Святой Николай. Между агиографией и археологией. А.Ю. Виноградов (Москва)

В настоящее время основной материал по преданиям о святителе Николае Мирликийском и святителе Николае Сионском (Пинарском) обобщён в ряде основополагающих работ: агиографический – Г. Анриха¹⁰⁵, иконографический – Н. Паттерсон-Шевченко¹⁰⁶, археологический – Х.-Г. Северина и П. Гроссманна¹⁰⁷, X. Хильда и Ф. Хелленкемпера¹⁰⁸ и, наконец, гимнографический представлен в настоящем сборнике¹⁰⁹. Таким образом, сегодня настало то время, когда мы с большой долей уверенности можем сравнивать материалы различных традиций¹¹⁰.

В данной работе это будет сделано в отношении четырёх сюжетов (по два для святителей Николая Мирликийского и Николая Сионского) на примере агиографии и археологии. Настоящая работа написана именно для этой цели и в некоторых аспектах не претендует на первооткрывательство: её цель – показать взаимосвязь различных областей николаеведения и ту новизну, которая рождается при их взаимодействии.

1. Андриака. Вид гавани

2. Андриака. Плакома

Собственно говоря, такое сравнение предпринималось и прежде различными авторами, начиная с самого Г. Анриха. Но обычно эти попытки заканчивались не слишком удачно: иногда из-за недостатка археологического материала (Г. Анрих), иногда, наоборот, в силу невнимания к агиографическим деталям (М. Харрисон, К. Фосс¹¹¹ и даже Х.-Г. Северин и П. Гроссманн). Действительно успешной можно признать лишь синтез X. Хильда и Ф. Хелленкемпера, однако австрийские исследователи использовали агиографический материал для истолкования археологических реалий, в то время как в задачу настоящей работы входит и прояснение темных мест житийной традиции посредством наблюдений за ликийскими реалиями.

3. Андриака. Гранарий

4. Андриака. Базилики

Общепризнанно, что самым ранним текстом о святом Николае Мирликийском является так называемое «Деяние о стратилатах» («Praxis de stratelatis»), которое в VI веке называлось даже «житием святого Николая»¹¹². Впервые оно засвидетельствовано в конце VI в. в Константинополе (в произведении Евстратия «О явлении душ после смерти»¹¹³), однако обилие деталей локальной топографии делает несомненным его написание в самих Мирах Ликийских. Некорректно, как это делают многие исследователи (например, В. Титц¹¹⁴), датировать этот памятник VI в., так как в это время он был весьма авторитетен уже в Константинополе. Таким образом, он должен был возникнуть раньше: и, действительно, последние находки С. Ётюкен¹¹⁵ в базилике в Мирах демонстрируют нам вещи, которые могут датироваться концом V в., причём предметы эти обнаружены в частях, весьма далёких от ядра храма (см. также ниже).

5. План Андриаки (по Myra. Eine lykische Metropole in anliker und byzantinischer Zeit / Hrsg. von J. Borchhardt. B., 1975. S. 64. Abb. 12): 1 – гранариум; 2 – Плакома (рынок); 3 – древний порт; 4 – Нимфеум; 5 – река Андрокос; 6 – некрополь.

Данные «Деяния о стратилатах» подтверждаются и археологически. Действительно, в Андриаке (ил. 1), гавани Мир, была вымощенная плитами площадь Плакома (ил. 2), где был рынок (гл. 2). Рядом с ней находится гранарий (ил. 3) – огромное зернохранилище, построенное при императоре Адриане. Именно оно фигурирует в другом деянии святителя – «О кораблях с хлебом» («Praxis de navibus frumentariis»), которое засвидетельствовано впервые лишь в конце VIII – начале IX в., в «Житии», написанном Михаилом Архимандритом («Vita per Michaëlem»; BHG. 1348), когда подвоз зерна из Египта уже давно прекратился. Между тем «Житие» подробно, вплоть до терминологии (onus publicum), описывает практику государственной транспортировки хлеба. Это совпадение агиографического и археологического материала показывает, что в основе «Жития Михаила» лежат древние мирские предания¹¹⁶.

Вполне вероятно, что впоследствии Андриака была в этой связи одним из мест, связанным с почитанием святителя Николая Мирликийского. В ней сохранилось 5 базилик, причём три (А, В и С) – неподалёку от Плакомы и гранария (ил.4:5). Все три эти базилики – ранневизантийского времени, но во всех них видны следы перестроек и пристроек, указывающих на длительное существование, в том числе и центрический придел у юго-восточного угла: триконхиальный в базилике А и прямоугольный в базилике С¹¹⁷. Такие приделы имеют обычно мемориальный характер и могли быть связаны и с реликвиями святителя Николая. В базилике В привлекает внимание северо-восточная пристройка, напоминающая в своей юго-восточной части трёхапсидный алтарь средневизантийского храмика. Можно предположить, что Андриака, остававшаяся и в это время гаванью Мир, составляла один из важных пунктов на паломническом пути к гробнице Мирликийского чудотворца. Дорога из Андриаки на Миры начинается как раз с базилики А: с этим может быть связана пристройка храмика у её северо-восточного угла.

В связи с Плакомой следует поднять и ещё один довольно сложный вопрос: о локализации «села плакомитов» (то есть Плакомы), где святитель Николай Сионский срубил священный кипарис. Обычно его локализуют в горной части Центральной Ликии¹¹⁸, однако в пользу этого не приводится никаких реальных аргументов. Впрочем, один косвенный аргумент можно найти в самом «Житии Николая Сионского» («Vita Nicolai Sionitae»): на поваленное дерево собираются посмотреть не только жители Мирской епархии, но и горной Арнейской, однако характерно, что сообщает об этом святитель именно в Мирах. Кроме того, согласно гл. 18, кипарис падал по направлению к северу, в сторону Анава: этот Анав упоминается также в рассказе о том, как святой Николай Сионский возвращался из Мир в свою обитель (гл. 75). Ниже мы увидим, что святой Николай Сионский проходил большую часть пути из митрополии в свой монастырь по дороге вдоль русла реки Мир, следовательно, Анав¹¹⁹ должен находиться там, ниже Данабаши (см. ниже). Поскольку же Анав лежал ещё севернее Плакомы, то последняя должна была находиться ещё ближе к Мирам, а соответственно и Андриаки с её Плакомой (ил. 6).

6. План Мир и окрестностей (по Ibid. S. 46. Abb. I)

7. Монета Гордиана III с изображением священного дерева Артемиды Мирской

Наконец, следует обратить внимание и на ликийские монеты Гордиана III с изображением Артемиды на священном дереве, от которого змеи отгоняют дровосеков (ил. 7): общепризнанно, что в гл. 16 «Жития Николая Сионского» мы встречаем пересказ именно этого мифа. Однако монеты эти именно мирской чеканки и связаны со святилищем Артемиды в Мирах. Поэтому, вероятней всего, что священный кипарис находился в окрестностях Мир Ликийских, где-то близ Плакомы.

8. Мира. Базилика. Западные галереи

Особенностью базилики Святого Николая в Мирах является множество галерей и портиков, окружающих ядро храма (ил. 8), – такого нет ни в одной византийской церкви. К сожалению, недостаточная археологическая исследованность храма мешает разобраться в их хронологии. Вообще хронология храма довольно запутана. У. Пешлов показал¹²⁰, что нынешний храм инкорпорировал в себя фрагменты храма, построенного вскоре после 529 г., но никак не может быть ему идентичен¹²¹. Датировка ядра нынешнего здания должна учитывать высокую вероятность разрушения старого храма в страшное землетрясение 796 г.¹²² С другой стороны, арабский полководец в 808 г. смог найти в нём саркофаг, который принял за гробницу святителя Николая¹²³, следовательно, храм не был уже завален камнями. Таким образом, вероятней всего, он был восстановлен на старом основании между 796 и 808 гг.: много меньший по своему значению храм в Каркаво был восстановлен в 812 г. (см. ниже).

Между тем часть из этих периферийных помещений, например, две юго-восточные капеллы, считаются предшественниками¹²⁴ основного ядра, а северо-восточные пристройки могут восходить к V в. (см. выше). Неясной остаётся и функция этих помещений.

И здесь следует обратить внимание на оставшийся вне поля зрения исследователей финал так называемой третьей редакции «Деяния о стратилатах» (BHG. 1350а), где в гл. 20 говорится: «А на следующий год стратилаты, прибыв по обычаю в Ликию, стали искать святого Божьего Николая. И узнав, что он почил и пребывает с Господом, разыскали место, где лежало его честное тело. Прибыв туда, они достаточно со слезами умилостивили его – они рассказывали, что сподобились и его видения. А также они почтили его, сделав портик до города, отстоящий на одну милю, а слева и справа построив жилища для церковных нищих»¹²⁵.

Очевидно, что описываемые в тексте постройки не могли быть воздвигнуты через год после смерти святителя Николая в середине IV в., когда ещё не был даже построен храм, да и портик длиной в полтора километра встречается довольно редко¹²⁶, однако за этим рассказом могут скрываться реалии раннего возникновения портиков и галерей при базилике. Самая ранняя рукопись третьей редакции датируется X в., но следует отметить, что в VI в. Евстратий Константинопольский (см. выше) пользовался текстом «Деяния о стратилатах», средним между второй и третьей редакцией, – поэтому возраст данного текста может быть намного древнее. Кроме того, забота о нищих была одной из основной задач Церкви в ранневизантийскую эпоху, а такого рода публика постоянно окружала почитаемые святыни.

9. План северо-восточной пристройки к Мирской базилике (по San Nicola. Splendori d'arle d'Oriente e d'Occinte / А сига di M. Bacci. Milano, 2006. P. 49. Tav. 6)

10. План западной базилики в Асарджике (по Severin H.-G., Grossmann Р. Frühchristliche und byzantinische Bauten in Südostlichen Lykien. Tübingen. 2003. S. 61. Abb. 22)

Кроме того, последние раскопки С. Ётюкен (см. выше) показали важность этих самых пристроек к храму. Уже давно предполагалось, что некоторые из них (юго-восточные компартименты с апсидами) древнее самой базилики и восходят к ранневизантийскому времени (см. выше). Теперь мы имеем и археологические доказательства большей древности пристроек. По всей видимости, ранневизантийский храм-мартирий, возможно, разрушенный арабами, был заменён в «тёмные века» купольной базиликой, в то время как его древние пристройки частично сохранились. Судя по расположению базилики относительно античного города, в третьей редакции «Деяния о стратилатах» речь идёт как раз о раскопанных С. Ётюкен северных галереях, находящихся между храмом и городом (ил. 9). Таким образом, их древность оказывается теперь подтверждена и археологическими находками, и письменным свидетельством.

11. Асарджик. Западная базилика. Вид с северо-запада

12. Асарджик. Западная базилика. Вид сверху

a. Локализация

Действие «Жития Николая Сионского» начинается в монастыре Святого Иоанна в Акалиссее (или Акалиссе) (гл. 1). С этим монастырём X. Хильд и Ф. Хелленкемпер предложили отождествить развалины в Асарджике (Карабел) в глубине материка (ил.10:11), которые М. Харрисон¹²⁷ считал монастырём Святого Сиона. Здесь сохранилась базилика с триконхиальным алтарем (ил. 12), в которую позднее был встроен маленький средневизантийский храмик. Кроме того, выше, на акрополе, находится ещё одна базилика, часть которой вырублена в скале (ил. 13). Влияние этого комплекса с его оригинальным планом и богатой резьбой ощущается в окрестностях: по такому образцу (о чём свидетельствует в том числе и редкая, прямоугольная снаружи форма конх) построены храмы в Дикмене (ил. 14), Девекуйусу (ил. 15) и Аладжахисаре (ил.16:17). Последний Харрисон идентифицировал как Акалиссей, а австрийские исследователи – наоборот, как Святой Сион. Соседство этих монастырей подтверждает и ускользнувший от внимания исследователей факт: «свет Сиона» архимандрит Савватий видел из Акалиссея – из Асарджика, действительно, видно нагорье Аладжахисара.

13. Асарджик. Восточная базилика. Вид с запада

14. План базилики в Дикмене (по Harrison М. Churches and Chapels in Central Lycia // Anatolian Studies. L., 1963. Vol. 13. P. 130. Fig. 8)

Основой для отождествления Святого Сиона с Аладжахисаром стал тот факт, что алтарь здесь вырублен в скале (ил. 18): действительно, в гл. 4 «Жития Николая Сионского» говорится, что Николай Дядя начал строительство храма (εὐκτήριον) Святого Сиона с высечения конх (τῶν κογχῶν περιχαραγή). Это свидетельство нельзя отнести к вышеописанной церкви на акрополе Асарджика, так как там из скалы вырублена боковая стена (ил. 13), а не алтарные конхи. Этому не противоречит и указание гл. 39: «Рубили гору перед конхой». Очевидно, что каменоломней для строительства храма послужила сама скала, на месте которой он возник. Наоборот, попытка отождествить это указание с каменоломней за апсидой западного храма в Асарджике¹²⁸ плохо согласуется с греческим словом ἔμπροσθεν, предполагающим взгляд на алтарные конхи из наоса, так как снаружи они ни в Аладжахисаре, ни в Асарджике не выражены.

15 План базилики в Девекуиусу (по Severin, Grossmann. Frühchristliche und byzantinische Bauten. S. 51. Abb. 15)

b. Сионский монастырь

Дальнейшая история строительства Сионского храма в тексте, изданном Г. Анрихом и уточнённом И. и Н. Шевченко¹²⁹, не лишена некоторой сложности, практически упущенной исследователями¹³⁰. С одной стороны, в гл. 5 здесь говорится о том, что постройка храма уже заканчивалась: «Ведь одновременно с возрастанием отрока Николая в Духе, Божьей милостью и храм завершался», а в гл. 7, что Николай Дядя освятил храм: «После этого произошло и освящение (τὰ ἐγκαίνια) славного Святого Сиона», что предполагает окончание работ. С другой стороны, далее говорится о строительстве «молитвенного дома», вначале Николаем Дядей (гл. 10: «Начал же строить славный молитвенный дом»), а затем святым Николаем Сионским (гл. 39, где говорится о срубке скалы перед алтарём, см. ниже, и 45: «Однажды, когда множество мастеров работало в молитвенном доме¹³¹»). Получается также, что Николай Дядя дважды начинает строительство «молитвенного дома»: в гл. 4 («послал приглашение... на закладку в Фарроях молитвенного дома (εὐκτήριον οἶκον)») и в гл. 10 («Начал же строить славный молитвенный дом» (οἶκον εὐκτηρίου)).

Здесь следует вспомнить, что гл. 6–7 дополнены издателями, после обрыва Ватиканского списка, по Синайской рукописи и церковнославянскому переводу. Не содержит этого отрывка и новонайденный фрагментарный список «Жития» в московской рукописи ГИМ гр. 378 5. В «Vita lycio-alexandrina» (BHG. 1349 а; гл. 11) схожее описание освящения церкви после окончания строительства относится не к Николаю Дяде, а уже к святому Николаю Сионскому. Однако элиминация данного фрагмента не решает проблемы: о близком завершении строительства говорится уже в гл. 5. Кроме того, текст гл. 6–7 в Синайском списке и славянском переводе вряд ли может быть фикцией: например, указанное там желание Николая Дяди плыть в Палестину реализуется в дальнейшем тексте. Итак, чтобы спасти логику текста, придётся предположить, что Николай Дядя освятил как храм лишь алтарный триконх¹³², тогда как святой Николай Сионский достраивал наос.

16. План базилики в Аладжахисаре (по Severin, Grossmann. Frühchristliche und byzantinische Bauten. S. 105. Abb. 34)

17. Аладжахисар. Святой Сион. Вид с запада

Такое предположение действительно подтверждается чудом с «одним камнем», который не могли столкнуть строители, из гл. 39. Австрийские учёные¹³³ попытались связать его с технологией строительства храма в Аладжахисаре: алтарная часть была выпилена при помощи обхода и так образовался огромный блок. Однако контекст чуда совсем иной: строители без ведома святого Николая прорубили скалу, но когда они попытались столкнуть с места хоть «один» камень, им это не удалось¹³⁴. Однако в нашем контексте важнее указание «Жития», что рубили они «гору перед конхой»: поскольку выше (гл. 4) говорилось о начале вырубки нескольких конх, то можно было предположить, что в данном случае должна иметься в виду одна из этих трёх алтарных конх или конха северного придела. Впрочем, последний вариант маловероятен, так как при этом, повторном, упоминании конхи нет никакого уточнения, следовательно, речь идёт об уже известной читателю конхе. Но и одна из трёх алтарных конх это быть не может, так как непонятно тогда, что могло быть освящено при Николае Дяде. Таким образом, под конхой здесь подразумевается не конха-апсида, как архитектурный элемент, а весь триконхиальный алтарь: слово κόγχη, действительно имеет значение «алтарь», точнее «алтарная апсида»¹³⁵. Итак, в момент действия гл. 39 святой Николай Сионский ещё продолжал строительство храма, а именно работы перед алтарём, то есть строительство наоса.

18. Аладжахисар. Святой Сион. Северная конха алтаря

Последний имеет в «Житии» и своё собственное название – οἶκος βασιλικός¹³⁶: так он назван во втором видении святителя Николая Сионского» (гл. 49; кстати, вода, вытекающая в этом же видении из наоса, может соотноситься с реальным колодцем у входа в храм Аладжахисара (ил. 19), а указание на «большой престол» может указывать на существование в данном храме нескольких престолов, например, также в правой апсиде и в северном приделе). Более того, по предположению немецких исследователей¹³⁷, северная стена наоса была так и не закончена: действительно, в «Житии» об освящении храма святым Николаем Сионском речи нет. В этом ключе следует разрешать и указанное выше противоречие относительно двукратного начала строительства Николаем Дядей «молитвенного дома» (в гл. 4 и 10). На первый взгляд, здесь не может быть терминологической разницы между εὐκτήριος οἶκος (гл. 4) и οἶκος εὐκτηρίου (гл. 10), так как первое обозначение встречается и при описании работ уже при святом Николае Сионском (гл. 45). Однако разница здесь все же имеется: εὐκτήριος οἶκος – это храм вообще (ср. гл. 56–57, где этот термин используется для описания храмов семь раз, равнозначно с εὐκτήριον), в то время как в οἶκος εὐκτηρίου (буквально «дом храма») из гл. 10 акцент стоит на слове οἶκος, обозначающем, как мы видели выше, наос.

19. Аладжахисар. Святой Сион. Колодец перед входом

Отдельной проблемой при сопоставлении археологии и агиографии является вопрос о соотношении Сионского храма, явленного в видении Савватию и Николаю Дяде, и его реального воплощения. Из описанных видений (гл. 1, 10–13) и уверенных действий Николая Дяди по строительству храма (гл. 4–7) складывается впечатление, что он ясно представлял себе облик будущего здания. Тем удивительнее его последующая озабоченность по возвращении из Святой Земли (гл. 10), прямо не объяснённая автором: «И после этого [возвращения из Палестины – АВ.] был блаженный и преподобный Николай в большой озабоченности (ἐν πολλῇ φροντίδι)». Археология однозначно свидетельствует о том, что Сион-Аладжахисар строился по образцу Акалиссея-Асарджика, – следовательно, явленный Николаю Дяде в видении храм представлялся ему абсолютно аналогичным церкви его монастыря.

Причину его недоумения можно понять, как кажется, только одним образом: в Палестине архимандрит обнаруживает противоречие между своей программой и иерусалимской реалией. Начатый Николаем Дядей храм, который он назвал в честь Святого Сиона по собственной инициативе (гл. 4) и скорее из библейского благоговения (сравним его дальнейшие действия в гл. 4¹³⁸), при первом посещении им Святой Земли оказался мало похож на реальный храм Святого Сиона в Иерусалиме¹³⁹. Разрешение этой проблемы Николай Дядя пытается найти в строительстве наоса: именно после описания начала его строительства сообщается о видении ангела Господнего, говорящего фразу, которая должна разрешить сомнения Николая Дяди и его соратников, некоторые из которых вместе с ним видели иерусалимский Святой Сион: «Это место – отображение (ἀντίτυπος, термин, применяемый в том числе и для выражения соотношения евхаристических Даров с Телом и Кровью Христа) Святого Сиона Иерусалимского». Впрочем, до конца неясно, то ли архимандрит стал толковать сходство храмов духовно, а Сион Иерусалимский – как небесный, то ли наос храма действительно напоминал иерусалимский Святой Сион (например, пропорциями нефов и наличием хор, см. ниже).

20. Асарджик. Западная базилика. Южный придел

Наконец, следует заметить, что не совсем понятно, где точно был похоронен святой Николай Сионский. Его «Житие» (гл. 80) говорит о положении останков «внутри Святого Сиона... в правом гинеките справа», рядом с мощами святых. В Акалиссейской обители, которая в гл. 54 названа «монастырём Святого Иоанна и архимандритов Савватия, Николая и Льва», его настоятель Николай Дядя был тоже погребён «близ святого Иоанна» (гл. 13): для мощей святых в Асарджике был, явно, приспособлен южный придел-мартирий¹⁴⁰ (ил. 20), где действительно стоят три саркофага, вероятно, как раз Савватия, Николая и Льва (см. ниже). X. Хильд и Ф. Хелленкемпфер¹⁴¹ понимают гинекит (буквально «женское помещение») действительно, как боковой придел, однако таковой сохранился в Аладжахисаре лишь слева, с севера (ил.21:22): впрочем, с юга, возможно, и находился аналогичный¹⁴², но тогда он должен был соответствовать акалиссейскому мартирию-мавзолею (см. выше) и поэтому вряд ли мог называться гинекитом.

Существуют ещё две возможности локализации правого гинекита и, соответственно, гробницы святого Николая. Теоретически это мог быть южный неф храма, однако такое название для нефа нигде не засвидетельствовано. Наконец, в согласии с обычным значением такого рода слов (сравним латинское matroneum) под гинекитом можно понимать хоры, которые, как общепризнано, в Аладжахисаре существовали, причём именно с юга были точно достроены¹⁴³. Погребение на хорах не является чем-то экстраординарным: вспомним хотя бы могилу Андреа Дандоло на хорах Святой Софии в Константинополе.

«Житие Николая Сионского» упоминает ещё ряд помещений: в гл. 25 – евфрантерий с акувитами (трапезная) и келларий (кладовая), в гл. 46 – келларий, откуда лестница вела в аногей (горницу): подобное двухэтажное помещение было в Акалиссее (см. ниже). Для обнаружения остальных помещений требуются археологические раскопки.

с. Акалиссейский монастырь

На основе внимательного изучения данных «Жития Николая Сионского» и опыта реконструкции строительной истории Сионского монастыря можно восстановить и многие реалии и его материнской обители – монастыря Святого Иоанна Предтечи в Акалиссее. Немецким исследователям¹⁴⁴, крайне тщательно описавшим его остатки, сделать это помешало как ложное отождествление Асарджика со Святым Сионом (см. выше), так и отсутствие системного подхода к изучению монастырского комплекса.

21. Аладжахисар. Святой Сион. Северный придел

22. Аладжахисар. Святой Сион. Второй ярус

Тот Акалиссейский монастырь, который описан в «Житии Николая Сионского», ясно отождествляется с Асарджиком, а точнее с его западным, нижним комплексом (см. выше). Главный вход в монастырь находился, по всей видимости, внизу, на юго-западе: он шёл коридором между позднеантичным домом, превращённым в монастырскую башню (А; функционировал как пирг или как покои настоятеля) и зданием D – возможно, привратницкой (такой узкий и длинный вход типичен и сейчас для многих греческих монастырей). Затем он поворачивал на восток и выводил в атриум храма – отсюда можно было попасть в расположенный с юга двухэтажный корпус (возможно, хозяйственный или жилой), а через северную дверь – во внутренний монастырский двор. С запада его фланкировал, по-видимому, братский корпус или покои настоятеля (В–С), с востока – вероятней всего, трапезная (Е, единственное здание такой же кладки, как и храм) с кухней и кладовкой (F–G), а с севера – какие-то хозяйственные постройки (Н). За ними, на северном краю монастыря, наименее ценном с точки зрения инсоляции и тепла, находятся другие хозяйственные постройки (К–L), в том числе маслодавильня (L), а также погребальное сооружение – немецкие исследователи напрасно не признают за ней функции монастырского: небольшое количество мест для погребаемых здесь объясняется её функцией как временной могилы для разложения трупов, кости и черепа от которых затем перемещались в костницу.

Ядром монастырского комплекса является, несомненно, храм. Особый вид его триконхиального алтаря, с прямоугольными снаружи очертаниями рукавов, действительно может восходить к палестинским образцам¹⁴⁵: особенно привлекательной, в плане посвящения монастыря, здесь выглядит параллель с нижним храмом Святого Иоанна Предтечи в Иерусалиме, ведь хорошо известна связь ликийского монашества со Святой Землёй¹⁴⁶. Именно из Палестины Николай Дядя и мог привести мощи Предтечи, хранившиеся в монастыре («Житие Николая Сионского», гл. 13), в южном приделе – уже отсюда их, скорее всего, получил святой Николай Сионский для своей обители (гл. 80).

Относительно функции этого южного придела см. выше: два саркофага (А и С), отверстия в крышках которых свидетельствуют о совершении чина освящения елея через соприкосновение с телом почитаемого усопшего, могут быть соотнесены с погребениями архимандритов Савватия и Николая Дяди, которые описываются в «Житии Николая Сионского» как выдающиеся преподобные (гл.1:12). Третье погребение (В) принадлежит, соответственно, похороненному вместе с ними наследнику Николая – Льву (см. выше).

В любом случае, южный придел был построен после смерти Савватия, для гробницы которого он и был в том числе задуман¹⁴⁷. Поскольку же он сложен в верхней части стен в перевязь со стеной храма, то есть строился практически одновременно¹⁴⁸, то и возведение всего храма вряд ли произошло до настоятельства Николая Дяди. Но по образцу этого храма последний строит Святой Сион – следовательно, Акалиссейский храм тогда уже существовал, так что его строителем неизбежно оказывается именно Николай Дядя.

В этой связи весьма интересно устройство купели в северном приделе Акалиссейского храма (относительно её оригинальности можно будет судить только после раскопок) неким «Николаем, средним капитаном»¹⁴⁹. Из «Жития Николая Сионского» известна связь Николая Дяди с мореплавателями (гл. 8). Таким образом, из всего вышесказанного следует, что основной комплекс Акалиссейского монастыря (западный комплекс Асарджика) был построен при Николае Дяде.

Самым сложным вопросом остаётся функция восточного комплекса на акрополе Асарджика. Эта проблема тесно связана с локализацией того Акалиссея, по которому называется монастырь Святого Иоанна Предтечи. Австрийские исследователи считают им весь Асарджик¹⁵⁰, а немцы¹⁵¹ – развалины в соседнем Кызылилеене, которые первые трактуют как Фаррои¹⁵². Однако Фарроями в «Житии Николая Сионского» прямо названо другое, сравнительно удалённое оттуда место – то, где был построен Сионский монастырь: «...чтобы заложить в Фарроях молитвенный дом... святого и славного Сиона» (гл. 4).

Кроме того, «Житие Николая Сионского», располагая обитель Предтечи «в Акалиссее/Акалиссе» (гл.11:54), нигде не упоминает о нём, как об отдельном селе, хотя святой Николай Сионский контактировал с десятками соседних деревень и городов, а в Акалиссейском монастыре устраивал раздачу пищи (гл. 54). Надо иметь также в виду, что в Ликии существует другой город Акалисс, который и мог дать почему-то название монастырю. Это обстоятельство может ограничить наш поиск двумя возможностями: акрополь Асарджика – это либо монастырь, либо деревня с другим именем (то есть не Акалиссей). Среди претендентов на последнее фаворитом выглядит Плиний: в гл. 54 «Жития» он упоминается рядом с Трагалассом и Акалиссейским монастырём и обладает клириками, которые способны выйти навстречу святому Николаю с крестным ходом. В таком случае базилика на акрополь Асарджика оказалась бы храмом Святого Георгия в Плинии.

Но если же Акалисс – это всё же Карабел или какие-то другие руины, то акрополь Асарджика можно считать монастырём. Тогда здания вокруг базилики следует понимать как монашеские кельи, причём, судя по планировке, не общежительного (как западный комплекс Асарджика – обитель Предтечи), а идиоритмического монастыря. По характеру резьбы базилика на акрополе датируется на одно-два десятилетия позже, чем храм западного комплекса¹⁵³ – тогда возникновение восточного комплекса следует рассматривать как расширение Акалиссейского монастыря.

Однако в этой связи встаёт вопрос: где находился Акалиссейский монастырь при архимандрите Савватии, который жил там, согласно «Житию Николая Сионского» (гл. 11), ещё до рождения Николая Дяди. Возможно, его следы скрыты развалинами западного комплекса Асарджика, построенного в его нынешнем виде при Николае Дяде (см. выше). Но также возможно и то, что это был акрополь Асарджика, базилика на котором была позднее перестроена Николаем Дядей. Тогда мы можем понять и причину такого перемещения монастырского комплекса вниз: вместо идиоритмической обители был построен новый общежительный.

a. Каркаво

23. Алакилисе. Храм Архангела Гавриила

«Житие Николая Сионского» позволяет отождествить ещё некоторые археологические памятники Ликии (ил. 26)¹⁵⁴. В Алакилисе находятся развалины храма, однажды восстановленного¹⁵⁵ (ил. 23). Восстановительная надпись 812 г. (ил. 24) говорит о посвящении храма архангелу Гавриилу. Отождествление этого довольно значительного памятника с одним из шести храмов архангела (без указания его имени), упоминаемых в «Житии (гл. 54, 56, 57, 70), остаётся предметом дискуссии. Кровы отпадают ввиду их отождествления с Корвой, расположенной в противоположной стороне от Аладжахисара¹⁵⁶. Тревенды расположены над Мирами и также не подходят¹⁵⁷. В Символе был совместный храм Архангела и Святого Димитрия. Наконец, соседний со Святым Сионом Трагаласс довольно уверен но отождествляется с Мускаром¹⁵⁸ (ил. 25). Кроме того, Г. Анрих относит все эти храмы безымянного архангела по умолчанию к архангелу Михаилу (это же касается и храма в Неа Коми)¹⁵⁹.

В этой ситуации приходится соглашаться с наиболее распространённым отождествлением Алакилисе с селением Каркаво, где в «Житии» упоминается именно храм архангела Гавриила (гл. 56)¹⁶⁰. В храме Алакилисе видны следы средневизантийской перестройки раннего храма, который может быть отождествлён с упоминаемым в «Житии» храмом в Каркаво. Этому, однако, вроде бы несколько противоречат два обстоятельства: Каркаво является первой остановкой святого Николая Сионского на его пути «насыщения народа» из своего монастыря: между тем между Аладжахисаром и Алакилисе лежит и немалое расстояние, а святой собирается дойти туда «сегодня». Кроме того, никак здесь не назван лежащий на пути материнский монастырь Святого Иоанна в Акалиссее-Асарджике, хотя он упоминается в рассказе о предыдущем подобном путешествии святого (гл. 54). Такую внешнюю нелогичность, впрочем, легко объяснить одним обстоятельством: как часто это бывало, святой Николай Сионский движим божественным видением: «Сегодня по Божьей воле хочу я дойти до храма святого Гавриила в Каркаво, чтобы исполнить желание Божье». Из этого становится понятно, почему святой не заходит в Акалиссей и решается на такой долгий путь в один день.

24. Алакилисе. Храм Архангела Гавриила. Строительная надпись

Такую популярность архангелов, прежде всего Михаила (учитывая ещё два видения архангела Михаила святителю Николаю Сионскому), Г. Анрих связывает с влиянием соседней Фригии¹⁶¹. Однако возможно и то, что она, подобно ситуации во Фригии¹⁶², является трансформацией древних ликийских верований: вспомним фантастических существ на ликийских саркофагах.

b. Церковная архитектура и сёла Ликии

Наиболее надёжным способом идентификации храмов и поселений Ликии с сёлами, упомянутыми в «Житии Николая Сионского», будут, конечно, новые археологические и особенно эпиграфические находки. Однако и в их отсутствие можно, как кажется, наметить ещё один метод такой идентификации.

Из «Жития» ясно видно, что богатый Сионский монастырь оказывал покровительство, в том числе и материальное, окрестным селениям. Среди прочего святой Николай занимался строительством храмов: будучи уже епископом Пинарским, он построил храм в честь Богородицы (гл. 69), а ещё до этого восстановил храм Святого Даниила в Саванде (гл. 58). Последний оказывается связан с поселением Кастеллон, которое святой посещал во время своего второго благотворительного путешествия (гл. 57) и в котором был храм Святого Николая – такое посвящение может указывать на сравнительную новизну этой церкви. Более того, в случае с Савандом прямо указывается, что святой дал не только деньги, но и архитектора для строительства. Подобную же деятельность осуществлял и его материнский монастырь – Святого Иоанна в Акалиссее: на примере строительства храма Сионской обители по образцу Акалиссейкой церкви можно предположить воспроизведение плана храма монастыря-ктитора и в других случаях.

Действительно, как было указано выше, в Юговосточной Ликии, на нагорье Аладжадага встречается ряд храмов, которые можно отнести к Акалиссейско-Сионскому типу. Эти храмы представляют собой несколько укороченную базилику с алтарём в виде триконха, имеющим снаружи крестообразный абрис. Вполне вероятно, что такие храмы, – соседние с Акалиссеем-Асарджиком: Девекуйусу и Дикмен следует отождествить с какими-то селениями из «Жития Николая Сионского». Впрочем, связь здесь могла быть и другой: австрийские исследователи¹⁶³ предполагают, что два этих памятника, возможно, были монастырями – тогда их следует рассматривать как дочерние обители Акаллисея или Святого Сиона (что менее вероятно, так как таких упоминаний в «Житии» нет, а Девекуйусу датируется по резьбе тем же временем, что и Акаллиссей и Святой Сион¹⁶⁴).

25. Мускар

Развитие Акалисейско-Сионского типа, когда алтарный триконх превращается в алтарную апсиду и две апсиды в торцах трансепта, мы наблюдаем в родном для святого Николая Трагалассе-Мускаре¹⁶⁵ и более отдалённом Чамаркасы рядом с Арнеями. Последнее обстоятельство весьма показательно, так как мы знаем, что на строительстве Сионского монастыря работали мастера именно из Арней. Не исключено и влияние Акалиссея-Сиона в популярности триконхов не только в горах (Гюджеймен Тепеси), но и на соседнем побережье (базилика А в Андриаке, Кёк Буруну, Бунда).

26. Южная Ликия (по: Tabula imperii Byzantini 8).

с. Кастеллон и второе «благотворительное» путешествие святого Николая Сионского

Можно предложить и новую локализацию вышеупомянутого Кастеллона, который К. Фосс отождествляет с Мускаром, а австрийские исследователи – с Сюрмели Кёйю над Мирами или Асарбелен Тепеси около Мускара¹⁶⁶. «Житие Николая Сионского» сообщает относительно местоположения Кастеллона два факта: что он находился недалеко от Сионского монастыря, так как был предпоследней остановкой в путешествии святого Николая Сионского (гл. 57), и что он находился на дороге из Сионской обители в Миры (гл. 58). Большинство исследователей искало Кастеллон на современной дороге между Мирами и Аладжахисаром, в районе Мускара, а между тем хорошо известно, что по долине реки Мир проходила большая римская дорога из столицы Ликии в Карию и Писидию¹⁶⁷. Кратчайший путь из Мир в Сионский монастырь проходит именно по ней: следует идти до Данабаши и затем подниматься около 2 км в гору на северо-восток.

Действительно, в Данабаши есть развалины античной крепости (castellum), перегораживавшей стратегически важное ущелье Мира, откуда и произошло название Кастеллон. Здесь действительно есть развалины упоминаемого в «Житии Николая Сионского» храма Святого Николая (гл. 57). Даже если нынешние остатки этого большого церковного комплекса и восходят к IX в.¹⁶⁸, то это никак не исключает его ранней датировки: большинство базилик этого времени построены на остатках ранневизантийских церквей (как храмы в Мирах или Алакилисе-Каркаво, см. выше) – более того, возобновление храма в Кастеллоне может быть связано именно с почитанием святителя Николая Мирликийского, которому он был посвящён, тем более, что расположен Данабаши на дороге в Дереазы-Маставру, где в X в. была возведена огромная купольная базилика.

С такой локализацией согласуется и тот факт, что в Кастеллон святой Николай Сионский пришел из Тревенд, расположенных где-то над Мирами (см. выше и ниже). В ближайших окрестностях Данабаши надо искать и Саванд с его храмом в честь святого Даниила (см. выше), а где-то между Данабаши и Аладжахисаром – Ималиссы с храмом Мелиссы.

Наконец, благодаря локализации Кастеллона в Данабаши мы можем примерно восстановить маршрут второго «благотворительного» путешествия святого из «Жития Николая Сионского» (гл. 56–57). Он выдвинулся из Святого Сиона-Аладжахисара на восток в Каркаво-Алакилисе, минуя в этот раз Акалиссей-Асарджик и Девекуйусу (см. выше). Чтобы попасть отсюда в Кастеллон-Данабаши в обход Сионского монастыря, надо было обогнуть последний по южной или по северной дуге. В пользу того, что святой выбрал первую, свидетельствует посещение им Тревенд, находившихся над Мирами (см. выше). Таким образом, его пусть пролегал к востоку и югу от линии Чаман-Асарджик-Мускар, по нагорью в междуречье Мира и Ариканда (византийское название – Вафис потамос¹⁶⁹), где (с учётом вероятного расширения на восток, обусловленного географией) и следует искать посещённые святым Николаем Сионским между Каркаво и Тревендами села с их храмами: Кавсы, Неа Коми, Партаисс, Символ, Навтий и Серину.

Характерно, что на этом пространстве археологически засвидетельствовано примерно такое же количество византийских поселений с крупными ранневизантийскими храмами, преимущественно базиликами: Карабол, Аладжадагкёйю, Асарёню, Гюльмез Асары, Бунда, Каракуйу, Йыланбаши¹⁷⁰ (по движению вышеописанной дуги). Отметим также, что именно в Неа Коми святой решается на продолжение путешествия: по всей видимости, ключевой выбор он должен был принять в самой далекой от своей обители точке путешествия, то есть в Аладжадагкёйю: отсюда ведут только две дороги: одна назад, на запад, прямо идущая к Аладжахисару, и другая дальше вперед, по нагорью на юго-восток к морю, в места, достаточно удалённые от Сионского монастыря и не попадавшие, так сказать, в зону его влияния, – впрочем, судя по гл. 37, святой Николай хорошо знал, по крайней мере, частично этот путь, ведший из Финики к его монастырю. Кроме того, «Житие Николая Сионского» (гл. 57) единственный раз на протяжении всего описания путешествия святого уточняет направление его движения: он спустился из Партаисса в Символ, что должно означать достаточно значительный спуск – по всей вероятности, с нагорья в сторону моря.

Учитывая направление движения святого Николая Сионского, можно с осторожностью предложить следующие локализации: в глубине нагорья Кавсы (храм Святого Феодора) – Карабол¹⁷¹, Неа Коми (храм Архангела) – Аладжадагкёйю, Партаисс (храм Святого Апфиана) – Асарёню (центрическая постройка вместо обычной базилики может считаться мартирием святого Апфиана, происходившего из соседних Гаг); над морем Символ (храм Архангела и Святого Димитрия; двойное посвящение связано, скорее всего, с появлением мемориального придела с мощами святого Димитрия) – Гюльмез Асары, Навтий (храм Богородицы) – Бунда, Серина (храм Святого Ирины) – Каракуйу. Кроме того, сомнительно обычное отождествление Тревенд с Гюрзесом¹⁷², так как посещение последнего потребовало бы пересечения Мира и подъема на гору, в то время как по маршруту наиболее подходящим пунктом (откуда можно было двинуться в Кастеллон) представляется также соседствующий с Мирами Йыланбаши (здесь базилика с необычно мощным синтроном¹⁷³ могла появиться под влиянием собора в Мирах).

Таким образом, благодаря соотнесению агиографии и археологии локализованными оказывается большая часть сёл, упоминаемых в «Житии Николая Сионского».

Итак, на четырёх данных примерах становится очевидно, что именно комплексный анализ данных агиографии, иконографии, археологии и других наук позволяет как отождествить различные ликийские реалии, так и лучше понять суть самих событий и историю житийной традиции.