Николаи, Андрей Львович (Heinrich-Ludwig v. Niсоlау)

Николаи, барон Андрей Львович (Heinrich-Ludwig v. Niсоlау) – тайный советник, президент Императорской Академии Наук; писатель. Н. родился в Страсбурге 29-го декабря н. с. 1737 года и был сыном претора этого города; он происходил из шведской дворянской фамилии, в конце XVI столетия вследствие религиозных преследований переселившейся из Швеции в Германию. Рано лишившись матери, Николаи первоначальное образование получил под руководством отца. На 15-м году жизни он поступил в Страсбургский университет, где вскоре заинтересовался французской философией и затем решил посвятить себя изучению литературы и искусства, но по желанию отца должен был заняться изучением юридических наук, что не мешало ему, впрочем, знакомиться с пластикой, живописью и музыкой и пробовать свои силы в сочинении небольших поэтических и прозаических произведений. Ко времени пребывания Н. в Страсбургском университете относится первое знакомство его с Россией и русскими, которые в то время представляли значительный контингент иностранных слушателей университета. В 1760 году Н. закончил высшее образование и за диссертацию «De Argentinensium in Rheno navigatione» был удостоен степени кандидата. Получив оставленную ему матерью наследственную долю (около 3000 гульденов), он направился в Париж, бывший в то время центром учености. Вскоре ему удалось познакомиться с самыми выдающимися людьми того времени: с Дидро, д'Аламбером, Гриммом и тем блестящим кругом литераторов и ученых, который собирался в салоне г-жи де л'Еспинасс. К этому же времени относится знакомство его с кн. Д. М. Голицыным, которое определило всю дальнейшую судьбу Николаи. Назначенный Императрицей Елисаветой Петровной русским посланником при австрийском дворе, Голицын, которому нужен был молодой человек с хорошим образованием и в совершенстве владеющий французским и немецким языком, предложил Н. сопровождать его в Австрию в качестве секретаря, и Н. принял это предложение. Переехав в 1761 г. в Вену, Н. стал вращаться в придворном кругу, где ему удалось завязать близкое знакомство с композитором Глюком, поэтом Метастазио (Трапасси) и соотечественником, бароном Фрисом, общение с которыми имело большое влияние на развитие его способностей. Там же осенью 1762 года он познакомился с молодым графом С. Р. Воронцовым, с которым близко сошелся и другом которого оставался в течение всей своей жизни. В Вене Н. прожил два счастливых года, в течение которых обнаружил свои таланты как хороший чиновник и как поэт. Болезнь и смерть отца заставила его покинуть кн. Голицына, и в 1763 году он занял место секретаря префектуры в родном городе.

В это время друг его барон Фрис предложил ему совершить совместное путешествие по приморским городам Франции, на что Н. охотно согласился. Во время этого путешествия он виделся с Вольтером, с которым был знаком еще в Париже и которого признавал наиболее одаренным духовно из всех французов. Вернувшись из этого путешествия, Н. почти целый год посвятил изучению нелюбимых им юридических наук, служа в префектуре родного города и тяготясь этой службой, не только ему несимпатичной, но и нисколько не оплачивавшейся. Как раз в это время, а именно в половине 1764 года, Страсбург посетили камергер И. И. Шувалов и граф К. Г. Разумовский, с которым Н. познакомился еще во время пребывания в Вене и который предложил ему сопровождать своих сыновей в их путешествии по Европе. Н. с радостью принял предложение быть руководителем молодых Разумовских и объехал с ними самые интересные страны Европы: Италию, Швейцарию, Южную Германию, Францию и Англию, вынесши из этого путешествия богатый запас сведений, которые очень скоро ему пригодились. Друг его и товарищ по университету Лафермьер, назначенный канцлером Воронцовым на должность библиотекаря великого князя Павла Петровича, горячо рекомендовал его при дворе как просвещенного и благовоспитанного человека, и эта рекомендация в связи с блестящими отзывами о Николаи Разумовских побудила заведовавшего воспитанием наследника престола графа H. И. Панина обратиться к Николаи, находившемуся тогда в Англии, с предложением занять должность преподавателя при 15-летнем великом князе. Чрез Северную Германию, Данию и Швецию H. прибыл в Петербург в 1769 году и с тех пор навсегда стал принадлежать России, с которой он, по его собственному выражению, связал себя кровными узами, («durch Wahl und Blut gewurzelt bin») и которой служил как верный и преданный сын. К своим преподавательским обязанностям Н. отнесся чрезвычайно внимательно. Преподавательская деятельность уже не была новой для Николаи, так как во время пребывания в родном городе ему пришлось в течение трех семестров 1768–1769 и 1769–1770 г. акад. гг. читать лекции в Страссбургском университете, в которых он рассматривал «Institutiones sive Logicas sive Metaphysicas, item juris Naturae et Grentium». Из трудов его, как преподавателя, сохранилось написанное им в 1772 г. специально для наследника престола «Обозрение политического состояния Европы». («Entwurf des politischen Zustandes von Europa, nach Robertson, 1772 für den Groszfursten Paul bearbeitet»). В 1773 г. он был назначен личным секретарем великого князя и великой княгини Натальи Алексеевны, первой супруги Павла Петровича. Кроме того, он был помощником Лафермьера в должности библиотекаря. В 1776 г. Н. женился на дочери банкира Поггенполя Иоганне, и в том же году ему пришлось сопровождать великого князя в его путешествии в Берлин, где Н. завязал личное знакомство с Рамлером и своим однофамильцем, знаменитым писателем Христофором Фридрихом Николаи, взявшим на себя просмотр его сочинений, вскоре после этого впервые появившихся в печати. Результатом этой поездки в Берлин было бракосочетание цесаревича Павла Петровича с принцессой Софией-Доротеей-Августой-Луизой Виртембергской, получившей имя великой княгини Марии Феодоровны, при которой Николаи занял ту же должность секретаря, которую занимал при ее покойной предшественнице. Великая княгиня, оценившая способности и достоинства Н. уже в первые дни знакомства с ним, впоследствии, подобно супругу, всегда удостаивала его своей дружбы и доверия. Николаи было поручено также управление денежными делами великокняжеского двора. В 1781 году Н., в числе очень немногих лиц, разрешено было сопровождать великого князя и великую княгиню в путешествии их по России и по Европе, которое они совершали под именами графа и графини Северных (Comte et Comtesse du Nord). В великокняжеской свите Николаи вновь оказался в Вене, где ему удалось представить великому князю своего друга, старца-композитора Метастазио, затем он объехал Италию, Францию, родину великой княгини, Монбельяр, Швейцарию, где провел несколько часов у Гесснера, Южную Германию и вновь Вену. Интересен отзыв о Николаи, данный императором австрийским Иосифом II, в 1782 г. возведшим Николаи в дворянское достоинство. «Секретарь Николаи принадлежит к числу тех драгоценных людей, которые служат своему Государю, никогда не делая этого на показ или из желания отличиться». И действительно, чуждый интриг и происков, Николаи добросовестно исполнял свои обязанности секретаря, лектора и управляющего денежными делами Павла Петровича и Марии Феодоровны, а досуги посвящал любимому занятию поэзией и литературой. Со вступлением на престол императора Павла I Н. был пожалован в статские советники и назначен членом Кабинета Его Величества с оставлением личным секретарем Императрицы Марии Феодоровны. Вскоре после этого указами от 4 и 12 декабря 1796 г. ему было пожаловано в вечное и потомственное владение имение в 1500 душ крестьян в Нарвском уезде С.-Петербургской губернии, в силу указа от 13 февраля 1797 года замененное таким же имением в 1500 душ в Тамбовской губернии Моршанского округа, в дворцовом селе Куликах. В 1797 г. утвержденный императором Павлом I в баронском достоинстве, пожалованном ему в предыдущем году австрийским императором, Н. был 5-го апреля произведен в действительные статские советники и награжден орденом св. Анны 1-й ст. Из переписки, случайно возникшей в 1795 г. между ним и старым его знакомым по Вене и приятелем графом С. Р. Воронцовым и продолжавшейся до самой смерти барона Николаи, видно, что служебные его занятия в это время, посвященные, главным образом, личным делам императрицы Марии Феодоровны, в числе которых не последнее место занимали и дела денежные, были крайне разнообразны, но иногда и весьма мелочны: так, ему приходилось исполнять такие поручения, как закупать для императрицы (главным образом, чрез графа Воронцова, бывшего чрезвычайным посланником и полномочным министром в Лондоне) почтовую бумагу, карандаши, сургуч, разноцветный песок, бархат, кисею и вообще разные материи. Вскоре умер ближайший друг Николаи – придворный библиотекарь Лафермьер, завещавший Николаи свою библиотеку, которую тот перевез в приобретенное им близ Выборга имение Монрепо (Monrepos), и которая хранится там и теперь с особой надписью «Bibliothèque des deux amis». В Монрепо же похоронил Николаи и Лафермьера, а императрица Мария Феодоровна, которой была хорошо известна дружба обоих ее чтецов, прислала несколько лет спустя Николаи, тогда уже бывшему в отставке, мраморный памятник его покойному другу с надписью «Monument d'estime confié à l'amitié». Памятник этот находится в настоящее время в приморском парке Монрепо, недалеко от могилы Николаи.

Из той же переписки барона А. Л. Николаи с графом С. Р. Воронцовым видно, что 8 апреля 1798 г. император Павел I назначил Николаи президентом Академии Наук, о чем объявил ему «лично и по латыни». Николаи хотелось получить это назначение, прельщавшее его тем, что, будучи президентом Академии, он сможет служить интересам науки и литературы. Мысль эта появилась у него, по-видимому, давно, но иногда он, под влиянием того положения, какое занимала в то время Академия, готов был отказаться от нее. Так, незадолго до своего назначения, он писал Воронцову, что «non plus ultra академических работ сводится, в действительности, к несносному составлению календарей», и потому назначение на должность президента Академии представляется ему мало желательным. Трудно сказать, так ли было на самом деле, но только 16 апреля 1798 г. Правление Академии выпиской из журнала от 15-го апреля известило конференцию, что «Его Императорское Величество Император Павел I указом от 14 апреля повелеть соизволил д. с. с. барону Николаи быть президентом Академии Наук с оставлением при прежних должностях, на него возложенных». Конференция Академии поручила своему секретарю просить нового президента уведомить Академию о дне и часе, когда Академия могла бы in corpore представиться ему и, как сказано в протоколе Конференции, se recommunder à sa bienveillance. 19 апреля, в 10 час. утра, барон Николаи вступил в исполнение обязанностей президента.

Деятельность его в этой должности заслужила ему благодарную память и лишний раз показала, что H. был человек, высоко просвещенный и преданный России. Между тем, как со времен основания Академии Наук в ней распоряжались «академические немцы», которые при всяком удобном случае старались показать свое глубокое презрение к русской науке, Н. был первым немцем, который не только не теснил русской науки, но клал свою душу в то, чтобы поднять Академию на надлежащую высоту. Вступив в управление Академией и познакомившись с состоянием дел в ней, H. нашел, что дела эти крайне запущены его предшественником П. П. Бакуниным, не только растратившим 46000 рублей сбережений, сделанных княгиней Е. Р. Дашковой, но сделавшим еще 22 тысячи нового долга. Сообщая об этом графу С. Р. Воронцову, Н. с грустью замечает, что при всем желании его обратить главное внимание на научные труды Академии, он вынужден, прежде всего, заняться приведением в порядок ее экономической стороны. Сделать это, однако, было не легко, т. к. изменение экономического положения тесно было связано с существованием академической гимназии, которой Бакунин занимался почти исключительно и задавшись целью преобразовать ее наподобие Штудгартского кадетского корпуса, в котором сам воспитывался, издерживал на нее, вместо ассигнованных 4-х тысяч, до 20-ти тысяч ежегодно и довел комплект учеников до того, что новому президенту приходилось для приведения гимназии к прежнему типу исключить из нее 120 человек учеников, что было бы актом крайне несправедливым и на что благородный и благожелательный Николаи никак не мог решиться. Заслуживает внимания и отношение Н. к Российской Академии, которая, как известно, «долженствовала иметь предметом своим вычищение и обогащение российского языка, общее установление употребления слов оного, свойственное оному витийство и стихотворение», к чему Николаи, писавший свои произведения на немецком языке, а в «домашней своей жизни и в частных сношениях дававший предпочтение французскому языку», – считал себя совершенно неспособным. Между тем, назначая его президентом, император Павел умолчал о Российской академии, и так как прежние начальники Академии (княгиня Е. P. Дашкова и П. П. Бакунин) стояли во главе обеих Академий, то и Н. приходилось бы управлять и Российской Академией, но он отказался от управления последней. «Его величество, – писал Николаи графу Воронцову несколько недель спустя после назначения своего президентом, – еще ничего не решил относительно судьбы Российской Академии, президентство которой до сего времени соединено с управлением Академией Наук; я же считаю себя неспособным и недостойным этого звания (т. е. звания президента Российской Академии), и эта бедная сиротка (cette pauvre orpheline) еще долго останется без попечителя».

Опасения Николаи относительно затруднений по изданию календарей, лежавшем на обязанности Академии Наук, оправдались вполне. Оказалось, что адрес-календарь на 1799 год, который был начат печатанием в 1798 году и 10 листов которого были к январю готовы, уже не мог достигнуть назначения, т. к., по словам Н., «в такой обширной империи и при начале царствования перемены были так часты, что в этих 10-ти отпечатанных листах не оказалось и слова правды». С другой стороны, наличный состав академиков был так слаб, что с ними трудно было издавать даже адрес-календари. Совершенная распущенность членов, «которых заставить работать так же трудно, как выпить море», постоянный недостаток в деньгах, интриги и вечные пререкания академиков между собою крайне тормозили работу Николаи, как президента, но не могли заставить его опустить руки. Несмотря на крайне напряженное общее положение, когда приходилось опасаться за каждый шаг, Николаи в интересах Академии решался выступать с ходатайствами, противоречившими только что изданным императором Павлом указам. Так, 14-го мая 1800 г. он писал графу С. Р. Воронцову: «Вы, без сомнения, знаете, что одним из последних указов воспрещен ввоз в Россию какой бы то ни было иностранной книги. Мне пришлось бы закрыть свою лавочку, если бы не допускалось исключений. Но я намерен просить на этот счет разрешения и sous main мне обещают успех». Имея самые лучшие намерения относительно Академии, сознавая, что ученое академическое сословие «порабощено корпорацией писцов», барон Николаи обратился к мысли Петра Великого, желавшего предоставить Академии право самоуправления. H. чувствовал, что для оживления и возрождения Академии необходимо дать ученой корпорации право самой участвовать в управлении ее делами. В 1800 году он избрал в вице-президенты Академии из числа членов конференции академика С. Я. Румовского, человека, пользовавшегося всеобщим уважением, соединив со званием вице-президента управление хозяйственными делами и гимназией. За усердные труды свои по Академии, барон Николаи был пожалован 2 декабря 1800 года в тайные советники.

Со вступлением на престол императора Александра Павловича, Н., несмотря на изменившиеся порядки и несколько очистившуюся политическую и общественную атмосферу, стал подумывать о выходе в отставку. Разделяя надежды русского общества на новое царствование, он в своих письмах, тем не менее, высказывает следующие печальные мысли.

«Признаюсь, что, несмотря на приятную перспективу царствования долгого и мирного, мне с каждым днем все более и боле бьет в нос (pue au nez) эта придворная клоака, в которой непрерывно совершаются мелкие гадости (de petites vilainies)». Однако, желание Николаи выйти в отставку встретило противодействие со стороны молодого Государя, который уговорил его остаться при Академии, обещав ему свое содействие в его начинаниях. Под влиянием новых освежающих веяний Николаи вновь энергично принялся за улучшение положения Академии. Он заказал чрез Гершеля в Лондоне принадлежности к телескопу, который не был собран и установлен еще со времени императрицы Екатерины II; в конце 1801 года представил проект нового регламента Академии и только в начале 1803 года стал настоятельно просить об отставке. Император Александр I несколько недель носил в кармане просьбу Николаи об увольнении, не показывая вида, что получил ее, и ни разу не упомянув имени барона Николаи, и только после того, как Николаи написал Государю следующее оригинальное письмо («Ваше Величество! Один старый придворный XVII столетия, получив отставку, спустя три года умер. На могиле своей он велел написать: NN родился в 1600 г., умер в 1668, проживши три года. Дайте же мне, Ваше Величество, возможность также выставить несколько лет жизни в моей эпитафии»), он при содействии императрицы Марии Феодоровны, добился отставки.

Между тем, в том же 1803 году по Высочайшему повелению образована была комиссия под председательством Н. Н. Новосильцева для исследования положения Академии Наук и для изыскания способов к ее возвышению, не стесняясь никакими опасениями. Строго разобрав проект, составленный бароном Николаи, Комиссия нашла, что «проект этот написан с совершеннейшим беспристрастием, без всякого вмешательства самолюбия, и проникнут сильным желанием общего блага, а потому Комиссия не могла подвергнуть этот проект значительным переменам». В своем докладе Государю Комиссия остановилась на «чувствительном злоупотреблении, вкравшемся с 1782 г., которым сословие, посвященное наукам, почти порабощено корпорацией писцов» и отметила заслуги барона Николаи по устранению «части этого зла». Вообще же время пребывания Николаи в должности президента Академии Наук было одной из лучших эпох в ее жизни и, по словам историка Академии, с назначением Николаи «для последнего творения Петра блеснул, наконец, луч спасения».

Сложные обязанности, связанные с управлением Академией, сделали затруднительным для Н. совмещение должности президента с званием секретаря Императрицы, в характере которой и в отношении к ней Н. в 1798 году наступила значительная перемена. В письме от 18-го октября этого года он указывает, что при своих занятиях в Академии Наук и в Кабинете Его Величества он крайне затрудняется заведованием финансовыми и другими делами Императрицы. Придворные интриги, особенно распространившиеся ввиду тех натянутых отношений, которые существовали между Марией Феодоровной и ее царственным супругом, также должны были побудить его, во избежание всяких случайностей, искать удаления от двора, и однажды, после того как он узнал, что письма его перлюстрированы (что, впрочем послужило ему на пользу, так как доказало полную его неприкосновенность к придворным интригам), он подал прошение об освобождении его от службы у Императрицы.

Просьба его была удовлетворена, хотя и не вполне, так как Императрица, которая привыкла к нему, от времени до времени продолжала давать ему разные поручения, но прежний характер их изменился: Николаи остался только раздавателем щедрых благодеяний Государыни, что способствовало только возобновлению прежних сердечных отношений его к облагодетельствовавшей его Императрице, которая, в свою очередь, высоко ценя в людях сердечные качества, до конца дней оказывала ему неизменное благоволение, даже и после того, как выйдя в отставку, он поселился вдали от двора, в деревенском уединении, и только изредка приезжал в столицу.

Николаи был талантливый и плодовитый писатель, поэт по преимуществу. Он писал басни, рассказы, описания, послания, баллады, элегии и эпиграммы. Академик Н. И. Сухомлинов, упоминая в своей «Истории Российской Академии» о прибытии Николаи в Россию, называет его «немецким писателем, известным своими поэмами во вкусе Ариосто, в которых видели и грацию, и разнообразие картин, и знание человеческого сердца».

Во многих отношениях Николаи может быть назван немецким Флорианом. Непринужденный стиль и непосредственное чувство, проявившееся у Флориана в его пасторалях, обнаружилось у Николаи в его элегиях и у обоих писателей в их превосходных баснях, которыми они обогатили отечественную литературу. Хороши также переводы, или вернее, заимствования Николаи с итальянского: наивный тон, которым он рассказывает самые необыкновенные приключения так, как будто в них нет ничего невероятного, соединяется у него с свободной рифмой и плавной речью, заставляющей забыть, что он писал, следя за чужой мыслью. Собственные его баллады и рассказы читаются очень легко: из них особенно хороша «Гризельда», которая может быть отнесена к лучшим произведениям, написанным в духе скромной, незатейливой поэзии. По своим литературным вкусам Николаи был поклонником старого французского искусства, но поэзия его всегда отличалась искренним воодушевлением, была чужда искусственного пафоса и являлась выражением его действительных сердечных переживаний.

Последним поэтическим произведением барона А. Л. Николаи является его «Имение Монрепо» («Das Landgut Моnrepos»), представляющее собой подробное поэтическое описание этого любимого местопребывания его, где он среди дикой финской природы создал роскошный сад и куда удалился по выходе в отставку.

Сочинения Николаи выходили в следующем порядке: «Elegien und Briefe», Strassburg, 1760; «Rede an den Grossfürsten», St.-Petersburg, 1772; «Galwine»; eine Rittergeschichte in sechs Gesängen, ebend. 1773; «Vermischte Gedichte» «Verse und Prose», 2 Theile, Basel, 1773, 9 Theile, Berlin und Stetlin 1778–1780; «Das Schöne», eine Erzäblung, ebend. 1780; «Reinhold und Angelika», eine Rittergeschichte, 2 Theile, ebend. 1784; «Idaea, oder männliche und weibliche Tugend», eine historische Novelle, Wien, 1792; «Vermischte Gedichte und prosaische Schriften»; I–VII Theil; Berlin und Stettin, 1792–1795 (исправленное и дополненное издание его «Gedichte»); «Gudula, eine Romanze», помещенное в «Berliner Monatschrift» за 1794 г., стр. 1 и 58–78; «Gedichte» в «Oesterreich Monatschrift» за 1793 г. и в «W. G. Becker's Taschenbuch und Almanach zum gefell. Vergnügen» за 1795 год. Портрет барона Николаи помещен в начале 80-го тома «Allgemeine deutche Biblothek». Драматические его произведения изданы отдельно под следующими заглавиями: «Theatralische Werke», Königsberg, 1811 (2 тома); «Athalie» von Racine, Uebersetzung», Leipzig, 1816; «Die Gelehrten Weiber», nach Molière bearbeitet, ebend. 1818; «Muffel oder Scheinheilige Lustspiel» in 3 Acten nach Molierés «Tartuffe» bearbeitet, Wiburg, 1819. «Die Todtenwache» и «Die Reliquie» (посмертные). Собрание сочинений Николаи выходило дважды в Берлине и в Вене под следующими заглавиями. «Vermischte Gedichte und prosaische Schriften von L. H. v. Nicolay, bei Friedrich Nicolaï in Berlin, 1792», и «Poetische Werke von H. L. Freih. von Nicolay, Wien 1817, in der Haas' sehen Buchhandlung».

Получив отставку 6-го февраля 1803 года, Николаи удалился в приобретенное им в Финляндии имение Монрепо, где и провел почти безвыездно последние 17 лет жизни, занимаясь устройством имения, – по отзывам современников, «превращенного им в уголок рая» «с кумирами богов, с могилами друзей», – переводами с иностранных языков и сочинением оригинальных произведений. Начиная с 1812 г., зрение его стало постепенно ослабевать, и последние годы жизни он был почти совершенно слеп, но до конца жизни не переставал трудиться. Умер барон А. Л. Николаи 18-го ноября н. с. 1820 года, 83-х лет от роду, немногим пережив свою супругу. Похоронен он в Монрепо, которое навсегда останется наглядным доказательством его художественного чувства.

Человек высокообразованный, талантливый писатель, отличавшийся благородством характера и живостью ума, изящный художник, всюду умевший находить красоту в жизни, придворный, не унижавшийся никогда до лести и искательства и сумевший, вращаясь в мире интриг, всегда оставаться в стороне от них и, наконец, немец, привязавшийся к России и честно и верно служивший ей всю свою жизнь, барон Николаи представляет собой одну из интереснейших, хотя и мало изученных личностей конца XVIII и начала XIX столетий.

«Дела Архива Императорской Академии Наук за 1798–1903 годы»; «Камер-Фурьерские» журналы; Баранов, «Опись указам, хранящимся в Архиве Правительствующего Сената». СПб., 1873; «Сенатский Архив», т. I; «Протоколы заседаний Конференции Императорской Академии Наук с 1725 по 1803 год», т. IV (1786–1803), СПб., 1911; «Сборник Императорского Русского Исторического Общества», тт. XX, XXIII, XLIV; «Архив князя Воронцова», тт. V, IX, X, XI, XIV, XVI, XVII, XVIII, XIX, XXI, XXIII, XXVII, XXVIII, XXIX, XXXII; «Архив князя Куракина»; А. А. Васильчиков, «Семейство Разумовских». СПб., 1880–1882; «Осьмнадцатый Век», М., 1874; кн. Долгорукий, «Капище моего сердца». М., 1874; «Павловск». Очерк истории и описание. СПб., 1877; Д. Ф. Кобеко; «Цесаревич Павел Петрович (1754–1796). Изд. 3. СПб., 1887 (указ.): E. С. Шумигорский, «Императрица Мария Феодоровна (1759–1828)». Т. I. СПб., 1892; Н. К. Шильдер, «Император Павел I». СПб., 1901; Лебедев «Графы Панины». СПб., 1861; М. И. Сухомлинов, «История Российской Академии» ч. II, стр. 172–173; Б. Л. Модзалевский, «Список членов Императорской Академии Наук» 1725–1907. СПб., 1908; «Русские портреты XVIII и XIX столетий», изд. Вел. Кн. Николая Михайловича, т. IV, №№ 29 и 30; .Энциклопедический Словарь Брокгауза и Ефрона, т. XXI (1897 г.) и др. К. «Исторический взгляд на академическое управление 1726–1803 г.» («Записки Императорской Академии Наук», т. III); Храповицкий, «Дневник». СПб., 1874; «A. П. Николаи». – Заметка барона А. П. Николаи («Рус. Архив» 1891 г., кн. I, стр. 334–336); Гаршин, Е. М. «Академический немец прошлого столетия» («Истор. Вестник» 1882 г., том VIII, стр. 127–137); K. C. Веселовский, «Последние годы прошлого столетия в Академии Наук» («Рус. Стар.» 1898 г., № 2, стр. 243–245); его же, «Отношение императора Павла I к Академии Наук» («Рус. Стар.» 1898 г., № 5, стр. 228, 240); «Александр Павлович Николаи» (некролог в «Истор. Вестнике» 1899 г., т. LXXVII, стр. 1052); «Рус. Стар.» 1874, 1885 г., 1899 г., т. С, № 10; 1904 г., т. СXX, № 12, стр. 717–719.

«Nova Acta Academiae Scientiarum Imperialis Petropolitanae». Tomus XIV; «Aus dem Leben des Freiherrn Heinrich Ludwig von Niсоlау» von P. von Gerschau, Hamburg 1834; Stark, «Fürstliche Personen des Hauses Würtemberg und ihre bewährten Diener». Stuttgart, 1876; «Allgemeine Deutsche Biographie», B. 26; ,,Meyers Konversation-Lexicon», B. 12; «Meusel Lexicon»; Gelehrtes Deutschland»; «Biographie Universelle» (Michaud); «Nouvell Biographie générale», v. 37 и др.