Слово о дарованиях Святаго Духа

Незадолго до своей смерти палестинский подвижник Савва Освященный³⁴⁵ сказал своим ученикам:

– Через много лет сюда придет поклониться царский сын из Сербии, который будет носить мое имя – Савва. Ему вы отдадите икону Пресвятой Богородицы «Млекопитательница». Когда он поклонится моему гробу, на него упадет мой жезл, который вы дадите ему как благословение, чтобы он правил народом Божиим.

Когда об этом услышал преподобный Иоанн Дамаскин³⁴⁶, который подвизался в Лавре Саввы Освященного, то просил, чтобы тому же человеку, святому Савве Сербскому, была передана и икона «Троеручица», исцелившая его усеченную руку.

И действительно, случилось так, как предсказал преподобный. Когда примерно через шесть веков в Святые Места пришел поклониться святой Савва Сербский, он получил две иконы и жезл, которые и перенес в келлию Преображения в Карее, где тогда подвизался. Эта келлия с того времени называется «Патерица»³⁴⁷ или, по-другому, «Типикарница», потому что вместо обычных богослужений в ней ежедневно прочитывается вся Псалтирь и совершается литургия³⁴⁸.

Икона Пресвятой Богородицы «Троеручица», монастырь Хиландар

* * *

Источник Господина Исаии

Святой Павел Ксиропотамский, основатель двух монастырей – Ксиропотама³⁴⁹ и Святого Павла, был, как его называли, «величайшим из философов»³⁵⁰ в Византии. Достойно восхищения его Слово на Введение во храм Пресвятой Богородицы, а также каноны по гласам на память сорока мучеников и ямбический канон Честному Кресту.

* * *

Преподобный и богоносный отец наш Максим Кавсокаливит буквально утопал в море дарований, которые подает неисчерпаемый Источник благодати и которыми были украшены все святые.

Однако преподобный Максим имел и одно особое дарование, подаваемое лишь немногим. Он перемещался по воздуху! Летал, переносился по воздуху из одного места в другое. Это была птица небесная и в прямом, и в переносном смысле. Очевидцем и свидетелем такого удивительного полета был сам составитель жития святого, митрополит Феофан Перифеорийский. Вот как он сам описывает этот факт:

«Я не желаю утаивать виденного мною из жизни святого, поскольку мы были знакомы и имели общение друг с другом. Однажды, выйдя из Ватопеда с одним братом, мы отправились в Кавсокаливию. К сожалению, в каливе мы святого не нашли. Я огорчился и в поисках моего возлюбленного друга начал осматривать окрестности. Поднявшись немного выше его каливы, я посмотрел в сторону дороги Господина Исаии³⁵¹ и вдруг увидел старца в ложбине Агелария³⁵², достаточно далеко от меня, на расстоянии до двух миль. В этой местности тропа весьма труднопроходима, да и кругом одни голые скалы, ровных участков нет нигде. Но вот – о чудо! – вижу, что святой приподнялся над землей и полетел, как легкокрылый орел, над лесом, над скалами, приближаясь ко мне...

В этот момент я испугался и закричал: «Велий еси Господи, и чудна дела Твоя, и ни едино же слово довольно будет к пению чудес Твоих!». От страха я отпрянул назад, и он во мгновение ока оказался передо мной, поющий...

Я упал ему в ноги, положил поклон. Он же все спрашивал меня: «Сколько времени ты уже стоишь на этом месте?». Затем он взял меня по-отечески за руку и проводил в свою каливу. В течение долгого времени преподобный наставлял меня и затем сказал: «Смотри, не говори никому, что ты видел, пока я еще нахожусь в этой жизни. И знай, что однажды ты станешь игуменом, а затем митрополитом Охридским. Тебя ждут многие испытания, но ты пребывай в терпении и будь подражателем Христа, повешенного на древе крестном. Он будет тебе Помощником в искушениях, скорбях и в твоих мученических подвигах».

И действительно, все, что он предсказал, исполнилось в моей жизни в точности, как предначертало его пророческое слово».

* * *

В окрестностях монастыря Есфигмен подвизался преподобный Феолипт³⁵³, который стал впоследствии митрополитом Филадельфийским и вместе с преподобным Никифором³⁵⁴ был наставником святителя Григория Паламы в умном делании.

* * *

Преподобные Митрофан и Дионисий (XVI век) подвизались в Малой Анне, где есть пещера, превращенная в небольшой храм трудами братства монаха Герасима Гимнографа и иеромонаха Дионисия. Святые не позволили обрести свои честные мощи, но многие ощущали благоухание, источающееся из места их блаженных подвигов.

Божественный Дионисий предавался изучению священной письменности и внешней премудрости, так что приобрел даже прозвище «Ритор». Он переложил на более понятный язык многие слова из святых отцов, сохранившиеся в библиотеках афонских монастырей, составил и собственную книгу под названием «Куварас».

* * *

Преподобный Акакий Кавсокаливит обладал даром рассудительности и прозорливости. Благодаря Божественному просвещению он мог видеть внутреннее состояние каждого человека. И если кто скрывал от него даже помысл, он мягко указывал на это в виде совета.

* * *

Святой Савва Ватопедский, юродивый Христа ради, как-то долгое время подвизался в Иорданской пустыне в пещере, подчиняясь монастырю Святого Иоанна Предтечи. По благодати Божией этот святой приобрел дар общения с дикими зверями, которым был наделен человек до грехопадения. Вот как он сам рассказывал об этом своему ученику:

– Друг мой, часто я, благодатью Божией, получал для себя величайшую пользу от общения с дикими зверями. Нередко случалось, что я встречал в пустыне львов и шел с ними, как будто они были моими друзьями. Часто я нарочно находился посреди них, когда они ходили по двое или по трое. Я внимательно наблюдал за ними. Я видел расположение их глаз, величину тела, природное высокомерие, величественные повороты головы, их царственный и мужественный прыжок, – ты, наверное, слышал об этом, – их острые когти – словом, все им присущее... И львы беспрепятственно давали мне возможность удобно их рассматривать. Они очень хотели общения со мной и стояли рядом с предельной доступностью и кротостью, как если бы мы были старыми друзьями.

Размышляя об этом, я приобрел некое удивительное видение творения Божия, которого раньше не имел. Слава и любовь Бога, как некое жало, с силой пронзали мое сердце. Потому всякий раз я вспоминал великого Давида, созывавшего зверей и все творение прославлять Бога. Тогда и я воспевал вместе с ним в неизреченной радости и восхищении: Яко возвеличишася дела Твоя, Господи: вся премудростию сотворил еси³⁵⁵.

* * *

Пребывающий умом вне этого мира и непрестанно молящийся исихаст Иларион Иверский обладал даром прозорливости.

Три дня ожидал русский корабль, посланный царем в монастырь Святого Дионисия, чтобы получить ответ от этого раба Божия об исходе Крымской войны (1854 год). Наконец ответ был получен, и позднее пророчество преподобного старца оправдалось. Он сказал: Россия пройдет через испытания, в конце потерпит поражение, но не понесет территориальных потерь, как впоследствии и случилось.

Очевидцем и непосредственным свидетелем дара прозорливости духовника Илариона стал и добродетельный дионисиатский монах Иаков. Будучи еще послушником, он посетил старца в его келье, и тот, видя его впервые, еще издалека назвал его по имени:

– Милости просим, чадо мое, Иоанн.

Старец наставил его и между прочим велел ему терпеть и не печалиться, что его брат Георгий ушел из Дионисиата (ибо в тот самый день он перешел в монастырь Ксенофонт). Затем он привел послушника в маленький храм Святого Иакова, положил свою руку на его голову и сказал:

– Люби и почитай сего соименного тебе апостола. Он будет лучшим твоим покровителем.

– Но меня зовут не Иаков, а Иоанн, отче, – сказал послушник.

– Я это знаю, чадо. Будешь и Иаковом, – ответил старец. – Но пока не станешь монахом, кроме тебя никто не должен знать о том, что ты слышал сегодня от неразумного старца.

Предузнав о своей смерти, святой подвижник отдал по этому поводу свои последние распоряжения и пожелания.

* * *

В 1880 году из монастыря на острове Наксос на Святую Гору пришел старец Аверкий, имевший великую любовь к аскетической жизни. Для обитания он выбрал себе пещеру, расположенную в Новом Скиту. Неумолимо сражаясь со своими душевными и телесными страстями и врагом рода человеческого диаволом, подвизаясь в посте, бдениях и многочасовых молениях, он достиг высоких степеней добродетели и приобрел дар проницательности и прозорливости.

Как-то, во время одного из бдений, старец без приглашения вошел в святой алтарь и приблизился к святому престолу, где созерцал Самого Господа, Который призвал его, чтобы показать ему его имя в книге жизни и сказать, что ему следует усугубить свои аскетические труды.

Отец Аверкий предвидел пожар в монастыре Святого Павла за двадцать дней до этого, а также воцарение нового императора Александра в эпоху Елевферия Венизелоса.

Часто старец прозревал и сердечные глубины приступающих к таинству Божественной Евхаристии и, в зависимости от духовного состояния каждого человека, радовался или огорчался.

* * *

Пустынник Дамаскин из скита Святого Василия рассказывал нам:

«Однажды я так тяжело заболел, что был почти при смерти. Через какое-то время, когда болезнь миновала, я встретил добродетельного монаха Софрония из братства «Яннакопула» недалеко от Великой Лавры, который некоторое время был виноградарем Лавры.

– Что с тобой случилось в такой-то вечер, – спросил он меня, – что ты просил меня о помощи, и мне пришлось встать на молитву о тебе? Я тогда подумал: что-то с ним случилось.

Я пришел в изумление, поскольку совершенно не ожидал от бывшего рабочего проявления такой добродетели и таких дарований».

Это говорил нам старец Дамаскин, чтобы показать, что есть еще отцы, обладающие духовным трезвением и имеющие различные дарования, но их не так легко бывает увидеть. Часто они сами не знают, что обладают каким-то даром, и такое смирение предохраняет их от падения и гибели.

* * *

– Когда я ночью выхожу из кельи, чтобы исполнить свое монашеское правило, я вижу и слышу небесные вещи...– говорил старец-подвижник Петр Симонопетрский.

* * *

– Не думай, что я здесь один, нет. У меня есть вот эта животинка, – говорил одному паломнику отец П. и показывал ему лягушонка. – Я выливаю под корень помидорного куста, посаженного вот под этим деревом, достаточное количество воды, и лягушонок живет здесь в полном довольстве. Он тоже будет монахом!.. Видишь, брат, в пустыне все умиротворяется. Даже дикие животные подчиняются человеку Божию. Когда-то у меня в этой каливе было много мышей. Как только я брал в руки пилу, чтобы спилить какое-нибудь дерево, вокруг меня собиралось полтора десятка мышей, чтобы играть со щепками. Так было в течение долгого времени. Они, бедные, хотели есть, но у меня не было ничего, что бы им дать. Потому однажды они ушли и больше не появлялись...

* * *

В скиту Иверского монастыря жил блаженный монах Христофор, родом из Арты. Родился он в 1730 году и был учеником Евгения Булгариса. Отец Христофор известен как один из самых выдающихся ученых монахов Святой Горы XVIII века, написавший несколько заметных трудов и богослужебных последований. Он отличался не только мудростью, но и многими добродетелями и любовью к очищающему душу безмолвию, так что причисляется к лику преподобных отцов-колливадов.

* * *

Приснопамятный старец дедушка Гавриил рассказывал нам, что лет примерно сто назад в монастыре Святого Дионисия жил архимандрит Хризостом Хаджиданиил, выпускник Халкинской академии³⁵⁶ и Гейдельбергского университета, профессор, награжденный французским правительством. Несмотря на свою высокую образованность, он был такой смиренный и простой, что спрашивал обо всем, даже о самых пустяковых вещах, ни от кого не требуя к себе уважения.

В конце своей жизни, когда отец Хризостом исполнял послушание монастырского привратника, дикие голуби с удивительной доверчивостью садились ему на руки и клевали предлагаемые им хлебные крошки. Настолько спокойно они себя чувствовали с ним, что даже когда он шлепал кого-то из них и прогонял, чтобы в свою очередь насытился другой, первый не унимался и забирался ему на плечо. А к другим отцам птицы даже не приближались.

* * *

В районе монастыря Ставроникита жил один русский подвижник, который привечал птичек и кормил их со своей ладони.

Также я видел другого аскета, окруженного самыми разными птичками, которые сидели у него на голове, на руках, на плечах и радостно щебетали.

* * *

О даре учительства, слова и мудрости в Духе Святом новоявленного святого Никодима Святогорца, «убогом враче» наших душ, пишет его современник и биограф иеромонах Евфимий:

«Ах, и как написать мне, отцы мои, без слез эту печальную весть³⁵⁷! Как начал радоваться бедный народ наш и славить Бога, Который в злополучное время сие, когда распространилось нечестие и безбожие почти во всех концах земли, даровал ему такое неблуждающее светило и такого вождя заблудших и утешителя скорбящих! Да, я утверждаю, что он таков, и не только по его книгам, которые просветили и впредь будут просвещать Церковь Христову, но говорю это, судя по тому, что я видел каждый день. А именно: как почти все, уязвленные грехами своими, оставляли архиереев и духовников и все шли к убогому Никодиму, чтобы обрести исцеление и утешение в своих скорбях. Не только из монастырей, и скитов, и келлий, но многие христиане приходили издалека, чтобы увидеть его, и чтобы он утешил их в их несчастьях. Так что много раз он даже как бы сетовал на это, но не потому, что тяготился братиями. Да и как это могло быть, если он все время своей жизни употребил на сочинение и изъяснение того, что было бы полезно его братьям-христианам! Не поэтому, говорю, он сетовал, а потому, что это мешало его священному занятию, а также по причине сильного желания день и ночь пребывать в Божественной умной молитве. Ибо и в ней он упражнялся всегда, посвящая все дневные и ночные часы этим двум занятиям – или изъяснять какую-либо мысль Священного Писания, или склонять голову на левую сторону груди и опускать ум свой в сердце и взывать умом: «Господи Иисусе, помилуй мя». И потому много раз говорил он нам: «Давайте уйдем, отцы мои, на какой-нибудь пустынный остров, чтобы спастись нам от мира»».

* * *

Был один милосердный и добросердечный русский монах по имени Августин, который во дворе своей келлии собрал больных мулов со всей округи и ухаживал за ними подобно больничному брату. Такая вот пламенная забота милостивого сердца о всей твари, о всех Божиих созданиях!

Его келлия принадлежала монастырю Филофей.

Когда Августин был еще послушником в своем отечестве, монастырь послал его на одно подворье, где он подвергся великому плотскому искушению со стороны дочери работника этого подворья. Чтобы победить искушение, он бросился в реку. После этого Августин испросил у игумена благословение отправиться на Святую Гору, не открывая об ошибке этой девушки.

* * *

Жил один аскет по имени Пахомий, неграмотный, знавший только «Христос воскресе из мертвых...». Он занимался рукоделием в своей келье, и время от времени ему приносили туда еду. В келье его часто окружали змеи, мешая ему работать, и потому он был вынужден брать их и выпроваживать за дверь. Однажды, когда одна большая змея была уж очень назойлива, Пахомий обернул ее вокруг поясницы, как пояс, завязал узлом и продолжил свою работу. В этот момент в келью вошел монах, приносивший ему еду. Увидев на нем змею, он очень испугался и стал требовать, чтобы старец выбросил ее, иначе она причинит ему зло. Подвижник ответил ему словами Христа: Се, даю вам власть наступать на змей и скорпионов и на всю силу вражью, и ничто не повредит вам (Лк.10:19), а также: именем Моим... будут брать змей (Мк.16:17–18).

* * *

Румын отец Иринарх из скита Святого Предтечи родился в селении Милест в окрестностях румынского города Долж. Это был многоученый муж, знающий несколько языков, молчаливый, смиренный и терпеливый. Делом его жизни, вдохновенным и исключительным в своем роде творением стал его труд, состоящий из двадцати томов и десяти тысяч страниц, под названием «История Святой Горы».

* * *

Румынский монах Исаия из скита Святого Предтечи родился в селении Аниноаса в Румынии.

Несмотря на свою малограмотность, он стал мудрым учителем и духовным наставником в практических добродетелях. Души многих людей, монахов и мирян, обрели рядом с ним покаяние и внутреннее перерождение. Он проводил подвижническую жизнь и обладал даром слова, что позволяло ему приводить ко Христу Его заблудшие создания.

* * *

Подвижник Хаджи-Георгий обнаруживал различные дарования в раннем возрасте, еще будучи послушником.

Однажды, когда все в каливе молились, исполняя свое монашеское правило (а дело было на рассвете во время зимы), он вдруг услышал голос их старца: «Монахи мои, спасите меня!». Он побежал и сообщил об этом старшему из братьев по постригу, но тот начал ругать его:

– Ну-ка иди, прельщенный, твори свое правило и не придавай этому значения...

Тогдашний послушник Гавриил (а позже Хаджи-Георгий) сотворил послушание. Но вот он во второй раз слышит душераздирающий крик старца: «Монахи мои, спасите меня! Я нахожусь у Креста, что в Зигосе³⁵⁸, не доходя до Керасьи, и подвергаюсь опасности, помогите мне!».

Послушник снова пошел к брату и сказал:

– Наш старец в опасности и находится высоко, у Креста.

Но тот опять, еще сильнее, начал бранить его:

– Каков прельщенный! Он слышит голос старца от Креста, до которого два часа ходу!

Тогда Гавриил стал умолять его:

– Сотвори, отец мой, малые четки со вниманием и поклонами и увидишь.

И действительно, как только брат начал творить Иисусову молитву и совершил два-три поклона с крестным знамением, он сразу услышал полный отчаяния голос их старца.

Тотчас они прикрепили веревками к ногам ветви, чтобы не проваливаться в снег, и отправились. Чтобы добраться из Кавсокаливии до Креста, им понадобилось примерно полчаса. Глубина снега во многих местах превышала метр.

Их старец папа-Неофит, шедший из Святой Анны в Керасью, был изможден усталостью, провалился в снег и не мог даже пошевельнуться. Когда подоспели его монахи, он был уже почти полностью засыпан снегом и дышал с трудом. Старца перенесли сначала в Керасью, где ему была оказана первая помощь, а потом в Кавсокаливию. Совершенно очевидно, что папа-Неофита спасла молитва послушника Гавриила.

Великий в подвиге и добродетели Хаджи-Георгий обладал также и даром общения со зверями.

Как-то, когда он был еще послушником Гавриилом в каливе Святого Георгия в Кавсокаливии, один дикий кабан начал часто наведываться к ним в сад и наносил большой ущерб. Тогда папа-Неофит повелел Гавриилу связать его своим поясом и привести к нему, что и было исполнено. Затем старец велел запереть его в стойле и сделать для него кормушку и наконец сказал вепрю:

– Когда захочешь есть, приходи сюда, и тебя покормят монахи, а сады отцов не порть.

Так дикий кабан стал ручным. Когда ему было голодно, он приходил к кормушке и ел.

* * *

Но расскажем и еще подобный случай.

Как-то один кабан стал приходить в сад Хаджи-Георгия в Керасье и поедать овощи. Хаджи-Георгий сказал послушникам, чтобы они, как только увидят кабана, сразу же его известили. Однажды ночью зверь, сломав ограду, вошел в сад. Увидев его, старец перекрестил его и велел оставаться без движения. Затем взял кабана за ухо, как ягненка, и привел в стойло. Продержав зверя там в качестве епитимьи голодным три часа, старец освободил его и сказал:

– Благословенное животное, неужели тебе не хватает целого Афона, что приходишь сюда и губишь те немногие овощи, которыми питается столько душ? Теперь иди с Богом и в другой раз не приходи, а иначе я дам тебе двойную епитимью.

И действительно, после этого разговора кабан больше не появлялся.

* * *

Многие греки и русские ходили советоваться с этим просвещенным от Бога человеком, Хаджи-Георгием. Однажды он написал письмо самому царю, чтобы тот не проезжал в своем экипаже по такому-то мосту в такой-то день. Царь не придал этому значения. Но когда с ним произошел несчастный случай, в точности через шесть месяцев, как предсказывал об этом Хаджи-Георгий, тогда царь вспомнил его и стал относиться к нему с великим благоговением.

* * *

Когда Хаджи-Георгий был сослан в Константинополь, его благодатное присутствие доставило великое утешение тамошним христианам и даже туркам. Благодать Божия, действующая в этом очищенном подвижничеством сосуде, совершала многие чудеса. Даже его пояс творил чудеса. Больные надевали его на себя и исцелялись. Женщины, подвергавшиеся во время родов опасности, обретали уверенность и благополучный исход, бесноватые освобождались от лукавых духов.

Множество турок было облагодетельствовано этим общим заступником и врачом. Многие из них исцелились от различных недугов. Все они чтили Хаджи-Георгия и даже называли его «бизим баба», что означает «отец наш».

* * *

Старец Феофилакт был поистине святой личностью в лике небожителей скита Святого Василия. О нем рассказывают, что однажды к его каливе пришла раненая косуля со сломанной ногой и легла у входа. Старец вышел и с великим состраданием обратился к ней, как к человеку:

– Подожди, я перевяжу твою сломанную ножку, чтобы ты стала здоровой.

Косуля проявила послушание и сидела тихо. Старец, имевший в своем милостивом сердце любовь ко всему творению, взял две палочки и бинт и, как хороший ортопед, перевязал этому несчастному созданию ногу. После этого он с состраданием приласкал косулю и сказал ей:

– Сейчас, родная, иди с Пресвятой Богородицей, а через 30–40 дней придешь, я тебе ее развяжу.

Действительно, по истечении назначенного срока косуля пришла к его каливе! Старец развязал ортопедическую повязку: рана совершенно зажила.

Кончина этого святого человека была преподобнической. Лицо его в последние минуты жизни сияло, как ангельское, подобно светлой луне.

* * *

Однажды знаменитого, наделенного многими дарованиями духовника папа-Игнатия Катунакского посетил монах Хрисанф, смущенный сильнейшей бранью со стороны демонов. Шел тогда 1922 год.

– Благословите, отче, помолитесь обо мне.

И духовник, как если бы кто рассказал ему все подробности этой борьбы, говорит ему сразу с отеческой нежностью:

– Хрисанфушка мой – так по своей великой любви он имел обыкновение того называть, – не страшись, не убойся убивающих тело, души же не могущих убить³⁵⁹.

Слепой духовник – он еще задолго до этого потерял зрение – ясно видел своими духовными очами! Антенны его души воспринимали многое. Дух Святый извещал его обо всем.

* * *

Старец Аввакум Босой имел феноменальную память и при этом был живым вместилищем даров Святаго Духа. Будучи неграмотным, а под конец жизни и слепым, он прекрасно знал Ветхий и Новый Завет, воспроизводил по памяти целые главы Священного Писания и истолковывал их. Глаза радовались, глядя на этого старца, который стоял с четками или со своим маленьким светильником в руке и возвещал Слово Божие, исполняясь при этом благодати и радости от действия в нем Святаго Духа.

* * *

Старец Геронтий, которого за послушание послали на подворье в Каламиционе, был истинным стражем и заступником животных. Каждый вечер он отводил их утолить жажду в Каламицион, где был источник питьевой воды. Едва услышав голос отца Геронтия: «Эла, эла»³⁶⁰, животные подходили к нему, терлись мордами о его грудь и отходили.

Когда терялось какое-нибудь животное, отец Геронтий молился святому Модесту, а потом шел и находил его. Также, когда животное заболевало, он молился тому же святому, и оно тотчас исцелялось.

Отец Геронтий был очень кротким и боялся как-нибудь нарушить послушание своему старцу, за что им восхищалась вся монастырская братия. Однажды братия спросили его, как он приобрел такую кротость, и он ответил им так:

– Когда я был в миру, виноватыми у меня были все – козы, овцы, волы. Я нервничал, кричал и несправедливо бил их. Однако, когда я пришел сюда, я услышал рассказ о Варлааме, который бил свое животное, но Бог отверз уста ослицы, и она сказала: «Что я тебе сделала, что ты бьешь меня?». Тогда во мне произошла серьезная перемена, и с того времени я стал с радостью ухаживать за животными, и теперь они с готовностью меня слушаются и подходят ко мне по первому зову. От этого внутреннего изменения в мою душу пришли мир и веселье.

* * *

Отцы монастыря Святого Дионисия рассказывали о старце Исааке: его смирению и простоте покорялись даже звери. В монастыре он был пекарем, и в пекарне у него жила змея длиной в полтора метра, так называемая элафиатис³⁶¹. Он готовил ей кашицу из муки, она ела и спала на ложе старца, но и сама несла свою службу – нещадно гоняла мышей. Пока старец Исаак подвизался в пекарне, жила там и змея, но как только это послушание передали другому брату, она исчезла.

* * *

Однажды старец Феофилакт из Нового Скита видел, как лукавые духи натирают обувь одного монаха. Вскоре этот монах отрекся монашеского образа и возвратился в мир.

В другой раз тот же старец говорил, что видел, как демоны насмехаются над монахами, потому что те оставили свои духовные обязанности и устремили свое внимание на материальные блага.

* * *

Старица Тимофея, игуменья монастыря Макрималли на острове Евбея, рассказывала нам о старце-подвижнике Авимелехе:

– Мне он сказал: «Имей в виду, что в будущем один священник предложит тебе стать игуменьей в монастыре. Не соглашайся, это неполезно». И действительно, его предсказание сбылось. В другой раз он меня предупредил: «Такая-то монахиня имеет помыслы уйти из монастыря. Будь к ней внимательна, чтобы она не ушла и не погибла». И впоследствии эта сестра сама открыла мне о своих помыслах покинуть монастырь.

* * *

Особножительный преподобнейший иеромонах Афанасий Иверский жил в монастыре своего покаяния как простой аскет, всегда бедно одетый, скромный и воздержный в еде (он питался простой пищей, предлагаемой в архондарике). Две его комнаты изобиловали пауками, а закопченные стены были исписаны разными цитатами из Священного Писания и изречениями греческих философов. Он обладал поистине философским и возвышенным умом, имел светское образование и знал разные языки. Это был не только мудрый муж, имеющий дар устного и письменного слова, но прежде всего глубокий человек, опытный подвижник, содержащий правую веру и имеющий духовный опыт умиления и таинственной жизни во Христе. Став монахом в шестнадцать лет, он служил Церкви в России, Константинополе (там он был священником и учителем), Фессалониках. Какое-то время служил приходским священником в итальянском городе Неаполе и в Триполи³⁶² от Александрийского Патриархата, где его даже прочили в епископы. В 1938 году отец Афанасий отправился на поклонение святым местам, а в следующем году он прибыл на Афон, в Иверский монастырь. Там он отказался от исполнения священнических обязанностей и жил простым монахом, как в прошлом поступали многие, кто приходил подвизаться на Святую Гору. Он имел глубокое смирение и постоянное, непрекращающееся покаяние. Себе он говорил: «Никто другой, никто, как ты (так не нагрешил), и нет для тебя никакой надежды, кроме пронзенного Ребра...».

Тысячи душ обретали рядом с ним разрешение недоумений, получали совет, утешение и помощь посредством его благодатного, живого, умилительного слова, которое, помню, изливалось из него, как из неиссякаемого источника, в архондарике Иверского монастыря.

Приснопамятный старец особо настаивал на том, что только аскетическая жизнь, деятельный подвиг делает христиан настоящими, зрелыми духовными личностями. Всегда он указывал и на опасности, подстерегающие иеромонахов, живущих и трудящихся в миру.

* * *

Отец П. часто повторял: «Слава Тебе, Боже». С болью в голосе, с чувством, часто с радостью, потому что Бог давал ему еще и еще раз возможность помочь какому-нибудь брату...

Отец П. имел дар утешения. Всякий страдающий, огорченный, отчаявшийся, обуреваемый помыслами посетитель, монах или мирянин, поговорив с ним, уходил укрепленным, утешенным, окрыленным надеждой и с легкостью на душе. Поистине, велико это дарование утешения, способное отогнать дух смятения и малодушия.

* * *

Старец Порфирий Кавсокаливит, имевший величайшие духовные дарования

Другим таким утешителем страждущих, который получал силу свыше, от Всеблагаго и Всесвятаго Утешителя, Духа Истины, был всем известный приснопамятный иеромонах Порфирий Кавсокаливит. Бесчисленные души обрели рядом с ним духовное вразумление, свет, терпение, исцеление. Некоторое время он подвизался в Кавсокаливии в непрестанной молитве и в строгом послушании старцам келлии Святого Георгия, но потом заболел и жил в миру как настоящий «старец»³⁶³ нашего святого Православия. «Я не думаю, что говорю что-то особенное, – объяснял он мне, – просто то, что мне внушает Бог». Однако он имел и дары мудрости, знания, проницательности, прозорливости, о чем свидетельствуют многие наши современники, монахи и миряне.

* * *

Мы знали и сербского исихаста отца Георгия – сначала как библиотекаря монастыря Святого Пантелеймона, а затем как отшельника в Старом Руссике. Он имел образование и знал несколько языков. Мой старец уважал его чрезвычайно. Это был человек книжный, делатель умной молитвы и трезвения. Вспоминается, как он ходил со своим посохом аскета и четками, со взором, устремленным вниз, молчаливо творя молитву. Как он сам нам со старцем рассказывал, наша встреча с ним состоялась вследствие Божественного извещения, так как он не знал о ней заранее. Но Бог, зная наше пламенное желание видеть его, известил его о нашем посещении.

Кроме прочих добродетелей, отец Георгий имел дар словесной премудрости. Он говорил нам:

«Духовная жизнь – это непрерывное пребывание в Боге: Пребудьте во Мне, и Я в вас (Ин.15:4). Никто не может считаться богословом, если он не знаком с апофатическим богословием³⁶⁴. Догматы нашей Церкви и догматические истины должны быть пережиты на опыте, стать нашим достоянием. Чтобы достичь этого, мы должны совершить свою собственную пасху – свой «переход»³⁶⁵. Nulla cupido ignoti – чего не знаем, того и не можем желать. Если мы не познаем Бога, то мы Его и не обретем. Видение Бога и есть Его познание. Предстоящий перед Богом видит и Его Божественные свойства...

Мы не можем быть причастны существу Божию, но можем приобщаться Его энергиям. Нам доступна слава – излучение, исходящее от сущности Бога. Просвещаемые отражением этой славы, мы видим людей, понимаем трудные места Священного Писания, получаем извещения, знаем все...

Мирские идеи, вообще все, связанное с миром, рассеивает внутреннюю сосредоточенность, делает нас внешними, ветхими людьми...

Кто может описать радость от Божественного Причастия? Неизреченное веселие, «Христос Воскресе» для всего нашего существа...

Лучшая молитва – это «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя»».

* * *

Часто святогорцы, желая указать на успешность и быстрое продвижение монаха на пути ко спасению и совершенству, говорят:

– Этот человек «увидел зайца»³⁶⁶ …

* * *

Память благого и достойного мужа и благодатной личности оставил по себе у всех старец Гавриил, игумен монастыря Дионисиат. Это был человек, сочетавший в себе духовные и административные таланты. Мы часто имели возможность убедиться в рассудительности и отеческой любви этого духовника. В общественных отношениях с внешним миром он был безупречен, превыше всего ставя святогорские традиции. На службах и бдениях это был несгибаемый столп. В стасидии он всегда стоял. Первым входил и последним выходил из церкви. Кто может описать его умиленный, радостно-печальный, неподражаемый вид, с которым он читал Шестопсалмие и Предначинательный псалом? Это чтение было самым живым выражением радостотворного плача нашей Православной Церкви, до мозга костей слившегося с нашим богопочитанием. Я чувствую, как его голос и сейчас звучит во мне, потрясая мое существо до самых оснований.

Как-то он взял меня за руку и показал мне в трапезной монастыря, где были удивительные фрески, изображение преподобного Иоанна Лествичника. И сказал:

– Подражай ему, чадо, и следуй его святому примеру!

* * *

Упомянем и о знаменитом учителе византийского пения, новом Кукузеле, соловье Святой Горы – румынском монахе Нектарии, который пел, как Ангел во плоти.

Его ученики говорили о его преподобнической жизни:

– Мы никогда не видели, чтобы он смеялся или шутил. Взгляд его всегда был устремлен долу. Много раз за день он плакал и глубоко вздыхал. Он творил непрестанную умную молитву.

Это был человек не только с ангельским голосом, но и с ангельскими добродетелями. Все греческие церковные мелодии он переложил на румынский язык.

* * *

Один мой знакомый спросил как-то русского подвижника Тихона:

– Почему, отче, хотя Святый Дух один и тот же, христиане получают не одну и ту же Его благодать?

– Чадо мое, в церкви, куда ты идешь, чтобы поставить свечку, если дашь десять драхм, возьмешь маленькую свечку, если двадцать – то побольше. Если дашь сто, то возьмешь толстую свечу. Так бывает и с благодатью Святаго Духа. Чем больше даешь, тем больше получаешь.

* * *

Я был знаком с кротчайшим и незлобивым, благословенным духовником иеромонахом Никодимом, милостивым и потому получившим богатую милость от Источника Божественной милости, Всемилостивого Господа.

Отец Никодим никогда не оставлял своего правила. Часто он молился всю ночь под открытым небом, рядом со своей бедной каливой. Однажды один посетитель видел, как отец Никодим молился под оливковым деревом с воздетыми к небу руками, сияя от Божественной благодати.

Это был чрезвычайно смиренный человек. Он ушел из скита монастыря Кутлумуш, чтобы успокоился его сосед, искушаемый духом любопрения. Его взор и весь облик излучали мир и благодать. Очень многие монахи, клирики и миряне приходили исповедать свои грехи под его епитрахилью.

Он любил животных. У него было два кота. Однажды отец Никодим сказал одному из них: «Рыбы у меня для тебя нет, иди поймай себе какую-нибудь птичку». Тот, послушавшись, ушел и действительно через какое-то время возвратился, держа в когтях жертву своего послушания…