IX. ВЗГЛЯД свт. ИГНАТИЯ НА ПЛОДЫ УМНОГО ДЕЛАНИЯ

Терпеливое прохождение умного делания не может не увенчаться благими плодами, которые суть и дары благодати Божией. Эти плоды подаются тем, кто явил в своем делании твердость произволения к принятию их, в чем показал верность дарам благодати Божией, теперь вверяемым Богом человеку. Плоды умного делания способен описать лишь тот, кто достиг их, о них необходимо рассуждать из опыта своей жизни. «Плотской человек никак, никаким способом не может даже представить себе состояний духовных... познание этих состояний приобретается не иначе, как опытом»⁸⁴¹. И мы обратимся к опыту умного делания свт. Игнатия, запечатленному в его духовном наследии, дабы извлечь из него знание тех духовных плодов, которых достиг он в своем личном делании, к достижению которых призвал и каждого из нас.

Ранее было сказано, что благодать, по свт. Игнатию, действует сначала на один ум, его преображает и изменяет, подчиняет законам Евангелия. И поэтому первым плодом умного делания, первым духовным даром подвижнику является благодатное глубокое внимание при молитве. Внимание объемлет ум, заключает его в слова молитвы, он прилепляется к ним, весь в них погружается⁸⁴². Внимательная молитва служит свидетельством, что душа расторгла нити греховных пристрастий, почему ум теперь свободно направляется к Богу, прилепляется к Нему и Ему усваивается⁸⁴³. «Когда уже благодать Божия начнет явно помогать нам, – пишет свт. Игнатий, – то первый признак ее вспоможения есть неслагающийся помысл, как говорит святой Иоанн Лествичник (Сл. 15, гл. 9): то есть является мало-помалу в уме несочувствие к блудным помыслам и мечтаниям, вместо прежнего сочувствия, от которого происходили увлечение и побеждение при всяком случае, когда для сопротивления не употреблено было особенного усилия»⁸⁴⁴. Ум становится непарительным, он перестает мечтать и увлекаться помыслами, становится тихим и мирным. Внимание ума при молитве успокаивает кровь и нервы, способствуя сердцу пребывать в покаянии⁸⁴⁵. И эта мысленная чистота, эта тишина, умиротворение ума есть уже явление Бога человеку⁸⁴⁶. Христианин становится силою Божией неподвластен греховным помыслам, он оказывается способен тотчас распознавать приближение невидимого врага.

За приносимое душой покаяние, за ее сокрушение, печаль о грехах сердце начинает сочувствовать вниманию ума чувством умиления, которое есть «первый признак оживления сердца в отношении к Богу и вечности», и есть «ощущение человеком милости и сострадания к самому себе, к своему бедственному состоянию падения, состоянию вечной смерти»⁸⁴⁷. От умиления усугубляется внимание при молитве, а от сугубого внимания возрастает умиление. За собственное покаяние Господь дарует христианину покаяние благодатное, так что христианин чувствует неизреченную нищету духа, это начало всех блаженств. Это связано с тем, что Господь прежде чем освободить подвижника от внутреннего плена, этот плен открывает. Поэтому подвижнику дается благодатное зрение греха своего, живое ощущение своей греховности, в глубине сердца подвижник начинает узревать свою душу убитой грехом, видеть внутри себя ад и демонов, цепи и оковы⁸⁴⁸.

Свт. Игнатий акцентирует на этом внимание, что таков истинный плод правильного совершения молитвы Иисусовой, таков плод правильного прохождения всего умного делания – Господь воздействует Своей благодатью на сердце, открывая подвижнику падение его. «Божественное действие – невещественно: не зрится, не слышится, не ожидается, невообразимо, необъяснимо никаким сравнением, заимствованным из сего века; приходит, действует таинственно. Сперва показывает человеку грех его, растит в очах человека грех его, непрестанно держит страшный грех пред его очами, приводит душу в самоосуждение, являет ей падение наше, эту ужасную, темную, глубокую пропасть погибели, в которую ниспал род наш согрешением нашего праотца»⁸⁴⁹. Именно по очищении покаянием ризы душевной от некоторых греховных пятен является видение существования пятен других, – и это есть духовное видение, дар благодати Божией. «Зрение греха своего и рождаемое им покаяние суть делания, не имеющие окончания на земле: зрением греха возбуждается покаяние; покаянием доставляется очищение; постепенно очищаемое око ума начинает усматривать такие недостатки и повреждения во всем существе человеческом, которых оно прежде, в омрачении своем, совсем не примечало»⁸⁵⁰.

За зрением собственного падения открывается зрение падения всего человечества, его страдания под игом миродержца, и это – путь к разумению тайны Искупления и прочих глубочайших таин христианства⁸⁵¹. «Зрение падения своего уже есть блаженство для падшего человека. Видящий падение свое способен признать необходимость спасения, Спасителя, – способен уверовать в Евангелие живою верою. Такое состояние – дар благодати, действие благодати, ее плод, а потому и блаженство»⁸⁵².

От распространяющегося зрения своей греховности усиливается покаяние и умиление, которое обращается в благодатный плач. «Плачем называется преизобильное умиление, соединенное с болезнованием сердца сокрушенного и смиренного, действующее из глубины сердца и объемлющее душу»⁸⁵³. С плачем сердца иногда бывают связаны и слезы, проливаемые о своей греховности и падшести. Вообще, слезы бывают сначала скудны и горьки, изливаются при болезни и томлении духа, затем, вместе с утешением и прекращением внутренней брани, они становятся обильнее и сладостней. Свт. Игнатий обращает внимание на то, что при постоянном покаянии и сокрушении духа Господь подает утешение, именуемое у святых отцов «извещением», оно состоит в облегчении совести, в явлении надежды спасения, здесь печаль смешана с радостью. Утешение делает человека мертвым для мира, уединяет его в самом себе, оставляет его лишь с Богом⁸⁵⁴.

Надо заметить, что дар плача, умиления и слез есть признак уже принятого или принимаемого Богом покаяния⁸⁵⁵. Сердце начинает оживать и очищаться, в нем является живая вера в Бога, глубокое ощущение Его присутствия. «Бог престает быть для него (подвижника) мертвым, каковым Он представляется для умерщвленных плотским мудрованием»⁸⁵⁶. С этим всегда связано явление в душе страха Божия, которое есть ощущение святое, духовное, тонкое. Страх Божий есть предварение любви Божией, он есть действие Духа Святаго, он есть ощущение совершенно новое, от вкушения которого истаивают страсти, а ум и сердце влекутся к молитве непрестанной. С ним всегда связано живое воспоминание смерти, страх Суда и осуждения⁸⁵⁷. «Высоко и вожделенно ощущение страха Божия. При действии его часто ум притупляет свои очи, престает произносить слова, выражает сознание своего ничтожества и невыразимую молитву, рождающуюся из этого сознания»⁸⁵⁸. «Ощутив страх Божий, ощутив от действия страха Божия при молитве твоей присутствие Бога, увидишь безвидно, духовно, Невидимого, познаешь, что молитва есть предстояние на страшном суде Божием»⁸⁵⁹.

В душе водворяется глубочайший мир Божий, свидетельствующий об усвоении волей человека воли Божией, о том, что человек примирился с Богом, примирился с промыслом Божиим, со всеми обстоятельствами жизни, с ближними, с самим собою. Душа человека уже не возмущается волнами враждебности, ропота, непримиримости, она избавлена от внутреннего греховного возбуждения. Христианин освобождается от всех смущений и страхов, поскольку святая истина известилась его сердцу тишиной, спокойствием, ясностью, твердостью в Боге. Мир Христов вводит в душу свойства Христовы, т.е. усваивает душе добродетели Евангелия, и потому этот мир соединен с тихой, молчаливой радостью, чуждой мечтательности, чуждой самомнения и всех разгоряченных порывов и движений⁸⁶⁰.

Присутствие мира Христова в душе всегда означает заграждение и произрастание в ней смирения, состоящего в отречении от всех собственных достоинств, состоящего в духовном разуме, в ощущении величия и бесчисленных благодеяний Божиих, в ощущении собственного ничтожества. «Благодатное смирение невидимо, как невидим – податель его Бог. Оно закрыто молчанием, простотою, искренностию, непринужденностию, свободою... Смирение – залог в сердце, святое, безъимянное сердечное свойство, Божественный навык, рождающийся неприметным образом в душе... Водимый смирением, чем более богатеет добродетелями и духовными дарованиями, тем делается скуднее, ничтожнее пред собственными взорами. Это – естественно. Когда человек не вкусил еще высшего добра, тогда собственное его добро, оскверненное грехом, имеет пред ним цену. Когда же он причастится добра Божественного, духовного, тогда без цены пред ним его добро собственное»⁸⁶¹.

Смирение сосредотачивает мысль и чувства христианина во внутренней клети, его молитва становится непрестанной и самодвижной, поскольку благодатное действие смирения и благодатное действие молитвы есть одно и то же действие⁸⁶². И именно достигший смирения достиг правильной, святой любви к Богу и ближним, рождающейся из страха Божия, выражающейся в верности всем заповедям Христовым⁸⁶³. «Любовь к Богу и ближним, являющаяся постепенно из страха Божия, вполне духовна, неизъяснимо свята, тонка, смиренна, отличается отличием безконечным от любви человеческой в обыкновенном состоянии ее, не может быть сравнена ни с какою любовию, движущеюся в падшем естестве, как бы ни была эта естественная любовь правильною и священною»⁸⁶⁴.

В таком состоянии христианин ясно зрит в ближних образ Божий, всех ставит выше себя, во всех без различия видит ангелов Божиих, сам же стремится к неизвестности. В молитве он влечется несказанной любовью к Богу, окончательно умирает для страстей, достигает просвещения от Духа Святаго. Уму открывается таинственное учение Христово, Крест Христов становится понятным, понятным в самом опыте жизни, поскольку христианин смирился пред Богом и исполнился неизреченной любви к Нему. Сердце приходит в состояние младенческой простоты и невинности, оно теряет самое понятие о зле, становится способным духовным ощущением распознавать и отвергать приближающееся зло, как бы оно ни было замаскировано⁸⁶⁵. «Душа ощущает, что приближается к ней супостат; но молитвенная сила, ее наполняющая, не попускает врагу приблизиться и осквернить храм Божий. Молящийся знает, что приходил к нему враг; но не ведает с каким помыслом, с каким видом греха»⁸⁶⁶. Христианин становится свободен от опытного познания зла, греховные помыслы и ощущения уже не действуют внутри души, душа свободна от принятия их и сочувствия им.

Таковы дары благодати Божией, таковы плоды умного делания. При этом, свт. Игнатий замечает, что «духовные дарования раздаются с Божественною премудростию, которая наблюдает, чтоб словесный сосуд, долженствующий принять в себя дар, мог вынести без вреда для себя силу дара»⁸⁶⁷. Поэтому обретение благодатных даров должно всецело предать воле Божией, прося лишь ниспослания одного дара – покаяния, зрения греха своего, печали о грехах. Нам должно искать лишь подчинения своей воли воле Божией, а Господь подаст нам то, что послужит к спасению нашему, и о чем наш слабый рассудок точного понятия иметь не может.