70. В день Святого Апостола и Евангелиста Иоанна Богослова

«Возлюбленные! Возлюбим друг друга» (1Ин. 4:7)

Что такое любовь? Сладкое и теплое чувство сердца. Когда сердце наше питает любовь к кому-либо или к чему-либо, то оно как бы горит, человек весь как бы в огне находится. Но только великая разность между духовной и плотской любовью: иное дело любить отца, сына, дочь, жену, друга, а иное дело любить Бога и брата во Христе. То плотская любовь кратковременная, сия духовная любовь вечная. Нет счастливее человека, который любит Бога всей душой, всем сердцем и всем помышлением, и ближнего, как сам себя любит. Кто любит, так Бога, тот любим Богом, кто любит так ближнего, тот любим всеми людьми. Любовь есть источник всякого добра, это тот же ключ животворной текущей воды, которая на что только ни прольется, что ни оросит собой, все оживляется, растет, цветет, красуется, умножается. Как солнце согревает растения, как роса орошает воздух, разносит благоухание, так любовь согревает, прохлаждает, оживляет отраду, вливает в сердце любящее. Любовь все. Любящий Бога весь превращается в огонь, в пламень, в радость, в восторг. Так Серафимы и Херувимы любят Бога, и в этом все их блаженство. О, если бы мы так любили Бога! Но вместе с грехом хлад внесен в наше сердце, а свет угас, хлад распространился в нашей душе. Когда грех изгоним из себя, тогда любовь к нам возвратится, а пока грех будет царствовать в нашей душе, дотоле мы не можем любить Бога всей душой, всем сердцем и всем помышлением, дотоле мы можем любить все, что есть в мире, кроме Бога. По этой самой причине мы и ближних наших не любим, как сами себя любим: грех убил в нас всякое живое чувство к ближнему. Что составляло первое чувство, первое ощущение, первое наслаждение в раю, когда были сотворены первые человеки? Любовь к Богу составляла первое их наслаждение, первое утешение их райского блаженства. Второе – любовь к ближнему, любовь чистая, святая, отрадная. Вкушение плода запрещенного внесло в душу грех, и грех охладил эту любовь, потушил этот пламень, умертвил это чувство любви. Тогда вся наша любовь обратилась к природе, сделалась плотской, ниспала до скотского наслаждения. Прежде дух наш горел любовью к Богу, а потом дух угас, стала греть плоть, но уже не чистой любовью, а изгарью, смрадом, нечистотой. О, если бы мы любили Бога первой любовью, чистейшей, тогда мы на земле блаженствовали бы, ибо Бог составлял бы тогда для нас все: и свет, и жизнь, и радость, и блаженство. О, если бы мы любили ближних духовной, чистой, бескорыстной любовью! Тогда мы не различали бы бедных от богатых, чужих от родных, старых от юных, мужей от жен, не было бы тогда между нами сего различия, а был бы один дух, одна жизнь в различных телах. Если много доставляет утешения любовь родительская, сыновняя, супружеская, то в совокупности все эти чувствования составляли бы одну любовь, братскую, высшую любовь, отраднейшую, покрывающую все. Мы были бы все для наших ближних, и ближние были бы все для нас. В этой любви поглощались бы, утопали бы все: скорби, лишения, потери, недостатки, болезни – ничего этого не было бы приметно при взаимной братской, сердечной любви. У богатого дверь всегда была бы открыта для бедных всякое состояние было бы общим для всех. Никто не говорил бы: то мое, а то твое. Любовь уравняла бы и богатство, и чины, и полы, и возрасты... Там, за гробом, там будет истинная и совершенная любовь, где Бог будет всяческая для всех, и все будет жить для одного Бога. В Боге все уравнится, оживотворится, воспламенится. О, святая любовь! Когда мы вкусим радость твоего блаженства. Боже! Ты один! Вся любовь для нас. Аминь.