ВЕЧНАЯ ЖИЗНЬ И ВЕЧНАЯ СМЕРТЬ

Душа каждого из них, образовываемая любовию Божиею, в час разрешения от тела бывает окрылена этим утешительным настроением. «Имея в любви полное, без всякого недостатка, исполнение закона, она с Ангелами мира несется выше всех темных полчищ». «Враги наши, на ком увидят напечатленным этот знак любви, от тех отступят со страхом. Все же сонмы Ангелов восприветствуют их». Земная Церковь эту тайну действия любви в христианах иносказательно изображает возжжением свечей на гробах усопших. Свечи на гробах и означают Божественную неприступность для бесов лиц, удостоенных светоозарения за полноту любви к Богу и в таком состоянии отшедших ко Господу. Обоснование данного положения имеется между прочим у митрополита Московского Филарета. По его мысли, наш земной мир «по дару творения и благодати искупления проницаем благодатною светлою атмосферою неба, но в силу повреждения грехом он не совсем заперт для расширившейся в нем темной атмосферы ада. Облагодатствованные души по исходе из тела отражают эту атмосферу вселившимся в них благодатным светом. Они, не ощущая нападок темной силы, беспрепятственно идут на небо. К душам же менее очищенным и менее просвещенным она приражается. И вот – мытарства».

Богоозарение, почивающее на усовершившихся подвигом любви, важно для каждого усопшего не только в час кончины, но и при (а) всеобщем воскресении мертвых и (б) во время Страшного Суда.

а) Нужно заметить, что догмат Церкви о воскресении мертвых и сам по себе опирается на учение о действии закона любви как в Боге, так и в человечестве. Бог и Творец мира, подчинив закону любви все мировое бытие и внесши сюда непрерывную связность причин и следствий, некогда воскресит все человечество ради «Первенца из мертвых – Христа» (ср. 1Кор.15:23) – и во исполнение того же единства мировой любви. Подобно тому как падение первого человека, этого малого мира и носителя первооснов мирового бытия, в целом повлекло за собой падение всего земного мира, так воскресение из мертвых воплотившегося Сына Божия, воспринявшего в Себя весь мир в малом виде, прострется на все человечество во имя мирового порядка всеединой любви. Разница воскресения праведных и грешных при этом будет лишь в том, что Божественная сила воскресения коснется животворно одной телесности всех людей, а самой свободы и направления любви лично у каждого человека не затронет. Подтверждение тому находим в ясных словах Писания.

«Наступает время, в которое все, находящиеся в гробах, услышат глас Сына Божия... и, услышавши, оживут. И изыдут творившие добро в воскресение жизни, а делавшие зло – в воскресение осуждения» (ср. Ин.5:28, 25, 29). «Если мы веруем, что Христос умер и воскрес, то и умерших в Иисусе Бог приведет с Ним» (1Сол.4:14). Когда же «Сам Господь при возвещении, при гласе Архангела и трубе Божией, сойдет с неба, и мертвые во Христе воскреснут прежде; потом мы, оставшиеся в живых, тогда-то вместе с ними восхищены будем на облаках в сретение Господу на воздухе, и так всегда с Господом будем» (1Сол.4:16–17).

Восхищение к небу, навстречу Господу, всех воскресших христолюбцев будет представлять чудное зрелище. Бесчисленное количество их, похожее на собрание лучезарных светильников, силою Божиею поднимется от земли и на облаках понесется вверх. «Быстрота движения... любящих Господа будет соответствовать неудержимому желанию их быть с Ним... Господь сойдет с неба взять Своих; а они потекут с земли в сретение Ему, как девы в притче (Мф.25:1–6). Место сретения только и возможно на воздухе, наверху, при переходе в Небесные жилища (Деян.1:9). Но здесь только встретятся, а не пребудут. С Господом – будут, но не на воздухе, а там, где Он. Он – одесную Отца, а они окрест Него... Встретившись с Господом, став близ лицом к лицу, в блаженном обращении уже не разлучимся с Ним». Нечто подобное наблюдается в семейном быту. Когда возвращается из путешествия какой-либо нежный отец, дети и домашние выезжают к нему навстречу, чтобы видеть и приветствовать его. Так и мы понесемся на колеснице Небесного Отца. Как Господь на облаках вознесся на небо, так и мы на небе встретим Сходящего с его кругов.

б) Целью второго Пришествия Господа Судии на землю будет (1) явление пред всем миром славы любви Его во святых и (2) произнесение конечного приговора над всеми людьми, избравшими себе в наследие или жизнь любви, или смерть самолюбия. Об этом в Библии читаем:

«Когда же приидет Сын Человеческий во славе Своей и все святые Ангелы с Ним, тогда сядет на престоле славы Своей, и соберутся пред Ним все народы; и отделит одних от других, как пастырь отделяет овец от козлов; и поставит овец по правую Свою сторону, а козлов – по левую. Тогда скажет Царь тем, которые по правую сторону Его: «Приидите, благословенные Отца Моего, наследуйте Царство, уготованное вам от создания мира»... Тогда скажет и тем, которые по левую сторону Его: «Идите от Меня, проклятые, в огонь вечный, уготованный диаволу и ангелам его». И пойдут сии в муку вечную, а праведники в жизнь вечную» (ср. Мф.25:31–34, 41, 46). «Готовится венец правды... всем возлюбившим явление Господа» (ср. 2Тим.4:8). «Грядет Бог, и не в безмолвии: пред Ним огонь поядающий» (ср. Пс.49:3), «за Ним, возгораясь, – пламень» (ср. Иоил.2:3). «Престол Его – пламень огненный, колеса Его – огонь палящий» (ср. Дан.7:9–10). Господь Иисус «в пламенеющем огне совершает отмщение не познавшим Бога и не покоряющимся благовествованию. Они подвергнутся наказанию в вечной погибели от лица Господа и от славы могущества Его» (ср. 2Сол.1:8, 9).

1) На основании приведенных библейских изречений можно выразуметь то, что качество душ подсудимых на Страшном Суде Христовом изобличится действием богоосияния Судии. Оно, проникая чрез прозрачные тела праведных и их просвещая, тем отобразит твердость самоотверженной душевной любви их к Богу и людям (Мф.13:43). Наоборот, его отсутствие в грешных и оттого телесная их омраченность выявит сложившееся в тех самолюбие. «Пламя любви Божией и разлучит праведников с нечестивыми» в день Суда. Оно поставит обвинителем у каждого подсудимого, свидетелем его памяти – совесть, осудителем – разум его. Тогда грешные вострепещут от подобных условий судопроизводства Божия, а праведные ими будут приведены в блаженное обрадование. Отвержение на Страшном Суде грешников «совершится будто мимоходом... Все же внимание Господа будет обращено на то, чтобы удивить милость Свою в прославлении верных Своих... Их слава будет часть некая славы Божией – Божеская слава». По единообразности неизреченного воссияния они соделаются богами, соединенными любовию со Всевышним Богом – Судией мира.

Прекрасное замечание, применительное к этой мысли, высказывает второй канон на Преображение Господне в словах: «На Фаворе Ты неизъяснимо воссиял пред апостолами с тем, чтобы ясно показать Твое неизреченное второе Пришествие, как Ты явишься Всевышним Богом, стоящим среди богов». Восседая на престоле Суда, Господь покажет, какую благодатную силу носят в себе святые на земле, какою духовною славою облечены души их под покровом бренного тела и несветлого внешнего положения. Что теперь сокрыто, то тогда явлено будет всем. Господь облечет их славою, какою Сам облечен. Тогда пред всеми воссияет свет славы благодати Божией и явно будет, какие совершенства кто стяжал трудами на земле и в каких проявляется Божеская слава. «Ибо слава та не внешне будет одевать их, а проторгаться изнутри, из тех святых качеств, какие составляют строй души их». Другими словами, она изойдет из настроения самоотречной любви, одушевляющей праведные сердца.

Соответственно сказанному Страшный день Господень называется днем Суда не потому, что в нем имеет быть суд. Но Господь наш Иисус Христос имеет тогда воссиять сиянием Божества. Он все исполнит светом Своим и станет для святых Своих днем невечерним, а для грешников – совершенно неприступным. «Явление Божества Его бывает судом для тех, кому являемо бывает. ...Если бы Божество явилось кому когда без веры (того), то будет страшно и трепетно. Ибо в таком случае Оно не просвещает, а мучит, сожигает... Для тех, которые показывают достойное покаяние и начинают исполнять заповеди Господни с верою, страхом и трепетом, благодать Святого Духа бывает зримою. Она сама собою производит в них Суд, какой имеет быть, или бывает для них днем Божественного Суда. Кто всегда освещается благодатию, тот... видит тонкочастно все дела свои!.. При этом он судится и воссуждается Божественным огнем... мало-помалу крещается (им) весь... и становится весь чистым. Таковой не будет уже судим на будущем Суде, не обличается тем светом, потому что осветился им здесь прежде. (Он) не войдет в тот огонь, чтобы быть жегомым вечно, потому что вошел в него здесь прежде и был судим. (Таковой) и думать не будет, что тогда только явился день Господень, потому что давно уже стал весь днем светлым... День Господень... внезапно откроется для тех (одних), которые находятся во тьме страстей... и любят блага мира сего. Для них он явится вдруг и покажется им страшным, как огнь нестерпимый и невыносимый. Огнь этот явится не весь духовно, но, как бы сказать, бестелесно-телесно».

Лица, «не ставшие сами светом», на Суде Христовом «окажутся обнаженными, придут в великий страх и трепет, в великую отовсюду тесноту... Каждое дело доброе и худое, каждое слово и каждый помысл наш, со времени рождения до смерти, – все, собравшись, будут тогда явны во всяком человеке... Какое другое мучение может быть больше того стыда и страха, каким будут поражены тогда находящиеся ныне во тьме и не просвещенные Духом Святым!».

2) Разделение на всемирном Суде праведных и грешных Судиею будет произведено не просто по светоозарению и омрачению тех и других. Нет, сама по себе степень богоозаренности покажет меру развития их в любви к Богу и ближним и предопределит левую или правую сторону их поставления. Признак той или иной зрелости в самоотверженной любви, приложимый одинаково к лицам всех национальностей и к представителям всех народов, как нераздельно великой семьи Его, и избрал Господь в главное и всеобщее основание к изнесению Своего окончательного приговора над всякой человеческой личностью. Упомянутый приговор на Страшном Суде, даже в форме чистого правосудного воздаяния, не изменяет в Боге лика пламенно любящего Отца. И в конечном приговоре над праведными и грешными Бог не перестает быть существенно неизменною любовию. Если бы Он не ставил границы злу и не сдерживал необузданности самолюбия, то Его любовь, равнодушная к свойствам человеческого настроения и деятельности, не была бы совершенством. Сверх того, конечное определение человеческих судеб на Страшном Суде прежде объявления их Господними устами каждому подсудимому начертывается собственной волей каждого и буквами личных греховных навыков и дел. А Праведный Судия со скорбью уступает свободному избранию людьми началом жизни самолюбия. В земном бытии людей Он всеми способами промыслительно заграждает им такое падение вниз, в круг бытия низшего и худшего. На Страшном же Суде уже судит. Переживание грешными чувства грозности и беспредельности силы, карающей их в лице Господа Судии, возникает от добровольного их погрязания в страстях. «Но То же Самое Лицо и Та же Самая Сила будет разливать (во второе Пришествие) неизъяснимую отраду в сердцах всех, пребывших верными вере» и действовавших любовию (Гал.5:6).

За Страшным Судом для человечества наступит бесконечная блаженная жизнь будущего века, а для отпадших от Бога тою же свободою – вечная мучительная смерть. Содержание вечной жизни состоит в бесконечном развитии благодатной самоотверженной любви, а содержание вечной смерти – в развитии самозамкнутого от Бога самолюбия. Оба эти положения рассмотрим ближайшим образом.

О вечной жизни в любви Библия и Церковь согласно учат так. (I) Ее начало с помощью благодати Божией полагается человеком еще на земле. (II) За гробом она лишь полнее и беспрепятственнее раскроется в тождественном своем содержании.

Библейское учение о начале вечной любвеобильной жизни на земле высказывается, например, в таких изречениях.

«Сия есть жизнь вечная, да знают Тебя, единого истинного Бога, и посланного Тобою Иисуса Христа» (ср. Ин.17:3). «Верующий в Сына имеет жизнь вечную, а не верующий в Сына не увидит жизни, но гнев Божий пребывает на нем» (Ин.3:36). «Слушающий слово Мое и верующий в Пославшего Меня имеет жизнь вечную, и на суд не приходит, но перешел от смерти в жизнь» (Ин.5:24). «Вы не хотите придти ко Мне, чтобы иметь жизнь» (Ин.5:40). «Вода, которую Я дам, сделается в пиющем источником воды, текущей в жизнь вечную» (ср. Ин.4:14). «Ядущий Мою Плоть и пиющий Мою Кровь имеет жизнь вечную» (Ин.6:54). «Мы перешли из смерти в жизнь, потому что любим братьев... Всякий ненавидящий брата... не имеет жизни вечной, в нем пребывающей» (1Ин.3:14–15). «Наша жизнь на небесах уже есть" (ср. Флп.3:20). «Благодать воцарилась через праведность к жизни вечной» (Рим.5:21).

Содержание вечной жизни на земле в любви отметил Сам Спаситель. На вопрос книжника: «что делать мне, чтобы наследовать жизнь вечную? – Он ответил: возлюби Господа... и ближнего» (ср. Лк.10:25, 27). «Хорошо и приятно жить братьям вместе, ибо в этом Господь обещал вечную жизнь», – повторяет за Спасителем и Церковь в одном богослужебном песнопении.

Продумывая изложенные выше библейские воззрения на сущность вечной жизни в нашем временном бытии, находим, что признаками ее раскрытия во всякой человеческой личности служат: изглаждение здесь всякого своекорыстия, своеволия и вообще самолюбия, посвящение себя богоугождению и чрез то непрерывное умножение в себе благодатных Божиих напечатлений, воспламеняющих истинную любовь. Исполненное любви благодатное единение с Богом и ближними составляет самую основу вечной жизни.

О таком содержании вечной жизни на земле говорят святые отцы и учители Церкви. По их словам, еще здесь «пребывающие в мире Христовом и в любви Духа перешли от смерти в жизнь». Всякий из них, «облекшийся в одежды неизреченного света, подлинно живет вечной жизнью». «Любовь – самая жизнь, ибо она есть единение с Богом» в противоположность «смерти – удалению от Бога. Если же жизнь есть сила, то что движет истинно живых людей, как не самая любовь, которая легко выводит их из самих себя и оказывается сильнее жизни? Жизнь не дозволяет живущему умереть. А это и есть любовь. Ибо одной любви достаточно будет для жизни будущей во Иисусе Христе». По сильной любви «нет ничего несообразного узнать чад Живого Бога. В них благоговение пред Живым Богом и любовь к Нему служат очевидным указанием того, что они живы по причине любви».

Библейское и святоотеческое воззрение на сущность вечной жизни в настоящей форме нашего бытия повторяется буквально церковно-богослужебными книгами. Они изображают вечную жизнь именно как общение с Богом во Христе и непрерывное пребывание в добре и истине. Достаточно в виде иллюстрации обратить внимание хотя бы на такие, нередко повторяемые в храмах, богослужебные молитвенные выражения: «Причащается раб Божий... в жизнь вечную»; «призови, Господи, оглашенных в жизнь вечную»; «верою и любовию приступим, да будем причастниками вечной жизни»; «мы празднуем начало иного – вечного жития» и др.

Обобщение библейских, святоотеческих и церковно-богослужебных мыслей о вечной жизни приводит к бесспорному выводу, что земная жизнь есть время и место вступления христианина в вечную жизнь любви. Последняя за гробом расцветает лишь удобнее и полнее, чем на земле. «Бесконечно проявляющееся бытие любви» и «вечная жизнь» суть равнозначные понятия. Они применимы к человеческому существованию – настоящему и будущему. Состояние благодатно любящих на земле вечно по своему выходу из закона временных отношений и в своей вечности заметнее более у лиц высоко облагодатствованных. Переживания духовно совершенными лицами союза с Богом и людьми столь сильны, что не знают дробления на временные моменты и сливаются в одну сверхвременную беспредельность. Остальные же христиане, чуждые высоких благодатных ощущений любви, но неустанно борющиеся со страстями, обладают нераскрытым явно зачатком вечной жизни. Им приходится более водиться верою в вечность любви на основании чувства бессмертия души своей и Богооткровенного учения о беспредельном бытии Бога. Блаженными или несчастными по смерти нас делает раскрытое или нераскрытое здесь настроение бесконечной святой любви. Вечное блаженство обнимается на земле самыми любвеобильными переживаниями, будучи неотделимо от них. «Чем ближе мы душою (к Богу) и друг к другу, тем ближе мы к Царству Небесному. Чем мы способнее (здесь) жить в любви со всеми, тем мы способнее к вечному блаженству... и райской жизни».

На небе люди просвещаются лучами того же Трисиянного Света любви, только непрерывнее и лучше.

В связи с этим апостол Павел писал некогда ученику своему Тимофею: «Богатых увещевай, чтобы они благодетельствовали, богатели добрыми делами, были щедры и общительны, собирая себе доброе основание для будущего, чтобы достигнуть вечной жизни» (ср. 1Тим.6:17–19).

Существенное единство содержания вечной жизни на небе, сравнительно с земною, определяется в Писании такими словами:

«Бог Царство обещал любящим Его» (ср. Иак.2:5). «Не видел того глаз, не слышало ухо, и не приходило то на сердце человеку, что приготовил Бог любящим Его" (1Кор.2:9). «Любящие имя Бога будут поселяться на Сионе» (ср. Пс.68:37). «Верные в любви пребудут у Него» (то есть у Господа) (Прем.3:9). «Я верую, что увижу благость Господа на земле живых» (Пс.26:13). «Вот, скиния Бога с человеками, и Он будет обитать с ними. Они будут Его народом, и Сам Бог с ними будет Богом их» (ср. Апок.21:3).

Чем сильнее и чище человеческая любовь к Богу на земле, тем выше будет в связи с ней блаженство на небе. Удостоившихся здесь развития Божественной любви Христос обещает увенчать на небе «превышающими слово дарами... световодя их во всем нужном и неизреченными некими светочами в умах их являясь и открывая им Себя».

Нынешняя «любовь есть предвкушение вечной жизни, в которой одна только будет любовь другу к другу». По настоящему взаимному любвеобилию христиан, например в Пасху, отчасти можно гадательно проразумевать, какова любовь на небе. Там «рай и древо жизни есть любовь Божия... Обретшие любовь на земле питаются небесным хлебом – Христом (Ин.6:33), хлебом любви. Любви же вкусят и в Царстве Христовом (Лк.22:30)».Там «Сам Христос Бог будет вкушаем и пием... будет видим всеми, и Сам будет видеть все бесчисленные мириады святых, ни с кого глаз не спуская... Каждому из святых будет казаться, что Христос на него смотрит, беседует с ним и приветствует его». Райская любовь и есть евангельский брак душ со Христом (Мф.22:1–9), «разумение Сущего... созерцание первообразов вещей», «ощущение по умному действию Святого Духа» вследствие «видения во свете Господа».

Если райское видение Бога во Христе переживается каждым блаженствующим по мере «озарения единым мысленным Солнцем», то «благоволение любви любимого Господа и любовь, дышащая любимым Господом, – это и есть рай» в смысле содержания жизни его обитателей. Короче, «рай есть Божественная любовь» и Царство.

Узы любвеобилия в горней области между святыми Божиими угодниками и Ангелами налагают на их взаимообщение печать особого дружества. Оттого и пророк в объяснении связи на небе человеческого естества с Ангелами говорит: "Хвалите Господа на звучных кимвалах» (ср. Пс.150:5). «Один кимвал есть премирное естество Ангелов, а другой кимвал – разумная тварь (из людей). Человеколюбие Божие оба лика снова сопряжет между собою воедино, и они возгласят победную песнь». Причина же пения – возвышеннейшая радость любви всех в Царстве невещественного света. Там все «объемлются сладчайшею любовию и, осияваемые светом Божиим, восхищаются в радость неизреченную».

«Ищущим света Бог наперед приготовил свет, желаемый ими», чтобы в силе его они виделись, объятые любовию и говорили от любви. Эго есть подлинное "видение в себе и вне себя благодати Господа» (Пс.26:13).

Неравномерность совершенства в любви небожителей будет причиной их неодинакового райского блаженства. Там «Господь всяческих каждому по мере сил его, как бы в малое отверстие, показывает красоту сокровенного существа Своего... Его сияние с любовию озаряет всякого: малого – слабым мерцанием, совершенного – лучами света... В какой степени очистил кто здесь око свое, в такой и там возможет созерцать славу». «Для низших Бог назначил низшую часть рая, для средних – среднюю, а для высших – самую высшую». Различие нравов у граждан горнего Божиего мира облекает их славою соответственно произволению – «подобно солнцу, луне, подобно светлости самых блистательных звезд и менее светлых», только вообще световидно.

Ликование в горнем мире святых и Ангелов, при всем различии их благодатной восприемлемости, проистекает от одинакового стремления к высшему познанию Бога во Христе любовию и от переживания любви на молитве при свойственных Небесному гражданству богопреданных действиях.

Говоря о содержании вечной жизни и блаженства, Библия, святые отцы и учители Церкви приурочивают раскрытие его к определенному пространственному месту во вселенной. Место вечного соприсутствия Божия святым и Ангелам в загробной области называется в Писании то раем, то небом (см., напр.: Лк.23:43; Мк.16:19).

Слово «рай», однозначное санскритскому «ра» – «свет, огонь», заключает в себе мысль о богоозаренности обители праведных, известной под упомянутым именем. Епископ Игнатий (Брянчанинов) в своем знаменитом «Слове о смерти» достаточно убедительно показал, что, судя по библейским, богослужебным, святоотеческим свидетельствам и житийным сказаниям, рай есть низшая обитель неба, расположенная на востоке. Изречение книги Бытия о поставлении на востоке у Едемского сада Херувима – хранителя пути к древу жизни (Быт.3:24) и церковно-богослужебное утверждение об отступлении Херувима от едемских врат после Христовой крестной Жертвы ясно говорят, что первобытный рай не исчезал в волнах Всемирного потопа как находящийся в надземной области.

По словам преподобного Григория Синаита, «рай – двоякий: чувственный и мысленный, Едемский и благодатный. Едем – место, в коем Богом насаждены всякого рода благовонные растения. Он – ни совершенно нетленен, ни совсем тленен. Поставленный среди тления и нетления, он всегда обилен плодами и цветущ цветами. Падающие (в нем) деревья и плоды зрелые превращаются в благовонную землю, не издающую запаха тления, как деревья мира сего. Это – от преизобилия благодати освящения, всегда там разливающейся». «Земной рай, в котором обитал Адам на востоке, – выше всей земли. Он и ныне цел и неразрушен. Кроме него, Богом созданы в упокоение душ праведных и другие пресветлейшие места, более близкие к Небесной славе и высоте, ибо в Евангелии говорится: «Многи обители суть у Отца Небесного» (ср. Ин.14:2). Не все праведные по разлучении с телом тотчас приняты бывают на небеса... Души праведные с недостатком в совершенной правде отделяются от Небесного Царства некиими обителями. Исшедшие же из плотских уз в совершенной правде тотчас же приемлются в Небесные селения».

По поводу описанной выше точки зрения на местоположение рая и неба следует сказать, что она наиболее тверда и основательна из всех святоотеческих мнений по данному вопросу. В связи с нею рай должно представлять областью менее светоозаренной Богом, чем небо. Но и в раю, и на небесах – светлых, светлейших и пресветлейших – действует закон любви к Богу и ближним. И собственно там «Святая Любовь, соединяясь с любителями Своими, осиявает их обильно и делает бесстрастными». Состоянию вечной жизни любви в земной и загробной областях мироздания, как известно, совершенно противоположно состояние вечной смерти, присущее некоторым разумно-свободным существам на земле и за гробом.

Что такое (А) вечная смерть, (Б) как она являет себя на земле и (В) на небе и (Г) каково обиталище за гробом подверженных вечной смерти – об этом ясные ответы находим в Библии и ее святоотеческих и церковно-богослужебных толкованиях.

А

Определение вечной смерти со стороны ее содержания дают, например, следующие изречения Писания:

«Не любящий брата пребывает в смерти. Всякий ненавидящий брата своего... не имеет жизни вечной, в нем пребывающей» (1Ин.3:14–15). «Помышления плотские суть смерть и вражда против Бога, ибо закону Божию не покоряются, да и не могут. Если живете по плоти, то умрете» (ср. Рим.8:6–7, 13). У рабов греха «такие дела, каких конец – смерть» (ср. Рим.6:20–21). Вы «были мертвы во грехах» (Кол.2:13). «Посему сказано: «встань, спящий, и воскресни из мертвых, и осветит тебя Христос»» (Еф.5:14).

Соответственно этим богооткровенным мыслям, вечная смерть есть свободный разрыв человека с Богом и ближними по самолюбию, боговраждебности и человеконенавистничеству. Описанным направлением своим душа человеческая сама выводит себя из покрова благодати Божией и погружается во тьму богоотчужденности, полную скорби, тоски, отчаяния и ожесточенной злобы. «Если оставите Господа, предостерегает Писание, Он оставит вас» (ср. 2Пар.15:2), и может «оставить навсегда» (ср. 1Пар.28:9). Полное оставление грешника Богом за непримиримое коснение его в боговраждебном настроении и есть вечность духовной смерти. «Так как вы оставили Меня, – говорит Господь упорным богоборцам, – то и Я оставлю вас. Просящих у Меня милости не помилую». «Вы как бы не Меня оставили, а вас самих» (3Ездр.1:27). «Отымется рвение Мое от вас, и почию, и ктому не попекуся» (ср. Иез.16:42), «оставлю вас упорству сердца, ходите по своим помыслам» (ср. Пс.80:13). Так «удаляющие себя от Бога погибнут" (ср. Пс.72:27).

Б

В условиях земного бытия, при удалении любовию от Бога и ближних, в воле человека себялюбивые влечения преодолевают самоотверженные. Утверждение такого перевеса многократными грехопадениями в угоду страстям коренным образом извращает жизнь человеческой природы. Она постепенно умирает для истинной любви. В ней появляются зачатки (а) гееннского огня и (б) мучений, наподобие грызения неумирающим червем, и (в) внутренней тьмы.

а) Каждый наш грех, умаляющий доброту наших расположений, есть, можно сказать, своего рода огонь. Библия и Церковь давно узаконили учение об огнеобразной действенности страстей самолюбия в людях. По словам Библии, грешники чрез «коварство делают сердце свое подобным печи: горят, как пылающий огонь, распаляются, как печь, растопленная пекарем» (ср. Ос.7:6, 4). При озлоблении они носят в себе «печь злобы» (Притч.16:30). За то, восклицает псалмопевец, во «время гнева Твоего, Господи, Ты сделал их, как печь огненную. Во гневе Своем Господь погубит их, и пожрет их огонь» (ср. Пс.20:10).

Церковно-богослужебные книги, следуя библейским воззрениям на пламенный и воспламеняющий характер страстности, также употребляют подобного рода выражения хотя бы в таких молитвенных воззваниях:

«Господи! Восстанови мою душу, разжигаемую и палимую похотениями». «Богородица! Во мне возгорелись угли моих страстей», ибо «по семи раз седмикратно лукавый страстями разжег во мне пламень». «Душа! Ты возжгла гееннский огонь, в котором имеешь сожигаться». «Бегай воспламенения всяким грехом, бегай пламени всякого животного стремления». «Огонь моего греха образует во мне пламень более гееннского».

В истолкование библейских и церковно-богослужебных взглядов на природу греха святые отцы, учители и пастыри Церкви говорят:

«Страсти суть горящий огненный пламень», «клокочущий в членах». «Насколько отымешь вещества, настолько грех угаснет; и насколько прибавишь, настолько он больше разгорится». Особенно это нужно сказать о сладострастии, как жжении неугасимого огня.

Отсюда ад и самый огнь гееннский не в полноте, а в начатках есть внутри человека, когда в нем живет грех. Этот скрытый огонь непрестанно возжигает в душе его желания к новым грехам и жжет совесть (1Тим.4:2) темным, но всегда мучительным сознанием зла, при особых обстоятельствах разгорающимся в пламя отчаяния. «Для угашения неестественного огня греховного в душе нужны слезы... и скорби покаяния, вода Святого Крещения, осененная Духом, и по Крещении (опять) врачевство покаянных слез». Иначе «чувственное вожделение, в высочайшей степени возбужденное и оставленное без малейшего удовлетворения, должно (вечно) палить, как огонь». Огонь злобы против Бога и святыни существует далее и в других страстях, разумеем: гордость, корыстолюбие и чревоугодие. Под их влиянием сердце, ищущее изысканных яств, земных приобретений или ненавидящее, «есть ад на земле, пламя гееннское». Говоря вообще, «воля, непокорная Богу, (сама) возжигает в человеке адский огонь и (приготовляет) ему пищу в вечности».

Самопроизвольное возжигание пламени страстей греховными поступками и есть первый вид «сева смерти» людьми на земле. «Как семя тления, так и семя вечной смерти кроется в страстях и самоугодии. Они вносят и в душу, и в тело разъедающий яд» и огонь. Человек, полюбивший страсти, безостановочно влечется ими к чувственному, земному, а для любви Бога и ближних мертвеет или начинает их чуждаться и ненавидеть.

б) Обличительницей нарушения закона любви к Богу и людям время от времени выступает в грехолюбце совесть. Из ее глубины подымаются иногда грозные и страшно удручающие укоры, напоминающие грызение неусыпающего червя. В упреках совести нельзя не усмотреть боли внутреннего человеческого чувства, отвергшего любовь Всеблагого Бога и избравшего предметом любви себя или чувственность.

в) Так, чрез грехолюбие падает всякая ревность человека о богоугождении и братской любви к людям и утрачивается самое желание жить для Бога и людей. Отсюда замыкание в себя и злость становятся обычным состоянием самолюбивой личности. «Злая воля его делается тьмою кромешною, где нет Бога», где «полное отсутствие любви к другим... Самость же сама себя пожирает и терзает», находясь во власти непрерывно текучего, страстного томления и удовлетворения страстям.

В

Переход человека с резко выраженным себялюбием в загробную область бывает причиной загробной муки его (а) жгучей, (б) язвительной и (в) омрачающей. За гробом страшнее всего огненные муки за отриновение Божественной любви и озлобление против Бога.

а) Бог – неизменяемая любовь. Переломы в свободе избрания волей предметов любви свойственны одним людям и отчасти бесплотным духам потому, что у них богоутвержденность свободы для любви есть еще нечто искомое и предмет подвига. Но у Бога нет и тени изменения в любви. Божественная любовь не разобщает Себя и с адом, как об этом ясно говорят слова Писания: «О, дабы во аде меня сохранил» Бог (ср. Иов.14:13). «Куда пойду от Духа Твоего, и от лица Твоего куда убегу? если сойду во ад, Ты там» (ср. Пс.138:7–8).

«Мучимые в геенне как раз поражаются бичом любви. И как горько и жестоко это мучение... Печаль, поражающая сердце за грех против любви, страшнее всякого возможного наказания. Отсюда мысль, что грешники в геенне лишаются любви Божией, неуместна. Любовь есть порождение ведения истины, которое дается всем вообще. Но силою своею любовь действует двояко: она мучит грешников раскаянием... и веселит собою соблюдших долг свой.

Нераскаянным грешникам «нет никакой пользы от человеколюбия Божия, потому что нравами они далеко отстоят от сродства с человеколюбием». Их постольку «не щадит око Божие и не милует» (ср. Иез.7:9), поскольку никто из них «не обращает взора к лучшему, а все наклонны к худшему». «С жестокостью несоединима и капля милосердия... Уважал ты жестокость – имей при себе, что любил». «Не допускавшие в сердце свое любви будут преданы на мучение жестокое» от собственных их страстей. И страсти свяжут их узами «не из железа, но из огня, никогда не угасающего». Совместное пребывание во аде миллионов душ, опаляемых своими страстями, какой даст океан огня и пламени! И вот стихия, в которой будут обитать духи и души отверженные. Геенна и ад заключаются в грехе, как дерево в семени. Огонь страстей, обычно на земле связанный многими узами, однако же и теперь иногда «бывает гак яростен, что иные не могут его перенести и умирают, как от удара молнии... Им растлевается весь состав человека... любострастного, завистливого и скупого». Во аде же разжжение пламени страстности достигает неописуемой силы и жгучести. Там каждому самолюбцу злобному самая злоба его есть биение и адское мучение. Он и сам себя ненавидеть будет, сам на себя гневаться, сам собою мерзеть, гнушаться будет, самого себя окаявать, осуждать, проклинать час зачатия, рождения, время и случаи ко греху, проклинать будет лиц, которые ко греху подавали случаи.

б) Вечное горение грешников после Страшного Суда в огне неудержимых, ненасыщаемых и неудовлетворенных страстных навыков осложняется адскими угрызениями совести за греховно прожитую жизнь и пренебрежение закона Божественной любви. Непрерывно созерцая личные нераскаянные грехопадения и опаляясь огнем страстей, всякая содержимая во аде «душа уже и самой себя узнать не может». От невыразимой болезни и тоски грешник там «скрежещет зубами», безутешно сожалеет о допущенных на земле грехах и бесплодно раскаивается с плачем и мучительным стенанием. У особенно погрязших в богоненавистничестве и вражде к людям страдание за гробом превращается в какое-то самораздирание от ненависти к Богу, людям и лично к себе. Претерпевание ими мук бывает «до последней меры терпения – такой, что если еще немного прибавить, то все естество разлетится в прах».

в) Грешные души во аде вне благодати. Для них наступает тьма, прежде всего внутренняя, выражающаяся непостижимой безутешностью и тоскливостью до ужаса отчаяния. Омраченные внутренне жаждою независимости от Бога, они получают излюбленную ими ужасную, противоестественную свободу и погружаются всецело во тьму озлобления против всего в мире.

Г

За описанным душевным страданием адских узников после Страшного Суда имеет последовать и телесное их страдание в одухотворенной плоти воскресения. Именно они и телом будут мучиться в вещественном огне, проходящем в душе (Мк.9:43), будут терзаемы чувственным «червем неумирающим» (ср. Мк.9:46, 48) и окружаемы «тьмою внешнею» (Мф.8:12, 22:13, 25:30).

О мраке в месте мучения грешных говорит самое имя его – «ад», что по переводу с греческого языка (ᾅδης) значит «место, лишенное света». Пространственно ад, как полагают, находится где-то вне этого мира, в низшей области мироздания. Священное Писание местоположение ада связывает «со внутренностью земли».

Все раскрытое выше о рае, аде, вечной жизни и вечной смерти, по видимости, ставит христианское сознание пред зрелищем какой-то двойственности добра и зла. Ориген для примирения этой мысли Писания с требованиями своего сердца высказывал было взгляд о конечном возвращении всех разумно-свободных тварей к Богу, да «будет Бог все во всем» (1Кор.15:28). Но Святая Церковь решительно осудила Оригенову точку зрения.

По общецерковному мнению, основывающемуся на Священном Писании (Мф.25:46), злые духи и закоснелые во зле грешники сами не пожелают вступить в Царство вечной Христовой любви и предпочтут богоотчуждение радостному единению с Богом. И рассудочно можно допустить, что некоторые люди и духи злобные «так и не захотят отказаться от своей гордости, от своего себялюбия, от своих мечтаний и полюбить просто и смиренно чистого и смиренного Христа». Свобода людей может ожесточиться на зло до того, что ни за что не согласится отречься от него, даже зная, что в этом ее пагуба. Пример – сатана. Может осатаниться и человеческая свобода. Сколько примеров нераскаявшихся грешников? В рай злых принять нельзя, а измениться они не хотят. И на мытарствах под влиянием бесовских козней пропитанная страстями душа усопшего «сама бросается в ад». Вырвавшись от небожителей, она «как вихрь несется к тем духам, с которыми имеет одинаковые свойства».

Следовательно, не вечная Любовь – Бог – мучит во аде грешных, но собственный их грех, злонравие, самость. А «Бог смерти не сотворил» (ср. Прем.1:13). Он есть лишь Бог милости и правды, а не Бог мучения. Страдания и смерть естественно следуют из природы греховности и свободы ее избрания человеком. Когда сама по себе свобода не принимает в начало жизни закон самоотверженной любви, тогда принудительные меры к оздоровлению не усвояются ею внутренне и ее не исправляют. Наказание и страдание лиц крайне порочных не смягчает, а ожесточает до непримиримой злобы и бешеного богохульства. Со своей стороны, благость Божия может оставить им одно бытие, которое они произвольно наполняют муками бессильного озлобления.

Учением о жизни будущего века православный Символ веры заканчивает раскрытие основных положений христианского вероучения. Поэтому нам, по выяснении смысла вечной жизни и вечной смерти, остается бросить заключительный взгляд на всю систему догматов, рассмотренных применительно к их жизненному значению. Развернутые нами церковно-библейские суждения о всех догматах христианской веры дают право сделать три основополагающих вывода:

1) Первообразная Божия любовь существенно светозарна, чиста, смиренна и милосердна в Своих мировых обнаружениях.

2) Богоподобная любовь разумно-свободных Божиих созданий проявляет себя тремя качествами: чистотою, смирением и милосердием. Она усовершается под осенением богоосияния.

3) Человеческие природные задатки к самоотверженной любви развиваются сочетанием человеческой свободы с благодатию путем упорного, целожизненного напряжения. Хотя подвижничество христиан идет под содействием благодати, но все же оно, особенно в начале спасительного пути, есть страдальчество, ибо «многими скорбями надлежит нам войти в Царствие Божие» (Деян.14:22).

При волевых напряжениях людей к делам любви Сам Бог совершает их спасение. Своим действием Он перерождает всякое человеческое сердце, окаменевшее от самолюбия, и делает его покорным Богу и размягченным любовию, как и Писание говорит: «явится слава Господня, и узрит всякая плоть спасение Божие» (Ис.40:5).