133. На день Покрова пресвятой Богородицы

Опять св. Церковь напоминает нам о том, что Царица Небесная покрывает нас честным Своим омофором. Отчего покрывает? Очевидно, от гнева Божия. Если бы Она не покрывала, то гнев Божий давно бы поразил всех нас. Почему? Потому что мы виновны, мы много согрешаем, все преступны пред Богом. С одной стороны, это отрадно, утешительно для нас, что мы имеем такую покровительницу над собой – Всецарицу Богородицу, а с другой стороны, мы не должны быть и беспечны. Она Споручница грешных, Она ручается за нас пред Сыном Своим и Богом, что мы исправим свою жизнь, что мы покаемся, но Она же, усмотрев, что мы не каемся, Сама отступит от нас и предоставит нас гневу Божию. Родная мать не всегда может защитить сына пред отцем, видя, что сын не исправляется, что наказание необходимо и даже весьма полезно для его исправления. Правда, что Матерь Божия беспредельно милосердна, а Сын Ее и Бог бесконечно долготерпелив, но вместе и правосуден. Да и какая польза в непрестанном прощении для грешника своевольного, нераскаянного, который непрестанно грешит и не думает каяться, а, быть может, думает, но продолжает грешить? Правда и то, что Господь постепенно наказывает грешников: сперва легче, а потом тяжелее. Сперва голодом, холодом, нуждами всякого рода, потом болезнью, а наконец смертью. Не станем напоминать о том: который раз Бог нас наказывает и как? Но что гнев Его должен над нами увеличиться, так это очевидно из того, что грехи наши ежегодно увеличиваются: пьянство, разврат, воровство, ссоры семейные, братоненавидение, гордость, взаимная вражда, срамословие, любостяжание – все это грехи такие, которые невозможно сокрыть. Когда же мы исправим жизнь свою? Когда покаемся? Страшно ныне жить в мире. Бежал бы из этого Вавилона куда-нибудь в пустыню, но те же грехи приковали тебя к миру узами как бы железными. Любовь слепая к семейству, привязанность к тленным вещам: все это держит нас среди мира сего, лукавого и прелюбодейного. О! Не дай Бог, если отступится от нас Царица Небесная: что с нами тогда будет? Правда, мы Ее прославляем и величаем, но какое наше величание, какая похвала из уст грешников нераскаянных? «Мы каемся», – говоришь ты. Какое наше покаяние, если мы переменяем одни грехи на другие, одни страсти на другие? Теперь во храме. А к вечеру где мы будем? Теперь в церкви плачем и вздыхаем, а к вечеру лики и тимпаны станем слушать: кто в театре, кто в клубе, кто в гостинице, кто в питейном доме, а кто там и в том доме, о котором совестно здесь и говорить. Гляжу я, с одной стороны, на эти срамные и диавольские модные уборы жен и дев христианских, с другой – на это пребожественное, на кротчайшее лице и смиренную одежду Царицы Небесной, и не знаю: с кем и сравнить жен и дев христианских? Были модные наряды, но нынешние со своими рогатыми наголовниками и долгохвостыми платьями превзошли все века и все времена. Царице Небесная! Мати Господа Вышнего! Да вразуми же ты жен и девиц христианских, да накажи ты хотя одну для примера из дщерей Вавилонских, да вразумятся все прочие, но лучше вразуми и прости их: не ведят бо, что творят. Аминь.