Гимн 20. Каковым должно быть монаху, и какое его делание, или преспеяние и восхождение ²¹⁵.

Соделай дом души твоей палатою в жилище Христу – Царю всяческих – каплями слез твоих, воплями, рыданиями, коленопреклонениями и частыми вздохами, если желаешь, о монаше, быть поистине монахом (μονάζων). И тогда ты не будешь и одиноким (μονάζων), так как будешь сопребывать с Царем, и одиноким будешь подобно нам, как отделившийся от людей и всего мира; это, конечно, и (значит) монах (μονάζων). Соединившись же с Богом и Царем, ты не одиноким (οὐ μονάζων) сделался, но сопричтен ко всем святым, стал сожителем Ангелов, совсельником праведников и поистине сонаследником всех небожителей. Итак, каким образом ты одинок, когда ты имеешь жительство там, где собор мучеников и преподобных, где лик пророков и божественных Апостолов, где бесчисленное множество праведных, иерархов, патриархов и прочих святых? Имеющий же (еще) Христа живущим в себе как может быть назван единственным, скажите мне? Ведь со Христом моим сопребывает Отец и Дух. Как же одинок (μονάζων) тот, кто с тремя соединен, как с одним? Соединившийся с Богом не – один, хотя бы он и одинок был, хотя бы сидел в пустыне или находился в пещере. Если же кто не обрел Его, не познал, не воспринял Его всего – воплощенного Бога Слова, тот совершенно, горе мне! не сделался монахом; поэтому он-то и есть один, (как) отделенный и разлученный от Бога. Также каждый из нас порознь и все мы (люди такого духа) ²¹⁶ отделены, конечно, от других людей, и являемся сирыми и разъединенными, хотя нам и кажется, что мы имеем единение чрез сожитие и сообщаемся друг с другом во многолюдных собраниях. Ибо духом и телом мы отделены (друг от друга), и что это верно, показывает смерть, разлучая каждого от сродников и друзей и принося забвение всех ныне любимых. Так и ночь, и сон, и дела житейские естественно расторгают единение многих. Кто же чрез добродетель сделал келью свою небом, тот, и сидя в ней, созерцает и видит Творца неба и земли, и поклоняется (Ему), всегда сопребывая со Светом незаходимым, Светом невечерним, Светом неприступным, от Которого он никоим образом не отлучается и вовсе не удаляется ни днем ни ночью, ни в пище ни в питии, ни даже во сне, либо в пути, или при перемене места, но как живой, так и мертвый, говоря же яснее – совершенно вечно сопребывает с Ним душою. Ибо как невеста разлучится от жениха, или муж от жены, с которой он сочетался однажды? Законодатель, скажи мне, не соблюдет ли закона? Сказавший: «и будета два в плоть едину» (Быт. 2, 24) как Сам не станет с нею (душою) совершенно (единым) духом? Ибо жена в муже, и муж в жене, и душа в Боге, но и Бог в душе – соединяется и познается во всех святых.

Так соединяются с Богом те, которые, очищая чрез покаяние свои души в этом мире и удаляясь от других, делаются монахами. Они воспринимают ум Христов, то есть совершенно нелживыя уста и язык, посредством которого беседуют с Отцом Вседержителем и всегда вопиют: о Отче, Всецарю и Творче всех! келья у них есть небо, а (сами) они являются солнцем, и в них пребывает Свет незаходимый и Божественный, Который просвещает всякого человека, грядущего в мир сей и рождающегося от Духа Святого (Иоан. 1, 9). Итак, в них нет ночи, но каким образом – я не могу тебе сказать. Ибо я дрожу, пиша тебе это, и помышляя, трепещу; но я изъясняю тебе, как и каким образом живут служащие Богу и Его одного, вместо всего, взыскавшие и обретшие, Его одного возлюбившие, с Ним одним соединившиеся и соделавшиеся монахами, как одни – с Одним, (хотя бы они и остались среди большого собрания народа) ²¹⁷. (Ибо поистине те суть монахи и одни только те уединяющиеся) ²¹⁸, которые (пребывают) с одним Богом и одни в Боге, обнажившись от всевозможных помышлений и помыслов и созерцая одного только Бога в уме безмысленном (ἀνευνοίῳ) ²¹⁹, утвердившемся во свете, подобно тому как стрела в стене, или звезда на небе, или не знаю, как (иначе еще) сказать. Однако они живут в (своих) кельях, как в некоем светлом чертоге, и думают, что пребывают на небе, или же ²²⁰ и поистине (там) пребывают. Смотри, не окажись неверующим. Ибо они не находятся на земле, хотя и держимы землею, но живут во свете будущего века, в котором витают и шествуют Ангелы, которым восхищаются начала и власти, и укрепляются все престолы и господства. Ибо хотя Бог почивает во святых (Своих), но и святые в Боге и живут и движутся ²²¹, ходя во свете, о чудо, как бы по твердой земле, как Ангелы и сыны Вышняго. После смерти они будут Богами, сопребывающими с Богом, с Тем, Кто по естеству Бог, – те, которые уподобились Ему по усыновлению. Ныне же они в том только Ему уступают, что удерживаются телом, будучи, увы мне, покрываемы и окутываемы им, как узники в темнице, которые хотя и видят солнце и лучи его, проникающие чрез скважину, но всего его не могут созерцать или видеть, вышедши из темницы, или, выглядывая, свободно смотреть на воздух. И вот это-то и печалит их (и сокрушает), что они не видят всего Христа, хотя и всего видят, и что не могут избавиться от уз тела, хотя и освободились от страстей и всякого пристрастия; но освободившись от многого, они удерживаемы бывают одним. Ибо тот, кто связан многими узами, не надеется разрешиться от них; а кто смог разорвать весьма многие из уз, а (все еще) удерживается одним (чем-нибудь), тот скорбит еще более прочих и всегда усердно ищет избавиться (также) и от того, чтобы явиться свободным, дабы ходить, радуясь, и поспешно направиться к тому, кого он возлюбил и ради кого стремился разрешиться от уз. Итак, будем и мы все искать Того одного, Кто может освободить нас от уз; Его-то и возлюбим, Того, красота Которого изумляет всякий ум, поражает всякое сердце, уязвляет (всякую) душу и, вознося (как бы на крыльях) к любви, тесно связывает и соединяет с Богом на веки.

Ей, братия мои, теките к Нему деяниями. Ей, други, восстаньте и не отставайте. Не прекословьте нам, обольщая себя самих. Не говорите, что невозможно воспринять Божественного Духа. Не говорите, что возможно спастись и без Него. Не говорите поэтому и того, что кто-либо делается причастником Его в неведении. Не говорите, что Бог не бывает видим людьми. Не говорите, что люди не видят Божественного света, или что это невозможно в настоящее время. Никогда, друзья, это не было невозможным, но и весьма даже возможно для желающих, для тех исключительно, которые, проводя жизнь в очищении от страстей, соделали чистыми умные очи. Для прочих же греховная скверна поистине (бывает) слепотой, которая и здесь и там лишит их Божественного света и, не обольщайтесь, пошлет их в огонь и во тьму. Не видите ли, друзья, каков и сколь прекрасен Владыка! О не смежайте (очей) ума, взирая на землю! О не порабощайтесь заботами о земных делах и имуществах и желанием славы, оставляя этот Свет жизни вечной. Ей, други, приидите и вознесемся вместе со мною, не телом, но умом, душою и сердцем, в смирении и сокрушении сердца взывая к щедролюбивому и единому Человеколюбцу Богу; и Он непременно услышит и помилует, Он непременно откроется и явится, и покажет нам Свой ясный свет. Зачем вы, жалкие, ленитесь и нерадеете? Зачем предпочитаете покой тела и славу, бесчестную и бесславную, пустую и суетную? Зачем добродетельную жизнь называете (праздною и) беззаботною? – Не так это, братия, не так, не обольщайтесь. Но как проводящие (светскую) жизнь, имеющие жен и детей и домогающиеся богатства и временной славы стараются и стремятся удовлетворить свои желания; так и всякий кающийся и служащий Богу должен стараться и всегда заботиться о том, чтобы покаяние его было благоприятным и служение благоугодным и совершенным. Тогда, совершенно присвоившись чрез них Богу, он всецело соединяется (с Ним) и видит Его в лицо, и получает дерзновение к Нему соразмерно тому, поскольку старается исполнять Его волю, которую и мы да сподобимся сотворить и получить милость со всеми святыми ныне, насколько возможно в сем веке, там же мы приимем всего Христа и всего Божественного Духа со Отцом во веки веков. Аминь.