Схимонах Николай

Схимонах Николай

(1752–6/19 января 1824)

Схимонах Николай (в миру Никита Амвросиевич Смелов) родился в 1752 году. Он происходил из мещан города Софийска. В 1803 году, уже немолодым, он поступил в Валаамский монастырь и сначала был келейником у игумена Назария. Переняв от него опыт духовной жизни, отец Николай 11 декабря 1811 года принял постриг в великую схиму (келейно) и получил благословение на подвиг пустынножительства. В лесной глуши, в 200 метрах к востоку от бывшей пустыни своего духовного отца, игумена Назария, на небольшом пригорке он построил себе маленькую келью в одно окно и подвизался в ней до конца своих дней. Впоследствии паломники, посещавшие келью старца, вспоминали: «Келья пустынника Николая немногим более квадратной сажени и так низка, что человек высокого роста едва может в ней поместиться. Большую часть ее занимает находящаяся в углу русская печь. Вся меблировка состоит из простого стола, деревянной скамьи с войлоком и небольшого кресла со сточенною деревянною спинкою и на очень низеньких ножках»³⁷. «В келью нужно почти вползать, – так описывал жилье старца писатель В.И. Немирович-Данченко. – Дверь узка и низка. В углу кое-как печка сложена. У печки нара малая… Стол, стул твердый, да больше и поместить нечего… Безлюдье кругом»³⁸. Истинный аскет, старец радовался уединенной жизни в своем домике, говорил: «Я из мещан ведь. К суете и прелести мирской не привык. Мне и тут хорошо… Со мною всякое деревцо беседует, всякая травка мне сказки рассказывает. Ветерок с поля пролетит, о том, что в поле делается, поведает ключ овражный про недра горные, откуда истек он. У меня собеседников много». Вне всех утешений мира он утешался лишь мыслью о Боге и непрестанно горел к Нему любовью. Шествуя к небесному отечеству, претерпевал тесноту и скорбь пустынного жития. Молитвой одолевал он смущения от бесов, видимо являвшихся в округе кельи.

Свет добродетельного жития схимонаха Николая не могла сокрыть глубокая пустыня, и великий подвижник стал известен даже венценосным особам и великим святителям. 17 июля 1819 года старца посетил митрополит Новгородский и Санкт-Петербургский Михаил (Десницкий), а во время своего паломничества на Валаам в августе того же года – государь император Александр I. 11 августа государь вместе с валаамскими иеромонахами благочинным отцом Дамаскиным и экономом отцом Арсением посетил келью схимонаха Николая, где беседовал о разных аспектах духовной жизни. «Иноки живущие в таких тесных и бедных пустынях, утешаются в них столь пленительными духовными чувствами, истекающими из стремления их к соединению сердца с Богом в послушании Его закону, что предпочитают свои шалаши и Вашему царскому дворцу», – сказал отец Дамаскин. Император назвал это «делом прямой благодати Господа». Шла речь и о благодатной пользе священнического благословения. Отец Николай, для которого не было «ни высоких, ни малых» («Все мы равны перед Господом», – любил говорить он) от чистого сердца преподнес царю три репы со своего огорода. На прощание Александр Благословенный поцеловал руку старца и усердно просил его благословения и молитв³⁹.

Земная жизнь схимонаха Николая, протекшая в непрестанной молитве, посте и трудах, завершилась 6/19 января 1824 года. Ему было в ту пору 72 года. Исповедовавшись и причастившись Святых Христовых Таин, он тихо почил в Бозе и был погребен близ места своих пустынных подвигов. Над его могилой были установлены крест с распятием и деревянная гробница⁴⁰.

Впоследствии келья старца Николая и его могила стали местом паломничества богомольцев, в том числе членов императорской фамилии⁴¹. В 1862 году по благословению митрополита Санкт-Петербургского и Новгородского Исидора над местом упокоения схимонаха Николая была построена часовня. Известный подвижник и духовный писатель иеромонах Пимен (Гаврилов)⁴² говорил, что жизнь схимонаха Николая выражала идеал монашества: «Отцы пустынники, яко возжженные светильники, влекут к себе сердца. Из их деяний мы поучаемся, как презирать прелестный мир с его коварством бесовским… Не единым хлебом сыт человек бывает, и народы живут не дворцами и палатами, а идеалами, исходящими из жизней подвижнических».