Хомяко́в
Хомяко́в Алексей Степанович (1804–1860), выдающийся русский православный богослов, историк, публицист и поэт, представитель раннего славянофильства.
Родился в Москве в старинной дворянской семье. Большое влияние на Хомякова имела мать, воспитавшая его в православной традиции, которой он остался верен до конца дней. В 1822 Хомяков сдал экзамен в Московском университете на звание кандидата математических наук. Состоял на военной службе; участвовал в русско-турецкой войне. Выйдя в отставку, Хомяков посвятил себя литературной деятельности и сельскому хозяйству в своем имении. Бывал за границей (во Франции, Италии, Щвейцарии, славянских странах). В 1847 он посетил Англию, которая полюбилась ему больше других стран Западной Европы. Скончался Хомяков от холеры в селе Терновское Казанской губернии.
Хомяков был человеком многообразных талантов: одаренный художник и поэт, инженер-изобретатель и философ. Даже люди, не разделявшие его взглядов, признавали силу изощренной диалектики Хомякова «Боец без устали и отдыха, – писал о нем А.И.Герцен, – он бил и колол, нападал и преследовал, осыпал остротами и цитатами, пугал и заводил в лес, откуда без молитвы выйти нельзя». Хомяков хорошо знал западную культуру, испытал влияние *Шеллинга, но при этом главной миссией своей жизни считал осмысление православия как основы русской культуры. В полемике с католиками и протестантами он не столько анализировал частные проблемы, сколько стремился выявить целостный образ православия. Центральной темой его размышлений была *экклезиология библейская. Он отверг юридическое и социальное понимание Церкви, выступая не только против инославия, но и против отечественного школьного богословия (догматика митрполита Макария Булгакова, по его резкому выражению, «провоняла схоластикой»). Церковь была для Хомякова «единством Божьей благодати, живущей во множестве разумных творений, покоряющихся благодати». В ней нет внешнего авторитета. Она живет свободой и любовью. Нарушение этого «соборного» принципа лишает христианское общество церковности. Поэтому, утверждал Хомяков, когда в латинский текст Символа веры было внесено изменение (добавлено Filioque), совершился «братоубийственный акт» и «церковная жизнь кончилась для целой половины Церкви». Церковь как единство свободы и любви в благодати сохранилась лишь на Востоке.
Экклезиологическая концепции Хомякова оценивались по-разному. Приверженец Хомякова Ю.Ф.Самарин считал его «учителем Церкви». Напротив, протоиерей *Горский, профессор МДА П.С.Казанский и священник П.А.Флоренский резко критиковали его взгляды. Духовная цензура запретила богословские труды Хомякова, и долгое время они выходили за рубежом. Вл.*Соловьев отмечал, что, говоря о Востоке, Хомяков имел в виду Церковь идеальную, а в оценке Запада исходил из эмпирической действительности. Упрек этот справедлив лишь отчасти. Считая Россию и славянство идеальной почвой для Евангелия, Хомяков не закрывал глаза на негативные стороны российской действительности. Он выступал против крепостного права и подавления гражданских свобод. Объективную, дифференцированную оценку Хомякову дал *Бердяев, различавший в учении Хомякова вечное и преходящее. В частности, он подчеркивал, что хотя принятое Хомяковым деление культуры на иранство (к которому он относил и Ветхий Завет) и кушитство и не выдержало исторической критики, оно имеет ценность как деление культуры по типам духовности независимо от этнических элементов.
Хомяков о Священном Писании. Хомякову принадлежит несколько стихотворений на библейские темы («Давид», «Навуходоносор», «Звезды», «Воскрешение Лазаря», «По прочтении псалма» и другие). Он начал переводить Новый Завет, перевел Гал. и Еф., снабдив их примечаниями. Он также написал краткое толкование на гимн в (Флп.2:6–11), дав собственный перевод этого *трудного места Библии. Сохранились его заметки к Мф. и Ин. В письме, обращенном к *Бунзену, он подверг критическому разбору его опыт перевода Ветхого Завета. Но главный вклад Хомякова в православную библеистику связан с его интерпретацией вопроса о соотношении Писания и *Предания, с его взглядом на проблему авторства священных книг.
Библия, по Хомякову, есть книга, отражающая процесс *Откровения. Первоначально существовало «внешнее откровение» благодати Бога, Его премудрости и всемогущества, явленное через мироздание. Но это Откровение осталось непонятым большинством людей. «С течением веков, в час, назначенный Его премудростью, Бог снова явил Себя твари в Сыне Человеческом, и это явление было полнее первого. Чего не могла поведать неизмеримость творения, что оставалось сокрытым в блистаниях тверди, то было открыто в тесных границах человеческого естества». Но на обоих этапах Откровения действовал один и тот же Бог. Откровение шире буквы Библии. Оно познается Церковью и в Церкви. «Священным Писанием называется собрание ветхозаветных и новозаветных книг, которые Церковь признает своими. Но нет пределов писанию, ибо всякое писание, которое Церковь признает своим, есть Священное Писание. Таковы, по преимуществу, исповедания Соборов и особенно никео-константинопольское. Посему было до нашего времени Священное Писание и, если угодно Богу, будет еще Священное Писание. Но не было и не будет никогда в Церкви никакого противоречия, ни в писании, ни в предании, ни в деле; ибо во всех трех единый и неизменный Христос». Автором Писания является Дух Божий, говорящий в Церкви. «Писание не иное что, как предание начертанное, а предание не иное что, как живое Писание».
Отсюда вытекает подход Хомякова к историко-литературной критике библейской. Если католические и протестантские апологеты того времени считали, что аутентичность, т.е. принадлежность определенному, указанному традицией автору есть гарантия боговдохновенности, то Хомяков поставил вопрос по-иному. «Писание не есть писание Павла или Луки, но писание Церкви». Даже если будет доказано, что священные книги были написаны иными авторами, эти книги происходят «от Церкви, и вот все, что нужно для Церкви». Именно она канонизирует книги, а не авторство само по себе. «Имя ли Марка сообщает авторитет евангелию, которое ему приписывается, или имя Павла авторитет посланиям? Нисколько. Но Св.Марк и Св.Павел проставлены за то, что найдены были достойными приложить имена свои к писаниям, которые Дух Божий, выразившийся в единодушном голосе Церкви, признал за свои». Разумеется, священный автор накладывает «печать своей земной природы на вещественную форму писания», но ни эта форма, ни авторство не имеют значения, если книга не принята Церковью. Хомяков приводит в качестве примера апокриф, носящий имя Еноха, и Книгу Иова. Автор первой книги назван, но она не введена в канон, автор же Книги Иова неизвестен, но она – часть Писания, признанного «подзаконной Церковью», т.е. Церковью Ветхого Завета, а от нее Церковью Нового Завета, и это определяет ее авторитет. Предвосхищая дискуссии вокруг исторической документальности Евангелий, Хомяков подчеркивает, что «Господь наш не восхотел быть ни дагерротипированным (т.е. сфотографированным. – А.М.), ни стенографированным». Важны не столько внешние детали, сколько дух. А именно это и дает нам Евангелие.
♦ ПСС, т.1–8, М.,1900–1906 (главные богословские труды помещены во 2-м томе); Стихотворения и драмы, Л.,1969.
● *Бердяев Н.А., Алексей Степанович Хомяков, М.,1912; Бродский Н.Л., Ранние славянофилы, М.,1910; Ведерников А., Идея Церкви в сочинениях А.С.Хомякова, ЖМП, 1954, №7; Завитневич В.З., А.С.Хомяков, т.1–2, К.,1902–1913; прот. Зеньковский В., История русской философии, Париж, 1948, т.1; Керимов В.И., Историософия А.С.Хомякова, М.,1989; Ловягин А.М., Хомяков, РБС, СПб., т.21, 1901; Лосский Н.О., История русской философии, пер. с англ., М.,1951; Петрово-Соловово М.М., «Учитель Церкви», в его книге: Под знаком скепсиса, вып.1, Пг., 1915; Скобцова Е.Ю. (мать Мария), А.С.Хомяков, Париж, 1929; прот. Флоровский Г., Пути русского богословия, Париж, 19812; прочую литературу см. в указанных сочинениях и в КЛЭ, т.8; СИЭ, т.15; ФЭ, т.5; ЭСБЕ, т.37а.