Приложение 1. Схема канонического преемства высшей церковной власти от Всероссийского Поместного Собора 1917–1918 гг. до реставрации патриаршества в 1943 г. и расколов, возникших в связи с вопросом о местоблюстительстве (с пояснениями к ней)

Ввиду того, что до сего времени никто ещё не занимался интересной и необходимой для историка Церкви темой – освещением момента практической передачи высшей церковной власти в Русской Церкви в условиях новой государственной обстановки, многие, даже церковные, лица слабо осведомлены в этом существенном вопросе. Большинство православных людей совершенно не представляет себе тех особых форм и необычайных условий, при которых осуществлялась эта передача, а также последовательную цепь лиц из высшей иерархии, возглавлявших Церковь вплоть до послевоенной реставрации Патриаршества (1917–1943 гг.). Поэтому нам показалось целесообразным предложить вниманию интересующихся хотя бы графическое изображение преемственности высшей церковной власти в последовательном порядке, сопроводив его кратким поясняющим текстом, основанным на соответствующих официальных актах и справках.

В связи с падением царизма изменилась самая конституция нашего Высшего Церковного Управления, существовавшая последние двести лет в уродливых формах синодального канцеляризма, незаконно измышлённых злой волей царя Петра и его усердствующими не по разуму приспешниками из инославного окружения, естественно, слишком мало заботившимися о сохранении наших канонических устоев. (Чего, например, доброго могла ожидать Русская Церковь от творца «Духовного Регламента» архиепископа Феофана Прокоповича, три раза в своей жизни по конъюнктурным соображениям менявшего конфессию, или тем более от самого кощунника Петра, без меры увлечённого «потешными» оргиями «Всешутейшего собора» либо ассамблеями и «парикмахерскими реформами»). Поэтому, как только представилась к тому историческая возможность, Великий Всероссийский Поместный Собор – гг. восстановил, согласно 34-му Апостольскому правилу, канонический, то есть законный строй Русской Церкви – Патриаршество. Тогда же предусмотрительно был разработан и ряд известных вспомогательных условий, необходимых для закономерного и бесперебойного обеспечения передачи высшей власти от одного её носителя – к другому. Но атмосфера крайнего недоброжелательства, в которой оказалась Церковь сразу же после октябрьского переворота, заставила соборный разум (Собор был прерван в ноябре 1918 г.) подумать и о возможных в будущем непредвиденных, тяжёлых осложнениях в церковной жизни и обеспечении закономерной передачи высшей церковной власти при наличии подобных обстоятельств. Таким образом, на одном из заседаний Собора было вынесено чрезвычайное постановление, рассчитанное на такой именно случай и вполне обеспечивающее непрерывность действия в Церкви патриаршей власти во всем её объёме при любых внешних условиях жизни. Постановлением этим предоставлялось персонально Святейшему Патриарху Тихону, в виде исключения из общих правил, в целях обеспечения единственного выхода из могущего создаться положения, – по собственному усмотрению и с учётом всех обстоятельств времени, – назначить себе преемника, к коему и переходят в таком случае все права и прерогативы Патриарха Всероссийского.

Это право (надо сказать, идущее вразрез с каноническими нормами, хотя примеры такого преемства церковной власти встречались, например, в Древней Руси) было выработано Собором на случай неожиданной кончины или ареста Патриарха и отсутствия возможности скорого и свободного созыва Собора для избрания его преемника.

Как известно, в дальнейшем, именно так и случилось...

При переживаемом глубоком упадке православного сознания и вытекающих из него понятий о церковной дисциплине, это соборное постановление, продиктованное скорбной заботой о благе Церкви, в критическую минуту, с одной стороны, действительно выполнило свою спасительную роль, оградив верующее общество от анархии и обновленческого террора. Однако, с другой, – дало благоприятный повод в руки тех же церковных авантюристов и демагогов из лагеря обновленческих раскольников для нападок и критики наиболее уязвимых сторон этого акта. Дело в том, что по существовавшим тогда «обстоятельствам времени» (изменения коих не превиделось!), Церковь должна была, для сохранения в ней патриаршего строя, воспользоваться вышеуказанным соборным постановлением не один раз, как это было предусмотрено Собором, имевшим в виду передачу Патриархом своей власти – Местоблюстителю, а несколько раз, так как после арестованного вскоре Местоблюстителя передача высшей церковной власти в духе того же соборного постановления была осуществлена ещё и в отношении нескольких его Заместителей, коим не удавалось «по независящим причинам» более или менее надолго удерживать в своих руках окормление Церкви.

Таким образом, постановление это, принятое в силу крайней необходимости и отсутствия других возможностей, послужило созданию целой традиции передачи, путём единоличных завещательных распоряжений, высшей церковной власти уходящими временными возглавителями Церкви своим преемникам. Естественно, что такая нездоровая практика, далёкая от канонических норм, существующих на этот счёт, вызывала оголтелую и лицемерную «критику» со стороны тогдашних многочисленных канонических преступников, стремившихся выступить в данном случае в благородной роли защитников церковной законности (а вернее всего, желавших использовать лишний повод для привлечения общественного внимания к очередному скандалу в «тихоновской» Церкви...)

Но Церковь и сама прекрасно сознавала всю ненормальность, создавшуюся в Её возглавлении. Так, в одной из своих статей по принципиальным церковным вопросам тогдашний Заместитель Патриаршего Местоблюстителя митрополит Сергий писал: «...конечно, порядок вещей, когда Церковь управляется Заместителем, нельзя признать нормальным. Такой порядок может быть терпим лишь в качестве меры временной и переходной. To же самое можно сказать и об управлении при Местоблюстителе...» (О полномочиях Патриаршего Местоблюстителя и его Заместителя. Журнал Московской Патриархии. 1930. № 1).

Как бы то ни было, а эта затянувшаяся трагическая смена Заместителей давала повод и другому («правому») лагерю оппозиционеров, принципиально признававших соборное постановление как бесспорный и правомерный законодательный акт, обосновывать свою позицию на неодинаковом с Заместителем Патриаршего Местоблюстителя понимании вопроса об объёме его канонической юрисдикции. При этом оспаривалась идентичность прав и полномочий, передаваемых Патриархом Местоблюстителю и последним – своему Заместителю. Апеллировавшая к этому доводу оппозиция (а она очень часто именно к этому доводу прибегала) была гораздо горше и тяжелее для митрополита Сергия и его сторонников, так как если «левую», раскольничью критику можно было в крайнем случае просто игнорировать и не замечать, то оппозиционные настроения, идущие «справа», – из недр церковного сознания, – требовали к себе очень чуткого и бережного отношения, тем более, что выразителями их являлись главным образом высокоавторитетные в церковных кругах лица, считавшие своим нравственным и религиозным долгом указывать на язвы тогдашнего высшего церковного управления, невзирая на риск поплатиться за это даже своим иерархическим положением. Чему некоторые и подверглись...

Теперь, когда вся эта бурная эпоха является нам в некоторой исторической перспективе, дающей возможность более спокойно и объективно разобраться в происходившем, следует сказать, что при всем глубоком уважении к памяти лиц, возглавлявших в своё время эту («правую») оппозицию (митрополиты: Кирилл Смирнов, Агафангел Преображенский, Иосиф Петровых и другие), с точки зрения церковной признавали правильность и основательность их выступлений далеко не все. Какими бы высокими соображениями ни руководствовались они в этой деятельности, было мнение, что церковное сознание не может быть на их стороне, ибо все они – допустим, даже из добрых побуждений ревности о благе церковном, – предвосхищали голос соборного суда Церкви. Или, как писал в своё время один из раскаявшихся оппозиционеров (протоиерей о. В. П. Свенцицкий): «...ошибка моя заключалась в том, что своё личное разумение и своё личное чувство я поставил выше Соборного разума, выразившегося в священных канонах. Я умираю. И перед лицом смерти сознаю этот свой страшный грех пред Святой Церковью...» (Письмо от 11 сентября 1931 г. «Духовным моим детям». См. также 15-е правило Двукратного Собора).

Таким образом, совершенно справедливым может казаться ответ Заместителя, митрополита Сергия, данный им предвосхитителям соборного суда, торопившимся со своими выводами о его деятельности:

«...я со всею искренностью прошу... ещё раз обсудить, что лучше: терпеть ли неопределённое время в ожидании Собора некоторые недостатки в организации церковного управления, которые по самому своему характеру не затрагивают глубоко христианской церковной жизни и не могут переродить её во что-то чуждое, или же учинить из-за этих недостатков раскол и каждой стороне отдельно ждать Собора? Церковное сознание и вековой церковный опыт, выразившийся, между прочим, и в 13–14-м правилах Двукратного Собора, предпочитают первое, и они не ошибаются. Недостатки организации Собору всегда легко исправить, раз не потеряно благодатное преемство, но соединить расколовшихся иногда невозможно без чрезвычайного воздействия благодати Божией...» («Второе» письмо Заместителя Патриаршего Местоблюстителя митрополита Нижегородского Сергия митрополиту Казанскому и Свияжскому Кириллу. Декабрь(?) 1929 г.).

Для большей ясности здесь следует оговорить и то обстоятельство, что тогдашний Заместитель, митрополит Сергий, был далеко не бесспорным авторитетом для чад Церкви, таким, каким был, например, в своё время Святейший Патриарх Тихон. Отдавая дань учёности и административной опытности Заместителя, народ никогда не забывал его измену – уход к обновленческому сброду в 1922–1923 годах, – самых роковых и ответственных в жизни нашей Церкви. Отсюда и вся последующая деятельность этого Первоиерарха неизменно сопровождалась подозрительной насторожённостью народа и непрерывной слежкой за всеми, даже малейшими его мероприятиями. В силу сложившихся тогда обстоятельств, митрополиту Сергию [Страгородскому], как выразился где-то Гейне, «чтобы не быть виноватым – надо было быть сто раз правым», – чего, конечно, далеко не всегда ему удавалось достигать, несмотря на свои дипломатические дарования.

Кроме того, общеизвестная излишняя «гибкость» Заместителя создавала во все время его управления Церковью обстановку, самую благоприятную для нарождения разнообразных расколов, «самочинных сборищ» и оппозиций – великих и малых.

Поэтому различных групп, по тем или иным основаниям «не приемлющих» митрополита Сергия, было настолько много, что выявить их полностью и учесть не представляется возможным. И если некоторые из этих групп («иосифляне», «григорианцы» и др.) являли собою весьма значительные в количественном отношении объединения, то на периферии было множество разного рода оппозиционных обществ, не превышавших числа членов одной семьи или, в лучшем случае, прихода во главе со своим батюшкой.

Так что поистине, – как читаем в одной старинной книге, изданной о раскольниках при императрице Елизавете Петровне, – создалось такое положение, при котором можно было вспомнить, что: «...а иных ещё гнид их много, что мужик – то вера, что баба – то устав: приговаривая такую речь, в нынешнее-де время последнее овца овцу паси, сама себя овца паси, всех-де люби, а всех бегай; где Иеремия, да станет с нами и плачет, якоже плакаша горько о сынех Израилевых. He меньшаго потреба плача о отпадпшх братий наших от правоверия и умерших верных неверием. И колико купы тех мертвецов, аще бо возможно видеть душевными очима...» («Объявление разных толков схизматиков российских раскольников» из книги «Обличение неправды раскольничьей». 1745 г.)

Предлагаемые ниже пояснения к «Схеме» своей порядковой нумерацией соответствуют таковой же на самой схеме. Начинается она снизу – от Собора 1917– 1918 гг., исходного момента всех последующих связанных между собою церковно- административных полномочий наших Первоиерархов. Самые пояснения изложены с возможной краткостью, обеспечивающей уяснение преемственности власти наших Первоиерархов этого времени и отражают только самые необходимые сведения и даты, относящиеся к тому или иному носителю высшей церковной власти или новообразовавшемуся оппозиционному течению.

Более подробное исследование условий и подробностей канонического преемства высшей власти или возникновения и развития расколов и оппозиций, возникших на почве вопроса о местоблюстительстве, завело бы нас слишком далеко. Тема эта – богатый материал для будущего специального исследования.

Составитель

Примечание редакции. Как и во времена Вселенских Соборов и потрясавших православную жизнь ересей, в описываемый период поборники Истины церковной познаются по побуждениям, руководившим ими, по поступкам, методам и средствам, к которым они прибегали, по жертвам, на которые они шли, и, самое главное – по духу их сердечного устроения, который рано или поздно в веках будет узнан, прославлен или отвергнут Церковью, её таинственной, благодатной памятью, её неотмирным знанием.

Как показали события церковной истории, поворотным пунктом политики высшей церковной власти стало опубликование «Послания Заместителя Патриаршего Местоблюстителя митрополита Нижегородского Сергия и Временного при нем Патриаршего Священного Синода об отношении Православной Российской Церкви к существующей гражданской власти», известного под названием «Декларации» митрополита Сергия 1927 г. Высшая церковная власть была поставлена в почти полную зависимость от воинствующе-безбожной власти открыто враждебного Церкви государства, ценой чего митрополит Сергий надеялся сохранить существование хотя бы уже не имеющего должного авторитета церковного центра и хотя бы только формальное управление Церковью со стороны этого центра. Весьма многие твёрдые иерархи быстро почувствовали начало этой новой и слишком уж компромиссной и опасной для Церкви линии митрополита Сергия и отошли от него (как сам он предлагал в своей Декларации), либо попытались сформировать оппозицию.

В пылу борьбы за правду, в трагических обстоятельствах подпольной полемики использовались аргументы, значимость которых меняется в исторической перспективе, но со временем часто между строк прочитывается истина, для выражения которой в тот момент ещё не было нужных слов.

В дальнейшем принятие или непринятие «Декларации» митрополита Сергия и его позиции стало критерием политической лояльности духовенства в отношении советской власти. Всех оппозиционеров арестовывали и многих расстреляли. «Борьба» митрополита Сергия за единство Церкви в силу трагической логики компромисса с гонителями стала совпадать с уничтожением инакомыслящих и несогласившихся на государственный диктат исповедников. Уничтожив «оппозиционеров», советская власть объявила «пятилетку безбожия» и, взявши курс тотального уничтожения Церкви, принялась за сторонников митрополита Сергия. В короткое время на свободе осталось всего несколько епископов во главе с митрополитом Сергием (в 1939 г. было всего четыре правящих епископа), а его власть стала номинальной. Изменение государственной церковной политики и восстановление церковной жизни началось только во время Отечественной войны 1941–1945 гг. и было очевидным следствием общенародной трагедии.

Рассматривая по прошествии уже многих десятилетий минувшие события русской церковной истории, необходимо различать расколы, начатые и развивавшиеся по конъюнктурным, властолюбивым, политическим, националистическим и другим подобным соображениям, такие как живоцерковный, обновленческий, григорианский, – от разделений, возникавших по мотивам исповеднического стояния за духовную неповреждённость Истины и жизни церковной. В отличие от действительных раскольников такие оппозиционеры очень скоро были поставлены перед необходимостью пролить кровь, отдать свою свободу и жизнь за исповедуемые взгляды. Сам их мученический подвиг с большой силой свидетельствует о том, что разногласия и разделения их были поиском Истины, имели временный, тактический характер и не повреждали их принадлежности к Полноте Русской Церкви.

Среди противников курса митрополита Сергия было множество замечательных мучеников и исповедников, епископов, монахов, священников, таких как митрополит Казанский Кирилл [Смирнов], митрополит Ярославский Агафангел [Преображенский], митрополит Крутицкий Пётр [Полянский], митрополит Петроградский Иосиф [Петровых], архиепископ Волоколамский Феодор [Поздеевский] с братьяй Данилова монастыря, архиепископ Воронежский Пётр [Зверев], архиепископ Угличский Серафим [Самойлович], епископ Глуховский Дамаскин [Цедрик], епископ Серпуховской Арсений [Жадановский], епископ Дмитровский Серафим [Звездинский], епископ Ковровский Афанасий [Сахаров], старец Оптиной пустыни иеросхимонах Нектарий, Зосимовский старец иеросхимонах Алексий-Затворник, тянувший жребий на патриаршество св. Патриарху Тихону, священники Сергий Мечев, Владимир Амбарцумов, Михаил Шик, Сергий Никитин (будущий епископ Стефан) и многие-многие другие. Большинство из них погибли в ссылках, лагерях или были расстреляны.

В том же духе стояния за Истину до смерти подвизались многие мученики и исповедники, не отделившиеся от митрополита Сергия. Митрополит Серафим [Чичагов], митрополит Анатолий [Грисюк], знаменитый архиепископ Иларион [Троицкий], архиепископ Ювеналий [Масловский], исповедник архиепископ Лука [Войно-Ясенецкий] и множество монахов, священников, отдавших свои жизни за Христову Церковь.

Несомненно, что тех и других соединил их мученический подвиг.

«Канонические» же прещения митрополита Сергия [Страгородского] и его Синода никем всерьёз не воспринимались ни в то, ни в последующее время в силу неканоничности положения самого митрополита Сергия, церковная власть которого, в связи с экстремальными обстоятельствами времени, опиралась не на канонические определения, а на фактическое принятие его достаточно большой частью Русской Православной Церкви. Характерно, что Святейший Патриарх Алексий 1 не усумнился совершить панихиду на могиле митрополита Антония [Храповицкого], запрещённого митрополитом Сергием, принять в евхаристическое общение без требования покаяния епископа Афанасия [Сахарова], бывшего в оппозиции к митрополиту Сергию. Подобно этому принимались потом в общение многие отошедшие от митрополита Сергия, также признавались совершённые ими в разделении таинства. Немногие оставшиеся в живых «непоминающие» священники в послевоенное время обычно доживали свой век в безвестности, совершая тайно литургию и окормляя втайне своих немногих чад. Они не устраивали организованную оппозицию, не вели раскольнической деятельности. В послевоенное время, как правило, благословляли своих духовных чад посещать патриаршие храмы и причащаться в них. Целый ряд таких старцев в недрах церковных стали известны благодатными дарами и святым устроением души. Исторический опыт однозначно свидетельствует, что со временем Церковь умеет воздать должное мученичеству и исповедничеству своих подвижников веры, покрыть любовию многие неизбежные споры и разделения, а иногда и ошибки.

1. Всероссийский Поместный Собор 1917–1918 гг. Москва; 15(28).08.1917 г. – 09.1918 г.

Созванный в Москве, после двухсотлетнего перерыва, Поместный Собор Православной Российской Церкви, в составе епископов (87), клириков (190) и мирян (298), 15(28) августа, в день праздника Успения Божией Матери, открывает свои занятия. Двадцать два отдела Собора разрабатывают (на основе материалов Предсоборного Присутствия 1906 г.) и подготовляют множество вопросов, подлежащих рассмотрению и утверждению на пленарных заседаниях.

Как показала последующая история Церкви, важнейшим оказался вопрос о высшем церковном управлении, именно восстановление патриаршества совместно с вспомогательными органами: Патриаршим Священным Синодом и Высшим Церковным Советом, – сменившими собою дореволюционный Святейший Правительствующий Синод, правивший Церковью с 14(25) февраля 1721 г.

5(18) ноября 1917 г., в храме Христа Спасителя, от подножия чудотворной иконы Владимирской Божией Матери, затворником Зосимовой Пустыни иеросхимонахом о. Алексием [Соловьёвым] из трех кандидатов, избранных и утверждённых Собором, по жребию избирается в Патриарха Московского и всея Россия председательствующий на Соборе митрополит Московский и Коломенский Тихон [Белавин], одиннадцатый по счету Всероссийский Патриарх.

Двумя остальными кандидатами, избранными Собором, являются: архиепископ Харьковский и Ахтырский Антоний [Храповицкий] и архиепископ Новгородский и Старорусский Арсений [Стадницкий].

21 ноября (4 декабря) 1917 г., в день праздника Введения Пресвятой Богородицы во храм в московском Большом Успенском Соборе в Кремле совершается торжество настолования (интронизации) избранного и наречённого Патриарха Московского и всея России – митрополита Московского и Коломенского Тихона [Белавина], в присутствии всего Освящённого Собора. Чин настолования совершается старейшими иерархами Церкви, во главе с митрополитом Киевским и Галицким Владимиром [Богоявленским], спустя два месяца убитым в Киеве.

С этого момента возглавляет Всероссийскую Церковь и управляет Ею Святейший Патриарх Тихон совместно с вспомогательными органами Высшего Церковного Управления.

Поместный Собор продолжает свои занятия до сентября 1918 г., когда вынуждается прекратить свою работу в связи с охватившей всю страну гражданской войной; члены Собора разъезжаются по своим епархиям, а некоторая часть их позже эмигрирует за границу, – будущие основоположники Карловацкого и других зарубежных расколов.

2. Патриарх Тихон [Белавин]. Москва; 21.11 (04.12).1917 г. – 04(05).1922 г. (первый период).

В связи с происходящим по всей стране изъятием церковных ценностей и повсеместными «процессами церковников», во многих случаях заканчивающимися вынесением смертных приговоров главным обвиняемым, создаётся благоприятная почва для брожения в Церкви (преимущественно в среде её низших клириков). В начале 1922 г., в связи с процессом «московских церковников», на котором выносится 11 смертных приговоров, вспыхивает церковный мятеж, или «обновленческий раскол», руководимый подонками клира и церковными авантюристами, пожелавшими ценой предательства Святейшего Патриарха Тихона [Белавина] примазаться к новой государственной власти и таким образом стабилизировать положение своей раскольничьей «Живой Церкви». Русская Православная Церковь с Её иерархией, клиром и мирянами объявляется ими ни чем иным, как «контрреволюционной организацией».

В итоге всех «процессов» и, главным образом, процесса «московских церковников» (на который Патриарх вызывается в качестве свидетеля), он сам и некоторые высшие иерархи привлекаются к суду, арестовываются и содержатся под стражей. Изоляция Патриарха, большинства стойких иерархов, а также многочисленных представителей клира и активных мирян полностью развязывает руки церковным мятежникам, стремящимся узурпировать высшую церковную власть и насадить свою агентуру по всей стране.

3(16) мая 1922 г., с разрешения гражданской власти, содержащийся под стражей Святейший Патриарх Тихон специальным посланием передаёт исполнение обязанностей Патриарха (на время своей изоляции) старейшему иерарху, митрополиту Ярославскому и Ростовскому Агафангелу [Преображенскому], приглашая его немедленно прибыть в Москву для осуществления этого поручения. На этом заканчивается первый период управления Церковью Святейшим Патриархом Тихоном.

3. Митрополит Агафангел [Преображенский]. Ярославль, 05(18).06.1922 г. – лето 1922 г.

Назначение Святейшим Патриархом Тихоном в качестве своего временного Заместителя на посту Главы Всероссийской Церкви Высокопреосвященного митрополита Ярославского Агафангела было не случайным, несмотря на всю быстроту сложившейся катастрофической обстановки. Ярославский Архипастырь очень давно был известен Патриарху как Святитель высоких духовных дарований, неспособный ни на какие компромиссы в ущерб чистоте и величию Церкви. Как мудрый, тактичный и любвеобильный администратор был он известен и в широких церковных кругах, – в первую очередь, в своей Ярославской епархии, которой правил с 1913 г., после архиепископа Тихона (впоследствии Патриарха), переведённого из неё в Вильну на место архиепископа Агафангела.

Понятно, что появление митрополита Агафангела в Москве, в качестве Главы Церкви, являлось крайне нежелательным для темных сил, начавших церковный мятеж и бесстыдно распространявших в народе версию о том, что полномочия по управлению Церковью переданы арестованным Патриархом именно им. Однако, поскольку истинное положение вещей все-таки стало просачиваться в церковные круги, обновленцы вынуждались сделать формальный жест – приглашение митрополита Агафангела в Москву согласно резолюции Святейшего Патриарха. Но «пригласить» митрополита следовало таким образом, чтобы у него совершенно отпала охота хотя бы и временно возглавить нашу Церковь. Для выполнения такой «деликатной» операции в Ярославль командируется один из самых отъявленных живоцерковных негодяев – протоиерей Владимир Димитриевич Красницкий, личность, для которой вообще не существует ничего святого... Явившись к митрополиту, Красницкий пытается навязать ему целый ряд самых возмутительных условий, ставящих Заместителя Патриарха в прямую зависимость от мятежной и самозванной группы клириков, в это время в Москве срочно организующих единый всероссийский центр под вывеской ВЦУ («Высшее Церковное Управление»). Митрополит Агафангел, естественно, с негодованием отвергает наглый диктат «лидера» живоцерковников Красницкого. Последний немедленно отбывает в Москву, после чего здесь начинает распространяться пущенный обновленцами слух о том, что митрополит занят какими-то «своими делами» и «не торопится» с выполнением патриаршего поручения.

На самом деле положение было совершенно не таким, как лгали в то время народу введенские и красницкие. Об этом моменте нашей церковной истории один из позднейших авторов-обновленцев сообщает следующее:

«…поведение митрополита Агафангела, действительно, является совершенно необъяснимым, если не знать одной детали: в течение месяца велись секретные переговоры между E. А. Тучковым и митрополитом Агафангелом²³¹. E. А. Тучков, которого ВЦУ считало своей главной опорой, в переговорах с митрополитом выражал желание как можно скорее отделаться от этого несолидного учреждения [ВЦУ – Сост,] и поддержать Агафангела [?! – Сост.]. Однако и от Агафангела ожидался ряд уступок; он должен был заявить об отходе от политической линии Патриарха Тихона. После месячных переговоров, видя, что дело не сходит с мёртвой точки, митрополит Агафангел неожиданно [?? – Сост.] обратился к Русской Церкви с воззванием [от 5(18) июня 1922 r., № 214. – Сост.], отпечатанным какой-то подпольной типографией и очень быстро разошедшимся по Москве и по другим городам...

E. А. Тучков был совершенно ошеломлён таким сюрпризом. Ошеломлено было и ВЦУ. Митрополит Агафангел был немедленно арестован и отправлен в ссылку, в Нарымский край. Однако появление этого воззвания указывало на то, что беспринципная линия В. Д. Красницкого наталкивается на резкий отпор в церковной среде...» (Левитин A., Шавров В. Очерки по истории русской церковной смуты. Kusnacht, 1977).

Добавим от себя, что в печальной судьбе престарелого митрополита Агафангела немалую роль сыграли Красницкий, Введенский и Ко, о чем было известно с совершенной определённостью в церковных кругах того времени, Здесь, как и во множестве других случаев, интересы E. А. Тучкова и обновленчествующих церковных хулиганов поразительным образом совпадали...

Как бы то ни было, но, расчистив себе таким образом окончательно путь, обновленческая свистопляска охватывает всю территорию страны при явном покровительстве со стороны местных властей на периферии (см., например: Гидульянов Π. В. «Отделение Церкви от государства». M., Юриздат, 1924. С. 10–12 и др.).

4. Патриарх Тихон [Белавин]. Москва. 14 (27) .06.1 923 г. – 25.03.(07.04) .1925 г. (второй, последний период).

Вскоре после обновленческого лже-Собора 1923 г., «осудившего» Святейшего Патриарха Тихона и «лишившего» его не только патриаршества, но даже и монашества (!), в центральной прессе публикуется заявление его на имя Верховного Суда РСФСР о лояльности в отношении существующей государственной власти и с просьбой об изменении меры пресечения – освобождении из-под стражи (3/16 июня 1923 г.).

Под влиянием протеста мирового общественного мнения и по мотивам, изложенным в протоколе распорядительного заседания судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда от 12(25) июня 1923 г. за № 56, Святейший Патриарх Тихон 14(27) июня 1923 г., неожиданно для всех, освобождается из заключения и вступает в отправление своих обязанностей Первоиерарха Православной Российской Церкви, прерванных в течение года по «независящим обстоятельствам». В связи с этим начинается грандиозный отлив из обновленческого раскола множества иерархов, клириков, мирян и целых приходов – обратно, в лоно Святой Церкви.

Неутомимая и самоотверженная деятельность Святейшего Патриарха по ликвидации раскола, умиротворению Церкви и упорядочению церковно-административного аппарата в центре и на местах, продолжается до самого момента его преждевременной кончины, внезапно последовавшей всего лишь на шестьдесят первом году жизни.

Находящийся на лечении в лечебнице Бакуниных Святейший Патриарх Тихон 25 марта (7 апреля) 1925 г., на исходе праздника Благовещения, в 11 ч. 45 м. вечера умирает.

Второй и последний период управления Церковью Святейшим Патриархом Тихоном на этом заканчивается.

«... В заботах о сохранении преемства власти церковной и канонического строя управления Церковью Божией Святейший Патриарх Тихон составил при жизни 25 декабря 1924 г. (7 января 1925 г.) завещание...» (см. Послание Патриаршего Местоблюстителя митрополита Крутицкого Петра Полянского от 30 марта/12 апреля 1925 г.).

5. Митрополит Кирилл [Смирнов]. См. № 24.

5. Митрополит Агафангел [Преображенский]. См. № 25.

6. Митрополит Пётр [Полянский]. Москва, 30.03.(12.04).1925 г. – 27.11 (10.12).1925 г.

30 марта (12 апреля) 1925 г., в Донском монастыре в Москве, на грандиозном погребении Святейшего Патриарха Тихона сонмом шестидесяти иерархов и нескольких сотен клириков, «при небывалом громадном стечении мирян», вскрывается и оглашается завещательное распоряжение почившего о каноническом преемстве высшей церковной власти.

Местоблюстителем Патриаршего Престола в завещании назначается всем известный своей стойкостью и преданностью Церкви митрополит Казанский и Свияжский Кирилл [Смирнов].

В случае невозможности ему («по независящим обстоятельствам») приступить к этой должности, указывается второе лицо: митрополит Ярославский и Ростовский Агафангел.

В случае невозможности и сему святителю (по тем же «независящим обстоятельствам») приступить к этой должности указывается третье лицо: митрополит Крутицкий Пётр.

Так как первые два кандидата, указанные в завещательном распоряжении, в это время находятся в ссылке, то, по соборному утверждению сонма иерархов, собравшихся на погребение Патриарха, в должность Патриаршего Местоблюстителя с сего числа вступает митрополит Крутицкий Пётр.

Кратковременное управление Церковью этим Первосвятителем успело, однако, ознаменоваться одним очень важным мероприятием, направленным против обновленчества, но слишком дорого обошедшимся самому митрополиту Петру. Имеем в виду послание Патриаршего Местоблюстителя от 15(28) июня 1925 г., направленное против участия православных в очередном обновленческом лже-Соборе, намечавшемся вскоре и имевшем реваншистские цели, попытку вернуть себе все то, что было утрачено раскольниками в связи с освобождением из-под стражи Святейшего Патриарха Тихона в 1923 г. Православные вняли голосу своего Главы; полностью игнорировали обновленческий лже-Собор 1925 г., который, таким образом, ничего не достиг и, кроме того, – ввиду непримиримой позиции православного общества – дал даже трещину в рядах обновленческой верхушки (вторая попытка некоторой группы обновленческих иерархов и профессуры примирения с «Тихоновской» Церковью).

Видя новый провал своих намечавшихся авантюр, предопределённый главным образом посланием Патриаршего Местоблюстителя митрополита Петра, ересиарх и главный заправила обновленчества лжемитрополит А. И. Введенский выступает на своём «Соборе» с клеветнической, провокационной акцией, направленной против личности Патриаршего Местоблюстителя с целью политической компрометации его в глазах государственной власти со всеми вытекающими отсюда последствиями.

Коварный выпад А. И. Введенского, как и ожидалось всеми, блестяще ему удался.

После всего этого, Патриарший Местоблюститель митрополит Пётр, предвидя неизбежное и скорое пресечение своей первосвятительской деятельности («по независящим обстоятельствам») в результате клеветнических выпадов против него со стороны раскольников и усилившейся диффамации в гражданской печати, 22 ноября (5 декабря) пишет завещание на случай своей кончины, a 23 ноября (6 декабря) 1925 г. пишет завещательное распоряжение о передаче высшей церковной власти в случае невозможности ему дальнейшего возглавления Церкви.

27 ноября (10 декабря) 1925 г. в Москве состоялся арест митрополита Петра и пожизненные (длившиеся 12 лет) ссылка и одиночное заключение в отдалённых пределах Крайнего Севера и Сибири, окончившиеся его расстрелом 27 сентября (10 октября) 1937 г.

8. Митрополит Сергий [Страгородский]. Нижний Новгород, 27.11(10.12.).1925 г. – 25.11(08.12).1926 г. (первый период).

В силу завещательного распоряжения Патриаршего Местоблюстителя митрополита Крутицкого Петра от 23 ноября (6 декабря) 1925 г. в исполнение должности Заместителя Патриаршего Местоблюстителя должен был вступить один из трех нижеследующих иерархов: Сергий [Страгородский], митрополит Нижегородский, или (если ему невозможно будет исполнить это поручение) Михаил [Ермаков], митрополит Киевский и Галицкий, Патриарший Экзарх Украины, или (если и ему невозможно будет исполнить это поручение) Иосиф [Петровых], архиепископ (несколько позже митрополит) Ростовский, викарий Ярославской епархии.

Ввиду того, что все трое оказались налицо, в исполнение должности Заместителя Патриаршего Местоблюстителя, с 27 ноября (10 декабря) 1925 г. вступает митрополит Нижегородский Сергий, осуществляющий управление Церковью в этот период своего Заместительства из Нижнего Новгорода, где он имеет постоянное местопребывание.

25 ноября (8 декабря) 1926 г. Заместитель Патриаршего Местоблюстителя митрополит Сергий был арестован.

9. Митрополит Михаил [Ермаков].

По неофициальным данным, Патриарший Экзарх Украины, митрополит Киевский и Галицкий Михаил отказался от исполнения заместительских обязанностей ещё за два-три дня до ареста Патриаршего Местоблюстителя митрополита Петра, когда ему братом Местоблюстителя, настоятелем храма св. Николы в Столпах, протоиереем о. Василием Полянским был доставлен экземпляр завещательного распоряжения на квартиру в доме при церкви Владимирской Божией Матери у Никольских Ворот, в Китай-городе, где митрополит Михаил обычно останавливался при посещении Москвы.

Однако, несмотря на этот отказ, Патриарший Местоблюститель почему-то не счёл нужным (или не успел) изменить содержание своего распоряжения, заменив отказавшегося от выполнения его поручения митрополита Михаила другим иерархом.

10. Митрополит Иосиф [Петровых]. См. № 19.

11. Архиепископ Григорий [Яцковский]. Григорианский раскол, или ВВЦС (Временный Высший Церковный Совет). Москва, 09(22). 12.1925 г. – конец 40-х гг.

Как было сказано выше (№ 7), в связи с последовавшим 27 ноября (10 декабря) 1925 г. арестом Патриаршего Местоблюстителя митрополита Крутицкого Петра, в должность Заместителя вступил митрополит Нижегородский Сергий, не торопившийся (по понятным причинам) объявлять себя во всеуслышание Главой Церкви.

Одновременно в бывших покоях Святейшего Патриарха Тихона, в Донском монастыре, по инициативе архиепископа Екатеринбургского и Ирбитского Григория [Яцковского] и Московского викария епископа Можайского Бориса [Рукина], собирается самочинная группа православных иерархов в количестве девяти человек (из числа многих находившихся тогда в Москве епископов). Группа эта, с одной стороны, будучи неосведомлённой о наличии завещательного распоряжения Местоблюстителя от 23 ноября (6 декабря) 1925 г. и, с другой, – не чуждая властолюбивых тенденций, берет на себя обсуждение создавшегося, якобы безначального, положения в Церкви (в связи с проживанием митрополита Сергия Страгородского в Нижнем Новгороде) и, с разрешения соответствующих гражданских инстанций, выносит определение о создании из своей среды высшего органа церковного управления, названного ими Временным Высшим Церковным Советом (ВВЦС).

Это организационное собрание происходило 9(22) декабря 1925 г. и включало в свой состав следующих иерархов-самочинников: инициатора – архиепископа Екатеринбургского и Ирбитского Григория [Яцковского], архиепископа бывшего Могилевского и Мстиславского Константина [Булычева], епископа Ульяновского (Симбирского) Виссариона [Зорина], викария Владимирской епархии епископа Переславского (Переславль-Залесского) Дамиана [Воскресенского], епископа Усть-Медведицкого Тихона [Русинова], викария Московской епархии епископа Можайского Бориса [Рукина], епископа Уразовского Митрофана [Русинова] (родного брата епископа Тихона [Русинова]), епископа Каменского Иннокентия [Бусыгина], епископа бывшего Козловского (Мичуринского) Вассиана [Пятницкого].

Организовавшись таким самочинным способом, ВВЦС начинает свою (никем не порученную ему) деятельность по «руководству» Церковью.

Осведомившись об этом новом церковном расколе (отныне именуемом по имени его творца – «григорианским»), Заместитель Патриаршего Местоблюстителя митрополит Сергий вступает в переписку с архиепископом Григорием, призывая последнего и его единомышленников оставить своё беззаконное начинание и выразить послушание законному священноначалию. Однако никакие увещания и доводы не оказывают надлежащего действия на самочинников. 16(29) января 1926 г. определением Заместителя Патриаршего Местоблюстителя организаторы ВВЦС – in corpore – запрещаются в священнослужении и предаются соборному суду архиереев на основе соответствующих канонических правил.

Несколько позже епископ Дамиан [Воскресенский], братья-епископы Тихон и Митрофан [Русиновы] и некоторые другие выходят из раскола и принимаются по покаянии в общение с Церковью. Но зачинатели раскола: архиепископы Григорий [Яцковский], Константин [Булычев], епископ Борис [Рукин] и некоторые вновь примкнувшие к ним архиереи не только обосабливаются ещё более, но отваживаются даже на создание своей собственной лжеиерархии, насаждаемой ими по примеру обновленцев, параллельно православному епископату, находящемуся на вверенных ему кафедрах.

Раздорническая деятельность архиепископа (в расколе «митрополита») Григория [Яцковского] ещё более обнаруживается в последующее время (см. №№ 12–18).

12–18. Коллегия (номинально; фактически Церковью не управляла). 19.01(01.02).1926 г.

Организатор ВВЦС архиепископ Григорий [Яцковский], игнорируя определение Заместителя митрополита Сергия [Страгородского] о запрещении в священнослужении и предании соборному суду архиереев-членов ВВЦС, при содействии гражданских властей является к заключённому Патриаршему Местоблюстителю и представляет ему доклад, в котором тенденциозно излагается течение церковной жизни за время удаления Местоблюстителя от управления Церковью и якобы полная бездеятельность митрополита Сергия, а также сообщается о невозможности его выезда из Нижнего Новгорода в Москву для руководства из центра церковными делами. По смыслу доклада, этой бездеятельностью Заместителя и вызывается необходимость создания коллективного органа высшего церковного управления – ВВЦС.

О факте запрещения Заместителем раскольников-григориан в докладе, конечно, не упоминается.

Патриарший Местоблюститель, лишённый в условиях строгой изоляции тюремного заключения объективной информации об истинном положении церковных дел, поверив содержанию представленного доклада, пишет на нем условную резолюцию (19 января/1 февраля 1926 г.) в том смысле, что если изложенное в докладе соответствует действительности и единоличное Заместительство не может быть осуществлено в настоящих условиях жизни, то вместо такового он благословляет организацию коллегиального высшего церковного управления в составе трёх нижеследующих иерархов: архиепископа Владимирского Николая [Добронравова], архиепископа Томского Димитрия [Беликова] и архиепископа Екатеринбургского Григория [Яцковского], представившего доклад о положении церковных дел, по которому и последовала настоящая условная резолюция, начертанная на самом же этом докладе. В качестве помощников по управлению Церковью членам Коллегии Патриарший Местоблюститель рекомендует привлечь ещё следующих четырёх архипастырей: архиепископа Вологодского и Тотемского Сильвестра [Братановского], архиепископа Орловского и Севского Серафима [Остроумова], епископа Тульского и Белевского Николая [Могилевского] и временно управляющего Самарской епархией епископа Мелитопольского Сергия [Зверева].

Заручившись такой (правда, не очень выгодной для себя) резолюцией Место- блюстителя, архиепископ Григорий [Яцковский] 23 января (5 февраля) 1926 г. направляет её Заместителю Патриаршего Местоблюстителя митрополиту Сергию в Нижний Новгород в сопровождении «пояснительного» письма, содержание коего сводится к тому, что Местоблюститель будто бы вообще освободил митрополита Сергия от заместительских обязанностей с передачей таковых Коллегии, возглавляемой отправителем этого письма, архиепископом Григорием.

Разгадав сразу же эту новую авантюру архиепископа Григория с докладом Местоблюстителю и лживость «пояснительного» письма, Заместитель Патриаршего Местоблюстителя митрополит Сергий в ответном письме своём на имя архиепископа Григория от 26 января (8 февраля) 1926 г. разоблачает все эти бессовестные проделки захватчика высшей церковной власти, прикрывающегося во всех своих недостойных начинаниях благом Церкви. Расшифровав подлинный, антиканоничный, по существу, и церковно безграмотный по форме образ действий новых раскольников, Заместитель вновь призывает самочинников-архиереев, организаторов ВВЦС и обманщиков Патриаршего Местоблюстителя, к раскаянию в содеянном церковном преступлении и возвращению в спасительное лоно Православной Церкви.

Как и прежде, призывы эти не оказывают отрезвляющего действия на вожаков григорианства. Наоборот, следуя уже испытанному методу прежде бывших раскольников: обновленцев, антониновцев («Союз Церковного Возрождения»), липковцев-самосвятов (на Украине) и многих других, они насильственно захватывают православные приходы, насаждают на местах свой клир и даже (как замечено было выше) создают свою лжеиерархию, рукополагая новых «архиереев», будучи сами в состоянии запрещения! Таким образом «григорианский» раскол быстро и энергично распространяется вглубь и вширь, порывая окончательно с Православной Русской Церковью и нагло фальсифицируя Её на местах в сознании широких верующих масс, слабо (а вернее: совсем никак) не ориентирующихся в создавшейся сложной внутрицерковной обстановке.

Насаждённый таким способом «грягорианский раскол», к немалому соблазну православных людей и с грехом пополам просуществовал до конца 40-х гг., распространившись преимущественно в Приуралье, на Дону и, частично, в Сибири.

Между тем привезённый в Москву заключённый Патриарший Местоблюститель митрополит Крутицкий Пётр [Полянский], с разрешения соответствующих инстанций гражданской власти, в конце марта месяца 1926 г. приглашает (телеграммой) своего Заместителя митрополита Сергия прибыть из Нижнего Новгорода в Москву для свидания и совместного обсуждения вопроса о «коллегиальном единовластии управления» Церковью. По приезде Заместителя в Москву свидание практически не состоялось, и оно было заменено разрешением (9/22 апреля 1926 г.) обмена письмами между Местоблюстителем и его Заместителем. Мера эта вносит полную ясность о наличном положении дела и точках зрения на него обоих высокопоставленных иерархов. При этом, конечно, чётко выявляется вся грязная «деятельность на благо Церкви» властолюбцев из «григорианского» лагеря и, в первую очередь, его «творца и зиждителя» архиепископа Екатеринбургского Григория.

(Интересующимся рекомендуется внимательно ознакомиться с демагогической брошюрой «григориан», усердно распространявшейся ими в конце 20-х и начале 30-х гг., озаглавленной: «Правда о Временном Высшем Церковном Совете и Нижегородском митрополите Сергии Страгородском»).

19. Митрополит Иосиф [Петровых]. Ленинград(?), 25.11(08.12). 1926 г. – 16(29).12.1926 г.

Согласно завещательному распоряжению Патриаршего Местоблюстителя ввиду отказа Патриаршего Экзарха Украины митрополита Киевского и Галицкого Михаила [Ермакова] от исполнения должности Заместителя Патриаршего Местоблюстителя (о чем было упомянуто выше, см. № 9), а также в связи с последовавшим 25 ноября (8 декабря) 1926 г. арестом Заместителя, митрополита Нижегородского Сергия, – в исполнение ответственной должности Заместителя вступает было митрополит Ленинградский (бывший Ростовский) Иосиф [Петровых]... Однако, как пишет сам митрополит Иосиф в своём завещательном распоряжении, составленном им в самый день вступления в отправление обязанностей Заместителя, 25 ноября (8 декабря) 1926 г.: «...имея в виду неизбежное лишение возможности и мне исполнять ответственное поручение Патриаршего Местоблюстителя от 23 ноября (6 декабря) 1925 г.» и пр., указывает в этом завещательном распоряжении не только дальнейших (после себя) трех преемников высшей церковной власти, но пытается предусмотреть и все возможные варианты, могущие быть использованными к сохранению таковой в будущем, согласно каноническим требованиям и преждеизданным его предшественниками подобным же распоряжениям по обеспечению законного преемства власти Первоиерарха Русской Церкви.

Как говорится в одном церковном акте (резолюция митрополита Петра от 19 января/1 февраля 1926 г.), ввиду того, что митрополит Иосиф оказался «совсем не известен советской власти...» [? – Сост.], он лишается возможности исполнения должности Заместителя Патриаршего Местоблюстителя, согласно завещательному распоряжению митрополита Петра от 23 ноября (6 декабря) 1925 г.

20. Архиепископ Корнилий [Соболев].

По силе завещательного распоряжения Заместителя Патриаршего Местоблюсгителя митрополита Иосифа от 25 ноября (8 декабря) 1926 г. в исполнение должности Заместителя (после обнаружившейся невозможности ему самому исполнять таковую) вступает архиепископ Свердловский и Ирбитский Корнилий [Соболев]. Если ему («по обстоятельствам времени») невозможно будет исполнить это поручение, то в должность Заместителя вступает архиепископ Астраханский Фаддей [Успенский]. Если, наконец, и этому иерарху невозможно будет исполнить это поручение, то в должность Заместителя Патриаршего Местоблюстителя вступает архиепископ Угличский Серафим [Самойлович].

Архиепископ Корнилий, как отбывающий в это время ссылку, лишается возможности выполнить возложенное на него означенным завещательным распоряжением послушание.

21. Архиепископ Фаддей [Успенский].

В случае невозможности архиепископу Корнилию исполнять обязанности Заместителя вторым лицом, указанным на эту должность завещательным распоряжением митрополита Иосифа от 25 ноября (8 декабря) 1926 г., является архиепископ Астраханский Фаддей [Успенский]. Однако и этот святитель, ввиду пребывания в ссылке, не имеет возможности выполнить возложенное на него послушание.

22. Архиепископ Серафим [Самойлович]. Углич, 16(29).12.1926 г. – 30.03(12.04).1927 г.

Преемником митрополита Иосифа на посту Заместителя Патриаршего Местоблюстителя становится третий из кандидатов, указанных им в завещательном распоряжении от 25 ноября (8 декабря) 1926 г.: викарий Ярославской епархии, архиепископ Угличский Серафим [Самойлович].

16 (29) декабря 1926 г. он издаёт послание ко Всероссийской пастве относительно своего вступления в отправление обязанностей Заместителя Патриаршего Местоблюстителя.

23. Митрополит Сергий [Страгородский]. Москва, 30.03(12.04). 1927 г. – 14 (?) (27). 12.1936 г. (второй период).

30 марта (12 апреля) 1927 г., в день своих мирских именин (память преподобного Иоанна Безмолвника), нежданно-негаданно, выходит из заключения бывший Заместитель Патриаршего Местоблюстителя митрополит Нижегородский Сергий.

Учитывая общепризнанную мудрость и многоопытность освободившегося маститого иерарха, а также тяготясь своим ответственным и тяжёлым званием, правящий Заместитель Патриаршего Местоблюстителя архиепископ Угличский Серафим [Самойлович] передаёт свои заместительские права митрополиту Сергию.

Таким образом, митрополит Сергий вновь воспринимает звание Заместителя и вступает в управление Церковью. Начинается второй период его Первосвятительства, длящийся девять лет и девять месяцев. В этот период управление Церковью осуществляется митрополитом из Москвы, где он обосновывается на постоянное жительство (вначале на Лесной улице, а затем в Девкином, иначе – Баумановском, переулке, у Немецкого рынка).

Многочисленные расколы и нестроения внутри Церкви относятся именно к этому времени, и все они, в той или иной степени, вызываются деятельностью митрополита Сергия как Главы Церкви.

В 1927 г. главной «злобой дня» является нашумевшее послание от 16(29) июля, подписанное митрополитом Сергием и членами Временного при нем Патриаршего Священного Синода, известное под именем Декларации.

Некоторые круги церковного общества считали, что отношения между Церковью и государственной властью в нашей стране со всей определённостью и искренностью уже выявлены и установлены такими актами Святейшего Патриарха Тихона, как его заявление в Верховный Суд РСФСР от 3(16) июня 1923 г. и послание от 25 марта (7 апреля) 1925 г. (так называемое «Предсмертное завещание»). Декларация митрополита Сергия, посвящённая главным образом этой же теме, была воспринята поэтому либо как ответ на нажим со стороны гражданской власти на Церковь, либо как унижающее Церковь, совершенно излишнее проявление сервилизма со стороны Заместителя. To и другое, конечно, не могло быть воспринято положительно. В связи с этим в одном церковном акте того времени было высказано следующее:

«...чадам Церкви и, прежде всего, конечно, епископату Вы вменяете в обязанность – лояльное отношение к гражданской власти. Мы приветствуем это требование и свидетельствуем, что мы всегда были, есть и будем лояльны и послушны гражданской власти; всегда были, есть и будем истинными и добросовестными гражданами нашей родной страны, но это, полагаем, не имеет ничего общего с навязываемым Вами политиканством и заигрыванием и не обязывает чад Церкви к добровольному отказу от тех прав свободного устроения внутренней религиозной жизни церковного общества, которые даны ему самою же гражданской властью...» (из «Обращения» к Заместителю «ярославской оппозиции» от 24 января/6 февраля 1928 г.).

Так была воспринята Декларация некоторыми представителями ревниво-охранительной церковной психологии.

Особое возмущение в этих кругах вызывала знаменитая фраза этого послания, обращённая Заместителем как бы от лица Церкви к гражданской власти: «ваши радости – наши радости», без конца повторявшаяся (в разных интонациях) внутри страны и давшая неисчерпаемый материал чуть ли не для целых монографий за рубежом. По ехидному толкованию некоторых комментаторов, особенно недружелюбно настроенных к Декларации, формула эта расшифровывается таким образом, что радости безбожников, получаемые ими по случаю удачной разрушительной антицерковной деятельности, являются также радостями и Заместителя с его Синодом... и т. п.

Следует отметить, что людей подобной настроенности было, конечно, не так-то уж много и, если позволительно так выразиться, средним церковно-общественным мнением Декларация была воспринята совершенно спокойно и безболезненно, хотя сознавалась её ненужность.

Тем не менее, повторяем, что, как казалось некоторым, «слишком лояльная» в отношении к гражданской власти поза Заместителя являла собою вполне достаточное основание для отхода от единства с возглавляемым им высшим церковным управлением. Именно отсюда зародились наиболее консервативные оппозиционные группировки, принявшие определенные организационные формы в ближайшие последующие годы (см. №№ 30:31).

24. Митрополит Кирилл [Смирнов].

Один из благороднейших и несгибаемых представителей отечественной иерархии тех лет, митрополит Казанский и Свияжский Кирилл [Смирнов], по его собственному свидетельству (январское письмо 1934 г.), ещё при жизни Святейшего Патриарха Тихона даёт ему обещание понести тяжесть местоблюстительства, если это в будущем окажется необходимым. Будучи (по завещательному распоряжению Святейшего) первым кандидатом на этот пост, митрополит не смог на деле выполнить обещанного, так как с самого начала 20-х гг., почти беспрестанно пребывал в ссылке, в отдалённых районах Крайнего Севера. Огромное расстояние, отделяющее его от центра страны, при всех тяготах кочевой жизни в условиях Приполярья, не мешает ему пристально наблюдать за развитием и течением событий церковной жизни, вытекающих из вопроса о Местоблюстительстве. Деятельность Заместителя Патриаршего Местоблюстителя митрополита Сергия, особенно в текущий (второй) период его заместительства, наиболее приковывает внимание митрополита Кирилла, так как в процессе своего практического проявления обнаруживает такие автократорские тенденции, признать каковые за лицом, несущим обязанности Заместителя Патриаршего Местоблюстителя, митрополит Кирилл категорически отказывается. Кратко его концепция по этому вопросу излагается им самим следующим образом:

«...при замедлении дела с выбором Патриарха Местоблюститель остаётся на своём посту до смерти или собственного добровольного от него отречения или устранения по церковному суду. Он не правомочен назначить себе Заместителя с правом, тождественным его местоблюстительским правам. У него может быть только временный Заместитель для текущих дел, действующий по его указаниям. Вот в этом пункте и является погрешность со стороны митрополита Сергия, признающего себя в отсутствии митрополита Петра имеющим все его местоблюстительские права. Его грех в превышении власти, и православный епископат не должен был признавать такую его власть и, убедившись, что митрополит Сергий правит Церковью без руководства митрополита Петра, должен был управляться по силе патриаршего указа 7(20) ноября 1920 г., готовясь дать отчёт в своей деятельности митрополиту Петру или Собору. Если до созыва Собора Местоблюститель умирает, то необходимо снова обратиться к патриаршему завещанию и в правах Местоблюстителя признать одного из оставшегося в живых, указанных в патриаршем завещании иерархов. Если ни одного в живых не окажется, то действие завещания окончилось, и Церковь сама собою переходит на управление по патриаршему указу 7 (20) ноября 1920 г. и общими усилиями епископата осуществляется созыв Собора для выбора Патриарха» (январское письмо 1934 г.).

Такова точка зрения митрополита Кирилла.

Что касается взгляда митрополита Сергия, то, по его изложению, вопрос этот решается следующим образом:

«Настоящее положение нашего Церковного управления во главе с Заместителем здравствующего, но устранившегося от дел Местоблюстителя – до тождества аналогично положению управления в 1922 г. при устранившемся Патриархе и фактически управлявшем Заместителе [имеется в виду митрополит Агафангел. – Сост.]. Нет поэтому никаких оснований утверждать, будто теперешний Заместитель в отличие от тогдашнего должен почитаться ограниченным в правах, хотя бы в документе, передающем власть, и не было никаких оговорок об ограничении (как не было их и в 1922 г.).

Таким образом, по документальным нашим данным [то есть завещательным распоряжениям Святейшего Патриарха Тихона от 25 декабря 1924 г./7 января 1925 г. и Местоблюстителя митрополита Петра от 23 ноября/6 декабря 1925 г. – Сост.] Заместитель обличён патриаршей властью в том же объёме, как и заменяемый им Местоблюститель. Да и существом дела это требуется, иначе не было бы ответственного кормчего у церковного корабля, и тогда не было бы и цели вообще кому бы то ни было передавать власть. Различие между Местоблюстителем и его Заместителем не в объёме патриаршей власти, а только в том, что Заместитель является как бы спутником Местоблюстителя: сохраняет свои полномочия до тех пор, пока Местоблюститель остаётся в своей должности. Ушёл Местоблюститель от должности (за смертью, отказом и под.), в тот же момент прекращаются полномочия Заместителя. Само собою понятно, что с возвращением Местоблюстителя к управлению Заместитель перестаёт управлять.

За распоряжения своего Заместителя Местоблюститель ни в какой мере не может быть ответственным, и потому нельзя ожидать или требовать, чтобы Местоблюститель вмешивался в управление и своими распоряжениями исправлял ошибки Заместителя. Такое вмешательство повело бы только к ещё большему расстройству церковных дел и к анархии, как и всякое двоевластие. Как самостоятельный правитель, Заместитель сам и отвечает за своё правление перед Поместным Собором» (Статья «О полномочиях...» «Журнал Московской Патриархии». 1931. № 1).

Приведённые выписки в достаточной степени показывают разность в понимании одного и того же вопроса (объём канонической юрисдикции Заместителя) полемизирующими сторонами.

В силу сложившейся обстановки ставший как бы идеологом одной из оппозиционных групп митрополит Кирилл усматривал вину митрополита Сергия в двух моментах нарушения им своих первосвятительских полномочий.

Первый: своим пониманием и толкованием объёма канонической юрисдикции Заместителя, а также вытекающими отсюда своими церковно-административными мероприятиями и действиями по управлению Церковью митрополит Сергий самовольно превысил полномочия Заместителя Патриаршего Местоблюстителя до узурпации прав и прерогатив Патриарха Всероссийского;

второй: учредив Временный Патриарший Синод и сделав его своим соправителем, благодаря чему он из вспомогательного и совещательного органа (каковым, например, был Священный Синод при покойном Святейшем Патриархе Тихоне) превратился в самостоятельный, самодержавный орган высшего церковного управления, поглотивший высокий принцип Первосвятительства (Апостольское правило 34), провозглашённый Собором 1917–1918 гг., Заместитель, митрополит Сергий, распылил доверенное ему единовластие в недрах самозванного по своей канонической природе и никем не уполномоченного коллегиального органа, подменив таким образом идею патриаршества.

На почве различного понимания двумя митрополитами объёма полномочий Заместителя в 1929 г. возникает острая полемическая переписка, представляющая собою значительный историко-канонический интерес и дающая в руки исследователя богатый материал для понимания психологических основ церковных точек зрения дискутирующих сторон. Убеждённость обоих при ознакомлении с этими письмами может вызывать переменное сочувствие то одной, то другой стороне.

По этому вопросу широким церковным кругам становятся известными четыре письма (по два с каждой стороны). Дискуссия эта, к прискорбью, оканчивается весьма плачевно для обеих сторон: митрополит Кирилл предаётся суду Собора архиереев за учинение раскола, а митрополит Сергий, несомненно, остаётся с тягостно-греховным сознанием происшедшего (как-никак по его вине) разрыва, отнюдь не украсившего собою его заместительской деятельности.

В последовавшие затем годы постепенно выявляется целая группа иерархов, солидарных с митрополитом Кириллом в его суждениях, касающихся образа действий Заместителя.

Оставаясь верным своим взглядам, митрополит Кирилл, вместе с митрополитом Иосифом, был расстрелян 7(20) ноября 1937 г. в тюрьме в г. Чимкенте.

25. Митрополит Агафангел [Преображенский]. «Ярославская оппозиция». Ярославль, 24.01(06.02).1928 г. – 17(30).05.1928 г.

Удалённый стараниями обновленцев в 1922 г. в Нарымский край, митрополит Агафангел, возвращаясь из ссылки в апреле 1926 г., издал в г. Перми послание, в котором объявил себя Местоблюстителем Патриаршего Престола и предложил возносить имя его за богослужением. Об этом митрополит Сергий доложил митрополиту Петру. Последний письмом от 9(22) апреля 1926 г. ответил митрополиту Сергию [Страгородскому], что не считает себя обязанным передавать власть митрополиту Агафангелу ввиду отсутствия каких бы то ни было оснований к тому в завещании Святейшего. Тогда митрополит Сергий письменно разъяснил митрополиту Агафангелу от 27 апреля (10 мая) 1926 г., что ему надлежит отказаться от притязания на должность Местоблюстителя и сделать соответствующее распоряжение по церквам Ярославской епархии о поминовении Местоблюстителя митрополита Петра. В ответ на это разъяснение митрополит Агафангел телеграфировал митрополиту Сергию 11(24) мая 1926 г.: «Продолжайте управлять Церковью, я воздержусь от всяких выступлений. Распоряжение поминать митрополита Петра сделаю, так как предполагаю ради мира церковного отказаться от Местоблюстительства». Митрополит же Пётр, не зная о переписке между митрополитом Сергием и митрополитом Агафангелом, отправил митрополиту Агафангелу письмо от 9(22) мая 1926 г., в котором «для блага Церкви и для устранения раздоров в Ней» предложил ему принять на себя исполнение обязанностей Патриаршего Местоблюстителя. Это письмо митрополит Агафангел получил 18(31) мая 1926 г. На следующий день 19 мая (1 июня) он прибыл в Москву и принял там патриаршую канцелярию, о чем и сообщил митрополиту Сергию от 22 мая (4 июня). Естественно было ожидать, что вслед за получением патриаршей канцелярии, митрополит Агафангел, согласно сделанному им распоряжению, примет на себя и обязанности Патриаршего Местоблюстителя. Но этого не произошло. Митрополит Агафангел вскоре отказался принять на себя обязанности Патриаршего Местоблюстителя. Это было так. Митрополит Пётр от 27 мая (9 июня) снова отправил митрополиту Агафангелу письмо. В этом письме митрополит Пётр, между прочим, подтвердил сделанное им митрополиту Агафангелу предложение о занятии последним должности Патриаршего Местоблюстителя, оговорив при этом: «В случае отказа Вашего Высокопреосвященства от восприятия власти Местоблюстителя или невозможности её осуществления права и обязанности Патриаршего Местоблюстителя возвращаются снова ко мне, а заместительство – к митрополиту Сергию».

Эту оговорку митрополит Пётр подтвердил в своём послании к архипастырям и пастырям и всем верным чадам Российской Православной Церкви от 19 декабря 1926 г. (1 января 1927 г.).

Митрополит Агафангел в ответ на письмо митрополита Петра от 25 мая (9 июня) письменно уведомил его от 30 мая (12 июня) 1926 г.: «Письмо Вашего Высокопреосвященства от 27 мая (9 июня) с. г. с подтверждением передачи Патриаршего Местоблюстительства нашему смирению я имел честь получить. Искренно благодарю за выраженное Вами мне доверие, но принять на себя обязанности Местоблюстителя Патриаршего Престола не могу, ввиду преклонности лет и крайне расстроенного здоровья».

Действительность этого письма митрополит Пётр подтвердил в упомянутом выше его послании 19 декабря 1926 г. (1 января 1927 г.).

Отправив 30 мая (12 июня) 1926 г. письмо к митрополиту Петру, митрополит Агафангел, 4(17) июня того же года телеграфом уведомил митрополита Сергия: «Я по крайне расстроенному здоровью уже отказался от замещения должности Патриаршего Местоблюстителя, о чем и доложено мною Его Высокопреосвященству Местоблюстителю Патриаршего Престола митрополиту Петру Крутицкому письмом от 12 сего июня [н. ст. ] и доведено до сведения советской власти...»

На пути в Тобольск или, может быть, ранее, митрополит Пётр заверил копию письма к нему митрополита Агафангела от 30 мая (12 июня) 1926 г. и написал на этой, заверенной им копии примечание следующего содержания: «В ...моем письме от 27 мая (9 июня) было также оговорено, что если Высокопреосвященный митрополит Агафангел по каким-либо обстоятельствам будет лишён возможности принять на себя обязанности Патриаршего Местоблюстителя, то таковые переходят ко мне, а в моё отсутствие замещающим Патриаршего Местоблюстителя восстанавливается Высокопреосвященный Сергий, митрополит Нижегородский».

Таким образом, вследствие отказа митрополита Агафангела занять должность Патриаршего Местоблюстителя, в сем звании остался митрополит Пётр, передавший полномочия Местоблюстителя, на время своего отсутствия, митрополиту Сергию, что с бесспорностью открывается из письма митрополита Петра на имя митрополита Агафангела от 27 мая (9 июня) 1926 г., послания митрополита Петра от 19 декабря 1926 г. (1 января 1927 г.) и примечания митрополита Петра к заверенной им копии письма к нему митрополита Агафангела от 30 мая (12 июня) 1926 г.” (Люперсольский Н. Митрополит Сергий Страгородский – законный, каноничный Заместитель Патриаршего Местоблюстителя . Вятка, 1928).

Вышеприведённая пространная выписка достаточно правильно излагает историю попытки возглавления высшего церковного управления возвратившимся в 1926 г. из ссылки митрополитом Агафангелом – вторым кандидатом на пост Патриаршего Местоблюстителя, согласно завещательному распоряжению Святейшего Патриарха Тихона от 25 декабря 1924 г. (7 января 1925 г.).

Ради исторической правды и полноты картины остаётся внести некоторое разъяснение, касающееся приведённой нами выписки. Окончательный отказ митрополита Агафангела от своих притязаний на занятие местоблюстительского поста был вызван, конечно, не «крайне расстроенным здоровьем» или «преклонным возрастом» – как деликатно изволил выразиться сам митрополит-претендент, а тем обстоятельством, которое лишало и всех других временных Глав Церкви возможности спокойного выполнения данного им послушания... Речь идёт о целом множестве разнообразных внешних условий, которыми обставлялась и ограничивалась деятельность Заместителей и Местоблюстителей и которые в целом получили необъяснимое, но всем понятное наименование «независящих обстоятельств», вполне достаточное для объяснения всевозможных явных и скрытых препятствий, вызываемых тогдашними «обстоятельствами времени». Эти эзоповские формулы не только были в ходу среди широкой публики, жившей интересами Церкви, но многократно встречаются и в официальной переписке и важных церковных актах того времени.

Мудрый и опытный архипастырь, Ярославский митрополит Агафангел ещё на возвратном пути из ссылки, будучи где-то в Перми, в апреле месяце 1926 г., сам вызывается на пост Главы Церкви, имея в виду свой долг по отношению к Ней, будучи вторым кандидатом на пост Патриаршего Местоблюстителя по завещательному распоряжению Святейшего Патриарха Тихона и одновременно учитывая пребывание в ссылке Местоблюстителя митрополита Петра; издаёт в связи с этим послание ко всероссийской пастве. Далее, в связи с встретившимися на пути препятствиями, развивает кипучую деятельность и переписку в доказательство правомочности своих притязаний на временное возглавление Церкви; наконец – получает в свои руки патриаршую канцелярию и в результате... всего через какие-нибудь два месяца после пермского послания (июнь 1926 г.) внезапно обнаруживает у себя «крайне расстроенное здоровье» и «преклонный возраст», явившиеся непреодолимым препятствием к выполнению всего того, к чему он не только стремился все это время, но что уже было почти у него в руках... Он отказывается от всех своих притязаний, все бросает и уезжает в свою епархию – в Ярославль, доживать свои дни.

Похоже ли все это на правду – исследовать здесь не собираемся, а предпочитаем отнести (с большой долей вероятности) все это за счёт тех же магических «обстоятельств времени», о которых упомянули несколько выше...

Однако, по воле всеустрояющего Провидения, удалившемуся от общецерковных дел митрополиту Агафангелу суждено было ещё один раз приковать к себе всеобщее внимание церковного общества в связи с нарождением ряда раскольнических течений, вызванных к жизни недовольством той или иной стороной деятельности митрополита Сергия [Страгородского] на посту Заместителя Патриаршего Местоблюстителя в конце 20-х гг.

24 января (6 февраля) 1928 г. возглавленная митрополитом Агафангелом группа архиереев Ярославской церковной области направляет в адрес Заместителя своё «Обращение» об административном отмежевании от него и его Временного Патриаршего Священного Синода в связи с их совместной деятельностью, вызывающей «смущение, осуждение и ропот» в среде некоторой части епископата, клира и достаточно широких кругов благочестивых мирян.

«Обращение» подписывают; митрополит Ярославский Агафангел, архиепископ Угличский Серафим [Самойлович], бывший Ростовский митрополит Иосиф [Петровых], временно управляющий Любимским викариатством архиепископ Варлаам [Ряшенцев] и епископ Ростовский Евгений [Кобранов]. Возникает новый раскол, именуемый «Ярославской оппозицией». Идеологическая концепция этого нового раскола довольно многообразна и довольно расплывчата, а потому с трудом поддаётся чёткой формулировке. Некоторыми из побудительных мотивов к отмежеванию от Заместителя были следующие, оговорённые в документах, касающихся этой оппозиции: в одном месте читаем: «...митрополита Агафангела смущает возношение имени Заместителя Патриаршего Местоблюстителя за богослужением и большое количество запрещений в священнослужении архиереев, так редко или почти не встречавшееся на Руси...»;

в другом: «...распоряжения Заместителя, смущающие нашу и народную религиозную совесть и, по нашему убеждению, нарушающие церковные каноны...»;

затем: стремление Заместителя к подчинению Церкви «Кесарю», или, как выразился сам митрополит Сергий в книге «Правда о религии в России», непримиримость с некоторою «краснотою» нашей Церкви, т. е. неосновательное усматривание в усилиях Заместителя как можно более фундаментально легализовать Церковь – утрату Её свободы и подведение под ярмо государственной опеки, не только как это имело место при царизме, но и гораздо хуже того, ибо, по мысли оппозиционеров того времени, царизм хотя и теснил порою Церковь во многих отношениях, но внутренне, религиозно был все же Ей однороден, в то время как нынешняя государственность не только не имеет с Нею ничего общего, но использует каждую малейшую даже возможность для проявления своего неизменного и острого недружелюбия.

Первые же шаги Заместителя по ликвидации «Ярославской оппозиции» сразу поколебали её единодушие. Одновременно с начавшейся канонической перепиской между митрополитами Сергием и Агафангелом, из Москвы в Ярославль направляются специальные делегации из ответственных представителей Патриархии с целью увещания отколовшихся и попыток вернуть их в юрисдикцию законного священноначалия. Эти срочные и решительные мероприятия Заместителя дали положительный результат, и очередное церковное разделение, руководимое группой ярославских архиереев, настолько быстро ликвидируется, что условное постановление Заместителя Патриаршего Местоблюстителя и Временного Патриаршего Синода (№ 76 от 29 марта/11 апреля 1928 г.) о карах на головы всех вообще оппозиционеров и ярославских, в частности – в отношении последних в силу не вошло за минованием надобности. Трое из пяти организаторов оппозиции, подписавших «Обращение» от 24 января (6 февраля) 1928 г., воссоединились с Заместителем Патриаршего Местоблюстителя митрополитом Сергием и его Синодом; «что же касается митрополита Иосифа, который не входит в состав ярославской иерархии, хотя и подписал заявление [«Обращение». – Сост.], и который, по слухам, принимает меры к объединению оппозиции, а также удалённого «из пределов Ярославской епархии» архиепископа Угличского Серафима [Самойловича], – оба так и остались вне общения с митрополитом Сергием и его Синодом до конца своих дней, по силе того же постановления № 76 Заместителя Патриаршего Местоблюстителя и Временного Патриаршего Синода от 29 марта (11 апреля) 1928 г.

Престарелый митрополит Агафангел (род. в 1854 г.) скончался в конце того же 1928 г. (3/16 октября).

26. Митрополит Иосиф [Петровых]. «Иосифлянский раскол». Ленинград. 1928 г.

Митрополит Ростовский Иосиф, бывший Заместитель Патриаршего Местоблюстителя, согласно завещательному распоряжению Местоблюстителя от 23 ноября (6 декабря) 1925 г. последующим Заместителем митрополитом Сергием переводится на Ленинградскую кафедру, а вскоре, – «по обстоятельствам времени» – из Ленинграда назначается в Одессу. Это последнее назначение болезненно переживается митрополитом Иосифом и не без некоторой доли справедливости, рассматривается если не как произвол со стороны Заместителя, то, во всяком случае, как нежелание (или неумение) со стороны последнего должным образом отстоять это назначение перед лицом соответствующих инстанций гражданской власти.

Митрополит Ленинградский отказывается подчиниться новому своему назначению в Одессу. Главным образом, в силу своей несолидарности с общецерковным курсом, избранным Заместителем с самого начала второго периода своего управления Церковью, начавшегося по освобождении из заключения 30 марта (12 апреля) 1927 г. (Декларация от 16/29 июля 1927 г., указ о поминовении за богослужением властей и пр.) – митрополит Иосиф при поддержке довольно широких кругов единомысленных ему клириков и мирян, недовольных в той или иной степени деятельностью митрополита Сергия, в блоке с епископом бывшим Никольским Иерофеем [Афоником] и другими епископами, официально и решительно отлагается от Заместителя. He встретив должной поддержки своим начинаниям со стороны представителей «ярославской оппозиции», к которой он примкнул было на первых порах своей несолидарности с Заместителем, – митрополит Иосиф довольно быстро становится во главе весьма широкого оппозиционного движения, коему позже присвоено было наименование «Иосифлянского раскола».

Контакты его с «ярославской оппозицией» прекращаются...

В дальнейшем, в связи с выяснившейся безнадёжностью возвращения митрополита Иосифа и единомышленных ему иерархов в общение с Заместителем Патриаршего Местоблюстителя, несмотря на предпринятые со стороны Патриархии увещевания, 29 марта (11 апреля) 1928 г., Заместителем Патриаршего Местоблюстителя митрополитом Сергием и Патриаршим Священным Синодом выносится постановление (№ 76) об увольнении сего митрополита на покой, предании каноническому суду православных архиепископов и запрещении в священнослужении впредь до раскаяния или до решения дела судом архиереев.

Дальнейшие дни свои митрополит Иосиф проводит в заключении. 7(20) ноября 1937 г. вместе с митрополитом Кириллом [Смирновым] он расстрелян в тюрьме в г. Чимкенте.

27. Епископ Димитрий [Любимов]. «Ленинградская оппозиция». 2-я половина 1927 г. – 29.03(11.04). 1928 г.

Во второй половине 1927 г. один из викариев Ленинградской епархии епископ Гдовский Димитрий [Любимов] в связи с известным брожением, вызванным общим направлением церковно-административной деятельности Заместителя Патриаршего Местоблюстителя митрополита Нижегородского Сергия – его Декларацией, указом о поминовении властей и под., начинает «чинить смуту и раскол, распространяя среди верующих клевету на Высшую Церковную Власть, якобы она уже уклонилась от Православия, призывает народ порвать молитвенно-каноническое общение с митрополитом Сергием как с законным Заместителем Патриаршего Местоблюстителя, и с единомысленными с ним епископами, при этом епископ Димитрий и его единомышленники называют храмы, где поминают митрополита Сергия «новообновленческими храмами», православных пастырей безблагодатными... в своём ослеплении расколом епископ Димитрий дошёл до такого безумия, что один из православных храмов («Спас на Водах») публично назвал храмом сатаны...»

В целях пресечения подобной деятельности епископа Димитрия и вразумления его 25 января 1928 г. выносится определение Заместителя Патриаршего Местоблюстителя Временного Патриаршего Священного Синода (за № 17) об увольнении епископа Димитрия [Любимова] на покой и запрещении в священнослужении с преданием каноническому суду православных епископов.

Епископ Димитрий, однако, не унимается...

Поэтому 29 марта (11 апреля) 1928 г., за № 76, выносится постановление Заместителя и Синода, в коем подтверждаются и закрепляются все прещения, наложенные предшествовавшим определением (№ 17) на епископа Димитрия в связи с продолжением им священнослужения в состоянии запрещения и дальнейшим расширением своей раскольнической деятельности, далеко выходящей за пределы Гдовского викариатства.

Одновременно тем же постановлением (№ 76) налагаются аналогичные меры прещения и на другого викария Ленинградской епархии – епископа Копорского Сергия [Дружинина], тоже совершающего священнослужение в состоянии запрещения и ведущего раскольническую деятельность, подобную той, которой занимается его собрат – Гдовский викарий.

Принимающий меры к объединению всей вообще оппозиции митрополит Иосиф в вышеуказанных Ленинградских викариах – епископах Димитрии [Любимове] и Сергии [Дружинине] – находит полное понимание и поддержку своего отношения к Заместителю и возглавляемому им высшему церковному управлению. «Ленинградская оппозиция» в скором же времени вливается в группу других недовольных Заместителем иерархов, и все вместе, под главенством «раздражённого» митрополита Иосифа бывшего Одесского, составляют иерархическую основу «иосифлянского раскола», собиравшегося уйти в «катакомбы», а в действительности – в подавляющем большинстве своём – арестованного гражданской властью, расстрелянного и рассеянного по различным местам заключения и ссылок.

28. Епископ Виктор [Островидов]. «Вотская оппозиция». 1927 г. – 1928 г.

Приблизительно одновременно с вышеуказанными расколами оказывает неповиновение Заместителю митрополиту Сергию, в связи с назначением на другую кафедру, и уклоняется в раскольническую деятельность временно управляющий Свердловской епархией, епископ Шадринский Виктор. Этот иерарх не только сеет «...смуту, распространяемую им в народе рассылкой посланий, но и клевету на Первоиерарха Православной Русской Церкви, подрывая тем авторитет Высшей Церковной Власти – во вред общецерковному делу». Будучи за таковую антицерковную деятельность определением Заместителя и Патриаршего Священного Синода № 201 от 10(23) декабря 1927 г. запрещённым в священнослужении и преданным соборному суду архиереев, епископ Виктор продолжает священнодействовать архиерейски и даже рукополагать «клириков для епархий, ему не подчинённых», благодаря чему является уже вместе со своими последователями тем «самочинным сборищем непокорных пресвитеров, епископов и не наученным народом», о котором говорит св. Василий Великий в 1-м правиле и о чем Иоанн Златоуст говорит, что разрывать единство и полноту Церкви не меньшее зло, чем создавать ересь...

Такого же рода деятельность развивает и епископ Никольский Иерофей [Афоник], запрещённый за это в священнослужении и получивший затем разрешение на служение только в одном храме и известном месте исключительно для себя, но обманом во зло употребивший разрешение и порвавший затем общение с Заместителем Патриаршего Местоблюстителя. Распространяя ложные слухи и клевету про Первоиерарха Русской Православной Церкви, епископ Иерофей открыто таким образом становится на путь раскола.

Эти два иерарха, объединённые своей оппозиционной настроенностью по отношению к Заместителю и его деятельности, входят в контакт с митрополитом Иосифом и получают от него благословение на «...рукоположение игумена Антония в сан епископа, предназначая последнего в епархию, не порученную ему и находящуюся в ведении другого, законного архиерея...»

29 марта (11 апреля) 1928 г., постановлением Заместителя и Временного Патриаршего Священного Синода за № 76, епископы Виктор и Иерофей вновь подвергаются интердикту: запрещению в священнослужении и преданию соборному суду православных архиереев.

Дальнейшая их судьба неизвестна.

По устному свидетельству некоего монаха Антония [Чернова] епископ Виктор был заключён в специальную камеру, где заживо был съеден крысами.

29. Епископ Алексий [Буй]. «Воронежская оппозиция». 1927 г. – 1928 г.

В середине 1927 г. в пределах Воронежской епархии развёртывает кипучую раскольническую деятельность временно управляющий Воронежской епархией епископ Уразовский Алексий [Буй]. Осуществляя богослужебные поездки по епархии, он широко распространяет свои утверждения о незаконности и безблагодатности (отсюда) Заместителя Патриаршего Местоблюстителя митрополита Сергия и вследствие сего – неправоверии нашей Всероссийской Православной Церкви.

14(?)(27) января 1928 г. постановлением Заместителя Патриаршего Местоблюстителя и Временного Патриаршего Священного Синода за № 20 епископ Алексий «…за раскол и производимую им церковную смуту...» освобождается от управления Воронежской епархией, увольняется на покой с запрещением священнослужения и предаётся каноническому суду православных епископов.

29 марта (11 апреля) 1928 г. постановлением Заместителя Патриаршего Местоблюстителя и Синода за № 76 все эти меры прещения в отношении епископа Алексия вновь подтверждены.

Поднятое им церковное движение против Заместителя именуется «воронежской оппозицией».

30. «Истинная Православная Церковь» («ИПЦ»).

В связи с некоторыми актами Заместителя Патриаршего Местоблюстителя митрополита Сергия и Временного Патриаршего Священного Синода (Декларация; указ о поминовении за богослужением гражданской власти и под.), изданными в целях улучшения взаимоотношений между государственной властью в стране и Православной Церковью, направленными к достижению скорейшей легализации Церкви, с чем связывается возможность открытого и официального учреждения на местах органов епархиального управления и вообще всяческое церковно-организационное и административное улучшение деятельности церковного аппарата как в центре, так и на периферии, – среди некоторых слоёв православного общества возникает протестующее течение, рассматривающее стремление Заместителя к легализации как инспирированное безбожническими силами (отождествляемыми ими с государственной властью) в целях постепенного подчинения себе церковного организма ради окончательного уничтожения в будущем Русского Православия.

Этот вид оппозиции особенно нетерпимо относится к Заместителю и его Синоду, рассматривает и трактует их как предателей Православия, предтечу Антихриста и т. п., впитывает в свой состав наиболее фанатичные и нетерпимые элементы преимущественно среди деревенских низов православной массы, в подавляющем большинстве своём чувствующих себя обиженными различными социальными мероприятиями советской власти (коллективизация и пр.) и, главным образом, её активностью в области антицерковной политики, особенно остро задевающей внутренний мир слагавшейся веками крестьянской психологии. Сюда же тяготеет часть клира, преимущественно из монашествующей братии, привыкшая к созерцательной жизни и выброшенная в 20-х гг. из своих вековечных насиженных мест – ликвидированных и разгромленных по всей стране монастырей (коих к моменту революции 1917 г. насчитывалось в стране более тысячи). Наконец, в большинстве своём несправедливо репрессированные гражданской властью на почве царившего тогда так называемого «культа личности», в сущности своей совершенно безвредные члены общества, в силу сложившихся условий в стране, естественно, также тяготели (в какой-то своей части) именно к этому виду церковной оппозиции. Незначительная же доля интеллигенции, примкнувшая ко всем этим церковным «униженным и оскорблённым», идейно цементировала и идеологически оправдывала данный раскол.

Примечание редакции. Было бы трагической ошибкой путать основной круг этих оппозиционеров, которые в своё время условно назывались «катакомбными» или «непоминающими» – с так называемой «Истинной Православной Церковью» (ИПЦ), которая сформировалась из наиболее радикального крыла оппозиции митрополиту Сергию и по неумолимой логике борьбы постепенно вовлекла в себя людей, не обладавших широким церковным кругозором, иногда невежественных и малообразованных, иногда эксцентричных, иногда не свободных от политических страстей. Лишившись духовных авторитетов (одни погибли, другие отошли), ИПЦ в значительной мере оказалась подвластной сектантскому духу, что и выразилось наиболее определенно в попытке 90-х годов создать так называемую «Свободную русскую церковь» (по-другому «Катакомбную»). Даже Зарубежный Синод усумнился в апостольском преемстве духовенства ИПЦ. Но характерно, что политические страсти настолько ослепили её адептов, что они не усумнились принять в епископы самых скомпрометированных перебежчиков из Патриаршей церкви.

31. Оппозиционное духовенство.

Крутой – и отчасти поэтому неприемлемый для многих стиль администрирования, практиковавшийся Заместителем Патриаршего Местоблюстителя митрополитом Сергием и породивший в недрах отечественной Церкви такое обилие протестующих групп различных оттенков, вызвал отрицательную к себе реакцию не только со стороны представителей иерархии. Последние, естественно, в силу своего положения становились возглавителями лишь наиболее крупных оппозиционных группировок, выявлявшихся в пределах одной или даже нескольких епархий, однородных по своему характеру и ищущих себе, как им казалось, канонического возглавления в лице идеологически импонирующего епископа. Между тем следует полагать, что многие оппозиционные церковные течения так и остались в своё время невыявленными благодаря своей качественной и количественной незначительности или отсутствию активного возглавления, так или иначе выявившего себя на церковной поверхности. Решительное и безапелляционные действия Заместителя не проходили незамеченными среди широких кругов клира и мирян, но наиболее смиренные и инертные иерархи и пастыри не всегда считали нужным или возможным выявлять своё, в той или иной степени отрицательное отношение к мероприятиям высшей церковной власти, предвосхищая суд церковной истории. Выжидательная позиция многих почтенных пастырей и тем более архипастырей, вместе с руководимыми ими мирянами, отнюдь не говорила в пользу их солидарности с Заместителем и законопослушности ему. Все эти силы должны были по-своему выстрадать возрождение церковной жизни и духовно изжить трагические коллизии, грехи и нестроения, исцеляемые только мученическим и исповедническим подвигом.

Чтобы представить себе масштаб оппозиции митрополиту Сергию, следует учесть, что почти 40 иерархов отошли от него, каждый по-своему выражая свой протест. Среди них были авторитетнейшие архипастыри и духовные вожди церковного народа, такие как названные святым Патриархом Тихоном кандидаты в Местоблюстители митрополит Казанский Кирилл [Смирнов], митрополит Ярославский Агафангел [Преображенский], митрополит Иосиф [Петровых], архиепископ Феодор [Поздеевский] и другие. Одни из них пытались организовать какое-то противостояние митрополиту Сергию, другие молча прекращали общение с ним. Ho даже Местоблюститель Патриаршего престола митрополит Пётр [Полянский] ясно высказал из ссылки своё несогласие с новым курсом митрополита Сергия и безоговорочное требование вернуться к прежнему образу действий для сохранения церковного единства и мира.

Есть примеры, когда и немногочисленные, но уже самоопределившиеся в своей оппозиционности Заместителю группы, возглавленные своим приходским пастырем, также во всеуслышание провозглашали свою несолидарность с высшей церковной властью, как то делали руководители крупнейших оппозиционных течений того времени. Вот один из них.

30 декабря 1927 г. (12 января 1928 г.) известнейший церковный писатель и мыслитель, настоятель одного из прекраснейших древних храмов Москвы – церкви «Никола Большой Крест» в Китай-городе (17 в., разрушена до основания в 1934 г.), – протоиерей о. Валентин Свенцицкий обращается с письмом к Заместителю Патриаршего Местоблюстителя митрополиту Сергию. В этом письме он пишет:

«Декларация Ваша от 16 (29) июля и все, что общеизвестно о Вашем управлении Церковью со времени издания Декларации, с несомненностью устанавливает, что Вы ставите Церковь в ту же зависимость от гражданской власти, в которую хотели поставить Её два первых «обновления», – вопреки свв. канонам Церкви и декретам самой власти гражданской.

И «Живая Церковь», захватившая власть Патриарха, и Григорианство, за- хватившее власть Местоблюстителя, и Вы, злоупотребивший его доверием, – вы все делаете одно общее, антицерковное обновленческое дело, причём Вы являетесь создателем самой опасной его формы, так как, отказываясь от церковной свободы, в то же время сохраняете фикцию каноничности и православия. Это более чем нарушение отдельных канонов!» и т. д.

Далее о. В. Свенцицкий заявляет, что он уходит из-под власти Заместителя и уводит свою паству из «тонкой обновленческой ловушки».

Несколько лет спустя, умирая в далёкой сибирской ссылке, о. Валентин Свенцицкий пересматривает свою церковную позицию и «перед лицом смерти» возвращается в лоно Церкви, призывая к тому же и своих духовных чад (письмо «Духовным моим детям», 1931 г.).

Следует отметить, однако, что среди тогдашних оппозиционеров митрополиту Сергию не много встречалось подобных случаев, и только беспощадные аресты, лагеря, расстрелы заставили умолкнуть мощное движение за внутреннюю свободу Церкви и её управления, превратив громадное большинство его представителей в мучеников и исповедников.

32 а-в. Митрополит Сергий [Страгородский]. Москва. 14(27). 12.1936 – 30.08(12.09). 1943 (третий период).

27 сентября (10 октября) 1937 г., на исходе двенадцатого года своих страданий – четыре года в ссылке в тяжких условиях Заполярья и Крайнего Севера и восемь лет в одиночном заключении в Тобольской, Екатеринбургской и Верхнеуральской тюрьмах, 74-х лет от роду, расстрелян Патриарший Местоблюститель митрополит Крутицкий Пётр [Полянский]. Советской властью был, однако, пущен слух о его смерти 29 августа (11 сентября) 1936 г.

14(?)(27) декабря 1936 г. в Москве составляется акт о переходе прав и обязанностей Местоблюстителя Патриаршего Престола Российской Церкви к Заместителю Патриаршего Местоблюстителя, Блаженнейшему митрополиту Московскому и Коломенскому Сергию. При этом Священным Синодом было «принято к сведению» завещание Патриаршего Местоблюстителя митрополита Крутицкого Петра [Полянского] от 5 декабря 1925 г. о преемниках на случай кончины.

В новой должности Местоблюстителя митрополит Сергий состоит до 30 августа (12 сентября) 1943 г. (около семи лет).

33. Патриарх Сергий [Страгородский]. Москва. 30.08(12.09) .1943 – 02(15).05.1944.

Под влиянием ряда внешних и внутренних факторов 23 августа (5 сентября) 1943 г. тогдашний глава государства И. Сталин (по примеру императора Николая 2 в начале столетия) приглашает к себе высших представителей Православной Русской Церкви, митрополитов: Сергия [Страгородского], Алексия [Симанского] и Николая [Ярушевича] для совместного обсуждения условий дальнейшего существования и деятельности Церкви в Советской стране.

Для «связи» между Церковью и государством при Совете Министров СССР учреждается «Совет по делам Русской Православной Церкви» во главе с гражданским чиновником-атеистом Г. Г. Карповым, постепенно присвоившим себе впоследствии ещё более ярко выраженные функции бывших царских обер-прокуроров. Формально реставрируется патриаршество, отсутствовавшее в Русской Церкви со времени кончины Святейшего Патриарха Тихона, последовавшей восемнадцать с половиною лет тому назад.

30 августа (12 сентября) 1943 г., по избранию собора 19 епископов (весь наличный состав иерархии того времени), Святейшим Патриархом Московским и всея Руси становится Блаженнейший митрополит Московский и Коломенский Сергий, правивший Церковью в этом сане до 2(15) мая 1944 г., когда он скоропостижно скончался.

Вслед за тем начинается новое патриаршество...