Отречение oт мира

(советы преп. Исаака Сирина)

Само по себе отречение не ограничивается моментом его решения отказаться ото всего, чем «красен мир». За один этот момент, как бы высок и прекрасен он не был, человек не изменится настолько, чтобы перестать быть земным и стать небесным. Отречение – труд целой жизни. Не просто жизнь в иных условиях, которые сами пo себе не похожи на обычные, не просто сознание, что ты – иной, не тот, что был прежде. Нет. Этого мало. Отречение от мира включает в себя большую работу над собой. Она только с помощью благодати Божией «немощная врачующей и оскудевающая восполняющей» переплавляет душу, делает ее действительно иной по существу.

Почему св. отцы говорят так много о работе над собой? Разве благодать Божия не сильна одним мгновением изменить существо человеческой души? Разве не было примеров, когда именно действием благодати человек менялся в корне?

Примеры были, изменения были, но не было примеров того, чтобы лень, нерадение, равнодушие и беспечность когда-либо привлекали действие благодати Божией.

Работа над собой – это работа, очищающая место для постройки храма Живому Богу! Если её нет, значит, нет и желания, иметь в душе этот храм.

Но чтобы работа не была, напрасной, надо знать с чего начинать, как вести, чем кончать её. Научить этому могут лишь те, кто сам шел этим путем, кто оставил нам свой опыт, свои знания, свои советы.

"Никто не может приблизиться к Богу,

если не удалится от мира»

Пр. Исаак Сирин

Почему так? Разве в миру не было и нет людей, кто стремился бы к Богу?

– Люди есть и были, даже, наверное, в миру, в обычных незаметных, мало чем отличающихся от общих, условиях было больше стремящихся и пришедших к Богу, чем в исключительных, видных, славных местах... Здесь речь не о пустынях, дебрях, монастырях. Здесь именно о том говорится, что удаление от мира необходимо.

Удаление в любых условиях. Удаление от пристрастия к миру, от сочувствия не только удовольствиям мирским, но и заботам, суете, чести, значимости человеческой среди мирской пустоты.

Удаление от мира в конечном итоге преображает человека. Но прежде этого преображения надо знать, от чего отказаться и чем пожертвовать.

Когда говорят о мирских удовольствиях – это не трудно. Условия постоянного труда ради куска хлеба и крова, труда по законам общества, среди которого живешь, мало удовольствий и средств для них оставляет. Уставшим, измученным часто не до удовольствий. Был бы хотя отдых, чтобы набраться сил жить и работать дальше. Все трудности в условиях жизни, почти полностью исключающей удовольствия в том, чтобы не имея их и не желать их.

Смириться с тем, что их нет – надо.

Не считать их отсутствие – потерей, а себя из-за этого подвижником – ещё более необходимо.

Какие удовольствия могут заразить желанием иметь их теперь?

Самые разнообразные – от удовольствия одеться, иметь «не хуже, чем у людей» обстановку, мебель, посуду и т.д. до ценных дорогих икон, книг, утвари вроде изящного подсвечника и т.д.. Когда жизнь человека желающего быть иноком, связана обычными условиями и не обещает ему ничего лучшего и более удобного, тогда важно учесть и то, что отсутствие удобств порождает зависть и возмущение к тем, кто имеет лучшие условия. Это – другая сторона тех же желаний удовольствия и так же мешает иноку, как и всевозможные отвлечения, грозящие пристрастием к вещам, условиям, выгодам.

Почему св. отцы обращали внимание на удобные и приятные условия? Кто усомнится, что молиться легче в тишине и уединении, чем в шуме и толпе? Кому приятнее жить в тесном сыром углу или в светлой теплой уютной келье?

Конечно, приятнее более удобное, спокойное, тихое помещение, более легкие условия труда, более подходящие по всему места отдыха и молитвы. Но в этих удобствах есть тайная опасность.

Во-первых – легче забыть, что ты в пути. Не удобства – цель здешней жизни. При всех удобствах легче разлениться и скорее подпасть власти скуки, тоски, беспричинного беспокойства.

Во-вторых – легче о себе привыкнуть думать, как о ком-то достойном благ мира и славы его и постепенно превратиться в обычного человека мира сего, забыв о всех обещаниях. Хуже всего то, что в своих собственных глазах это превращение будет незаметно, в своем мнении будет человек расти и выситься. О таких сказано: «образ благочестия имуще, силы же его отвергшиися..."

В-третьих – борьба со страстями сама по себе заглохнет, сменится в рабство страстям. Кто бы что ни имел, постепенно привыкнет не только владеть этим, но и привязаться сумеет. И долг заботиться о всяком предмете перерастет в желание иметь у себя всё то, что создает впечатление комфорта, спокойствия, своей обособленности в мире.

В-четвертых – тот, кто имеет больше удобств и возможностей исполнить даже повеленное – например, помолиться в тишине, почитать то, что нужно, когда нужно, сколько нужно, во время воздержаться и во время подкрепиться всем, что поддержит и не будет нарушением устава и т. д. – тот не поймет всех трудностей и усилий, часто безуспешных, тех, кто лишен всего этого.

Отношения сложатся по пословице: «сытый голодного не разумеет».

Наконец, – в-пятых – в душе не будет сил всё предать воле Божией и со всем смириться.

Кто живет мыслью о Боге, кто стремиться помнить о Нем и о Его воле – в том нет места миру с его властью гордости, похоти, разболтанности чувств и языка. Или с Богом или с миром. Хотя бы и в миру. Мир суеты и злобы прекрасно может ужиться и в стенах обители иноков. Дело всё в сердце.

«В том и добродетель, чтобы человек не занимал ума своего миром».

Не занимать ума миром трудно, живя среди мира особенно. Но «трудно» еще не значит «невозможно». Еще остается место подвигу. Тихому, невидному, никем не прославляемому подвигу неустанной борьбы в себе за победу в душе Любви Христовой.

«Сердце не может пребывать в тишине и быть без мечтаний, пока чувства чем-нибудь заняты».

Чем-нибудь – это речь о предметах внешних. И не просто заняты, а полны. Ум, сердце, память, воля – вся душа сумеет притихнуть, прислушаться к голосу Владыки и Господа своего только тогда, когда внешнее потеряет свою прелесть для неё. Всё останется, но как бы померкнет. Всё будет также, но не будет тянуть к себе, занимать и отвлекать от главного. Когда же придет это счастливое время? – Когда Бог пошлет его трудящейся и ищущей Его душе. Без своих трудов ждать этого напрасно.

«Начало истинной жизни в человеке – страх Божий».

Далее, преп. говорит, что страх этот не уживается с парением ума. А парение ума – первый признак неочищенной, очень привязанной к земле души. Разбросанность мыслей свидетельствует о земном непостоянстве и забвении Бога. Оторваться от земли и подняться «горе» – это то же отвержение мира в глубине души, без которого ничто внешнее не поможет.

«Слово о добродетели требует сердца не занимающагося землею и близким с нею общением».

Этим и объясняется то, что многие слыша не слышат и видя не видят ничего святого в жизни, не понимают зова Божия и не имеют сил проснуться от забот ежедневных. Любые слова и любые примеры не пробудят в душе мысли потянуться за ним, пока она полна только земных тревог. Потому и все обращения к Богу, как правила, предварялись лишениями, скорбями, болезнями и т.д.

Предупреждает Преп. Исаак ещё и о том, что праздность ума ведет к осквернению зрения «чужими сквернами». Уж чего другого можно легче избежать в миру, а о чужих сквернах не знать, не слышать, не видеть – не удается. Как же живя среди этих скверн не оскверниться?

Преподобный предупреждает – читай божественное Писание «с точным разумением», т.е. не своим умом выискивая пояснения, а у Св. отцов, которым было открыто полное понимание и даны слова, чтобы и нам глубже вникнуть, ближе подойти к этой тайне. И не только читать советует Преп. Исаак, но и «упражнять себя постоянно в размышлении». Прочитать немного, подумать, проверить себя... Но где и когда размышлять, если большая часть дня занята другими делами?

– Не зря Пpeп. о. Исаак сказал об упражнении в размышлении. Без него не научишься размышлять, вдумываться, повторять слова святых Апостолов, св. отцов.

Когда? – После того, как в голове убавиться мусора повседневных впечатлений. Голова пустой не будет. Взяться за дело, последить за тем, сколько раз одни и те же мелочные подробности текущей жизни перебираются со всех сторон – и переключиться на более нужное. Вспомнить прочитанные строки Евангелия, Апостола, св. отцов.

Где взять время?

– Начать с малого. Хотя бы 5–10 минут в день почитать. Мало, но постоянно. Пока не станет привычкой. Прочитав, думать и вспоминать уже в течение дня, между делами обычными. Это трудно и страшно с непривычки, пока не начато. Потом уже тягостно будет постоянное блуждание мыслей по «стогнам града», будет тянуть к тихому и благодатному пристанищу, под кров святых впечатлений.

Если уныние омрачает душу и покажется путь этот настолько трудным, что под силу лишь людям избранным, особо одаренным от Бога, вспомни призыв того же преп. Исаака Сирина:

«Пребывающие во тьме, воздвигните главы свои, да озарятся светом лица ваша! Изыдите из под власти мирских страстей, да изыдет в сретение вам сущий от Отца свет, и служителям тайн Своих да повелит разрушить узы ваши, чтобы по следам Его шествовать вам ко Отцу».

Почему так необходимо отречение от мира, без которого нельзя увидеть света Отца Небесного? Потому, что жизнь мира пропитана страстями, живет и умножает их, подчиняясь и подчиняя им. Действовать наперекор страстям – личным и общественным – значит, идти против всех, оторваться от всех и сразу же восстановить всех против себя. Да и невозможно это будет до тех пор, пока не укрепится в душе решимость внутренне освободиться от власти мирских мнений.

В первые дни, иногда недели, реже месяцы после того, как в душе зазвучал властный призыв Духа Божия, призыв спокойный, вполне дающий возможность и не отозваться на него... но всё-таки удивительной силой влекущий к Себе... В первое время всё озаряется особым светом. Всё то же самое, что погружало и прежде, станет на время другим. Ярче, таинственнее, звучнее, светлее, радостнее... Но это пройдет. Таков закон. Пройдет, чтобы оставить свободу действовать и без этого, действовать уже зная, что будет и как. Но совсем не прекратится ни звучание зова Божия, ни чудотворящая и преображающая всё вокруг память о Боге, если сам человек будет правильно оценивать происходящее и верно относиться. Он может помочь себе, может и помешать. Поможет смиренное принятие всего, что допускает Господь, терпение, преданность, неосуждение других, постоянное укоренение в себе памяти о смерти, о грехах своих, о своем недостоинстве. Помогает, конечно молитва и память о Боге. А мешает? Мешает прежде всего многословие и обращение с людьми, чуждыми тех интересов, какими живут иноки. Вот как говорил об этом преп. Исаак:

«Ничто не охлаждает так огня, вдыхаемого в сердце инока Св. Духом к освящению души, как обращение с людьми, многоглаголание и всякая беседа, кроме беседы с чадами тайн Божиих, способствующей к приращению ведения Божия и к сближению с Богом».

Скука, желание отдохнуть в беседе с другими – это подводный камень, о который легко разбиться ладье, груженой уже какими-то добрыми приобретениями. Лучше как-то разнообразить занятия, если есть возможность, позаниматься рукоделием не зря даже в далекой древности великие св. отцы, как например преп. Савва Освящ., плели корзины только не искать в пустословии отдыха. Рукоделие рекомендует и еп. Феофан, потому что не всегда можно жить в напряжении... надо давать отдых, но разумный, чтобы не расточить собранного. Многословие же, а с ним и пустословие, приведет к тому, что растеряешь последнее и умножишь смущение. Поговорить с людьми одного направления полезно, но это случается не часто, не со всеми можно и нужно.

«Всем будь послушен во всяком добром деле, только не следуй за любостяжательными, или сребролюбцами, или миролюбцами, да не явится послушание твое делом диавольским».

Вопрос послушная в практике всякого инока – сложный вопрос. Обет послушания произнесен для того, чтобы им сокрушить всякое своеволие. Но на деле послушание не должно быть просто выполнением любого распоряжения, просьбы, желания. Иначе оно будет, как сказал преп. Исаак – «делом диавольским». Важно рассудить – что руководит теми, кто посылает, просит, приказывает, чтобы не стать участником их грехов, не умножить их слабость, не дать пищу пороку. В условиях жизни мира, где есть люди, послушанием врачующие свою душу, выбор не всегда есть. Но есть другое – проверять свои слова, поступки там, где только от самого человека зависит – сделать или нет. Не ходить на работу нельзя, не исполнять указаний по работе нельзя, но можно и не входить в разговоры сотрудников, не участвовать в их пересудах, не разделять их увлеченности нарядами, или пирушками, или ещё чем. Просьбы сотрудников, соседей, знакомых, родных – если они явно вредны душе своей и их – не только надо не исполнять, но и им помочь понять этот вред, если есть в этом польза и возможность.

«Одного имей собеседника и сотаинника – того, кто боится Бога и всегда внимателен к себе самому, беден в храмине своей, но богат тайнами Божиими».

Общение в серьезной духовной жизни особенно важно правильно для себя решить. Совершенно замкнутъся в себе опасно тем, что не увидишь неправильности своего образа мыслей. Тянуться к любому, кто считает себя духовно опытным или просто единомысленным надо очень осторожно. Среди одиноких людей широко распространено желание недостаток личного счастья восполнить жизнью в кругу своих «духовных» родных. Какие часто горькие результаты бывают известно всем. Чтобы меньше ненужной горечи разъедало силы души, присмотримся к совету святых. Вот один из них. Условия, которыми проверяется собеседник должны быть такими:

1.     Страх Божий. Без этого качества общение превратится в базар, где каждым думает о выгоде, но не о душевной пользе и воле Божией.

2.     Внимание к себе, если этого нет, значит будет повышенный интерес к другим, а с ним и осуждение, зависть, неприязнь, возмущение и другие качества, которые способны не созидать храмы душ собеседников, а разорять и то доброе, что прежде было.

3.     Бедность, т.е. довольство как можно меньшим количеством необходимого для жизни. Если этого нет, то жажда приобретения приведет к соперничеству, изворотливости, желанию подчинения себе другого, использования его для своих корыстных целей. В результате одно смущение и грех в таком общении.

4.     Последнее условие, которому должен удовлетворять выбранный собеседник – это богатство духовного опыта. Если человек серьезно ищет путей духовного роста, жаждет знать и во всем исполнять волю Божию, то Господь даст ему хотя в малой мере видеть Его тайны в опыте других. Они будут открывать ему неведомое, предупреждать ошибки, вдохновлять, ободрять, уяснять многое. Кто не богат личным опытом, но внимателен и искренен в своих исканиях, тот в опыте св. отцов, учителей, просто верующих и даже неверующих увидит действие Промысла Божия. Это видение может обогатить и собеседников, а если это его не трогает, то о чем говорить?

«Храни себя от многоглаголания, ибо оно угашает в сердце мысленные движения, бывающие от Бога».

Ту же мысль высказал митр. Антоний старушке, которая обратилась к нему, только что рукоположенному иеромонаху, за советом. Ей, уже более десяти лет занимающейся усердно молитвой Иисусовой хотелось всем сердцем ощутить присутствие Божие, услышать невыразимые «мысленные движения» от Бога. Совет был такой – внутренне смолкнуть. Чтобы в уме не вертелись по многу раз пустые фразы, на лету услышанные разговоры, доводы, рассуждения, надо научиться в жизни ограничивать поток своих слов, во-время сдержать его. Если не упражняться в этом, то засилье своего пустословия и пустомыслия заглушит всякий добрый звук, любое напоминание голоса совести. Мучительное состояние бессилия и угнетенность излишеством мыслей пустыx, вредных, мешающих – удел всякого, кто пренебрежет советом опытного Аввы.

В том же слове 9-м преп. Исаак предупреждает о том, что общение со сварливыми, легко раздражающимися, гневливыми может плохо повлиять на простодушного, неопытного. Такие свойства заразительны и легко подчиняют себе тех, кто небрежно смотрит на них. Избегать надо всего, что может лишить мира, разжечь гнев, возмутить, раздражить, озлобить. Бороться с этим труднее, чем просто их не допускать. Нужна для этого внимательность и осторожность.

То, что выше советовал хранить преподобный, не только облегчит душе борьбу со страстями, но и вкупе с постоянным богомыслием привлекут милость Божию.

..."Душа твоя, – говорит Авва, – действительно узрит в себе свет Христов и не омрачится во веки».

«Не живи более миру и тому, что в мире, да предварят тебя упокоение и будешь жив во Христе».

Всё, что говорит Авва, будет понятно в полной мере тогда, когда власть мира поколеблется. Просто не любить её – ещё пол-дела. Вырвать всё в себе, что связывает с землей, вырвать без сожаления, без тайного тщеславия, жаждущего для себя почестей и признания, оставить ради Христа и бороться со всеми проявлениями в себе старых привычек, укоренившихся слабостей, легко прощаемых себе и оправдываемых необходимостью. Пока это только теория – сердце сожмется от страха: какая мука! Одни усилия, одно восстание в себе против себя же! Но и страхом этим надо пренебречь.

"Предварит – обещает Авва – упокоение».

Будет покой, тихая радость по временам даже тогда, когда ещё не всё побеждено, не всё обработано. Будет ЖИЗНЬ ВО ХРИСТЕ, о которой от святых отцов слушать можно с замиранием сердца, не то, что испытать на себе. Будет! Только истинно решись оставить мир и порвать его путы.

Как узнать – верны ли, просвещены ли мы в своих понятиях?

Авва Исаак Сирин отвечает на этот вопрос так: просвещен тот, «кто умел отыскать горечь, сокровенную в сладости мира, воспретил устнам своим пить из этой чаши». Какая это горечь в сладости? Самая обычная: если все удовольствия от встреч, гостей, новостей, богатства, удач и т.п. поставить рядом с памятью о смерти, о смысле жизни, о Боге, то в сладости отыщется горечь. Люди знают это и бегут от себя. Бегут от горечи, сознательно уходя от серьезных «вечных» вопросов.

Далее – кто «доискивается всегда, как спасти душу свою». Естественно, поняв, что сладость временная таит в себе вечную горечь, человек будет искать спасения и Бог поможет ему. А будет ли? Конечно, можно и не искать его, даже вполне ясно сознавая, что временная радость и недолговечна, и мелка, и ненадежна. Можно пребывать в мрачном отчаянии, можно жить без надежды, можно и не верить в душе, сознательно уходя в мелочные, но конкретные, земные дела, не требующие той мучительной, порой кажущейся непосильной, внутренней работы. По тому, ищет ли человек всегда спасения души своей, и узнается его просвещенность.

Далее – к т о «не останавливается в своем стремлении, пока не отрешится от мира сего».

Рвануться вперед, на зов благодати призывающей, при яркой вспышке чувств высоких, святых, чистых – дело не трудное. Человеку увлекающемуся в такой момент всё нипочем. Всё, но только в этот момент, а позднее первое столкновение с тем, что ему не по нраву может совершенно переменить образ действия и мыслей. Потому и ценны не первые порывы, а способность идти и идти, не останавливаясь. Возможно это при твердости воли, серьезности намерения, терпении, преданности воле Божией и недоверии к себе. И, наконец, последнее условие верности понятий: просвещен тот, кто «заключает двери чувств своих, чтобы не вошла в него приверженность к сей жизни а не похитила у него тайных сокровищ его». Двери чувств!? Разве мало одного ума, верных знаний, опыта тех, кто сам шел этим путем? При всем том, на что уже останавливал Авва Исаак наше внимание, последнее, завершающее – хранение чувств. Даже малое послабление себе может гибельно отразиться на всем. Малая искра может сжечь всё. Что же предпринять?

– Узнать свое наиболее слабое место, понять какие чувства труднее всего сдерживать и... держаться, прося у Бога помощи с решимостью стоять до смерти. Чтобы легче было бороться – придерживаться правила:

никого не осуждать!

Ещё одно очень важное предупреждение оставил нам блаженным Авва Исаак:

"Войдет в душу какой-то помысел уверенности и отважности, и утвердится в ней, и человек станет надеяться, думать и держаться той мысли, что нет ему причины бояться потерпеть вред от какой-нибудь силы, и потому слагает он с себя оружие ревности а бывает как дом без стража, пес засыпает и надолго оставляет стражу».

Причина этого – «когда померкнет в душе чистота оного осияния святым ведением».

Если человек знает, что полезно, что нет, то куда исчезают знания? Почему свет знания гаснет? Почему меркнет в душе «чистота осияния св. ведением»?

Оказывается, свет ведения не светит, если «тайно вошел в душу какой-либо самый тонкий помысл гордыни и возгнездился там». Не светит, если «человек стал более предаваться попечению о преходящем».

Не светит и тогда, когда человек стал чаще искать общения с миром. Уже то, что человек захотел этого общения, говорит о том, что в душе меркнет память о Богe. И, наконец, свет ведения не светит тогда, когда начинает владычествовать «чрево – этот господин всего худого».

Вместе с отречением от мира в душе может быть желание всего иного, совсем не похожего на обычные дела, переживания, мнения. Здесь важно учесть то, что сразу же, от одного внутреннего порыва ввысь не изменятся наш привычки, наши суждения. И потому надо особенно осторожно подходить ко всем своим мнениям и не спешить им доверять. Проверять сначала, потом уже принимать или отвергать. Выбор верного решения зависит не от ума, а от чуткости к указанию Божию. А как это указание понять? Пр. Исаак Сирин учит: «будем просить Бога, чтобы не только оказал нам помощь, но дал и различить, послужит ли сие к угождению воле Божией или нет. Ибо не всякое доброе желание входит в сердце от Бога, но только то, которое полезно». Неполезно из кажущегося добрым то, что или не во-время захотелось, или не по силам, или не соответствует образу жизни, или не способствуют тому обстоятельству времени, или человеку для совершения еще не хватает знаний. Словом – всё, что свыше сил и возможностей и потому это не Божье, т.к. только смущает. Попадается же на эту удочку тот, кто думает о себе больше, чем стоит а свои возможности переоценивает.

Всякому, кто взялся трудиться во славу Божию, хочется почувствовать особую помощь Божию. Но может и трудясь, ничего не чувствовать. Пр. Исаак Сирин предупреждает – трудиться надо не для награды скорой и щедрой это относится к духовному сластолюбию, а для того, чтобы смириться и очистить сердце.

«Награда дается не за делание, но за смирение».

Ни отречение от мира, ни даже заповеди Божии не даны нам для формального исполнения. Все это ценно лишь тогда, когда ведет к «исправлению души». В одном и том же деле – даже в молитве, можно умилостивить Бога и прогневить Его если молиться с тщеславием фарисея и осуждением других, вознося себя в своем мнении до небес. Так и отречение благо, если во имя любви к Богу, и грех – если совершается во имя собственного возвеличивания с унижением других. Пp. Исаак Сирин, об этом писал: «Иной и делами шуими соделывает жизнь в премудрости Божией, а иной совершает грех как бы под личиною чего-то божественного».

«Дарование без искушений – погибель для приемлющих оное». Дар Божий – как меч в руках воина. Или пользуйся им на благо, умело и бесстрашно в нужный момент, или храни его, чтобы не попал в руки врагов, или проси взять у тебя и передать в верные руки, «чтобы оно не было для тебя причиною погибели». Пр. Исаак Сирин.

«Человеку невозможно с любовью к миру приобрести любви к Богу и нет возможности при общении с миром вступить в общение с Богом».

Эти слова Пр. Исаака Сирина так ясны, что о них нечего сказать. Это истина, всем известная, всем доступная. Выбор – но желание, Полное право и полная свобода.

«Душа, имеющая в себе страх Божий, не боится чего-либо такого, что вредит ей телесно, потому что на Бога уповает отныне и во века веков».

Наш человеческий страх неустройства, необеспеченности, неудобств и лишений Преп. Исаак, конечно, рассматривал бы, как отсутствия страха Божия, доверия Богу и преданности Ему. Да ведь оно так и есть. Вера наша деле тем и проверяется – как мы переносим телесные скорби... это особенно касается тех, кто хотел бы в душе воспитать отречение от мира во имя любви к Богу.

Важно знать из опыта Пр. Исаака Сирина и то, что «Господь не во всякое время, когда Он близок к Святым Своим, в помощь им, без нужды явно показывает силу Свою в каком-либо деле и чувственном знамении, чтобы оказываемая им помощь не сделалась бесполезной»...

Как это помощь Божия, явная помощь может оказаться бесполезной? По неопытности и неразумию нашему. Бога просить всегда надо со страхом и трепетом, с благоговением и только б случаях серьезных... Если будем просить только для того, чтобы удостовериться, что Бог отвечает на наши просьбы, то этим покажем лишь крайнее неразумие. Еще хуже – просить с хвастовством и желанием помощью Господа подчеркнуть свое превосходство. Это и делает неразумным Божие содействие. Для неопытного пусть это будет предупреждением, а для знающего и все-таки упорно просящего без нужды знамений и силы есть опасность оказаться во власти вражией за дерзость и безответственность.

Очень важно уяснить себе точку зрения истинно праведных и преподобных св. отцов на то, как смотреть на желание покоя и внешних выгод. Положение одинокого человека, лишенного иногда всякой человеческой надежды, привычного «общества», развлечений не дает ли права со спокойной совестью искатъ себе побольше удобств, уюта, материальной обеспеченности и прочее?

Вот как отвечает на это пр. Исаак Сирин: «не благоволил Бог, чтобы возлюбленные Его покоились, пока они в теле, но паче восхотел, чтобы они, пока в мире пребывали в скорби, в тяготе, в трудах, в скудости, в наготе, в одиночестве, нужде, болезни, уничижении, в оскорблениях, в сердечном сокрушении, в утружденном теле, в отречении от сродников, в печальных мыслях». «Господь знает, что живущим в телесном покое невозможно пребывать в любви Его и потому воспретил им покой и услаждение оным».

Как видно из этого, мысль о своей исключительности, о том что прославляющих Бога прославляет Господь здесь всяким внешним благополучием, неверна и пагубна.

Выбор решительный и определенный – или богатство по русской пословице: «пусти душу в ад и будешь богат» или Бог, исполнение воли Которого всегда связано со скорбями и лишениям.

«В искушениях многократно испытывая Божию помощь, человек приобретает и твердую веру».Пр. Исаак Сирин. А разве без искушений не может быть в душе твердой веры? Нет. Она только кажется твердой, и только испытанная скорбями скажет сама о себе – тверда ли она. Без искушений не только нельзя укрепить веру, но и воспитать волю, твердость характера. Зная это, говорили св. отцы: «неискушен – не искусен».

Нет спасения без смирения. Эта добродетель особенно необходима инокам. Если семейных людей учит смирению семья, постоянные заботы о других, бесконечные тревоги друг за друга, всегда неопределенное, быстро меняющееся положение, то для иноков смирение должно быть особой заботой, серьезной и постоянной. «Учителем» смирения для желающего постичь эту науку будет все – трудности, ошибки, скорби, обстоятельства. А как проверить – на верном ли пути? Пр. Исаак отвечает так на вопрос: – из чего узнает человек, что достиг смирения?

– «Из того, что находит для себя гнусным угождать миру своим общением с ним или словом и в глазах его ненавистна слава мира сего.»

«Если будем хранить закон трезвения и дело рассуждения с ведением, плодом чего бывает жизнь вечная, то борьба с приражениями страстей совершенно не приблизиться к уму».

Значит, по слову Пр. Исаака, мы сами виноваты в том, что побеждаемся без конца, что страсти так легко берут нас в плен. И не природные слабости, не характер, не врожденная неспособность тому виной, а лень и небрежность в деле хранения «закона трезвения» и рассуждения. Трезвись, значит, будь внимателен во всем. А рассуждение даст Бог и приумножит, если увидит в нас жажду и знаний, и исполнения на деле того, чему учит опыт св. учителей.

«Не до того только времени трудиться должно, пока увидишь плод, но надобно подвизаться до самого исхода. Ибо нередко и созревший плод добивается внезанно градом». Постоянство и смиренное мнение о себе поможет сохранить плоды трудов от «града». Что в духовном плане может действовать так же, как град в саду, огороде, поле? Пустословие, надменность, тщеславие, любование собой, подчеркивание своего значения, опыта, знаний, раздражительность, презрение и осуждение. Все эти грехи и многие другие не проходят сами собой, если человек, борясь с одним недостатком, забудет о других. Обо всех надо помнить и внимательно стоять на страже, работая без лени и самоуспокоения. Видны плоды или нет – терпение, постоянство и смирение сохранят их до конца.

«Кто вмешивается в житейские дела и пускается в беседы, о том невозможно еще быть уверенным, что здравие его сохранится в нем».

После этих слов Пр. Исаака не осталось ли нам только повторить древний вопрос и недоумение: "тогда кто же может спастись?» Мир со всей необузданностью своих страстей, с мощной властью пустословия и мятежа врывается в тихие кельи не менее бурно, чем в городские квартиры. Внешнего укрытия от него нет. Только одно было и остается – «внутренняя клеть сердца». Там и надо быть в тишине, в молчании. А как же быть с беседами? Не зря Пр. Авва заметил – «вмешивается». Значит, это не просто говорит, отвечает на вопрос, а врывается в разговор других со своим мнением, настаивая, оспаривая или доказывая что-нибудь. Это «вмешательство» вредит тем, что нарушает мир всех присутствующих. Вредит и тем, что в такой момент человек не помнит о Боге. Вредит и тем, что такой поступок говорит о постоянном желании настоять на своем и ждет к тому повода. А «пускаться в беседы» почему плохо? Да потому, что если уж «пустились», то надолго. А самая лучшая, самая интересная, но долгая беседа не свободна от пустословия. В пустословии же легко проскользнут и осуждение, и самохвальство, и зависть, и обида и многое другое. Всё это вместе приводит к тревоге, т.к. душевно-здоровый будет избегать и вмешательства и многословия. А если человек обязан сказать, сделать замечание, вмешаться? Кто обязан, тот, вероятно, сумеет это сделать. Как правило, вмешиваются в дела других очень многие из тех, кому этого не поручали, не просили; их «деятельность» скорее вносит раздор и неприязнь, чем пользу. А уж к пустословию никто никого не обязывал, все от него бегут, а кто не бежит, от того умные люди бегут.

..."умерщвление себя для мира состоит не только в удалении человека от общения в собеседовании с тем, что есть в мире, но и в том, чтобы в беседе ума своего не вожделевать мирских благ».

Снова и снова Пр. Авва возвращается к уяснению того, что значить должно удаление от мира. Просто уйти из привычного общества – еще не всё. Можно даже и не уходить но это много труднее, но вот что обязательно нужно и ушедшим и не ушедшим – это научиться не думать, не желать, не тянуться в душе «в беседе ума своего» к благам мира сего. Это и отказаться от любопытства «что нового?», это и победить жажду славы, почета, уважения, это и отказаться от желания покоя, удобств, свободного распоряжения собой, своими средствами, своим временем и возможностями. Это все – все, чем кажется мир привлекательным, – принести в жертву трудной и долгой работе над собой ради очищения сердца, которое тогда только способно будет увидеть Господа.

«В какой мере, возлюбленные, оставляет ум попечение о сем видимом и озабочивается упованием будущего... в такой же утончается он и просветляется в молитве».

А мы недоумеваем – почему так плохо у нас с молитвой? Почему разбегаются мысли, рассеивается внимание?

Всё потому, что мы ещё пленники забот о мире сем. Коротко и ясно сказал о том пр. Исаак Сирин: «Пока не освободится ум от всего видимого не освободится и от понятий о видимом, и не соделается чистым от потемненных помыслов. А где тьма и спутанность помыслов, там и страсти».

Но... как не заботиться, как не думать об окружении, о хлебе насущном, о малом хотя бы для существования? Здесь есть скрытая лозейка для смущения, готового всегда подвернуть готовую фразу: «так я не могу», «это не для меня», «это свыше моих сил». Дело в том, что привычка думать о своих трудностях более, чем это стоит, идет от забвения обещания Божия: «Ищите прежде Царствия Божия". Если действительно прежде искать Царствие Божие, то остальное приложится без особых забот и тревог. Мы же думаем, чтобы нам скорее прибывали все блага, а о Царстве Божием в этом лихорадочном желании забываем и остаемся и вне Царствия, и без благ.

«В то время, как ум твой рассеян, паче молитвы занимайся чтением».

Пр. Исаак Сирин, без сомнения, имеет в виду чтение слов св. отцов, чтение такое, которое поможет собрать yм, подготовит к молитве поможет переключиться на всё, что рассеянное внимание соберет. В трудные минуты, когда болит душа, когда чем-то расстроен, может прийти желание почитать что-нибудь «легкое», чтобы развлечься, рассеяться, уйти от своих дум. Это – искушение, которое ещё более запутает и отягчит душу. Чтение слов духоносных наставников укрепит даже тем, что какая-то доля света коснется души читающего и уже легче будет трудиться и молиться.

»...знай и то, что дела телесные много полезнее стихословия, совершаемого с парением ума».

Пр. Авва этим говорит, что механическое вычитывание псалмов, канонов и пр., совершаемое по привычке, по долгу лишь бы вычитано было, без заботы как прочитать может не сравниться с обращением к Богу во время работы, среди дел, в дороге, в очереди, где угодно. Было бы только от души, «из глубины воззвах к Тебе!"

«Остерегайся, чтобы не изнемогло слишком твое и от того не усилилось против тебя нерадение».

Значит, здесь пpямaя связь – переутомление ведет к потере интереса ко всякому труду над внутренним своим домом. Пр. Исаак советует постоянно «как бы на весах взвешивать житие свое». Нельзя разрешить себе бездействие под видом заботы о душевном спасении, нельзя и так уходить в дела, что на молитву остается «несколько сонных минут», а на размышление ничего не остается.

«Храни себя от самомнения во время добрых в тебе изменений».

Стоит чуть-чуть к чему-то доброму склониться сердцу, как тут же с другого конца беда идет – самомнение. Если у меня явно это сделано хорошо – разве это надо признать плохим? Речь не о том, что хорошее – хорошо, а о том, что тут же, рядом с самым добром готово поселиться самомнение, самохваление, самоуверенность. Бывает и то, что не так велико то доброе, что заглянуло душу, как хор похвал себе, которое несет существенный вред душе, перечеркивая всё доброе, что есть.

Истинное добро ни в похвалах не нуждается ни высокой оценкой не дорожит. Помнить совет Пр. Аввы полезно, чтоб не погубить и малой доли добра самомнением и самохвальством, что мертвит душу в Бога оскорбляет.

«Немощь свою и невежество свое относительно тонкости сего самомнения рачительно открывай Господу в молитве, чтобы не быть тебе оставленным и не искуситься в чем-либо срамном, потому что за гордостью следует блуд, а за самомнением обольщение».

Удивительно, как трезво и серьезно смотрели св. отцы на каждое движение ума и сердца. Мысль о том, что и я не хуже людей – кому кажется это грехом? Люди мира только и делают, что стремятся быть среди всех «как все» и показать, что и «я – как все люди, не хуже других». Некоторые идут дальше – тут уже другое попятие: «несть якоже прочее человецы». А св. отцы как смотрят на это – как невежество и немощь. Помогать своей немощи советуют они молитвой, открывая помыслы самомнения, как слабость, прося прощения и вразумления. Почемy так? разве нет более серьезных забот?

– Это серьезнее, чем мы привыкли думать. Это так важно, что нерадение и невежество, которое помогают укореняться самомнению, ведут к оставленности Богом. Мы привыкли думать, что Бог оставляет за страшные падения делом... Но падение это предваряется падением в мыслях. Оставит человек заботу, запустит помыслы свои, оставив их без внимания – и заглохнет в душе голос Божий.

Тут и до всех грехов недалеко. Оставленный дом души долго не будет пуст. Займут враги и под прежней видимостью благочестия свободно уживается обольщение, гордость, а затем – и падения.

«Восчувствовавший грехи свои лучше того, кто молитвою своею воскрешает мертвых, когда обитель его будет среди многолюдства».

Почему Пp. Иcaaк Сирин сравнивает чувство покаяния и его силу с чудотворением? И не просто с силой чуда а чуда среди многолюдства? Чувствовать себя грешным – удел грешников. Почему же чудотворца сравнять с грешным, да ещё и поставить ниже того? Не потоку ли, что чудо в толпе людей вызовет бурю удивления, похвал, толков, выделит сотворившего чудо среди остальных...

Говор и толки разнесут молву о чуде в разные концы. А как же сам чудотворец? Не забудет ли он в хоре похвал и удивления о том, что чудо творится силою Божиею? Не увлечется ли он мгновенным и непостоянным удивлением, не возомнит ли о себе? Это особенно опасно именно среди многолюдства. Потому и всем, кто живет в толпе, безопаснее и спасительнее искать не чудес, а смирения. И не чудотворцев, а тех, кто богат смиренным сознанием своей немощи и силен преданностью воле Божией.

«Смирение и без дел многие прегрешения делает простительными. Напротив того, без смирения и дела бесполезны, даже уготовляют нам много худого».

Как правила, наш грешный мир ценит дела. Побуждения не принимаются в рассчет. Расценивается просто – смог «провернуть» свои дела так, чтобы устроиться на выгодное место, урвать лакомый кусок – умеешь жить, стоишь уважения. Не смог – значит «не от мира сего».

Такое мнение держится и крепко может держать в своей власти и верующих. Если уж делать что во славу Божию – так дела видные, сразу помогать – так всему миру. А св. отцы как? Да совсем по-другому. Многие их тех, кого недостоин весь мир, сидели в глуши, в тиши, зарабатывая на хлеб несложным рукоделием плели циновки, корзины, резали из дерева или что еще и молились. Правда, многие писали ответы на вопросы, делились опытом, не отказывали в помощи приходящим. И слова их, полные благодатной силы Св. Духа, творили дивные дела. Получалось так, что они, своей молитвой о мире, убегая известности и громких дел, действительно делали то, что было не по силам самым прославленным мыслителям, гремевшим о своем желании облегчить жизнь всему миру, всех просветить и осчастливить.

Это о великих и славных. А как же нам, простым и бессильным?

Как советует Пp. Авва Исаак Сирин: смиряться во всех делах, не увлекаясь ничем и не пренебрегая никаким трудом.

Как приобрести смирение?

Пр. Исаак Сирин перечисляет ряд условий помогающих приблизиться к смирению. Вот они:

1. Память о грехах.

2. Память о смерти.

3. Бедная одежда.

4. Предпочтение для себя последнего места в обществе.

5. Выбор более неприятных дел, какие охотнее другие обойдут.

6. Послушание.

7. Стремление к постоянному молчанию.

8. Желание избегать общения явно не приносящего душевной пользы.

9. Желание не быть на виду и не ставить себя на место влиятельное и значимое.

10. Предпочтение подчинения воле другого.

11. Постоянное удаление от многословия со многими.

12. Искоренение любви к прибыли.

13. Воздержание от порицания и осуждения.

14. Удаление от соревнования.

Это приближает к смирению, само же смирение открывает душе Бог. Приготовленной душе, имеющей место принять дар Божий и умеющей сохранить его.

«Бесстрастие не в том состоит, чтобы не ощущать страстей, но в том, чтобы не принимать их в себя».

Страсти мир наш считает свойственными человеку и потому не только не учит противостоять им, но даже пренебрегает всем, что ограничивает их. Иной взгляд на страсти у св. отцов. Что они могут тревожить каждого – никого из них не пугает, никто и не отрицает гибельную власть их на слабые души. Но вот как относиться к такой власти? Св. отцы учат не признавать её, не подчиняться ей. То, что возникает то или иное движение под действием страсти – ещё не грех. Принять или отвергнуть – вот в чем всё дело. Не примешь – победишь. Так один раз за другим – в приблизишься к бесстрастию.

В любое время, в любом веке жили люди и в пагубном влиянии пороков и в свете Любви Божией. Кто что избирал. Без борьбы, без трудов никто Царствия Божия не достиг. Вот Пр. Исаак Сирин писал еще в VII веке, как старался человек стать смиренномудрым. Такой избегал многих дел, чтобы быть свободнее; избегал возмущения здешним, чтобы «не выходить из себя».

«Смиренномудрый непрестанно охраняет себя от многого, и тогда находит себя во всякое время в тишине, в покое, в мире, в кротости, в благоговении».

Охранять себя от многого – как? Да по совести: делать всё, что необходимо, но если можно, удаляться от всех причин к потере времени. Избегать власти вещей, например. Чем больше человек имеет, тем больше должен о том заботиться. Обходиться только самым необходимым – и будет больше свободы, меньше дел и забот. И так во всем, всегда. В результате будет то, что сказал Пр. Исаак Сирин о смиренномудром:

«В смренномудром никогда не бывает суетливости, торопливости, смущения, или горячих и легких мыслей, но во всякое время пребывает он в покое».

«Как скоро человек отринет от себя всякую видимую помощь и человеческую надежду, с верою и чистым сердцем пойдет во след Богу; тотчас последует за тем благодать.»

И здесь, как и прежде. Пр. Исаак Сирин говорит о том, что кажется нам странным, почти жутким; не человеческая ли помощь, участие и внимание красит жизнь? И это надо отринуть? Не надежда ли на человеческое сочувствие и поддержку ободряет в трудностях? И от неё отказаться? И здесь опять выбор – или надеешься на людей и тогда неизбежно останешься только с людьми, без Бога, или – с Богом, но без надежды уже на людей. А разве нельзя это вместе соединить? Не выйдет. Общаясь с людьми, надеясь на их ответную помощь уходишь во все заботы так, что почти не остается места дня Бога. Хотя и в Храме стоишь, хотя и молитвы читаешь, но поток мыслей, умножаемый без конца заботами, спешкой, бесконечной сменой лиц, слов, уносит внимание далеко-далеко и от Бога, а от всего читаемого в храме.

Это проверено многими и каждый знает по личному опыту. Именно поэтому, а не из презрения к людям, советуется сокращать общения, слова контролировать, мысли проверять. Не просто это и не легко. Потому Пр. Исаак Сирин и сказал, что только после победы над собой, после решительного отказа от всякой человеческой надежды дано будет душе ощутить благодатную помощь. Благодать осветит, обновит, предостережет, откроет глаза на мир, подлинный мир, который люди видя не видят. Но это – при условии борьбы и победы над собой.

«И еще молись, чтобы не изнемочь. И когда Бог усмотрит в тебе сию волю, что со всею чистотою мыслей доверился ты Богу более нежели себе самому и понудил себя уповать на Бога более, нежели на душу свою: тогда вселится в тебя неведомая сила, и ощутительно почувствуешь, что с тобой несомненно сила, – та сила, которую ощутив в себе многие идут в огонь и не боятся...»

Этими словами, Пp. Исаака думаю, можно только что сказанное для того, чтобы легче было понять – почему спасение от Бога находит душа, отринувшая мир и его обольщение прямее, непосредственнее, «лицом к Лицу». Дальнейшее откроется по мере включения и этих малых знаний в ежедневные труды.

Бог в помощь!