Достое́вский

Достое́вский Федор Михайлович (1821–1881), русский писатель. Творчество Достоевского было посвящено глубочайшим религиозно-нравственным проблемам. Непосредственно на библейские сюжеты Достоевский не писал, но тема Священного Писания присутствует во многих его произведениях. Уже в первом крупном романе Достоевского «Преступление и наказание» евангельский рассказ о четверодневном Лазаре соединяет «разбойника и блудницу», как бы символизируя одну из главных мыслей автора: воскресение души, погибающей после сознательного попрания библейской заповеди «Не убий». Это возрождение – медленный и трудный процесс. В эпилоге романа Раскольников все еще стоит на распутье, но уже предчувствуется его «постепенный переход из одного мира в другой, знакомство с новою, доселе совершенно неведомою действительностью». Залог перехода – Евангелие. Хотя, находясь в ссылке, Раскольников его еще не раскрывал, оно лежит у него под подушкой как напоминание и обетование.

Достоевский безгранично любил Христа и в молодые годы говорил, что если истина могла бы быть против Христа, он остался бы с Ним, а не с истиной. Писателю всю жизнь хотелось начертать в своих книгах образ Христа, но художественное чутье, вероятно, подсказывало, что для литературы это непосильная задача. Сила образа Христа в «Легенде о великом инквизиторе» («Братья Карамазовы») именно в том, что Он не произносит ни слова, и поэтому в образе нет ничего чуждого, привнесенного. Черновые записи романа «Идиот» говорят о том, что главный его герой – отображение Христа в лице идеального христианина, каким его понимал Достоевский. Христос и христианство без Пасхи, без Воскресения были для Достоевского равнозначны атеизму. Потому-то его так ужасала картина «Гольбейна «Мертвый Христос», в которой, по его мнению, нет никакого предчувствия Воскресения и где смерть побеждает. Говоря об этой картине в романе «Идиот», Достоевский дает ответ тем критикам Евангелия, которые хотели бы изгнать из него чудо.

Слово евангелистов звучит как весть надежды в конце романа «Бесы», где Степан Верховенский, знавший о Христе только из сочинений*Ренана, вновь обретает Его перед смертью. В опущенной главе «Бесов» епископ Тихон читает Ставрогину грозные слова Апокалипсиса, изобличающие пустоту его души. В романе же «Братья Карамазовы» торжество веры передано через светлый образ Каны Галилейской, радостного пира Христова. Священному Писанию посвящена специальная глава этого романа «О Священном Писании в жизни отца Зосимы», в которой много сказано о духовном величии и художественной красоте Библии. «Что за книга это Священное Писание, – говорит старец Зосима, – какое чудо и какая сила, данные с нею человеку! Точно изваяние мира и человека и характеров человеческих, и названо все и указано на веки веков. И сколько тайн разрешенных и откровенных...». Достоевский с восторгом пишет о волнующей истории Иосифа, о терпении Иова. Остается, правда, загадкой, почему писатель не коснулся главного содержания книги (тяжбы и примирения Иова с Богом).

Достоевский настаивал на том, что Библия может быть подлинной духовной пищей для народа, и устами своего героя призывал пастырей читать и толковать народу Библию. Сам писатель никогда не расставался со Словом Божьим и на смертном одре просил жену прочесть ему строки из Евангелия.

♦ ПСС, т.1–30, Л., 1972–1990.

• Архиеп. *Антоний (Храповицкий), Пастырское изучение людей и жизни по соч. Ф.М.Достоевского, в его кн.: ПСС, Каз.,1900, т.3; его же, Словарь к творениям Достоевского, София, 1921; *Бердяев Н.А., Миросозерцание Достоевского, Берлин, 1923; Плетнев Р., Достоевский и Евангелие, «Путь», 1930, № 23, 24; его же, Достоевский и Библия, «Путь», 1938–1939, №58.