ИСПОВЕДЬ

Вас более всего беспокоит, и упрекаете себя, что больше печетесь об угождении наставникам, нежели Богу, что мысль о том, что вы всякий грех должны исповедывать мне, больше удерживает вас, нежели страх прогневать Господа; и в самое желание угодить Богу вкрадывается желание иметь свидетеля в людях. Эти помыслы ведут вас к самонадеянности. Не страха ли ради Божия вы каетесь во грехах перед Богом, имея свидетеля – служителя Его, которому вверены ключи решать и вязать. Это не есть ради угождения человеку, но более Богу. Святой Иоанн Лествичник в 4-й Степени пишет: «Душа, о исповеди грехов своих размышляющая, удерживается, как уздой, от беззакония, ибо мы не исповеданные нами преступления впредь как бы во мраке бесстыдно повторяем. Являемая язва не растравляется на горшее, но уврачуется». Это мнение противно вашему.

Потому, хотя, как вам мнится, и боясь исповедать грех человеку, удерживаетесь от него, очищаете себя от страстей и грехов, то вы тут ничего не теряете, а приобретаете благочестие и спокойствие совести. Но гораздо смиреннее, а следовательно, и прочнее, не думая, что сами собой, но молитвами другого это получили; высоким же путем шедшие многие пали велием падением. Рассудите, страха ли ради моего вы удерживаетесь от грехов? Я не сердцеведец. Ежели вы что от меня и скроете, взыскивать с вас и обличать не буду, и нечего вам меня бояться; из этого видите, что страх Божий понуждает вас исповедывать грехи, а следовательно, и удерживаться от них, а не мой (прп. Лев, 20).

* * *

За раскаяние твое да простит тебя Господь, и мы, недостойные, прощаем и разрешаем, но это – в некоторое только тебе утешение, впрочем, непременно должна сказать духовнику, хотя не так подробно, но прикровенно, ибо там исполняется чин и читается духовником разрешительная молитва (прп. Лев, 20).

* * *

Что вы изволите вопрошать нашу худость с истинным откровением о прежних поползновениях, которые хотя и исповедывали духовникам, но бремя отягощений и от совести не облегчается, но обременяет и смущает, т.е. не удовлетворены как следует, и видно, что не такие искусные духовники, которым вы исповедывали, и потому святые отцы-духоносцы уставили в новоначалие пришедшим и желающим воспринять монашеский ангельский образ, дабы от юности все свои согрешения генерально исповедали и, тем очистив свою совесть и душу, вновь положили новый фундамент, то есть очистив и облегчившись от тяжкого бремени… Так я, многогрешный, и вашей любви советую просить и молить Премилосердого Господа и Бога, дабы послал вам Своим Промыслом такого духоносного отца, которому бы вы могли исповедать все свои от юности до сего возраста согрешения и который бы вам мог внушить и разъяснить важность их, то хотя мы теперь и не в силах оных епитимию удовлетворить, то хотя достодолжным раскаянием и слезами удовлетворим за оные и умилостивим Премилосердого Господа, дабы пооблегчил нас от тягости бремени и даровал бы нам бодрость и силу возмогать против всеобщего врага – диавола, и когда вас Господь по вашей вере и усердию удостоит таковым духоносцем и вы по вышеозначенному учините, тогда увидите внутри своей души мир и радование сердца и умиление, орошающее и утешающее вас утешением неоцененным (прп. Лев, 20).

* * *

Приступая к Таинству Исповеди, должно представлять себя со страхом, смирением и надеждой. Со страхом – как Богу, прогневанному грешником.

В смирении – через сознание своей греховности. С надеждой – ибо приступаем к Чадолюбивому Отцу, пославшему для нашего искупления Сына Своего, Который взял грехи наши, пригвоздил их на Кресте и омыл Пречистой Своею Кровью…

В случае смущения и забвения грехов своих можно, идя к Таинству, записать их для памяти и при забвении, с позволения духовника, посмотреть в записку и объяснить ему. Подобные примеры встречаются в житиях и учениях святых отцов (прп. Макарий, 20).

* * *

При исповеди надо пояснять все свои грехи, кроме разве когда забудешь, а не поверхностно говорить, ибо не исповедаемый грех и не разрешается, разве что по забвению не изъяснишь. После исповеди надо блюсти себя от греховных действий. Но если и случится на кого оскорбиться или зазреть кого: в этом, примирясь с оскорбившим, быть спокойным, а за зазрение – саму себя зазреть и укорять, дабы не беспокоить старца, а если прилучится удобный случай видеть его, то по мере греха и чувству совести можно сказать ему оный вкратце; писать можно грехи свои, соображаясь с нашей исповедью, ибо мы в течение времени после исповеди много согрешаем и забываем; главное, в исповеди надо иметь сердце сокрушенно и смиренно, которое Бог не уничижит, и ежедневно надо иметь испытание самих себя и укорять себя, за содеянное нами приносить перед Богом покаяние, что и читаем в третьей молитве на сон грядущих (прп. Макарий, 20).

* * *

На вопрос твой: исповедовать ли особо тот грех, который прежде уже исповедовала, – отвечаю: если его еще не делала, то о том уже не нужно говорить духовнику, но чувствовать свою греховность надо; память своих грехопадений приводит нас к смирению (прп. Макарий, 20).

* * *

Бояться срама при исповеди – тоже от гордости; обличив себя перед Богом при свидетеле, получают успокоение и прощение (прп. Макарий, 20).

* * *

На вопрос твой об исповеди подробно скажу: святые отцы не советуют грехов чувственности изъснять подробно, чтобы памятью подробности не осквернять чувств, а сказать просто образ греха, а прочие грехи, наводящие стыд самолюбию, должно пояснить подробнее, с обвинением себя (прп. Макарий, 20).

* * *

Заочно же на исповеди я не могу разрешать грехов: на это есть правила церковные, даже и лично в чужой епархии не должно принимать на исповедь. Ты, написав ко мне свои немощи, может быть, и получала облегчение в совести Божией милостью, но я разрешить заочно власти не имею (прп. Макарий, 20).

* * *

Погода суровая, дождь, ветер и холод, так что и к шубе, и к топливу надо прибегнуть. Но ведь не всегда благотворность воздуха и ясная погода полезны, заводятся в растениях черви и другие насекомые, вредящие благим плодам. Так бывает и в нашем духовном устроении: посещение благодати, мир, тишина и спокойствие от стужения страстей, если продолжительно и постоянно с нами пребывают, – то опасно, что может прийти в высокоумие и лишиться заступления, и не будем искусны в борении страстей, и удалимся от скорбного пути. А потому Бог искушает нас противными к познанию нашей немощи, к терпению и смирению (прп. Макарий, 20).

* * *

Когда духовный отец по данной ему от Бога власти сказал вам: «Прощаю и разрешаю тя от всех грехов твоих», – эти слова должно принять так, что языком его произнес их Сам Иисус Христос, и в ту же самую минуту разрешение это подтверждается на небеси Богом Отцом и Святым Духом. Видите, сколь милостив Бог к кающимся грешникам!.. Этим словом духовного отца разрешаются не одни только устно исповеданные грехи, но и неисповеданные по забвению или по неведению, одни только те грехи духовный отец разрешить не может, которые грешник с намерением утаивает от стыда и страха, каковых грехов и Сам Бог не прощает. Ваши же грехи все прощены и разрешены, и хотя верой и надеждой на милосердие Божие о спасении своей души должны мирными в духе своем быть, понеже грехи юности – неведения вашего – не воспомянутся перед Богом, в чем уверяю вас святым именем Его. Сомнение же ваше о разрешении грехов своих есть действие противного духа, и весьма опасное, которому отнюдь не должно верить. Хотя бы мы с вами грехами своими превзошли от века всех грешников, то и в то время отчаиваться не должно в милосердии Божием, ибо Он того ради и Сына Своего Единородного послал с небес в мир, да спасет грешных; убо и нас с вами премногогрешных по велицей милости Своей спасет и наследниками Царствия Своего соделает (прп. Антоний, 20).

* * *

О повседневной исповеди твоей пишешь, что… чувствуешь в себе большую перемену и большую чувствуешь пользу, пиша о себе каждый день, и на сердце у тебя легко и хорошо, просишь объяснить твое недоумение, отчего с тобою так? В этом действует Таинство откровения или исповеди, которую ты пишешь, объясняя о себе, как на духу. И сама ты видишь – томившая тебя страшная тоска по написании оставляет – и это всегда так бывает от откровения (прп. Иларион, 20).

* * *

Вы затрудняетесь выбором и назначением духовника. Чтобы своего духовника не огорчить, только наперед сами объясните ему все то, что находите нужным и полезным для вашего сына, с прибавлением прошения исполнить это, так как по вашему сознанию священная обстановка при исповеди для ребенка нужна, хотя для понимающего она особенного значения не имеет.

Перед исповедью и сами вы займитесь вашим сыном и приготовьте его к этому Таинству, как сумеете. Заставьте его перед исповедью прочесть заповеди с объяснением. Касательно исправления его недостатков вообще можете ему говорить иногда полушутливым тоном: «Ты ведь молодой князь, через такие поступки не ударяй себя лицом в грязь» (прп. Амвросий, 1).

* * *

Когда вы пишете мне о какихлибо немощах своих душевных, то после кажется вам, что это производит во мне отвращение! Напротив, я всегда ублажаю тех людей, которые искренно исповедают свои ошибки и явно открывают свои немощи и недостатки (прп. Амвросий, 1).

* * *

Объяснять, кому следует, свое душевное устроение весьма полезно и доставляет внутреннее облегчение; но нужно войти во вкус сего собственным опытом, при доверии и оставлении собственных разумений (прп. Амвросий, 1).

* * *

Поговеть можно бы съездить в Лавру, да, кажется, нет надобности. Можно и в Москве поговеть и исповедаться у того же о. С… так будет проще. Впрочем, посмотри сама, а по-моему, все равно. Кому ни исповедуй, только исповедуй искренно, что после последней исповеди найдется тяжелого или легкого на совести. Если что вспомнится из прежней жизни неисповеданное по забвению, и это должно исповедать (прп. Амвросий, 1).

* * *

В чем по немощи увлечешься, не малодушествуй и не смущайся, а старайся поправить это самоукорением и исповеданием сперва Сердцевидцу Богу, а по времени и духовному отцу. Случающиеся увлечения да научат тебя уклонению, и осторожности, и охранению себя через страх Божий. Предайся воле Божией и ожидай с терпением решения своей участи (прп. Амвросий, 1).

* * *

Надобно исповедывать, в чем согрешили и как согрешили, – вот и все. Хорошо заблаговременно написать не по книге исповедь и прочитать самому перед духовником. Будет и ему понятно и незатруднительно, исповедывающемуся – легко и отрадно (прп. Амвросий, 1).

* * *

Какое ныне настало время! Бывало, если кто искренно раскается в грехах, то уже и переменяет свою греховную жизнь на добрую, а теперь часто бывает так: человек и расскажет на исповеди все свои грехи в подробности, но затем опять за свое принимается (прп. Амвросий, 2, ч. 1).

* * *

[На исповеди] все должно говорить; сказать, что осуждаю, и помыслы проносятся, а повторять их не надо. Это враг наносит. Ефрем Сирин называет это лаянием бесовским. Если спросит: какие? – тогда можно сказать (прп. Амвросий, 3, ч. 2).

* * *

Свои грехи говори и себя больше вини, а не людей (прп. Амвросий, 3, ч. 2).

* * *

Едва удосужился я прочитать длинное и искреннее твое исповедание. Отныне положим начало благого исправления, которое бывает не без труда и понуждения, в терпении, со смирением. Но унывать не должно и не должно думать, что вдруг можно исправиться от злых навыков, но постепенно с Божией помощью (прп. Амвросий, 3, ч. 3).

* * *

Всем не только можно, но и должно заботиться о благоугождении Господу. Но чем благоугождать Ему? Прежде всего, покаянием и смирением. Но тебе это мало. Ты хочешь Господа иметь своим должником. Ты пишешь: «Господь для меня все сделал, а я для Него ничего. Легко ли это?» Если кто кому должен, то, не заплатив долга, нельзя затевать подарки. Так и мы прежде всего должны заботиться об уплате греховного долга посредством смиренного покаяния, которое совершается до самого гроба. Но ты спрашиваешь: «Разве при исповеди и постриге не прощаются все прежние грехи? И нужно ли до смерти каяться на молитве в прежних грехах и вспоминать их или же предать их забвению и не смущать мысли прежними делами?» Тебе уже было говорено, что о плотских грехах никогда не следует вспоминать в подробностях, особенно же на молитве не следует исчислять по виду подобные грехи, но должно вообще считать себя грешным и неоплатным должником перед Господом. Святой апостол Павел сподобился получить не только прощение грехов, но и апостольское достоинство, а все-таки причислял себя к грешникам, глаголя: из которых я первый(1Тим. 1, 15). Притом должно знать, что грехи прощаются не одним исповеданием оных, но потребно и удовлетворение. Разбойнику на кресте Сам Господь сказал: ныне же будешь со Мною в раю(Лк. 23, 43). Но и после этого обетования разбойник не тотчас и не без труда перешел в райское наслаждение, а сперва должен был претерпеть перебитие голеней. Так и мы, хотя прежние грехи нам при Таинстве Исповеди и при принятии монашеского образа и прощены, но Божию епитимию за них должны понести, т.е. потерпеть болезни, и скорби, и неудобства, и все, что Господь посылает нам к очищению наших грехов. Еще должно помнить евангельское слово Самого Господа:милости хочу, а не жертвы (Мф. 9, 13), т.е. чтобы благоугодить Господу, нужно более всего заботиться, чтобы не осуждать других и вообще иметь снисходительное расположение к ближним (прп. Амвросий, 3, ч. 3).

* * *

Исповедать все полезно с самоукорением, а с негодованием на других какая польза и от полных объяснений?(прп.Амвросий,3,ч.3).

* * *

<[Из воспоминаний духовной дочери:] На мое признание «во всем грешна» старец спросил:>

А лошадей крала? Я ответила:

Нет.

– Ну вот, видишь, и не во всем, – сказал старец, улыбнувшись.

На мои слова, что совсем не умею исповедоваться, батюшка заметил:

От исповеди выходишь, как святая (прп. Амвросий, 2, ч. 2).

* * *

На письмо твое ответствую, что можешь писать все, только покороче и поразборчивей. Никаких тут умений не нужно. Что сделала, так и пиши, что сделала. Главное, не ври и не скрывай, хотя бы что было и нехорошо, ибо и аз человек зело грешный. А потому стыдиться некого. Все исповеданные тобой в письмах немощи не важны, но важны тем только, что ты, потакая им, наживешь себе беду и будешь тогда возиться, да поздно будет. Лучше теперь ободрись (прп. Анатолий, 18).

* * *

С удовольствием прочел твои помыслы нехорошие, не потому чтобы они мне нравились, а что ты, хоть и с понуждением ради ложной стыдливости, открываешь их – но все же открываешь. Авсе, делающееся явным, свет есть (Еф. 5, 13). И что диавол, как осиновый лист на ветру, трепещет, когда кто спешит открыть греховные помыслы. Пишешь: «Сию мысль я долго в себе скрывала и ничто так не трудно было говорить, как это». – Да в том-то и искусство и коварство диавольское, что он страшит тем, что нам полезно. Благо есть исповедатися Господеви (Пс. 91, 2)¹³¹. «Исповедайтеся Господеви, яко благ, яко в век милость Его». А враг этим старается возбудить ложный страх, ложный стыд: только скажи, ну и пропала. Ан вот не пропала, я более полюбил тебя за откровенность. И М. меня этим именно теперь и прельстила – все вылила наружу, и Господь ей, видимо, помог. Она возвратилась новой. Ты думаешь, если не откроешь мне своих немощей, то я сочту тебя за святую? Жди! (прп. Анатолий, 18).

* * *

Старайся прежнее забывать да приноси покаяние перед Богом. Если что не исповеданное имеешь из прежней жизни, то надо исповедать духовнику на исповеди, а то все будешь вспоминать оное (прп. Иосиф, 19).

* * *

Ты грехи-то свои исповедуй не священнику, а Самому Господу, только без утайки, от всего сердца. Священник представляет посредника между тобою и Богом, а потому польза исповеди зависит от твоей чистосердечности. Если будешь исповедовать лукаво у чудотворца, то пользы не будет душе, и наоборот. Так грешно думать о священниках в Таинстве Покаяния. Не каждый священник может давать нужные советы монашествующим, и только, а исповедь твоя тут ни при чем. Ты описала свои грехи, значит, и знаешь, что их не надо делать, а для этого проси у Господа помощи, смиряйся, никого не суди, а только себя одну: храни от соблазна зрение и другие чувства, через которые в душу лезет всякий мусор (прп. Иосиф, 19).

* * *

Духовнику на исповеди надо говорить все, но в подробности не входить, т.е. сказать: приходили такие-то и такие помыслы, – но в каком виде и какие, если были, лица, не надо, а особенно если на лицо духовное – на самого духовника приходили мысли (прп. Иосиф, 19).

* * *

Пишешь, что не можешь своему батюшке говорить грехи. Это нехорошо и грешно, это враг тебя смущает. Почему же ты не можешь ему говорить? Что он, что я, что другой священник – у всех благодать одна, и надо исповедоваться каждому с верой. А будешь скрывать, то и прощения не получишь. Стыдиться тут нечего – каешься Богу, а не священнику (прп. Иосиф, 19).

* * *

Грехи никогда не надо скрывать или говорить неясно, но старайся объяснять так, как они были (прп. Иосиф, 19).

* * *

Непременно надо сказывать духовнику все на исповеди.

Если забываешь, то проси Господа, чтобы память дал, можно раньше на бумаге записывать, а потом и прочитать.

Что исповедуешь, то и прощение получишь, и с помощью Божией в другой раз не будешь делать. А скрывать – большой грех и вред (прп. Иосиф, 19).

* * *

Вы знаете, какая у диавола тактика? Вам это надо знать. Он, зная, что какой-либо человек имеет грех, более или менее тяжкий, старается, чтобы человек в нем не покаялся. С этой целью он всячески умаливает степень тяжести греха, внушая такие мысли: «Это неважно, бог тебе это простит», – и тому подобное. И даже старается, чтобы человек забыл об этом грехе. Но когда этому человеку удается как-либо исповедать духовнику на исповеди грех, то диавол всячески увеличивает тяжесть греха, внушая, что грех этот настолько велик, что Бог даже никогда не простит. И старается привести человека в уныние и отчаяние. Видите, как хитер враг. Он отлично знает, что исповедью смываются все грехи, поэтому и не допускает человека до исповеди, а если он исповедуется, то враг всячески смущает (прп. Варсонофий, 20).

* * *

У нас, в скиту, держатся устава Афонской горы... Все иноки причащаются 5 раз в год, но по благословенной причине можно и чаще...

Впрочем, исповедываться можно всегда, даже каждый день, и у нас исповедуются очень часто. Скитяне даже каждый день приходят к старцу на откровение помыслов, а монастырская братия – раз в неделю. И от монастырской братии, особенно от скитян, требуется высокая жизнь по заповедям Христовым, жизнь равноангельская. Наши почившие старцы осуществили эти высокие заветы, и Господь прославляет их. Тела их, веруем, лежат нетленны (прп. Варсонофий, 29).

* * *

Приходят ко мне для совета, а мне возвещается спросить:

Не грешна ли ты в том или том?

Она отвечает:

Да, грешна.

И не исповедовала этот грех?

Нет.

А у нас в Оптиной исповедовалась?

Да.

И не сказала?

Нет.

Надо исповедаться обязательно, это ничего, что ты была уже на исповеди.

И вдруг побледнеет: «Ах! Ах!» – и падает без чувств. Ее выведут из моленной, посадят или за скитом на лавочке, или в первой комнатке, где нищие. И сидят они иногда целый час, некоторые возвращаются, а некоторые не возвращаются уже более ко мне. Сегодня вот одна сидела целый час, а когда пришла в себя, я спросил ее, было ли с ней что-либо подобное прежде. Она отвечала:

Никогда ничего подобного не было со мной.

Это, конечно, вражеское. Она таила свой грех, что и нужно диаволу, ибо за этот смертный грех она должна была идти в ад, да еще и сам неисповеданный грех разрушительно действует в человеке. Так что диавол держит в своих руках капитал, да на него еще проценты получает. А исповедью греха все это уничтожается. Поэтому-то диавол и не хотел выпускать из рук своих жертву и старался обмороком помешать исповеди. Да… А некоторые и не возвращаются, так и уходят. Но я в этом случае утешаюсь примером батюшки о. Макария. Когда его недоброжелатели отводили от него людей, часто даже приехавших издалека, возводя на него клеветы, подобные тому, что он в бесовской прелести, он говорил: «Ну, что же, значит, им, то есть приезжавшим, Господь не благословил» (прп. Варсонофий, 32).

* * *

Дело не в сложности исповеди, а в сокрушении сердца: Господь смотрит на сердце (1Цар. 16, 7). (прп. Нектарий, 25).

* * *

Исповедь – это духовный суд. Исповедник – судья, а исповедающий свои грехи – преступник. И, как кающемуся преступнику, подобает ему иметь не только душевное сокрушение о содеянном зле, но и телесно выражать свою виновность, ибо душа и тело человека неразрывны (прп. Никон, 21).

* * *

Считаю нужным напомнить вам, что я всегда особенно обращал внимание на тщательную исповедь.

Есть указание у святых отцов и у епископа Игнатия Брянчанинова, что греховные навыки и страсти не поддаются уврачеванию без исповеди. Всякое врачевание будет неполным и недостаточным без исповеди, а при помощи исповеди они удобно искореняются. Поэтому я прошу вас всегда обращать особенно внимание на исповедь, всегда тщательно готовиться к ней и чистосердечно исповедовать все свои согрешения. И я всегда старался неспешно и тщательно каждого из вас исповедать и подробно спрашивал, чтобы ничего не оставалось на совести. А если кто по неразумию не все откровенно и чисто исповедал, то пусть исповедует, чтобы совесть была неоскверненной.

Духовника бояться нечего и стыдиться его не должно. Духовник все знает, все грехи знает, так как у него не одна душа, а сотни исповедуются, и его не удивишь никаким грехом, как бы велик и тяжек ни был. Наоборот, всякий исповеданный какой-либо тяжкий грех возбуждает во мне особенную заботу о душе, и я никогда не изменялся и не могу измениться в своем отношении к душе, какие бы ни были исповеданы ею согрешения. Наоборот, я больше о ней болею, беспокоюсь, забочусь о ее уврачевании и спасении. Поэтому старайтесь ничего не скрывать, старайтесь чисто исповедываться (прп. Никон, 20).

* * *

Необходимость исповеди подробной доказывается не только внутренними переживаниями человека, но и самим чином исповеди, изложенным в Требнике церковном.

Сделать такое примечание побудило то, что некоторые, стыдясь духовника, по различным причинам ищут способа не сказать на исповеди всего подробно, говоря в общих словах или так, что духовник не может ясно понять, что сделано, или даже совсем утаивая, думая успокоить свою совесть различными рассуждениями с собой в своей душе. Тут враг нашего спасения умеет в извращенном виде напомнить слова святых отцов и даже Святого Писания, чтобы не допустить человека до спасительной и необходимой исповеди грехов перед духовником в том виде, как они были сделаны. Но если совесть у человека не потеряна, она не дает ему покоя до тех пор, пока на исповеди не сказано все подробно. Не следует лишь говорить подробности лишние, которые не объясняют сути дела, а только живописно рисуют их. Такую живопись картин греха, не чуждую услаждения воспоминанием греха, особенно в блудных делах, отцы не советуют дозволять себе, чтобы сердце, еще любящее грех, не умедлило и не усладилось грехом (прп. Никон, 20).

* * *

Многие ищут как необходимого духовника высокой жизни и, не находя такого, унывают, и потому редко, как бы нехотя, приходят на исповедь. Это большая ошибка. Надо веровать в само Таинство Исповеди, в его силу, а не в исполнителя Таинства. Необходимо лишь, чтобы духовник был православный и законный. Не надо спорить, что личные качества духовника много значат, но надо веровать и знать, что Господь, действующий во всяком Таинстве Своею благодатью, действует по Своему всемогуществу независимо от этих качеств (прп. Никон, 20).

* * *

Очень дорого иметь благоговейного духовника, с которым можно было бы посоветоваться и выяснить те или иные вопросы жизни духовной и просто побеседовать, дабы согреть духовной беседой холодное сердце и получить подкрепление духовное в скорбях, нас окружающих, – но, если не можем сразу найти такого, весьма неразумно совсем не прибегать к исповеди. Это подобно тому, если кто, не имея хорошего веника для уборки своего дома, совсем не будет вычищать его. Нет хорошего веника, возьми какой есть, лишь бы было в доме чисто. Или, не имея хороших дров, совсем не будет топить дом и будет мерзнуть.

Другие хотят сделать каждую исповедь беседой духовной. Может быть, это и хорошо, и даже иногда необходимо, но не всегда есть к тому возможность по времени и другим причинам. По существу же это две вещи различные. Однажды два юноши были на исповеди у одного духовника, с которым до исповеди у них были неоднократные беседы. В беседах, конечно, высказывались ими различные мнения, может быть, и не согласные друг с другом, и вообще, как во всякой беседе, могли быть лишние слова и отклонения несколько в сторону от духовного предмета. После исповеди эти юноши в разговоре коснулись того, как исповедовал их тот духовник. Один сказал: «Когда я во время исповеди позволил себе что-то сказать, как бы прося разъяснения или не соглашаясь с замечаниями духовника, то он меня строго и властно оборвал, сказав: “Раз ты пришел на исповедь, то и кайся во смирении, не время тут рассуждать”. Это произвело на меня впечатление. Это было сказано со властью».

Надо заметить, что времени было с излишком и нельзя было заподозрить духовника в том, что он не нашелся что сказать, – видимо, это был его взгляд на исповедь (прп. Никон, 20).

* * *

Кто в простоте сердца скажет свои согрешения с сокрушением и смиренным чувством, с желанием исправиться, тот получит прощение грехов и мир совести своей силой благодати Божией, действующей в Таинстве (прп. Никон, 20).

* * *

Я как бы только теперь понял всю необходимость, всю святость, все величие этих двух Таинств – Покаяния и Приобщения Тела и Kрови Христовых. Все пророки, апостолы и Сам Христос Спаситель и Его Предтеча Иоанн Креститель, все они начинали свою проповедь словом: «Покайтесь!»

Тяжело, когда сознаешь себя виновным; нам прямо необходимо покаяться, сознаться в своих грехах, высказать все, что нас тяготит, а когда мы высказываем все это, нам становится уже както легче. А здесь наше исповедание своих грехов принимает Сам Господь наш Иисус Христос. Он разрешит нас от ужасного бремени греховного, успокоит нашу совесть и подкрепит нас. Вот что нам дает это Таинство, но только в том случае, если мы искренно сознаем себя виновными, искренно каемся в своих грехах и надеемся на Божию милость, ибо Он принимает всякого грешника, самого ужасного, утопающего во грехах, будь только он смирен сердцем. Сознай свою виновность и приди ко Христу с покаянием, не показным, а с искренним. Вот если мы будем смотреть на покаяние так, то, приступая к нему, мы должны будем сознать все величие этого Таинства и потому приготовить себя надлежащим образом.

Приготовление к Таинству Покаяния должно состоять в самоуглублении, посте и молитве. Для того чтобы познать все свое недостоинство перед Богом, увидеть все свои грехи, увидеть всю грязь и низость своей жизни, необходимо углубиться в самого себя и разобрать все свои поступки. Пост необходим для нас при этом как умерщвление плоти для того, чтобы оторваться от плоти и всего земного и мыслить о Боге и небесном (прп. Никон, 32).