Посещение Московской Духовной Академии о. Иоанном Кронштадским

Кому из русских людей не знакомо и не дорого имя о. Иоанна?! Кто из них не читал и не слыхал бесчисленных повествований о высоком его молитвенном подвиге, о благодатной силе его слова, о неиссякающем потоке благих деяний его христианской любви?! Кто не задумывался невольно над необычайным, всенародным значением его жизни и деятельности?! Чья мысль, искренно- верующая или колеблющаяся, не останавливалась с благоговением или хотя-бы только в бессильном недоумении пред этим знаменательным явлением современной нам религиозной жизни?! Поистине можно сказать словами Премудрого: «не отыдет память его и дорогое русскому сердцу имя его поживет в роды родов» (Сир. 39:12).–Где бы ни появлялся уважаемый пастырь, во всех городах и селениях, на всех вокзалах и станциях, тысячные толпы теснятся подле него, восторженно стремясь выразить свое беспредельное уважение тому, в ком очами горячей веры видят верного служителя и избранника Божия. Но наша матушка–Русь таких необъятных размеров, что, сколько ни странствует о. Иоанн, многие сотни и тысячи городов и селений и многие миллионы людей, при всем своем пламенном желании, все еще лишены доселе возможности видеть его, слышать его слово и получить его благословение. Даже в больших городах и столицах, где очень часто бывает уважаемый служитель Божий, при массах стекающегося к нему народа далеко не всем желающим удается получить его благословение. При таких условиях, понятно с каким сердечным трепетом встречается всюду, в особенности же в каком-либо маленьком городке или селении, радостная весть о приезде дорогого гостя. С необычайной быстротою несется эта весть из уст в уста. Скорбящий жаждет услышать от любвеобильного наставника слово утешения; больной начинает горячо молиться в надежде исцеления; счастливый и довольный чувствует особенную потребность излить пред Богом душу свою в благодарении за дарованные благодеяния. Все как будто пробуждается от обычной, к сожалению, нравственной дремоты, охватывается общим молитвенным порывом и восторженно стремится хотя несколько часов пожить как бы иною жизнью. Счастливь тот, кому привел Господь быть свидетелем и участником этого возвышающего душу момента и, конечно, никогда не забудет он пережитых им впечатлений высокой духовной радости. Такой-то радости дождалась, такого-то высокого порыва была свидетельницей и участницей наша академическая семья. О. Иоанн был у нас дорогим гостем.

В Сергиевский посад уважаемый пастырь прибыль 17-го января в 6"/а ч. пополудни. Встреченный на вокзале о. инспектором Академии иеромонахом Кириллом, он проехал в находящийся при лавре и состоящий под Высочайшим покровительством, так называемый Дом Призрения, в котором вмещаются школы-приюты для сирот мальчиков и девочек и богадельня под высшим надзором и управлением главной начальницы Е. С. Кротковой. В домовой церкви приюта о. Иоанн совершил молебствие с водоосвящением, после чего благословил всех начальствующих, служащих, детей, призреваемых и посторонних богомольцев, собравшихся в церковь, осмотрел приютские помещения и затем отправился в духовную Академию.

Было уже 8 часов вечера, когда столпившиеся в академических коридорах студенты встретили о. Иоанна, ласково приветствовавшего их громким восклицанием: «здравствуйте, господа студенты»! Проследовав прямо в квартиру о. ректора, дорогой гость поздоровался с хозяином, с должностными лицами академии и со всем ожидавшим его здесь собором академического духовенства. После кратковременного отдыха за стаканом чая, когда студенты, по обычаю, собрались в церковь на вечернюю молитву, о. Иоанн молился вместе с ними, стоя на солее против иконы Пресвятой Богородицы, и затем произнес обычный отпуст. По окончании молитв, он благословил всех, поочередно подходивших к нему, студентов, утешая и возлагая руки на головы тех из них, которые, вследствие каких-либо болезней, чувствовали особенную нужду в его молитвах. Прощаясь со студентами, о. Иоанн благодарил их за выраженное ими сердечное к нему расположение, пожелал им доброй ночи и высказал свою радость, что ему предстоит завтра молиться вместе с ними при совершении богослужения в таком благолепном храме. Из академической церкви о. Иоанн прошел в лаврский Троицкий собор, для поклонения святым мощам Преподобного Сергия, слушал там молебен и прикладывался ко всем св. мощам угодников, а также к местным иконам. В 9 часов вечера он возвратился снова в квартиру о. ректора академии, где дорогому гостю предложен был ужин, в котором вместе с ним принял участие и весь собор академического духовенства. Для ночлега о. ректор предоставил о. Иоанну свой собственный кабинет-спальню. Это – большая комната, в переднем углу которой помещается киот со многими иконами, лампадами и аналоем пред ними, а у западной стены отделенное драпировками место для постели. Сюда и удалился о. Иоанн, простившись со всеми присутствующими, чтобы начать свое ночное уединение молитвенным приготовлением к предстоящему совершению Божественной литургии.

Ранним утром 18-го числа, когда свет только еще боролся с ночною мглою, наша академия стала уже свидетельницей необычайного оживления. Со всех концов посада стекались к ее храму члены академической корпорации со своими семействами и многочисленные посадские обитатели всех сословий и возрастов. Для соблюдения должного порядка при входах и выходах приглашена была полиция, а внутри храма ее заменяли члены сергиево-посадского общества хоругвеносцев, одетые в свои парадные кафтаны. В 7 часов зазвучал академический колокол и началось богослужение. Утреню совершали студенты: священник о. Петр (Белтов) и иеродиакон Андроник при полном торжественном освещении всего храма и при одушевленном пении больших студенческих хоров на обоих клиросах. О. Иоанн молился в алтаре, а затем вышел на амвон и на поставленном пред царскими вратами аналое читал канон Св. Животворящему Кресту, Божией Матери и Святителям Афанасию и Кириллу. Непосредственно вслед за утреней началась Божественная литургия, при совершении которой предстоятельствовал о. Иоанн в сослужении оо. инспектора и эконома академии и еще большого собора академического духовенства, всего в числе двенадцати иеромонахов и священников и восьми диаконов. – Стоя в народной, переполнявшей храм, толпе, стремительно теснившейся к амвону, я думал: что если бы к нам, собравшимся здесь, обратиться с известным вопросом: «чесо изыдосте видети»? (Лк. 7:25). Зачем, почему собрались мы здесь и в необычное время и в таком необычном числе? Чесо изыдохом видети? Что особенного в этом, по-видимому обыкновенном, скромном служителе церкви православной? Почему всем нам так хочется видеть и слышать его, когда совсем не поражает он взора нашего каким-либо необычайным блеском своих украшений, совсем не обольщает слуха нашего какою-либо изысканностью или чарующей гармонией своего слова? Что же влечет нас к нему? – Ответ на этот вопрос понятен. Потому мы стремимся к нему, что видим в нем человека «устрояющаго путь Господень» (Лк. 7: 27). Хотелось бы всем нам идти за ним, ибо мы чувствуем и верим, что он ведет нас ко Господу. Но так ли?.. Кто поручится нам в этом?.. закралось в мою душу сомнение... В торжественной тишине храма зазвучали в это время слова Святаго Евангелия. «Вы есте свет мира: не может град укрытием верху горы стоя. Ниже вжигают светильника, и поставляют его под спудом, но на свещнице, и светит всем, иже в храмине суть. Тако да просветится свет ваш пред человеки, яко да видят ваша добрая дела, и прославят Отца вашего, иже на небесех»... (Mф. 5: 14–16) Это ли не ответ всякому сомневающемуся?! Сам Господь для нашего назидания возжег нам этот светильник и поставил его на свещнице, да светит всем. Добрые дела ходят вслед его, дабы мы прославляли в нем Отца своего небесного. Потому так горяча теперь молитва народа при слове служителя Божия, что он чувствует, как каждое это слово идет из самой глубины молитвенно-восторженного духа. Потому так единодушно преклоняет народ колена, потому так часто слышатся в его среде глубокие молитвенные вздохи, что он знает, как в это время пред святым престолом служитель Божий проливает за него неудержимые потоки слез. Он объединяется и увлекается с ним в святом порыве, молится вместе с ним едиными усты и единым сердцем. «Церковь, вместе молящаяся, есть великая сила Божия, побеждающая полки демонские и могущая испросить у Бога всякий дар совершенный, всякую помощь, всякое заступление, избавление и спасение. Поэтому блаженны все искренно приходящие в Церковь и молящиеся в Церкви: с ними Бог, они не лишатся всякаго блага¹. Вот это-то утешительное сознание, с особенною силой пробуждающееся под руководственным примером уважаемого пастыря, и собрало нас в святой Божий храм и одушевляло нас в нашей молитве. Горяча была эта молитва; с редким единодушием и торжественностью неслись на этот раз под сводами храма звуки обычного у нас всенародного пения «символа веры» и «молитвы Господней» и отрадным выражением того же высокого молитвенного настроения явилось наконец неожиданное для молящихся приобщение 27-ми студентов Св. Христовых Таин.

По окончании Божественной литургии, около 10 1/2 часов, о. Иоанн проследовал в квартиру о. ректора, где после краткого отдыха, благословлял всех членов академической корпорации с их семействами и многих, собравшихся здесь, посторонних лиц. В начале 12-го часа он отправился в Сергиево-посадскую прогимназию. В домовой церкви этого заведения он встречен был директором прогимназии Н. И. Тихомировым, законоучителем, преподавателями и служащими с их семействами и всеми воспитанниками. Вступив в церковь при общем пении воспитанников, о. Иоанн благословил всех присутствующих и обратился к учащимся с кратким назиданием. Он говорил им, что, приобретая познания и приготовляясь к жизни в стенах своего заведения, они всего больше должны стараться о том, чтобы насаждать в себе добродетель, ибо и знание и жизнь здесь умирают, а добродетель бессмертна. На пути из прогимназии о. Иоанн посетил о. наместника лавры и в 12 часов снова возвратился в академию. Здесь вся академическая семья ожидала своего почетного члена, чтобы разделить с ним учрежденную всеми без исключения учащими и служащими братскую трапезу, явившуюся выражением их глубокого уважения и тесного духовного с ним союза. Принять участие в этой трапезе приглашены были и некоторые посторонние лица, а именно присутствовали здесь: о. наместник лавры с несколькими старейшими членами лаврской братии, директор прогимназии Н. И. Тихомиров, инспектор Вифанской духовной семинарии иеромонах Парфений, полицеймейстер Сергиевского посада В. П. Всесвятский и др.–В продолжено обеда, одушевлявшие собрание чувства не замедлили выразиться и в слове. Первым обратился к о. Иоанну с приветствием о. ректор Академии, арх. Антоний.

«Приветствуя Вас, говорил он, от лица Академии, я не решаюсь упоминать о высоких нравственных качествах Вашей личности, дабы не смутить Вашей скромности. Академия, как общество ученое, – учащее и учащееся, должна вникнуть в то принципиальное начало, которое раскрывается во всей Вашей деятельности, в деятельности молитвенника, учителя и утешителя христиан. Начало это, будучи одним из существеннейших выражений чистого православия, является светлым и драгоценным восполнением общего настроения современной религиозной жизни православного люда. Оно ярко светилось в церковном учительстве и церковной жизни четвертого, золотого века христианства, а также и во времена мучеников, но впоследствии нисколько бледнело, уступая первенство иному началу, правда столь же необходимо требующемуся в истинном православном христианстве, но не выражающему всей его полноты. Действительно в серебряный и позднейшие века византийской церковной жизни и жизни православной Руси сыны Церкви преуспевали преимущественно в чувствах покаянных, в подвигах скорбной борьбы со страстями, а свое созерцающее внимание устремляли на ту праведную кару, которую Господь определяете нераскаянным грешникам.

Не чужды и Вам, как верному сыну истинной Церкви, все эти чувства, мысли и подвиги, но преимущественным определением Вашего учительного слова и делания является раскрытие другой, несколько затенявшейся стороны богооткровенного учения. Вы являетесь выразителем христианской истины, как радостной благовести, как слова благотворения, примирения, победы и дерзновенного приближения искупленного естества нашего к Миру небесному, Божественному. Потому-то так стремительно жаждете русский народ быть около Вас и видеть Вас, что для исстрадавшейся, грешной души, Вы являетесь удостоверением Божественного ко всем милосердия, прощения и Божественной силы, побеждающей зло искусителя. Да хранит же Вас эта сила для утешения и научения верующих на многая лета».

Вслед за о. ректором сказал несколько слов проф. И.П. Корсунский. Он говорил:

Ваше Высокопреподобие,

Досточтимый Отец Протоиерей!

Позвольте и мне сказать Вам небольшое слово. Я не буду и даже не осмелюсь касаться Вашей внутренней, духовной жизни, Вашей «жизни о Христе», которая стяжала Вам всеобщее уважение, благоговение и которая по преимуществу была основанием для нашей Академии к избранию Вас в почетные члены сей последней. Я скажу лишь о той стороне Вашей жизни и деятельности, которая также повсюду возбуждаете и удивление и уважение к Вам, но которая ощутительнее для обыкновенного сознания,–скажу о Ваших благодеяниях, и ближе всего, о благодеяниях состоящему при нашей Академии Братству преподобного Сергия для вспомоществования нуждающимся студентам и воспитанникам сей Академии, коего я уже давно состою казначеем и потому хорошо знаю положение дел его. Ваши щедрые пожертвования в пользу Братства, неоднократный в короткое сравнительно время² и особенно ценные в настоящую пору переживаемого Братством финансового кризиса, побуждают нас к выражению Вам глубочайшей благодарности за эти благодеяния и искреннейшего пожелания, чтобы Господь сохранил Вашу драгоценную жизнь еще и еще на многие годы».

Наконец обратился еще с речью к о. Иоанну доцент II. А. Заозерский. «Ваше Высокопреподобие», говорил он, «Боголюбезнейший и глубокочтимый о. Иоанн. Ваше посещение этого, довольно уже пожилого учреждения, созданного любовью русского православного христианина к Свету Христову, есть поистине светлый для него праздник и для нас–радость. Для нас радость, а для Вас–подвиг. Это мы все ощущаем и ощущали сердцем, видим и видели своими глазами. Мы видели, что народы многи угнетали и угнетают Вас и это–не только при встрече, но и в часы Вашего молитвенного самоуглубления во время священнодействия, и по окончании Божественной службы и во время краткого отдохновения (в настоящие минуты): это ли не подвиг? Но Ваш подвиг–наша радость. Ибо мы, представители этого учреждения, вместе со множеством верных нынешнего церковного собрания, ощущали в Ваших возглашениях славословия, молитвословия и благодарения – меч духовный, который со всею силою вырезывал, так сказать, волчцы и терния, которые враг человеков насаждаем в душах, пользуясь их усыплением и блужданием по стихиям и стогнам грешного, прелюбодейного мира. Этот меч духовный, так сказать, расчищал в душах молящихся почву и приуготовлял ее чистою и способною к восприятию семени живого Слова Божия, исходившего из уст Ваших. В Вашем славословии, молитвословии и благодарении ощущалась мощная власть и сила святой веры, победившей и побеждающей мир.

Это-то вот победное торжество Вашего молитвенного духа и Ваше, Боголюбезнейший и Глубокочтимый о. Иоанн, священно–и христиански-братское общение с нами и составляет нашу светлую радость.

Не много я еще причастен к духовной жизни этого уже довольно-таки пожилого, этого просветительного, христианского, этого православно-русского учреждения, однако же и я успел уже несколько проникнуть в сущность его духовной среды и дерзаю свидетельствовать, что в нем главным одушевляющим движителем служит не только чистая любовь к истине христианской, но и ревностное домогательство и искание победы света Христова над облежащею тьмою мира, с его веяниями и с его движителями, противными свету Христовой истины; дерзаю свидетельствовать, что и этих борцов также угнетают многие и многое, угнетают зависть, хитрость, лицемерие и вообще какое-то темное недоброжелательство различного множества людей, то принимающих на себя образ ревнителей истины, то и прямо образ духа лестча.

Отсюда теперь ясным становится, почему и насколько отрадно и дорого для нас Ваше посещение, Боголюбезнейший и глубокочтимый о. Иоанн! Насколько сила Вашей веры и Вашего молитвенного духа своим победным торжеством радует и возвышает души всех любящих свет Христов, настолько в частности Ваше христиански-братское общение с нами укрепляет надежду, что и любовь к истине и подвиг в борьбе света с тьмою увенчается победным торжеством.

О дай Боже, чтобы и впредь повторялись Ваши посещена, чтобы и впредь это давнее православное русское учреждение не было лишаемо и Ваших молитв, и Вашего святобратского общения! Да сохранит Вас Господь на многая, многая лета!»

После каждой речи все присутствовавшие за трапезою поднимались со своих мест и приветствовали о. Иоанна общим пением «многая лета»!–Отвечая кратко на каждое из обращенных к нему приветствий, о. Иоанн, между прочим, говорил: «меня искренно радует наша братская трапеза, как выражение нашего духовного единения, ибо то святая истина, что «въ единении–сила»…

«Я считаю великим для себя удовольствием находиться теперь в Вашем высокоученом обществе и высоко ценю честь, оказанную мне академией... Весьма благодарен Вам за это»... «Я всегда с глубоким уважением относился к богословской науке и ее ученым служителям… Вы, гг. профессора,–сеятели и плодотворно Ваше сеяние; семя, Вами посеваемое, приносить великий плод в душах Ваших юных питомцев. Как воспитанник академии, я сам хорошо знаю, какое большое значение имеет академическое образование для служителей церкви. С всегдашнею признательностью чту я имена своих бывших наставников Преосвященных Макария, Никанора и Иоанна, проф. Лучицкого, Карпова, Фишера и др.. Академия весьма много дала мне и для умственной моей и для религиозной жизни. Могу даже сказать: именно академии я обязан, что стал теперь тем, что я есть».... На благодарность от имени Братства препод. Серия о. Иоанн отвечал, что он очень рад, что мог быть полезным Братству и с удовольствием готов и впредь оказывать ему помощь.

В беседе о разных предметах дорогой гость с живым участием расспрашивал о нашей академии, об ее нуждах и желаниях, по вопросу напр. об ее переводе в Москву, и неоднократно провозглашал здравицы о процветании Московской Духовной Академии, ее ученой корпорации и ее студентов.

Когда встали из-за стола, было уже начало второго часа и о. Иоанн, простившись братским лобзанием со всеми присутствующими, поспешил на железнодорожную станцию. Длинный ряд экипажей двинулся за его каретой, так как академическая корпорация, с о. ректором и инспектором во главе, пожелала проводить своего дорогого гостя до самого вагона. Когда мы подъезжали к вокзалу, толпы народа уже бежали туда, чтобы еще раз взглянуть на «батюшку» и получить его благословение. Простившись с о. Иоанном в вагоне и получив от него приятную весть, что на память о своем посещении он оставляет каждому из нас том своих сочинений с портретом, мы отошли к стороне и с напряженным вниманием, мало того,–даже с замиранием сердца, стали следить за тем, что происходило пред нашими глазами.

Стекло в окне вагона опустилось и «батюшка» показался пред народом. Толпа стремительно бросилась к нему. С величайшим трудом удалось полиции установить должный порядок и длинная вереница людей стала проходить мимо окна. Все были тут: и стар и млад, и просвещенный и темный, и богач и бедняк. Все шли рядом, объединенные общим, захватившим всех, чувством благоговейного преклонения пред служителем Божиим. Всякий нес к нему свое умиленное сердце, свою радость или заботу, скорбь или болезнь. Кто подносил ему больного ребенка; кто спешил сказать ему что-то, лежащее у него на душе, и жадно ловил от него хотя бы одно слово совета или утешения; кто протягивал ему записочку, прося помолиться и помянуть дорогие имена. Со спокойной, ласковой улыбкой благословлял о. Иоанн всякого подходившего, принимал записочку, выслушивал торопливый слова, ободрял, и утешал, возлагал руки на головы больных. А толпа, между тем, все прибывала и вереница людей казалась нескончаемой, и так до самой последней минуты, когда раздался свисток локомотива и поезд двинулся. «Прощайте, друзья мои»! громко молвил о. Иоанн, благословляя всю толпу. «Прощайте, батюшка! Прощайте, дорогой»! рыдала ему в ответ толпа, обнажив головы и склонившись в низком поклоне. «Любит вас народ», звучали мне в памяти знаменательные слова почившего Царя-Миротворца, «потому что он знает, кто вы и что вы». Да, любит его народ и дай Бог, чтобы он любил его все больше и больше, ибо он любить потому, что сильна в нем святая вера! Люби своего «батюшку», народ православный; эта святая любовь только очистит и возвысит тебя и за нее возлюбит тебя Сам Господь!