Глава III. Марксизм

Карл Маркс (5 мая 1818 – 14 марта 1883) и Фридрих Энгельс (28 ноября 1820 – 5 августа 1895) – пожалуй, самые известные в нашей стране философы XIX в. Об их учении, развитом впоследствии в России В.И.Лениным и получившим поэтому наименование марксизма-ленинизма, все якобы знают всё, но на самом деле практически никто ничего не знает.

Всем известно, что есть три составные части марксизма – политическая экономия, философия и научный коммунизм и что философия сводится к двум составным частям: диалектическому материализму и историческому материализму.

Что такое диалектический материализм? Он означает то, что философия марксизма есть материалистическая философия по методу решения основного вопроса философии и диалектическая по своему методу. Исторический материализм есть одна из разновидностей диалектического материализма, т.е. диалектический материализм в применении к пониманию общества.

Основной вопрос философии, который решали всегда все философы, это, как утверждал Энгельс, вопрос об отношении бытия к сознанию. Что первично: бытие или сознание? Не что существует: бытие или сознание, а что первично. Согласно диамату идеальное тоже существует, как и материальное, но оно вторично по отношению к материальному. Вся философия всегда делилась на два лагеря: материалистов и идеалистов. Материалисты решали основной вопрос положительно – первично материальное, а идеалисты утверждали, что первично идеальное. Идеализм бывает субъективный и объективный. Один из представителей объективного идеализма – это Гегель. С точки зрения Маркса и Энгельса, Гегель сделал много хорошего. Особенно хорошо он разработал диалектический метод, который позволял создать всеобъемлющую философскую систему, позволявшую объяснить всё. Самое главное, что эта система давала решение вопроса о развитии. Принцип единства и борьбы противоположностей, по мнению Маркса и Энгельса, оказался принципом, применяя который можно объяснить наличие в мире движения, не прибегая к первотолчкам, неподвижным перводвигателям, ньютоновским и вольтеровским часовщикам и т.д.

Материя имеет начало движения в самой себе. Этим началом движения является принцип единства и борьбы противоположностей – основной закон диалектики. Кроме этого закона, существуют ещё два – закон отрицания отрицания и закон перехода количества в качество.

Гегель замечательно применил принцип диалектики. Его «Наука логики», как утверждал Ленин, является самым лучшим материалистическим произведением, хотя описывает Гегель мир идеи, говорит о саморазвитии идеи. Но Гегель допустил ошибку, не смог применить этот замечательный принцип диалектики к своей же собственной системе. У Гегеля Маркс и Энгельс заметили парадокс – противоречие между живой диалектической мыслью и мёртвой застывшей системой, системой триад: идея, природа, дух и т.д. В эту триадическую систему Гегель пытался вложить всё. Но эта система сама себе противоречит, она претендует на абсолютную истинность, а абсолютно истинного, согласно принципам диалектики, нет ничего. Поэтому система Гегеля породила отрицание самой себя в лице философии Фейербаха. Но Фейербах не заметил, что он, отвергнув гегелевский идеализм, отверг и его диалектику, т.е., по выражению Энгельса, «выплеснул с водой и ребёнка». Маркс и Энгельс же соединили диалектический метод Гегеля с материализмом Фейербаха и создали диалектический материализм.

Энгельс пытался доказать истинность диалектики в области не духовного, а материального мира, и посвятил этому целую книгу «Диалектика природы». Скажем, в качестве примера закона отрицания отрицания указывается следующая формула: (–а)²=(+а)², а единства и борьбы противоположностей – наличие положительных и отрицательных чисел в математике, зарядов в электричестве и т.п. Используя известный пример с зерном: «аще не умрет...», Энгельс утверждает, что зерно должно отрицать себя, чтобы родить новую жизнь. Античный материализм отрицает себя в форме средневекового теизма, который также отрицает себя в виде современного материализма. Или закон о переходе количества в качество: когда повышается температура воды, увеличивается количество пара. Правда, непонятно, где здесь количество переходит в качество, так как и повышение температуры, и увеличение количества пара – это количественные процессы. Всё на свете относительно и противоположности на самом деле тождественны. Поэтому никаких абсолютных истин не существует. Даже законы природы сами по себе не абсолютны, но изменяются. Но это уже такой нонсенс, дальше которого идти невозможно: если закон изменяется, то он должен изменяться по какому-то закону, если закон изменяется не по закону, то он уже не закон.

Примеры эти настолько натянутые, что их не стоит даже всерьёз оспаривать, но тем не менее все эти выводы создавали видимость научного подхода, научной доказательности.

Недостатки всех систем, по мысли Маркса и Энгельса, состояли в том, что они были односторонни, а гегелевская диалектика – единственный метод, который позволяет избежать этой односторонности.

Почему односторонность возникла в философии? Философы всегда абсолютизировали какой-то один аспект познания. Скажем, Спиноза заметил, что в мире всё связано причинно-следственными связями. Он эту причинность абсолютизировал и сказал, что в основе мира лежит субстанция, «причина самой себя». Декарт заметил, что человек всегда мыслит, он абсолютизировал мышление и сказал, что кроме мышления нет ничего, построил идеальную рационалистическую систему. Дидро заметил, что в мире существует только материя, и абсолютизировал это, сказав, что идеального вообще нет. Ламетри довёл это до абсурда, сказав, что человек – тоже машина. Потом некоторые материалисты (например, Бюхнер, Молешотт) стали даже утверждать, что и человеческая мысль есть некоторая разновидность материи, что так же, как печень вырабатывает желчь, так и мозг вырабатывает мысль – порождение человеческого организма.

Теперь, по Марксу, с открытием диалектики, не нужно исходить из какой-то аксиомы, как это делали все философы раньше, и можно избежать односторонности философии. Поэтому философия из учения, всего лишь объяснявшего мир, может стать основой для его преобразования: «Философы лишь различным образом объясняли мир, но дело заключается в том, чтобы изменить его», – пишет К.Маркс в «Тезисах о Фейербахе» (1, т. 3, с. 4). Теоретической основой для преобразования общества является Марксова философия истории, получившая название исторического материализма.

В «Немецкой идеологии», одной из ранних работ, Маркс с Энгельсом заявили, что они исходят не из каких-то абстрактных истин. Предпосылки, с которых они начинают, – не догмы. Это действительные индивиды, их деятельность и материальные условия их жизни. Не нужно придумывать никакого Я, постигающего самого себя, никаких вещей в себе, субстанций и т.д. «...Мы исходим не из того, что люди говорят, воображают, представляют себе, – мы исходим также не из существующих только на словах, мыслимых, воображаемых, представляемых людей, чтобы от них прийти к подлинным людям; для нас исходной точкой являются действительно деятельные люди» (1, т. 3, с. 25). Люди живут, действуют и производят средства к жизни, чем и отличаются от животных.

Какие дальнейшие выводы делают классики марксизма? Они рассматривают развитие человека и общества в историческом аспекте: люди живут, действуют, общаются, растёт население, совершенствуются трудовые навыки, происходит разделение труда (каждый начинает заниматься тем, что ему больше нравится), которое в свою очередь ведёт к росту производительных сил. Уровень производительных сил, по Марксу, является критерием прогресса, поэтому и развитие общества идёт именно в этом направлении. По мере развития производительных сил происходит расслоение людей на бедных и богатых: у одних образуется собственность, у других этой собственности нет. Образуются классы – группы людей, отличающиеся друг от друга по признаку наличия или отсутствия у них средств производства.

Производительные силы развиваются и требуют новых производственных отношений, но всегда бывает время, когда производительные силы уже развились, а производственные отношения ещё нет. В результате развития производительных сил появляется противоречие между уровнем производительных сил и организацией производственных отношений – основное противоречие общества. Именно это противоречие является движущей силой общества на пути к прогрессу.

Маркс утверждает, что человечество в своём развитии проходит несколько этапов, так называемых общественно-экономических формаций, отличающихся друг от друга организацией производственных отношений. Первая форма общества – это форма первобытнообщинная, когда классов ещё нет. Потом, с расслоением общества, появляется азиатская форма. В последних трудах Маркс и Энгельс отказались от этой общественно-экономической формации, но в начале у них указывается эта форма, которая существовала в Древнем Египте, Месопотамии и т.д. Этой форме свойственно наличие классов и огромное централизованное влияние государства. Затем государство вступает в противоречие с ростом производительных сил, и его роль ослабевает. Происходит переход к античной, или рабовладельческой общественно-экономической формации, имеющей два основных класса: рабовладельцев и рабов. Ведущий класс, который имеет собственность, является и тем классом, который строит всю политику. У него в руках государство, полиция и т.п. Поэтому, согласно Марксу, господствующие мысли в обществе – это мысли господствующего класса. Господствующий класс навязывает обществу свои мысли, и таким образом, согласно Марксу, общественное бытие определяет общественное сознание.

Понятие материального и идеального бытия нам уже знакомо из истории философии, здесь же речь идёт о так называемом общественном бытии. Это сугубо марксистское изобретение (классики марксизма утверждают, правда, что это не изобретение, а открытие), и это «открытие» составляет сущность исторического материализма – материалистического понимания истории. Что это значит и что такое общественное бытие?

Здесь вряд ли нам поможет понимание материи как категории для обозначения объективной реальности, существующей независимо от человеческого сознания (известное ленинское определение). Здесь скорее нужно искать ключ в известном энгельсовском понимании единства мира. Как утверждал Энгельс в работе «Анти-Дюринг», мир един, и единство это состоит не в его бытии, как считали раньше, а в его материальности. Материя есть принцип, осуществляющий единство мира. Мир един во всех его проявлениях – и в материальном, и в природном, и в общественном. В обществе материя со всеми её свойствами и проявлениями, в том числе с причинно-следственными связями и т.п., проявляется в виде общественных закономерностей. Эти закономерности проистекают из того, что человек занят производственной деятельностью в мире материальных вещей посредством производительных сил. Производительные силы – это тот материальный элемент, который является началом всей цепочки причинно-следственных связей, связывающей природу с обществом и приводящей к материалистическому пониманию общественно-исторического процесса и являющиеся основой общественного бытия. Таким образом, общественное бытие – материальные отношения людей к природе и друг к другу. Поэтому, по Марксу, не идеи правят миром, а наоборот, идеи есть отражение объективных материальных явлений, закономерностей, проистекающих в мире: «...не сознание людей определяет их бытие, а, наоборот, их общественное бытие определяет их сознание» (1, т. 13, с. 7).

Итак, в конце эпохи Античности производительные силы вступают в противоречие с рабовладельческими общественными отношениями, и происходит переход к другой формации – феодальной. Здесь тоже два класса – феодалы и крестьяне, но зависимость крестьян от феодалов несколько иная: крестьяне получают немного больше собственности и свободы, хотя тем не менее антагонизм между ними существует.

В дальнейшем происходит переход к следующей форме собственности, к следующей общественно-экономической формации – буржуазной. Феодалы, естественно, не хотят отдавать власть, поэтому неизбежно происходит революция. История знает несколько буржуазных революций – в Голландии, Англии, Франции и др. Переход от одной формации к другой, по Марксу, обычно совершается в виде революции, и в этом революционном переходе движущей силой выступает будущий эксплуататорский класс. В буржуазной революции такой движущей силой является класс буржуазии. Он приходит к власти, и теперь противостоит буржуазии класс пролетариев. Отличие пролетариев от всех прочих классов состоит в том, что пролетарии ничего не имеют, у них нет никакой собственности, за исключением своей рабочей силы. Поэтому, если в предыдущих революциях боровшийся класс обладал некоей собственностью и, победив, получал ещё большую собственность на средства производства и начинал эксплуатировать другой класс, то в пролетарской революции пролетариат, не имеющий никакой собственности, и не стремится к её приобретению. «Пусть господствующие классы содрогаются перед Коммунистической Революцией. Пролетариям нечего в ней терять кроме своих цепей. Приобретут же они весь мир. Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» – так звучит заключительная фраза из «Манифеста Коммунистической партии» (1, т. 22, с. 355).

Пролетарии имеют единственную собственность – себя. Труд становится товаром. Крестьяне, рабы и прочие не располагали собой, находясь в полной зависимости от эксплуататорского класса. Пролетарий же, у которого нет никакой собственности, кроме самого себя и своей способности к труду, может продавать свой труд. Этим своим «открытием» Маркс гордился и утверждал, что именно такова особенность пролетариев по отношению ко всем другим классам. Труд становится товаром, который можно продать. Продавая свой труд в качестве товара, пролетарий создает прибавочную стоимость. По выражению Энгельса, именно эти два понятия – материалистическое понимание истории и учение о прибавочной стоимости – и составляют сущность марксизма как исторического материализма и научного коммунизма. Прибавочная стоимость является источником возникновения капитала. Возникает очередное противоречие, которое является формой исконного противоречия капитализма, противоречия между производительными силами и производственными отношениями. В данном случае производительной силой является труд как товар, а производственные отношения – это специфические для буржуазного строя отношения, в результате которых возникает прибавочная стоимость и капитал.

Итак, возникает противоречие между трудом и капиталом. Это противоречие не может существовать долго, поскольку сами производственные отношения и сам характер возникновения капитала требуют новых производственных отношений. Частный случай этого противоречия – противоречие между плановой организацией производства на предприятии и стихийностью общего рынка в стране. Это противоречие решается опять же в революции, но коренное отличие пролетарской революции в том, что пролетариат, побеждая в ней, не становится господствующим классом, ибо отличие пролетариата от всех других классов – сущностное. У него нет собственности, он сам является товаром. Как говорится в том же «Манифесте Коммунистической партии», буржуазия сама породила своего могильщика. Победив в революции, пролетариат ликвидирует классы: у него нет собственности, и собственность ниоткуда не появляется. Задача этой революции – установить плановое хозяйство во всей стране, ликвидировать частную собственность, поэтому при коммунизме не будет никаких классов. Таким образом, заканчивается эпоха классовой борьбы, которую Маркс назвал предысторией человечества, и начинается собственно история – история коммунистического общества. Такова очень схематично изложенная суть исторического процесса, по Марксу, суть исторического материализма и научного коммунизма.

Понятно, почему материализм – исторический, а коммунизм – научный, ведь Маркс и Энгельс доказывают (как им кажется) объективную историческую необходимость коммунистического строя, который, по их мнению, не есть некое благое пожелание, некоторый идеал, к которому нужно стремиться и к которому стремились европейские социалисты-идеалисты, а историческая необходимость, которая тем не менее осуществляется только при активном участии людей.

Эти положения в краткой форме изложены Марксом в работе «Критика политической экономии. Предисловие»: люди вступают в независящие от них производственные отношения, которым соответствуют ступени развития материально-производственных сил; производственные отношения – это базис, на котором возникает юридическая и политическая надстройка; способ производства обусловливает социально-политические и духовные процессы, потому что общественное бытие определяет общественное сознание людей; затем, на известной ступени, производительные силы вступают в противоречие с общественными отношениями, т.е. с формой собственности, и наступает эпоха социальной революции, происходит переворот в надстройке.

Во всех этих положениях имеется видимость научности, благодаря чему марксизм стал так популярен на Западе и особенно в России. Но научность эта видимая.

Маркс и Энгельс упрекали предыдущих философов в отрыве от реальности, в односторонности их подходов к познанию мира, вытекавшей из непонимания ими диалектичности природы и общества. Казалось бы, классики марксизма рассуждают логично, но на самом деле они совершают ту же ошибку, в которой упрекали других философов. Точнее, это не ошибка, а вполне обычный философский способ рассуждения. Подобно Спинозе, Декарту, Бэкону, Канту, Фихте и другим философам, Маркс и Энгельс, сами того не замечая, возводят свою философию к некоторой аксиоме.

Марксистская философия основывается на спорном, отнюдь не очевидном философском положении о том, что сущностью человека является его способность к труду. Труд – это сущностное свойство человека, о чём пишет Энгельс в работе «Роль труда в процессе превращения обезьяны в человека»: «И в чём же опять мы находим характерный признак человеческого общества, отличающий его от стада обезьян? В труде" (1, т. 20, с. 491). Но труд – это не любая деятельность. «Труд начинается с изготовления орудий» (1, т. 20, с. 491). Иначе говоря, обезьяна может взять палку и сбить банан, если он висит высоко. Но ни одна обезьяна, даже самая умная, не может изготовить топор, срубить при его помощи дерево и изготовить из него эту палку. Она может воспользоваться подручным средством, но не изготовить орудие труда. Отличие человека именно в том, что он производит орудия труда. Таким образом, Маркс и Энгельс также дают определение человека: человек есть животное, производящее орудия труда. Не разумная деятельность, не наличие свободы, не общественный или религиозный характер, а способность производить орудия труда – вот сущность человека, по Марксу. То есть берётся одна из характеристик человека, несомненная характеристика, и возводится в ранг сущностной черты.

Что же это, как не абсолютизирование одной из сторон, чёрточек познания, за которое ругал домарксову философию В.И.Ленин? То же самое абсолютизирование. Маркс и Энгельс не произвели в данном случае никакого переворота в философии. Они являются одними из рядовых системопостроителей наряду с Декартом, Спинозой, Фихте и др. Возникновение марксизма-ленинизма – это возникновение обычной философской системы со всеми вытекающими отсюда следствиями.

Это проявляется в ряде парадоксов марксистской философии – в частности, в решении вопроса о происхождении человека. Марксизм, естественно, ухватился за дарвиновскую теорию, по мнению которой человек возникает в результате естественных материальных процессов, а не есть творение Бога, и дополнил её учением о том, что труд создал из обезьяны человека. Однако труд, и с этим согласны и основатели марксизма, есть сознательная, разумная деятельность. «В процессе труда получается результат, который уже в начале этого процесса имелся в представлении человека, т.е. идеально» (1, т. 23, с. 189). Животное не трудится, а осуществляет некую инстинктивную деятельность, человек же, прежде чем начать трудиться, создаёт в своём уме идеальный образ объекта своей деятельности. В трудовой деятельности человека всегда присутствует сознание цели. Таким образом, трудиться может только разумное существо. И вот заколдованный круг: обезьяна начинает трудиться и поэтому становится человеком, но трудиться может только существо, имеющее сознание, т.е. только человек. Почему получается такой круг? Да потому, что, по Марксу, человек – это существо трудящееся по определению. Если мы полагаем способность человека к труду в качестве определения, то мы не можем выйти за рамки этого определения. Попытки доказать, что человек возникает только в результате труда, лишены логики. Марксизм сам себе противоречит.

Кроме того, положение о том, что человек возникает вследствие трудовой деятельности, ведёт к расизму. Человечество весьма неоднородно: одни народы (европейцы, китайцы, индусы и др.) создали в результате своего труда высокоразвитые цивилизации, а народы Африки, индейцы Америки, аборигены Австралии не отличились особыми трудовыми успехами. Что же? Неужели эти народы достигли меньшего уровня в переходе от животного состояния к человеческому? Ведь, согласно Марксу, «сущность человека не есть абстракт, присущий отдельному индивиду. В своей действительности она есть совокупность всех общественных отношений» (1, т. 3, с. 3). А поскольку общественные отношения архаичных народов существенно отличаются от европейских, то и сущность аборигена или негра иная, чем у европейца или китайца. Однако история XX века доказала, что все народы, даже стоящие на самых низких уровнях развития (например, аборигены Австралии, не знавшие даже земледелия и до XX века занимавшиеся собирательством), имеют одинаковое умственное и нравственное развитие. И аборигены, и негры, и индейцы гармонично вошли в современную цивилизацию, стали получать европейское образование, занимать высокие должности в обществе. Это говорит о том, что уровень развития умственных способностей не зависит от трудовой деятельности человека, и поэтому труд никак не мог создать человека.

Марксизм – это теория, которая, как и любая философская концепция, является замкнутой в себе. Она не может выйти за свои пределы. А поскольку эта замкнутость обусловлена трудовой деятельностью, то обосновать трудовую деятельность нельзя. Поэтому же невозможно доказать наличие при коммунизме царства свободного труда, отличающего его от других общественно-экономических формаций. Труд есть сущностная характеристика человека, и человек может лишь трудиться, а изменение, преобразование этой способности, переход из общества эксплуатации в царство свободного труда есть уже выход за пределы данной характеристики.

В последнее время особенно популярным стал вопрос о том, возможно ли сочетание коммунизма и христианства? Сейчас даже некоторые православные христиане, увы, утверждают, что это не только возможно, но и необходимо, и что Христос был первым коммунистом. Однако обратимся к работе Маркса «К критике гегелевской философии права. Введение». Эта работа написана в 1844 г., когда Маркс уже отошёл от юношеских исканий и увлечения гегельянством. Основные положения этой работы сводятся к тому, что религия может существовать лишь в несовершенном обществе. «Это государство, это общество порождают религию, превратное мировоззрение, ибо сами они – превратный мир» (1, т. 1, с. 414). Поэтому «упразднение религии, как иллюзорного счастья народа, есть требование его действительного счастья» (1, т. 1, с. 415). Религия есть иллюзия счастья, и для достижения действительного счастья нужно упразднить религию.

Религия, по Марксу, есть не плод навязанного извне обмана, а самообман. «Религия – это вздох угнетённой твари, сердце бессердечного мира, подобно тому как она – дух бездушных порядков. Религия есть опиум народа» (1, т. 1, с. 415). Не опиум для народа, как могли бы сказать Дидро и Гольбах, а опиум самого народа. Народ сам для себя придумывает этот опиум. Почему? Да потому, что человек не только не может объяснить различные явления мира, а прежде всего он забит, задавлен общественными отношениями. «Религия – род духовной сивухи, в которой рабы капитала топят свой человеческий образ, свои требования на сколько-нибудь достойную человека жизнь» (2, т. 12, с. 143), – высказывался в том же духе В.И.Ленин. Именно с появлением классового общества возникает религия. Людям слишком тяжело жить в несправедливом классовом обществе. Но разделение общества на эксплуататоров и эксплуатируемых люди воспринимают как нечто самой собой разумеющееся. Они не понимают, что это временное состояние общества, не понимают, что у этого разделения общества на классы есть материальные законы, которые описывает открытый Марксом исторический материализм. И поэтому эта классовая причина, причина забитости основных масс является основной причиной появления религии. А следовательно, борьба с религией может вестись только посредством борьбы с социальной несправедливостью, с тяжёлыми условиями жизни, что достижимо путем ликвидации классового общества и построения общества коммунистического. «Критика религии есть, следовательно, в зародыше критика той юдоли плача, священным ореолом которой является религия» (1, т. 1, с. 415). Ошибку просвещения Маркс видел в том, что просветители пытались убедить людей, что религия ошибочна. Но общественное сознание вторично, а первично общественное бытие, т.е. экономические отношения; поэтому нужно менять общественное бытие, изменять общество, чтобы в нём не было классов, не было эксплуататоров и эксплуатируемых. Тогда в таком обществе не будет и религии. «Критика неба превращается, таким образом, в критику земли, критика религии – в критику права, критика теологии – в критику политики», – писал в этой же работе Маркс (1, т. 1, с. 415). Никакими другими способами прекратить существование религии, кроме как пролетарской революцией и построением бесклассового общества, где не будет эксплуатации человека человеком, невозможно. Конечно, нужны и просвещение, и воспитание, и социальная работа, но это всё вспомогательные средства.

Кроме классовых причин религии, по Марксу, существуют и другие, в том числе и описанные до этого Гольбахом, Дидро, Фейербахом и т.д. Например, действует и обман. Эксплуататоры пользуются тяжёлым положением людей и их самообманом, усугубляют их обман, ведь люди не знают не только законов общества, но и законов природы; люди боятся всего: и своего господина, и мира, в котором они живут. Действует и гносеологическая причина. Люди не могут объяснить свой собственный разум и обращают внимание на то, что разум якобы существует сам по себе, что есть слова, имеющие нематериальную природу. Скажем, есть слово «дерево», а есть деревья во всём их многообразии. Люди начинают эти понятия наделять самостоятельным существованием, фактически обожествлять. Вначале обожествляли понятия сами по себе, и люди приходят к многобожию. Потом, в результате абстрагирующей деятельности разума, возникают всё более и более общие понятия – категории, и как результат этого появляется монотеистическая религия. В принципе, конечно же, этот процесс абстрагирования действительно существует, и мы изучали его в истории философии; это то, о чём говорили Платон, Аристотель, христианские философы. Но всё же не следует считать, что каждый человек являет из себя Платона. То, что мышление осуществляется посредством понятий, не столь уж и очевидно. А по Марксу, уже в далёкие времена люди начинали задумываться над тем, что они мыслят понятиями. Аристотель считал, что только Сократ первым обратил внимание на то, что мы мыслим понятиями, Маркс же переносит это в гораздо более далёкое прошлое. Конечно, нужно быть действительно Сократом и Платоном, чтобы заметить эту особенность нашего мышления. Поэтому можно говорить о гносеологических корнях религиозной, идеалистической философии, но не религии. Религия как достояние всех людей так не возникает.

Точно так же и деление общества на классы не приводит к появлению религии. Во-первых, археологические находки показывают, что и в первобытнообщинном строе, в котором не было деления общества на классы, религия уже существовала. Во-вторых, революция, которая привела к исчезновению классов – в Советском Союзе, в Китае или в каком-либо другом государстве, – не привела к отмиранию религии. Наоборот, в нашей стране отмечался даже некоторый подъём религиозных настроений, в то время как в «классовом» обществе – в современных Франции, Великобритании и других цивилизованных странах – религиозность населения идёт на убыль.

Коммунизм и христианство несовместимы по своей сути, как несовместимы божественное и дьявольское начало. Можно отвлечься от сущности и погнаться за некоторой видимостью, видя совпадения (христианская община и коммунистический коллективизм, желание счастья для людей и т.п.), но сатана на то и сатана, чтобы использовать некоторые положения христианства, переворачивая их наизнанку, делая чёрное белым и наоборот.

В работе Ленина «Задачи союзов молодёжи» делается показательный вывод из положений диалектики. Поскольку нет ничего абсолютного и всё относительно, то в первую очередь нет абсолютной нравственности. Об этом говорит Ленин прямым текстом: «Мы в вечную нравственность не верим» (2, т. 41, с. 313), – для коммуниста нет абсолютно вечных нравственных истин, для коммуниста нравственно то, что служит интересам диктатуры пролетариата. Этим сказано всё: «...наша нравственность подчинена вполне интересам классовой борьбы пролетариата. Наша нравственность выводится из интересов классовой борьбы пролетариата» (2, т. 41, с. 309). А это что значит? Естественно, человек, знающий марксизм, знает и о роли партии в революции – партии с её дисциплиной и принципом демократического централизма. А это в свою очередь означает, что нравственно то, что выгодно вождю – т.е. товарищу Ленину. Таким образом, коммунистическая нравственность – это полная безнравственность.

Сейчас коммунизм – это уже история, и марксизм мало кого интересует. Но в то же время люди попадают в странную ситуацию, живя тем не менее в той философской системе, которую им ранее навязали. В своё время людям навязали марксистскую систему, и они часто, сами того не замечая, мыслили именно в рамках этой системы. Процесс изменения сознания – достаточно длительный и сложный во всех отношениях. В том числе и в философском.

Литература

Маркс К., Энгельс Ф. Соч., 2 изд.

Ленин В.И. Полн. собр. соч., 5 изд.