От святаго крещения

Архимандрит Модест

Предки св. Иннокентия

Дворянский род Кульчицких или Кольчицких, от которого происходит св. Иннокентий, с давних времен существовал в Галиции, Литве, на Волыни и в других местах Украины. В XVII столетии известен был Христофор Кульчинский, скарбник черниговский². В это же время на Волыни, в местечке Ратном, был русский священник Кульчицкий, сын которого Порфирий был Пинским униатским епископом и имел переписку с Кульчицкими, жившими в Литве, доказывая свое родство с ними. В виленском св. Троицком монастыре в конце XVII и в начале XVIII столетия жил униатский иеромонах Марциан Кульчицкий, родом из Галиции, бывший там и консультором, а потом игуменом Жировицкого монастыря, отличавшийся благочестием. Тогда же Кульчицкие известны были в Галиции³.

Предки св. Иннокентия, тоже дворяне, жили на Волыни, но в половине XVII столетия родители и некоторые из родных его перешли в Заднепровскую Украину, в нынешнюю Черниговскую губернию⁴.

В это время многие из украинцев переселялись за Днепр⁵. Причиною этого переселения было соединение Малороссии с Великороссиею в одно государство, опасность преследования за православие на Волыни под польским владычеством и лучшие условии жизни и службы у русского царя⁶. И действительно, с того времени Кульчицкие делаются известными как честные общественные деятели Малороссии и на службе в Московском Малороссийском приказе.

Предков и родных св. Иннокентия мы можем указать по документам второй половины XVII столетия. Так, в 1653–1667 гг. упоминается в Московском Малороссийском приказе переводчиком Григорий Колчицкий⁷. Он переводил там малороссийские и польские письма на московское наречие. Малороссийские чины говорили московским послам в Киеве, что они давно знают Григория Колчицкого как верного и честного переводчика и просили, чтоб он один переводил их письма на московское наречие, потому что другие переводят ложно. Как переводчик Григорий Колчицкий отправлен был с московским посольством и в Польшу⁸. Равно Григория Колчицкого как верного царского слугу посылали из Москвы в Батурин с царскою грамотою и с успокоительными речами к гетману Многогрешному в 1672 г.⁹

Что этот Григорий Колчицкий принадлежит к предкам и родственникам святителя Иннокентия, это несомненно доказывается следующим. В библиотеке Иркутской духовной семинарии есть книга, принадлежавшая св. Иннокентию и, между прочим, несколько томов книг: «Polyanthea», а равно и книга под заглавием: «Mensa spiritualium ciborum». Все они древнего издания и одинакового переплета. Каждая из этих книг скреплена внизу по листам словами, от давности полинявшими: «Книга боярина Бориса Ивановича Морозова». На одном листке к этой надписи прибавлено: «подписал Северетка Щетина». На последней книге («Mensa...») кроме того есть несколько собственноручных подписов св. Иннокентия: ex libris Ioannis Kolczycki, ex libris Ioannocentii Kulczycki и проч. Из этих надписей можно судить, что книга принадлежала св. Иннокентию, когда еще он был в доме родителей или в школе, но до пострижения в монашество, потому что на ней он подписался Иоанном, она же осталась у него по вступлении в монашество и подписана именем Иннокентия. А для показания, что Иоанн сделался Иннокентием, последняя подпись соединяет то и другое в имени Иннокентий. Следовательно св. Иннокентий владел этой книгой в Киеве. А так как все упомянутые книги принадлежали Морозову, то все они были у св. Иннокентия еще в Киеве. Каким же образом они достались св. Иннокентию? Известно, что Борис Иванович Морозов, будучи при Алексее Михайловиче первым человеком, присутствовал и начальствовал в разных приказах, в том числе и в Малороссийском (Наст. слов. Толя. Т. II. 1864. С. 924). Поэтому нужно полагать, что эти книги по смерти Морозова (1662) достались как-нибудь переводчику при Малороссийском Московском приказе, Колчицкому, который привез их в Малороссию и отдал их родным или самому св. Иннокентию.

К ближайшим и современным родственникам св. Иннокентия принадлежал Колчицкий, бывший писарем у Кочубея. Он вместе с Кочубеем свидетельствовал об измене Мазепы и пострадал за правду, – был сослан в Архангельскую губернию, но после открытия измены Мазепы возвращен из ссылки и, без сомнения, с честию для рода¹⁰. На признание родства св. Иннокентия с писарем Кочубея Колчицким наводят следующие соображения. В одной книге, принадлежавшей св. Иннокентию и находящейся в библиотеке Иркутской духовной семинарии, в числе разных брошюр на латинском и польском языках, переплетенных вместе, находится рукопись на польском языке: «Diarium сейма избрания польскаго короля по смерти Яна III Собесскаго», 1697 г., почти вся писанная Иннокентием, еще в академии. При Собесском Малороссия и Киев окончательно отделились от Польши и присоединены к Московскому государству. К Собесскому с посольством ездил и переводчик Московского Малороссийского приказа Колчицкий. Важно было знать, кто будет избран в короли после Яна III. Этот «Диарий» нужен был не Иннокентию, а писарю Колчицкому при Кочубее или переводчику, следившим за политикою. Для них, нужно думать, и переписал этот дневник ученик Киевской академии Иоанн Кульчицкий, как родственник.

В тогдашнее время привилегии дворянского рода сохранялись лицами и по вступлении их в духовное звание. Последнее еще более возвышало дворянство и духовенство и помогало церкви. Дворяне, принимавшие духовный сан и монашество, много содействовали успеху в борьбе православия с римско-католичеством. В тогдашнее время была сильная пропаганда иезуитов среди православных и заднепровской Малороссии. В борьбу с ними вступили деятели православия, во главе которых стоял местоблюститель Киевской митрополии, Черниговский архиепископ Лазарь Баранович. Таким же образом и дворянский род Кульчицких давал из среди себя довольно лиц для духовенства и монашества и отличался ревностию к православию.

Время рождения св. Иннокентия, его имя в крещении; обстоятельства Малороссии в это время и домашнее его воспитание

Имена родителей св. Иннокентия не известны, но достоверно, что он жил в нынешней Черниговской губернии. В наше время землевладелец Черниговской губернии Андрей Васильевич Кульчицкий, признававший себя родственником св. Иннокентия, недавно скончался в с. Дягове Черниговской губернии; он имел родовое имение отца своего в с. Мякишине Городницкого уезда той же губернии. Инспектор Института девиц Восточной Сибири Григорий Петрович Сементовский сообщил нам, что в 1828 г. будучи проездом в одном селе (название по давности забыл) Пирятинского уезда Полтавской губернии, он слышал от своего спутника, что священник этого села – Кульчицкий – родственник св. Иннокентия Кульчицкого, епископа Иркутского. Да и по самому слогу оставшихся от св. Иннокентия документов можно заключить о его происхождении из Черниговской губернии. Так, в своем донесении Св. Синоду из Селенгинска от 18 ноября 1723 г. Святитель выражается так: «и кормиться впредь с людьми, при мне застаючими неиметиму чим» (Стран. 1873. Дек. С. 195). Здесь слово «застаючими» принадлежит вообще к выговору малороссийскому и западных губерний, а слово «неиметиму» – преимущественно Черниговской и Полтавской губерниям. О благочестии родителей св. Иннокентия сохраняется предание между Кульчицкими, которые признают себя в родстве со Святителем. Так, в настоящее время проживает в Полтаве Константин Григорьевич Кульчицкий, коллежский секретарь, служащий в почтамте. О роде Кульчицких он пишет следующее: «Вступив в подданство России, этот род, будучи знаменит сам по себе, еще более был известен по своему благочестию и преданности церкви греческой. А что это верно, в этом удостоверяет преемственное продолжение рода Кульчицких в духовном звании». И действительно, и в настоящее время есть много Кульчицких в священническом сане.

Святитель Иннокентий родился около 1680–1682 гг. При решении вопроса о годе рождения св. Иннокентия взято во внимание время кончины Святителя (1731 г.), время воспитания его в Киевской академии при Иоасафе Кроковском, Стефане Яворском и Феофане Прокоповиче, год его вызова (в 1710 г.) в Москву после окончания курса учения в Киевской академии и пострижения в монашество и, наконец, древнейшие его изображения. Святитель мог поступить в училище-академию не позже 12–13 лет от роду. Учился в ней средним числом 13–15 лет и, судя по богословским семестрам, кончил учение в Киевской академии не позже половины 1706 г., а в начало 1710 г. был уже и Москве. Судя по изображению святительского лика на иконах и принимая во внимание, что сибирский климат и скорби рано сократили его жизнь, приблизительно можно утвердить, что в день блаженной его кончины ему было около 50–55 лет. Феофан Прокопович родился в 1681 г., был немного времени св. Иннокентию префектом и учителем философии, конспект которого по философии св. Иннокентий списал собственноручно, во время своего обучения в академии. Феофан Прокопович участвовал и в посвящении св. Иннокентия в епископа и скончался в 1736 г. Поэтому если предположить, что св. Иннокентий был даже старше летами Феофана Прокоповича, то немного. А скорее можно согласиться, что он был моложе Феофана, и потому год рождения св. Иннокентия падает между 1680 и 1682 г.

В святом крещении он был назван Иоанном. Что имя св. Иннокентия в св. крещении было Иоанн, это доказывается собственноручными подписями его на одной принадлежавшей ему книге, находящейся в библиотеке Иркутской духовной семинарии¹¹.

Рождение Иоанна последовало в то время, когда Малороссия (Заднепровская), после колебания между Москвою и Польшею, слилась в одно государство с Великороссиею и состояние Малороссийской церкви приходило в лучший порядок. Знаменитый Черниговский архиепископ Лазарь Баранович, будучи в то время местоблюститель Киевской митрополии заботясь об успехах духовного просвещение паствы, учредил должность общих проповедников веры, которые, разъезжая по монастырям, большим селениям и городам, научали народ православной вере, возбуждали в нем дух благочестия и, таким образом, охраняли его от влияния иноверных учителей. В больших городах и селениях возобновлялись братства, заводились братские школы для первоначального обучения юношества. Монастыри также процветали, потому что настоятелями их назначались лица образованные, заботившиеся сделать обители светочами веры и благочестия для народа¹². Особенно в этом отношении отличалась Киево-Печерская лавра. Из этих обителей исходили лица, ознаменовавшие себя на кафедрах архипастырских, на поприщах ученой и гражданской деятельности. Таким общим состоянием страны движимые, родители Иоанна старались, и сыну своему дать наилучшее образование и воспитание. Не раз, несомненно, приходилось им и сыну их Иоанну слышать из уст знаменитого проповедника Димитрия, будущего архипастыря Ростовского и великого светильника церкви, живые назидания, видеть подвиги настоятелей монастырей: Феодосия Углицкого, Иоанна Максимовича, Антония Стаховского и др.¹³, посещать святыни Киева и других обителей Малороссии, беседовать в домашних разговорах о предметах веры, о состоянии церкви и о необходимости образования и подвигов благочестия, по примеру тогдашних знаменитых лиц, для пользы церкви и отечества. Эти святые семена, падая на добрую почву отрока Иоанна, не остались бесплодными в будущем.

Обучение Иоанна в Киевской коллегии-академии

В житии и чудесах святителя Иннокентия, напечатанных в Иркутске около 1877 г. с рукописи, хранящейся в Иркутском Вознесенском монастыре, сказано: «Когда прииде он в возраст, то отдан был во граде Киеве в училище, для обучения преподаваемым там наукам. Потом там же, в Киевской академии, обучался словесным наукам: риторике, философии и богословию и иностранным наукам: латинскому, греческому и польскому».

Возраст Иоанна здесь разумеется тот, в котором можно было поступить в школу для обучения, то есть не более 12–13 лет. Поэтому нужно думать, что в таком возрасте отрок Иоанн был отдан для обучения в Киевскую коллегию. Это было около 1695 г. Киевским митрополитом в то время был Варлаам Ясинский. Он ревностно заботился о процветании наук в коллегии. Для этой цели он назначил ректором коллегии ученейшего архимандрита Иоасафа Кроковского. При нем и поступил Иоанн Кульчицкий в Киевскую коллегию. Можно сказать, что в коллегии как при его поступлении, так и во все время обучения до окончания учения был редкий состав начальствующих и учащих. Так, между прочим, кроме знаменитого Иоасафа Кроковского, впоследствии митрополита Киевского, префектом и учителем словесности и философии во время обучения Иоанна Кульчицкого был Стефан Яворский, впоследствии митрополит Рязанский и местоблюститель патриаршего престола. Иоанн слушал, кажется, уроки по философии у Феофана Прокоповича, бывшего потом митрополитом Новгородским. В академии в то время науки преподавались с большим успехом. Все усилия направлены были к тому, чтобы воспитанники коллегии по выходе из нее распространяли просвещение в народе, и словом и сочинениями противостояли проискам совратителей православных чад церкви в иноверие. Киево-Печерская лавра стояла в главе лиц, заботившихся как о поддержании славы академии, так и о судьбе воспитанников по выходе из нее. Лавра нередко давала из среды себя наставников для академии, а воспитанники сей последней, желавшие принять иночество, по окончании курса наук поступали в число братии лавры, пока в свою очередь не делались начальниками или наставниками академии или настоятелями монастырей.

Такой прекрасный путь подвигов провидением Божиим предначертывался и для Иоанна. Обучение и молитва, наставники и книги, ученые труды и размышления, высокие мысли и чувства, благие цели и намерения, величие веры и примеры святых не оставляли души Иоанна во все время его обучения в академии. Фара, инфима, грамматика, синтаксима и поэзия – эти низшие классы коллегии скоро пройдены юношею ревностным и благочестивым. С какою радостию он вместе с другими созерцал в 1700 г. прибывшего в Киев царя Петра I! Но еще с большим восторгом питомцы коллегии, а следовательно и Иоанн, узнали, что за процветание наук в коллегии государь благоволил в 1701 г. переименовать ее в академию. Как для академии, так и для блаженного Иоанна это была новая эпоха жизни; для Иоанна, между прочим, потому, что в высших классах риторики философии и богословия он обучался уже при именовании школы академиею¹⁴. Новое название только усиливало труды учения воспитанников. И блаженный Иоанн не оставлял ни одной части наук, чтобы не изучить ее с успехом. Кажется, самое маловажное – почерк письма, но и он усвоен был Иоанном превосходно¹⁵. Одни системы наук он сам списывал¹⁶, некоторые приобретал от других¹⁷ следил за состоянием науки на западе и приобретал разные книги, преимущественно по богословию, словесности и западному проповедничеству¹⁸. Иоанн особенно любил словесность, между прочим, потому что желал впоследствии подвизаться в проповедании слова Божия, подобно другим знаменитым проповедникам того времени. В тогдашних риториках между правилами общей словесности помещались и правила духовного витийства. Стефан Яворский и Феофан Прокопович, славившиеся профессоры по словесности и проповедничеству в академии, имели влияние на развитие в Иоанне любви к духовному витийству. Проповеди, западно-русских проповедников XVII столетия служили Иоанну образцами проповедничества. Впрочем, он слышал уже суждения об этих образцах Феофана Прокоповича, который осмеивал схоластические и неестественные построения слова в проповедях. Философию и метафизику блаж. Иоанн учил по системе знаменитого Феофана Прокоповича¹⁹, а Богословие по системе Иоасафа Кроконского²⁰ и Феофилакта Лопатинского²¹ и вообще по тем пространным катихизисам и богословским сочинениям на русском языке, которые славились в это время²². Слово Божие, творения святых отцов и другие назидательные книги изучаемы и читаемы были Святителем с любознательностию²³, Иоанн окончил курс учения в Киевской академии, судя по времени Богословских семестров, в 1706 г.²⁴

Принятие блаженным Иоанном монашества и иерейства

Блаженный Иоанн от юности горел любовию к Богу. Духовное образование и желание всецело посвятить себя на служение св. Церкви утвердили в нем решимость принять монашество; может быть, и скорбные обстоятельства его родных, указавшие на суету и непостоянство земных дел, ускорили эту решимость. Скорбные обстоятельства родных были следующие: 1) по преданию, родители св. Иннокентия скончались еще до окончания им курса в академии, и его воспитывал дядя его. На вышеупомянутой книге № 727 семинарской библиотеки, где собрано много разных брошюр св. Иннокентия в бытность его в Академии, находится следующая надпись Святителя: «Жрется агнец Божий за мирский живот. Ох! Помяни Господи, помяни Господи Ивана, отца моего! Ох, ох, ох!» 2) Другим скорбным обстоятельством было то, что в 1708 г. в июне в Киеве явилась чума. Школа была закрыта, монастыри опустели, всякий ожидал смерти, и потому едва ли св. Иннокентий окончил четырехгодичный курс богословия, именно по случаю чумы и закрытия школы. На это наводят собственноручные его записки по богословию на латинском языке: а) о таинстве покаяния 1710 г. и б) о вере, надежде и любви 1711 г., писанные им в Москве и составленные ректором славяно-российской академии Феофилактом Лопатинским (см. о проповед. св. Иннокентия Иркут. С. 83, примеч.). Наконец, ближайший родственник, может быть, дядя, писарь Кочубея, Кольчицкий, за донос на Мазепу был осужден в ссылку и, следовательно, некому было воспитывать блаженного Иоанна. Мазепа из мщения мог преследовать всех родных лиц, замешанных в этом деле, хотя бы эти родственники, особенно учившийся в академии Иоанн Кульчицкий, не имели никакого отношения к Мазепе. Преследование могло усилиться Мазепою из опасения, чтобы еще кто на него не донес, так как действительно он замышлял измену. Что промысл Божий руководил ускорением пострижения св. Иннокентия в монашество и как бы поощрял его обстоятельствами жизни его родных, это можно доказать подобными же обстоятельствами из последующей жизни св. Иннокентия. Кто мог думать, что он, посланный Петром I в Пекин, при всех заботах правительства русского, не будет допущен в Пекин. Но это случилось и, по действию промысла Божия, послужило к славе Божией: св. Иннокентий, не допущенный в Пекин скорбными внешними обстоятельствами и происками других, сделался, по действию благодати Божией, пресветлым светильником св. Церкви на окраине русского государства. Так и здесь, при поступлении в монашество, св. Иннокентий горел желанием посвятить себя Богу от юности. Но преследование Мазепою родных его и свирепствовавшая чума ускорили его желание поселиться в обществе св. отцов в Печерске, может быть даже, по окончании философского класса.

Блаженный Иоанн принял ангельский образ в пещере преподобного Антония, вероятно, от рук архимандрита лавры Иоасафа Кроковского в 1708 г. Это доказывается тем, что блаж. Иоанн был некоторое время питомцем Иоасафа в академии, и особенно тем, что Иоасаф был архимандритом лавры до 15 августа 1708 г., то есть до дня посвящения в сан митрополита Киевского (ист. иерарх. Т. II монастыр. С. 50). Таким образом, то самое лицо, которое принимало его в академию для воспитания, ввело в его в ограду св. подвижников монашества. С монашеством Иоанн принял имя Иннокентия. Что принятия монашества блаж. Иоанном было в 1708 г., это основывается на следующем: в мае 1708 г. Искра, Кочубей и прочие доносчики были осуждены. Кольчицкий в июне же отправлен был в Архангельск. В июне Искра и Кочубей казнены. Метафизика Феофана Прокоповича, писанная св. Иннокентием, 1707 г., написана вся, а философия в 1708 г. – не вся, а только конспект. Видно, не до учения было ему среди душевных тревог. А после 1708 г. нет никаких его записок по наукам, записки его являются уже в Москве.

Вызов блаж. Иннокентия на учительство в Московскую славяно-российскую академию; его там префектство

Недолго блаж. Иннокентии скрывался под спудом тишины и уединения Киево-Печерской лавры. Господь указал ему путь восхождения на свещник, да светить многим. Местоблюститель патриаршего престола митрополит Стефан Яворский, заводя в Московской славяно-российской академии латинские науки, для преподавания их приглашал киевских ученых монахов. Яворский знал Иннокентия как отличного ученика академии, когда еще сам преподавал там словесность. И потому в числе других вызвал и его в Москву. Вызов этот последовал в начале 1710 г.²⁵ С прибытием в Московскую академию, находившуюся тогда в Спасском монастыре, что за иконным рядом, Иннокентий назначен учителем словесности с жалованьем 150 р. в год. В это время ректором академии был знаменитый Феофилакт Лопатинский, архимандрит, а впоследствии архиепископ Тверский. Спасскому монастырю, где находилась академия, присвоено название училищного. Настоятелями монастыря с 1700 г. неотменно были ректоры академии. Монастырская церковь имела преимущественное назначение для учеников академии для произнесения катехизических поучений и вообще для проповедания слова Божия в воскресные и праздничные дни ректором, префектом, наставниками и учениками академии. Порядки академических занятий, жизни, преподавания наук, число лет богословских семестров и даже совпадение их начала и конца заимствованы из Киевской академии. Здесь-то в тесных келиях училищного монастыря трудились ученые монахи, а с ними и блаж. Иннокентий Кульчицкий. Ректор академии преподавал догматическое и обличительное богословие, префект – философию и нравственное богословие, прочие наставники преподавали другие науки. Блаж. Иннокентий преподавал с 1710-го по 1714 г. словесность ту же, какую сам изучал в Киевской академии, только с дополнениями в некоторых местах. Любя преподавание порученной ему науки, он любил и проповедничество. Две проповеди Стефана Яворского, собственноручно списанные блаж. Иннокентием, украшают конец системы словесности, преподанной им в академии. В 1714 г. блаж. Иннокентий назначен префектом академии, преподавал философию и метафизику и нравственное богословие и заведовал порядком внутренней и внешней жизни воспитанников академии. Эту должность он нес до 1719 г.²⁶

Вызов блаж. Иннокентия в Александро-Невскую лавру и во флот

В начале XVIII столетия устроен был в Петербурге Троицкий Александро-Невский монастырь, для населения которого и для богослужения во флоте, «по указу Царскаго Величества, и по сенатским указам, и по письмам светлейшаго князя (Меньшикова), собирали монахов из патриарших и из архирейских домов и из монастырей». Таким-то образом в 1719 г. «в Невский монастырь и из училищнаго Спасскаго монастыря, что в Москве, что за иконным рядом, был вызван с званием соборнаго иеромонаха и префекта Иннокентий Кульчицкий»²⁷ и вместе с иеромонахом Стефаном Пребыловичем назначен на флот, на корабль «Самсон», находившийся при Ревеле. Вскоре блаж. Иннокентий назначен был первым обер-иеромонахом при г. Або, в финляндском корпусе, где вместе с галерною эскадрою находились и сухопутные силы. Как обер-иеромонах, блаж. Иннокентий был начальником иеромонахов, служащих в финляндском корпусе, надзирал за их поведением, разрешал их сомнения и о духовных нуждах сносился с Синодом. Эту должность он нес до 4-го июля 1720 г.²⁸

Назначение блаж. Иннокентия в Пекин епископом

4 июля 1720 г., по именному указу Петра I, полученному Александро-Невским архимандритом Феодосием Яновским из Сената блаж. Иннокентий Кульчицкий назначен в Китай, для проповедания слова Божия, на место бывшего и скончавшегося там 1718 г. архимандрита Илариона Лежайского, с производством в архимандрита²⁹. Но производство в архимандрита блаж. Иннокентия сперва становилось, а потом отменено по следующему обстоятельству. Состоявший в Пекинской миссии иеродиакон Филимон, выехавший из Пекина по смерти архимандрита Илариона, разгласил, что китайский император или богдыхан Канси, или Кан-хи, намерен принять христианскую веру. Это мнение казалось правдоподобным, так как этот богдыхан дозволил христианам свободное отправление богослужения во всем государстве и сохранил дружественное отношение к Петру I. Тобольский митрополит Филофей, узнавши об этом от иеродиакона Филимона, в своем письме от 12 апреля 1719 г. к сибирскому губернатору, князю Гагарину, находившемуся в это время в Петербурге, выразил мысль посоветоваться с преосвящ. Стефаном Яворским и доложить Государю, что при назначении доброго и мудрого человека в Пекин полезно было бы хотя бы чином архиерейским или архиепископским почтити и клиру с ним человек 15 послати; понеже то они китайцы разумеют, что его царское величество для укрепления вечного мира таких людей пришлет³⁰. Поэтому Св. Синод под председательством бывшего Местоблюстителя Патриаршего престола, митрополита Стефана Яворского, вступив в управление делами церковными, благорассудил вместо архимандрита назначить в Пекин епископа, чтобы он мог заботиться о распространении христианства в Китае и рукополагать своих священников из местных жителей по тому примеру, как действовали латинские епископы. Благоговейный Иннокентий избран был для этой духовной цели³¹. Между тем, пока производилось об этом дело, архимандрит лавры Феодосий указом 31 Декабря 1720 г. назначен в епископа Новгородского, а блаж. Иннокентию поручено исправлять должность наместника лавры³².

14 февраля 1721 г. Св. Синод докладывал Государю: определенного в Хинское государство иеромонаха Иннокентия Кульчицкого архиереем Иркутским и Нерчинским, для близости к оному государству, посвятить ли и оного для удобнейшего обхождения от сибирской епархии отделить ли? Государь отвечал: в архиереи посвятить, но лучше без титула городов, понеже сии города порубежные к Хине, чтоб иезуиты не перетолковали низко и бедства б не нанесли³³. По этому случаю блаж. Иннокентий доносил в Св. Синод: «понеже Богу, Царскому величеству и Вашему святейшему Синоду тако изволися, во еже бо мене, нижеподписанного, почет саном епископства, послать в Китай на дело, якое Вам известно, сего ради и аз таких высоких лиц воли не противяся, но паче со всяким достодолжным почтением облобызал, дерзаю некия нужды, без которых тамо и на пути быти невозможно, изъявити». Далее он в 12 пунктах просил сделать распоряжение о снабжении его ризницею и всем нужным к архиерейскому служению, как то: сосудами, причтом, певчими, ежегодным жалованьем, прогонными деньгами, подъемными, грамотою к хинскому императору и прочим. Между этими пунктам и замечательны следующие слова блаж. Иннокентия: «аще возможно, отделить ко мне пограничные города, яко: Иркутск, Якутск, Нерчинск, дабы мне к архиерею сибирскому, ни к сему, ни к предбудущему, токмо к единому святейшему Синоду надлежать». Духовным своим взором он уже созерцал будущее назначение новой для себя паствы и кафедры Иркутской и Нерчинской. Св. Синод представления блаж. Иннокентия исполнил, исключая подчинения просимых городов, потому что на это не было воли Государя. Посвящение во епископа назначено на вторую неделю Великого поста, что падало на 5 марта. Титул города, которым по 6 правилу Халкидонского собора должен именоваться всякий посвящающийся епископ, для св. Иннокентия придан: Переславский от имени города Владимирской губернии ³⁴

Посвящение блаж. Иннокентия во епископа

4 марта 1721 г. блаж. иеромонах Иннокентий был наречен во епископа, а 5 марта, во вторую неделю Великого поста, в С.-Петербургском Троицком соборе лавры, в присутствии Государя Императора Петра I, посвящен во епископа Переяславского Преосвященными: Рязанским митрополитом Стефаном Яворским, Феодосием, архиепископом Новгородским и Феофаном Прокоповичем, епископом Псковским³⁵. В указе Св. Синода блаж. епископу Иннокентию сказано, что по именному указу Его Царского Величества и по избранию святейшего правительствующего Синода он рукоположил во епископа в Хинское государство для проповеди слова Божия и ради размножения православной веры восточного благочестия. В свиту его назначено 2 иеромонаха, 2 диакона, 5 человек певчих и несколько служителей³⁶.

Выезд блаж. Святителя из Петербурга и следование его до Иркутска

19 апреля 1721 г. святитель Иннокентий с своею свитою выехал из Петербурга. По прибытии в Москву Святитель получил от Св. Синода грамоту, подписанную всеми членами Синода, кроме президента и советника, архимандрита Ипатского монастыря Гавриила, 12 мая, а посланную в Москву 13 мая того же года. В этой грамоте говорится, что 27 апреля того же года Синод получил из Сената лист с копиями славяно-российскою и латинскою, запечатанный государственною печатью, который имеет быть послан относительно его особы к китайским верховным министрам и управителям государственных дел, а копии с этого листа, на двух же языках, посылаются ему. Между прочим в грамоте говорится: «Ведомо вам быти хощем, дабы вы, по прибытии своем в Хину, не гласили тамо о себе, что вы архиерейский имеете сан, чтоб не учинилось каковое препятие от противников православной российской нашей веры, а паче от главных врагов иезуитов, которые издревле обычай имеют сеяти посреди пшеницы православия плевелы раздоров и поношений для препятия доброму намерению. А ежели по случаю кто от тамошних знатных и высоких персон о чине вашем вас вопросит, то можете сказать, что имеете чин епископства, того ради, что можете рукоположить священника и диакона, когда их надобно будет на место умерших, а не другаго ради чего, – и то с немалым опасением». Таким образом, уже в начале путешествия Святителя в Сибирь обозначалось и чувствовалось всеми, что со стороны Китая, куда он послан, нужно ожидать неприятных действий и тяжкого испытания и скорби по этому случаю для святителя. Имя епископа Иннокентия казалось уже страшным объявлять в темном царстве Хинов. Вообще неблагоприятные обстоятельства, о которых будет сказано, сложились так, что Святитель не достиг места, куда послан русским правительством, а остался епископом, не сокровенным под спудом тайны, а на свещнике, для которого предназначал его Божественный промысл. Что же делал святитель в Москве? Без сомнения, приготовлялся к дальнейшему путешествию и прощался с лицами, ему знакомыми, с местом, где он трудился более 8 лет, с святынею первопрестольного града, которого он, может быть, не чаял уже видеть в жизни сей. Он весь стремился к деятельному исполнению дела, ему порученного. Узнав в Москве, что тобольский митрополит Феодор (Филофей) послал в Китай иркутского архимандрита Антония для совершения богослужения и приказал ему забрать и привезти в Тобольск вещи, оставшиеся после смерти архимандрита Илариона, он просил Синод дать ему дозволение взятые вещи все отобрать и оставшееся жалованье архимандрита Илариона разрешить употребить в пользу пекинской церкви³⁷. Святитель затем вскоре выехал из Москвы и следовал известным тогда сибирским путем³⁸. По указу царскому из Сената ему давали везде лошадей и прочее, что нужно было в пути. Святитель был и в Тобольске, испытав на пути много невзгод. И в настоящее время труден и небезопасен путь в Сибирь, а тогда был не только трудный и долгий, но и опасный. Свита Святителя имела в своем распоряжении порох и пищали для оберегания себя в пути. До Иркутска можно было добраться чуть ли не чрез год. И блаженный Святитель прибыл в Иркутск в марте 1722 г. <…>