Се́ргий
Се́ргий (Иван Николаевич Страгородский), Патриарх Московский и всея Руси (1867–1944), русский православный церковный деятель и богослов. Родился в Арзамасе Нижегородской губернии в семье священника. Окончил Санкт-Петербургскую Духовную академию (1890), приняв на последнем курсе монашество. В 1890–1893 трудился на миссионерском поприще в Японии. По возвращении из Токио в течение 9 месяцев вел курс Священного Писания Нового Завета в СПбДА, а затем был направлен архимандритом посольской церкви в Афины. В 1895 Сергий защитил магистерскую диссертацию «Православное учение о спасении» (Cepг.Пос.,1895), которая сразу же выдвинула его в первый ряд русских богословов. В 1899 стал инспектором, а через год ректором СПбДА. В 1901 был хиротонисан во епископа Ямбургского. К этому периоду относится его участие в Петербургских религиозно-философских собраниях, организованных *Мережковским. В 1905 Сергий назначен архиепископом Финляндским и Выборгским (с 1911 – член Святейшего Синода). В 1917 переведен на Нижегородскую кафедру. Принимал участие в Поместном соборе Русской Православной Церкви. С 1927 Сергий как заместитель Патриаршего местоблюстителя посвятил себя делу урегулирования отношений между Церковью и советским правительством. В период 1934–1943 возглавлял Русскую Православную Церковь как Патриарший местоблюститель. Во время Второй мировой войны Сергий вдохновлял патриотическую деятельность своей паствы. В 1943 на соборе епископов Сергий был избран Патриархом Московским и всея Руси.
Магистерская работа Сергия внесла огромный вклад в понимание библейской *сотериологии. Схоластическое богословие, оказавшее влияние и на православную мысль, опираясь на некоторые выражения Евангелия и апостола Павла, создало теорию «сатисфакции», которая носила юридический характер. Эта теория рассматривала тайну спасения формально, по образу и подобию правовых отношений (удовлетворение гнева Божьего через искупительную смерть Христа, через добрые дела и заслуги верующих). Сергий подчеркнул, что методологической ошибкой теории было вырывание отдельных образов и слов из контекста библейского и церковного учения.
Понять это учение правильно нельзя, «если мы будем пользоваться Священным Писанием или Преданием только как сборником бессвязных изречений, а не как единым словом Божиим, не как выражением цельного мировоззрения. Все эти юридические следы необходимо сопоставить с длинным рядом идей, которые тоже были постоянно на устах священных писателей и отцов Церкви и которые тем не менее прямо отрицают юридическое жизнепонимание» (с.71).
Собрав воедино свидетельства Библии и святоотеческого Предания, Сергий показал, что в них господствует учение о спасающей любви Божьей, приобщении к высшей жизни через веру во Христа, приобщении, которое дается не только в *посмертном бытии, но и в этой жизни (с.115). Социоморфные выражения Библии в свете целостного восприятия библейского и святоотеческого богословия не могут быть аргументом в пользу юридической теории. Их следует рассматривать как условный язык, приспособленный к уровню определенного круга читателей.
«Попытки обосновать добродетель на побуждениях, чуждых чистой нравственности, на выгоде или пользе, имеют в Священном Писании и Предании происхождение совершенно случайное, обусловленное степенью развития читателей и слушателей, а совсем не существом того учения, которое там проповедуется» (c.95).
В период, когда Сергий был ректором и профессором Петербургской Духовной академии, он много занимался библейской текстологией. Известно, что и позднее в течение многих лет он ежедневно изучал еврейский и греческий тексты Писания. Он был убежденным сторонником теории, согласно которой *Септуагинта отразила древние варианты чтения, многие из которых были утрачены в масоретских рукописях (впоследствии дискуссия о соотношении Септуагинты и *масоретского текста была разрешена благодаря открытию нескольких *рукописных традиций в *Кумранских текстах Библии). Ряд толкований Ветхого Завета Сергий поместил в неофициальном богословском журнале.
Хотя впоследствии в своих работах Сергий уже меньше обращался к библейской проблематике, все его дальнейшие труды были проникнуты Духом Писания. До конца дней «библейский час» входил в постоянный распорядок его чтения. Одна из поздних его работ была посвящена тайне Воскресения Христова («Воскресение Христово в отличие от Воскресения Лазаря», ЖМП, 1933, №16–17; то же, ЖМП, 1973, №10). В этой статье он указал, что в *иконописи Лазарь обычно изображается выходящим из гроба; икон же, где был бы изображен сам момент Воскресения Христова, нет. Отличие объясняется тем, что по природе своей эти события не были тождественными. Лазарь вернулся к временной жизни; между тем пасхальная тайна знаменовала полное преображение человеческого естества Христова.
♦ Вопрос о личном спасении, Серг.Пос.,1895; Вечная жизнь как высшее благо, М.,1895; Происхождение пастырского служения и его необходимость, БВ, 1900, №8; Закон Божий, написанный в сердце человека, СПб.,1904.
● Архиеп.(ныне митр.) Владимир (Сабодан), Актовая речь в МДА (о жизни и трудах Сергия), ЖМП, 1973, №11; архиеп.(впосл. митр.) Гурий (Егоров), Литературные труды Патриарха Сергия, ЖМП, 1954, №5,7; Патриарх Сергий и его духовное наследство, М., 1947; архим.Феогност, Памяти выдающегося русского богослова-экзегета, ЖМП, 1960, №10.