Подвижничество и монашество в богословии отца Софрония Сахарова²

Как поет наша святая Церковь, для любящих Его Христос является «краем всех желаний»³. Привлеченный Образом Христа, человек начинает подвизаться, чтобы стать подобным Ему. Чем более полным будет созерцание Образа Божия, тем вдохновенней будет борьба за исполнение заповедей любви и совершеннее подобие разумного существа своему Творцу. Труд, который возрождает и изменяет нашу жизнь в соответствии с Духом Божьим, зависит от двух факторов: от воли Божьей, и от выбора и воли человека. Первый фактор является бесконечно важным, а второй – бесконечно ничтожным, но обязательным для их взаимной работы во благо.

Отец Софроний различает две формы аскетизма. Первую форму он назывет отрицательной, а вторую – положительной, или благодатной⁴. В первой форме преобладает человеческий фактор и человек борется против «закона греховного», который находится в членах его (Рим. 7, 22–25). В положительном аскетизме преобладает духовный труд, посредством которого человек возрастает в добре и приобретает полноту Божественной любви.

В первой форме аскетизма, человек прилагает огромные и болезненные усилия для того чтобы убедить Бога, что он принадлежит Ему. Когда ему это удается, тогда неожиданно происходит чудо, которое превосходит его разум и удивляет сердце: он освещается несотворенным Солнцем, которое ласкает душу и дарит ей спокойствие, восхитив его разум к новому Божественному видению. Это созерцание вдохновляется видением смиренного Бога, видением, которое воспламеняет всю человеческую природу и преобразовывает все её силы в импульс любви. С этого момента аскетизм становится благодатным, то есть отныне благодать Божия «трудится» (1Кор. 15,10) за человека больше, чем сам человек. Человек гнушается греха и сокрытых глубин тления, которые носит в себе; им обладает жгучее желание, подобное неутомимой жажде, следовать за Богом любви и быть Ему благоугодным. Это вдохновение настолько богато и настолько наполняет жизнь верующего благодатью, что, как говорит Отец Софроний, больше не существует подвижничества⁵, оно прекращается. Тогда исполняются слова апостола, что зло побеждается добром (Рим. 12, 21), так же, как, в конце концов, смертное поглощено будет жизнью (2Кор. 5, 4).

Первая, отрицательная форма аскетизма, как совлечение ветхого человека грехов и страстей, затягивается на более длительный период и ведет ко второй форме аскетизма, положительной, которая состоит из «одевания» нового человека, возрожденного благодатью Святого Духа. Положительный, или благодатный, аскетизм, как я уже говорил ранее, вдохновляется смиренным созерцанием Образа и примера Господа нашего Иисуса Христа. В обеих формах аскетизма, ученик Христов исполняет заповеди, но не в той же степени. Он становится на путь Господень и следует за Ним. И потому что Он есть Путь, человек приобретает Христа как спутника, и направляется к Отцу Небесному и к жизни с избытком (Ин. 10, 10), которую Он подарил нам через Своего Единородного Сына. Поэтому, какой бы труд не взял на себя человек в своей жизни, пример и путь Господа имеют для него абсолютную важность, если он действительно желает соединиться с Христом.

Для получения духовных даров человеку необходимо сохранить живую память смиренного видения Образа Христа и не отклоняться от пути Господня. Две вещи: пример и путь Господень, являются источником вдохновения и силы для ученика, который жаждет духовного совершенства по «благодати, данной нам во Христе Иисусе прежде вековых времен» (2Тим. 1, 9).

Многие пророки говорили о смиренном созерцании Образа Божия, но великий пророк Исаия сделал это особо точно и изумительно. Он заранее увидел Христа, как «Мужа скорбей», как Того, Кто носит наши грехи, как «овцу, ведомую на заклание» (ср. Ис. 53, 3–7). И другие пророки говорили о нем. Его путь славился и праведниками Ветхого Завета. Пророк Варух благословляет Израиль за знание этого пути: «Счастливы мы, Израиль, что мы знаем, что благоугодно Богу» (Вар. 4, 4). Ещё более удивительным образом, праведники Ветхого Завета предвозгласили Путь Господень как Личность, и как Имеющего начало в предвечном совете Святой Троицы. Этим Путем является Воплощенный Господь, Которого Бог зачнет из Девы, чтобы совершить Свое дело спасения мира (Притч. 8, 22–23).

То же созерцание преобладает и в учении отца Софрония. Он не перестает возвращаться к нему и выделять его характерные черты. В двух местах он представляет его нам подробно и с большой ясностью. Чтобы показать нам путь Христа, который ведет к праведности Божественной любви и к свободе сынов Духа, Отец Софроний предлагает нам следующую теорию в оригинальном образе. Он говорит, что человечество словно пирамида, состоящая из различных социальных уровней. Разобщенность и неравенство между ними являются следствием падения прародителей. Те, кто находятся на вершине пирамиды, владеют теми, кто находится ниже, и угнетают их (Мф. 20, 25), а справедливость, к которой стремится созданная по образу Божию человеческая душа, отсутствует. Следовательно, для того чтобы исцелить все человечество, вызволить его из тупика этой несправедливости и спасти всех угнетенных, Христос опрокидывает пирамиду бытия, поставив вершину пирамиды в качестве основы и основав таким образом последнее совершенство⁶. Несомненно, вершиной опрокинутой пирамиды является Сам Христос, Глава Тела нового творения. На вершине опрокинутой пирамиды царит смиренный и спасительный Дух Распятого Христа, Который принял смерть «за народ» (Ин. 18, 14). Там, на вершине пирамиды, согласно разоблачительному слову Отца Софрония, существует совсем особая жизнь, светит совсем особый свет и вдыхается совсем особое благоухание⁷. Христос является хозяином и служителем этой несказанной любви, которая опустошает себя. В каждом проявлении Его любовь является абсолютной и совершенной. Она оказывается совершенной перед Небесным Отцом, потому что согласилась принять образ раба, как человек (Флп. 2, 7); а также перед человеком – Своим послушанием и согласием претерпеть позор креста (Евр. 12, 2).

В Гефсиманском саду Христос полностью предал Себя воле Отца Небесного. Он пожертвовал Своим Телом на кресте, и Своей Святой Душой снизошел во ад для спасения всех. Он Сам уверил нас, что «нет больше той любви» (Ин. 15, 13). Совершенство и величие святости Христа, какими они были обнаружены в Божественном уничижении Себя и в Его смиренной любви, настолько поразили Отца Софрония, что он сказал с глубоким смирением: «Жить по-христиански нельзя, по-христиански можно только умирать, как умирал апостол Павел на каждый день»⁸. Но эта смерть происходит особенно в сфере мышления и делания ветхого человека и является движением вниз, путешествием к вершине опрокинутой пирамиды, следованием за Христом каждый день.

Таким образом, мы видим, что путь Христа является путешествием ко дну. Своим неизменным законом этот путь имеет слово Господа: «унижающий себя возвысится» (Лк. 14, 11). Итак, путь Господа сначала является спуском и только после этого – восхождением. Апостол Павел утверждает, что нисхождение Христа «в преисподние места земли» и Его восхождение «превыше всех небес» стали причиной всех даров Святого Духа (Еф. 4, 8–10). Таким образом, имея это смиренное Божественное видение двойного пути Господня, Отец Софроний подтверждает, что «водимые Духом Святым – никогда не перестают осуждать себя, как недостойных Бога»⁹. Они всегда смиряются, что обусловлено стремлением умалить себя; они следуют Христу, стремясь освободить себя от всякой склонности к гордости, чтобы таким образом стать обителью Святой Троицы¹⁰.

Отец Софроний также подчеркивает, что в этом аскетическом путешествии ко дну «полнота истощания предваряет полноту совершенства»¹¹. Другими словами, богатство духовных даров зависит от глубины и степени самоопустошения, которых достигает христианин через движение вниз.

Путь Господа проходит через смерть и достигает глубины ада. Это добровольный и безгрешный акт. Также и движение человека вниз, должно быть добровольным и согласным Божественной заповеди актом. Перед тем как Господь Иисус Христос был прославлен, Его путь вызвал в учениках ужас и страх (Мк. 10, 32). Однако после сошествия Утешителя все те же ученики «пошли из синедриона, радуясь, что за имя Господа Иисуса удостоились принять бесчестие» (Деян. 5, 41), и радовались в своих старданиях ради Христа (Кол. 1, 24).

После смерти и Воскресения Христа смерть была разрушена, и страх больше не простирает угрожающе свою тень на путь, ведущий ныне к вечной жизни. Совершение покаянного делания дает возможность шествия по пути Господню и путешествия ко дну. Суть покаяния заключается в том, что человек отвергает все плотское мудрование (Рим. 8, 6), и уповает не на свои силы, но на благодать Божию. Ученик с верой принимает Божественную заповедь, распинает свой ум страхом Господним и познает полное просветление, которое смиряет его сердце; приобретает сознание своей духовной нищеты и начинает заботиться о своем освящении и спасении, с болью в сердце и различными способами покаяния. Таким образом, он встает на путь, ведущий ко дну. Чем больше укрепляются его смирение и самоотречение, тем более глубоким становится покаяние, которое очищает его от всякой скверны тела и души. Изначально же покаяние преимущественно предлагается человеком самому себе.

Это движение вниз соответствует нисшествию ума в сердце. В то время как дух покаяния продлевается во времени и углубляется, увеличивается и озарение благодати в сердце, а Дух Святой изображает в нем образ Христа. Когда покаяние достигает определенной полноты, тогда ум находит глубину сердца и полностью порабощается образом Христа и поражается Его смиренному Духу. Тогда человек приобретает истинное понимание своей духовной нищеты, и принимает в качестве точки опоры Божественную меру Христа, Который отныне живет в нем. Наконец, его смирение превышает человеческую меру; оно становится невыразимым, Божественным.

Таким образом, соединение человеческого духа с Духом Христа происходит в глубине сердца. Там обнаруживает христианин, что его существование неразрывно связано с бытием всего человечества и восхищается благодатью и силой любви Христа, которая изливается на весь мир и на каждого человека. Божественная Любовь рождает в нем чувство, что все человечество является неотъемлемой частью его бытия и понимает заповедь: «возлюби ближнего твоего, как самого себя» (Мф. 22, 39) в её экзистенциальном измерении. Через слово как, он понимает все сообщество и онтологическое единство всех людей. Где бы не находился, он видит мир в духе и переживает его страдания. Он питает по отношению к миру те же чувства, что и Бог, и воодушевлен той же любовью. Кается и молится за весь мир, как за себя самого.

Смиренный Образ Христа, Который, как агнец, был приведен на заклание и, не противясь врагу рода человеческого, пострадал за грехи всего Адама, открывает сердцу верующего «любовь до конца» (Ин. 13, 1) Господа к человеку. Эта Христова любовь до конца, в сердце её служителя, превращается в совершенную любовь ненависти к себе. В этом состоянии ненависти к себе он полностью убежден, что «если Бог такой, каким явил Его распятый Христос, то все мы, и только мы, повинны во всяком зле, наполняющем всю историю человечества»¹². Это убеждение укрепляет человеческое сердце на пути Господнем, освобождает его от всего «видимого» и «временного» (2Кор. 4, 18) и наставляет «на всякую истину» (Ин. 16, 13) к полноте Христовой любви.

Господь наш Иисус Христос Своим воплощением и жертвой, усовершенствовал Тело, которое наделил всей Своей силой, добродетелью и славой, чтобы члены этого Тела соделались «причастниками Божеского естества» (2Пет. 1, 4). В одном-единственном вечном акте, в Своей бесконечности, Он обнял все существо: небо и землю и преисподнюю земли. Единственной причиной этого приносящего спасение спуска в глубины ада была Его большая любовь, как свидетельствуют и сами Его святые уста: «нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих» (Ин. 15, 13).

Своей жертвой Христос оправдал и Бога и человека. Как Бог и как Человек, Он оправдал Бога, показав Свою любовь до конца к Своему разумному созданию. Так как не только Отец «не пощадил Собственного Сына, но предал Его смерти за всех нас» (Ин. 3, 16) и, несомненно, дал нам «с Ним и всё» (Рим. 8, 32), но и Сын добровольно согласился отдать Свою жизнь. Христос оправдал и человека, потому что дал пример послушания, чтобы каждый, кто ходит по Его стопам, был принят «Отцом духов» (Евр. 12, 19) как сын и как дочь, и чтобы жил вечно. Таким образом, большая любовь Христа усовершенствовала в этом мире Тело нового творения, избранный народ, непорочную Церковь (Еф. 5, 27).

Монашество, согласно учению отца Софрония, не является человеческим изобретением. Оно является категорическим требованием для того, кто прикасается к огню любви Христовой, к любви, которая жертвует собой, чтобы другие могли жить, и получает свою смерть от них. Монашество является благодарным откликом человека на жертву Христа и, по сути, является не чем иным, как исполнением слова Спасителя: «если кто приходит ко Мне и не возненавидит отца своего и матери, и жены и детей, и братьев и сестер, а притом и самой жизни своей, тот не может быть Моим учеником» (Лк. 14, 26), а «кто потеряет душу свою ради Меня, тот сбережет ее» (Лк. 9, 24).

Монашество является особенным плодом здоровой жизни Церкви. Оно жаждет того же совершенства любви, что показал Христос, то есть в точности следовать совершенству Его жизни. Приобретение этого совершенства означает переживание земной жизни Христа каждым верующим. Все заповеди Христа призывают к этому совершенству, однако человек, в своем падшем состоянии не в силах следовать за Христом в Его движении вниз, к вершине опрокинутой пирамиды. Самым большим препятствием является гордость, так как она, по слову преподобного Силуана, «мешает нам любить»¹³. Потому вся жизнь в монастыре имеет целью приобретение духа смирения Христова, чтобы тем самым достичь и совершенства Его любви.

Согласно учению Святого Апостола Павла, все члены Тела Церкви наделены духовными дарами, которые свидетельствуют об их причастии ко Христу. Апостол достигает того, что говорит: «каждый имеет свое дарование от Бога» (1Кор. 7, 7). Однако, все дары Святого Духа излились через сошествие Христа во ад и Его вознесение превыше всех небес. Так и монашество, благодаря смиренному образу жизни, позволяет монаху следовать, насколько это возможно, примеру Христова смирения и стать причастником благодати Его Духа. Ценность монашества заключается именно в том, что оно ведет монаха по нисходящему пути ради новой заповеди Христа. И, безусловно, исполнение Его заповеди есть жизнь вечная.

В окружающем нас мире отмечается как раз противоположное явление. Ведется борьба за власть, каждый пытается подняться над другим, владеть более слабыми. Истинное величие человека раскрывается нам тогда, когда перед смирением ближнего ему удается смириться ещё более и уступить место своему брату. Это и есть Божественное соревнование в смирении возрожденных во Христе, соревнование, вдохновленное образом жизни, который культивируется отречениями, содержащимися в монашеских обетах. Ученичество в духе Господнем невозможно без культивирования добродетели смирения, как Сам Господь повелевает: «Придите ко Мне все труждающиеся и обремененные, и Я успокою вас; возьмите иго Мое на себя и научитесь от Меня, ибо Я кроток и смирен сердцем, и найдете покой душам вашим; ибо иго Мое благо, и бремя Мое легко» (Мф. 11, 28–30). Речь идет об искусстве и о науке, которыми мы должны овладеть, если хотим познать дар жизни, который Христос дает тем, кто следует за Ним «куда бы Он ни пошел» (Откр. 14, 4). Обучение этой духовной науке, и передача истинного духа Писаний будущим поколениям является деланием и целью монашеской аскезы.

Преподобный Силуан в слове, полученном от Христа: «Держи ум твой во аде, и не отчаивайся», – увидел «великую науку»¹⁴. Учителем этой науки является Сам Христос, а её обучение длится всю жизнь. Её содержанием является смирение Христа, Который подобно непорочному и чистому агнцу, был веден на заклание за спасение мира. Знание этой науки является Божественным даром, без которого мы не одержим победу в духовной брани против невидимых врагов. Ее смиренный дух преодолевает грех и плотские страсти и соделывет душу монаха жилищем Святого Духа. Тот, кто владеет этой наукой, остается непоколебимым на пути Господа, имея Христа в качестве Попутчика; соединяется с Христом и приобретает все богатства Его даров. Ибо, как говорит Апостол, Христос сойдя сначала в преисподние места земли, а затем вознесшись превыше всех небес, очистил нас от всех мертвых дел тела (Евр. 9, 14), чтобы мы смогли принять «Духа усыновления» (Рим. 8, 15), того «другого Утешителя» (Ин. 14, 16) и были ведомы к полной Истине большей любви Господа.

Когда апостолы попросили Христа умножить в них веру, Господь закончил Свою проповедь призывом: «когда исполните всё повеленное вам, говорите: мы рабы ничего не стоящие, потому что сделали, что должны были сделать» (Лк. 17, 10). Мы видели, что Господь положил как требование ученичества, чтобы мы возненавидели свою душу в этом мире страстей так, чтобы где находится Он, был и Его слуга (Ин. 12, 25–26). Но даже великая наука, слугой которой стал Силуан, говорит: Если хочет кто-то действительно покаяться и следовать за Христом куда бы Он ни пошел, но видит себя в аду страдания и отделения от Бога, должен добровольно осуждать себя как достойного этого ада из-за своих грехов; должен доверить всё милости Бога, Который ради нас сначала сошел во ад, чтобы освободить нас и вознести в Царство Своей любви.

Истина этой великой науки была известна и пророкам, как это видно из слов пророка Михея: «Гнев Господень я буду нести, потому что согрешил пред Ним» (Мих. 7, 9), или Даниила: «У Тебя, Господи, правда, а у нас на лицах стыд» (Дан. 9, 7). Эту замечательную науку проповедовали в пророческом образе и трое святых отроков из Вавилона.

Они осудили себя как достойных наказания в пещи огненной, взяв на себя грехи народа, который отрекся от веры своих предков. И именно тогда четвертый Отрок сошел с небес в печь, чтобы выбросить из неё пламень огня и быть Спутником троих отроков в их несправедливом страдании. И как свидетельствовал безжалостный царь Навуходоносор, вид четвертого был подобен «сыну Божию» (Дан. 3, 92). Трое отроков смиренно помолились Богу своих отцов: «согрешили мы, и поступили беззаконно, отступив от Тебя, и во всем согрешили. Заповедей Твоих не слушали и не соблюдали их, и не поступали, как Ты повелел нам, чтобы благо нам было. И все, что Ты навел на нас, и все, что Ты соделал с нами, соделал по истинному суду. И предал нас в руки врагов беззаконных» (Дан. 3, 29­32). Другими словами, отроки смирились духом и размышляли о глубине судов Божиих. Они приняли наказание безжалостного царя без отчаяния, как это видно из их слов: «Но не предай нас навсегда ради имени Твоего и... не отними от нас милости Твоей» (Дан. 3, 34–35).

Трое отроков в пророческом образе вступили на нисходящий путь, который должен был открыть Сын Божий, обрелись на смиренном пути спуска в ад Господа нашего Иисуса Христа. Поскольку Господь является Путем, как Он Сам свидетельствовал, трое отроков были удостоены иметь в качестве спутника Самого Христа, до Его воплощения, так как Он снизошел в печь и ходил посреди пламени вместе с ними, сохраняя их целыми и невредимыми (Дан. 3, 92).

Совершенным учителем «великой науки» является и добрый разбойник. Вися распятым на кресте и видя глазами души ад, который должен был поглотить его за все совершенные преступления, он нашел в себе силы признать как свои беззакония, так и невиновность распятого Бога: «мы осуждены справедливо, потому что достойное по делам нашим приняли, а Он ничего худого не сделал. И сказал Иисусу: помяни меня, Господи, когда приидешь в Царствие Твое!» (Лк. 23, 41–42). Господь услышал его молитву и в тот же день взял его с Собой в рай.

Великий апостол язычников также говорил, что Бог не судит дважды: «Ибо если бы мы судили сами себя [добровольно], то не были бы судимы [без нашей воли]» (1Кор. 11, 31). То есть если мы усваиваем дух этой великой науки и осуждаем себя добровольно за нашу никчемность и греховность, то верен Бог и избавляет нас от последнего суда, который совершается без нашей воли. Он дарует нам Духа, Который явно свидетельствует в сердце о спасении, как говорит в другом месте тот же апостол: «верно и всякого принятия достойно слово, что Христос Иисус пришел в мир спасти грешников, из которых я первый» (1Тим. 1, 15).

Эта великая наука, вдохновленная Божией благодатью, превыше человеческих возможностей и недосягаема в своем совершенстве. Чем больше монах осваивает дух Божественных заповедей, тем больше растет в его душе сила благодати, и он наполняется благодарностью ко Христу за спасение, которое Он принес грешникам. Когда умножается благодать, сердца монаха касается любовь Божия, которая дает ему силы оставаться непоколебимым на пути Господнем, и насаждает в нем желание, чтобы слава Бога возрастала, а сам он умалялся по причине своих грехов, то есть он желает освободить все место божественному Гостю.

Святой Иоанн Богослов предупреждает нас: «Если говорим, что не имеем греха, – обманываем самих себя, и истины нет в нас. Если исповедуем грехи наши, то Он, будучи верен и праведен, простит нам грехи наши и очистит нас от всякой неправды» (1Ин. 1, 8–9). Так что, если существует какой-то момент, когда человек безгрешен, так это тогда, когда он осуждает себя за свою греховность. Становясь истинным, он притягивает к себе Духа истины. Точно так же тот, кто осуждает себя в своих грехах – идет по пути Господнему. Чем больше монах приближается ко Христу в этом смиренном движении вниз, тем ближе он будет к Нему в Его славном Вознесении и, тем самым, станет причастником состояния Воскресшего Христа. Благодатью Его Духа, сердце монаха расширится, чтобы охватить в молитве всю ширь пространства и времени. Таким образом он становится причастником универсальности Нового Адама и ходатаем для всего ветхого Адама. Тогда он выполняет свою монашескую миссию, став, как говорит Преподобный Силуан, «молитвенником за весь мир»¹⁵.

Двенадцать апостолов посчитали неподходящим «оставив слово Божие, пещись о столах» (Деян. 6, 2). Так и монахи, которые овладели этой великой наукой, не должны изнурять себя внешним служением своим ближним; более полезным для них является пребывать в деле покаяния и молитвы.

Согласно Святому Евангелисту Матфею, Душа Господа смертельно скорбела о спасении мира (Мф. 26, 38). Это видно из слов Его архиерейской молитвы: «Отче праведный! и мир Тебя не познал» (Ин. 17, 25). Так и монах в той степени, в которой приобщается состояния Христа, раздирается от той же боли, «что не все спасаются»¹⁶.

Творение молитвы за весь мир является самым ценным служением; оно держит мир. Живя в миру, монахи не стремятся приобрести его временные блага, но вечные блага Царствия Божия. В конечном счете, ходатайство праведников придает ценность миру.

В своей духовной борьбе, монах колеблется между двумя состояниями, которые превыше всех слов: невыразимым счастьем, которым наслаждается его дух, когда погружен в Дух Божий, и глубоким плачем о спасении всего мира. Эти два состояния призывают одно другое. Монах любит Бога и вместе с любовью к Богу его сердце горит любовью ко всему миру. Из писаний преподобного Силуана Афонского нам известно, что после того, как Бог повелел ему держать свой ум во аде и не отчаиваться, святой начал исполнять это слово, и с изумлением заметил изменения своего внутреннего состояния: ум его очистился, а душа обрела покой в Боге¹⁷. Иными словами, тот факт, что он применил на практике эту великую науку, принес ему победу в духовной войне. Действительно, смиренный путь движения вниз освобождает человеческую душу из рабства злым духам: это движение вниз совершенно чуждо врагу, так как он хочет только возвышаться. Поэтому, так как самоосуждение обращает монаха на путь смирения Христова и привлекает благодать Святого Духа, оно приводит к преодолению страстей. Даже если немногие достигают этой победы, она драгоценна, поскольку приобретает универсальные размеры и одновременно дает стабильность жизни всей Церкви.

Как я уже говорил, практикование этой великой науки ставит монаха на путь Господа, где первый обретает Христа как Попутчика. Это открытие он делает в глубине сердца, которое горит от ощущения присутствия Попутчика, как когда-то случилось с Лукой и Клеопой по дороге в Эммаус. Следуя по пути покаяния, монах становится причастником Страстей Спасителя, и притягивает в свое сердце благодать Божию, которая восполняет и исцеляет его существо. Мирские страсти разделяют человека, но смирение самоумаления, полностью обращает сердце и ум к Богу, Который, как Бог ревнитель, не желает делить человеческое сердце с врагом.

Монастырь является местом, в котором приносится благодарение и покаяние Богу. Монашество является ревностным ответом человека на любовь Христа, Который жертвует Собой ради мира. Иисус Христос, чтобы освятить верующих Своей Божественной Кровью, показал «величественное могущество» (Еф. 1, 19) Своей смиренной любви и пострадал «вне врат» (Евр. 13, 12). Монахи в свою очередь, чтобы смиренно возблагодарить «искупившего их Господа» (2Пет. 2, 1), выходят «за стан» этого мира, взяв на себя поругание Христово (Евр. 13, 13) и претерпевая позор своей духовной нищеты. Речь идет о «выходе» не в пространственном географическом смысле, но в духовном, аскетическом. Он ставит монаха на путь Господень. Это Путь, который подражает самоистощающейся любви Христа. «Претерпев крест, пренебрегши посрамление» (Евр. 12, 2), Христос показал Себя «премудростью, праведностью и освящением и искуплением» (1Кор. 1, 30). На этом Пути преобладает смиренное движение самоунижения, которое удаляет полную гордости склонность к самообожествлению. По сути, речь идет о движении вниз, которое лечит человека от последствий первородного греха.

Тот факт, что принятие поношения Христова вознаграждается расширением сердца, которое дается благодатью исходящей от Его Креста и Воскресения, виден и из истории Закхея. Этот известный человек из города Иерихона, будучи «мал ростом» (Лк. 19, и желая увидеть Христа, залез на смоковницу. Таким образом он презрел общественное мнение и согласился оказаться объектом насмешек ради Христа. Именно это заставило Христа обратить на него внимание, так как Он обнаружил в Закхее определенное духовное родство с Собой. Мы знаем, что тогда Господь Иисус восходил в Иерусалим, чтобы быть избитым и пострадать за спасение мира, то есть Он направлялся к кресту позора. Закхей, в пророческом образе, до креста позора согласился принять бесчестие за Христа, отправился тем же путем, что и Господь, и сразу же обрел Христа не только как Сопровождающего, но и как Гостя в своем доме. Посещение Господа принесло мир и благодать его дому, но, что важнее всего, Господь расширил его сердце «вчетверо», обновив таким образом всю его жизнь (Лк. 19, 2–8). Здесь слово «вчетверо» означает не что иное, как участие Закхея в тайне глубины и высоты, длины и ширины Креста Христова. Иными словами, становление Закхея на путь Господень принесло ему четырехкратное расширение бытия и перенесло его в бесконечность Божественного существа.

Здесь я хотел бы кое-что объяснить. Исходя из вышеизложенного теперь мы понимаем, почему Таинство Исповеди имеет такую силу и благодать. Когда верующий исповедуется, чтобы примириться с Богом, он добровольно берет на себя стыд за совершенные им грехи, а Господь принимает этот акт мужества и веры как полный благодарности ответ человека на поношение, которое Он Сам претерпел за нас. Таким образом, верующий направляется на путь Господний, а Господь посещает его Своей благодатью, обновляя его жизнь. Это обновление, которое мы получаем через Таинство Исповеди, прямо пропорционально стыду, который мы готовы претерпеть, когда предстаем нагими перед Богом и Его служителем. Тогда Господь одевает нас в ризы Своей благодати.

Вся сила монашеского пути исходит из того, что монах вступает на путь Господень сознательно и уверенно. Великая наука, которая содержится в слове Господнем к Силуану: «Держи ум твой во аде и не отчаивайся», – указывает нам именно этот путь. Эта наука охватывает все элементы, которые составляют путь Господень, и ведет к единению с Христом, Который является Альфой и Омегой, Началом и Концом этого пути. Например, монах, который обрекает себя на ад из-за своей греховности и недостоинства перед таким смиренным и благим, знакомым и любимым Богом, как может роптать или колебаться под влиянием болезней, искушений, презрения других, лишений и гонений? Он сам осудил себя к худшему наказанию, к аду, и, как говорил Отец Софроний, стал самым беспощадным своим противником. Таким образом, будь то в мирное время или во времена гонений, слово Апостола Павла остается истинным: «все, желающие жить благочестиво во Христе Иисусе, будут гонимы» (2Тим. 3, 12).

Этот исход из мира, ради принятия поношения Христова, дает монашеству апокалиптический характер и помещает его в эсхатологическую перспективу. Он создает благоприятные условия для удаления от жизненных забот и вдохновляет на полное посвещение себя хранению Божественных заповедей. Модель монастырской жизни является «сошествием на землю ангельского мира»¹⁸ и подражанием ему, и служит только Божественной воле. Инными словами, монашеский путь, в своей эсхатологической перспективе, становится источником вдохновения, так как постоянно держит монаха пред судилищем Христовым.

Пустынные подвижники говорили, что если захочет человек, то с утра до вечера одного дня может прийти в меру Божию. Здесь однако возникает одна трудность: как может кто-то ежедневно поддерживать себя в этом Божественном состоянии? Эсхатологическая перспектива монашеского пути является лучшей помощью. Может вы заметили, что Апостол Павел, всякий раз, когда говорит о совершенстве христианского учения, связывает его со вторым пришествием Христа во славе, как например, в послании к Титу: «Ибо явилась благодать Божия, спасительная для всех человеков, научающая нас, чтобы мы, отвергнув нечестие и мирские похоти, целомудренно, праведно и благочестиво жили в нынешнем веке, ожидая блаженного упования и явления славы великого Бога и Спасителя нашего Иисуса Христа» (Тит. 2, 11–13; Тит. 2: 11–13). Ожидание пришествия Христа вдохновляет и дает верующему силу оставаться непоколебимым в спасительной благодати Божьей.

Другой пример мы находим у Святого Иоанна Богослова: «Смотрите, какую любовь дал нам Отец, чтобы нам называться и быть детьми Божиими. Мир потому не знает нас, что не познал Его. Возлюбленные! мы теперь дети Божии; но еще не открылось, что будем. Знаем только, что, когда откроется, будем подобны Ему, потому что увидим Его, как Он есть. И всякий, имеющий сию надежду на Него, очищает себя так, как Он чист» (1Ин. 3, 1–3). То есть мы получаем то высокое состояние усыновления, когда всю надежду возлагаем на полное славы явление Христа в судный день. Поэтому и Святой Апостол Павел советует нам не забывать, что «проходит образ мира сего» (1. Кор. 7, 31) и только соблюдение Божественных заповедей имеет вечную ценность (1Кор. 7, 19).

Практику этой великой науки очень хвалят Святые Отцы, которые видят в ней источник вдохновения. Через самоосуждение, монах постоянно предстоит пред судилищем Христовым. Однако, делая это добровольно, он предотвращает вечное наказание в Судный День и получает от Бога «уста и премудрость», которые посрамляют всех невидимых врагов (Лк. 21, 15). Его стояние перед судом Божиим сокрушает его сердце и непрерывно рождает молитву покаяния.

В монашеской жизни эта наука изучается постепенно. Сначала монах смиряется, считая себя хуже всей твари. Затем считает себя достойным вечного огня и таким образом ему удается изгнать всякую страстную мысль. И наконец, когда на него нисходит Святой Дух и он учится у Него благодатному и Божественному смирению, тогда он любит Христа такой любовью, которая доходит до ненависти к себе. Эта любовь является совершенным выражением человеческой ипостаси, созданной по образу и подобию Бога.

Обрекание себя на ад не для всех, даже не для всех монахов, так как духовное напряжение, которое оно предполагает, является очень большим и требует крепкого психического здоровья, здоровья, которое постепенно восстанавливается, соблюдением монашеских обетов.

Смыслом и целью монашества, по мнению отца Софрония, является полное посвящение себя хранению Божественных заповедей, так чтобы они стали единственным и вечным законом всего нашего существа¹⁹. Это состояние обожения видно в совершенстве даров Святого Духа и в «большей любви», которые свидетельствуют о наиболее полном уподоблении Христу.

Следовательно, монашеский путь является даром Святого Духа. Он сохраняет на земле великую науку Духа, которая открывает Путь Господень, Путь ведущий к полноте спасения. Монашество позволяет вести образ жизни, угодный Богу. Монашеская жизнь является приношением Богу, славящим Его Имя и Его человеколюбие. Она привлекает Божественную благодать, которая очищает и приготовляет сердце стать обителью Святой Троицы. На этом пути монах исполнением должным образом монашеских обетов осознает расширение сердца. Это расширение делает его ипостасью, носителем всего творения: как Божественного, так и человеческого. Таким образом, монах становится универсальным, а его универсальность запечатлевается молитвой за всего Адама, как за самого себя. Постоянно сохраняя в сердце деятельную силу благодати, он становится носителем царского священства, служа в духе спасению мира; становится Божьим соработником в деле возрождения своих собратьев.

Особенно через труд послушания, монах учится принимать внутрь себя волю и жизнь своих сподвижников. В своей молитве он несет жизнь всей общины и переходит от «я» собственной индивидуальности к «мы» всего человечества. Он переживает его боль и вечную судьбу как личную острую проблему. Таким образом, монашество становится тем духовным «местом», где подвижник может изучить эту науку, о которой мы говорили, и попасть в ипостасный образ бытия. Неся в себе небольшую общину, в итоге он становится подобным Христу: как и Господь, монах становится способным обнять все человечество во времени и пространстве.

Простите за столь длинную речь.

Архимандрит Никифор Хория: Для того чтобы мы воистину смогли преодолеть свои падения и беспечность, и даже наше безразличие, мы продолжим пополнять этот опыт, который хотим получить от Отца Захарии, посредством вопросов, чтобы получить хорошую и правильную стратегию, как выйти из сей смерти греха, и путешествовать по этому пути смирения.