ЦÉРКОВЬ ХРИСТÓВА

ЦÉРКОВЬ ХРИСТÓВА – общество святых, истинных христиан, ныне живущих и в вере скончавшихся; Тело Христово и Христова Невеста, которая очищена водою крещения, омыта честною Кровью Искупителя, брачно одеяна и запечатлена Духом Святым. Ее прообразовали патриархи, провозвестили пророки, основали Апостолы, украсили иерархи и прославили мученики. Глава Ц. Христос, и потому она управляется одним евангельским Законом и стремится к единой цели – Царству Небесному. Ц. – это новая жизнь со Христом и во Христе, движимая Духом Святым. Сын Божий, пришедший на землю и вочеловечившийся, соединил Свою Божественную жизнь с человеческой жизнью. Бог сделался Человеком, и эту Свою богочеловеческую жизнь Он дал и братьям Своим, верующим во Имя Его. Иисус Христос жил среди людей и умер Крестною смертью, но воскрес и вознесся на небо. И, вознесшись на небо, Он не отлучился от Своего человечества, но пребывает с ним всегда, ныне и присно и во веки веков. Свет Воскресения Христова осиявает Ц., и радость Воскресения, победы над смертью ее исполняет. Господь Воскресший живет с нами, и наша жизнь в Ц. есть сокровенная жизнь во Христе. Христиане потому и носят это имя, что они суть Христовы, они во Христе, и Христос в них. Боговоплощение не только идея или учение, но прежде всего событие, совершившееся однажды во времени, но имеющее всю силу вечности, и это пребывающее Боговоплощение как совершенное соединение, нераздельное и неслиянное, обоих естеств, Божеского и человеческого, и есть Ц. Она – человечество Христово, Христос – в человечестве Своем. Так как Господь не просто приблизился к человеку, но и отождествился с ним, Сам став Человеком, то Ц. есть Тело Христово как единство жизни с Ним, Ему послушной и Ему подвластной. Тело принадлежит Ему, жизнь тела не принадлежит телу, но животворящему его Духу; вместе с тем оно от него отличается: согласно с ним и самобытно в одно и то же время, и здесь не единство безразличия, но двуединство. Эта же мысль выражается и тогда, когда Ц. именуется Невестой Христовой, или Женой Логоса: отношение между женихом и невестой, мужем и женой, взятое в их предельной полноте, есть совершенное единство жизни при сохранении всей реальности их различия: двуединство, не расторгаемое двойством и не поглощаемое единством. Ц. как Тело Христово не есть Христос, Богочеловек, ибо она – человечество Его, но она есть жизнь во Христе и со Христом, жизнь Христа в нас (Гал. 2, 20). Но Христос – не просто Божественное Лицо как таковое, ибо Его собственная жизнь неотделима от жизни Святой Троицы, Он есть «Един от Святой Троицы». Его жизнь едина и единосущна с Отцом и Духом Святым. Поэтому Ц. как жизнь во Христе – это и жизнь во Святой Троице. Тело Христово, живя жизнью во Христе, живет тем самым и жизнью Святой Троицы, на себе имеет печать Ее (почему и рождение в Ц. Крещение «во имя Христово», совершается «во имя Отца и Сына и Святого Духа»). Христос – Сын, открывающий Отца и творящий волю Его. В Нем мы познаем не только Его, но и Отца, и в Нем мы становимся, вместе с Ним, сынами Отца, приемлем богосыновство, усыновляемся Отцу, к Которому и взываем: «Отче наш». Будучи Телом Христовым, мы принимаем на себя отсвет Отеческой ипостаси, вместе и одновременно с Сыновней. Но и не только это, а и силу Их взаимного отношения, Их двуединство: «да будут все едины как Ты, Отче, во Мне, и Я в Тебе» (Ин. 17, 21), это двуединство есть сила Любви, связующей Святую Троицу: Бог есть Любовь. Ц., Тело Христово, становится причастно этой троичной Божественной Любви: «и Мы придем к нему и обитель у него сотворим» (Ин. 14, 23).

Этому существу дела соответствует и историческое его раскрытие. Ц. являет дело Боговоплощения Христова, она есть само это Боговоплощение, как усвоение Богом человеческого естества и усвоение Божественной жизни этим естеством, его обожение как следствие соединения обоих естеств во Христе. Но в то же время дело воцерковления человечества в Тело Христово еще не совершилось силою одного Боговоплощения и даже Воскресения: «лучше для вас, чтобы Я пошел (к Отцу); ибо, если Я не пойду, Утешитель не приидет к вам» (Ин. 16, 7). Это дело потребовало ниспослания Святого Духа, Пятидесятницы, которая и явилась свершением Ц. Дух Святой в огненных языках сошел в мир и почил на Апостолах, возглавляемых Богоматерью и представляющих в своей двенадцатерице целокупность человеческого рода. Эти языки остались в мире и пребывают, составляя сокровищницу Даров Духа Святого, пребывающего в Ц. Дар Духа Святого подавался в первенствующей Ц. Апостолами с полной явностью для всех после Крещения, и этому ныне соответствует «печать дара Духа Святаго», подаваемая в Таинстве Миропомазания.

Ранее всякого исторического раскрытия и определения Ц. должна быть понята как некая Божественная данность, в себе пребывающая и себе самотождественная, как факт Божественного изволения, совершающегося в мире. Ц. есть или дана в известном смысле и независимо от своего исторического возникновения – она возникает, потому что есть, – в плане Божественном, надчеловеческом. И она существует в нас не как установление или общество, прежде всего как некая духовная самоочевидность или данность, как особый опыт, как жизнь. И проповедь первохристианства есть радостное, торжествующее возвещение об этой новой жизни. Не может быть исчерпывающего и удовлетворительного определения Ц., как невозможно дать определения самой жизни. «Прииди и виждь»: только опытно, благодатно познается Ц. через причастность ее жизни. Поэтому, ранее всяких внешних определений Ц. должна быть опознана в мистическом своем существе, которое лежит в основании всех церковных самоопределений, но в них не вмещается. Ц. в существе своем, как богочеловеческое единство, принадлежит к божественному миру, она есть в Боге, а потому существует и в мире, в человеческой истории. В последней она раскрывается во временном бытии: поэтому она, в известном смысле, возникает, развивается и имеет свою историю, свое начало. Однако если видеть ее только в историческом становлении и на основании его лишь составлять себе представление о Ц. как одном из земных обществ, тогда мы проходим мимо ее своеобразия, ее природы, в которой во временном раскрывается вечное, в тварном нетварное.

Существо Ц. – Божественная жизнь, открывающаяся в тварной; совершающееся обожение твари силою Боговоплощения и Пятидесятницы. Эта жизнь, хотя она и составляет величайшую реальность и имеет самоочевидную достоверность для причастных к ней, есть духовная жизнь, сокрытая в «сокровенном человеке», в «клети» сердца его, есть в этом смысле тайна и таинство. Она сверхприродна или премирна, хотя и совмещается с жизнью в этом мире, и для нее одинаково характерна и эта премирность и это совмещение. В первом смысле Ц. «невидима», в отличие от всего, что «видимо» в мире, что доступно чувственному восприятию среди вещей этого мира. Однако невидимое в Ц. не есть неведомое, ибо человек кроме телесных чувств имеет еще око духовное, которым он видит, постигает, ведает. Этот орган – вера, которая по апостолу есть «осуществление ожидаемого и уверенность в невидимом» (Евр. 11, 1). Она на крыльях своих возносит нас в мир духовный, делает гражданами Града Небесного. Жизнь Ц. – это жизнь веры, через которую становятся прозрачны вещи этого мира. И, конечно, этому духовному оку видима невидимая Ц. Ц. не может существовать сама в себе, вне людей. Она не вмещается в человеческий опыт всецело, ибо жизнь Ц. Божественна и неисчерпаема, однако особое качество этой жизни, особый опыт церковности подается всякому к ней приступающему. По учению отцов Ц. вечная жизнь, которую дает нам Христос и которая в том состоит: «да знают Тебя, единого истинного Бога, и посланного Тобою Иисуса Христа» (Ин. 17, 3), начинается уже здесь, в этой временной жизни, и эта вечность во времени и есть касание Божественной жизни в Ц. В этом смысле Ц. в самом существовании своем есть предмет веры и познается верою «во едину, святую соборную и апостольскую Ц.». Она осознается количествено как некое живое многоединство единой цельной жизни многих, соборности по образу Божественного триединства. К раздробленному человечеству, в котором каждый индивид ведет свою обособленную, себялюбивую жизнь, обращается Ц. ежедневно на Литургии перед совершением таинства Евхаристии: «Возлюбим друг друга, да единомыслием исповемы Отца и Сына и Святаго Духа». Очам любви открывается это церковное единство, не как внешнее соединение или собрание, какое мы имеем во всяком мирском обществе, но как таинственная первооснова жизни человека. Человечество едино во Христе, все люди суть ветви единой виноградной лозы, члены одного тела. Жизнь каждого человека беспредельно расширяется в жизнь других, и каждый человек в Ц. живет жизнью всего оцерковленного человечества, являя собою все человечество. И не только человечество в лице живущих, но в Боге и в Ц., где нет различия между живыми и умершими, ибо в Боге все живы, ибо Он «не есть Бог мертвых, но живых» (Мф. 22, 32). (И неродившиеся, но имеющие родиться, уже живы в вечности Божией.) Но даже человеческим родом не ограничивается церковная соборность, ибо в Ц. входит не только человеческий род, но и ангельский собор в сочеловечности своей. Самое бытие ангельского мира недоступно телесному видению, оно может удостоверяться лишь духовным опытом, быть видимо очами веры, и тем более наше единение в Ц. через Сына Божиего, воссоединившего земное и Небесное и устранившего преграду миров ангельского и человеческого. Но с ангельским собором и человеческим родом связано все творение, природа мира. Она вверена попечению Ангелов и отдана владычеству человека, судьбы которого тварь разделяет: «Ибо знаем, что вся тварь совокупно стенает и мучится доныне: и не только она, но и мы сами, имея начаток Духа, и мы в себе стенаем, ожидая усыновления, искупления тела нашего» (Рим. 8, 22, 23).

Таким образом, человек в Ц. становится вселенским существом, жизнь которого в Боге соединяет его с жизнью всего творения узами космической любви (Исаак Сирин). Таковы пределы Ц., жизнь которой восходит за пределы сотворения мира и человека и продолжается в вечности.

Можно сказать, что Ц. есть предвечная цель и основание творения, ради Ц. Бог создал мир, и в этом смысле «она сотворена прежде всего и для нее сотворен мир» («Пастырь» Ерма, вид. 2, 4, 1). Господь сотворил человека по образу Своему, но этот образ, то есть живое Богоподобие человека, уже содержит в себе и задание и возможность воцерковления человека, как и Боговоплощения, ибо Бог мог принять естество лишь такого существа, которое сообразно Ему, в себе содержит Его образ. И в живом многоединстве человеческого рода уже заложено церковное многоединство по образу Святой Троицы. Поэтому относительно существования Ц. в человечестве трудно сказать, когда ее не было, по крайней мере в предначинании: по учению отцов, уже в раю, до грехопадения, когда Господь приходил беседовать с человеком и находился с ним в общении, мы имеем уже первозданную Ц. После грехопадения (Быт. 3, 15), Господь обетованием Своим полагает начало так называемой Ветхозаветной Церкви, которая была школой и вертоградом Богообщения. И даже во тьме язычества в его естественном богоискании существует, по выражению церковного песнопения, «языческая неплодящая Ц.». Разумеется, полноты своего бытия Ц. достигает лишь с Боговоплощением, и в этом смысле Ц. основана Господом Иисусом Христом и осуществлена в Пятидесятницу. Но этим событием хотя и положено основание, но не совершено еще исполнение Ц. Ей предстоит еще из Ц. воинствующей сделаться Ц. торжествующей, в которой «Бог будет все во всем».

Противопоставление «невидимой Ц.» и видимого человеческого общества, которое хотя и возникает по поводу и ради Ц., но чуждо Ц., разрушает этот символ, а вместе и упраздняет самую Ц. как единство тварной и божественной жизни. Но, если Ц. как жизнь содержится в земной Ц., то тем самым дано, что эта земная Ц., как все земное, имеет свои грани в пространстве и времени. Не будучи только обществом, в него не вмещаясь и им не исчерпываясь, она существует тем не менее именно как церковное общество, имеющее свои признаки, свои законы и грани. Она для нас и в нас, в нашем земном и временном бытии, имеет и свою историю, поскольку все существующее в мире пребывает в истории. Таким образом, вечное, неподвижно-божественное бытие Ц. в жизни этого века предстает как историческое раскрытие и свершение, а следовательно, имеет и свое историческое начало.

Ц. основана Господом Иисусом Христом, Который камнем для созидания Ц. Своей определил исповедание веры Апостола Петра, высказанное им от лица всех апостолов. Они были посланы Им по Воскресении на проповедь Ц., которая получила новозаветное бытие в сошествии Святого Духа на Апостолов, после которого раздался первый апостольский призыв в Ц. устами Апостола Петра: «Покайтесь, и да крестится каждый из вас во имя Иисуса Христа для прощения грехов; и получите дар Святого Духа» (Деян. 2, 38)... «и присоединилось в тот день душ около трех тысяч» (Деян. 2, 41), чем и было положено основание Церкви новозаветной.