Слово о преподобнической кончине

Преподобный отец наш Павел Ксиропотамский был чудотворцем. Он исцелил царя Романа Старшего в Константинополе, страдавшего смертельной болезнью, принял от него в подарок часть Животворящего Креста и на царские деньги восстановил монастырь Ксиропотам²⁷⁹. Когда приблизилась кончина святого, лицо его просияло, как солнце, и от этого сияния все присутствующие пали на землю.

Таким ярким светильником добродетели, жертвенности и пустыннолюбия был преподобный Павел, строитель двух царских монастырей.

* * *

В монастыре Ватопед жил и тот преподобнейший просмонарий²⁸⁰, слышавший голос от иконы Пресвятой Богородицы, Которая сказала ему о том, что он проживет еще один год и должен готовиться к расставанию с этой временной жизнью. Накануне своей кончины он вновь слышал голос, что пришло ему время отойти ко Господу.

* * *

К сожалению, ничего не сохранилось из многочисленных наставлений о священном безмолвии старца Дамаскина из Святой Анны, потому что не нашлось человека, который записал бы то, чему учил старец. А свою земную жизнь закончил он так.

Было время Великого поста, 6 марта, и по древним традициям никто не выходил из своей каливы. Геро-Дамаскин, получив извещение от Бога, что настал последний день его земной жизни, послал за послушником отца Мины, геро-Онуфрием, который, придя, увидел его плачущим.

– Что с тобой, геро-Дамаскин, почему ты плачешь? – спросил он его.

– Геро-Онуфрий, я тебя очень прошу, возьми эту книгу преподобного Ефрема и храни ее, потому что я умираю нераскаянным.

Геро-Онуфрий в недоумении сказал ему:

– Геро-Дамаскин, столько лет ты в безмолвии, столько людей благодаря твоим поучениям спаслись и достигли святости, и ты говоришь, что ты не покаялся?

– Да, геро-Онуфрий, я не покаялся, потому что я должен был умереть послушником старца Мины и быть сокрытым в каливе и неизвестным для людей, ведь похвалы являются препятствием к спасению для истинного монаха.

Геро-Онуфрий спустился в каливу к отцу Мине и рассказал ему обо всем. Тотчас же они поднялись вместе в каливу геро-Дамаскина и нашли его уже умершим. Совершив погребение, они вернулись в свою каливу.

Как только они пришли, отец Мина сказал:

– Меня лихорадит.

И 9 марта, на память сорока мучеников, и отец Мина перешел от временного жития к вечному, тоже сподобившись преподобнической кончины.

* * *

Жизнеописатель преподобного Никодима Святогорца иеромонах Евфимий пишет о преподобнической кончине святого следующее:

«В эти дни для него совершили все необходимое для исхода из жизни сей, то есть полную исповедь и елеосвящение, а также ежедневно приобщали его Пречистых Таин. А тринадцатого июля ему стало хуже, и он был очень удручен. И, не будучи в состоянии творить молитву в уме, он произносил ее вслух. И все говорил и говорил братиям: «Простите меня, отцы мои. Изнемог ум мой и не может уже творить молитву, и поэтому говорю ее вслух. И жизнь моя пришла к концу, но благий Бог да вознаградит труд любви вашей – то, что вы делаете для меня, грешного. И прошу вас, принесите мне мощи святых отцов моих, Макария Коринфского и Парфения, отца нашего духовного». И, обняв мощи, лобызал их, изливая потоки слез и говоря: «Зачем вы, святые отцы, оставили меня сиротой? Вы пришли туда и упокоиваетесь за добродетели, которые исполнили на земле, и наслаждаетесь славой Господа нашего, а я страдаю за грехи свои. Посему прошу вас, отцы мои, умолите Господа, да помилует и меня и да сподобит и меня быть там, где и вы пребываете». В таких причитаниях он провел весь день, а ночью ему стало хуже. Братия не спали всю ночь, ожидая его исхода, они часто входили и спрашивали: «Учитель, как ты?». И разговаривали с ним самую малость. В шестой же час ночи²⁸¹ на вопрос их он ответил: «Умираю, умираю, умираю. Но умоляю вас, причастите меня». И, внутренне собравшись, он причастился Пречистых Таин. По прошествии же немногого времени братия вошли и застали его со скрещенными руками и простертыми ногами и спрашивают: «Учитель, как ты? Обрел ли ты покой?». А он отвечает им: «Я принял в себя Христа – как не обрести мне покой?». И после недолгой беседы он умолк».

* * *

Великий пустынник, затворник, учитель умной молитвы, мудрый советник для многих душ, исихаст Каллиник Катунакский незадолго до своей кончины сподобился Божественного видения: его ожидали преподобные святогорцы, держа в руках свечи. Его лицо светилось от радости, он позвал своего ученика и сказал ему:

– Прошу вас, идите приготовьте церковь, потому что пришли святогорские отцы, чтобы забрать меня. Всю свою жизнь я умолял их и просил об этом даре.

О блаженной кончине этого дивного человека, как и о многом другом, нам рассказывал его ученик старец Христодул, простой, незлобивый, как агнец Божий, делом и словом, который уже преставился от этой жизни.

* * *

Когда один монах умирал, в последние минуты своей жизни он призывал Пресвятаго Духа.

– Душе Святый, Душе Святый, Душе Святый, – сказал он три раза и преставился.

* * *

Преподобнической была жизнь, преподобнической была и кончина пустынника Филарета, истинного любителя пустыни и добродетели.

Незадолго до смерти он позвал двух братий из келлии Данилеев, Даниила и Акакия, и, наставив их в делании Иисусовой молитвы и в равноангельном монашеском жительстве, встал и попросил их спеть национальный гимн Афона – «Достойно есть». Старец стоял и со вниманием слушал, как обычно, радуясь и проливая слезы. После этого он обнял их, облобызал Христовым целованием и сказал:

– Братья мои, цветики Пресвятой Богородицы, я уже не увижу вас более своими телесными очами, потому что меня призывает Господь, молитвами Богородицы и святогорских отцов, в Свои небесные обители.

На другой день, когда они пришли к нему, чтобы проведать и взять благословение, он уже лежал со скрещенными руками, которые сам так сложил, в своей деревянной кроватке, с закрытыми глазами, как будто спал обычным сном...

* * *

Старец Иаков Кавсокаливит доживал свои последние дни в Лавре. Но, почувствовав приближение конца, он решил тайно вернуться в свое пустынное жилище, где прожил столько лет, и там упокоиться. Как-то вечером, когда отцы читали повечерие, он ушел с масляным фонарем. На протяжении всего пути старец просил трех святителей, покровителей своей каливы: «Святители, удостойте меня чести умереть там».

Шел он еле-еле, почти всю ночь. Дойдя до ограды своей каливы, он сразу потушил фонарь. К счастью, его увидели соседи и прибежали к нему. Он переступил порог своей каливы, повторил еще раз: «Святые Иерархи, удостойте меня чести умереть здесь», – и с миром предал свою душу Богу.

* * *

Когда весьма добродетельный и почти бесприютный аскет Петр почувствовал приближение своей кончины, он отправился попрощаться с пустынными отцами и братиями. «Мы уже не увидимся», – говорил он старцу Герасиму Гимнографу.

Был канун празднования памяти преподобного Петра Афонского, когда подвижник вернулся в свою келью, храм которой посвящен этому святому.

На праздник собрались и другие пустынники. Он приобщился Святых Христовых Таин. Отцы и братия по случаю праздника во время аскетического угощения пожелали Петру «счастливого рая», он ответил: «Аминь», – и почил в мире. За несколько дней до этого он ходил в Карею, попрощался со всеми, отдал свое рукоделие, чтобы покрыть расходы на погребение и на служение сорокоуста.

* * *

Преподобнической, но и радостно-пасхальной была кончина общежительного старца Дамиана Симонопетрского. Заранее почувствовав ее приближение, он вошел в храм с пением «Христос Воскресе» и после четырехдневного жара почил. Это было в 1927 году. Этот старец, похвала общежительной жизни, одну рясу носил пятьдесят лет. У него был деревянный щит. Закрываясь им в углах коридоров, он молился там и там же ложился спать.

* * *

Духовным внуком²⁸² приснопамятного исихаста Харитона был и монах Харитон Кавсокаливит. Следуя благословенными стопами своего деда, он предал себя деланию и подвигам аскезы, будучи еще молодым монахом. Часто он впадал в состояние духовного восторга в то время, когда вкушал пищу. Его жизнь была непрестанным трезвением и непрестанной молитвой. И смерть его была преподобнической.

Перед кончиной отец Харитон слег в постель и напоследок удостоился одного видения.

– Отец Афанасий, – говорил он своему брату по постригу, – откуда взялось столько маленьких, светлых деток? О, посмотри, как это красиво! Они держат цветы в своих ручонках. Благодарю Тебя, Боже мой, что Ты сподобил меня увидеть Твоих Ангелов!

* * *

Однажды на Пасху в кириаконе скита Святой Анны произошел следующий чудесный случай.

Один послушник из каливы Святых Бессребреников во время пения ирмоса «Воскресения день» стал посреди храма и положил земной поклон, как мы делаем, когда собираемся причаститься. Никто не спросил его, почему он это сделал. Была предложена общая трапеза, после которой этот послушник удалился в свою каливу.

Прежде чем зазвонили колокола к пасхальной вечерне, разошлась весть, что брат, положивший поклон, преставился от настоящей жизни! Святогорские отцы верят, что те, кто уходит из этой жизни в день Воскресения, не проходят мытарства лукавых духов. Итак, они ублажили того благословенного послушника, который предузнал о своей кончине или даже имел сильное затаенное желание преставиться в светоносный день Пасхи и потому положил в храме поклон, прося у всех прощения.

* * *

Другой брат тоже преставился на Пасху, в то время, когда отцы пели «Воскресения день». Сей треблаженный стоял в своей стасидии и держал пасхальную свечу, когда его душа, охваченная пасхальной радостью и веселием, отлетела на небеса. Подойдя к нему, отцы нашли его уже упокоившимся. Его погребли в скитской усыпальнице. Причем тело его было мягким, как тесто. Тела всех почивших монахов на Святой Горе не деревенеют, но сохраняют свою гибкость и эластичность.

Достоподражательные души, сподобившиеся преподобнической и пасхальной кончины, молите Бога и о нас, грешных!

* * *

При преподобнической кончине блаженного старца Артемия Григориата присутствовал и епископ Мелитопольский Иерофей.

Незадолго до того, как уснуть сном праведных, старец Артемий сидел в глубочайшем умиротворении на своей постели.

– Ухожу, владыка мой, ухожу. Я хочу, чтобы ты помолился обо мне, дабы я обрел милость у Бога, – сказал он.

– Ты поправишься. Мы еще встретимся, – ответил ему владыка.

– Надеюсь, что мы встретимся там, где определит Его Божественная воля, но сегодня сотворите любовь, останьтесь, а завтра поедете. Я хочу иметь твое последнее благословение.

Через два часа, причастившись Пречистых Таин, старец Артемий предал свой дух Богу, говоря: «Слава Тебе, Господи, слава Тебе».

* * *

Иеромонах Мефодий жил в пустыннической келлии Святого Нила. Он был милостивым до крайности. Никто, зайдя к отцу Мефодию, не уходил от него с пустыми руками. Если бы это было возможно, он мог бы раздать на милостыню и самого себя.

Почил он, как птичка. Легко, как преподобный. Когда монахи его братства читали повечерие и дошли до молитвы: «Святый Ангеле, предстояй окаянней моей души...», благоговейнейший старец попросил:

– Прочти это еще раз, отец Нил. «Святый Ангеле, хранителю и покровителю окаянней моей души... и молися за мя ко Господу, да утвердит мя в страсе Своем, и достойна покажет мя раба Своея благости».

И там же, где сидел, трижды тихо вздохнув, он предал свой дух.

Поистине, преподобническая кончина.

* * *

Один монах спросил старца, прожившего более ста лет: – Теперь, когда ты уходишь из этого временного мира, что ты чувствуешь?

– Чувствую себя настолько радостным и умиротворенным, как будто собираюсь на брачную вечерю, – ответил он.

Один хороший и добродетельный иеромонах из монастыря Святого Павла почил, находясь вне монастыря. Его нашли сидящим на невысокой скале и благословляющим своей правой рукой!

* * *

Один ныне живущий старец, подвижник по имени Хризостом, сорок лет подвизавшийся в районе Катунак, рассказывал мне:

– У меня был один брат по постригу по имени Вениамин. Он был ревностен к подвигам, и прежде всего к благословенному подвигу послушания. Когда он расставался с жизнью, его лицо сияло. Позже я узнал, что точно во время его ухода из этой жизни одна блаженная, подвизавшаяся в ограде для скота рядом с одним монастырем в миру, сказала: «В эту минуту я вижу послушника на Катунаках, который проходит мытарства. Он увенчан красной лентой, на которой написано: «Ангел восьмого века».

* * *

13 ноября 1985 года я посетил кутлумушскую каливу Святителя Иоанна Златоуста, где подвизается мой возлюбленный брат старец Моисей, чтобы вместе почтить праздник. Итак, в этот святой день, когда Церковь празднует благословенную память златословесного святителя, мне довелось принять участие в умилительной заупокойной службе, совершаемой по приснопамятном старце Иоанне, которого упокоили в старости братия монастыря Кутлумуш. Блаженный старец, почивший в возрасте 95 лет, за несколько дней предсказывал свою кончину, говоря: «Я хочу умереть в день святителя Иоанна Златоуста, в который почил и мой старец», что и исполнилось.

* * *

Когда Хаджи-Георгий доживал в Константинополе последние дни, приблизилась кончина и его брата по постригу папы-Неофита, подвизающегося в Кавсокаливии.

Папа-Неофит был старцем весьма добродетельным и благодатным. Однажды он впал в состояние исступления. Придя же в себя, сказал:

– Сейчас я был в Константинополе, у Хаджи-Георгия.

– Что же ты принес нам оттуда? – спросили его.

– Вот, я принес вам коливо.

– И что сказал тебе Хаджи-Георгий?

– Он сказал мне: «Через три дня приду за тобой».

И в самом деле после успения Хаджи-Георгия, 17 декабря 1886 года, тремя днями позже, 20 декабря, без какой бы то ни было болезни, отец Неофит предал свою душу Богу.

* * *

Лаврский старец Феофил позаботился о своем посмертном поминовении, заранее отделив на это деньги. Перед смертью он раздал все свои личные вещи братиям и отцам.

* * *

«Христе мой, велика Твоя милость».

Таковы были последние слова старца Аввакума Босого, с которыми он почил в мире.

* * *

– Геро-Аввакум-пустынник упокоился на моих руках, – рассказывал папа-Василий Лавриот. – Отходил он с молитвой «Господи Иисусе Христе, помилуй мя». В конце сказал: «Слава долготерпению Твоему, Господи», воздел руки и испустил дух.

* * *

Папа-Максим Иверит всю свою жизнь провел в должности просмонария у Иверской иконы Пресвятой Богородицы. Он был добродетельным и крайне милостивым монахом. Почил он в мире уже в наши дни. Прежде его кончины папа-Каллиник Иверит сказал ему: «Если ты меня слышишь, подними руку. Хочешь причаститься?». Его причастили. Когда душа папа-Максима разлучалась с телом, из его глаз вышли два светлых луча, которые упали прямо на образ Иверской Божией Матери.

* * *

Геро-Аввакум Лавриот рассказывал, что был один монах (или мирянин, не помню), очень благочестивый и незлобивый человек. Ум его не тяготел ни к деньгам, ни к пище, ни вообще к чему-либо земному. Когда при кончине явился ему Ангел, чтобы взять его душу, старец просил его:

– Не забирай меня, мне хорошо здесь. Я всем доволен, не хочу уходить.

В результате Ангел его оставил. Этот человек переживал рай уже здесь. В конце концов Бог послал пророка Давида с лирой, и так Псалмопевец, играя на лире, взял его душу.

* * *

Старец Фанурий Румын, строгий аскет Капсалы²⁸³, перед тем как уснуть навеки, прежде великого дня Пасхи вышел и попросил прощения у всех отцов, чтобы праздновать Воскресение там, «наверху».