Имяславие

Этот вопрос ныне уже многим стал неизвестен; другие – забыли уже о нем. Но иным он помнится еще. Во всяком случае – Богом он не может быть забыт: у Него – всему «вечная память». И по одному этому необходимо помнить о данном вопросе тем, у которых это время (1911–1912) еще в памяти. Кроме того, нужно снять с памяти о.Иоанна это темное пятно, будто он принадлежал к какой-нибудь ереси! Если бы это было на самом деле, то вся его святость становится под вопрос: никакой еретик не может претендовать не только на святость, но и на простую добрую память; всякий еретик подлежит анафеме, отлучению от Святой Церкви.

А как увидим, имя Батюшки о.Иоанна тесно связано с имяславием.

Вспомню о собственном ощущении, когда было осуждено учение так называемых «имябожников». Это было летом (вероятно 1913). Я проживал на родине. Мне пришлось прочитать в «Церковных Ведомостях» об этом осуждении. И не разбираясь еще в данном вопросе с богословской точки зрения, я, однако, ощутил также острый духовный удар, будто от меня потребовали отречения от Православия. И с той поры и доныне (1954) вот уже 40 лет, я не могу успокоиться окончательно. Четыре года тому назад, когда я был близок к смерти, я даже сделал «завещание» по этому поводу, желая снять (с себя, по крайней мере) возможное обвинение, будто и я как-то повинен в этом осуждении, хотя бы одним самим молчаливым согласием с ним.

Допустим, однако, что я не настолько сведущ в Православии, чтобы иметь свое суждение по этому вопросу.

Но тут выступает такой знаток святоотеческого Православия, как архиепископ Феофан (Быстров), бывший ректором Петербургской духовной академии. И он как раз написал магистерскую диссертацию об имени Божием, под заглавием «Тетраграма», иначе: о «Ягве» (такое чтение еврейского слова стало в новое время предпочитаться прежнему «Иегова»), Это имя переводится у семидесяти толковников словом «Господь»; но точнее бы нужно переводить его: «Сущий», по-славянски: «Сый». И казалось бы, что епископа (тогда он еще был им) Феофана следовало запросить по этому вопросу, как специалиста и богослова (он знал 11 языков). Но этого Синод почему-то не соизволил.

И вот он однажды высказался по поводу этого спора об «имябожии» так (привожу, ручаюсь за подлинность). Его спрашивали специально об этой книге «На горах Кавказа»: можно ли ее читать? Он ответил: «Книга интересна и назидательна!» А потому, когда уже запретили эту книгу, то же лицо спросило: как смотреть на нее? Тут-то он и сказал: «Они – не богословы: не сумели формулировать. Бог – везде; и, конечно, находится и в Своем имени». Тут он и осудил всех стоящих против этой книги. В другой раз, читая Дневник о.Иоанна, он дошел до его слов, что «имя Бог есть Бог». Он позвал архимандрита Р. (академиста) и в восхищении сказал: «Вот что сказал Батюшка о.Иоанн». И в этот раз он и добавил: мало того, чтобы только читать его творения, их нужно изучать, как и творения святых отцов».

И уже нечего говорить: никогда не обвинял о.Иоанна в ереси; наоборот, чтил его еще больше.

И народ и богословы читали его Дневник, нимало не смущаясь «имябожническими» (как увидим) выражениями.

Афон – где разгорелась эта борьба – почитая о.Иоанна, считал эту формулу православной.

Когда же «имябожие» было осуждено, пришлось по необходимости считаться с творениями и о.Иоанна, у которого не раз употреблялось выражение: «имя Бог есть Бог».

И тогда г. Троицкому дана была задача написать по этому поводу особую статью. Он был поставлен в затруднение: всеми почитаемого о.Иоанна «оправдать» от обвинения в ереси?! И хорошо помню одно соображение рецензента – такое: лишь Церковь – непогрешима, а всякий человек, хотя бы и святой отец, может погрешать! Но потому Троицкий старается объяснить смысл формулы о.Иоанна в «имяславском» смысле.

Однако у читателя и почитателя творений о.Иоанна при таком толковании оставалось тяжелое впечатление: Батюшка в чем-то неправ! А между тем, такое выражение и вообще такие мысли встречаются, не мимоходом, и тем более не легкомысленно, это – не оговорка, они были плодом и религиозного ощущения, и богословской некоей мысли, – в чем он сам не видел вины.

Вспоминается и мнение об этом миссионера из Латвии, который совершенно открыто не соглашался с подобным «оправданием» о.Иоанна. Наоборот, отстаивал и защищал его формулу «Имя Бог есть Бог», говоря, что у него высказывается более глубокая идея, чем простое преувеличение, или – чем боголюбивое почитание.

Наконец, упомяну об одном печальном факте. Известный митрополит Антоний (Храповицкий), бывший самым ярким противником афонских «имябожников», – оказалось, сам не читал нашумевшей книги, в коей высказывалось это выражение об имени Бог: «На горах Кавказа», – и с коей, собственно, и началось противное течение. Однажды, когда владыка Антоний был уже митрополитом Киевским, с ним на обеде начала разговор Елизавета Феодоровна: почему он так сильно восстал против этой книги (а книга была издана на ее средства и после одобрения сведущими лицами). Митрополит Антоний, к великому удивлению и тяжкому смущению Елизаветы Феодоровны, ответил ей, что он сам-то не читал этой книги, а ему докладывал миссионер!

Этот факт дошел до меня, как подлинно рассказанный самой Елизаветой Феодоровной! И я не имею никаких оснований сомневаться в нем. Лицо, коему она передавала этот недопустимый факт, живо еще и доселе, и оно ручается за достоверность передачи!

Наконец, нужно передать истории на память и другой факт. Кавказские старцы, указывая причины тяжелого будущего России, говорили, что одной из них является ложное отношение к имени Божьему.

А если еще есть снисхождение выслушивать мои наблюдения, то расскажу следующий случай. Я был в известной Оптиной пустыни. И туда был выслан с Афона инок – «имябожник». С ним вступил в спор заведующий «черной гостиницы» – оптинец, противник имябожничества. Афонец не мог устоять против оптинца. Казалось, победа осталась за оптинцем... Замолчали... Я не вступал в спор. Прошла, может быть, одна минута. Вдруг оптинец громко говорит: «А все-таки имя Бог – есть Бог!» Я был поражен таким оборотом. И подумал про себя: значит, какая-то правда в такой формуле есть, если победитель в споре сам потом пошел против собственного рассуждения. Ум говорил в нем одно; а сердце – совсем иное. Я тогда не спрашивал его: что с ним случилось? С тех пор прошло больше 40 лет, а необычайная картина эта помнится мне наяву доселе.

Вспоминается мне и сообщение об отце архимандрите Пантелеимоновского Афонского монастыря Мисаила (с которым я потом переписывался по другому поводу): он сначала был за «имябожие», а потом уже переменился. Но достойно внимания: почему-то он сначала был на иной позиции: значит, какую-то правду он чувствовал в первом своем отношении. Об этом следует задуматься!

Характерно, что в Оптиной пустыни (я сам это видел там!) монахи размножили по келиям небольшие листки с молитвой Иисусовой: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй меня грешного». В этом можно было усматривать сокровенную оппозицию «гонению» на имя Божие, но никто не посмел осуждать их за молитву Иисусову. Было нечто подобное и в других монастырях: игумения некого женского монастыря (аристократка, богословски начитанная) объявила инокиням решение Св. Синода к исполнению его. «И что же монахини?» – спрашивает ее знакомая мирянка. Та спокойно отвечает: «Попрятали книгу («На горах Кавказа») в сундучки!»

Но вот выдающийся случай. В болгарском монастыре на Афоне, в Зографе, жил в то время (1912) престарелый (ему было 120 лет!) слепой старец Амвросий. Его там даже называли «последний святой нашего времени». Когда был разгром на Афоне, несколько монахов бросились к нему за советом: спросить его – как быть? А он лежал, почти предсмертный и слепой, на постели. Не успели они спросить его, как он (был прозорливый) им говорит: «Что вы ко мне пришли? Чего хотите от меня? Вы видите: я – слепой, мне уже 120 лет! Разве вы не знаете слов апостола Павла: «Хочу лучше пять слов сказать умом моим, ...нежели тьму слов на незнакомом языке» (1Кор.14:19). Он, видимо, разумел молитву Иисусову. А монашествующие, видя, что он уже прозрел их мысли, в страхе говорят ему: «Страшное время!» «Да, страшное время идет!» – отвечает старец. – Был потоп водный, будет потоп духовный! Протестантизм зальет весь мир!» «Как же тогда спасаться?» – спрашивают они. «Как спасаться?» – переспрашивает старец. – Приходит время, когда Господь не будет спрашивать ни о посте, ни о длинных молитвах, ни о подвигах, а только чтобы сохранили Православие!» «А как же это?» «Православие сохранить – нужно сохранить веру в силу Креста и в силу имени Христова!»

Это мне передавало лицо, читающее брошюру о данной беседе.

Наконец, еще расскажу о моем разговоре в вагоне с тем самым сотрудником по борьбе с «имябожниками» Тр-м, о котором я упоминал уже выше. Шел у нас разговор об имяславии и имябожии. Между прочим, он спрашивает меня: «Почему это вы (он разумел не меня одного, конечно) так интересуетесь этим вопросом? Я – не пойму!» «Вот это-то и удивительно, что вы, один из самых активных борцов в этом деле, а не задумались над тем: почему многие горячо заинтересованы в нем?! Всякому известно, что в корне различных споров лежит прежде всего какая-нибудь психология! И ее непременно нужно уяснить прежде всего. А тогда понятнее будет и та философия, которая оттуда взяла корни свои!» Такой разговор произвел на меня безотрадное впечатление! Борется против имени Божия, а сам (нужно думать) молитвы Иисусовой не творил!

Совсем иное дело мы наблюдаем в о.Иоанне: он творил, как мы видели, «непрестанную молитву» к Богу. И потому его формулы были связаны – даже вызваны – с этим молитвенным настроением. Недаром один из афонских старцев назвал его в письме ко мне «нашим любимцем». И конечно, доселе у читателей Дневника и мысли не было и нет о том, чтобы изъять оттуда выражения об имени Божием! Мало кто помнит печальную историю об «имябожническом» споре, но «Мою жизнь во Христе» читают и очень многие миряне, и будут читать!

И их не смущают изречения Батюшки, что «имя Божие есть Бог»! Наоборот, радует, укрепляет в вере, помогает в молитве! Пусть даже оно не достаточно точно выражено богословски, но важнее – положительное содержание, которым выражается религиозное его переживание. Это и нужно понять!

Теперь я перейду к выдержкам из Дневника слов и текстов самого о.Иоанна, как они изречены им и дам в том порядке, в котором они изложены у него. А выводы сделаем после, чтобы читатель сам послушал Батюшку, уловил его дух. Только иногда я буду иные выражения подчеркивать.

«Непостижимо, как Сам Христос со знамением крестным и дает ему чудесную силу прогонять страсти, демонов и успокаивать возмущенную душу. Точно так же непостижимо, как дух Господа нашего Иисуса Христа соединяется с хлебом и вином, претворяет их в Плоть и Кровь, и явно очищает нашу душу от грехов, внося в нее небесный мир и спокойствие; делает ее благою, кроткою, смиренною, полною сердечной веры и упования. Это объясняется отчасти тем, что везде – всемогущий дух Господа нашего Иисуса Христа, и – везде Он может даже «не сущая» нарицати, «яко сущая» (Рим.4:17); тем более – из сущего делать другое сущее».

«А чтобы маловерное сердце не помыслило, что крест или имя Христово чудесно действуют сами по себе, а не Христом, – эти же крест и имя Христово не производят чуда, когда я не увижу сердечными очами, или верою, Христа Господа, и не поверю от сердца во все то, что Он совершил нашего ради спасения».

«Бог есть такое духовное Существо, от Которого – все, и без Которого немыслимо ничто, в Котором – начало, продолжение, жизнь и сохранение всего; Который бесконечно выше всякого времени и пространства; Который не начинался никогда и не окончится; пред Которым все – как бы не существующее; Который – везде». «Одним словом: Бог есть «Сый», то есть как бы один Сущий, один – Который есть».

Эту мысль Батюшка часто повторяет в своем Дневнике, и она лежит у него в основе многих чувств и изречений, как увидим, в частности, – в основе молитвы, имяславия, воззрений.

«Словом мир сотворен и стоит: «нося же всяческая глаголом (словом) силы Своея» (Евр.1:3)... Словом, происходящим от верующего и любящего сердца, мы можем творить чудеса жизни для души своей и для душ других: например, на молитве, при богослужении, в проповедях, при совершении таинств! Христианин! Дорожи каждым словом; будь внимателен к каждому Слову; будь доверчив к слову Божию и слову святых человеков, как к слову жизни. Помни, что слово – начало жизни».

Если он требует этого внимания от других, то сам тем более должен был быть строг к самому себе; и особенно к выражениям о Боге, об имени Божием. Даже немыслимо, чтобы он был легкомыслен в этом случае!

«Слово потому надо еще уважать крепко, что и во едином слове бывает вездесущий и все наполняющий единый и нераздельный Господь. Потому и говорится: «не возмеши имене Господа Бога твоего всуе» (Исх.20:7), что в одном имени – Сам Сый Господь, простое Существо, Единица приснопокланяемая».

«Слово есть выражение истины, самая истина, бытие, дело. Слово предшествует каждому существу, каждой вещи, как вина их бытия – прошедшего, настоящего или будущего... В нем – Слове – вина всех тварей настоящих, прошедших и грядущих».

Необычайная мысль! И она часто повторяется Батюшкой.

«Веруя твердо в осуществимость всякого слова, особенно произнесенного во время молитвы, памятую, что Виновник слова есть Бог-Слово; что Сам Бог наш, в Троице покланяемый, выражается тремя словами, или именами: Отец, Слово и Святый Дух; что всякому слову соответствует бытие, – или всякое слово может быть бытием и делом».

«О всяком помысле греховном, тем паче – слове – и деле греховном, надо сказать: это – диавол; а о всяком помысле святом и благом, равно как слове и деле, мы должны сказать: это – Бог, или: это от Бога». «С крайним благоговением произноси имя Божие, памятуя, что Богом все приведено из небытия в бытие, и все существующее содержится в благобытии единственно по Его благости, всемогущею силою и премудростью Его. С крайним благоговением произноси имя Иисуса Христа, Сына Божия, «Имже вся быша» и все управляется; Который носит доселе все существующее сильным словом Своим... С благоговением произноси и имя Пречистой Матери Господа Иисуса Христа, Приснодевы Марии, породившей нам Его во спасение наше. И вообще – святых апостолов, мучеников, преподобных, бессребреников и всех святых».

Мог ли о.Иоанн после этого – быть неосторожным в слове?! Никак!

Когда «тяжело мне станет, мучительно, я встану да возведу сердечные очи к Троице и говорю: Отче, Сыне, Душе Всесвятый, помилуя мя! А сам смотрю на имя Отца и Сына и Святого Духа, как на самое существо Пресвятой Троицы, везде существенно присутствующей, даже – в слове едином. Смотришь: тотчас и легко сделается! И убежит враг от вседержавного, приснопокланяемого Имени, как дым исчезает... А чтобы не возгордиться мне, по причине благостного внимания ко мне Пресвятой Троицы и подаваемого Ею мне спасения, ...припомню, что некоторые христиане, «многие силы сотворившие именем» Божиим, услышат некогда от Господа слова: «отыдите от Мене, не вем вас» (см.: Мф.7:23) за свою неевангельскую жизнь (Мф.23:25). Пресвятая Троице! Сохрани меня от гордости и научи меня смиренномудрию!»

«Когда ты про себя в сердце говоришь или произносишь (вслух) имя Божие, Господа, или Пресвятой Троицы или Господа Саваофа, или Господа Иисуса Христа, – то в этом имени ты имеешь все существо Господа: в нем (то есть в имени. – М. В.) Его благость бесконечная, премудрость беспредельная, свет неприступный, всемогущество, неизменяемость. Со страхом Божиим, с верою и любовию прикасайся мыслями и сердцем к этому всезиждущему, всесодержащему, всеуправляющему Имени! Вот почему строго запрещает заповедь Божия употреблять имя Божие «всуе», потому то есть, что имя Бог есть Он Сам – Единый Бог в трех Лицах, простое Существо, в едином слове изображающееся и заключающееся, и в то же время – незаключаемое, то есть не ограничиваемое им (словом) и ничем сущим».

«Каждое слово Священного Писания, каждое слово Божественной Литургии, утрени и вечерни, каждое слово священно-таинственных молитв и молитвословий имеет в себе соответствующую ему и в нем заключающуюся силу, подобно знамению честного и животворящего креста. Такая благодать присуща каждому слову ради обитающего в Церкви Ипостасного, вочеловечившегося Божия Слова, Которое есть Глава Церкви. Да и всякое истинное доброе слово имеет соответствующую ему силу ради всенаполняющего простого Божия Слова. С каким же вниманием и благоговением надо произносить каждое слово, с какою верою! Ибо Слово есть Сам Зиждитель Бог, и Словом от небытия в бытие все приведено».

«Крест и крестное знамение есть сила Божия, потому (что) им присущ всегда Господь. Точно так же – образа... По благодати Божией им присущи Господь, Владычица, ангелы или святые: они так к нам всегда близки, и даже – ближе, чем эти образа. Истинно. Опыт подтверждает весьма часто».

«О имя сладчайшее, имя святейшее, имя всемогущее, имя Господа нашего Иисуса Христа! Победа моя, Господи, слава Тебе! Господи, мы – члены Твои, мы – едино тело; Ты – глава наш. Господи, да оказываем мы уважение и любовь друг другу, как Тебе Самому, как обоженным Тобою».

«Когда запрещаешь диаволу именем Господа нашего Иисуса Христа, то это самое имя, сладчайшее для нас и грозное и горькое для бесов, само творит силы, как меч обоюдоострый. Равно, если просишь чего у Отца Небесного, или совершаешь что-либо о имени Господа нашего Иисуса Христа, то Отец Небесный о имени Своего возлюбленного Сына, все подаст тебе в Духе Святом, если ты творишь заповеди Его, – а в таинствах и вовсе не взирая на твое недостоинство. Где употребляется с верою имя Божие, там оно созидает силы: ибо самое имя Божие есть сила».

Это место – весьма важно в данном вопросе!

«Слово Божие есть Сам Бог» (T.II, 346): здесь о.Иоанн под «словом» разумеет не Второе Лицо Св. Троицы, а Писание: «Слова, – говорит он в том же изречении, – живые бисеры». Это же выражение буквально есть у св. Иоанна Златоуста; при этом нужно понимать его и в наименовании Сына Божия и в применении к Св. Писанию... Но об этом будет речь дальше.

«Когда молишься о чем-либо Господу, ...тогда слова, выражающие твои прошения, твои нужды, имей за самые вещи. И веруй, что ты имеешь уже верный залог в получении предмета твоих прошений в самых словах, коими означается этот предмет. Например: ты просишь здоровья себе или кому-либо: слово – здоровье – имей за самую вещь, за самое дело; веруй, что ты его уже имеешь по милости и всемогуществу Господа, ибо самое слово, название, во мгновение у Господа может быть делом, – и получишь непременно просимое за свою непоколебимую веру. «Просите, и дастся вам» (Мф.7:7). «Елика аще молящеся просите, веруйте, яко приемлете: и будет вам» (Мк.11:24).

«Твердо положись сердцем на самые слова молитвы, с уверенностью, что в них сокрыты сокровища Духа Святого: истина, свет, животворящий огнь, прощение грехов, пространство, покой и радость сердца, живот и блаженство».

«Великие имена: Пресвятая Троица, или: Отец, Сын и Святый Дух, или: Отец, Слово и Святый Дух, – призванные с живою, сердечною верою и благоговением, – или воображенные в душе – суть Сам Бог и низводят в нашу душу Самого Бога в Трех Лицах».

Здесь также говорится, что «имена» – «суть Сам Бог» (II, 246).

«Слово в устах одних – дух и жизнь, а в устах других – мертвая буква (например, во время молитвы и проповеди). «Глаголы, яже Аз глаголах вам, дух суть и живот суть» (Ин.6:63).

Таковы должны быть по-настоящему и наши слова, ибо мы – образы Бога Слова».

«Те, которые прикасались к одежде Спасителя, исцелялись. Почему употребляющие и ныне святую воду с верою – исцеляются? Крест, погружаемый в воду с молитвою веры, есть как бы Сам Господь животворящий. Как одежды Спасителя проникнуты были Его жизнью, так вода, в которую погружается животворящий Крест, сама проникается жизнью, оттого она и целительна».

«Нет ничего ближе к нам Бога! Он – Бог сердца, самих сердец; а сердце, в свою очередь, всего к нам ближе, – это существо наше».

«Следует радоваться тому, что мне приходится очень часто носить в уме и сердце, и произносить устами имя Божие, имя Владычицы Богородицы, св. ангелов и св. угодников Божиих... Ибо воспоминаемое искренно, от сердца, имя Божие освящает нас, оживляет, утешает... Хорошо иметь союз с Богом и небожителями!»

«По нашей телесности, Господь привязывает, так сказать, Свое присутствие и Себя Самого к вещественности»; например, в таинствах; «привязывает Свое присутствие к храму, к образам, к кресту, крестному знамению, к имени Своему, состоящему из членораздельных звуков... Но придет время, когда Тело и Кровь Его, равно и все другие знаки, для нас не будут нужны, и мы будем «истее Его причащаться», именно «в невечернем дни Царствия Его» (Канон Пасхи, 9 песнь); а теперь – все через телесное и через образы и знамения (ср. Мф.26:26–29)».

«Имя Божие есть Сам Бог. Потому говорится: «Не возмеши имене Господа Бога твоего всуе» (Исх.20:7; ср.: Втор.5:11). Или: «Защитит тя имя Бога Иаковля» (Пс.19:2); или: «Изведи из темницы душу мою исповедатися имени Твоему» (Пс.141:8). Как Господь есть препростое Существо, препростый Дух, то Он в одном слове, в одной мысли – весь всецело, и – в то же время – везде, во всей твари. Потому призови только имя Господне: ты призовешь Господа, Спасителя верующих, и спасешься. «Всяк, аще призовет имя Господне, спасется» (Деян.2:21). «Призови Мя» – имя Мое – «в день скорби твоея, и изму тя, и прославиши Мя» (Пс.49:15).

Здесь уже совершенно ясно, что не Слово Божие, Сын Божий, а имя Божие называется у о.Иоанна «Бог»!

«Наречение имени на образе много значит для верующего.

Это имя как бы вместо души служит ему. Призови от всей души имя святого, он услышит тебя и в образе явит чудодейственную силу свою. Имя Спасителя, с верою призываемое, делает чудеса, изгоняет бесов, погашает страсти, исцеляет болезни; по благодати Господа, и святые, с верою призываемые по имени, делают также чудеса. И что удивительного? Все они – в Духе Божием, а Дух Божий Животворящий – везде и все наполняет, и Духом Святым святые все делают чудеса, потому что един Дух Божий есть Дух чудес».

«Я читаю Евангелие: тут не я говорю, а Сам Господь; Он, Он Сам в этих словах: ведь Он – Дух, Премудрость, или бесконечная Ипостасная мысль; Он-то, Он – в этих чудных мыслях и словах Евангелия. Только слово – наше, человеческое; или лучше: и слово – Его же, а мысль, сущность его (слова), истина – Сам Господь. Так же точно я вижу, например, образ Спасителя или крест Его: опять тут – Он Сам – вездесущий мой Господь, в этом лике, или на этом кресте, как в слове Евангелия; образ Его на иконе или на кресте – только внешний вид, а сущность – Он Сам – везде и во всем и чрез все являющийся; особенно – через образы и знамения, на которых наречено достопокланяемое имя Его или самый образ Его. Так Он – и в священническом крестном рукоблагословении является с силою Своею и как бы Сам благословляет. Очень важно священническое рукоблагословение. И обыкновенное крестное знамение наше имеет силу Божию: только делай его с верою. Так везде Господа можно обрести и осязать».

"Слово Бога – все равно, что Сам Бог. Потому несумненно веруй всякому слову Господа; слово Бога – дело... Потому и на молитве слова наши должны быть делом и истиною».

«Научись подавлять свои страсти силою имени Господня и своей воли, (особенно) в то время, когда больше всего страдаешь порывом самолюбия, когда готов все и всех разить и ломать».

«Для святых – все Бог, так что святые – истые боги». (Конечно, по благодати. – М. В.). «Аз», – Сам Бог, Коего слово – истина, – «рех: бози есте» (Пс.81:6).

«Бывает во время молитвы, что сердце наше богопротивно стыдится пред людьми слов молитвы, – или Самого Господа Бога, – вяло, не от сердца, произнося слова молитвы. Надо попрать этот богопротивный, человекоугодливый, диавольский стыд и страх, и – произносить молитвы от души и громогласно, в простоте сердца, представляя пред собою единого Бога и всех считая как бы несуществующими».

«Если ты что-либо из видимого за великое ставишь, кроме Господа Бога и Его единого Сущего, и единого Великого пренебрегаешь, то ты – окаяннейший гордец. Вменяй все в ничто в сравнении с Господом, и к Нему единому прилепляйся!»

«Да святится имя Твое!» Вот первое наше желание и первое прошение: чтобы святилось в нас и через нас имя Божие... Какая же теперь, в падшем состоянии, должна быть у нас забота, как не забота – уподобиться Отцу Небесному, своему Первообразу?! Сам Господь этого требует: «святи будите, яко Аз свят есмь», Господь Бог ваш (Лев.11:44; 19:2; 1Пет.1:16)».

«Господь, при бесконечности Своей, есть такое простое Существо, что Он весь бывает в едином имени – Троица, или в имени – Господь, в имени – Иисус Христос».

«Когда покроет тебя тьма окаянного – сомнение, уныние, отчаяние, смущение, тогда призови, только всем сердцем, сладчайшее имя Иисуса Христа: в Нем ты все найдешь – и свет, и утверждение, и упование, и утешение, и покой; найдешь в Нем самую благость, милость, щедроты, все это найдешь в одном имени, заключенном как бы в какой богатой сокровищнице».

Пропустил: еще дописываю.

«Бог во святых почивает и в самом имени их, в самом изображении их; только с верою надо употреблять их изображения, и они будут творить чудеса».

«Благоговейно обращайся со словом и дорожи им. Помни, что как Ипостасное Слово Божие – Сын Божий – всегда соединен со Отцем и Духом Святым, так и в слове Священного Писания, или в молитве, или в писаниях богомудрых отцев участвует – по Своему вездесущию – Отец, как верховный Разум, творческое Его Слово и Совершитель Дух Святый. Потому никакое слово – не праздно, но имеет или должно иметь в себе свою силу; и горе празднословящим, ибо они дадут ответ за празднословие. «Яко не изнеможет у Бога всяк глагол» (Лк.1:37): это вообще свойство слова – сила и совершимость его».

«Бог есть простое совершеннейшее Существо, то есть чистейшая святыня, чистейшее добро и правда».

«Близкие ко Христу люди не выпускают Христа из своих мыслей и сердца: они живут Им, Он их дыхание, пища, питье, жилище – все; по причине сладости имени и благодатного прикосновения к ним Иисуса Христа, они, так сказать, прилепляются к Нему всем своим существом: «Прильпе душа моя по Тебе» (Пс.62:9), и в этом прильпении находят для себя неизреченное блаженство, которого не знает мир!»

«Бог есть СЫЙ (Сущий). В нем все святые, разумные существа – одно. «Якоже Ты, Отче, во Мне, и Аз в Тебе, да и тии в Нас едино будут» (Ин.17:21).

Я – «ничто: все Бог во мне, и во всех Бог, и для всех – все Бог!» «Отче наш, Иже еси на небесех!»

«Что человек произошел от Слова Божия, доказательством тому служит самое слово человек; и потому – имя, данное ему при крещении, или при обряде наречения имени. Доколе человек живет, дотоле все называют его этим именем, и он отзывается на него, что он – точно то; он весь заключается в своем имени. Наконец, когда он умрет, и тленные останки его схоронятся в землю, остается в памяти одно имя его, как свидетельство происхождения его от Слова Божия, – это не вещественное, вечное, как душа, достояние его и наше».

Вот, наконец, и все выписки об имяславии по Дневнику сделал я. Теперь остается сделать только выводы. Буду краток.

Выписки говорят сами больше, чем я. Поэтому самому читателю представляется судить о том, как смотрел на этот вопрос Батюшка.

Что касается меня, то я, хотя несколько раз читал его Дневник, но не смею считать себя знатоком этого дела, «изучившим» во всей глубине и полноте воззрения и опыт о.Иоанна. Однако могу утверждать, что и я достаточно усвоил их основной дух. Во всяком случае, не имею никакого желания, даже считал бы грехом, искажать взгляды Батюшки: буду стараться формулировать их точно.

Прежде всего, мы должны обратить внимание на неоднократные наставления его: как благоговейно и с каким вниманием нужно относиться ко всякому слову вообще, – а тем более, следовательно, о Самом Боге; в основе всякого слова, как мы увидим, он зрит Ипостасное Слово, Сына Божия. Это чрезвычайно глубоко, необычайно высоко богословски, но о.Иоанн часто повторяет эту мысль, – следовательно, она у него не случайная, не мимолетная, а основана – на духовном опыте и богословском умозрении. Я даже не буду углубляться в нее, потому что не смею делать этого, не будучи столь проникновенным. Даже самое слово «человек» он (со многими лингвистами) производит от одного корня: «словек», «человек»: «Человек произошел от Слова Божия, доказательством тому служит самое слово «человек» (из «слов-ек»)», – говорит он. Но в данное время нам важно то, как должно относиться ко множеству его выражений об имени Божием, где он проводит мысль, и даже прямо говорит, что «Имя Бог есть Бог». Уже само неоднократное выражение этих мыслей (видеть это очень легко!) показывает, что оно – никак не случайно, а есть несомненный результат какого-то его опыта. Следовательно, нужно только вскрыть это его прозрение: почему и что именно он хочет этим сказать? Но об этом дальше, а теперь я пока намерен был обратить на это особое внимание наше.

В ответ на это можно привести сначала его изречение о «непостижимости» тайн соединения Христа Господа с крестом и о претворении хлеба и вина в Св. Тайнах. А так как и крестное знамение, и пресуществление о.Иоанн нередко ставит в параллель и с действием имени Божия, то и мы начинаем раскрывать его мысли и идеи «непостижимости»: пусть мы чегонибудь не понимаем, но факт остается фактом. А факт таков: имя Божие действует! Этого никто уже отрицать не может! Оно творит чудеса, оно исцеляет болезни духовные и телесные; оно действует в таинствах; им призываем Господа в молитвах – и так далее.

Теперь хочется нам и объяснить сколько-нибудь эту тайну факта. Батюшка хочет «объяснить» ее, – да и то «отчасти», – тем, что Бог присутствует «везде», а следовательно, и в кресте, и в имени Своем; и именно от этого оно (и крест) и действует.

Дальше необходимо остановиться на значении в этом действовании – нашей веры. Этот вопрос тоже не простой, как может сначала показаться: вера – не столько человеческое дело, но еще более – дар Божий; в ней тоже действует Бог! И о.Иоанн опытно знает это! А если это так – а это именно так – то наша вера есть лишь посредство опять-таки к Божественному действу в имени.

Батюшка говорит, что если не будет веры, то и имя и крест не произведут должного действия. Мы не напрасно вставили слово «должного»: не получится чуда, но самое употребление имени Божия у неверующего не останется неплодным, ненаказанным. Заповедь Господня – «не возмеши имене Господа Бога твоего всуе» – будет человеку во осуждение: это тоже действие Божие. Возможно, однако, что и при отсутствии веры, – говорит о.Иоанн, – совершится чудо, действием имени, но в день судный Господь скажет таким совершителям: «не вем вас». А при совершении таинств, – говорит Батюшка, и так верует вся Церковь, – действенность их остается даже и при недостоинстве совершителей.

Следовательно, вера наша не является коренным действием, а лишь посредством, условием, содействующим или препятствующим чему-то иному. И только! Дело не в нашей вере, а в Божьей силе.

И если Батюшка говорит о том, что крест или имя «чудесно действуют» «не сами по себе», то это совсем не значит, что они действуют верою. Никак нет! В тексте о.Иоанном сказано, – в противоположность «сами по себе»: – «а не Христом»! Вот это-то слово «не Христом» как раз выпущено было противником в возражении... И меня этот выпуск тогда же, и после, поразил! Конечно, чудотворение совершается не «само по себе» крестом и именем, не механически, не как фетиш, – а Христом! Это совсем иной смысл! Значит, корень действия – в Боге! И даже совсем не в нашей вере: вера – лишь содействующее условие. И, конечно, Батюшка так думает! Все его выражения свидетельствуют об этом. Иное понимание ест ложь, хула на него и на Божие имя!

Итак, действует Бог. Но теперь вопрос передвигается дальше: как Он действует?

В ответ на это мы, прежде всего, сошлемся на множество изречений о.Иоанна, что в имени Божием действует Он "Сам». Следовательно, не самый крест, и не вера наша, – а Господь тут действует. Это – очевидно и понятно.

Следующий вопрос – уже богословский. Действует ли Он Своим Существом? Или как иначе?

Здесь и лежит – камень преткновения.

Мы видели выше немало изречений, что Бог присутствует и действует в имени «Существом» Своим. Мы даже видели, что Батюшка не раз выражается: «имя Божие есть Бог!» Вот это и соблазняло противников имяславия, а давало опору «имябожникам». Но нужно разобраться в этом, что именно хотел сказать этой формулой Батюшка? Какое переживание, – и мысль отсюда, – были у него, когда он писал эти слова? Мы уже говорили, что здесь не могло быть оговорки, случайности, а тем более – неправды какой. Батюшка твердо и не раз говорит об этом, – и что Существом Бог присутствует в имени, и что даже самое имя Божие есть Бог. Что же именно он хотел этим сказать?

Конечно, он не думал придумывать и выражать богословские формулы. Да и не было тогда, – когда он писал эти слова, – имябожнического движения. А когда оно разгорелось (1910–1912), его уже не было в живых. Что же он хотел выразить? Какой факт своей духовной жизни? Ответ простой: во всем этом действует Господь! Бог, а не человек! Вот – в чем суть!

Весь его Дневник «Моя жизнь во Христе» наполнен, в сущности, этой мыслью, – что очевидно всякому читающему и знающему о жизни Батюшки. Но я приведу, в доказательство, его собственное изречение.

«Что успокаивает меня в мыслях и в сердце моем, то да предастся письмени, – пишет он в Дневнике, – в память для меня и в постоянный покой сердца моего среди попечений и сует жизни. Что же это такое? Это – христианское, полное живого упования и чудной успокоительной силы, изречение: все для меня – Господь! Вот – бесценное сокровище! Вот – драгоценность, с которою можно быть спокойным во всяком состоянии, с которою можно быть и в бедности – богатым, и при обладании богатством – щедрым, и с людьми – любезным, с коим и по согрешении нельзя потерять упования. Все для меня – Господь! Он – моя вера, ...моя любовь, ...моя сила, мой мир, моя радость, мое богатство, моя жизнь. Словом – все мое! И ты (пишет о.Иоанн к себе) будь всем для Господа!»

Он во множестве мест говорит, что собственно существует Господь Бог, а все остальное – постольку, поскольку Он есть. Все прочее – как бы ничто, по сравнению с Ним. Он один – «Сый», Сущий, – как и открыл Свое имя Моисею. Все прочее, – от вселенной до последней мошки, – существует и содержится Им. Так и апостол Павел пишет к римлянам: «Все из Него, Им и к Нему» (Рим.11:36). Это выражение – «все для меня Господь» повторяется в Дневнике часто. Да и без того совершенно очевидно из «Моей жизни во Христе», что о.Иоанн жил действительно Богом!

Это иногда и нам, обычным людям, даруется познать, восприять, почти ощутить, что Бог – все! А прочее – почти ничто.

И тогда в душу сходит действительно покой, мир! Люди, вселенная, войны, история – почти ничто!

Если же мы способны это пережить, – при глубокой вере, или правильнее сказать: при откровении этой истины Самим Богом, – то во сколько раз яснее это переживалось о.Иоанном! Бог – все!

И отсюда решительно невозможно даже предположить, чтобы для Батюшки, хоть что-нибудь, а тем более – дивное действие имени Божьего – было не от Бога, без Бога!

Решительно невозможно! – повторяю это.

И чем христианин выше, тем эта истина предстоит пред ним несомненнее, очевиднее, ярче: не как умственный вывод, даже не как свидетельство Писания, а – как самоочевидный факт, как зримое, ощущаемое бытие!

И все, что делается в человеческой душе, – тоже происходит по соизволению и действию Бога... Это – Бог действует в ней. А отсюда уже очень близко до формулы: все в ней БОГ (кроме греха).

Поэтому такой великий созерцатель, как св. Григорий Синаит, говорит: «Молитва есть Бог действующий» (см. Добротолюбие).

И апостол Павел говорит: «Мы не знаем, о чем молиться, ...но Сам Дух ходатайствует за нас воздыханиями неизреченными», – то есть не передаваемыми на языке, неизглаголанными, а в то же время – ясно ощущаемыми. «Испытующий же сердца (Бог) знает, какая мысль у Духа, потому что Он ходатайствует за святых, по воле Божией» (Рим.8:26–27). И Церковь в тайной седьмой светильничной молитве на утрене повторяет это откровение апостола Павла: «Боже и Отче Господа нашего Иисуса Христа, даждь нам благодать во отверзение уст наших... и научи ны оправданием Твоим: зане помолитися, якоже подобает, не вемы, аще не ты, Господи, Святым Твоим Духом наставиши ны». И собственно Богом приемлется та молитва, которая исходит от христианина, но через Духа Святого, то есть Богом – через Бога же!

Если все это уразуметь, тогда понятно будет, что о.Иоанн стократно яснее сознавал эту истину: все – Бог и через Бога же! В частности – через Духа Святого!

Отсюда легко уже будет сказать о.Иоанну: «Имя Божие – есть Бог», – но лучше бы добавить слово св. Григория Синаита: «действующий».

Так представляется нам духовное переживание о.Иоанна: в имени Божием действует Сам Бог.

А если так, то никакой неправды, или даже метафоры, образно выраженной мысли, здесь нет, а есть истинный факт, или осознанный. И поправлять здесь ничего и не требовалось никем, до «имябожнического» движения. И истинные молитвенники это хорошо знают: и они ничего погрешительного, по существу, такими словами не говорили!

Молитва их была благочестива!

Но вот далее поднимается вопрос уже более тонкий: по Существу ли Божескому, или как иначе?

Если мы вслушаемся в слова самого Батюшки, то для него собственно этот вопрос не имел значения: ему важно было лишь отметить, что в молитве присутствует и действует Сам Бог. А так как Господь неделим, не сложен, а целен, то Батюшка, – в объяснение того, как Он действует, – непосредственно вслед за этим говорит не только уже о вездесущии, но и о "простоте» Божией. Такое же определение мы много раз читаем и в богослужебных книгах. Например, в каноне св. Андрея Критского, читаемом на повечериях первой недели Великого поста, говорится: «Тя, Троице, славим, единаго Бога: Свят, Свят, Свят еси Отче, Сыне и Душе, простое Существо, Единице присно покланяемая» (понедельник, троичен пятой песни). Еще: «Троица есмь проста, нераздельна, раздельна личне, и Единица есмь естеством соединена» (троичен шестой песни). Еще: «Троице простая, нераздельная, единосущная, и естество Едино» (троичен седьмой песни). Это – в понедельник. Во вторник: «Троице простая, несозданная, Безначальное Естество, в Троице певаемая ипостасей» (троичен третьей песни). В среду и четверг это повторяется. Иногда к этому прибавляется слово «Пресущная» (понедельник, троичен первой песни; вторник, троичен первой песни) или «Пресущественная» (четверг, троичен первой песни), то есть превосходящая все существующее: потому – непостижимая нашему земному, падшему уму, и только верою приемлемая: «спаси ны, верою покланяющяся державе Твоей» (вторник, троичен третьей песни).

Что такое «Троице простая»? Батюшка так часто и так уверенно об этом говорит, как если бы он видел Самого Бога в Троице. Нам это недоступно в такой степени! И лишь отчасти можно судить по нашей душе: ум, воля и чувство – три способности, – а одна душа. Но чаще Батюшка «простоту» противополагает и нравственной сложности: он против простоты Божией говорит о нашей греховности, а о простоте – как о святости. Действительно, всякий грех «разлагает» человека, делает душу сложною, и потому нужно опять себя исправлять святой жизнью, возвращать к простоте, цельности, единству, это достигается восстановлением в нас образа Божия и уподоблением Богу.

Но какое же эта простота Божия имеет отношение к действию имени Божия?

Признаюсь, это превышает мои силы. Но Батюшка именно с «простотою» связывает присутствие Бога в имени Его: это, как можно видеть выше, – он часто и ясно свидетельствует в Дневнике. Вероятно, в этом пункте – если бы его больше вскрыть – можно было узреть и большее. Однако из этой «простоты» он выводит такое положение: в имени Своем Он, как «Препростый Дух», проявляется «весь всецело», ибо частей в Нем никаких нет и быть не может! Следовательно, отсюда скорее можно бы сказать, что Он присутствует в имени всем существом Своим, как Батюшка и говорит.

Но перейдем к следующему пункту.

Присутствует ли в имени Бог Существом? Как будто слова «весь» и «всецело» и прямые утверждения, как мы видели, дают на это основание. Но мы сталкиваемся тут с другими формулами. Именно.

Мы видели, что о.Иоанном употребляются выражения такие: «в кресте как бы сам Господь»; в иконе – имя «как бы вместо души»; в крестном священническом благословении Он »как бы Сам благословляет». «Тут», то есть в образе или в кресте, «Он Сам Вездесущий»: ясно, образ не Сам Он, а Он – лишь «тут» в нем. И особенно часто употребляются предлоги – «в», «с», «на», «от», «чрез»: «в лике», «в словах Евангелия», «на кресте», «в таинствах», «в молитвах», «в имени» и т.д.

Эти вещи, по нашей телесности, в этом мире нам необходимы, но действующая сила, «сущность» – Бог.

А иногда о.Иоанн говорит про добрые мысли: «Это – Бог, или это от Бога».

Эти предлоги никого бы не испугали, но вот иная формула: «это – Бог», «слово – Бог», «имя – Бог»; добрая мысль – «Бог», и тут же: «или от Бога»: для других представляют будто что-то ужасное! В самом деле, для о.Иоанна тут не только не было ничего ужасного, но переживалось, наоборот, как нечто отрадное, углубленное: средства – телесные, а «сущность-то – Бог». Это совершенно истинно!

Однако лучше было бы употреблять иное слово. Какое? Отец Иоанн сам говорит: «в Писании, в молитвах, в кресте «благодать присуща каждому слову ради, обитающего в Церкви Ипостасного, вочеловечившегося Божия Слова»; святые, по причине сладости имени Божия «и благодатного прикосновения к ним Иисуса Христа» – «прилепляются к Нему всем своим существом». Особенно это «блаженство» ощущают они при употреблении «имен Божиих: в имени – Троица», «в имени – Господь», «в имени – Иисус Христос». Здесь благодать блаженства особенно ясно действует у святых людей.

И нам кажется: правильнее было бы употреблять эти выражения – с предлогами; или: присоединить еще слово «по благодати»; Бог по благодати, или: благодатию присутствует в имени, в кресте, в Слове Божием, в иконах, а не «Существом».

Впрочем, можно употреблять и это слово «Существом». Различия тут для о.Иоанна ведь не существует: сказать ли «действует Бог» или «Бог благодатию» – для него было безразлично. Важно ему сказать лишь, что тут дело – не человеческое, не ум, не слово, даже – не вера наша, а Божественное, или Сам Бог!

И конечно, он согласился бы на эту прибавку вполне охотно! Но ему хочется подчеркнуть: Бог!

Богословски же это точнее. Тем более, что Бог и благодать Его различаются и в существе дела: Бог невидим, благодать же может быть видима, как на Фаворе, на пути Павла в Дамаск и т.д.; Бог собственным Существом ничем не вместим, а проявление благодати Св. Духа может быть и ограничено: Бог – в Трех Лицах, а благодать – действие Их, и т. п. Здесь вопрос подходит к Паламитскому учению об «энергиях»... Но мы этого касаться не будем, ибо о.Иоанн об этом не мудрствовал.

А нам именно важно – его созерцание, его воззрение! И нужно думать, что таким же духом жили и добрые «имябожники». И их лучше бы называть имяславцами, как и о.Иоанна.

А к «имябожникам» следовало бы относиться с благим настроением, – видеть в них хорошее, святое! Между тем, поступлено было с ними, как со злостными еретиками. Дело дошло даже до использования водонапорной «кишки»... Началось «гонение» на них! Конечно, и они вели себя недостойно: не смиренно, не мирно, не бескорыстно. Они думали, что этим проявляют «ревность» по Боге, но есть и «ревность не по разуму», – говорит апостол Павел про евреев (см.: Рим.10:2).

Но все это к о.Иоанну совершенно не относится! И потому тот же митрополит Сергий, который потом осуждал имябожников, принимал близкое участие в погребении Батюшки!

Впрочем, в этом столкновении нам чувствуется и некий пункт претыкания (если он имеется). Именно. У Батюшки о.Иоанна, как мы видели, все везде Бог. А так ли действовали судьи имяславцев?

Можно думать: не совсем! На суде господствовало, преимуществовало не Божие, а человеческое, митрополит Антоний (Храповицкий), как главный противник этого учения, известен был не только резкостью и легкомыслием (его доклад в Синоде был – недопустимым, невозможным, бранчливым!), но и – склонностью допускать в своих воззрениях и объяснениях человеческую мысль, так называемую «нравственно-психологическую» концепцию. И нередко он переходил религиозные границы, увлекаемый оригинальностью своих домыслов. Таков он был в отношении вообще догматов; в особенности же – в ложном, человеческом истолковании искупления. А Батюшка – везде и во всем зрел Господа. Это два разных восприятия!

Если это так, тот тут столкнулись два разных направления, два духа, два умонастроения. Не будем вдаваться дальше в подробности их; но наша душа – на стороне о.Иоанна, на стороне почитания имени Божия, на стороне боголюбивого имяславия.

А крайняя ветвь этого духа виновата лишь в том, что они были не богословы и не могли точно сформулировать своей веры. Но правда была на стороне имяславия!

По поводу имяславия мне пришли еще мысли ко дню Торжества Православия. Я – задал себе вопрос: почему почитание икон (после 120летней борьбы, и после четырех Соборов названо Торжеством Православия? И пришел к такому заключению.

Сущность христианства состоит в том, что Духом Святым Сын Божий воплотился, что «Слово стало плотию», что Бог соединился снова во Христе Господе с человеком, стал Богочеловеком. А это нужно было для того, чтобы Христос Спаситель Своими страданиями, распятием и смертью искупил нас от отлучения (анафемы), или иначе проклятия, клятвы Божией за наше непослушание Богу в раю. Последствием же этого искупления было: обожение человечества Духом Святым в воскресении Христа Господа, потом – в вознесении Его на небо, и в ниспослании Св. Духа верующим в день Пятидесятницы. Восстановлено было общение Бога с человечеством – через благодать Св. Духа в таинствах, вере, святости и страданиях. У Батюшки о.Иоанна эта мысль выражена так: «Вера подается человеку Духом Святым, оттого «никтоже может рещи Господа Иисуса, точию Духом Святым» (1Кор.12:3). «Духа Святого открыл нам Иисус Христос; Духом Святым зачавшийся и родившийся; Духом возраставший и укреплявшийся; Духом изгоняющий бесов; Духом Святым воскресший. О Духе Святом проповедовали апостолы, мученики, преподобные, святители, и весьма многие запечатлели кровию учение о Святой Троице». «В том-то и величие Твое Божественное, Господи Спасе, что жизнь всякой твари – в Тебе, как ипостасном Животе, да «вси чтут Тебя, якоже чтут Отца»; в том-то и величие Твое, Душе Святый, животворящий, что Ты всех освящаешь и живешь вместе со Отцем и Сыном; в том-то – и величие Твое, Душе Святый, что и Сын Божий единородный, яко единосущный Тебе, Тобою же творил силы и чудеса, и Тобою освящает, укрепляет и руководит нас к Отцу Своему. «Тем имамы приведение... во едином Дусе ко Отцу» (Еф.2:18).

Потом началась борьба ересей против христианства. Арий учил против Божества Христа. Несторий – против воплощения Сына Божия во чреве Богородицы. Евтихий – против человечества во Христе. Поднялся вопрос о двух естествах во Христе: Божеском и человеческом. Затем начались споры о двух волях в Нем: Божеской и человеческой. Таким образом, все время шла борьба – о соединении Божества с человечеством. И Церковь отстояла самостоятельность обоих естеств во Христе: Бог явился во плоти! Во Христе Богочеловеке – соединились Божество и человечество.

Потом вот поднялась длительная борьба за почитание креста, икон и изображений святых. Борьба была длительная и упорная. Та и другая сторона считала себя православною. Но в конце концов победили иконопочитатели. Был установлен праздник Торжества Православия. Церковь, право веруя, что Бог сделался человеком во единой Ипостаси, новым постановлением своим, подтвердила, что иконы должны быть в храмах и домах, и их нужно почитать: кланяться, целовать, молиться им. Они – не суть боги, но в них почивает благодать Духа Святого, или – кратко говоря – Бог Своею благодатью, или просто: Бог!

Точно так же и в имени действует Бог!

И если Церковь вынесла постановление о почитании икон Господа, Его жизни и распятия, если мы чтим и крест Его, на Коем совершено наше спасение: «совершилось», – сказал распятый Христос; то тем самым должно быть чтимо и славимо имя Божие. Это все то же проявление Божества, или благодати Божией, в этих вещественных предметах. Как Христос Духом Святым воплотился в человечестве и даже именовал Себя обычно «Сыном Человеческим», – так и в иконах, и в кресте, и в имени, и в благословении – пребывает и действует Бог Своею благодатию, Своею Божественною Силою, Сам Господь Духом Святым. Значит, и имя Божие должно славить!

И мы уже видели, что о.Иоанн говорит о действии имени Духом Святым. Я повторю одну хоть выдержку об этом из о.Иоанна. «Если просишь у Отца Небесного, или совершаешь что-либо о имени Господа нашего Иисуса Христа, то – Отец Небесный о имени Своего Сына возлюбленного, все подаст тебе в Духе Святом».

Таким образом почитание имени Божия связывается с догматом воплощения Сына Божия; только там Он Сам воплотился во утробе Божией Матери, а здесь Бог благодатию Св. Духа таинственно вселяется в иконы, крест, имя, благословение, крестное знамение и прочие внешние знаки: в них, можно сказать, «Сам Бог» действует!

И от этого: и «сладость», и помощь, и чудеса, и святая вода, и почитание всех этих вещественных посредств.

Батюшка все это знал по бесчисленным опытам своей жизни. Поэтому он многократно и притом так сильно говорит в своем Дневнике: «имя Бог есть Сам Бог!»

Но так как и самое воплощение, и прочие посредства: таинства и все вещественные знамения имеют своей целью спасение души человека, возрастание его во «образ» Божий, то подобное богословствование не является для всех людей обязательным. Лишь наиболее совершенные этим занимаются. Да и то – потому, что они яснее других чувствуют в себе силу сей благодати, или действие Божие, о чем и пишут и говорят, как о чувствуемых фактах: таков был и о.Иоанн.

Но и они, в частности и Батюшка, – больше занимаются в жизни своей зрением и очищением от грехов, спасением от страстей, борьбой с нашим врагом, освящением, молитвой, покаянием и проч.

Поэтому, как мы видели, и Батюшка в своей «Жизни во Христе» этим вопросам посвящает свое внимание.

Так и говорит Церковь и поет на день Православия: мы «делом и словом сие изображаем».

М.Вениамин.

* * *