1-е посещение Троицкой Лавры и Академии Высокопреосвященным Сергием (Ляпидевским), митрополитом Московским
Был довольно теплый и ясный день 23-го сентября. Часы на лаврской колокольне пробили половину третьего. Торжественно гудел царь-колокол и от его мерных ударов звуки могучими волнами неслись над всем посадом. По улицам и на площади, пред святыми вратами и внутри обители толпился народ. Приближались те, давно ожидаемые, минуты, когда лавра Сергиева должна была встретить своего нового Священно-архимандрита. Вместе с народом толпились и мы, профессора и студенты академии, и тем напряженнее было наше ожидание, что мы готовились встретить не только своего Архипастыря, но и ближайшего начальника и покровителя академии. При разговорах, как всегда бывает в подобных случаях, не было конца разным предположениям, ожиданиям и надеждам. Думали и гадали, конечно, все на одну и ту же тему: что-то будет и как-то будет? Московская академия имела, по-видимому, основание во вступлении на святительскую кафедру первопрестольной столицы Высокопреосвященнейшего Сергия видеть для себя некоторый праздник. В семьдесят девять лет своего существования не один раз торжественно встречала она новых Московских Владык. Начиная с Высокопреосвященного Августина, который был, так сказать, ее крестным отцом и при котором она получила свое начало, встречала она потом и Филарета, и Иннокентия, и Макария, и Иоанникия и Леонтия, но ни при одной из этих встреч не могла она чувствовать и ожидать того, что чувствовала и ожидала теперь. Первый раз во всю свою жизнь она переживала теперь то, что другим академиям приходилось уже переживать и прежде. Первый раз ей выпало на долю в лице своего начальника и покровителя Архипастыря Московского, встречать своего собственного питомца. Нам приходилось читать трогательные описания того, как какой-либо архиерей приезжал в свое родное село, где его старички-родители доживали свой век в скромной доле служения сельской церкви. Нет у них сил сдержать слезы радости при виде милого сына, но и земно кланяются они своему сыну-Владыке. Их естественное чувство родственной радости еще более усиливается сознанием, что теперь наступает для них хорошее время, когда никто уже их не обидит и во всех своих добрых желаниях и начинаниях они найдут всегда у сына-Владыки мощную поддержку и покровительство. Нечто подобное испытывала и Московская академия, alma mater Высокопреосвященнейшего Сергия, приготовляясь встретить своего сына-Владыку.
Зазвонили все колокола лавры и посадских церквей, прозвучал свисток локомотива и давно ожидаемый московский поезд подошел к платформе. Для встречи Владыки собрались на станции ко времени прибытия поезда: ректор академии архим. Антоний, ректор Вифанской семинарии архим. Антоний, казначей лавры арх. Никон, эконом о. Досифей, настоятель Гефсиманского скита о. Даниил, соборные иеромонахи, полицеймейстер Сергиевого посада, и. д. городского головы, многие другие представители местной администрации и масса народа. По остановке поезда духовенство вошло в вагон и представилось там Владыке-Митрополиту, который затем вышел на платформу и, осенив себя крестным знамением, а народ святительским благословением, произнес: «Благословение Господне, по молитвам великого угодника св. преподобного Сергия, да прибудет над вами». Преподав благословение присутствующим, Владыка проследовал в парадные комнаты вокзала, где и. д. городского головы г. Кочерыгин, поднося на блюде хлеб-соль от жителей Сергиева посада, обратился к нему со следующим приветствием: «Ваше Высокопреосвященство, милостивый Архипастырь и Отец! От имени всех граждан Сергиевского посада осмелюсь выразить чувство глубокой радости по случаю назначения Вашего Высокопреосвященства на Московскую святительскую кафедру. Память о Вас уже более тридцати лет живет в сердцах наших: мы хорошо помним то время, когда еще только начиналось Ваше великое многотрудное служение на пользу церкви, когда Вы были поставлены во главе духовной академии. Поднося хлеб-соль, этот малый знак нашего глубочайшего уважения, смею испрашивать Вашего архипастырского благословения и Ваших святительских молитв». – На это приветствие Владыка-Митрополит ответил милостивым благожеланием: «Да будет Божие Благословение, молитвами угодника Божия, на вас, семействах ваших и во всех делах ваших, а добрые предания и нравы процветали в этом святом месте». – Благословив всех присутствующих, Владыка по разосланным коврам проследовал к парадному подъезду станции и вошел в приготовленный для него экипаж. При неумолкаемом звоне всех посадских колоколов парадная, запряженная четвернею-цугом карета, предшествуемая и сопровождаемая длинным рядом экипажей, с торжественной медленностью двинулась по улице, на обеих сторонах которой толпился народ, стремившийся получить благословение нового Архипастыря. Возле Пятницкой церкви навстречу Владыке со святыми иконами и хоругвями вышло в облачениях все духовенство посадских церквей. Владыка-митрополит вышел из кареты, приложился к св. кресту, благословил всех священнослужителей и, осенив народ, проследовал далее ко вратам святой обители. Здесь, можно сказать, уже вся лавра ожидала своего пастыря. По обеим сторонам святых ворот блестящими рядами выстроились восемнадцать хоругвей и тридцать восемь иеромонахов и иеродиаконов в золотых парчевых облачениях. Во главе встречавшей Владыку братии были: настоятель Махрищского монастыря игумен Амфилохий, ризничий лавры архимандрит Афанасий со св. водой и о. наместник архимандрит Павел со святым крестом. Выйдя из кареты, Владыка-митрополит приложился к кресту, облачился в мантию, принял в руку посох и, осенив народ, переполнявший площадь, вступил во врата обители. При ясной погоде, крестный ход, шествовавший через весь монастырь к Троицкому собору, представлял собою в высшей степени красивое и внушительное зрелище. Впереди всех облаченные в стихарях послушники несли хоругви, за ними следовали громадный лаврский хор с мальчиками, одетыми в парадные кафтаны, при громком и стройном пении тропаря: «Благословен еси Христе Боже наш». З а хором певчих тянулся длинный блестящий ряд облаченных иеродиаконов, иеромонахов и архимандритов, затем несли запредельные кресты и икону, иподиаконы следовали с трикирием и дикирием в руках, и наконец, шествовал сам Владыка в мантии, белом клобуке и с посохом, сопровождаемый несметною толпою народа. На пути к собору Владыка неоднократно останавливался и на все четыре стороны благословлял народ.
Вступив в Троицкий собор при пении тропаря «Иже добродетелей подвижник», Владыка-митрополит приложился к местным иконам и святым мощам Преподобного Сергия и затем удалился в алтарь и стал возле св. престола. После провозглашения архидиаконом краткой эктении и многолетия, Владыка вышел из алтаря и приложился к св. кресту и еще раз к мощам Преподобного Сергия. В это время о. наместник лавры от лица всей братии поднес Его Высокопреосвященству св. икону Преподобного Сергия в серебряной вызолоченной с эмалью ризе и сказал краткое приветствие. Владыка-митрополит принял и облобызал икону, выразил свою благодарность о. наместнику и затем, став на амвон, обратился к братии и народу со следующим словом:
«Много лет тому назад вошел я в эту древнюю и святую обитель и водворился в другой, учебной обители, находящейся в стенах ее. Там я не только учился наукам, но и навыкам послушания. Для меня было утешением быть в подчинении. Потом, чтобы лучше навыкнуть послушанию, я принял иноческое звание и в этом самом храме, на этом самом месте неожиданно для меня наречено мне имя, которое я ношу. Вскоре затем у этого самого престола я получил первую священную степень: был рукоположен в иеродиакона. Господу Богу угодно было, чтобы в течение шестнадцати лет я оставался в этой святой обители и находился в послушании у моих добрых незабвенных начальников, которым да будет вечная память».
«Не по своему хотению я вышел отсюда, но был выведен изволением Божиим. Прошло время послушания и наступило для меня бремя начальствования. В нескольких епархиях мне пришлось быть пастырем словесных овец. Теперь если бы кто меня спросил: что легче – жить в послушании, или начальствовать; то не только по учению Св. Отцов, но и по собственному опыту, при всех, не обинуяся, скажу: легче быть подначальным, нежели повелевать. Был я послушником, исполнявшим мне повеленное с готовностью, и я был спокоен. В моих недоумениях я обращался к начальникам и приснопамятному архипастырю Московской церкви, в Бозе почивающему митрополиту Филарету. При моих ошибках получал указания, как их должно исправлять. Малое стадо мне вверенное, юношество учащееся, шло за мною и мы под общим руководством начальствующих вели жизнь безмятежную. Но когда пришло для меня время повелевать, – я почувствовал себя одиноким; не у кого мне было спрашивать советов, другим надобно было их давать; никто меня не предупреждал, как должно было действовать, надобно было других вразумлять, за других отвечать».
«Ныне, призванный руководить здешнюю паству, и чувствую бремя более тяжким, потому что к нему присоединяется еще и управление этою великою обителью. В сем затруднении повергаю себя в настоятельство тому, кто первый здесь возрастил многих чад послушания, кто в течение пяти веков настоятельствует в сей обители. Ему возвещаю печаль мою, от него требую помощи и таинственного наставления, как мне действовать. Достоин подражания дух его кротости, которым он и строптивых обуздывал; любезен моему сердцу дух той простоты, в которой он жил; вожделенен дух его совета, силою которого он давал вразумления не только своим ученикам, но и лицам высоким в обществе. Приходя сам, привожу и вас, братия, к сему целебоносному гробу. Не только меня почитайте настоятелем, сколько сего приснопамятного настоятеля, свыше во святыни благодатно на нас призирающего. В его наставлениях ходите, в его духе живите и действуйте. Когда он жил на земле, то свет добродетельной жизни исходил из пустыни и приводил к нему многих. В настоящее время множество богомольцев посещают эту обитель. Их должны мы утешать богослужением, назидать словом, кто может, а все примером, ибо добрый при мер есть лучший учитель, и поэтому мы должны вести себя так, чтобы никто не мог сказать о нас укоризненного слова, а наоборот, вынес убеждение, что и в настоящее время здесь есть люди, крепкие правами, благим житием и молитвою».
«Миряне, входящие в эту святую обитель, более всего да помнят, что они пришли сюда для молитвы пред мощами Преподобного, и по его молитвам каждый получит утешение, какое кому потребно. Всем-же, меня встретившим и здесь предстоящим, желаю здравия, мира и спасения. Господь Бог молитвами Своего угодника Преподобного Сергия да помилует и спасет нас, яко благ и человеколюбец».
Благословив затем всю лаврскую братию и всех присутствовавших, Владыка-Митрополит проследовал в южные двери собора и обошел все святыни обители, прикладываясь к св. мощам: преп. Никона, святителей Серапиона и Иоасафа, преподобных Дионисия, Михея и Максима грека. Посетил Владыка и Филаретскую церковь, где положил земной поклон пред гробницею своего приснопамятного наставника и руководителя, великого Иерарха русской церкви митрополита Филарета, и поклонился гробницам митрополита Иннокентия и наместника лавры архимандрита Антония. Лишь в исходе четвертого часа Владыка, непрестанно благословляя теснившийся к нему народ, вступил наконец в свои митрополичьи покои. Здесь его уже ожидала вся академическая корпорация, чтобы представиться своему новому начальнику и покровителю. Когда Владыка-митрополит вошел и остановился на середине зала, ректор академии арх. Антоний обратился к нему со следующим кратким приветствием: «Ваше Высокопреосвященство, Милостивый Архипастырь и Отец! Московская духовная академия, преимущественно пред прочими, издавна стояла в особенно близких, сыновних отношениях к своим архинастырям. Тем с большею любовью встречает она ныне, в качестве своего Архинастыря, Ваше Высокопреосвященство, как ее прежнего ближайшего начальника, и просит на будущее время не оставить ее Вашим Архинастырским руководством и отеческою любовью, и теперь преподать её представителям Ваше Святительское благословение». В ответ на это, Владыка, обращаясь к о. ректору и всей академической корпорации, произнес:
«Мне очень приятно слышать это. Всматриваясь в ваши лица, я едва-ли найду в числе их тех, кто были моими сослуживцами, едва ли многие здесь даже помнят меня; но мне хорошо знаком дух той церковной науки, которая насаждена была при самом основании академии и пребывала здесь всегда. Верю, что она и теперь живет в вас, представителях академии: ибо умирают люди, а дух церковной науки всегда жив».
«Желаю всем вам успеха в вашей научной деятельности. Я поставлен блюстителем закона, уставов и обрядов и от вас я не буду требовать ничего более того, что требую и от себя самого, – чтобы вы строго соблюдали те законы и уставы, которые вам даны. Мое дело – наблюдать, а ваше – исполнять. Если вы будете сохранять эти должные отношения, мы всегда будем жить с вами в полном мире, согласии и спокойствии».
«Каждый из вас, кто имеет личную нужду во мне, пусть обращается ко мне с полною доверчивостью, а со своей стороны я буду делать для вас все, что могу и что должно, с полною готовностью».
Все профессоры и должностные лица академии были затем поочередно представлены о. ректором Его Высокопреосвященству, который, благословляя каждого, ко многим из них обращался с милостивым словом. Отпуская после того академическую корпорацию, Владыка припоминал, как во времена святителя Филарета справлялся лаврский праздник 25-го сентября, и удостоил пригласить на этот день всех профессоров и должностных лиц академии после литургии на завтрак в свои митрополичьи покои. – Затем о. наместником лавры арх. Павлом представлена была Его Высокопреосвященству старшая монастырская братаия, а также настоятель Гефсиманского скита о. Даниил и настоятель Махрищского монастыря игумен Амфилохий, которые поднесли Владыке св. иконы Черниговской Богоматери и преп. Стефана Махрищского.
Утром 24-го числа Владыке-митрополиту представлялись: духовенство церквей Сергиевского посада, игуменья Хотьковского монастыря Варсонофия, а также депутация от общества хоругвеносцев Сергиевого посада, поднесшая Его Высокопреосвященству превосходно исполненный на кипарисе образ Преп. Сергия и хлеб-соль. Владыка, приняв от хоругвеносцев свят икону и благословив их, трудиться на пользу и благолепие церкви.
С трех часов пополудни этого дня начались торжественные богослужения пятьсот первой годовщины памяти великого подвижника и молитвенника земли русской Преп. Сергия. Необычно теплые и ясные дни, стоявшие во все продолжение сентября, а так же пребывание в лавре нового Архинастыря Московского, привлекли в обитель Сергиеву такое множество богомольцев, что и многочисленные монастырские храмы не могли вместить и удовлетворить их всех, и густыми толпами теснились они при всех церковных дверях. В Троицком соборе после вечерни началось торжественное молебствие Преп. Сергию, которое совершал Высокопреосв. Сергий в сослужении ректора академии архим. Антония, ректора Вифанской семинарии арх. Антония, наместника Сергиевой лавры арх. Павла, казначея арх. Никона, ризничного архим. Афанасия, наместника кафедрального Чудова монастыря арх. Товии и сорока двух иеромонахов и иеродиаконов в блестящих облачениях из золотого глазета. Весь акафест Преп. Сергию у его нетленных мощей читал сам Владыка-митрополит. В седьмом часу пополудни, при торжественном колокольном звоне, Его Высокопреосвященство снова «со славою» прибыл в собор ко всенощному бдению. Всенощное начал чередной иеромонах, а Владыка молился на настоятельском месте, возле правого клироса. После шестопсалмия читано было житие Преподобного Сергия. На литию и величание выходил сам Владыка-митрополит вместе с Преосвященным Угличским Никоном, а во время пения канона он помазывал освященным елеем всех богомольцев, прикладывающихся к св. мощам Преподобного. Всенощное бдение закончилось в одиннадцать часов вечера и Владыка «со славою» возвратился в свои покои.
В девять часов утра 25-го числа раздался благовест царя-колокола к божественной литургии. После водосвятия из митрополичьих покоев началось торжественное шествие «со славой» Высокопр. Митрополита в Троицкий собор. Впереди шли попарно лаврские певчие в парадной форме, исполнявшие тропарь Преп. Сергию, а за ними диаконы с кадилами, иподиаконы с трикирием и дикирием, иеромонахи и архимандриты в мантиях, и, наконец, сам Владыка в мантии и с посохом в руке, благословляя народ. Божественную литургию совершал Высокопреосвященнейший Митрополит Сергий в сослужении викария Ярославской епархии, Преосвященного Никона, епископа Угличского. На всех священнослужителях были надеты дорогие облачения из золотого глазета. При окончании литургии Владыка-Митрополит вышел на амвон и обратился к молящимся со следующим словом:
"Приидите ко Мне все труждающиеся и обремененные, и Аз упокою вы» (Мф.11:28).
«Это голос Спасителя. Кого же зовет Он? – Зовет всех тех, которые живут в мире и находятся в заботах, скорбях и грехах. Приидите, говорит Он, чтобы Я разрешил грехи ваши; приидите, – ради вашего спасения; приидите, и Я упокою вас, упокою в тихой пристани, вдали от опасностей».
«На свете нет человека, который проводил бы свою земную жизнь без забот, без печалей, без грехов. Но где то тихое пристанище, в котором можно обрести Спасителя, и под кровом его жить в спокойствии духа? Это пристанище есть наша церковь православная, вне которой нет спасения, и в которой есть то, что нужно для жизни безмятежной, благодатной и благочестивой. Но так как молвы житейские, волны страстей и печали века сего более или менее обуревают людей, где бы они ни жили, и к какому бы обществу ни принадлежали; то издревле многие души искавшие Христа и спасения, стремились удалиться из мира в места уединенные и пустынные. Такое удаление угодно Богу, ибо Сам Христос сказал о девстве, а вместе и всяком подвижничестве, в каком бы виде оно предприемлемо ни было: могий вместити да вместит» (Мф. 19:12).
«Сему гласу внемля и мира мятеж рано оставив, преподобный отец наш Сергий вселился на сем месте, которое в его время было обиталищем только зверей. Здесь положил он начало подвижничества, устроил пустынную обитель, в которую стеклось много возжелавших быть учениками его, и многих он не только воспитал в иноческом послушании, но и поставил руководителями других. Здесь братия, ведомая примером и словом своего настоятеля, усердно подвизалась в трудах иноческих, изнуряя себя телесно, пребывая в бдениях и молитвах, довольствуясь сухоядением и скудным одеянием, обуздывая язык безмолвием, порабощая духу страстные влечения».
«После сего иные подумают, та ли ныне здесь обитель, какою была пять веков назад? По внешности уже совсем не та: пустыня приняла вид многонаселенного града; на местах хижин, служивших кельями, величественные здания; уединение заменилось шумом молвы житейской; обитель, прежде обитаемая только иноками, теперь наполняется мирянами, приходящими и уходящими, а отчасти и в ней живущими. Но то, что составляет основание сей обители, можно назвать неизменным; твердое основание Божие стоит, имущее печать сию; позна Господь сущия своя (2Тим. II, 19); дух монашества присноживущ и не позыблем. Он остался в наставлениях и преданиях наших первоначальников; он дает себя ощущать в продолжительности и порядке богослужения церковного; он еще дышит в доброй и назидательной жизни благочестивых старцев. Кто захочет, тот и ныне может жить духом подвижничества».
«Братия святой обители сей! Если вы, обременяясь скорбями и заботами мирскими, пришли сюда, чтобы обрести себе спасение; то и живите духом подвижничества, которым одушевляет нас присноживущий настоятель наш, преподобный Сергий. Но как внушает апостол, – аще живем духом, духом и да ходим (Гал. 5:25). Хождение есть делание, сопровождаемое духовными плодами, которые в жизни иноческой выражаются в послушании, кротости и терпении, в целомудрии и воздержании, в нестяжании и незлобии. Если мир кругом вас; старайтесь, чтобы его приражения, хотя бы и касались наших стоп, не проникали в ваше сердце, и не обрящете покой душам вашим».
«Все же, приходящие сюда, не того ищете здесь, что могло бы быть подвергнуто осуждению, но тем пользуйтесь, что служит ко спасению. В молитве пред мощами угодника Божия, в благоговейном и умилительном здесь богослужении, в наставлениях духовных отцов и старцев, в посещении окрестных обителей, – вот в чем вы можете обрести отраду душам нашим. Аминь».
На торжественных богослужениях 24 и 25 числа в Троицком соборе, кроме массы посадского населения и собравшихся отовсюду богомольцев, присутствовали и некоторые почетные лица, как напр.: исполняющий обязанности Московского генерал-губернатора, начальник Московской губернии, д.с.с. А. Г. Булыгин, прокурор синодальной конторы, т.с. А. Н. Шишков, а так же представители местной администрации, профессора и студенты академии и преподаватели Вифанской семинарии.
После божественной литургии, которая окончилась в половине первого часа, Владыка-митрополит еще более трех четвертей часа благословлял теснившихся к нему народ и лишь около половины второго, при торжественном колокольном звоне «со славою», прибыл в свои покои. Здесь залы уже полны были множеством ожидавших Владыку приглашенных им гостей, в числе которых находились и все профессора, преподаватели и должностные лица академии и Вифанской семинарии. Преподав свое благословение всем присутствовавшим, Владыка благословил и громадный стол, установленный разнообразными закусками, радушно приглашая гостей подкрепить свои силы после продолжительного молитвенного подвига. Из своих покоев, отдохнув некоторое время, Владыка-митрополит проследовал в братскую трапезу. По пути туда, с галереи трапезной церкви, Он благословил обед, приготовленный внизу на дворе для странников-богомольцев. Обычная благотворительность лавры в этот торжественный день отличалась и большею щедростью и гораздо большими размерами. Каждый обращавшийся к ней богомолец получил по белому хлебу, по два фунта ржаного хлеба и обед, состоявший из холодной рыбы, щей с рыбою и пшенной каши с маслом. Во все, чередовавшиеся одна за другою, смены обедавших накормлено было до пяти тысяч человек. За братскою трапезой наверху присутствовали: Владыка-митрополит, преосвященный Никон, все оо. Архимандриты, лаврская братия и почетные гости. По окончании обеда архидиакон провозгласил многолетие Государю Императору, Царской фамилии, Владыке-митрополиту, братии и благотворителям св. обители, причем с колокольни раздавался, по принятому в лавре в подобных случаях обычаю, торжественный звон.
В понедельник, 27 сентября, Высокопреосвященнейший Владыка посетил Гефсиманский и Пещерный скиты, Спасо-Вифанский монастырь и Вифанскую духовную семинарию. Прибыв в семинарию в десятом часу утра, Владыка, в сопровождении о. ректора семинарии арх. Антония и других лиц семинарского духовенства, проследовал в новоустроенный при заведении домовый храм. Здесь, по окончании второго урока, собрались к Его Высокопреосвященству все преподаватели и воспитанники семинарии. Владыка-Митрополит, преподав всем свое архинастырское благословение, обратился к воспитанникам с назиданием и внушал им, чтобы они скромно вели себя, со вниманием слушали преподаваемое им учение, а в богослужении своего домашнего храма принимали деятельное участие чтением и пением, обращая особенное внимание на их раздельность и вразумительность.
Во вторник, 28-го числа, Владыка-Митрополит посетил Московскую духовную академию. Прибыл он около девяти часов утра и, встреченный о. ректором арх. Антонием, исправляющим должность инспектора, ординарным профессором А. И. Лебедевым и должностными лицами академии, проследовал в верхний этаж того академического корпуса, где помещаются аудитории. В это время студентам первого курса экстраординарный профессор А. И. Смирнов читал лекцию по библейской истории. Прослушав минут десять о причинах переселения Израиля в Египет, Владыка выразил свое сочувствие выводам профессора и затем обратился к студентам с несколькими словами назидания. Он высказал ту мысль, что события библейской истории известны студентам по их прежним занятиям в семинарии, но, тем не менее, они с большей пользою могут слушать этот предмет и с академической кафедры, так как здесь он читается в гораздо более широком объеме и всестороннем научном освещении. Покинув аудиторию, Владыка проследовал в домовой академический храм. Здесь, согласно выраженному им заблаговременно желанию, ему не было устроено обычной при архиерейских посещениях торжественной встречи и Владыка-Митрополит, осмотрев храм, вошел в св. алтарь через южные двери и довольно долго рассматривал все его принадлежности. Между тем первая лекция окончилась, и все студенты собрались в храм, чтобы получить благословение Архинастыря. Выйдя из алтаря, Владыка-Митрополит обратился к студентам с отеческим назиданием. «Для чего у вас устроен этот храм?» – говорил он. «Если сказать: для того, чтобы здесь ближе и удобнее было молиться, то, не знаю, так ли это будет. Вы со всех сторон окружены храмами. Прежние студенты ходили за богослужениями в лаврскую трапезную церковь и не отягощались этим. Помню, как и я, будучи здесь инспектором и затем ректором, ходил со студентами в церковь; шли по два в ряд: младшие впереди, старшие за ними, – ближе ко мне, а позади всех я, – и мы нисколько не тяготились этим. Значит, есть причины более высокие и более важные, почему устроили для вас особый храм. Приближая к вам храм Божий, начальство, я думаю, хотело и вас приблизить более к церкви. Все вы можете получить от храма Божия; об этом вам, конечно, скажет и ваше верующее сердце. Здесь благодать, озаряющая от престола Божия, будет приходить на вас, на ваши мысли, на ваши умственные работы, смотря потому, кто и как способен усвоить эту таинственную помощь. Вторая – нравственная цель того, что для вас устроен особый храм: чем ближе кто живет ко храму, тем больше одухотворяется, и это удерживает волю его от неблаговидных действий и сердце от греховных помышлений.»
«Есть и еще одна причина, но не знаю, имелась ли она в виду, когда устрояли этот храм: чтобы и по внешности, по своему внешнему состоянию и будущему положению вы не удалялись от храма Божия и от служения нашей святой церкви. Ныне всем вам известно, но, однако, это очень печально, что многие студенты духовной академии только и остаются духовными до выхода из нее; а потом расходятся в разные стороны служить в разных ведомствах и, общеизвестного нельзя утаить, иногда уходят на службу даже в ведомство питейное. И это те, которых считают людьми духовными! Мало того, находятся между ними даже такие, которые имеют несколько не благородное намерение, служа в том ведомстве, уклониться от платы за духовное свое обучение и ходатайствуют пред Святейшим Синодом о сложении с них этой платы, кажется, не без внутренней насмешки прописывая и доказывая, что и они тоже приносят пользу государству. Кто из вас и куда пойдет, это известно только вам самим, Ибо кто из человеков знает, что́ в человеке, кроме духа человеческого, живущего в нем? (1Кор.2:11). Но вы не детьми поступали сюда, а взрослыми, рассуждающими; стремление было у вас неудержимое, курсы ваши переполнены; старались поступить не только студентами, но хотя бы и вольными слушателями; вы могли рассудить, поступая, к чему стремились. Не честно было бы чрез духовную академию и святую церковь идти в другие ведомства, если это делается предумышленно. Ваша обязанность: если вы пришли сюда, то идите прямым путем царским, как и св. Григорий Богослов, называет этот путь именно царским, – идите к той цели, выше которой не может быть на земле. Служение церкви Божией есть высшее служение на этом свете; к нему и приготовляйте себя, одушевляемые благодатью Божьей и, руководствуясь наставлениями вашего начальника и его сотрудников, ибо и они учат вас и наставляют не покидать и не удаляться от этого служения. В таком расположении и желаю, чтобы вы успевали в науках, а затем и получали места и начинали свое служение, и это не трудно. Мы – епархиальные архиереи – нуждаемся в людях, потому что наши от нас уходят. Если, кто не получит должности по духовно-учебному ведомству, то кто же мешает ему прийти к епархиальному преосвященному и просить об определении на священно-служительское место? Если бы был тот ответ, что места нет, говорите: я хочу быть церковно-служителем. Я с утешением встретил трех кандидатов богословия и, кажется, все они из здешней академии, которые просились на места причетнические, захотели быть псаломщиками, и одного из них, – москвичи его знают, – я определил уже к Московской Казанской, у Калужских ворот, церкви. Думаю, что идут они по призванию и это их стремление искреннее. Св. Григорий Богослов говорит, что в церкви все служения высоки, значит, не низко быть и псаломщиком. Случилось мне рассуждать с московскими протоиереями и священниками, и я говорил, что это весьма важно, когда кандидат богословия хочет быть псаломщиком. Некоторые с улыбкой мне на это говорили: да пригоден ли он к тому, устав то знает ли? Вот такое возражение делали мне и вам я задам этот вопрос: а устав вы знаете? Он был прежде предметом науки, но эта та наука, кажется, теперь позабыта. А знать устав – дело не маловажное. Когда простые христиане приходские, даже дети, могут часто исполнять церковные песнопения и службу, то, как же не знать этого вам, которые должны быть их руководителями? Положим, студенты поют в церкви своей и читают, но не все. А никто не должен отговариваться хотя бы и слабостью голоса: здесь, я полагаю, кто и тихо читает, будет слышен; между тем, это и чтецу честь, и порядок соблюдается, и мы упрека избежим. Быть чтецом, нисколько не унизительно. Кто читает святых отцов, тот может вспомнить, что и св. Иоанн Златоуст был чтецом… Так вот моя заповедь, которую всем вам заповедую, заповедь, чтобы вы, готовящиеся быть служителями церкви, были свои в ней; знали, что в ней происходит, что видится и слышится в этом святилище; знали, что надобно петь и читать в какой день и почему. Не знаю, что еще сказать… Кажется, на первый раз довольно и этого… Мне остается призвать на вас благодать Божию, чтобы она осеняла вас и внушила вам не забывать наших благожеланий… О. ректор передал мне, что все вы желаете получить мое благословение. Рука моя готова и я на всех вас призываю Божье Благословение».
Окончив назидание, Владыка-Митрополит благословил каждого из студентов, при чем, студенческий хор исполнял тропарь Покрову пресв. Богородицы. Когда же, в ответ на его заключительное общее всем благословение, все студенты пропели: εις πολλὰ ἔτη δέσποτα, Владыка еще раз обратился ко всем и сказал: «благодарю вас за благожелание греческое, но при этом желаю, чтобы было и ваше сердечное русское».
Из академического храма Его Высокопреосвященство проследовал в квартиру о. ректора, – ту самую квартиру, где некогда слишком три года обитал и Владыка, занимая должность ректора академии. Понятно, что эти, унаследованные академией от церковных чертогов, достопримечательные покои с бережно сохраняющимися в них лепными украшениями и медальонами по стенам и на потолках, живо напомнили Владыке былое время и, осматривая теперь свою прежнюю квартиру, он делился с сопровождающими его лицами своими воспоминаниями о прошлой жизни в академии. Проходя садом, Его Высокопреосвященство не преминуло зайти в ту часть его, которая занята академическим кладбищем. Здесь, возвышаются надгробные памятники над такими могилами, которые дороги и незабвенны для всякого питомца Московской академии. Почивают в этих могилах, вблизи родной академии, такие, посвятившие ей всю жизнь свою, деятели, как протоиерей Александр Васильевич Горский, протоиерей Сергей Константинович Смирнов и профессор Петр Симонович Казанский, имена, которых неизгладимыми чертами написаны в летописях Московской академии. И сердцу Владыки-Митрополита близки были эти люди. Александр Васильевич был незабвенным наставником, Сергей Константинович – товарищем по курсу, а все вместе – сослуживцами и сотрудниками в течение многих лет академической службы. Посетив, теперь место их последнего успокоения, Владыка-Митрополит вознес за них свою молитву Богу, благословил их могилы и поклонился им. Затем он благословил могилы студентов, вышел из академического сада и возвратился в свои покои около одиннадцати часов.
В этот же день в четыре часа пополудни Его Высокопреосвященство, сопровождаемый до станции представителями лавры, академии, Вифанской семинарии и города и напутствуемый благожеланиями, при колокольном звоне лавры и всех посадских церквей, выехал обратно в Москву.
Первое посещение Владыки-Митрополита поселило в Московской академии твердую уверенность в том, что, под Его Архинастырским руководством она будет жить, как угодно было выразиться Его Высокопреосвященству, «в полном мире, согласии и спокойствии», ибо Владыка выразил намерение требовать от деятелей академии лишь «строгого соблюдения тех законов и уставов, которые им даны», а такой образ действий составлял и составляет для них и священный долг и самое искреннее желание.