Глава 7. БЛАГОДАТНАЯ НЕПРЕСТАННАЯ МОЛИТВА

Подробное описание состояния молящегося стяжании им дара благодатной непрестанной молитвы находим у святого Исаака, который говорит, что, когда спит человек, достигший этого состояния, и когда бодрствует, «молитва не пресекается в душе его; но ест ли, пьет ли, спит ли, делает ли что, даже и в глубоком сне, без труда издаются сердцем его благоухания и воздыхания молитвенные. Тогда молитва не отступает от него; но всякий час, хотя и умолкает таковая вне, внутри его не перестает она священнодействовать тайно. Почему молчания чистых, – добавляет святой Исаак, – некто из христоносцев называет молитвою; так как помыслы их суть божественные движения; движения же чистого сердца и ума суть кроткие гласы, коими они сокровенно воспевают Сокровенного»³⁸⁰.

Подобно этому говорит и святой Феолипт, утверждая, что, непрерывно и неразвлеченно проходя мысленную молитву, «сподобишься ты наконец достигнуть непрестанного памятования о Боге, войти в недоступные сокровенности ума и в таинственных созерцаниях зреть Невидимого, един Единому уединенно служа Богу, в понятных одному тебе излияниях любви»³⁸¹.

В приведенных словах указывается на особое состояние при длящейся духовной молитве, которое рождается от частого повторения наития духовной молитвы и преуспеяния в ней молящегося. Это особое состояние характеризуется тем, что человек, всецело отрешаясь от всяких греховных помыслов, бывает охвачен благодатию Божественною. Одни из подвижников именуют это состояние бесстрастием³⁸², другие – безмолвием³⁸³, третьи же усвояют ему наименование высшей чистоты сердца³⁸⁴. Оно является результатом непрестанной молитвы, соединенной с праведной христианской жизнью, с жизнью духовной, в христианской любви и смирении.

Определение бесстрастия дает святой Иоанн Лествичник, говоря, что оно есть воскресение души прежде воскресения тела. Бесстрастие есть совершенное познание Бога. Оно так «освящает ум и отторгает его от всего вещественного, что, по достижении сего небесного пристанища, большую часть жизни во плоти держит его в видении, восторженным в небесное»³⁸⁵.

Описание этого состояния под именем безмолвия находим у преподобного Никиты Стифата. Под безмолвием в данном случае подразумевается не молчание уст подвижника, а молчание мысленное, т. е. неразвлечение ума греховными помыслами. «Безмолвие, – говорит преподобный Никита, – есть состояние ума нестужаемого (помыслами)³⁸⁶, тишина свободы (от страстей) и отрады душевной, стояние сердца в Боге, нетревожимое... светлое созерцание, ведение Божиих Таин, слово премудрости из чистого ума... беседа Божия, неусыпное око, молитва умная, беструдный в великих трудах покой и, наконец, единение и соединение с Богом»³⁸⁷. Вот каких высоких состояний может достигнуть стяжавший чистую, непрестанную молитву.

Кроме описанных состояний, бывающих во время молитвы, есть еще особое высшее состояние, доступное лишь очень немногим, которое можно назвать высшим духовным экстазом или, как его именует святой Григорий Синаит, «восторжением за пределы всего сущего»³⁸⁸. Подробнее об этом он так говорит: «Есть два вида исступления в духе: один – сердечный (в сердце углубление с забвением всего), а другой – восхитительный (восторжение за пределы всего сущего)³⁸⁹. Первый свойственен еще только просвещаемым, а другой – совершенным в любви».

Ум человека, достигшего таких высочайших состояний, которые святой авва Фалассий именует «беспредельной беспредельностью»³⁹⁰, становится «вне чувства или сознания внешних отношений, так как Божественная любовь есть опьяняющее устремление духом мыслей к лучшему, коим отнимается и чувство (или сознание) внешних отношений»³⁹¹. В такие моменты ум как бы покидает землю и устремляется на небо, восхищаясь к Богу. Для него перестают существовать земные, внешние, отношения с их обычными повседневными заботами и суетой. Он подымается выше всего этого и становится пред лице Божие.

О сравнительной редкости таких состояний находим заметку у святого Исаака Сирианина, говорящего, что «из тысячей разве один найдется... сподобившийся достигнуть чистой молитвы... достигший же того таинства, которое после нее и за пределами ее есть, едва в роде и роде найдется кто благодатию Христовою»³⁹². Такое состояние бывает у людей подлинно святой жизни, достигших известного совершенства, и не только как акт кратковременный и притом непередаваемый человеческими словами, как это испытал святой апостол Павел. "В теле ли, – говорит он, – не знаю, вне ли тела – не знаю, Бог знает, восхищен был до третьего неба... в рай и слышал неизреченные слова, которых человеку нельзя пересказать» (2Кор.12:2–4).

В «Добротолюбии» упоминается о святом подвижнике Варсануфии, который удостоился достигнуть высочайшего дарования – восхищения к Богу, в коем возносился до седьмого неба не на мечтательных крыльях мысли, но в неизреченной силе Духа³⁹³. О другом подвижнике – преподобном авве Филимоне – говорится, что он в молитвах проводил «весь день, непрестанно поя, молясь и услаждаясь созерцанием небесного; ум его часто так уводим был в созерцание, что он не знал, на земле ли он находится...»³⁹⁴

Описание подобного состояния, доступного совершенным, находим у многих подвижников «Добротолюбия». Достижение высоких созерцаний, подобных рассмотренным, по общему убеждению святых отцов, возможно лишь тогда, когда ум человека хранит себя от развлечения греховными мыслями и вместе с тем молитву совершает. «Тогда, – говорит святой Григорий Палама, – он соединяется с Богом, затворяет всякий вход прельщению, погрешению и заблуждению и становится выше плоти, мира и миродержителя»³⁹⁵. Однако же, по свидетельству святого Григория Паламы, «долгое время пребывать в сем состоянии, порождающем неизреченное нечто, крайне трудно»³⁹⁶.

Достигающие подобных состояний сподобляются откровений благодатных. В беседе со святым Григорием Синаитом святой Максим Кавсокаливит говорит, что и ныне, подобно пророкам и апостолам, «рабы Христовы сподобляются видеть разные видения... что обетовал неложный Бог устами пророка Иоиля... говоря: «Излию от Духа Моего на всяку плоть, и прорекут» (Иоил.2:28) – каковую благодать Господь ниспослал на учеников Своих, и ныне подает ее, и будет подавать до скончания века, по обетованию Своему, всем верным рабам Своим»³⁹⁷.

Далее святой Максим указывает на характерный признак таковых откровений, когда человек удостаивается созерцания духовного мира, не имеющего ничего общего с земным. Когда «благодать Духа Святого сойдет на кого-либо, – говорит он, – то не что-либо обычное показывает ему из вещей чувственного мира сего, но показывает то, чего тот никогда не видел и не воображал. Тогда ум такого человека научается от Святого Духа высоким и сокровенным тайнам»³⁹⁸.

Чтобы пояснить, как ум наш постигает эти тайны, святой Максим сравнивает его с воском. Когда «воск далеко от огня находится, бывает тверд, и можно взять его и держать; но, как только ввергнешь его в огонь, тотчас растаявает, и там, в огне, возгорается, и горит, и бывает весь светом, и таким образом кончается весь среди огня. Так и ум человеческий, когда один сам о себе бывает, не сретясь с Богом, тогда уразумевает, как обычно, окружающее его по силе своей; когда же приблизится к огню Божества и к Духу Святому, тогда весь всецело овладевается оным огнем Божеским, и бывает весь свет, и там, в пламени Духа Святого, возгорается и разливается в Божеских помышлениях, и никак не возможно ему тогда среди огня Божества помышлять о своем и о том, о чем хочет»³⁹⁹. Эти слова указывают на ту близость к Божеству, которую испытывает ум человеческий, достигающий духовных высот совершенства и сподобляющийся единения с Богом. При этом он получает возможность созерцать и духовный мир, как об этом говорит святой Филимон: «Тому, чей ум совершенно очистился, Бог открывает видения самых служебных сил и чинов (ангельских)»⁴⁰⁰.

Переживая указанное состояние и выходя как бы за пределы земных оболочек в «беспредельность»⁴⁰¹ и, как говорит святой Дионисий, «за пределы всего, чувствами и умом познаваемого»⁴⁰², человек достигает высшей ступени той лестницы, что ведет к совершенству. Это – заключительное звено той последовательной цепи постепенного совершенствования молитвы, начиная с обыкновенной, доступной для всех, и кончая ее высотами, доступными лишь немногим.

Итак, перед вашим мысленным взором развернулся последовательно весь процесс христианской молитвы. В кратких словах его можно охарактеризовать как постепенное очищение всех душевных сил человека от всех греховных и низменных чувств, благодаря чему в нем (т. е. в человеке) развивается сильнейшее стремление к Божеству. При достижении единения с Богом человек удостаивается высочайшего наслаждения и блаженства, трудно-передаваемого обычным человеческим языком. При таком состоянии, когда человек воспринимает в себя благодать, его душа как бы воспламеняется⁴⁰³, и он тогда испытывает сердечную теплоту. В чистом сердце молящийся начинает ощущать Божество⁴⁰⁴ и восходит на самый верх всех добродетелей и соделывается жилищем Святого Духа⁴⁰⁵.

Чтобы достигнуть такого состояния, человеку, желающему и стремящемуся к этому, необходимы многие труды и долгое время⁴⁰⁶. Только неутомимое трудолюбие в течение целой жизни в стяжании⁴⁰⁷ молитвы, по словам святого Ефрема Сирианина, приводит к достижению меры совершенства ее⁴⁰⁸. Хотя выше и были приведены ободрительные указания на возможность достижения высоких молитвенных состояний для всех стремящихся к этому, однако же, по словам самих подвижников, дело это является далеко не легким и требующим не одного дня или года, а всей жизни.

Для достижения ощутимого единения с Богом в чистой молитве, по словам святых Каллиста и Игнатия, «великий требуется подвиг и многолетний, да извергнется враг и вселится Христос... и дело сие не есть дело одного дня или двух, но многих лет и долгого времени»⁴⁰⁹. В другом месте своих творений эти же отцы говорят: «То, чтоб молиться всегда внутрь сердца, равно как и то, что за пределами сего последует, достигается не просто и как случилось, не с недолгим и малым трудом... но требует долгого времени, и труда, и подвига, телесного и душевного, и нуждения себя напряженного и продолжительного»⁴¹⁰.

Человек, решивший посвятить себя молитве и путем ее достигнуть совершенства своего духа, не сразу подымается на высшие степени ее. Лишь шаг за шагом, путем постепенного приобретения привычки к молитве, а также развития своего внимания с хранением ума от посторонних помыслов, может человек удостоиться высшего созерцательного состояния. Исключение из этого представляют лишь очень немногие, которые с недолгим и малым трудом... по неизреченному смотрению Божию... достигают такого устроения⁴¹¹. Вообще же, по словам святого Иоанна Карпафского, «требуется великий подвиг, и много потребно времени провесть в молитвах, чтобы достигнуть начатков безмятежного устроения сердца, сего другого некоего неба сердечного, – где обитает Христос»⁴¹².

Безмятежие сердца, достигаемое при неразвлекающемся посторонними вещами уме, является условием, без которого нельзя осуществить чистую молитву и пожать ее плоды. Для человека же, ведущего обычную рассеянную жизнь, нелегко сразу приучить ум свой сосредотачиваться на каком-либо одном предмете. Поэтому-то святой Григорий Палама говорит, что начинающим или новоначальным «ничего из сего не дается без утомительного труда»⁴¹³.

В основание своих рассуждений о необходимости труда и подвига для достижения совершенства святые подвижники приводят евангельские слова: «Царствие Небесное силою берется, и употребляющие усилие восхищают его» (Мф.11:12)⁴¹⁴«. Труд, и труд упорный с принуждением⁴¹⁵ себя в случае лености, необходим для достижения положительных результатов в этом направлении. Святые Каллист и Игнатий свидетельствуют, что от постоянства в стремлении «к стяжанию чистой и непарительной молитвы, с препобеждением всех к тому препон в помыслах и внешних соприкосновенностях, подвизающийся приходит наконец в навыкновение без нуждения себя молиться истинно, чисто и непарительно, или в такое устроение, в коем ум всегда пребывает в сердце, не с нуждением и против воли вводим бывая туда чрез дыхание и тотчас опять выскакивая, но там неисходно с любовию пребывая и непрестанно моляся»⁴¹⁶.

Таким образом, в процессе молитвы акт самопринуждения к ней постепенно исчезает, заменяясь навыком к молитве. У одних это скорее наступает, у других – дольше. Преподобный авва Филимон рассказывает об одном старце, который в течение двух лет достиг желаемого. На вопрос об «устроении его ума» старец отвечал: «Два года пребыл я в молитве пред Богом, от всего сердца умоляя Его прилежно, да дарует Он мне, чтоб непрестанно и нерассеянно печатлелась в сердце моем молитва, которую предал Он ученикам Своим, и великодаровитый Господь, видя труд мой и терпение, подал мне просимое⁴¹⁷». Другие же подвижники достигали результатов через больший промежуток времени. Так, святой Ефрем Сирианин говорит, что «по сороку или по пятидесяти лет святые отцы не изменяли своего правила... неусыпной молитвы с плачем и сокрушением, – и таким образом очистили себя. Почему и Бог вселился и прославился в них»⁴¹⁸.

О необходимости навыка в молитве, а также и о постепенности в деле его приобретения говорит святой Каллист Тиликуда: «Молитва „Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя“, умом в сердце творимая со вниманием, без всякого стороннего помышления, не вдруг такою является, но требует навыка. Сначала делается сие с нуждением, причем и сторонние помышления пресекают ее. Но труд, терпение и усердие производят, наконец, то, что она творится уже непринужденно сама собою. Привтечение сторонних мыслей даже не прекращается; но, наконец, и это проходит. Тогда молитва сия невозмущенно из сердца возносится умом к Господу, с верою, упованием и благоговеинством»⁴¹⁹.

По свидетельству святых подвижников существует прямая зависимость между трудами молитвенными и достижением успехов в этом направлении. «В какой мере человек старается о добром житии, – говорит святой Исаак Сирианин, – о хранении себя, о том, чтобы проводить время в чтении и молитвах, в такой же утверждается и упрочивается в нем... сладость Божественная и воспламенение любви к Богу, возгорающейся в сердце и попаляющей душевные и телесные страсти»⁴²⁰. С другой стороны, по словам святого Симеона Богослова, когда «ум приходит к возжеланию Бога и ищет содружиться с Ним... то умножает молитву и в ней преимущественно проводит время. От сего возжелания Бога и молитвы ум делается сильным и прогоняет все помыслы, которые вращаются вокруг, чтобы взойти в сердце, поражая их молитвою»⁴²¹.

Таким образом, путем неослабных трудов, при стремлении к Богу, молитва становится уже не трудом, а насущной потребностью человека. «Не с трудом и утомлением, – говорит святой Исаак, – молится тогда он, но с радостью сердечною и удивлением, непрестанно источая благодарственные движения при неисчетных коленопреклонениях»⁴²².

Приведенные мысли и слова святых подвижников показывают, насколько велик и продолжителен молитвенный подвиг. При этом святые отцы свидетельствуют, что если бы не помощь Божия, то он был бы не под силу человеку. Прибегая к помощи Божией, он, вместе с тем, приближается к Богу, Который, при призывании Его, дает молитву молящемуся⁴²³. Об этом же находим у святого Исаака следующие слова: «По великому желанию помощи Божией, приближается человек к Богу, пребывая в молитве. Но в какой мере приближается он к Богу намерением своим, в такой и Бог приближается к нему дарованиями Своими, и не отъемлет у него благодати за великое его смирение»⁴²⁴.

Тогда «сама благодать, по выражению блаженного Диадоха, сбогомысльствует душе и совзывает: Господи Иисусе Христе!⁴²⁵"

Святой авва Филимон был однажды спрошен одним братом о трудности прохождения подвига в преклонном возрасте. На этот вопрос он так ответил: «Поверь мне, Бог такое усердие и такую любовь к молитвенному служению вложил в душу мою, что я не в силах вполне удовлетворять ее к тому стремления; немощь же телесную побеждает любовь к Богу и надежда будущих благ»⁴²⁶. Таким образом, с помощью Божией возможно и в старости с усердием и любовию предаваться молитвенному подвигу.

О «содействии Божественной благодати»⁴²⁷ в деле умной молитвы пишут и святые Каллист и Игнатий, образным выражением предлагающие, с верою призвав досточтимое имя Божие, смело поднять, «с помощью Его, ветрила настоящего слова» и начать «простираться в предняя»⁴²⁸. Эти же святые отцы приводят слова святого апостола Павла: «Никто не может назвать Иисуса Господом, как только Духом Святым» (1Кор.12:3), которые объясняют в таком смысле, что это бывает с человеком, «когда сердце воспримет действо Духа Святого, коим и молится, что есть достояние преуспевших и тех, кои обогатились действенно возобитавшим в них Христом»⁴²⁹. Согласно с этим говорит и святой Исаак, что чистой молитвы молящиеся сподобляются достигнуть лишь «благодатию Христовою», а «еще выше востечь и духовной сподобиться молитвы и удостоиться откровения таинств будущего века есть достояние весьма немногих, в родах и родах проявляющихся благоволением благодати»⁴³⁰. Воздействие благодати на человека не исключает его личного молитвенного труда, но предполагает его⁴³¹ и совместно с ним делает возможным достижение высоких молитвенных состояний для всех стремящихся к этому.

В доказательство того, что, несмотря на трудность и редкость достижения благодатных даров, все же это возможно для всякого усердного в молитве, святой Симеон Богослов, повествуя о юноше Георгии, подчеркивает, что он прежде никаких высших благ не имел, «а был связан мирскими делами, заботился только о временном... и, однако ж, – дивны судьбы Господни! – лишь только услышал малое нечто от одного святого старца, и... с непоколебимою надеждою» стал исполнять его наставления, то с небольшим тем деланием «сподобился возвысить ум свой до небес, подвиг на милость Матерь Господа; Ее молитвами умилостивил Бога и привлек на себя благодать Святого Духа, которая с такою силою осенила его, что он сподобился увидеть свет, который видеть многие желают, но не многие сподобляются»⁴³².

Подобно этому в житии святого Георгия, архиепископа Солунского, говорится, что, и живя в миру, можно осуществить непрестанную молитву. В пример приводится «отец святого Григория – Константин, который при всем том, что вращался в среде придворной жизни, назывался отцом и учителем царя Андроника и занимался каждодневно государственными делами, кроме своих домашних дел, как имевший большое имущество и множество рабов, жену и детей, – при всем том столь был неотлучен от Бога и столь привязан к умной непрестанной молитве, что многократно забывал, что говорил с ним царь и придворные вельможи...»⁴³³

К изложенному добавляется еще то, что «премногое множество было и других подобных, которые, живя в мире, всецело были преданы умной молитве, как уверяют исторические о них записи»⁴³⁴.

Таким образом, говоря о значении благодати в деле молитвы, святые подвижники не исключают одновременно и личных трудов человека, которые имеют место в данном случае. По их убеждению оба начала: подвиг и благодать – сопутствуют одно другому. В примечании к словам святого Симеона Богослова о молитве епископ Феофан, суммируя взгляды святых отцов на этот предмет, говорит: «Помнить надо, что наш только труд, а само дело, т. е. сочетание ума с сердцем, есть дар благодати, подаваемый, когда и как хощет Господь. Лучший пример – Максим Кавсокаливит»⁴³⁵. Выше⁴³⁶ было уже сказано о том, как он удостоился этого благодатного дара⁴³⁷.

Итак, по «Добротолюбию», молитва вообще бывает низшей, средней и высшей, подразделяясь на эти степени вследствие различия внутреннего состояния молящегося.