Никанор (Бровкович), архиепископ Херсонский и Одесский
Никанор (Бровкович) (Александр Иванович) – архиепископ Херсонский, род. 20-го ноября 1826 г. Его отец был священником в селе Высоком Могилевской губ., там же, где священствовали его дед и прадед. Фамилия Бровковичей принадлежала к старинному дворянскому роду, одна ветвь которого пошла по дороге духовного служения, что для Малороссии и Белоруссии не представляло чего-либо исключительного. Детство Александра Бровковича протекло в сельской обстановке. По его воспоминаниям, семья его работала собственными руками, хотя вообще его родители жили зажиточно.
Школьное образование А. Бровкович начал в Могилевском духовном училище, состоя, вместе с тем, и певчим в Могилевском архиерейском хоре. 15-летним мальчиком в 1842 году он был вызван в образцовую тогда Петербургскую духовную семинарию, вместе с известным впоследствии в учебно-богословском мире прот. И. Г. Заркевичем. Затем, как первый студент своего курса, Александр Бровкович поступил в 1847 году в СПб. духовную академию. Уже на семинарской скамье у будущего Никанора обнаружилось тяготение к монашеству, а когда он перешел в академию, то в атмосфере академической жизни намерение принять иночество у него окончательно созрело. По словам брата его, отец их решительно противился намерению сына и всячески отговаривал его; но сам о. Иван Бровкович скончался в 1847 г. Быть может, это сиротство еще более укрепило в юноше Александре иноческое настроение: не даром Никанор в своей автобиографии сиротство считает одним из главных побуждений, заставлявших принимать монашество студентов. Как бы то ни было, но уже в 1850 году, 16 сентября, Ал. Бровкович принял монашество с именем Никанора. По окончании академического курса в 1851 году первым магистром, иеромонах Никанор, по тогдашнему академическому обычаю, был оставлен бакалавром в академий, первоначально по кафедре обличительного богословия. Молодой бакалавр с необычайною ревностью взялся за научную работу. Наука обличительного богословия у нас в то время была совершенно не разработана, и Никанору пришлось прокладывать свои новые пути. Талантливый бакалавр блестяще справился со своей задачей, сумел скоро ориентироваться в предмете и заинтересовать им студентов. Через год преподавательства Никанора, к занятиям его по обличительному богословию были присоединены еще новые – чтение лекций по введению в православное богословие, науке, введенной в академию тогдашним ректором преосв. Макарием (Булгаковым). Чуткий к вопросам современности, обладавший умом живым и впечатлительным, иером. Никанор, в противоположность обычной системе тогдашнего академического преподавания, на своих лекциях нередко касался современных отрицательных течений, критически разбирая их перед студентами; науке основного богословия он старался дать постановку жизненную, а не схоластическую, каковой характер она носила у преосв. Макария. Эти новшества показались некоторым подозрительными; слухи о них стали распространяться в духовных кругах, и в конце концов академическое начальство заподозрило и обвинило бакалавра Никанора в неправославии. Такое, особенно страшное по тому времени, обвинение послужило для Бровковича источником многих и долгих неприятностей. Его едва не удалили из академии, и только выдающиеся дарования Никанора спасли его от этой участи. Тем не менее, его сместили с кафедры основного богословия, предоставив читать лекций лишь по богословию обличительному и по расколу. Самое преподавание иером. Никанора, под цензурными давлениями, невольно сделалось менее жизненным, войдя в трафаретные рамки академических учебников.
Пять лет иером. Никанор занимал должность преподавателя СПб. академии. Несмотря на выдающиеся профессорские труды, его академическая деятельность, однако, была прервана. Ректор академии Макарий относился к нему не совсем доброжелательно; репутация не совсем православного человека, видимо, не изгладилась, и Никанора в 1856 году удалили из Петербурга, отправив в Ригу ректором семинарии в сане архимандрита. В Риге он пробыл с мая 1856 г. по февраль 1858 г. Как ректор, Никанор показал себя образцовым администратором и педагогом. Он близко входил в семинарскую жизнь, отечески заботился об учениках. Кроме ректорских обязанностей, много занимался запущенными делами консистории, продолжал и свои научные занятия по вопросу о главенстве папы и описанию раскольнических рукописей. В феврале 1858 г. Никанора перевели в Саратов, на ту же должность ректора семинарии. На Саратов, по собственному признанию Никанора, пала самая кипучая пора его жизнедеятельности. Он прибыл сюда 32-летним архимандритом и сразу же поразил саратовцев своим разносторонним образованием, выдающимся проповедническим талантом. Светское саратовское общество обратило внимание на выдающегося ректора. Здесь сблизился он с умной и ученой женщиной, начальницей института, Лидией Карловной Эрнст, с историком Н. И. Костомаровым, с гегельянствующим философом-барином, управлявшим удельной конторой H. A. Мордвиновым. В саратовской семинарии Никанор энергично наводил чистоту и порядок, для чего ему пришлось перестроить всю семинарию и духовное училище, большей частью на им же изысканные средства. В саратовском монастыре он переделал три церкви, устроил и открыл большое кладбище, построил две часовни. Побуждаемый своими научными симпатиями, под конец пребывания в Саратове Никанор усиленно занялся изучением местного раскола. В это время возникла для него новая неприятность из-за его «описания» раскольнических рукописей. Вскоре Никанор просил отпустить его в миссию в Рим. Но его вызвали в Петербург на чреду, где он пробыл 1864–1865 гг., а потом, в 1865 г., назначили опять ректором семинарии в Витебск.
В Витебске архим. Никанор ознаменовал себя такой же деятельностью неутомимого и опытного школьного администратора, как и в Риге и Саратове. Немало трудился он и в консистории по делам епархиального управления. По обычному течению монашеской карьеры, бывшему бакалавру пора бы уже было быть архиереем. Но его обходили и наконец, перевели на ректорство в Казанскую духовную академию. (29 июля 1868 г.). В конце августа 1868 года он прибыл в Казань и три года был здесь академическим начальником. На его долю выпало подготовить Казанскую академию к преобразованию по новому уставу 1869 г. и привести в исполнение самый этот устав в 1877 г. С обычным своим административным тактом, ректору Никанору удалось упорядочить ослабевшую в академии студенческую дисциплину и завести новые улучшенные порядки. В 1869 г. св. Синод, по представлению академической конференции, присудил ему степень доктора богословия за его сочинение «Разбор римского учения о видимом (папском) главенстве», вышедшее тогда новым дополненным изданием. Будучи ректором академии, Никанор был в ней и профессором своего любимого предмета – основного богословия. Профессорский талант Бровковича в эту пору, видимо, достиг полной зрелости и высшего расцвета, не стесняемый уже тяжелым гнетом начальственной цензуры. По словам его слушателей в Казанской академии, лекции его отличались чрезвычайно оживленным, часто собеседовательным характером и редкой ясностью. Он пользовался обыкновенно аналитическим методом, указывая в предмете его главнейшие стороны и разъясняя каждую из них. В своей аргументации он старался держаться одной научной и методической логики, учителем которой для него был петербургский проф. Карпов. Тот художественно-поэтический талант, который ярко выступает в его проповедях, в его лекциях мало проявлялся, сдерживаясь рассудочной логичностью. Вообще же Никанор был слишком живой и разносторонний человек, чтобы быть только отвлеченным мыслителем. Он положительно изумлял своей многосторонней образованностью. Сам о себе он говорит, что не пропускал ни одной новой книги без внимания. Дарвина и Бокля читал он на английском языке, Бюхнера и Ренана читал в литографиях, Штрауса – на французском и т. д. Он читал постоянно, и все прочитанное не только оставалось у него в памяти, но успевало войти органически в состав миросозерцания его и приобрести жизненное значение. Поэтому каждое, самое отвлеченное, чисто логическое построение у него дышало жизнью, увлекало и даже волновало слушателя, а с другой стороны, каждый конкретный факт или образ у него являлся звеном целой системы, от которой получался и новый смысл, и новый интерес. Лекции его были от этого и оригинальны и весьма разнообразны. Экспансивная личность Никанора тоже известным образом отражалась на его преподавании. Он целиком раскрывал пред своими слушателями не только результаты своей ученой работы, но и самый метод, приемы и средства, с помощью которых дошел до этих результатов, так что слушатель мог следить шаг за шагом за процессом ученого исследования и сам лично в нем участвовал. Это придавало лекциям Никанора сильное развивающее влияние. Вообще он увлекал своих слушателей и внушал им сильную любовь к знанию, особенно в области естественно-научной, которой он сам особенно интересовался.
Однако, и служение в Казанской духовной академии для архим. Никанора не обошлось без крупных неприятностей. В то время как ректор академии деятельно боролся с упадком студенческой дисциплины и тактичными мерами достиг этого, высшее начальство слало ему выговоры за недостаточный, якобы, присмотр за академией. Затем, Никанор имел «неосторожность» сказать прочувствованное слово при погребении одного старого академического служителя. Слухи об этом дошли до Петербурга, где нашли «неприличным» говорить речь в честь сторожа и даже более чем неприличным: И. А. Чистович извещал Никанора, что митрополит Исидор видел даже в речи «кощунство». Этот инцидент опять затормозил производство Никанора в епископы. Наконец, в июне (19) 1871 г. ему дали архиерейство, но самое скромное. Его назначили на Донское викариатство, вновь открытое по ходатайству Донского архиеп. Платона. 4-го июля состоялась хиротония архим. Никанора в церкви Александро-Невской лавры в Петербурге. Около 5½ лет пробыл преосв. Никанор в Новочеркасске. Викариатство было очень бедное, как бедной была и сама Донская кафедра. По-видимому, положение викария представляло много свободного времени, которое преосвященный и посвящал научным занятиям. К тому периоду относятся его работы над позитивной философией. В декабре 1876 г. епископ Аксайский Никанор был назначен на самостоятельную новую кафедру ,Уфимскую, епископом Уфимским и Мензелинским. В Уфе епархия была новой: в ней числилось до 80 тыс. язычников, и туда требовался, по выражению тогдашнего обер-прокурора, человек свежий и энергичный.
Таким образом, первый же самостоятельный епископский пост открывал для преосв. Никанора широкое поле деятельности миссионерской. И преосвященный вполне оправдал возлагавшиеся на него надежды. В одной из своих проповедей он так описывает результаты своего 7-летнего управления Уфимской епархией. «Скажу смело, в Уфимской епархии за семь лет управления ею я был зрителем великой перемены. Я объехал здесь не только города и села, не только множество деревень, но много и таких пунктов, иногда даже без названий, куда пока не проникал еще никакой культурный экипаж. Хмуро и узковато многое показалось мне сначала. Даже в подгородных селах, в первый год моего путешествия, меня встречало в церквах точным счетом от 5 до 11 человек, включая в это число и священника со всем причтом, а русское население при моем въезде в села случайно постаивало у своих изб да поглядывало на меня в пол-оборота с полнейшим равнодушием и рассеянностью, почесывая обращенные ко мне свои спины... Но смею сказать, что в том же году, во вторую мою поездку, эту рассеянность, это равнодушие унесло ветром. Сразу же я стал видеть всенародные встречи многотысячные, где выходили все, от стара до мала, со святыми иконами, с русскими хлебом-солью, с пением и ликами, с длинными крестными хождениями. По ночам видывал иллюминации, которые освещали ночную темень на несколько верст кругом. Проезжал я с экипажем по путям, где до меня люди перемещались то пешком, то на лыжах, или нередко верхом, и целые десятки верст этих дорог нарочно прокладывались к моему проезду вольным трудом православного и даже инородческого населения. Я не богатырский клич кликнул по этим пустыням, а просто с тяжкой болью сердца вздохнул: «Господи, да эти же люди живут без церкви и религии! Да здесь же церкви нужны!» И церкви выросли везде, где я указал; ни в одном пункте я не был обманут. В некоторых же самые указания мои предварены исполнением по инициативе самого народа. Я говорил народу и повторял: «Не обременяйте себя, в 10 лет можете построить церковь!» а глядишь, церкви строились меньше чем в 10 месяцев, церкви обширные, совершенно благоустроенные, всем нужным вполне обзаведенные. От крестьянина до купца и боярина все спешили нести на Божие дело свои лепты, от грошей до сотен и тысяч рублей. Училища и заводятся и работают повсюду, даже по деревням. Радовали особенно инородческие миссионерские училища, питомцы которых всюду образовали хорошие хоры, пели по-славянски и на инородческих языках, как по церквам, так и по домам и во время крестных хождений». Это публичное и несомненно правдивое признание самого преосв. Никанора служит лучшей характеристики его архипастырской деятельности.
12-го декабря 1883 года преосв. Никанор был перемещен из Уфы в Одессу. Это было последнее место его служения, не омрачаемое уже более служебными неприятностями. В 1886 г. еписк. Никанор получил звание архиепископа. К лету 1887 года он был вызван в Петербург для присутствования в св. Синод и заседал в Синоде весь 1887/88 г., а потом и зимнюю сессию 1888/89 г. Но здоровье владыки оказалось уже надломленным. У него развилась болезнь желудка, которая заявляла о себе иногда и раньше. Осенью 1890 года преосвященный ездил в Москву на консультацию к знаменитому доктору Захарьину. Но врачи уже не могли спасти его от поразившей его водянки. Дни преосвященного были сочтены. Он сам чувствовал близость конца и спокойно готовился к нему, как истинный христианин. Еще 25-го октября преосвященный своей рукой вносил в свои записки свои последние предсмертные распоряжения, а 27-го декабря, около полуночи, он скончался.
Преосв. Никанор представлял собой личность во всех отношениях незаурядную. Наделенный богато от природы разнообразными талантами, развитыми путем многостороннего образования, человек живой и экспансивный и необычно трудолюбивый, он оставил по себе память на всех поприщах своей деятельности. По своему характеру и склонностям он скорее предназначен был для научной работы. Но судьба весьма рано оторвала его от этого поприща и поставила в положение администратора, каковое положение официально и было для него главным. И как администратор, он сумел заявить себя всюду с лучшей стороны. Он исполнял свой долг с энергией и даже увлечением, отдаваясь всей душой своему делу. Отсюда сила его влияния на подчиненных, которые невольно заражались примером своего начальника и вдохновлялись его стремлениями. Где бы ни начальствовал он, он всюду вносил с собою жизнь и движение. Он не любил мертвой канцелярщины и формализма, хотя и требовал соблюдения установленных порядков. При своем проницательном уме, он умел узнавать людей и ценить дарования и заслуги, выбирал себе способных помощников и быстро выдвигал замеченные таланты. Будучи человеком очень добрым, он не способен был кому либо причинить зло или обиду. Однако, природная пылкость заставляла его иногда действовать под впечатлением минуты, и он сам в предсмертные дни скорбел о своей гневности. Впрочем, последнее показывает, что он умел и признаваться в своих ошибках. В своей административной деятельности преосв. Никанор руководился убеждением, что власть не должна быть слабой, хотя должна быть справедливой. Пред смертью он говорил: «Я видел на своем веку, как менялись принципы. В средине нашего века настала было эпоха, когда сделалось правилом у родителей, у старших, у начальников, у воспитателей, у властей, у судей поблажать детям, младшим, подчиненным, воспитанникам, всем подвластным, даже преступникам. Поклонялся и я этому идеалу эпохи. Было время, когда и я стоял только за мягкие меры. Но я скоро и опомнился, увидев, сколько зла причинил России этот дух поблажки. С тех пор я стал твердить и себе и другим: поблажать – это выходить в отставку, а служить – это значит натягивать вожжи власти». Но он не требовал слепого повиновения: он старался вкоренить сознание необходимости и разумности своих требований. Он умел, наконец, руководить подчиненными, давать направление умам, определять путь деятельности. Так отзываются о преосв. Никаноре люди, непосредственно соприкасавшиеся с ним в служебных отношениях.
Но сколь бы ни был незаурядным администратором преосв. Никанор, он приобрел себе известность, главным образом, своими научно-литературными и проповедническими произведениями. Научной карьерой он начал свое служебное поприще и научных занятий не оставлял почти до конца своей жизни. Его первые научные литературные труды стоят в связи с его профессорскими академическими занятиями. Будучи бакалавром СПб. академии, он написал несколько монографий по расколу. Часть этих работ была напечатана в акад. журнале «Христианское Чтение». Таковы статьи: «О святительском жезле» (Хр. Чт. 1853 г.), «Об изображении св. евангелистов в обличение неправды мнимых старообрядцев» (Хр. Чт. 1854 г.). Но большая часть осталась тогда ненапечатанной по недостатку места, хотя статьи и были одобрены к печати цензурой. Таковы: обширный трактат «Об антихристе», напечатанный уже после смерти преосв. Никанора в 1904 г.; «О крестном знамении», трактат, доселе не напечатанный. В это же время Никанор занимался описанием раскольнических рукописей, которое впоследствии имело для него свою неприятную историю. История эта была такова. По случаю открытия в академии противораскольнического миссионерского отделения, св. Синод отпустил особую сумму для приобретения раскольнических рукописей. Никанору удалось чрез некоего купца Москалева приобрести для академии богатейшую старинную библиотеку одного богатого раскольника. В последний год службы в СПб. академии по поручению ректора преосв. Макария Никанор занялся описанием приобретенных раскольнических рукописей, знакомя с ними и студентов на лекциях. Во время пребывания Никанора в Саратове ректором семинарии он задумал издать свои лекции по раскольнической библиографии. Случайно с ними познакомился Н. И. Костомаров и пришел от них в восторг. Уехав в Петербург, Костомаров оттуда предложил архим. Никанору от имени книгопродавца Кожанчикова издать его записки. Никанор согласился и передал рукопись Кожанчикову, который и издал ее под заглавием: «Описание некоторых сочинений, изданных раскольниками в пользу раскола. Записки А. Б.» (СПб., 1861 г.) Но Кожанчиков издал труд Никанора очень недобросовестно. Некоторые места были прямо искажены. В результате критика литературная отнеслась к изданию недоброжелательно за искажения подлинников, а раскольники увидели здесь произведение какого-то своего доброжелателя и начали усиленно раскупать книгу. Духовные и светские власти забеспокоились. Описание было названо сочинением «в пользу раскола». На Никанора посыпались укоры. Митроп. Филарет называл сочинение грубым и вредным, митрополит Исидор – вредным и глупым. Автору все это доставило много волнений, тем более, что св. Синод издал даже циркулярный указ, которым приглашал всю церковь молиться от наваждения нечистой силы, проявившейся в издании в свет таких пагубных сочинений, как «Описание», и запрещал впредь издавать подобные сочинения без православной критики. Издание, однако, очень быстро раскупили раскольники и оно доставило издателю большие материальные выгоды. В настоящее время «Описание» составляет большую библиографическую редкость и в значительной степени утратило уже свое значение. «Описание» состоит из двух частей, из которых в первой описываются сочинения исторические, а во второй – учительные или обличительные. Всех раскольнических сочинений описано около 50. О каждом сообщаются библиографические сведения об авторе, времени и месте написания и т. д., и каждое анализируется с приведением многочисленных выписок. Научная рецензия на книгу была напечатана проф. И. Ф. Нильским в «Хр. Чт.» (1861 г., июнь). По вопросу о расколе Никанор писал и в Саратове. В 1863 г. через Саратов проезжал обер-прокурор св. Синода А. П. Ахматов. При свидании с Никанором он поручил последнему составить записку о мерах лучшей борьбы с расколом. Никанор усердно взялся за изучение местного раскола и написал обширное сочинение, в котором доказывал бессилие правительственных мероприятий против раскола. В бытность в Петербурге на чреде в 1865 г. Никанор представлял это сочинение Ахматову, но оно осталось ненапечатанным. Ректорство в Казанской академии с ее богатой библиотекой дало преосв. Никанору возможность продолжить и здесь свои изыскания по расколу. В академическом журнале «Правосл. Собесед.» напечатаны были его статьи: «О перстосложении для крестного знамения и благословения в обличение неправды мнимых старообрядцев» (Пр. Сб. 1869 г., II, III); «Описание иконописных перстосложений для крестного знамения и благословения, изображенных в псалтири-рукописи XVI в., принадлежащей библиотеке казанской духовной академии» (Пр. Сб. 1869 г., III); «Вопрос о перстосложении для крестного знамения и благословения по некоторым новоисследованным источникам» (Пр. Соб. 1870 г., I, II, III); «Царьградская церковь св. Софии – свидетельница древне-православного перстосложения» (Пр. Соб. 1870 г., I, II, III). Как видно, автора особенно интересовал вопрос о перстосложении, которым он занимался еще в СПб. академии. Завершительным трудом по этому вопросу явилась книга преосв. Никанора, уже архиеп. Одесского: «О перстосложении для крестного знамения и благословения. Беседа Никанора, арх. Херс. и Одес.», СПб., 1890 г. Здесь собраны были результаты всех многолетних трудов Никанора, дополненные новыми изысканиями. Поводом к написанию книги послужило сочинение проф. Моск. акад. Каптерева «Патриарх Никон», где автор доказывал сравнительную древность двоеперстия. Против выводов Каптерева и полемизирует преосв. Никанор. Сам автор называет этот свой труд «конгломератом» своих прежних работ. «В нем», – говорит он в своем предисловии, – «собраны и старые и некоторые новые, относящиеся к вопросу факты, с подходящими соображениями, и собрано их достаточно для того, чтобы видеть, по руководству не немецкой теории развития учения церкви и обрядословия, а точных фактов, как развивались церковные уставы относительно перстосложения и взгляды на оное». Но, кроме своего специального значения, это сочинение преосв. Никанора имеет и более общий интерес, поскольку оно заключает в себе исследование целых памятников, свидетельствами которых пользуется автор. Так, например, мы находим здесь историко-критическое исследование «Стоглава», описание нового сочинения Посошкова, найденного в рукописях соловецкой библиотеки, и т. д.
В связи с первоначальной академической деятельностью стоят также работы Никанора по вопросу о римском католичестве. Он много работал в этой области для акад. лекций, но затем специальные обстоятельства побудили его особенно заняться римским учением о главенстве папы. 6-го января 1848 г. папа Пий IX издал «Окружное послание восточным христианам» с приглашением войти в общение с римским престолом под условием сохранения всех восточных догматов и обрядов и лишь с признанием римского учения об исхождении Св. Духа и от Сына и о главенстве папы. Константинопольский патриарх от лица всей восточной церкви ответил на это предложение отрицательно. Русский же Св. Синод, кроме того, поручил ректору Спб. академии преосв. Макарию написать основательное опровержение главнейшего римского догмата о главенстве римского первосвященника. Преосв. Макарий, занятый разнообразными трудами, передал исполнение названного поручения бакалавру Никанору. Последний исполнил скоро данную ему задачу, и работа его сначала печаталась отдельными статьями в «Хр. Чт.» (1852 г., II; 1853 г., I, II, 1857 г., 1), а потом вышла отдельным изданием в двух выпусках (вып. I в 1856 г. и вып. II в 1858 г.). Сочинение по своей учености оказалось столь солидным, что автору считали возможным дать за него степень доктора богословия. Однако, тогда эту степень ему не дали. Впоследствии уже, в бытность Никанора ректором Казанской академии, в 1869 г., по инициативе казанского преосв. Антония (Амфитеатрова) и академической конференции, автору сочинения о главенстве папы была присуждена за него степень доктора. По этому поводу и сочинение было издано вновь, второй раз, дополненное новыми изысканиями и исправленное, под заглавием: «Разбор римского учения о видимом (папском) главенстве в церкви, сделанный на основании Св. Писания и предания первых веков христианства до I вселенского собора (включительно)», Казань, 1871 г. Главное дополнение по сравнению с первым изданием здесь составила глава, содержащая разбор римского догмата на основании творений св. Афанасия Александрийского. По учености сочинение представляет труд капитальный. Сам преосв. Никанор говорит, что он «для этого сочинения перерыл и проштудировал всю литературу древней церкви за первые три с четвертью века. Всякая цитата, каковых там сотни, проверена собственными глазами десятки и сотни раз». Свой предмет автор рассматривает двояко: в первой части он разбирает римское учение на основании св. писания, а во второй части – на основании предания, изобличая при этом неправильность католического толкования многих свидетельств.
Кроме этой большой работы, в период бакалаврства Никанор напечатал в «Христианском Чтении» (1857 г., II) статью «Взгляд православного на новые догматы римской церкви о непорочном зачатии Пресвятой Девы Марии». К вопросу о католичестве, затем, представился случай вернуться преосв. Никанору много лет спустя, во время служения в Одессе. В 1883 году известный писатель-философ Владимир Соловьев поместил в газете «Русь» несколько статей под заглавием: «Великий спор и христианская политика», в которых высказывался в пользу соединения восточной церкви с западной, находя, что между ними нет существенных различий, а что новшества западной церкви составляют лишь результат естественного исторического развития догматов. Статьи Соловьева вызвали оживленное литературное обсуждение поднятого им вопроса. В ответ своим оппонентам В. С. Соловьев в 1886 г. написал особое сочинение: «Догматическое учение церкви в связи с вопросом о соединении церквей», в котором еще настойчивее развивал мысль о развитии догматов. Из представителей иерархий по поводу возбужденного Соловьевым вопроса откликнулся преосв. Никанор. Он написал обширную «Беседу о том, есть ли что еретическое в латинской церкви», напечатанную в «Церковн. Ведом.», а потом отдельно (СПб., 1889 г.), которая представляет, в сущности, ученый трактат. На поставленный в заглавии вопрос автор отвечает утвердительно и, между прочим, как одно из главных извращений католичеством христианства, он указывает теорию развития догматов, защищаемую Соловьевым. Теорию эту автор называет пагубной и еретической, и в доказательство излагает историю происхождения новых латинских догматов, особенно о непогрешимости папы и непорочном зачатии Богоматери.
Не остались без следов в литературно-ученой деятельности преосв. Никанора и его занятия в СПб. академии по основному богословию. У него, видимо, была склонность к философским изысканиям и впоследствии он заявил себя крупным философским сочинением. Работы в этой области усилились, когда Никанор был ректором в Казани. Здесь он читал студентам лекции как раз по основному богословию и затрагивал на них разные философские проблемы, с апологетическими целями. В «Прав. Собесед.», 1871 г., II, была напечатана обширная статья Никанора: «Можно ли позитивным философским методом доказывать бытие чего-либо сверхчувственного – Бога, духовной бессмертной души и т. п.?» Статья эта, по рассказу одного из учеников преосвященного, являлась ответом на затронутый в классных беседах со студентами вопрос. Но автор не ограничился указанной статьей. Будучи донским викарием, он продолжал заниматься той же темой и, в конце концов, разработал ее в обширное сочинение: «Позитивная философия и сверхчувственное бытие». В 1875 году вышел первый том этого сочинения (СПб.), в 1876 г. – второй, а в 1888 г. – третий. Однако три больших вышедших тома не исчерпывают замысел автора; судя по плану, работа доведена только до половины. Мотивы, побудившие преосвященного взяться за этот капитальный труд, излагаются им самим в предисловии. «Нас побудило к этому труду, говорит он, сознание долга перед прошедшим нашего поколения, которое выдержало небывалую в нашем отечестве бурю идей, враждебную священнейшим заветам наших отцов. Сознание этого долга побудило нас выступить с выводами вынесенной нами борьбы пред очи нового поколения... Мы почувствуем себя вознагражденными, если хотя одной душе, томительно колеблемой сомнениями и заблуждениями, поможем стать твердо на пути истины». Как видно, автор преследует цели христианско-апологетические. В своем сочинении преосвященный Никанор проводит ту мысль, что у богословской науки есть столь же твердые и те же самые основания, как и у наук естественно-философских. Основные истины христианства – бытие Бога и бессмертие души доказываются тем же методом, как и бытие материи, а потому должны быть признаны настолько же достоверными. В первых двух томах преосв. Никанор и раскрывает ту мысль, что материя есть собственно настолько же сверхчувственное бытие (атомы – не доступны внешним чувствам), как и дух, человеческий и Божественный; между тем существование материи считается положительной наукой доказанным; значит, нет оснований отрицать и существование бессмертного и божественного духа. Третий том посвящен рассмотрению гносеологической проблемы, выдвинутой Кантом, и называется поэтому «Критикой на Критику чистого разума Канта». В дальнейшем автор намеревался разъяснить высказанные в первых двух томах положения, но не успел осуществить своего намерения. В своем труде преосв. Никанор выказал большую философскую эрудицию. Он касается подробно самых разнообразных метафизических и естественно-научных вопросов и теорий, приводя длинные цитаты из сочинений разных ученых и мыслителей, так что критика даже упрекала его не без некоторого основания за излишнюю растянутость изложения.
Кроме «Позитивной философии» известны еще другие, небольшие трактаты преосв. Никанора с философским содержанием, большей частью изложенные в форме бесед. Сюда относятся: «Сравнительное значение христианской дуалистической и современной научной монистической системы мировоззрения» («Прав. Обозр.», 1885 г., № 2); «Философия нигилизма» («Прав. Об.», 1882 г., № 5–6); «Философия эволюционизма» («Странник», 1884 г., № 1); «О том, что вера есть знание» («Прав. Обозр.», 1886 г., № 2); «Направление и значение философии Н. Грота» («Прав. Об.», 1886 г., № 10), и нек. др.
Выдающийся ученый богослов и философ, преосв. Никанор приобрел широкую известность и как замечательный проповедник. Его проповедническая деятельность началась сравнительно поздно. Первые его выступления с церковной кафедры, обратившие на себя внимание, относятся к периоду ректорства Никанора в Казанской академии (см. его речи в «Прав. Соб.» 1870 г., III; 1871 г., II), расцвет же его проповеднического таланта падает всецело на время епископского служения в Уфе и Одессе. В Уфе в 1883 г. вышло первое издание его проповедей в одном томе, а в Одессе в 1884–1887 гг. вышло второе издание уже в 4-х томах, в 1890 же году – в пяти томах, под заглавием: «Поучения, беседы, речи, воззвания и послания Никанора, архиеп. херсонского»; пятый том вышел после смерти автора с краткой его биографией. Многие беседы преосв. печатались сначала в журналах, особенно в «Прав. Обозр.» и «Страннике», где в 1890 г. появились знаменитые беседы о семинарском образовании, о христианском супружестве (по поводу «Крейцеровой сонаты») и т. д. Часть этих проповедей вошла в общее собрание, но некоторые не вошли. Проповеди преосв. Никанора замечательны во многих отношениях. С внешней стороны они резко отличались от обычного типа проповедей, чужды гомилетической схоластики, написаны языком разговорно-литературным, без злоупотребления текстами св. писания, и вообще походят больше на публицистические статьи. По размерам своим они часто были столь пространны, что для церковной кафедры неудобны, почему некоторые беседы никогда и не произносились, а назначались или для печати или для внебогослужебных собеседований и собраний. С внутренней стороны проповедничество преосв. Никанора носит отпечаток самой живой современности. Он писал и говорил на насущные злобы дня, откликался на все важнейшие современные события и явления. Он говорил о различии цивилизаций западной и русской, об еврейском вопросе и штунде, о Толстом и его религиозно-философских воззрениях, о типах образования, о патриотизме, о назначении женщины и т. п., – словом о всем, что волновало умы и сердца. В проповедническом кругу это были темы необычайные. Иные поражались этой необычайностью, но публика высоко ценила именно отзывчивость проповедника на явления жизни, и проповеди Никанора находили множество почитателей.
Свой публицистический талант преосв. Никанор иногда применял и в прямой форме публицистических статей. Таковы две его известные статьи о классицизме: «О классицизме в духовно-учебных заведениях» («Странник», 1886 г., № 6–7) и «О классицизме. Мысли Филарета Московского и Иннокентия Харьковского» («Странник», 1890 г., № 4). Статьи эти были вызваны известным классическим направлением у нас в образовании и представляют полемику с крайними защитниками классической системы.
Наконец, среди литературных трудов преосв. Никанора следует отметить его интереснейшие автобиографические воспоминания. Большая часть этих воспоминаний вошла в изданный родственником преосв. свящ. С. Петровским том «Биографических материалов» (Архиеп. Никанор. Биографические материалы, т. I, Одесса, 1900 г.). Здесь помещены статьи: 1) Наша светская и духовная печать о духовенстве. Воспоминания бывшего альта-солиста» (первонач. напеч. в приложениях к «Гражданину» за 1884 г.); 2) «Правда против хулы. (По поводу посмертной клеветы на почившего в Бозе митрополита Антония, бывшего Новгор. и СПб.») (первонач. напеч. в «Страннике» за 1885 г.); 3) «Памятная записка. Прежде смерти умерший иеромонах Валериан» (первонач. напеч. в «Рус. Обозр.», 1896 г., кн. 1–3, под заглавием «Из истории ученого монашества шестидесятых годов»); 4) «Архиепископы Иоанн Доброзраков и Смарагд Крыжановский» (нигде больше не напечатано); 5) «Отрывок из автобиографии» (нигде больше не напечат.); 6) «Переезд из Риги в Саратов» (первонач. напеч. в «Рус. Обозр.», 1897 г., кн. 1–2); 7) «Распространение идей неверия в России со времени Петра Великого» (нигде больше не нап.); 8) «Кончина преосв. Евфимия, еписк. саратовского и царицын.» (напеч. в «Странн.» за 1864 г.); 9) «Об одежде и волосах, вообще о внешнем виде священников» (напеч. в «Церк.-Общ. Вестн.» за 1879 г.). Все эти воспоминания относятся к до-епископскому периоду жизни преосв. Никанора и чрезвычайно интересны для той эпохи. К епископскому периоду жизни относятся: «Моя хиротония» («Рус. Архив», 1908 г., кн. 2); «Мой отъезд из Новочеркасска в Уфу» («Рус. Арх.», 1908 г., кн. 5); «Записки» преосв. Никанора, относящиеся ко времени присутств. в Синоде («Рус. Арх.», 1906 г.). Кроме того, сохранились еще рукописные записки преосв. Никанора, переданные им покойному проф. Спб. академии А. И. Пономареву, но до сих пор не опубликованные. Другие записки, писанные им в Саратове, он сам сжег.
Источниками для биографии преосв. Никанора являются прежде всего вышеупомянутые его автобиографические сочинения. Некрологи преосв. Никанора: в «Церк. Вестн.» 1891 г., № 1; «Церк. Вед. «1891 г., №№ 1, 2, 4; «Странник» 1891 г., № 1; «Херсон. Еп. Вед.» 1891 г., № 1–2; Памяти в Бозе почившего Никанора, архиеп. Херс. и од. Составлено и издано под ред. проф. Беляева. Казань, 1891 г.; Н. Ф. Красносельцев, Никанор, архиеп. Херсон. и Одес. Одесса, 1893 г.; Крылов, Памяти в Бозе почившего архиеп. Никанора, Новочерк., 1893 г.; Его же, Архиеп. Никанор, как педагог, Новочерк., 1893 г.; Его же, Воспоминание о митр. Платоне и викарии его, еп. Аксайском Никаноре («Пастыр. Собес.» 1893 г., май-июль).; Зефиров, Мои воспоминания о преосв. Никаноре за время его пребывания на Уфимской кафедре (1878–1884 гг.), в «Странн.» 1893 г. и отд.; Последние дни пребывания в г. Уфе преосв. Никанора, изд. ред. «Уфим. Еп. Вед.» 1884 г.; А. Зеленецкий, К биографии преосв. Никанора («Истор. Вестн.» 1891 г., кн. 2–3; 1905 г., авг.); Отзывы о лит. трудах Никанора: «Христ. Чт.» 1861 г., июнь; «Прав. Обозр.» 1879 г., I, II, 1877 г., № 5; Ибервег, Ист. новой филос., СПб., 1890 г.; «Ист. Вестн.» 1892 г., декабрь; 1898 г., 1904 г. авг. и мн. др.; Автобиогр. записки высокопр. Саввы, т. V. Прот. С. Петровский, Одесский Преображенский, ныне кафедральный собор, Одесса, 1908 г., стр. 266–348.; П. В. Знаменский, История Казанской духовной академии (о ректорстве Никанора); Терновский, Историч. записка о состоянии Казанской дух. академии после ее преобразования (1870–1892 гг.), Каз., 1892 г., стр. 10–16.