Монашеская реформа в Украине: старец Иоанн Вишенский и его сподвижники

После нескольких лет интенсивной переписки с соотечественниками старец Иоанн Вишенский таки решается покинуть затвор и около 1604 года приезжает в Украину. Он встречается со своими единомышленниками,

посещает ряд православных монастырей в Галиции и на Волыни. Судя по косвенным сведениям из Жития преподобного Иова (Княгиницкого), одним из первых старец Иоанн посещает Дерманский Свято-Троицкий монастырь неподалеку от Острога,¹¹⁸ попечителем которого являлся князь Василий-Константин Острожский.¹¹⁹ Игуменом обители в это время был давний приятель и сподвижник отцов Иоанна Вишенского и Иова (Княгиницкого) – отец Исаакий (Борискович) Святогорец, который,

Надвратная башня Дерманского Свято-Троицкого монастыря. Реконструкция Е. Годованюк

Дерманский Свято-Троицкий монастырь. Современный вид

как уже отмечалось ранее, и был одним из главных инициаторов приглашения старца Иоанна. Именно на момент приезда Иоанна Вишенского в Украину князь Константин и игумен Исаакий пригласили преподобного Иова (Княгиницкого) в Дермань для оказания помощи в устроении в монастыре афонского общежительного устава.¹²⁰

Во всяком случае, Житие преподобного Иова (Княгиницкого) впервые упоминает о приезде в Украину старца Иоанна Вишенского именно в контексте проводимых отцом Иовом реформ в Дерманском и Угорницком монастырях, отмечая, что «в том часе отец Иоанн, Вышенский друг его, от Святы Горы прийде и пожи с ним неколикое время» .¹²¹

По всей видимости, приезд в это время старца Иоанна Вишенского вызван был не столько соображениями полемической деятельности, и уж тем более не инициативами Львовского братства, сколько необходимостью оказать помощь преподобному Иову (Княгиницкому) и игумену Исаакию (Борисковичу) в осуществлении затеянной ими при поддержке князя Острожского масштабной монастырской реформы. Ее целью был перевод ряда украинских монастырей на афонский устав, с тем чтобы они были не церковно-феодальными хозяйственными корпорациями, но подлинными духовными центрами православия и мистико-исихастской традиции.

Страницы рукописи Жития прп. Иова (Княгиницкого), где упоминается о старце Иоанне Вишенском

Страницы рукописи Жития прп. Иова (Княгиницкого), где упоминается о старце Иоанне Вишенском

Как призывал старец Иоанн в одном из своих посланий: «Русь жития чистого ищет, тепер в нас цноты, учтивости и доброго сумненя видѣти прагнет... Манастырѣ, на благочестие наданые, от фолваркового имени на общее житие пременѣте, зане нынѣ владыкове проклятые фолварки собѣ починили з опщих манастырев и мысливства прекормлюют в них, а не душѣ, спасаемые на живот вѣчный».¹²²

Как мы знаем, в рамках затеянной при участии старца Иоанна Вишенского монастырской реформы в это время по афонскому образцу были преобразованы, помимо Дерманского, Угорницкий, Уневский, Почаевский и другие монастыри, а также основан знаменитый Манявский скит, сыгравший важное значение в возрождении православного монашества в Западной Украине.¹²³

Плоды такой деятельности не заставили себя долго ждать. Под влиянием «афонитов» оставшиеся верными православию монастыри постепенно преобразовывались в национальные духовно-культурные очаги. Возрожденные при участии афонских подвижников обители становятся в Украине теми центрами, вокруг которых и начинается духовное, культурное и политическое возрождение. Как отмечал И. Власовский, «начатые с унии преследования православия и православных в Польско-Литовском государстве возбуждали ревность к монашеской жизни, – в украинской шляхте, кто из нее оставался верным своей Церкви, а также и среди простого народа усиливается набожность, которая проявляется в создании новых монастырей, которые были бы крепостями православия при наступлении на него католичества и местами духовного молитвенного спокойствия для исповедников в свирепые времена».¹²⁴

Прп. Иов (Княгиницкий) и прп. Феодосии Манявский

Несмотря на гонения и притеснения, во многих украинских православных монастырях в течение XVII века растет число насельников – до 100–200 монахов,¹²⁵ появляется до 55 новых обителей,¹²⁶ и почти все они обустраиваются по афонскому уставу, в них возрождаются афонские исихастские традиции, открываются школы, переписываются или печатаются книги. Так что этот период справедливо можно назвать «украинским исихастским возрождением» XVII века. Для более ясного понимания царивших тогда настроений, позволим себе процитировать высказывания исследователя той эпохи П. Кулиша: «Существовало в Малороссии целое общество людей, которые на панские конфедерации и съезды смотрели, как на дела еретические...

Иллюстрация Софии Караффы-Корбут к поэме Ивана Франко «Иван Вишенский», 1970-е гг.

Во главе этого общества стояли тихие, молчаливые иноки, которых Афон живым примером своих подвижников воспитывал помимо науки, созерцавшей христианство сквозь медиум образованности языческой... Спасаясь от «сатанинского обаяния», удалялись они <...> на Афон, «яко в духовную школу». Там проживали они по многу лет, утверждаясь в незыблемости православия... Об этих строгих аскетах, по близким и далеким обителям, шла усладительная для добрых иноков молва... Их словесные и письменные наставления действовали тем шире, чем больше был сосредоточен в богомыслии пламенный дух их... Они стояли к чернорабочей массе ближе тех, что ею правили. Они внушали ей доверие своей неприкосновенностью к выгодам правления. Они знали простой народ во всех его слоях, и умели покорять дикий дух украинского ремесленника и украинского хлебороба кротким внушением веры... Лучшей школой здравомыслия почитали они Афон, где предания и обычаи древнего христианства хранились в строгой неизменности... С этой знаменитой Горы не переставали приходить к нам люди, вооруженные глубоким разумением тех пунктов православной веры, которые, по словам «Советования о благочестии», были облиты кровью... Они продолжали дело основателей Печерского монастыря, и, так сказать, поддерживали на маяке огонь, когда весь Малорусский край был объят бурей и мраком. Не знаемые ни миром, ни бытописанием, они, тем не менее, имели многих последователей своего богомыслия, и в общении с ними хранили целость Восточной Церкви в нашей земле, наполненной иноверными пришельцами... Одним из таких преподобных мужей россов, упомянутый в «Советование о благочестии», Иоанн Вишенский, должен был иметь особенно сильное влияние на соотечественников, судя по самородному красноречию его посланий, приносимых в малорусские монастыри питомцами афонской школы... Афон постоянно поддерживал Печерскую обитель в строгом хранении унаследованной от времен апостольских веры, и постоянно снабжал его братию своими питомцами, подобными Иоанну Вишенскому».¹²⁷

Угорницкая икона Божией Матери с прп. Иовом Почаевским и прп. Иовом (Княгиницким)

Именно такой видится нам миссия старца Иоанна Вишенского, ради которой он и решился оставить дорогой его сердцу уединенно-исихастский образ подвижничества на далеком Афоне.

После пребывания в Дерманском монастыре и, вероятно, в Остроге, расположенном рядом с обителью, старец Иоанн отправляется следом за преподобным Иовом (Княгиницким) в Угорницкий монастырь близ местности Отыния (ныне Коломыйский район Ивано-Франковской области), откуда был родом другой выдающийся подвижник и современник старца преподобный Иов (Желизо) Почаевский (1551–1651). Из Жития последнего известно, что постриг он принимал в Угорницком монастыре, где подвизался первые десять лет.¹²⁸

По всей видимости, после Брестской унии Угорницкая обитель пришла в упадок, в связи с чем около 1603 года по просьбе Адама Балабана, племянника львовского епископа Гедеона, преподобный Иов (Княгиницкий), вернувшись с Афона, принялся обустраивать здесь по афонскому образцу новую общежительную обитель, чтобы «начать скитствовати сам».¹²⁹ Житие преподобного Иова сообщает, что за довольно короткое

Места отшельнических подвигов прп. Иова (Княгиницкого) и старца Иова Вишенского в Манявском лесу

Места отшельнических подвигов прп. Иова (Княгиницкого) и старца Иова Вишенского в Манявском лесу

Руины Великого скита в Маняве. Худ. А. Лянге, XIX в.

Руины Великого скита в Маняве. Гравюра Леонардо Гроздко, XIX в.

время вокруг него собралось немало иноков, а иные, из других монастырей, стали обращаться к нему за духовными наставлениями, как к старцу.¹³⁰

Житие преподобного Иова (Княгиницкого) сообщает, что старец Иоанн Вишенский в Угорницкой обители «пожи с ним неколикое время».¹³¹ О том, что отец Иоанн не просто гостил в Угорницком монастыре, мы узнаем из краткого упоминания в Житии, что оба старца «совещаши, жесточайшаго безмолвнаго жития желающе».¹³² Что это было за «совещание», Житие не уточняет, однако после него преподобный Иов (Княгиницкий) оставляет Угорницкую обитель и начинает отшельнически подвизаться сам в пустынной местности среди девственных лесов Карпатских гор. На этом месте пустыннических подвигов преподобного и был им основан по афонскому образцу знаменитый Манявский скит.¹³³

Таким образом, получается, что уединение преподобного Иова (Княгиницкого) и основание Манявского скита произошли по благословению и при участии старца Иоанна Вишенского. В этом же скиту, вскоре по основании, вместе с преподобным Иовом поселился и сам Иоанн, которому Иов на время затвора вручил для духовного воспитания своего племянника Дмитра, «бо и той любя безмолвие».¹³⁴ Житие сообщает, что когда Иоанн Вишенский снова возвращался на Афон, то завещал преподобному Иову не отлучаться «от гор сих и пустыни», поскольку место это наиболее подходило для молитвенно-исихастского уединения и подвига.¹³⁵ И далее автор Жития отмечает, что эти слова старца Иоанна сбылись, «ибо по отшествии его начата приходити» сюда многие иноки и миряне, ревнующие о спасении,¹³⁶ благодаря чему очень скоро в Манявском скиту собралось довольно большое братство.

Этот факт имеет важное значение как в биографии старца Иоанна Вишенского, так и в истории создания Манявского скита. Впоследствии вокруг этой обители и под ее прямым влиянием в XVII веке образовалась целая сеть из нескольких десятков монастырей и скитов в Западной Украине, которые служили форпостами православия в крае и в которых действовали строгие афонские традиции и уставы.¹³⁷ Имел влияние Манявский скит даже на монастыри соседней Молдо-Валахии.¹³⁸

Манявский скит. Современный вид

Из Жития преподобного Иова (Княгиницкого) видно, что еще до переезда в Манявский скит, побыв какое-то время у него в Угорницкой обители, старец Иоанн вместе с племянником его Дмитром оставили его. О том, куда они направились, мы узнаем из послания Иоанна Вишенского «к старице Домникии»¹³⁹ (в Житии Иова (Княгиницкого) именуется «старицей Домной»). В этом документе, составленном в Уневском монастыре на Львовщине, сообщается важная деталь, а именно, что старец Иоанн странствовал по Западной Украине и посещал Львов, где имел встречи с руководством и членами Львовского ставропигиального братства. Кроме этого свидетельства, о пребывании Иоанна Вишенского во Львове упоминается также и в одном из отчетов Львовского братства за 1605 год, где сообщается, что братством была выделена отцу Иоанну некая материальная помощь.¹⁴⁰

Судя по всему, встреча с Львовским братством не являлась основной во время визита старца Иоанна в Украину. Она носила второстепенный характер и была связана, скорее всего, с попыткой афонского подвижника убедить братчиков вернуться к консервативно-традиционалистским ценностям византийско-святоотеческого наследия, отказавшись от «латинского мудрования» и иезуитско-схоластических стандартов преподавания в братской школе.

Манявский скит. Современный вид

Манявский скит. Современный вид

В послании «к старице Домникии» Иоанн Вишенский подробно описывает причины разногласий, возникших у него с руководством Львовского братства и, в частности, с влиятельным львовским мещанином и меценатом Юрием Рогатинцем. Последний, будучи защитником православия, отстаивал умеренность в религиозной борьбе и считал более полезным в противостоянии католицизму союз с протестантами и создание школ по западному образцу. На этой почве, судя по всему, и не сошелся с братчиками афонский старец, считавший более важным возрождение святоотеческого учения и мистического молитвенного опыта, при помощи которого и малограмотный селянин или «рыбалка» способен «обрести разум духовный» и постичь благодать, созерцая Самого Господа.

Фрагмент панорамы Львова с гравюры А. Гогенберга, XVII в.

Крестный ход во Львове. Гравюра

Описывая спор с Ю. Рогатинцем, старец отмечает, что «пан Юрко сопротивляется слѣдови законному Святых Отец», и что «правило церковное ни за что не вмѣняет и яко простое и дурное быти разумѣет».¹⁴¹ Также он критикует существовавшие в братстве порядки, программу образования в братской школе и ее учителей, которые не обучают творениям Святых Отцов, но «з латинской ереси себѣ способ ухвативши, зараз школы, бают, проповѣдают и учат, а полѣровнаго и безстрастнаго жития не хочют и тот слѣд, изображенный святыми (по отправѣ школноѣ науки), отвергли».¹⁴² Помимо этого, придерживаясь не только на словах, но и на практике идей нестяжательства, отец Иоанн порицает стремление братчиков к роскошной светской жизни.

Панорама Львова, 1616 г.

Не найдя взаимопонимания с представителями Львовского братства, старец Иоанн из Львова «до Унева отидох».¹⁴³ Здесь он останавливается в Свято-Успенском монастыре, где и пишет послание к «старице Домникии», поддерживавшей духовное общение с преподобным Иовом (Княгиницким). Однако отъезд отца Иоанна в Уневский монастырь вряд ли был случайным или внезапным, как это полагают некоторые авторы. Из Жития преподобного Иова известно, что его стараниями здесь, как и в Угорницком и Дерманском монастырях, также предпринимались попытки перевести обитель на афонский общежительный устав.¹⁴⁴ Поэтому посещение Иоанном Вишенским Уневской Свято-Успенской обители, вероятнее всего, было связано, как уже отмечалось, не с «бегством из Львова» и желанием вести полемику и споры, но с проводимой в это время сторонниками афонских традиций монастырской реформой.¹⁴⁵

Уневский Свято-Успенский монастырь (с. Унев, Львовская обл.). Современный вид

Здесь, в Уневском монастыре, Иоанн Вишенский получил письмо от Ю. Рогатинца, который, судя по всему, в довольно резких тонах укорял старца за нежелание принять участие в деятельности братства и настаивал, чтобы тот приступил к активной общественно-полемической деятельности, ссылаясь на «народно ожидание».¹⁴⁶ Неизвестно, ответил ли старец Рогатинцу, однако в послании к «старице Домникии» он сообщает о своем, «ради отшедшаго в пустыню на покаяние», категорическом нежелании участвовать в мирских делах и общественных проектах Львовского братства.

После Уневского монастыря старец посетил еще ряд монастырей Западной Украины. В частности, он приходит к преподобному Иову (Княгиницкому) в пустынное место, где тот впоследствии основал Манявский скит. Здесь они вместе подвизались какое-то время в уединении, посте и молитве, после чего отец Иоанн вновь возвратился на Афон, оставив с преподобным Иовом уже духовно окрепшего его племянника Дмитра.¹⁴⁷

На основе косвенных свидетельств Иван Франко считал, что, помимо посещения Львовского братства, Угорницкого, Уневского, Дерманского и других монастырей, старец Иоанн Вишенский также посещал Острог и встречался со своим старым благодетелем князем Константином Острожским.¹⁴⁸ Однако между ними, как полагают многие исследователи, имелись разногласия, из-за чего отношения могли быть прохладными.¹⁴⁹ В частности, Иоанн Вишенский осуждал сына князя Константина, перешедшего из православия в католицизм.¹⁵⁰

Прп. Иов Почаевский

Дубенский замок. Современный вид

В этот же период, по мнению ряда исследователей, старец Иоанн пересекался со странствующим просветителем и книгопечатником иеромонахом Павлом (Домжив-Лютковичем, † l634).¹⁵¹

Кроме того, есть основания полагать, что во время пребывания в Украине старец Иоанн встречался с преподобным Иовом (Желизо, ок. 1551–1651) Почаевским, который был не просто его современником и земляком, но и единомышленником, и старец Иоанн даже мог иметь духовное влияние на него.

Дубенская Спасо-Преображенская церковь XVI в. Реконструкция Е. Годованюк

Вероятнее всего, преподобный Иов (Желизо) был знаком с Иоанном Вишенским и Иовом (Княгиницким) еще с конца 1580-х годов, когда князем Константином Острожским был приглашен в Острог и Дубно. Здесь, в Дубенском монастыре, он стал игумениарисом (помощником игумена) и благочинным, а затем и игуменом обители, возглавляя ее, как свидетельствует Житие преподобного, более 20 лет (с конца 1580-х по 1605–07 гг.). В ту пору Дубенский Крестовоздвиженский монастырь был важным центром православного монашества, просвещения и полемики с католиками. Это была одна из фамильных обителей князей Острожских. Здесь же князь Константин в монашеском облачении и по монастырскому уставу любил проводить Великий пост.¹⁵² Будучи тесно связан с Острожским кружком и его покровителем, преподобный Иов (Желизо) просто не мог не быть знаком с Вишенским и Княгиницким, служившими в ту пору у князя и выполнявшими важные его поручения церковного характера. Более того, как доказала В. П. Колосова, монашеский постриг Иоанн Вишенский принимал в соседнем Дубенском Свято-Преображенском монастыре,¹⁵³ что также подтверждает мнение о давнем знакомстве двух «дубенских» подвижников.

Образ свт. Николая – вклад кн. В.К. Острожского в один из дубенских монастырей. Фото В. Каминского 1919 г.

На момент возвращения старца Иоанна Вишенского с Афона в Украину преподобный Иов Почаевский по какой-то причине был отстранен от игуменства в Дубенском монастыре. Вместо него настоятелем обители становится отец Виталий из Дубно, автор «Диоптры, сиречь Зерцало, албо Изображение известное живота человеческого в мире».¹⁵⁴ В написанном в Уневском монастыре послании к «старице Домникии» Иоанн Вишенский весной 1605 года сообщает об имевшемся у него в ту пору конфликте с игуменом Виталием, от которого ему довелось претерпеть «поношение и уничижение». Упоминая об этом, святогорец так отзывается о новом дубенском настоятеле: «Сей же глас, мню, в первых пан Виталий, казнодѣя волынский, отрыгал».¹⁵⁵ Кроме того, старец Иоанн уличил отца Виталия в склонности к «мудрованиям латинским».

До этих событий преподобный Иов Почаевский, хоть и был отстранен от игуменства, продолжал оставаться в Дубенском монастыре. Однако именно в период с 1605-го по 1607 гг. преподобный неожиданно для всех «тайно оставил» родную обитель, которой отдал более 20 лет, и перебрался в пустынное место в окрестности Почаевской горы, где поселился в пещере для молитвенного уединения и аскетических подвигов.¹⁵⁶ Как мы знаем, в это же время по совету Иоанна Вишенского так же поступает и преподобный Иов (Княгиницкий), оставивший Угорницкий монастырь и удалившийся в пустынное место «жесточайшаго безмолвнаго жития желающе».¹⁵⁷

События эти совпадают как по времени, так и по характеру. Оба современника удаляются в пустыню для молитвенного уединения, а затем на месте своего отшельничества основывают новые обители – Манявскую и Почаевскую, ставшие новыми центрами и светочами православной духовности и монашества в крае.

Со временем почаевские иноки, видя глубокий аскетизм Иова (Желизо), пригласили его стать игуменом Почаевской обители, где старец вводит афонский общежительный устав. Примечательно, что именно около 1607 года в Почаевском монастыре значительно увеличилось число насельников,¹⁵⁸ что связано, скорее всего, с переходом туда следом за преподобным Иовом части братства из Дубно.¹⁵⁹

Прп. Иов (Княгиницкий) Тисменицкий и Манявский

Введение афонского общежительного устава требовало определенного духовного руководства и благословения со стороны опытного афонского подвижника и старца, каковым на тот момент уже был отец Иоанн Вишенский. Поэтому помимо упомянутых монастырей, старец Иоанн, скорее всего, во время своего «странствования» по Галиции и Волыни, побывал и в Почаевской обители. Не случайно, видимо, преподобный Иов (Желизо) в схиме принял имя Иоанн – как бы в память о своем наставнике и сподвижнике Иоанне Вишенском, так же как Иезекииль Княгиницкий в схиме принял имя Иов – в память о единомышленнике и сподвижнике Иове (Желизо), что должно было символизировать их духовное родство и братство. Этот факт тоже может служить дополнительным подтверждением мнения об их тесном знакомстве и взаимодействии. Скорее всего, и конфликт Иоанна Вишенского с новым дубенским игуменом Виталием тоже был как-то связан с делом преподобного Иова Почаевского.

В любом случае, одинаковые действия всех трех подвижников в одном и том же регионе и в одно и то же время по введению афонского общежительного устава свидетельствует о их взаимосвязанности. Все это совершалось в рамках масштабной монастырской реформы, затеянной ревнителями афонского исихастского наследия и традиций.

Прп. Иов Почаевский

Оборона Почавской Лавры. Рис. Н. Зубрицкого, 1704 г.

Почаевская Лавра. Акварель Т. Г. Шевченко, 1846 г.