старец, зная и видя вражду против себя, смиренно переносил все: никого не осудил, ни на кого не пороптал, никого ни в чем не обвинял; и только говорил соболезновавшим ему, чтобы усерднее молились за него Богу, и часто повторял: «Конец моей жизни все скажет». И усиленно предавался молитве в храме и в келье.

Старец чувствовал конец своего земного жития и в последний год жизни часто, то явно, то прикровенно, говорил о своей кончине. «Не теряйте времени, – говорил он, – спрашивайте меня обо всем, торопитесь, я уйду от вас. Меня переведут в другую обитель, где келья в темной пещере (то есть могила). Если не найдете себе истинного друга-руководителя духовного, изберите себе другом „Добротолюбие“ и крепче его держитесь. Я душевно рад был послужить всем во славу Божию, но слаб стал: сегодня я жив, а завтра меня может уж не быть, так и держитесь крепче ,,Добротолюбия“».

4 июля 1853 года он принял в последний раз почту, а с 13 июля приступил к неусыпной молитве, не вкушая пищи. Он молился до самой кончины, почти ежедневно ходил в церковь, водимый уже под руки. 23-го числа он, изнемогший уже совсем, вышел, однако, в братскую трапезу и там у всех испросил себе прощение; обессиленного его уже под руки отвели в келью.

Глубокое покаяние охватило братию. Духовник обители после исповеди старца со слезами говорил: «Что это мы делали? Как мы много ошибались насчет батюшки отца Адриана! О, мы были в великом искушении относительно великого человека, необыкновенного подвижника... То-то наша гордость и беспечность! Хотя бы немного нам уподобиться ему в душе!» Скончался праведник 7 августа 1853 года, в пятницу, в первом часу дня.

Погребен старец Адриан в Югской пустыни, напротив алтаря соборной церкви. В 1941 году пустынь была затоплена искусственным Рыбинским водохранилищем.

◊ Когда старцу жаловались, что не дают покоя помыслы отчаяния и неминуемости вечной погибели, старец Адриан говорил:

«Не робей, мой друг. Это – вражия мечта из зависти христианскому доброму твоему началу в благочестивой жизни! Ты думай о себе так и понимай себя так, как если бы ты сейчас родился и знать никого и ничего не хочешь, кроме своего Создателя; все забудь, будто не жил и не делал ничего ни хорошего, ни худого, а только сейчас начинаешь жить. И в самой детской покорности отдайся душой и телом в распоряжение Господа! Так, в простоте сердца молись Ему с любовью, именем Иисусовым поражая врага. И будешь ты покоен во всю свою жизнь! В славу Божию и общую пользу не должно утаить, что подобного рода мечты много времени и меня беспокоили, когда только начинал я молиться. Вдруг снимался потолок моей кельи, разрушались стены, разверзалась предо мною земля, представлялась мне огненная бездна: в ней будто уже посажены грешники – кто по шею, кто по пояс, кто по уши, кто весь погружен. А мне оставалось местечко только на той половичке, где стоял и молился. Да и с той меня хотели стащить в огненную бездну. При таких страшных бесовских, томительных мечтаниях детская покорность Господу Создателю своему, при усердной молитве Иисусовой, чтение соответствующих этому положению псалмов – спасали меня, от чего мечты разлетались, и привидения исчезали... Таким образом, что бы ни случилось с тобою, какое-либо привидение, страхование, мечта, что бы ни показывали тебе демоны, наяву или во сне – не робей, ничему не доверяй, отдайся с живой покорностью Божию попечению о тебе, твори усердно и чисто молитву Иисусову. А если в таких обстоятельствах не молиться усердно, смиренно и чисто и не ограждать ума именем Иисусовым, то можно и с ума сойти. Смиренномудрие с усердною молитвою Господу и Царице небесной – великая защита от всех сетей вражиих».

◊ Жаловавшемуся на томление в келейном уединении старец говорил:

«Что делать, брате?! Припоминай страдальцев, заключенных в темницах и оковах, и всех многоразлично бедствующих. При этом себя считай преступником. Так и будешь все охотно терпеть в уединении. Для кого же написано: «проидохом сквозе огонь и воду, и извел ны еси в покой?» Нужно пройти чрез огонь всякого рода искушений, скорбей, томлений душевных, чтобы войти в покой Божий. Здесь прибавлено: «и воду». Стало быть – и поплакать здесь человеку неизбежно, чтобы радоваться вечно. О, брате! Если бы ты знал, какими страхованиями, бедами, сетями бесовскими, невыносимыми страшилищами наполнен воздух?! Так что, если бы человек прозрел в это, то едва бы мог остаться в живых. Но все это от нас сокрыто благим промыслом Господа, по Его милости. Днем нам светит солнышко, ночью луна и звездочки, – какая утеха. Таковые-то искушения и сети, скрытые сатанинским ухищрением в воздухе, непременно должны коснуться всякого. И тогда человеку бывает томительно, тяжело. И в такой скорби он повергается пред Господом, ища Его милости и покровительства, как дитя у маменьки! И ему бывает легко. Поэтому-то и заповедано: «бдите и молитеся, да не внидете в напасть». Итак, брате, терпя потерпи для Господа, благодаря Его за все милости к нам, коих для кротких и покорных Ему сердец у Него бездна многая. Ведь не избежать же нам адских томлений от бесов, если не решимся потомиться здесь ради Господа и добродетели – где кому определено, а тебе в уединении с ,,Добротолюбием“».

◊ Еще рассказывал старец: «Порадовался диавол моей опрометчивости. Раз я, торопясь по нужде какой-то, вышел не перекрестясь. Всею силою бесовской своей ярости он устремился на меня. Мне казалось, что и земля задрожала под моими ногами. Но покров Царицы небесной и предстательство преподобномученика Адриана чудотворца спасли меня». Рассказывая об этом, отец Адриан советовал: всегда, когда выходит кто из дома, помолиться усерднее.

◊ Нередко старцу высказывали свое сомнение о том, будет ли вечная жизнь? На это старец, давая разъяснение, особенно останавливался на том, что ради Царствия небесного святые претерпели столько мучений, чего не могло бы быть, если бы не было будущего воздаяния, и прибавлял: «Для чего столько веков читается Символ веры в святой Церкви апостольской, и в нем гремит она: «чаю воскресения мертвых и жизни будущаго века»? О, это истина святая и непреодолимая вратами адовыми. Хотя в нынешнее время и нашлись такие, которые стали бы доказывать, что все это басня, что этого не будет, что этим обманывают простой народ, – но это сделать никак невозможно: неверующий осужден, а Церковь Божию и врата адова не одолеют. Ведь сколько мы по гордости и беспечности и неверию от Бога-то ни бегаем, а уже не уйдем; найдет! Он давно нам сказал: страшно впасть в руки Бога живого».

◊ Когда смущенные своими грехами болезновали пред ним своею душой и выражали боязнь вечного осуждения, старец говаривал: «Понесение стыда – уменьшение наказания за грехи. Да, не принявши горького, не узнаешь и сладкого. Но не малодушествуй: в Прологах, Четьях-Минеях примеров много. Припоминай себе, что нет греха, побеждающего Божие человеколюбие».

◊ Часто к старцу обращались люди образованные. Им старец особенно усердно советовал читать слово Божие, Прологи, Четьи-Минеи и приговаривал, что книги эти «хотя не красноречивы по-светски, но многоречивы для устроения нашего благополучия и временного, и вечного». В беседах с образованными лицами, особенно часто старец, когда жаловались на неудовлетворенность духовную при обилии всех развлечений, на томление и тоску, останавливался в беседах на причинах такого явления и объяснял такую неудовлетворенность тем, что запросы духа, влечение к Богу, к миру духовному, – все это заглушается служением одной плоти в ущерб духу.

◊ Когда заходила речь о пастырях, старец говорил: «Любите, уважайте, берегите вы своих священников. Доставляйте им все нужное к содержанию. Покупайте им книги, чтобы они, не развлекаясь нуждами телесными, читали и рассказывали бы вам из книжек, вами им купленных, и, взамен вашего обеспечения их телесных нужд, обеспечивали бы вас в деле спасения душевного, по вашим недосугам, и своими молитвами и поучениями. Если же что они сами делают несправедливо, на это не глядите, а слушайте, что они говорят, и это исполняйте на деле».

◊ Родителям старец особенно настойчиво советовал воспитывать детей в страхе Божием, водить чаще в храм и научать чтению слова Божия. «Для кого же, – говаривал старец, – писаны священные книги? Они дарованы Духом Святым собственно для нас, чтобы чрез них приобретали мы благополучие. О, страшно ответите пред Господом вы, родители, не прилагающие по своей беспечности попечения о просвещении детей ваших в духе христианского благочестия. Если бы захотели да порадели, то это во всяком звании и состоянии было бы возможно. Что за родители христианские, кто предоставляет детям все потребное для тела, о душе же их нисколько не радеет?.. И рождать, и питать умеют и язычники, и скоты. У нас же воспитание должно быть в недрах Православной Церкви, под руководством Библии».

Крестным же родителям говаривал: «Если поручились за детей при святом крещении, то крепко держитесь вашего поручительства; если вы крестные, то и сами будьте на кресте, и детям указывайте на него. Вас Господь поставил для распространения царства света и истины Его, быть помощниками пастырей Церкви, и в том вы поручились пред Церковью. Так смотрите, чтобы по вашему нерадению не лишиться вам такой милости Божией и не попасть бы вместе с крестниками в тьму кромешную». «Если, – говорил еще старец, – вы не станете сами читать и детей не станете обучать чтению книг, указанных Церковью, то не будете благоумны и способны на дела вашего призвания».

◊ В храме всем старец советовал стоять внимательно к чтению и пению, не развлекаться, не разговаривать, оказывая уважение и ко всему церковному; антидор и просфоры вкушать советовал благоговейно и с молитвой.

Из храма выходить тихо и идти одиноко, а после службы отдаваться назидательному чтению.

◊ В отношениях с теми, с кем приходится жить вместе или вблизи, старец советовал жить мирно и кротко. Своих убеждений и строгостей относительно жизни другим не навязывать. С людьми других взглядов не спорить. А если и говорить что на пользу, то только в особо благоприятные минуты расположения ближних к такой беседе. На обиды не отвечать мщением; от людей неверующих и нечестивых он советовал удаляться и никак не вторить им, хотя чрез это пострадали бы материально сами, исполняя всякое дело благоговейно и тем служа Богу и ближним; в отношении пищи и одежды нужно соблюдать строгую умеренность; осуждал он и всякое лакомство.

◊ Давая разные советы, старец часто останавливался вниманием на книгах, которые, по его убеждению, необходимы для желающих идти путем спасения. «О, Библия, Четьи-Минеи и Прологи – драгоценнейшие спутники нашей временной жизни к вечному благополучию», – говаривал он часто. «„Добротолюбие“ – прямая дорога в рай». «Преподобный Ефрем Сирин, Иоанн Лествичник, Исаак Сирин – да будут вам советниками. Исполнители их советов наслаждаются благополучием».

А когда виделся недостаток этих книг, старец советовал приобретать Алфавит Духовный святитель Димитрия Ростовского.

«Полюби Алфавит, – говорил он, – он лукавство и леность посрамит и во все вразумит!»

Некоторым он советовал: «Если хочешь скоро научиться любить Бога, усерднее с молитвою читай «Добротолюбие» и Макария Египетского». «Алфавит» же он часто покупал в большом количестве экземпляров и раздавал своим духовным детям.

Он также высоко ставил житие и писания старца Паисия Величковского и письма затворника Георгия Задонского.

Что же касается обыкновенных книг, то даже и по содержанию духовные он советовал читать с большим разбором и опаской, ища указаний от своих духовных отцов и руководителей.

◊ Упрашивая чаще ходить в храм, отец Адриан советовал возможно чаще и сердечнее творить милостыню, которая может возместить недостаток подвигов благочестия. Осуждая щегольство, пьянство, плотские грехи, корыстолюбие, злобу, нерадение о своем спасении, старец сродникам страждущих такими пороками давал совет творить о них шестинедельное заздравное литургийное поминовение, подавать за них милостыню и служить молебны пред иконами Божией Матери, особенно «Всех скорбящих Радость», также некоторым святым.

◊ Особенно настоятельно всем советовал старец укреплять себя умеренным постом. Посту, его пользе, возможности и уместности и для мирян было посвящено им много речей. Избравших девственную жизнь он более всего располагал к соблюдению постоянного поста.

◊ Желавшим иметь чистый ум и свежую голову при молитвенных подвигах отец Адриан советовал пить нехолодную сырую воду, о которой говаривал притом так: «Водою при частых земных поклонах я пользовался в многоразличных недугах моих и, о, какую тогда имел я легкость в природе моей, здоровье, веселье, чистоту мыслей».

◊ Старым, неспособным к трудам, он советовал покаянную молитву мытареву.

◊ Старец имел особенное сострадание к больным разными недугами – и просто телесными болезнями, и греховными навыками, как запой, плотские грехи и так далее. Он советовал им поездки к святыням, по монастырям, литургийное поминовение, также давал и разные практические советы; более же всего советовал вести воздержную, постническую жизнь; также часто советовал приносить чистое сердечное исповедание грехов и приступать к таинству святого причащения, и читать Минеи и Прологи, останавливаясь вниманием на соответствующих примерах. Нередко сам молился с больными у мощей преподобномученика Адриана, возлагал на больных его вериги; пред чудотворной иконой Успения Божией Матери; и многие недужные, по молитвам сего старца, получали благодатное исцеление от самых застарелых и тяжелых недугов.

◊ Советовал он также младенцев чаще носить к святому причащению, говоря, что чрез это они будут потом и здоровее, и умнее, и счастливее.

◊ «Да избавит Господь Россию, – замечал старец в своих записках, – от адского жала змеиного – от душепагубной заразы западных лжемудрых философов, которые, кроме природы, Бога не признают; видят в человеке одни только телесные органы, будущую жизнь считают мечтою, добро и зло называют изобретением человеческим». С великой скорбью сердца старец говаривал о подобном безумии людей светских, когда заходила речь о гордости их и неверии многих светских умников.

Лечение от запоя

В записках старца найден собственной его руки совет для излечения подверженных запою, следующего содержания:

«Проскомидия каждодневная (из верных рук, то есть что день, то и подача) по свечке за престол по просфоре от себя; святому мученику Вонифатию водосвятный молебен – эту воду по утрам пить, чтение Псалтири и Прологов: по утрам (хотя бы и с полночи) пить миндальное молоко (его и перед сном хорошо). Еще кипяченую воду подслащенную, теплую или простуженную, сколько можно больше (пока до чаю), а чаю пить хоть десять раз в день, тем лучше; напиточков давать почаще, только по полурюмке. Пищи, когда бы только захотелось или какой бы то ни было, лишь бы поелось; и слабительным прочистить себя; ходить почаще по комнате; прогуливаться на открытом воздухе. Быть при таком больном неотлучно или родной матери, или супружному лицу, или верной служанке, а за неимением таких, – приискать подобных сердцам их, чтоб с больными обращались как с малюточкой». Это выписано подлинными словами с записок старца.