Е.К. Пиотровская. Из архивных материалов о закрытии археографической комиссии (Постоянной историко-археографической комиссии Академии Наук)

Роль Василия Григорьевича Дружинина (1859–1936) в истории культуры, сохранения и изучения древностей России, старообрядческого наследия, как теперь становится ясно, изучена недостаточно полно. Она нуждается в тщательном осмыслении, публикации дошедших документов, связанных с жизнью ученого, его окружением (особенно судьбой Археографической комиссии Академии наук) и многими разнообразными направлениями искусствоведческой, историко-филологической науки и истории общества нашего государства в XX в. ¹⁰²

В дополнение к уже изложенному в статьях Е.М. Юхименко и Т.Г. Смирновой в данном сборнике, хотелось бы привести некоторые факты, которые следовало бы также ввести в хронологический контекст жизни ученого и академической среды конца 20 нач. 30-х гг. XX в. Наше внимание привлекло одно из дел СПб Архива РАН: Ф.ІЗЗ.Оп.1, № 11001^а «По поступлению и изъятию рукописных материалов» (началось 17 января 1928 г. Окончилось 1930 г.).

В деле 177 лл. (на листах дела сохранились следы предшествующей перечеркнутой пагинации, выполненной красным карандашом. По-видимому, дело могло быть переформатировано?). В нем много актов и их копий, расписок, перечней отдельных документов и даже личных вещей, которые находились в шкафах и письменных столах членов Археографической комиссии и были обнаружены членами Правительственной комиссии, возглавляемой Ю.П. Фигатнером (1889–1937), который тогда являлся членом коллегии Наркомата рабоче-крестьянской инспекции и членом Президиума Центральной контрольной комиссии ВКП(б). Напомним, что с 1 июля 1929 г. в Ленинграде началась т. н. чистка государственного аппарата. Академия наук оказалась в эпицентре идеологической бури взаимоотношений государства, партии, науки. Именно к этому времени восходит начало сфабрикованного в дальнейшем ОГПУ «Академического дела» (контрреволюционного заговора или «Всенародного союза борьбы за возрождение свободной России») ¹⁰³.

По-видимому, «история» с этими архивными материалами отражает сложившуюся ситуацию октября 1929 г., когда в результате работы Правительственной комиссии были уволены сотни штатных и сверхштатных сотрудников БАН, Пушкинского Дома, Археографической комиссии, но и были «обнаружены» архивные материалы, имеющие особую ценность для исторических и политических событий государства (в том числе подлинные документы об отречении императора Николая II и его брата вел. князя Михаила, документы разных политических партий др.). Отдельные документы хранились не только в БАН, но и в Пушкинском Доме, и в Археографической комиссии. При этом хранение этих документов в прежние годы было официально обосновано разного рода постановлениями ¹⁰⁴.

Как теперь стало известно после публикации архивных материалов из государственных ведомств и сохранившейся мемуарной традиции, главный виновник «сокрытия» документов был академик С.Ф. Платонов (после смерти С.Д. Шереметьева он был избран Председателем Археографической комиссии, с августа 1925 г. до марта 1929г. был директором Пушкинского Дома, с 1925 г. по 1928 – директор Библиотеки АН СССР) ¹⁰⁵.

В одном из документов прямо указывалось на традиционные коллекционерские приоритеты С.Ф. Платонова в деле хранения письменного наследия и невнимание к другим вновь образованным государственным структурам, в частности к Центрархиву ¹⁰⁶. В.Г. Дружинин был зам. председателя Археографической комиссии и другом С.Ф. Платонова.

Их трагедия, их боль за культурное наследие страны была общей, а не – обоснованные обвинения комиссии Фигатнера только еще более убеждали их и их коллег-гуманитариев в правоте отстаивания своих воззрений, идеалов, этики поведения, человеческого благородства. Многим из них было под семьдесят лет, они пережили неимоверные лишения, потерю близких, друзей.

Приведем факты из нескольких документов от 2\ХІ-1929 г.; 15\ХІ-1929 г.; 16\ХІ-1929 г.; 17\ХІ-1929; 22\ХІ-1929; 28\ХІ-1929 г.; 10\ ІѴ-30 г. Начнем с Акта от 2\ XI-1929, в котором записано, что «....Председатель специальной Правительственной комиссии по Академии Наук изъял из Архива Археографической комиссии три вязки документов – доклады верховной военной власти с 1902 – по 1917 г. и центрального военного аппарата, записанные в инвентаре за 1922 г. под № 2 (21 – «Разные бумаги исторического содержания»), поступившие от Непременного секретаря] АН СССР, и одну папку с надписью: Студенческое движение. Означенные папки взяты из шкафа, опечатанного в присутствии Ученого секретаря Археографической Комиссии. Андреева. Печать была вскрыта т. Шауро в присутствии Зам. Председателя Археографической комиссии В.Г. Дружинина». Акт был подписан В. Шауро, Викторовым, Фигатнером, В. Дружининым.

Кроме того, есть свидетельство, что упомянутые в акте «вязки» принял на хранение Зав. I отд[елом] библиотеки] Ак [академии] Наук Викторов (л. 151). Интересна и расписка Викторова, в которой говорится о том, что из Археографической Комиссии им получены «пять (5) номеров рукописной газеты, издававшейся в Севастопольской тюрьме в 1907–1908 гг. заключенными» (л. 150). 4 ноября 1929 г. за № 1622 было отправлено письмо непременному секретарю АН, подтверждающее, что Археографическая комиссия посылает «копии Акта и расписки об изъятии Специальной правительственной Комиссией по АН документов из Архива АК». Письмо подписано председателем С. Платоновым и секретарем Грековым (л. 152). В интересующем нас архивном деле эти копии сохранились. Акт от 15.11.1929 г. может быть также интересен с точки зрения указанных в нем изъятых членами Правительственной комиссии документов из шкафа академика А.С. Лаппо-Данилевского.

Документы следующие:

«I – Подлинное дело Департамента Общих дел М.В.Д. о Тверском адресе, в составе разных бумаг, к адресу относящихся в их числе подлинник Тверского адреса;

II – Дело Канцелярии Совета Министров по Государственной Думе, часть I, в количестве порядковых листов – 744, включая и чистые, часть II, в количестве порядковых листов – 969; III – дело канцелярии Совета Министров по «делам до Государственного Совета относящимся», в количестве пронумерованных листов 579; IV – Папка № 143 докладов по Академии Наук ее уполномоченного в районе военных действий Е. Шмурло в количестве 7 докладов и 4 приложений инвентарного характера; V – Дневники Е. Шмурло, 4 переплетенные книжки и одна пачка рукописных и перепечатанных на машинке его же дневников, несколько конвертов солдатских писем и блокнот. Все вышеназванные дела описаны без полистной проверки, а лишь в порядке фиксации № последнего листа каждого дела. Инвентарных описей на выявленные материалы в Археографической Комиссии не имеется, за исключением № IV и V настоящего акта» (л. 158).

При анализе текста этого документа следует обратить внимание на большой по объему изъятый архивный материал, а также на имена историков, имеющих к нему непосредственное отношение, и на имена членов государственной комиссии. Упоминание имени академика А.С. Лаппо-Данилевского (1863–1919), которого ко времени работы Правительственной комиссии уже десять лет (!) как не было в живых¹⁰⁷ и его шкафа с архивными материалами, в которых находились не только бумаги государственного значения, но и материалы дневникового характера, члена-корреспондента АН СССР Е.Ф. Шмурло (1854–1934), исключенного из членов Академии Наук СССР на Общем собрании Академии наук 15 декабря 1928г. «ввиду утраты, связи с АН СССР», вызывает некоторые недоумения ¹⁰⁸. Известно, что в трудные годы первой мировой войны и последовавших дальнейших трагических событий февраля-октября 1917 г., гражданской войны, многие ученые, оставляли свои архивные бумаги в главных гуманитарных хранилищах Санкт-Петербурга (Археографической комиссии, Пушкинского Дома, Библиотеки АН и др.). Тем более, что архивные реорганизации, которые начались после революционных событий, находились «в постоянном движении». Может быть, и материалы Е.Ф. Шмурло попали к А.С. Лаппо-Данилевскому еще при его жизни, ведь они были дружны начиная с XIX в. и особенно в свои молодые годы. В этом окружении были и С.Ф. Платонов, и В.Г. Дружинин ¹⁰⁹. Возможно и после смерти А.С. Лаппо-Данилевского материалы Е.Ф. Шмурло для лучшей сохранности (ведь они – то имели инвентари) находились в шкафу А.С. Лаппо-Данилевского (Е.Ф. Шмурло уехал в Прагу в 20-е гг. XX в., после смерти А.С. Лаппо-Данилевского). В тексте Акта говорится, что от правительственной Комиссии были Б.З. Шумяцкий и С.В. Юшков, а от Археографической комиссии АН СССР уже временно исполняющий обязанности Ученого секретаря комиссии Б.Д. Греков и научный сотрудник Н.С. Чаев ¹¹⁰. Все эти подписи стоят и в конце Акта.

Таким образом, начиная с 15 ноября 1929 года имени С.Ф. Платонова уже в документах не будет, а имя В.Г. Дружинина отсутствовало несколько раньше. Еще один Акт с этой же датой, но под другим № 707 Археографической комиссии, в котором просто перечислены материалы, хотя и обязательная формула присутствующих, тех же самых, что в предыдущем Акте, соблюдена. В этом тексте Акта (карандашом) перечислены:

«I. Карандашная запись от 2 августа и 14 августа 1906 г. за подписью «Николай», по поводу «дерзновенного их поступка» и «дерзких» грабежей на 1 листе;

II. Дневник, датированный с 30 января по 30 декабря 1907 года за подписью «Николай», на 6 листах, содержащий в себе подлинные или скопированные записи (карандашные) Николая Романова;

III. Конверт из архива С.Е. Смельского с письмами А. Крупенского (восемь писем и почт[овых] карточек).

Названные материалы изъяты из неописанного архива А. Сиверса» (л. 159). Подписи Б. Шумяцкого, Б. Грекова, С. Юшкова, Н. Чаева. В тексте этого акта следует обратить внимании на то, что документы хранились в Архиве известного ученого-историка, генеалога, сотрудника БАН А.А. Сиверса (1866–1954), который был арестован раньше в 1928 г. (?) ¹¹¹. Нал. 160 на маленькой «осьмушке» от 16 ноября 1929 текст сопроводительного письма, подписанный Б. Д. Грековым, но при этом нет описей: «В секретариат А. Н.

В исполнение устного распоряжения от 16 ноября с. г. Археографическая Комиссия посыпает архивные материалы академиков Герца и Фукса в сопровождении составленной на эти материалы описи.

Материалы, относящиеся до истории самоедов согласно распоряжению секретариата от того же числа оставленных в Комиссии для обработки и изучения» ¹¹².

16 ноября 1929 года датирован и Акт под № 708: «Присутствовали Представители Представительной Комиссии С.С. Крыжановский и С.В. Юшков, представители Археографической Комиссии Б.Д. Греков и Н.С. Чаев.

В присутствии означенных лиц были вскрыты один из шкафов, ключей от которого не было обнаружено, и письменный стол Ученого секретаря А. И. Андреева, ключей от которого тоже не оказалось.

Во вскрытых шкафу и столе обнаружены были следующие предметы, которые представители Правительственной комиссии сочли необходимыми изъять:

1) личная переписка;

2) книги, не принадлежащие Археограф[ической] комиссии:

а)      Остафьево. Материалы о прежних владельцах и к родословию кн. Вяземских.

б)      Рихтер Евгений. Соц[иал] – демократическая картина будущего в Германии.

в)      Танков А.А. Историческая Летопись Курского дворянства. Т. I.

3) Опись Инвентарная библиотеки А.А. Сиверса.

4) Коробка с золотыми часами и цепочкой № 388482 фирмы Буре с изображением двуглавого орла и запиской «из кабинета Его Императорского] В[елич]ества студенту Андрееву».

5) Денежные] знаки времени Керенского

6) Два «масонских знака». Следуют и подписи представителей Правительственной Комиссии и представителей Археографической комиссии.

На листе 162 находится машинописная копия на бланке Академии Наук СССР. Это текст выписки из Протокола Заседания Президиума от 14 ноября 1929 § 38: «И.О. Непременного секретаря А[кадемии] Н[аук] – Археографическую К[омиссию].

Доложена просьба А[рхеографичской] К[омиссии] об организации работ по обследованию архивного материала Археографической] К[омиссии].

Положено: просить и.о. [Непременного [Секретаря снестись по этому вопросу с товарищем] Фигатнером». Подпись И.О. непременного секретаря академика В. Комарова (вход № 710 от 17.ХІ-1929 г.). Интересна карандашная пометка внизу в правом углу: «22\ХІ бумаги взяты И. С. Чаевым». В левом углу наискось резолюция чернилами И.О. Председателя акад[емика] П.Сакулина: «Приложить к копиям писцовых книг» (л. 163). Через несколько дней 28\ХІ-1929г. под №733 в архивном деле помещен рукописный (пенильный карандаш) документ: «Акт о передаче архивных материалов из Археографической Комиссии Правительственной Комиссии.

23 ноября 1929 г. Правительственная Комиссия в присутствии т. Фигатнера приняла из Археографической комиссии архивные материалы, не подлежащие хранению в названной комиссии:

1. Бумаги Яцкевича (по Инвентарю Комиссии № 16\(84).

2. Из библиотеки Сиверса:

а) дневник неизвестного лица, по некоторым признакам принадлежавшего к кружку лиц, близких к Распутину; б) бумаги по церемон [иальной] должности, (три переплетенные] книги); в) liste du corps diplomatique (одна переплетенная] книга).

3. Из бумаг Татищева:

а)      Расходная кн[ига] кн. Голицына 1914–1917 гг.;

б)      две книги по складу Е. В-ства,

в)      родословная кн. Императорского Дома

г)      папка «род Романовых». При приемке Правительственной Комиссии от Археографической Комиссии присутствовал Б. Д. Греков», (следует автограф Вр. И.о. Ученого секретаря Археогр[афически]ой Комиссии – Б. Грекова). Далее синими чернилами запись: «По поручению Правительственной Комиссии для сдачи ей перечисленных в настоящем акте документов принял.

Зав. I. Отд. Биб. АН Вл. Викторов.

23.XI. 29 г. Ленинград» (Л. 169).

Из перечня сохранившихся документов следует, что спустя несколько месяцев после активных, почти каждодневных изъятий архивных материалов из шкафов и столов сотрудников Археографической комиссии Правительственной комиссией в ноябре месяце, снова тщательно просматриваются бумаги. Так, от 10.IV.–30 под № 540 в архивном деле содержится копия текста докладной записки Томсинского Управляющему делами АН: «Препровождаю Вам обнаруженные при разборке архива Сиверса в Археографической] К[омиссии] кредитные билеты царского времени и расписку нашедшего их В. С. Миролюбова» (л. 174). нал. 175 уже текст «подписки» (так!) В.С. Миролюбова, в которой указаны «русские государственные кредитные билеты царского времени». Это были три пятидесятирублевых билета, восемь сторублевых и два пятисотрублевых.

К сожалению, место нахождения и хранения всех изъятых материалов нам пока установить не удалось. Возможно, что часть материалов теперь хранится в фондах БАН или в фондах Центрального государственного исторического Архива, или где-то в других архивохранилищах ¹¹³.

Следует отметить, что обращение к текстам этих документов поражает, с одной стороны, своим формальным и даже отстраненным отношением членов Правительственной комиссии, выполнявшим «важное задание», по выявлению и изъятию документов, а с другой стороны, поведением членов Археографической Комиссии, их достоинством и благородством. Например, эпизод со шкафом А.С. Лаппо-Данилевского, почти через две недели после начала изъятий 2 ноября 1929 г. Судя по всему, уже были отстранены от работы ведущие сотрудники Археографической комиссии С.Ф. Платонов, В.Г. Дружинин, А.И. Андреев ¹¹⁴. И как эпизод с вскрытием одного из шкафов комиссии и уже письменного стола А.И. Андреева, когда «не было обнаружено ключей» от кабинетной мебели, которые все равно были вскрыты, созвучен поведению сотрудников Эрмитажа при распродаже музейных ценностей в конце 20-х гг. Это ведь был своеобразный скрытый саботаж, протест и боязнь потери и исчезновении исторических памятников письменности и документов культуры эпохи ¹¹⁵.

По-видимому, в дальнейшем следует подготовить критическую публикацию материалов для полноты сохранения исторической памяти и историографии трагических страниц России и отечественной науки XX века.