Пособие к преподаванию «Пространного христианского Катехизиса православной кафолической восточной церкви». Вып. 1

Введение

Книжка предназначается для наставников Закона Божия по достопамятному творению Высокопреосвященнейшего Филарета, который сугубо воспользовался здесь всеми преимуществами Православия, так что Катехизис православный имеет решительное превосходство пред Катехизисами обеих западных церквей. И надо полагать за верное, что читатели, для коих собственно предназначается Пособие, без всякого удивления встретят несколько своеобразный прием его, хорошо выясняющийся по сравнению с однородными систематическими пособиями, которые, преследуя свою почтенную задачу, а) обязаны обстоятельно говорить не о том только что прямо требуется учителю, но и том что требуется полной системой; б) не могут давать место самодеятельности учителя, так чтобы он был не просто лишь механическим проводником обстоятельно изложенного другими. Также наверно не будут считать предлагаемого Пособия и за отрицание системы – связного изложения учениками того, что в Катехизисе разбито на несколько отдельных вопросов. Кто будет отвергать уместность и полезность такой систематической передачи? Но она составляет вторую ступень катехизического обучения. Книга же имеет дело с первой ступенью. Она имеет дело с первоначальной закладкой катехизического мышления – которое прирожденному религиозному интересу питомцев дает не правое только питание (как Св. история), но вместе и главнейшее: правое направление – вызывая и упрочивая в детях уже мыслительное отношение к предметам хр. веры. А при первоначальной закладке система может и должна строго выдерживаться лишь в том отношении, что переход к дальнейшему вопросу необходимо и естественно мотивируется предшествую- щим; почему, как увидят, я старался отнестись с посильным вниманием и к этой стороне. Главное же на этой ступени самое содержание, и содержание непременно раздробленное на мелкие величины (на отдельные вопросоответы), так как здесь требуется, чтобы ученики: замечали в христианстве все отдельные пункты, которые они обязаны поставить задачами для своей мысли; чтобы с каждым из этих пунктов они приучались соединять живой конкретный смысл (и так. обр. их мышление катехизическое не разрешилось бы в простое логизирование, от которого до отрицательных отношений в. не далеко); чтобы они приучались данный в.– ответ соотносить с теми из прежде изученных, с которыми он находится в действительном соотношении; наконец чтобы (где тому место) приучались в данном в.-о. видеть не просто звено из целой системы, и не просто задачу лишь для мысли; но и назидание для воли, сообразовываться с которым нужно начать сейчас же и неослабно помнить его засим. Говоря самым делом, главное здесь то что дано в самом Катехизисе; и потому начертанное в нем я везде называю «текстом», приводимые из него слова отмечаю кавычками, и все толкование настолько примыкаю к нему, что прошу читателя прежде всего переметить цифрами вопросы Катехизиса и по ним следить, что к чему относится в моем пособии. Сообразно с этим и самый ход обучения предполагается мною таковый: точно уяснивши и мотивировавши (где нужно) вопрос, наставник или читает с учениками данный Катехизисом ответ, или передает устно, или пусть ученики сами скажут его, где без напрасной траты времени могут сказать в общем тоже что дано и в Учебнике. Следов. всегда исходной точкой служит начертанное в Катехизисе; а засим толкование – или проясняет слова выражения его; или примерами освещает нанесенные в нем подробности; или требует и помогает сжато выразить суть текста; или наконец ставить вопросы, уяснение которых упрочивает – то ясное до конца понимание текста, то внутреннее согласие с ним детей, то усвоение его не теоретическое лишь, а и деловое. Что касается до изредка допущенных изменений текста, то обоснование их дано здесь исключительно для учителя; ученики же или прямо пишут их, или прямо приучаются к ним со слов. Наконец, о местах Св. писания, которые носят у меня вполне приличествующее им именование «изречений». Что в некоторых случаях уместнее приблизительный перевод – парафраз их, обыкновенно же после чтения их на славянском для ясного понимания дается дословный русский перевод; это, конечно. само собою разумеется. Но должно ли в каждом случае требовать, чтобы ученики и знали не только славянскую, но и русскую передачу; это для меня, по крайней мере, вопрос. Вероятно, и мои сотоварищи по делу замечали, что в. нередко вследствие этого дети перепутывают одно с другим, что во всяком случае, тут налагается на них новая трудность; а зачастую они заметно отвлекаются от катехизиса и без пользы для него переносятся в область славянской грамматики. Поэтому не лучше ли будет: в большей части случаев требовать от них того, чтобы по-русски они точно и ясно представляли и передавали только общую мысль или суть изречения.

†

1. Благоволят поставить на вид (после предваряющей краткой беседы), что здесь дается ответ на два вопроса, на которые должно отвечать определение всякого учебного предмета. На примерах (грамматики, арифметики и т. д.) выяснить, что всякий предмет во 1-х дает известное знание, во 2-х это знание приносит известную практическую пользу. Сообразно с этим и катехизис во 1-х наставляет в вере христианской; во 2-х усвоившему его помогает спасительному благоугождению Богу. Разъяснение 1-й стороны должно во 1-х указать, что есть напр. магометане, и это не христиане; но есть напр. католики – они веруют в Бога, в И. Христа, и суть несомненно христиане; только во многом не сходные с нами – христиане неправославные; отсюда мало сказать: наставление в христианской вере – катехизис не учит быть католиками; надо сказать: в христианской вере «православного вероисповедания”. Во 2-х неизлишне здесь же впервые наметить, что в отличие от других предметов (что показать самым делом) катехизис касается не ума одного, а всей души. Такие крупные мысли сразу не усваиваются. Поэтому и далее при удобных к тому случаях постоянно, но только не навязывая, а мимоходом, обращать на (встречающая) фактически доказательства означенного преимущества катехизиса.

2. На примере (арифметики хоть – арифио=число) благоволят показать, что по словообозначению науки иногда возможно угадать, чему она наставляет. Здесь не такой случай – словопроизводство, и чему судя по нему должен научать катехизис. Но люди нередко с одним и тем же словом соединяют разные смыслы. Напр., слово «предложение” в грамматике, и оно же в истории – где говорится о хлебах «предложения”. Также ученики знают, что кроме того предмета, которому приурочивается название соли, есть соль бертоллетова, английская и т. д. Самое обозначение географии само по себе предполагает, что в ней идет дело о земле – напр. каких она бывает родов, какая пригодна для ржи, какая для картофеля и т. д. Между тем она говорит и о небе и об обычаях и о вере и т. д. Это называется значением слова по его употребление – по тому в каком смысле кроме буквального люди стали употреблять его с какого-либо известного времени. Согласно с этим и слово катехизис стали употреблять (с каких времен?) в смысле обучения вере. А стали употреблять так по первоначальным изучателям последнего. Ученикам интересно услышать, каких лет большинство первоначальных христиан.

3. Для первоначального освещения заключающейся здесь крупной мысли, полному разъяснению которой катехизис открывает удобное и своевременное место в начале 3-й части, лучше всего указать на то, что здесь мы православные отличаемся от католиков и лютеран; и как первые относятся к вере, а вторые к добрым делам. Между тем такая односторонность не согласна прежде всего со св. писанием, доказательством чего служат два следующих ответа, из коих ученики знают, кого изобличает первый, и кого второй.

6. Приведение из жизни учеников примера показывающего, что ученик не видал, а уверен как будто бы видел; и примера того, что ученик еще ожидает (перехода напр. в семинарию, отправления домой на святки и т. д.); но это ожидаемое для него при таких-то и таких условиях все равно что осуществившийся уже факт. Если засим ученики будут пробовать сами подыскивать подходящие примеры, время потратится не напрасно. А после этого, как то ни трудно, все-таки необходимо растолковать, что данное определение говорит о вере: как о душевном состоянии – психическом факте. Трудность заключается в том, что дети всевозможные свои состояния считают происшедшими из внешнего и благодаря внешнему, хотя бы оно иногда совсем не было причастно этому (не заключает в себе напр. русалок). Поэтому состояния как состояния – без определенного материального содержания для них не существует. Не то лишь, что они смешивают состояние с определенным его содержанием, а еще больше – они просто совсем не видят первого. Поэтому вопрос 6-й как нельзя более уместен; и он очевидно требует, чтобы ученики, прежде чем войти в определенное содержание православнохристианской веры, усвоили в себе то, что в вере есть самое элементарное – то в чем сходятся не только христиане разных вероисповеданий, но и люди разных вер; хотя это элементарное само по себе детям совсем неясно и невидно. Исполняя требование вопроса, благоволят показать, что напр. Иванов рад удавшемуся обману, а Васильев – одолению «винительного с неопределенным”. Разница между ними большая; но есть несомненно и сходство – ибо Иванов не плачет, а тоже весел. Ряд подобных примеров естественно завершается примером того, что положим мусульманин верует одному; тогда как мы совсем другому – противоположному; но хоть он и грубо заблуждается, а верить своему может также, как и для нас ожидаемое есть настоящее. Разница большая; но все-таки сходство есть: и он как мы: верует – не не верит, не изумляется, не боится, не радуется, а именно верит – невидимое ему представляется как бы видимым. Это, дескать, называется «душевным состоянием” (могут указать, какие еще есть душевные состояния). И в каком из двух смыслов говорит настоящий ответ о вере. Таким образом понятие будет дано. Да не думают однако, чтобы оно имело для всех детей живую ясность. Дабы оно получило таковую, нужно обратиться к своеобразной натуре каждого лично – знать, какое собственно состояние более других их состояний интригует, интересует его именно, поставить точкою отправления это состояние, и на нем показать разницу между психической и материальной сторонами душевного состояния. Тогда успех полный.

7. Здесь должно быть предшествующее. Не гоняясь за новостью, на тех же хоть примерах, какие требовались для 6-го вопроса, надо показать, что спрашивать можно о различии только того, в чем есть сходство, и никто не будешь спрашивать, какое различие между водой напр. и деревом. Следов., прежде чем вдумываться в различие между верою и знанием, надо определить, в чем их сходство. Это предполагается и катехизисом. Очевидно, отделивши веру от всего, что не вера со стороны психического её содержания, он, как и должно быть, считает необходимым отделить ее от соприкасающегося со стороны её материального содержания. А так как таковое соприкасающееся есть именно знание; поэтому и ставится вопрос о различии веры именно от знания. Таким образом и по мысли катехизиса мы обязаны показать, что знание близко соприкасается с верою в материальном её содержании – что истины о триедином Боге, страшном суде и т. д. легко счесть за данные не верою, а знанием. Но еще прежде этого мы обязаны видеть, что дети не имеют представления о знании; и должно его образовать, дабы процесс сопоставления и затем разграничения не оказался безуспешным потому, что одна из сравниваемых величин для учеников есть пустое имя. Я говорю не о чем другом, как о том только, чтобы поставить ученикам вопрос: что такое знание, и вывести их из недоумения показав, что дважды два четыре и т. п. известное им есть знание, так чтобы они, употребляя это отвлеченное мудреное слово, непременно подразумевали под ним то или другое входящее в него как часть. А после того определение сходства с верою – которое, надеюсь, никто не будет оспаривать, заключается в том, что и вера и знание одинаково доставляют нам понятие о известных предметах (например...) только знание доставляет нам понятия (а. не; «имеет предметом своим» – это очень мудрено) о предметах видимых (1-х телесно видимых; 2-х видимых в смысле поддающихся восприятию такого или другого – всех внешних чувств, а не зрения только; в 3-х видимых по существу, а не то, чтобы Франция, которой ученики не видали, зато другие видели, не входила в круг предметов, понятие о которых дает нам знание); вера же о предметах невидимых (по трем указанным категориям; и после этого пусть покажут на своих примерах, что усвоили данное различение). Во втором отличии указываются две особенности знания – основывается на опыте или исследовании предмета. Последняя особенность очевидно имеет в виду те случаи, когда знание предсказывает – напр. итальянский астроном утверждал, что между двумя известными планетами должна быть опыту (зрению) пока недоступная третья планета, которая и оказалась. Но так как и здесь основой служить опыт – астроном рассчитал, что обнаруживающееся количество притягательной силы больше того, какое могут дать замеченный планеты; так как опять и вера часто основывается на исследовании предмета, это есть в самом катихизисе, и должно быть по существу дела; то уместнее будет сосредоточить внимание исключительно на том, что знание доказывает справедливость своих сообщений опытом – если кто не верит мне, что стекло хрупко; я просто сделаю опыт, и все. Напротив, когда вера даешь нам свои понятия; то где следует, она показывает, что сообщаемое ею потому-то и потому должно быть принято человеческим рассуждением; но вообще как то, почему эти её понятия должны быть приняты, так еще более и то, почему она дает эти именно, а не какие-нибудь другие понятая; в этом она ссылается на достоверность тех лиц, которые высказали сообщаемый ею понятия. Напр., что будет страшный суд – опытно доказать мы не можем. Но мы веруем, что он будет, потому что об этом сказал Спаситель; а разве возможно Ему не верить; и здесь ученики сами припомнят не только общее впечатление, оставшееся у них от 2-го класса; не только то, как Он называл Себя (в беседе при сокровищнице); но и то, где Его истинность выпукло сказывалась в контраст с ложностью Его врагов. Что касается до 3-го различения; то выразительность его по внешнему изложению служит полным доказательством его силы внутренней только в рассуждении указанной здесь особенности знания, но не и веры. Во всяком случае с большей справедливостью оно заменялось бы указанием того, что знание изменчиво – не может ручаться за то, что завтра не будешь говорить противоположного тому, что говорило (о земле напр.) сегодня; тогда как истинная вера неизменна; и твердой основой как для ученика, так и для самого учителя в этом случае будет то, что самый предмет знания – внешний мир изменчив, должен и может быть изменяем нами – мы должны и можем добиться, чтобы разрушительная сила превратилась в полезную – чтобы то, что является как молния, являлось как электричество; тогда как Предмет веры незыблемо тойжде есть во веки. Но если должно быть передано и различение катехизиса; то оно требует примерного освещения во 1-х того, что знание. принадлежа уму. может действовать на сердце; и в этом случае в Уроках о. Титова хорошо сказано, что чем более мы всматриваемся в известный прекрасный предмет, тем больше он затрагивает эстетическое наше чувство. Во 2-х, еще более надо осветить то, как вера принадлежа сердцу, начинается в мыслях. Не дурным примером может служить то (заимствованное у одного из первостепенных философов), что в мире весьма нередко добродетельные страдают, злые благоденствуют; всякому видно, что это неправильно; отсюда возникает мысль, что должна быть еще загробная жизнь, где воздастся коемуждо по делом его; и хотя у учеников тут уже готовое удостоверение – ибо они вспоминают о богаче и Лазаре; но нетрудно разъяснить им, что за недостатком опытного доказательства начавшееся в мыслях понятие есть вера – твердую подкрепу имеет в чувстве.

8. Встречаемое и в вопросе и в ответе слово «учение» (благочестия) дает небесполезный случай снова воспроизвести различение веры, как состояния, и веры как известного материального содержания. Что же касается до ссылки в этом ответе только на одну первую из трех вышеприведенных особенностей веры; то вторая из них должна быть внесена непременно; а последняя сама себя сказывает – тем, что её нельзя внести. не уклоняясь от вопроса в сторону; тогда как указанная мною в замену очень хорошо заканчивает суждение – обращая внимание на то, что, как говорил Кант, если к постижению безусловного мы будем подходить с приемами, дающими нам понятие только об условном; то вместо безусловного у нас выйдет условное; и эта глубокая мысль, лицом к лицу с которой может (и должен) иметь дело только учитель, популярно передается классу таким. напр.. сравнением, что как мерой жидких тел нельзя измерять твердых; так точно и тем, что дает знание только об изменяющемся, нельзя достигнуть понятия о Неизменяемом.

10. Проясняется связь с предшествующим – если вера говорит о том, что не дается ни внешними чувствами, ни опытом; то откуда же она берет понятия, какие сообщаешь.

11. Не говоря о том, что «все истины» для детей оказывается конкретнее, чем «все», благоволят потребовать, чтобы ученики не словесно только разъяснили предикат «право», также и «достойно чтить Его»; но привели примеры того, какое правое и какое неправое верование, затем как недостойно чтили Бога. Относительно указанного предиката дети располагают нужным примерным материалом в пройденной ими в. заветной истории об идолопоклонстве, или о Данииле с друзьями ит. д.; а относительно достойного богопочитания замечание Самуила Саулу по случаю неистребленных последним амаликитских животных (Богу угодна не жертва, а повиновение и смирение); также фарисейский покой в субботы. Более тонкое разъяснение требуется предикатом «спасительно», смысл которого я полагал бы в том, что Бог сообщил нам понятия не только правые; но понятия правые, которым нам хочется верить – которые благодаря своему содержанию естественно принимают в человеке форму веры – становятся вышеразъясненным состоянием души; и это уже наша небрежность, грубость, словом наша вина, если богооткровенные понятия становятся у нас предметом одной лишь головы, мало этого – памяти; и в таком случае, конечно, неспасительны, как об этом ясно говорит Спаситель в словах хорошо известных ученикам из «беседы об отеческих преданиях».

12. Примерное освещение важного в ответе предиката «непосредственно» (не посредственная и посредственная передача Ивановым Васильеву книги напр.). Неизлишнее упрощение текста вполне достигается через замену «как» словом «потому что» (оно для всех нужно и спасительно), и изъятие слов «поскольку». В заключении ответа выйдет, что Бог дал откровение для всех; но не всем.

13. По немощи только духа. Если под немощно плоти разумелись страсти; то известно, что Бог и немощных (Давида напр.) делал органами Откровения. Если же разумелись технические недостатки; то опять известно, что Моисей был косноязычен.

14. Примерное освещение слова «начатки» (напр. на катихизисе же, если сравнить его с тем катехизисом, знание которого требуется от поступающих в училище или учеников приготовительного класса). За сим доточный перевод евр. I, 1. – для учеников крайне затруднительный. А после этого первое пополнение того, о чем говорится во второй особенности веры. Там было поставлено о доверии словам только Спасителя. Теперь на основании содержимого в данном ответе ученики находят ветхозаветных и ново-заветных лиц, свидетельство которых есть истина. А полное православное завершение должно последовать в в. о. 18-м.

15. Изречение: «Невидимая бо....», усвоить русскую передачу которого для учеников тоже весьма затруднительно, должно стоять не в конце ответа, но после: «вещей»; ибо оно доказываешь не недостаточность естественного откровения, а возможность его. Усвоить именования «сверхъестественного» и «естественного» откровения уместно. Возможность вывода из последнего некоторых понятий о Боге (напр., Его всемогуществе, мудрости) хорошо показать самым делом, и сначала дать образец самому; а потом пусть ученики пробуют сделать другие выводы собственными силами. Также недостаточность естественного откровения должна быть указана на конкретном примере (напр., троичности, чего нельзя вывести из природы); а главное, здесь должно быть показано, что если бы не говорило сверхъестественное откровение, то наши выводы из природы были бы гадательны, неопределенны; во 2-х, мы их бы и не сделали – делаем только тогда, когда о них сказано в сверхъестественном откровении.

16. Связь с предшествующим – Откровение нужно всем; но дано лишь избранникам; каким же образом данные некоторым истины его сделались известными для остальных. Образование понятия «способа» – арифметическая задача может решаться разно; к известным местностям можно прибыть и водой. и шоссе, и железной дорогой; одну и ту же мысль можно выразить и в действительной и страдательной формах; то как именно задача решена, предложение выражено, прибыли в данное место – это и называется способом. Одним или несколькими способами по катехизису стало известно Откровение тем, которые непосредственно его не получали. Что есть св. Писание (способ, коим распространено Бож. Откровение).

17. Не будет вреда, если сказать вместо «учение веры» – как нужно веровать, вместо «закон Божий» – как нужно жить, вместо «таинства и обряды» – как нужно совершать таинства и обряды. Примерное отличение таинств от обрядов – которое пусть даже заключается только в том, чтобы перечислить таинства (когда крестят – таинство, помазывают миром – таинство, причащают – таинство, и т. д.); а все остальное (что? что?) суть обряды.

18. Необходимость вопроса – во 1-х, не забыто ли, не утеряно ли что из Откровения, распространившегося путем предания; во 2-х. все ли что говорится в предании есть Божественное откровение (человеческие предания нередко переходят от поколения к поколению, искажаются и обращаются даже в фабулу, что есть чуть не в каждой деревне; опять были, напр.. карфагенские христиане, которые говорили и передавали, что вернувшихся к язычеству и пожелавших снова принять христианство, следует снова крестить; а в тоже время другие христиане утверждали, что нужно только помазывать миром – могут ли быть верны оба эти предания, говорящие об одном и том же разно; и почем мы узнаем, какое из них содержит Откровение, и какое не содержишь его). Первое требует узнать: есть ли какое «хранилище» св. предания верное в том смысле, что благодаря ему не пропадет ничего из Откровения. А второе требует узнать, есть ли таковое хранилище верное в том смысле, что оно содержит только действительно Откровенное. Ученики по катехизису ответят, что есть, есть именно церковь; ответят, что под церковью нельзя разуметь того здания, которое называется церковью. Предикаты «совокупно и преемственно» подлежат непременному разъяснению; примерным основанием последнего служить может и самый класс, изучающий катехизис. Не помещение, а те, которые пользуются этим помещением, составляют класс. Когда заговорят о 3-м классе Александро-Невского училища, вообще, разумеют ли только тех, которые учились в нем в 1872 году напр.; 3-й класс это те, которые были есть, и будут в нем – все совокупно. Но сразу ли они составляли из себя 3-й класс; поэтому: что значишь преемственно? Толкование слов – «жива» в смысле вечности св. предания; «столп и утверждение истины» в смысле богооткровенности сохраняемого в церкви предания – что она приняла то есть несомненная истина. Отсюда – чему, кроме Спасителя, пророков и апостолов, мы должны доверять как свидетельству истины. Полное по объему понятие о том, на чем основывается вместо опыта вера.

20. Ученики знают множественное от ßißλιoν знают, что греч. «ß” в лат. переходит в «b”; а отсюда по переводу и у нас «библия». Также они знают, что в обиходном языке почтение к старшему или высокопоставленному выражается в приложении к нему множественного числа, каковое относительно библии имеет и буквальную верность, так как хотя она внушена одним Духом Божиим, но состоит из многих книг.

21. Основание вопроса в лютеранском непризнании св. предания за способ божественного откровения. Посему в тексте, собственно говоря, два ответа – один говорит, что если бы Откровение распространялось способом только св. писания, то его, значит, не было бы до Моисея; другой ставит на вид, что и с того времени, как вошел в силу способ св. писания, отрицаемый лютеранами способ не пресекся, а продолжался.

23. Дабы ученики не приучились забывать, что св. предание, как и писание, не есть что-либо отдельное от божественного откровения, а есть само оно – один из двух способов его распространения; слова «с божественным откровением и” подлежат изъятию. В изречении ап. Павла ученики укажут, какое слово говорить о предании, и какое – о писании.

24. Словесный смысл «для руководства к правильному разумению св. писания» (св. предание помогает безошибочно понимать св. писание); приведение учениками примера, где само по себе св. писание может быть истолковано ложно, для коллективного ума всего класса не трудное, если во 2-м классе останавливались на словах «ты еси Петр...»; и ученики по своему опыту знают, что ошибиться возможно; руководство. Следовательно. требуется; а общепринятые указания св. Отцов (которые в данном случае исправляют ошибку) относятся именно к св. преданию – которое потому и оказывается в приведенном примере действительно руководством. Пример уясняющий «для правильного совершения таинств» (в св. писании напр. не сказано, где должно быть совершаемо таинство причащения; или по Иаков. 5, 14 ст. говорится только о елее; между тем, по указанно св. предания в последнее подливается вино; и т. д.). Словесный смысл «для соблюдения обрядов в чистоте первоначального их установления»; примеры, которые находятся и в приложенной к тексту тираде из св. Василия Великого.

29. Не лучше ли будет сказать: не постепенные откровения, а постепенное воспитание? В таком случае при разъяснении придется разделить ветхозаветных людей на евреев и язычников; засим припомнить с учениками, как Бог постепенно воспитывал избранный народ Свой; и как язычники, во 1-х, получили возможность читать ветхозаветные книги и по ним пережить все, что переживал богоизбранный народ; во 2-х, как4ъ они по обстоятельствам4ъ своих4ъ собственных исторических судеб были прямо расположены ожидать Богочеловека. Что такое вообще пророчество, ученики знают; и знают определенные примеры их. Также им известны примеры последнего средства – «прообразований». Если это слово заменить не менее употребительным «прообразы», то ученики по будут его смешивать с «преобразованиями». Если обратить их внимание на коренную материю слова, то они поймут, что прообраз рассказывает, о чем рассказывает не прямо или точно, а как будто говорить о другом; но о таком другом, которое само по себе не имеет никакого религиозного значения (отношения к вере), и получает его, когда в нем мы будем усматривать указание на что-либо религиозное. А приставка к материи слова наречия времени даст понять ученикам, что прообраз в сущности тоже есть предсказание, как и пророчество; и припомнивши только притчу о десяти минах, ученики положительно удостоверятся в том, что прообраз действительно есть предсказание (здесь Архелай, дворец которого стоял при выходе из Иерихона, где была сказана притча, судьба которого напоминала нежелание и деятельное противление иудеев признать Спасителя (духовным) царем, и потому И. Христос как будто говорил слушателям об Архелае). Наконец, различие между ним и последним (заключающееся очевидно в том, что пророчество предсказывает словом речью, а прообраз делом или действием) может учениками выражаться не ясно; от этого однако суть дела они понимают нисколько не менее отчетливо.

30. В настоящем случае и на самом деле достаточно напомнить только о том, в чем видимое внешнее отличие нового завета от ветхого.

31. ..."считают евреи*, которые вели счет не цифрами, а буквами; но букв у них только двадцать две».

33. Тут дается случай в видах оживления сухого перечня и конкретного представления перечитываемых книг припомнить изученное по св. Истории в 1-м классе. Там уже было сообщено, что 1-я книга Моисея носит название Бытия потому, что в начале её рассказывается, как все в мире начало быть; 2-я по главному своему содержанию; 3-я потому что говорит о священных принадлежностях, лицах и действиях; 4-я потому что начинается с перечисления евреев, способных носить оружие; и 5-я потому что содержат повторение Закона, учиненное Моисеем пред его смертью. Названия И. Навина по писателю, Судей по содержанию, прибавление к ним Руфь потому, что она во 1-х приписывается тому же орудию бож. откровения (Самуилу), чрез которое была дана Судей, во 2-х она рассказывает о событии после Навина и пред царями; название Царств по содержанию – все это легко отыскивается учениками. Чрез словопроизведение ученики понимают, что Паралипоменон досказывают об остальном; а мы поясняем о том остальном, которое было, но не упомянуто в Царствах; и указываем например на слышанную ими историю о возведении Иоддаем на царство «истинного потомка» Давидова. Также ученики припоминают о Ездре (что он был образованным священником, получил права наместника, уничтожил брачные связи евреев с язычниками, собрал канон, устроил школы и синагоги), а опыт показывает необходимость точно разъяснить, что соединяемая с 1-й книгой Ездры вторая написана им же, но 70 известных толковников относят ее тоже известному Неемии; и это именно значат слова: «и вторая его же и т. д.». Понятие о содержании книг Есфирь и Иова вызывается в памяти учеников легко, так как содержание это в свое время сильно трогало их. Обычного мнения о Псалтири приписывающего все её содержание Давиду нет надобности исправлять, ибо надобность тут в том только, чтобы книга имела для учеников живой смысл чрез живое представление её главного творца, по тем интересным обстоятельствам его жизни, которые были рассказаны в св. Истории. Некоторый конкретный смысл следующая книга получает благодаря тому, что было прежде (непременно) рассказано и теперь припоминается о том, что Соломон составил 3 тысячи притч. Точно также и книга Экклезиаст, которую ученики прежде знали под именем «Проповедник» оживляется благодаря припоминанию того, что и как Соломон впал было в нечестие, а потом раскаялся и написал эту книгу, в которой осудил свое заблуждение. Если бы ученикам были известны, или им можно было прочитать какие-нибудь духовные стихи; то это могло бы послужить примерным основанием, благодаря которому они бы связывали с Песнь Песней некоторое представление с точки зрения формы (поэтической), которою она особенно отличается по общему признанию и в то время, когда о предмете её существуют еще разные взгляды. Относительно больших пророков ученики знают и обстоятельства их жизни и примеры их пророчеств. Из малых им известны только Михей, Аггей и Захария; но и этого полагаю достаточно.

34. Вопрос требует, чтобы ученики были уведомлены о существовании книги Сираха, и еще – чтобы они сами оживили слова «о некоторых других» (книгах): догадавшись, что в данном перечне не было упомянуто о книге, из которой берутся сведения о Маккавеях. Последнее, т. е. что книги Маккавейские не суть канонические, нужно для последнего вопроса в 11-мъ члене. Понятие о канонических и неканонических книгах образовывается легко, ибо имеешь готовую основу – ученики уже из рассказа о Ездре узнали, что он собрал канон св. книг, и что такое это значит. Так что вместо ответа находящегося в катехизисе, они без затруднений могут дать и такой: потому что они не нашли себе места в каноне Ездры.

36. Благоволят показать, что вопрос спрашивает собственно о содержании. Слово «законоположительные» подобно многим собственным именам ветхозаветной св. Истории произнести детям нелегко и требует, чтобы повторили его несколько раз. Ввиду того, что и по самому катехизису законоположительные (а также исторические и т. д.) книги есть и в Н. Завете; лучше говорить о различии по содержанию всех вообще книг св. Писания. Ввиду того, что книги не могли быть основанием ни В. ни Н. "Заветов, закононоложительные более приличествует определять так: они рассказывают о таких событиях,, без которых не могло быть ни В. ни Н. Завета; и указать это самым делом – начав хотя с легчайшего вопроса о том: без какого события не могло быть Н. Завета и все продолжался бы Ветхий? След. книга, которая рассказываешь об этом событии, как должна быть названа по своему содержанию; а после того перейти к более затруднительному, и чтобы ученики также априори определили, какая должна быть отнесена к законоположительным книга (или книги) ветхозаветная. Дабы ученикам не пришло в голову того, что исторические книги судя по их содержанию рассказывают сколько о благочестивых, столько и о нечестивых людях; дабы опять к историческим книгам они судя по определению не отнесли книги Иова; книги этого разряда безопаснее определять как такие, которые рассказывают историю царства Божья. Наконец, ученикам трудно еще представлять себе понятия благочестия в полном объеме; и потому для них удобнее определять учительные книги как такие, которые излагают ученее веры и благочестия (а не просто: «благочестия», хотя бесспорно разумеется, что в понятии христианского благочестия необходимо подразумевается и вера).

45. Следуя о. Заркевичу (ныне преосв. Николаю), считаю совершенно полезным сообщать об общих особенностях каждого Евангелиста, не выступая из пределов элементарности, другими словами – привязывая сообщение к изображениям, которые приобщаются к св. Евангелистам. Итак к Евангелию от Матфея присовокупляется изображение его и стоящего подле него ангела. Это по той причине, что св. Матфей писал ближайшим образом для евреев, и потому особенно старался показать, что в земной жизни Спасителя все случалось так, как об этом было предвозвещено в В. Завете. Таким образом уже по означенному изображению ангела-вестника можно видеть, что особенность Евангелия от Матфея заключается в постоянном обращении его к ветхозаветным вестникам о жизни, учении и действиях имеющего явиться на землю Мессии. К Евангелию от Марка приобщается изображение льва, которое хочет показать, что Евангелист особенно занимался повествованием о чудесах Спасителя. По чудесам видно, что Спаситель и на земле имел вышецарское могущество – все Ему повиновалось и совсем невозможное для простого человека Он творил единым только словом (припомните...) Поэтому, чтобы показать, что Евангелист особенно говорит о вышецарском могуществе И. Христа, приобщается изображение животного, которое всеми считается царем между животными. К Евангелию от Луки присовокупляется изображение его и тельца – животного жертвенного; и это прямо показывает, что Евангелист Лука подробно описывает, как И. Христос принес Себя в жертву за грехи людей. Наконец при Евангелисте Иоанне находится изображение орла – и потому, что как орел он возносится в своем Евангелии – излагает самые возвышенные учения Спасителя (припомните напр. беседу о таинстве причащения в Капернаумской синагоге, беседу у сокровищницы храма, также беседу с Никодимом) и самые возвышенные учения Откровения о Спасителе (напр. что Он есть Единородный Сын Божий). Заметку первичную о Евангелиях это бесспорно делает; а в тоже время усвояется легко, хотя повторения, конечно, любит.

52. Не выходя из границ элементарности мы можем сказать ученикам только лишь о некоторых посланиях – именно о тех, повод к написанию которых был вполне конкретный. Итак, римские христиане распадались на две части, одни по происхождению были евреи, другие – язычника; первые хвалились тем, что они потомки Авраама: другие – тем, что среди язычников было много великих мудрецов; и эти споры о преимуществе были постоянны и заходили далеко; вот ап. Павел и написал послание к римлянам, где показал, что ни Иудеи происхождением от Авраама, ни язычники своей мудростью возноситься не должны, так как ни то, ни другое не могло спасти нас от роковой привычки ко греху, которая началась со греха Адамова; единственное спасение наше Христос. 1-е посл, к коринфянам было написано по сходному случаю – коринфские христиане разделились, только не на две, а на 4 части (партии); одни говорили, что мы Христовы, другие превозносили ап. Петра, третьи говорят: мы Павловы, и четвертые наконец считали своим главою образованного христианина по имени Аполлоса. Услыхав об этих спорах, ап. Павел и написал послание, в котором прежде всего разъяснил, что все Христовы. Теперь, галатские христиане утверждали, что все христиане должны исполнять закон Моисеев и еврейские обряды; а потому ап. Павел в послании к ним разъяснил, что В. Завет только лишь подготовлял к новому – Христа. Христиане города Ефеса мудровали, что хр. вера великая вера, Христос великий Ангел провозвестник; но возможно выработать еще более высокую веру; и так. обр. они ставили хр. веру как бы тем, чем в послании к галатам ап. Павел ставил закон Моисеев; поэтому было послано к ним послание, в котором божественный Павел глубочайшим образом изъяснил им, что они увлекаются ложным разумом, что (и как) хр. вера действительно есть такая, выше которой не может быть выдумано ничего. Между солунскими христианами разнесся слух, что скоро наступит второе пришествие; слух сделал свое дело, и они, чтобы не уподобиться людям при Ное, бросили все свои занятия и земные обязанности; во 2-м послании к ним ап. Павел указал, что время будущего пришествия Спасителя никому неизвестно; повторил (не сбывшиеся еще) приметы этого пришествия, данные Спасителем (когда? где?); и присовокупил еще, что пред явлением Сына человеческого появится страшный враг христианства – антихрист (словопроизводство; далее – откуда значит мы получаем сведения об антихристе; но есть еще книга св. Писания, из которой получаются сведения о том же; написана она возлюбленным учеником Спасителя и, как увидите далее, называется откровением). По конкретности повода хорошо подходило бы сюда и послание апостола Павла к Филимону. И мы разумеется никак не можем разделять до нелепости странного мнения тех, которые но свидетельству Златоуста затруднялись признавать означенное послание уместным в каноне Н.-Заветных книг – св. Златоуст оправдал полную уместность его. Но однако то правда, что трудно сказать о нем ученикам что либо кроме того, что здесь выразилась любвеобильная заботливость Апостола о своем чаде. – В заключение я должен прибавить, что при передаче ученики слушают с полным интересом; повторяют каждый отрывок сразу; однако при повторении всего перепутывают – что они узнали о послании к ефесеям приурочивают посланию к галатам и т. п., словом содержание знают, но с названием надлежащим сочетать его не умеют; и успех получается (бесспорно получается) лишь после того, как они привыкнут благодаря неоднократно разбивочному повторению, которое должно быть практикуемо: после того, как оказалось, что содержание уже усвоено с должной твердостью.

56. Сразу растолковать вопрос трудно. В катехизисе он дан точно как нельзя более; но по отвлеченности он не может быть в этом виде передан с какой-либо надеждой на его понимание учениками. А между тем спросить конкретно (как нужно читать св. Писание) значит неправильно сузить дело, так что в 3-х ответа под него не будет подходить. Поэтому допустительно сделать, что называется, обходный маневр – сначала дать один за другим три вопроса соответственно трем частям ответа; потом вместе с учениками сообщить их и формулировать так, как это выражено в катехизисе. Итак, во 1-х, с какими чувствами нужно читать писание. Не игнорировать, я думаю, а прямо и резко обнаружить следует, что благоговейное чтение, требуемое 3-ей заповедью, редкость у тех, которые мнят себя образованными, а также у детей по их легкомыслию (о чем в мягко извинительном тоне). Ученики это явление хорошо знают; но вдобавок они очень хорошо знают, понимают, видят, что это совсем не порядок; и все-таки и все-таки поддаются общей слабости. Поэтому как-либо логически доказывать необходимость благоговейного чтения писаний значит ничего не делать. Зло не в неясности этого для разума, а кое в чем поглубже. Полагаю, что цели скорее можно достигнуть путем другим, т. е. рассказать, как прежде его читывали, и вовсе не было причин отнимать у мирян библии. Припомнить то известное большинству учеников, с каким благоговением слушают писание вечером под Пасху крестьяне, пришедшие в церковь накануне и в этом не только благочестивейшем, но поэтически увлекательном занятии приготовляющиеся ко встрече великого праздника. Наконец, сослаться на то, с какими почтительными чувствами, с каким особенным настроением – можно сказать замирающим вниманием ученики – эти же самые ученики выслушивали такие-то и такие св. истории. Гвоздь будет вбит не в разум только, а в симпатиях учеников. И ожидать постоянно надлежащего отношения к делу после этого, конечно, тоже не приходится. Но ведь учитель в классе не для того только, чтобы учить; а и для того, чтобы в нужных случаях обострять пред внутренним самих учеников вопрос о том, согласно или грубо – наперекор своим же симпатиям они теперь поступают. Только бы понимали (и ученики да и учитель тоже), что с понятиями катехизиса нужно иметь дело не тогда лишь, когда о них прямо говорится в таком то – в 57, 78, 209 вопросе. Подобно этому нужно вести и запрос молитвы о том, чтобы Бог даль способность понять Писание, на каковую формулу непременно следует перевести отвлеченно сжатое выражение учебника. Во 2-х, с каким намерением нужно читать Писание? Прежде всего образование понятия намерения – мальчик то взялся за учебник, то принялся рисовать, то стал резать карту, то принялся перебирать пальцы, и т. д. Он не знает, что делает и зачем делает – у него нет никакого намерения. Другой взялся за учебник и вдумывается в него, к нему пристает другой – он говорит «отстань»; послышался шум – он было стал прислушиваться, а потом как будто опомнился, прервал себя и снова принялся за учебник. У этого есть намерение – знать творительный самостоятельный, правила пропорции, климат Африки и т. д. Намерение бывает, когда человек делает что-либо не так себе, а зачем-нибудь, знает зачем делает, и старается достигнуть этого. Теперь, читать св. Писание без намерения, или читать его только с тем чтобы убить время, значит делать из него игрушку – относиться к нему без благоговения, что уже осуждено. Однако, далеко не всегда хорош и тот, кто читает его с намерением.

Когда Саул предлагал Давиду за убийство ста филистимлян любимую Давидом дочь свою Мелхолу, с каким намерением он это делал (ученики знают. что не с хорошим – хотел подвести Давида под смерть, ибо думал, что филистимляне убьют его самого – Давида). Так и св. Писание можно читать с нехорошим нечистым намерением. С какими – со сколькими чистыми намерениями (по катехизису) должно читать его. Что значит «для наставления в вере». Второе приходится разъяснять самому, напр. хоть так – если мальчик живет среди десяти хороших, каким вероятнее всего он будет сам, и каким наверно будет, как скоро захочет подражать им. Теперь в св. писании рассказывается и о Товии и об Авессаломе – и о добрых и о злых; но об Езекии напр. гораздо приятнее слушать, чем об Ахазе. Само собою льнешь к праведным. А если положить себе за правило подражать им; то конечно от этого сам будешь лучше. Вот катехизис и говорит: читай св. Писание с намерением приучиться к обществу святых, снимать с них пример и заставлять себя делать тат же (добрые) дела, какие делали они. В 3-х, как нужно понимать св. Писание – в тех, конечно, случаях, какие мы уже видели в 24-м вопросе, когда его можно понимать и так и иначе. Чтобы не делать излишних дроблений, и потому чтобы показать, что в данном случае разумеется не «частные», а общепринятые изъяснения отцов, вместо данного в катехизисе, думаю проще сказать: согласно со священным преданием.

57. Слова «св. Писания» в вопросе являются не по требованию его сущности, а только из уважения к формальнологическим требованиям – только для оправдания того, что этот вопрос поставлен в отделе, который должен бы трактовать собственно и специально о св. писании. Но для обучения в настоящем случае вовсе не важно, что вопрос выходит из пределов трактата. Важен самый вопрос по решительной уместности его во введении – по решительной необходимости разъяснить и указать, что основание веры (на доверии к свидетельству истины) должно быть принято за основательное основание и самим разумом – есть далеко не легкомысленное или шаткое, но говорит и стоит само за себя твердо. Передается вопрос лучше всего в повествовательной форме – человеку образованному сообщается все, чему нас научили Христос, пророки, Апостолы и Церковь; он спрашивает, откуда все это вы взяли; мы отвечаем от Бога, чрез посредство провозвестников; он с сомнением замечаешь: а можете ли вы доказать, что это на самом деле есть от Бога и истина; можем доказать пятью признаками, или как ученики любят выражаться – приметами, и понятие признака приметы у них уже предобразовано в беседе Христа на Елеонской горе по выходе из храма в великий вторник, когда Спаситель сказал. что о дне пришествия сына человеческого знает только Отец Небесный; а засим прибавил: но если ты видишь, что почки па дереве начинают пухнуть, то по этой примете ты заключаешь о скором наступлении весны; так есть приметы, по коим можно приблизительно догадываться о времени страшного суда и т. д. Первую примету составляет «высота сего учения»; заключается она в том, что во 1-х, в этом учении есть такие истины (напр. Троичности единого Бога), до которых люди никогда не дошли бы собственным разумом; во 2-х, есть такие истины (напр. нехитрокорыстная любовь ко врагам), до которых люди могли бы дойти собственным разумом, но при таком уровне развития, который по времени отделяется примерно двумя тысячами лет от того времени, когда они были извещены (очевидно по божественному внушению). Другой признак «чистота сего учения»; и чтобы убедить в этом сомневающегося, хорошо рассказать ему, что в начале, как явились христиане, язычники хотели уничтожить их как Антиох Епифан еврейскую веру мучениями и казнями; но потом умные язычники поняли, что этим только усилишь ненавистных им исповедников; и вот один из них – самый умный Цельс хотел найти в христианской вере что-нибудь срамное, нечистое; и не нашел однако ничего; опять известно, что таким же способом фарисеи должны были стараться и пытались (вопрос о разводе) подорвать учение Христа; и однако ничего из этого у них не вышло. О третьем признаке весьма хорошо и конкретно рассказывает особливый 58-й вопрос; и нам приходилось встречать затруднения для учеников только в отрицательной форме: «нельзя не видеть», причем однако в большей части случаев ошибался (говорил: нельзя видеть) только язык; а мысль же, передаваемая неправильно, была в голове верная. Что в приведенном изречении самое важное слово есть «от Господа», ученики угадывают легко. Наконец избранный пример в тексте исчерпан вполне: и таким образом пророчество является признаком богооткровенности не только в том отношении, что оно есть ведение будущего; но и в том, что оно (могущественно) исполняется. Повторяю, в избранном примере данное для этого есть. Однако для дела достаточно доказательства пророчествами только в одном первом отношении. Четвертый признак также раскрыт в двух особливых вопросах; и дидактическое затруднение здесь в нашей практике встречало только выражение «важным свидетельством Божественного Своего посланничества»; и эта трудность вполне устранялась чрез превращение фразы в глагольную форму. Последний признак должен быть растолкован; и за самое лучшее в этом случае я бы считать рассказ, что в начале христианства был образованный язычник – Феофил; видя как новая вера приобретает все более и более последователей, и казни их не уменьшают, а увеличивают; он, также как и Цельс, но без нечистого намерения, захотел ознакомиться со св. писанием: и оно подействовало на него так, что язычник сделался христианином, был епископом и написал прекрасную книгу о вере.

62–65. По преданно установившемуся въ Александро-Невском училище, эти вопросы о составе катехизиса заменяются упоминаемыми в 62 вопросе словами Ап. Павла. И этого, полагаю, достаточно.

66. К «изложенное» должно прибавить: словами св. писания; и поставить на вид а еще лучше – картинно нарисовать: как божественное Откровение передает свидетельство веры от Писания Церкви как бы из рук в руки, какая обоюдная и вместе внутренняя связь одного способа распространения Откровения с другим открывается в этом естественном переходе.

67. Указываются три глагола – верую, исповедую, чаю; и рекомендуется произносить каждый член с соответственным глаголом.

69. Здесь текст объясняет не только что такое вселенский собор; но и кто называется отцами. «Благочиние» можно заменить словом «порядок».

71. «в Иерусалиме» по случаю схожему с тем, благодаря которому Ап. Павел написал к Галатам (?). Вторая часть ответа оказывалась затруднительною для детей, и если не ошибаюсь – корень затруднения лежит в отсутствии у них подкладки для слов «определениям Церкви» и (отчасти) «лишенным благодати»; почему приходилось видоизменять таким образом.: ..."И. Христа, Который считал Церковь последним и высшим судьею христиан». Засим следует самое изречение. Контекст его ученики знают очень хорошо, потому что история, в которой они встречались (о прощении обид), из трудных, а ввиду этого она столько повторялась, что ученики стали называть ее уже и простою (это обыкновенно бывает с трудными историями). При контексте же ярко вырисовывается весь смысл изречения: заключающийся в том, что во 1-х, действительно, церковь является высшей инстанцией, собираемой по определенным случаям (и так как все верующие собраться не могут, то их по праву представляют отцы – собор); во 2-х речь идет о снисходительности, которой требует Спаситель от своих последователей; а отсюда насколько значить грешно ослушаться Церкви – Собора, если несмотря на требование снисходительности Спаситель утверждает, что ослушник её есть все равно как язычник и мытарь.

75. Это должно быть изучаемо после того, как пройдена вся первая часть, ибо тогда и самое изучение будет не стоить ничего, и ученики будут уже освоены во встречаемых здесь понятиях Ипостаси, и воплощения.

76. Слово «живую» воспоминает о психической стороне веры (о. 6-й) и спасительности религиозного понятия только такого, которое есть состояние всей души (о. 11). – «Значит»: быть твердо уверенным в том, что Бог a) есть; b) что Он благ все знает (и т. д., что подскажут ученики); с) что Он сотворил мир (о подразумевании чего в слове «действиях» ученики догадаться обязаны); d) что все истины, которые сообщаются в остальных членах символа, действительно суть истина.

77. Изречение мы учим только одно первое; и тут необходимо настоять на том, чтобы ученики правильно переводили «яко есть» (в то, что Он есть), и не переводили это ни «потому что Он есть», ни «как Он есть», как они обыкновенно переводят едва ли не под влиянием своих знаний по церковнославянскому языку.

78. Стоит только сблизить это с тем: что обыкновенно бывает с вами, когда вы умеете ответить на предложенный вам вопрос, особенно когда вы слышите, что спрошенный отвечает неверно. Не заглядывая в катехизис, ученики ответят тем, что находится в данном ответе. Но слова «исповедание» они конечно не скажут; а это дает случай расположить их внимание к следующему вопросу – сказав им, что тут тоже, да совсем не тоже – не рассказать, но исповедать веру; а что это значит? Я позволяю себе избрать таковую прицепу для понятия исповедания потому, что правильное – до конца доведенное наблюдение показывает, что неудержимость учеников, спешащих сказать что им известно, имеет свой корень отнюдь не в тщеславии или соревновании; но в том же самом чувстве правды, движимые которым св. исповедники исповедовали свою веру. Только степень отданности этой правде глубоко различна; и ученики это поймут проследивши следующей ответ; а с этим и усвоивши последний надлежащим образом. Кто же находит, что оное наблюдение ошибочно, тот должен вести дело как-нибудь иначе.

81. Так как «исповедание веры» есть явление не психологическое только – почему оно должно быть свойственно и свойственно каждому; но вместе еще явление св. историческое – относится к первому периоду послехристовой истории, когда христианство полагало себя в мире при известных каждому невыразимо сильных препятствиях к этому (см. мое соч.); то и мы должны указать ближайшую историческую подкладку этого вопроса. Известно (Ориген у Евсевия стр. 373), что в означенном периоде и в виду тяжких гонений возникла ересь Елкесаитов, которые утверждали, что «отрицаться от веры дело безразличное. Человек благоразумный при нужде отречется, а в сердце нег». Данный ответь чрез это разъяснение становится близким для детей уже потому, что Елкесаиты в сущности проповедовали лицемерие трусости – ученикам претящее.

83. Слова «глаголемии бози» (так называемые боги) и особенно «якоже суть» (как будто бы было...) оказывается туго дающимися к усвоению в русской их передаче.

84. По крайнему своему разумению не считаю возможным начать толкование, как по всему следовало бы ожидать, с примерного приблизительного освещения понятия «существа» или сущности. Во 1-х (чтобы сказать о возможных здесь практиках и предупредить от них) нельзя прояснять дело таким образом, что сущность есть то, из чего что состоит, в противоположность форме (сущность стола есть дерево, а что он четвероугольный, это есть форма какую он имеет – какую его сущность получила от мастера), или в противоположность видимости (то что является как вода в сущности есть кислород и водород). Объяснение такое будет вполне целесообразно в том смысле, что дети без большого труда усвоят себе это философское понятие, и в обороте их мыслей оно не будет гулять как пустопорожнее слово. Но дело в том, что при таком способе в представление детей и о существе Божием наверное вкрадется тот же материализм, ибо общее понятие сущности тогда будет опираться на примерах, где сущность неизбежно рисуется как нечто материальное. Само собою, что этой опасности можно было бы избежать: взявши примеры не из неодушевленного и материального мира, а духовные психические. Т. е. можно было бы припомнить из притчи сына, который с виду – по своему «не пойду» казался нехорошим, а в сущности иное; на родственницу Моисея Иаиль, которая и напоила Сисару вместо требуемой воды молоком, одела и прикрыла шкурой звериной, стала у шатра как бы для наблюдения; а потом вбила ему кол в висок, и т. д.; и сказать, что одно дело чем кто, кажется, является, и другое дело чем он есть на деле; это последнее и есть сущность. Но здесь другая опасность – правда, тонкая и притом не сразу понятная, но бесспорная. Дело в том, что при этом способе представление о сущности будет держаться в ученике на противоположности её тому, чем нечто является, и чем резче эта противоположность, тем ясней и тверже самое представление – тем менее возможно смешивать одно с другим. Но заметьте, что противоположность между сущностью и являемостью здесь не какая другая, а именно качественная – противоположность в достоинстве. Предметы по сущности (в умственном или нравственном отношениях) совершенны, а по тому как они являются, они несовершенны – напротив. Или в лучшем случае, по сущности они гораздо совершеннее, чем какими являются. Таким образом когда питомец глядит на подлежащие предметы со стороны их сущности, он считает их совершенными или более совершенными; а когда глядит на них со стороны их являемости, он считает их несовершенными или менее совершенными. Самым способом, который мы употребили для образования в нем понятия сущности, ученик располагается – прямо заставляется предполагать в данном предмете – в одной из двух его сторон (основной или являемой) несовершенство или меньшее совершенство. И когда дело идет о предметах условного мира, это в порядке вещей – ничему не вредит. Но всякий понимает, что по отношению к Высшему Существу это вещь невозможная и неизвинительная. И да не уповают как в этом, так и в первом случаях на силу поправок – на то, что в этом случае мы можем оговорить, что разница в совершенстве сущности и являемости касается лишь конечных вещей; а в 1-м можем оговорить, что это только в приведенных примерах и сущность есть нечто материальное. В конце концов всевозможные поправки суть ничто иное как расшатывание нами же образовываемых понятий, которое или (чаще) удается, и тогда я не знаю, зачем же мы и образовывали понятие; или не удается (поправка учениками к деловому сведению не принимается, в лучшем случае припоминается им только тогда, когда мы прямо задали о ней вопрос); и после этого в настоящем случае указанные опасности обоих способов останутся как были. Да не уповают даже и на то, что впоследствии благодаря влиянию всего в целом (хорошо веденного катихизического обучения) в душе ученика само собою отвалятся как струп указанные несоответствия в понятии его о Боге. Опять кто лучше вдумается, непременно придет к тому, что в таком случае собственно говоря: повторится из ожидаемых первый исход делаемых нами поправок и оговорок. – Теперь во 2-х, я глубоко рад представившемуся случаю заявить, что буквально нет ни одного элементарного предмета, который бы в таком огромном количестве требовал образовывать в детях и потому образовывал в них понятия философические, как это требует и делает катехизис; и недаром старики дидактологи говаривали, что Закон Божий в сущности есть целостное религиозное мировоззрение и философия. Поэтому и против уместности образования данного понятия в катехизисе – против уместности этого в принципе ничего возражать невозможно, да и недолжно. Но катехизис есть все-таки катехизис; и потому разрешает образовывать только те философские понятия и тогда, какие и когда в прямых его интересах. В данном случае он только по-видимому, а вовсе не на самом деле запрашивает образовать в детях понятие сущности. По-видимому он запрашивает этою прибавкою слова «самое» («можно ли знать самое существо Вож1е»), и потому как будто выходит, что действительно он спрашивает и отвечает о постижимости существа Божия. Но далее он же на это отвечает и утвердительно (на что сейчас отвечал отрицательно), и вполне определенно – ибо что Бог есть дух, он ставит не предикатом им свойством божественной сущности, а самой сущностью. Только этот утвердительный ответ он дает на основании Св. Писания. А не из разума. Следовательно, раньше он вынужден был дать отрицательный ответ о постижимости существа Божия не вообще, а для сил и средств человеческого разума. Об этом значит шёл и вопрос – не о том: можно ли знать существо божие, а том: можно ли знать оное разуму. Теперь, всякому непременно придет на мысль, что ведь и разум во 1-х в силах ответить тем, чем ответило Св. Писание, и во 2-х так именно отвечает (если он мало-мальски образован), как оно ответило. Почему же – справедливо ли катихизис отнял у него права на рассуждение богопостижимости (он не может сказать ничего об этом), тогда как Св. Писание (здесь) сказало не больше того, что он может сказать, и действительно сказать (столько) может. Но недаром почтеннейший заграничный профессор (Цещвиц) отметил то (у нас едва ли замечавшееся и для нас едва ли заметное) особенное достоинство учебника, что он слишком хорошо («прекрасно») умеет подбирать изречения. В изречении, составляющем 85-й ответ разрешается как нельзя вернее, что несмотря на кажущуюся способность разума он все-таки не способен заниматься вопросом о постижимости существа Божия. Бога никто не видел (1Тим.6:16). Это на самом деле не весьма редко упускается из виду, а все-таки 1000 раз справедливо, что когда чем занимается разум, то он всегда решительно старается представить предмет своего занятия. Точно нарисовать умственный портрет последнего есть прямая обязанность, которой должен разум добиться чрез свое расследование. Если он только наметил предмет вообще, он дела своего не сделал. Полный и соответственный портрет. Так и в данном случае это лишь начало дела, если он (отрицательным путем) пришел к тому, что сущность Божия есть не материя, а дух. Если он взялся за дело, он должен нарисовать. А он этого не может – безусловно абсолютно не может; Бога никто не видел – Бог шире рамок нашей умопредставлющей способности, которая может представлять только чувственное. А если не может, значить, и не берись за дело, не обманывай себя тем, что общее представление может (да и то по-видимому) иметь и дать. Таким образом, сообразивши всю в совокупности речь катехизиса (разложенную на 5 вопросов), читатель видит, что 84-й вопрос спрашивает не о том: можно ли постигнуть существо Божие; и не о том опять: может ли человеческий разум дать общее понятие о Боге; но точно теперь говоря, о том: может ли разум (сделать все свое дело) представить существо Божие. Так его и ученикам надо передать, занимаясь разъяснениями не того, что в предметах есть сущность и есть являемость; но того (в образовательном отношении тоже в высшей степени важного и своевременного) что, когда они не представляют мыслимого и когда их понятия не имеют хоть какой-нибудь конкретной подкладки, то они совсем ничего не знают о нем, как бы им ни казалось, что они знают; это вовсе не знание. При обсуждении же ответа, в основе какового обсуждения должно очевидно стоять изречение, что Бога никто не видел, в уме учеников встретится конечно нечто несогласное с ним. Это предусматривает и катехизис; только предусматривающие вопросы отнесены им дальше. Но так как место им здесь, да и система соблюдается больше; поэтому мы ставим их и занимаемся ими непосредственно после 84-го вопроса.

88. Посредство связующее этот и 89-й вопросы с предшествующим дается необходимостью в интересах последнего вопроса дать надлежащий смысл тем фактам явлений Бога, которые ученики знают из св. истории. Азария ли – молодой юноша обыкновенный человек был тот, кто впоследствии объявил Товиту, что он Рафаил, и затем скрылся? Бог ли та икона, которая висит в переднем угле класса? Это «образ», как называют и ученики. Он сделан нашими руками, и мертвый. А то Бог сам принимал образ, и образ живого человека. Но это не только не Бог, но и не относится к Богу (не принадлежит даже и тому что мы должны разуметь, когда говорим о являемости); подобно тому как не относится к Нему то, в каком виде Он явился Аврааму около Мамврийского дуба. Однако почему же нельзя видеть Бога и след. почему не суметь представить Его разуму, когда само же св. писание приписываем Ему телесные члены. Прежде всего ученик должен еще удостовериться, что действительно приписывает. Уже во избежание сухости лучше привести не общие выражения из писания, а отрывки повествовательного свойства. Если было рассказываемо, то из самих учеников не только кто-нибудь догадается вообще, но и может обстоятельно рассказать Числ.11:23, как у Тавера Господь сказал Моисею, что возроптавшие евреи вечером будут есть мясо, как (картинно) выразил сомнение Моисей, и получил вразумительное назидание: разве у Бога рука коротка? После этого ответ, который я редактировал бы так: «св. писание приспособляется (как приспособляется учитель к ученикам? мать к малым детям?) в этом случае к обыкновенному языку людей, которые любят все приравнивать к себе (плотник известную часть дома называет ушами, в дереве мы видим сердце или сердцевину, у дверей или зонтов видим ручки; ученики 3-го класса уже настолько знакомы с латинским, что могут перевести Пьемонт – нога у горы, и пр.). Но понимать и т. д. по катихизису.

89. И опять не где-нибудь, а в самом св. писании. Ученики в св. истории два раза встречались с Молитвой Господней, где есть: «иже еси на небесех». Равным образом что капается до храма; ученикам памятен случай и встречающиеся здесь характерные слова Давида: я живу в кедровом дворце, а Бог живет в простой палатке; или: дом Отца Моего сделали домом торговли, вертепом разбойников. Теперь, всякий понимает, что разум ваш может нарисовать умственный портрете только такого предмета, который помешается в каком-либо определенном месте; следовательно он не может браться за познание Высшего Существа, так как Оно вне всяких пространственных определений – есть везде. Таким образом бесспорно, что вездесущие Божие конкретно и лучше какого-либо другого свойства Божия самым делом поддерживает справедливость отрицательного ответа, данного на 84-й вопрос; а приведенные, кажущиеся возражения против вездесущия отнимают у означенного ответа эту лучшую поддержку. Словом, если нельзя сказать, что главная и существенная сила 89-го вопроса заключается отнюдь не в согласовании приведенных выражений с вездесущием Божиим, а в наибольше укреплении верности 84-го ответа; то нельзя не сказать, что, примиряя выражения с вездесущием Божиим, 80-й вопрос вместе с этим ближайшим образом касается и вопроса о способности разума в деле постижения божественной сущности. Но, представляя этому сказаться для учеников позднее, ввиду трудности дела мы бы не разъясняли им этого ближайшего отношения, и не ставили бы такое разъяснение предлогом и побуждением к обсуждению занимающего 89-го вопроса. Очень достаточно посмотреть с учениками на него как на простое продолжение предшествующего вопроса – приведши указанные примеры и затем сказавши: если писание не приписывает Богу человеческих членов; то как видите оно все же представляет Бога будто человеком – как будто и Бог, подобно человеку, тоже живет в своем определенном месте, и на земле имеет определенное жилице. Особенная полнота нанесенных в ответе подробностей и замечательная строгость чисто богословского языка наверное не вызвали бы в учениках стремления передать усвоение ответа в исключительное ведение механической памяти; если бы не требовали множества предварительных разъяснений, притом таких (как напр. «благодатно»), входить в которые при дальнейших к тому поводах будет несколько благовременнее. Поэтому оставляя неприкосновенным смысл текста, редактировать его можно было бы и таким образом: Бог находится не на небесах только, и на земле не в храмах только; Он есть везде. Но св. писание полагаешь особенное присутствие Его на небесах с тою собственно целю, чтобы показать (или: выразить) наибольшую близость к Нему ангелов и святых. А в храмах есть особенное присутствие Его потому, что мы собираемся в оные для молитвы. Таким образом прежде всего поставить на видь, что смущающие выражения св. писания (а также и обиходной речи) вовсе не хотят сказать того, будто Бог обитает только на небесах и во храме. Они хотят сказать, что Бог особенно присутствуем здесь. Общая причина этого особенного присутствования как на небесах так и во храме становится вполне понятною для учеников, если обратить их внимание на то, что и в людях, достойному наиболее приличествующее и естественное место быть именно среди тех, которые более достойны; да он и сам общения будет искать именно с ними, а не с худыми (если не несешь апостольской обязанности). А на том свете более достойные суть конечно ангелы и св. угодники (и вы увидите дальше, что они помогают нам благодаря этой особенной близости к Богу). На земле опять... так мы и думаем грешное и делаем худое. Но когда мы собираемся в храм; то разве уж терния взяли в нас слишком большую силу; а то мы стараемся оторваться от худого, и сколько наших сил заниматься исключительно божественным, так что если посмотреть на нас со стороны; выходить те да не те, как слепорожденный, который по исцелении снова сел на свое место около храма. Там в миру и людского-то во многих из нас еще мало. А здесь мы чистые. Когда мы заслуживаем быть близкими к Богу, так чтобы Он был посреди нас?

86. Кроме выяснения словесного смысла свойств Божиих, и вместо легко дающегося, но крепко в голове учеников не заседающего вывода последних, лучше укрепить их в уме чрез конкретные примерные подкладки. Для вечности Божией самой удобной и живой служить сравнение с человеческой душой. Она тоже не телесна и не может разложиться, истлеть, но она вечна в одну только сторону; что же касается до начала; то вы знаете, она тут не только не вечна, но раньше её начали существовать даже бессловесные твари, растения, вóды и т. д. – Ученики хорошо знают трудную историю о Никодиме, а потому, когда наведешь, с радостью повторят хорошо известный им ответь Спасителя «но Бог так возлюбил мир"…, и скажут, что особенно любовь благость Божия обнаружилась в послании Сына. – Относительно всеведения они сами приводят много примеров, и потому здесь забота одна – чтобы они обобщили пример и сказали, что доказательством всеведения служат пророчества. Точно также и относительно всемогущества – если они, как это бывает иногда, прямо указывают па сотворение мира (если не бывает, можно подвести – отвечая на приводимые примеры вопросом: разве нет еще более крупного примера); то отсюда прямой переход к вопросу: а разве это легко – разве возможно человеку, людям при всей их образованности; и в конце доказательством всемогущества Божия станут для них чудеса. – Пряно характерен для них тот фактический показатель праведности Божией, что Бог отличил Моисея особенным благоволением – (избрал его вождем, сказал Аарону с Мариам: когда я говорю с другими пророками, говорю с ними во сне или в видении; но с Моисеем говорю лицом к лицу) и несмотря на это, наказал его за ослушание (рассказ о событии в Кадесе) так, как бы наказал всякого грешника – Ахава, Ахаза и т. д. – В своем сочинении я говорил о верификации косвенным примером, где нельзя привести прямого; и может быть согласятся, что воспоминание о человеке, который потерял рассудительность – думал спрятаться от Бога за дерево, лучше всяких разъяснений закрепляет представление о вездеприсутствии Божием в детях – не в памяти, а в живом уме их. – Всякий знает, что свойства Божии собственно говоря суть конкретные выражения одного и того же общего свойства сущности Божией – совершенства её; и в детях должны сказываться также. Данные во внутреннем своем к признанию неизменяемости Божией за высокое совершенство они имеют прямые. Но приложить эти данные к делу – и по ним умочувствовать в неизменяемости Божией совершенство, этого сами они не могут; так что в настоящем случае и в противоположность прежним мы должны еще вызвать в них согласие с тем, что означенное свойство действительно есть не свойство только, а и совершенство. Кто как хочет и может, так и делает. Но точка опоры и отправления невидимому для всех должна быть одна и та же, если хотят делать не для формы и внешней удовлетворительности. Точка эта – текучесть, непостоянство детей, которые и сами по себе имеют хорошее, и детям доставляют много дневных минутных приятных впечатлений; но которые: во 1-х часто тяготят и их; во 2-х на поверку отрицаются ими – в их уважении к ровности, солидности, каковые (не ум, не опытность, а они именно) так притягивают их к людям взрослым. Ухватиться за эти два пункта и приготовить для освещения их фактические случаи из жизни и проявлений этих же самых детей, с которыми беседуешь, чуть ли не значит сделать требуемое на самом деле. Наконец, отдаюсь на общий суд; но можно ли оживотворить в детях вседовольство или всеблаженство Божие иначе, как сделавши подлежащим рассуждения своего не его – это свойство, а действие его на детей – конкретно (примерами) обратив их внимание на то, что кто постоянно делает и правильно делает, тому нельзя не иметь довольного духа (до которого так охотливы дети); и если случается что неприятное; то убийственно действовать на него оно не может, потому что он не унывает духом – знает, что голова и руки есть, а с этим не погибнешь, сегодня плохо, завтра будет хорошо, сегодня оказали неправильность, завтра будет другое. Во сколько раз несравненно более вседоволен, блажен Тот, Кому мы поклоняемся, Кто все знает, все может и все видит. Правда, и Бог печалуется о несчастии людей. Но Он знает, что как бы ни любили зло люди, а все-таки сами они без принуждения Его осуществят предположенное им царство Божие на земле.

87. Несмотря на краткость, лучшего изречения о том, что Бог есть дух, трудно найти, потому что ученики хорошо знают её контекст – трудную беседу Спасителя с Самарянкой, где означенное откровение поставлено на вид с полной выразительностью. В изречении Давида о вечности слова: «и от века и до века» = от начала до конца. В изречении апокалипсиса отметка глагольных времен. К изречению Спасителя о благости Божией известный детям контекст (о богатом юноше). К изречению ап. Иоанна о всеведении хорошим как бы контекстом могут служить слова Спасителя из беседы об отеческих преданиях, сказанный им в объяснение народу – который смущался отношением Его к такой по-видимому важнейшей заповеди, какова умовение рук пред пищею; выйдет: из сердца исходит и в нем скрывается и то и то и то; но Бог больше нашего сердца – все это тщательно скрываемое Он знает, Он все знает. К изречению ап. Павла о том же – знали ли напр. друзья Иова, за что и почему на него посылались бедствия и т. д.; здесь нужно много примеров подряд, если нужно, чтобы в детях образовалось то же чувство подавляющего смущения пред безграничностью божественного всеведения, которое объяло великого апостола языков. В изречении Давида о правосудии, кроме словотолкования, не бесполезно так или иначе обратить на согласие изречения («лице Его видит праведника») с тем что сказано по 89-му вопросу. К изречению ап. Павла словотолкование и возвращение к прежде рассказанному примеру Моисея. К изречению Давида о всемогуществе – о каком событии он говорит; к изречению Архангела контекст (ссылку Архангела на пример Елизаветы). О вездесущии «криле мои рано и вселюсь в последних земли» = крылья зари и переселюсь па край моря. Ап. Иаков: нет изменения и (даже) тени перемены.

92. Конечно, ученики должны найти и находят указание на троичность. А потому, что без прояснений Божественнейшего Откровения новозаветного «не так ясно», кто (евреи) не верует в означенный христианский догмат?

93. Понимают ли вопрос. В ответе словотолкование «внутренней» = нам этого Бог не поведал; из милосердия Спаситель не поведал законнику причины заставлявшей последнего не называть оказавшего милость Самарянином, и это осталось внутри Его. Приведенное изречение, которое подтверждает «не постигаем...» и удобопомещается здесь именно; а потом уже «но веруем...». У отцов Церкви, а может быть и в школьных практиках, принято указывать подобия из природы или человека. С своей стороны в принципе лучшим считаю единую душу, которая в то же время распадается на три являющиеся силы ума, сердца и воли. Но мы еще не дожили до той ступени развитая, на которой это подобие вправе быть и практически применяемым, ибо обыкновеннее всего три эти силы у нас не имеют желаемой нераздельности, напротив, стоят как бы во враждебной розни. Поэтому из подобий лучшим для настоящего времени будет огонь, который и жжет, и согревает, и светит. Но давши это или другое примерное освещение, мы засим должны поставить на вид, что оно не только опасно, но наверное и не пришло бы людям на ум, если бы в Откровении не было указано того, к чему приискивается подобие.

95. Как по существу дела (бесспорно и историческому), так еще более по воспоминанию о том, какая бывало механическая долбня выходила у многих из нас, когда мы учили этот ответ, трижды повторяющий одни и те же слова; считаем вполне уместным оживить его чрез исторические подкладки – указывая во 2-м случае на Ария, в 3-м на Македония, а для «но при том так...» трибожников тринитариев, против которых направлено учение, что не три Бога, но единый Бог, только Триипостасный Бог.

96. Хотя это будет предупреждать учение о Промысле; но во всяком случае полное представление о вседержительстве требует прибавить к концу текста слова «и в своем попечении».

98. Здесь в первый раз ученики встречаются с проверкою символа св. Писанием. Дабы не повторяться – дабы ученики раз навсегда знали, почему являются подобные вопросы (коих немало), благовременно предупредить их об этом и сослаться на прибавку, сделанную в 66-м ответе. Нечего и упоминать, что учитель объясняет, что встречаемый в изречении «престолы, господствия, начальства, власти» суть подробное раскрытие слова «невидимые» и представляет различные силы духовного воинства.

100. Что ангелы одарены умом, это ученики знают из видения Иезекииля и распоряжений Товиева спутника. Что они одарены волею – свободою, догадываются из того, что все они могли отпасть как злые духи. Что одарены могуществом, знают из случая, когда они по молитве Лота оставили неприкосновенным Сигор.

104. У нас по преданию изречение изучивается, начиная прямо с «Егда». В четвертый день они уже были; а ни в 3-й, ни во 2-й ни в 1-й они не были сотворены; следовательно...

105. Для учеников этим изречением особенно подкрепляется существование ангелов хранителей потому, что они знают, что самый отец лжи не подвергал этого подозрению и во 2-м искушении И. Христа ссылался на означенные слова. Точно также особенную силу имеет для них и следующее изречение в ответе 106; но потому, что они знают контекст из усвоенной ими нелегкой истории.

110. Иов – пример коварства, хороший потому, что последнее не удалось, что всегда производит на детей приятное чувство из хорошего источника, поддерживать который значит укреплять веру, что зло даже вооруженное величайшим искусством не может считаться устойчивым. К сожалению, таких же примеров мы не можем дать для освещения дальнейших слов текста, в которых очевиднейше сквозят Ева и предатель. Изречение и контекст его ученикам доточно известны из беседы у сокровищницы храма.

114. Осмеливались текст изменять таким образом, Он состоял в сходстве души человека с Богом (это было разъясняемо еще при рассказе св. Истории о сотворении мира); но после греха затмился в людях и возвращается по изъяснению апост. Павла чрез правду и преподобие истины (праведность и святость). Кстати прибавлю, что при встрече с вопросами, на которые отвечала св. История, везде и всегда мы обращаемся непосредственно к тому, что и как ученики усвоили в последней. А вопрос 117-й мы по преданию не проходили и считали это по своему (может ошибочному) мнению совершенно основательным.

119. Грустная действительность, далеко не безызвестная и ученикам, заставляет слова «были склонны любить и беречь друг друга» считать слишком мягкими и заглядывающими в очень далекое от нас будущее. Наше более грубое время предполагает замену их такой напр. мыслью: и враждуя друг против друга не имели оправдания в том, что они разной крови и разного происхождения.

120. Так как понятие назначения не требуется необходимо для надлежащего усвоения данного в.о., поэтому оно и не образовывается; а просто вместо «с каким назначением» говорится, для чего. Совсем не безвременно и теперь поставить на вид, что как любить Бога надо не чувством только, так и прославлять не в молитве только; а то и другое необходимо должно выражать в хороших поступках; и если кто этот способ оставляет в стороне; то он и не любит и не прославляет Его.

121. Нетрудно привести примеры показывавшие, что и в арифметике (науках) и в пении (искусствах) и у плотников (в ремеслах) есть свой особый язык, свои технические названия. Есть особое название и в катехизисе, под коим подразумевается то (сейчас вами рассмотренное), для чего Бог создал человека. Предопределение. Засим перевернуть вопрос: что разумеется в катехизисе под предопределением Божиим.

122. Теперь, под предопределением разумеется между прочим и назначение человека к блаженству; но люди не блаженствуют – в поте лица снеси хлеб твой, так – без труда твоего земля произрастит только терния и волчцы. Что же – изменил ли Бог то, что сперва назначил для людей? Для ясности ответ должен быть только расчленен. Итак: Бог предопределил открыть новый путь к блаженству. Чрез кого? Почему? (потому что уклонились от предназначенного блаженства чрез грех). По какому свойству? (бесконечному милосердию – так Бог возлюбил мир и пр.). Когда предопределил (на это ответ в слове по предведению; и ученики должны догадываться сами, что в противном случае неизменяемость не была бы свойством Божиим). Необходимо, чтобы в изречении ученики усмотрели удостоверение во 1-х того, что новый путь чрез И. Христа действительно открыт; во 2-х того, что открыт прежде чем Адам и Ева согрешили. В случае скорой понятливости неизлишне: сблизив с этим ответом 114 и 120-й ответы, воспользоваться последними для выяснения того: что же требуется от нас новым путем.

123. Теперь, всех ли Бог предопределил ко блаженству. В данном тексте бесспорно подразумеваются кальвинисты, и если я не ошибаюсь, для обсуждения их собственно и поставлены все вопросы катехизиса о предопределении. Поэтому довершая почтенную мысль учебника мы в конце объяснения приучаем учеников к такой передаче ответа: кальвинисты утверждают, что Бог разделил людей на две части и предопределил, чтобы одни блаженствовали, а другие мучились. Но это не согласно ни с всеправедностью Божией, ни со св. Писанием. Последнее показывает, что «Бог предопределил всем человекам даровать и действительно даровал предваряющую благодать и верные средства к достижению блаженства; но тех, о которых Он знал, что «даруемую» и т. д. с изложением настоящих времен «приемлют, употребляют, идут в будущие. Посему ап. Павел говорит: «ихже бо предуведе...». В объяснение должно входить прежде всего, конечно, предполагаемое ответом ознакомление питомцев с кальвинистами; засим сопоставление их учения с праведностью Божией; засим примерное освещение понятия «предваряющей благодати» – благодать дозволительно, по крайней мере пока, отожествить с помощью; заленившемуся ученику нужна и заботливым учителем дается помощь к тому, чтобы он понял наконец, что невозможно так жить и отвращаться от дела, как он до сих пор; потом если он понял и решился переменить себя, ему нужна и дается учителем помощь к тому, чтобы он успевал и успевал в обучении; так и здесь: человеку нужна помощь Божия, во 1-х для того, чтобы отказаться от нечестивой жизни; а что она дается, вспомните, как об этом говорил Спаситель в притч о несостоятельном богаче (безумный, а что если в эту же ночь и т. д.); и вот эта помощь, благодаря которой человек отказывается от греховной жизни, и называется благодатью предваряющей; а под «верными средствами» разумеется во 2-х та помощь, которую Бог подает человеку, чтобы он более и более успевал в новой жизни. Дальнейшее все попятно; и желательно лишь, чтобы ученики в конце концов сумели если не выразить, то схватить суть дела в сжатом виде: путь новый предопределил открыть всем; но к блаженству предопределил не всех; а не всех потому, что они сами не хотят воспользоваться благодатью и возвратить себе образ Божий.

127. Прежде всего, если в определение нужно вводить свойства Божии, то после «непрестанное», которое означает и неизменяемость и вечность действования (а «Отец Мой доселе делает» ученики помнят хорошо) надо внести слово «всеобъемлющее», которое будет вводить и представлять собою вездеприсутствие Божие. Засим благость и правосудие будут входить в представление о промысле: как причины, по коим в одном случае действовало Божие, является одним, в другом другим (карательным). А всемогущество и премудрость войдут как удостоверения в том, что промыслительные действия во 1-х несмотря ни на какие, мало того что условные – и существенные даже, препятствия, необходимо осуществятся; во 2-х имеют самую высшую и дальновиднейшую целесообразность. Таким образом в этой совокупности предикатов Божественного действования получается полный мыслительный образ промысла, в котором введено в ответь все должное. Но в деле обучения можно относиться к нему двояко – во 1-х принимая в расчет, что образ этот есть во всяком случае отвлеченный и вдобавок к тому не единственный – дальше излагается тоже самое, но конкретно и самым делом; мы вправе остановить учеников исключительно на одном конкретном начертании, и из мыслительного образа оставить только не входящее в это начертание указание вечности и всеобъемлемости промыслительного действия. Я бы это считал за более сообразное с понятием элементарного образования. Но если бы кто усмотрел другие еще более уважительные основания для противоположного решения; тот, во всяком случае, мыслительному образу в объяснении должен предпослать конкретный и признаки, входящие в первый, выводит с учениками из рассмотрения последнего. Тогда только мы вправе надеяться на то, что мыслительный образ не будет состоять у питомцев исключительно из одних пустосодержательных слов. Конкретный же образ надо сделать действительно конкретным, хотя бы и неполным, а только примерным. Итак промысл Божий сохраняет бытие – ученики делают подходящие примеры (сохранение Илии от Иезавели, Давида от Саула и т. д.). Но чтобы эта подробность резче отметилась и потому не забылась, гораздо лучше осветить ее новым примером – рассказав о сохранении Петра напр. Деян.12:11 или Павла Деян.20:34; 27, 23 – 4. Сохраняет силы – тут в Библии я мог отыскать один только пример, именно начальник тюрьмы заметил, что Иосифу всякое дело дается легко (Быт. 39:2–3); поэтому в священной истории не только упоминал об этом, но и, что называется, напирал на это – так чтобы не забыли; однако отчасти потому что этот пример все-таки не выразителен, а главное потому что к тому здесь открывается отличный повод, все имевшиеся у меня силы я употреблял на то, чтобы в учениках гвоздем засела мысль, что Господь одарил нас умственною способностью и содействует её развитию в людях именно для сохранения наших сил – что огонь жжет, без разума я могу узнать, только когда обожгусь; что сквозной ветер вреден, я без разума могу знать. только когда пролежу долгое время в постели от простуды; что такой-то порок не сладость только доставляет, а и расстройство – иногда непоправимое, это без разума опять я узнаю только когда не просто поддамся ему, а и привыкну к нему, так что он приобретет господство надо мною все равно как терние в притче; а при разуме же все это – и только ли это – мы можем знать без уменьшающего и истощающего наши силы опыта на себе самих: приобретая сведения об опыте других, а то и по собственному рассуждению, мы можем вместо дорого обходящегося самоличного опыта делать самоличный же опыт ничего не стоящий – мы можем не подносить руки к огню и не поддаваться такой-то страсти, а в уме представить

самих себя с рукой без нужды положенной на плиту или самих себя предавшихся данному пороку, представить и спросить свой разум: что из этого будет, выйдет; причем проверить: от себя ли это он говорит (часто страсть его заполоняет – очень уж хочется съесть не вовремя булку); и когда окажется, что говорит он сам; тогда непременно поступить как он говорит. Дело не бесполезное, особенно если как замечено прежде, ни учителю, ни ученику не думать, что говорящееся в катехизисе должно быть соображаемо только когда об этом прямо спрашивается катехизисом; а напротив, снова заводить речь о том, когда не в учебном занятии, но и в поведении ученика окажется несообразование с начертанным в катехизисе и принятым к сердцу. Направляет к благим целям – хороший пример Авраам: по-видимому, Господь испытывал лишь крепость его веры, когда ему 75-тилетнему повелел удалиться с привычная места жительства, оставить хозяйство, покинуть знакомых и многих родных, идти в местность совсем неизвестную; но Господь послал его в такую страну, где сама природа уже способствовала отцу богоизбранного народа сохранить единобожье (так говорят хорошие ученые); и вышло значит хорошее. Всякому доброму делу и доброму человеку оказывает помощь – тут ученики сами приводят много примеров, и во 1-х нужно только решить с ними, какой пример лучший; во 2-х желательно чтобы ученики читали «Примеры благочестия» и краткие жития святых (как это есть у нас, вероятнейше и во всех других училищах); тогда они по предложению учителя заимствуют примеры отсюда (в известном мне училище хорошо рассказывали напр. об Эвстафие – Плакиде). А зло («возникающее чрез удаление от добра» внесены только для посредства и потому лучше пусть будут опущены, чтобы ученики не зацеплялись за них и не путались на них) или пресекает – о потопе, где налицо и пресечение и милосердая благость (предварительно данные 120 лет для раскаяния). Или исправляет – надлежащий рассказ об обращении Ап. Павла. Или обращает к добрым последствиям – об Иосифе: братья думали сделать зло, а вышло добро и для Иосифа и для Иакова и для них и для евреев (с египтянами).

136. Как в 129-м ответе надо обратить особенное внимание на «по Своему Божеству»; так еще более здесь на слова «Его человечеству» с разъяснением (учеников), что по Божеству Он сам имел их без сообщения от Духа Св. Что Спасителю принадлежало ведение пророка, для примерного удостоверения в этом ученики располагают богатым материалом. «Святость» заменяется словами «святое звание»; и для дела совершенно достаточно, если ученики укажут на то, что как первосвященник приносил жертву за грехи еврейского народа; так и Христос принес себя в жертву за всех людей: и Каиафа ошибся только в объеме тех, за коих Спаситель предал Себя па смерть. Могущество высшее царя ученики доказывают или чудесами Спасителя или той невыразимой силой, по коей у решавшихся в ярости схватить и убить Иисуса почему-то опускались руки; а то воины, посланные на празднике кущей, вместо связанного Спасителя пришли с благоговейным исповеданием Его как небывалого пророка; при взятии же под предводительством Иуды попадали на землю.

137. Значит, тоже самое, как если бы было сказано Господь, а прямо – Бог.

138. Какие главные слова в изречении? (и Слово было Бог).

139. Как и в других случаях, чтобы сжато выразили суть текста – Он один Сын Божий по существу Своему, а остальные – сыны Божии по благодати. Действительный сын и приемный сын.

140. Особенного настояния требует, чтобы слова изречения «исполненное благодати в истины» ученики относили куда следует (к словам: и Оно вселилось в нас). С случаем, когда видена была слава Его, ученики у нас знакомы потому, что лучшее закончание истории Преображения есть именно заключение: и теперь Он был тот же; но Преображение Его крепко осталось в памяти учеников, так что один из них более чем чрез 70 лет говорит: мы видели славу Его все равно как единственного Сына Божия, а Петр тоже в старости припоминает: .мы удостоились видеть славу Его на святой горе.

143. По памяти о том, как трудно было усвоить себе этот текст, старался отнестись с особенной внимательностью. Поэтому прямо выписывал на доску «Света от Света»; спрашивал: Кто разумеется под Светом в первом случае, и Кто во 2-м; когда это устанавливалось (не всегда сразу), спрашивал: какое надо внести сюда связующее тот и другой Свет причастие (почему не: исходящего); после этого спрашивал: разве на самом деле Бог есть тот свет, который помогает нам читать; и конечно ученики должны угадать, что это только подобие – сходное – пример. Для чего это подобие? «изъясняют»... В чем же непостижимость? и находили вместе с учениками, что во 1-х человек рождается от отца своего однажды – здесь вечно; во 2-х сын не ровесник отцу – здесь Сын Божий равен (еще с 1-го класса ученики знают, какие слова приличествуют в рассуждении о Высшем Существе, и потому хоть и знают напр., как делается брение, но в беловых ответах прямо говорят: сделал брение); в 3-х сын в А.-Невском училище, а отец в Сестрорецке – здесь же, Сын неразделен с Отцем. Помогает ли подобие? «несколько» – 1-х свет, помогающий нам читать, раздается от солнца постоянно, ибо не так что в такое-то время он родился от последнего, а потом хоть солнца и нет, а он все есть; напротив появление этого света самым тесным образом связано с появлением солнца; 2-х этот рождающийся от солнца свет не с какого-нибудь напр. 700-го года, или с потопа как радуга, начал рождаться от солнца, а с тех самых пор, как начало существовать солнце-ровесник ему; на 3-ю непонятность – свет не там, где в то время ночь (не в С.– Франциско, когда солнце в С.-Петербурге) а там же где и солнце, их не разделишь. Так и Сын Божий – он как свет рождается вечно (потому что Бог не с какого-нибудь времени начал существовать, а вечен), как свет равен Отцу и как свет неразделен со Отцем. И судя по тому, какую степень самостоятельной догадливости надо предположить в учениках данного класса, определяется: нужно или не нужно придавать смысл слову «несколько», под коим вероятно разумелось то, что как Иуду Иаков мог назвать львом в приблизительном только смысле, как всякое вообще сравнение имеет свею слабую сторону; так и здесь ариане могли прицепиться – сказать, что и по-вашему Отец больше Сына, ибо солнце и ярче и сильнее и могущественнее подсолнечного света.

144. Не лучше ли будет предикат «истинном» согласовав поставить пред «Богом», а после «Отец» прибавить: есть истинный Бог.

146. Короткое сообщение об Арие. Не пренебрегая уважительным взглядом Стенли на Ария (который как начальник ереси мог и не иметь тех сторонних религиозному делу побуждений, которые бесспорно были у ариан), все-таки исторически правильно сказать, что по смерти александрийского епископа Арий считал себя наиболее достойным кандидатом; но сделался таковым Александр; Арию это не казалось правильным, и воображая, будто его соперник не знает Хр. веры, он начал в противоположность ему проповедовать в одной из александрийских церквей, будто И. Христос ниже Отца – будто он сотворен. Это огласилось; и после неудавшихся увещаний (согласно со словами Спасителя) был собран 1-й вселенский собор, который составил, как вам известно, первую часть символа и в учении об Иисусе Христе прибавил в обличение Ария, что Сын Божий рожден, а не сотворен.

147. По свидетельству церковных историков мы рассказываем, что первоначально Отцы хотели поставить слово «подобосущна»; но было замечено, что приверженцы Ария на соборе переглядываются между собою и оказались согласными на это слово; тогда сделалось понятным, что они, которые восставали против равенства Сына с Отцем, находят в этом слове возможность стоять за свое нечестивое учение, и даже (с натяжками, но все-таки) утверждать, что и самый собор думает согласно с ними (подобное по существу – не тоже самое, церковь подобна другой, но одна из камня, а другая из дерева – одна драгоценнее и вековечнее другой). Тогда отцы поставили слово «единосущна», тут начали уже ариане всячески восставать; и не зная что сказать, стали настаивать на том, что это слово новое, в св. писании его нет. Но отцы указали на место, которое вы знаете из хорошо известной вам беседы И. Христа на празднике Обновления.

149. Все чрез Него получило бытие, и ничто из того, что стало быть, не получило бытия без Него.

151. После того как обучение новозаветной истории успевало достигнуть одной из главных до настоящего времени задач; божественное величие Спасителя по человечеству оставляете по себе в учениках такое сильное впечатление, что они впадают, не замечая того конечно, в крайность противоположную Иудейской. Для Иудеев камнем претыкания было божество Спасителя при Его человечестве. А они напротив, если вглядеться получше, настолько сильно чувствуют божество Спасителя в Его человечестве и при оном, что логически – то (если прямо спросить о том) они веруют в Его бытие до сложения мира; но в представлении в воображении Христа Спасителя они наверно начинают Его бытие с вочеловечения. Поэтому данный в. – о., является как нельзя более кстати и вовремя. До некоторой степени можно сказать, что учеников удивляет выраженное в катехизисе мотивирование вопроса (о вездесущии), как удивляет все что они и сами признают, но чего оказывается они не замечали и что очевидно упускали из виду. Тем, значит, с большей живостью они усвоят разъяснение, сущность которого должна, полагаю, состоять не в том, что Спаситель всегда быль и везде – это они и раньше понимали и без нас знали, и все-таки представление о Христе оттого нисколько не меньше было на поверку еретическим; а в том должно состоять разъяснение, что человечество Спасителя было (как они это знают из умело сближенного 122-го в.о.) предопределено от века по милосердию Божию, и лишь явилось только во времени – после рождения от Девы. Так чтобы таким образом представление детьми Христа оставалось то же – да его и не изменить никакими силами; но чтобы при этом они не божество Спасителя соизмеряли по человеческому Его естеству, а напротив, человечество протягивали в безначальность соразмерно с вечностью божества, несмотря на временную его ограниченность, если судить по тому о действительном его явлении. А после того и самый вопрос может быть лучше ставить таким образом: каким образом Сын Божий сшел с небес – сделался человеком, когда человечество было предопределено Ему от века. Требующееся сообразование с этим данного в тексте ответа не представляет никаких затруднений, хотя очевидно он брал две разных стороны – божество и человечество; а теперь будет говорить об одном – о человечестве в И. Христе.

152. Читатель понимает, почему здесь мы настаиваем на большой разнице между «восходил» на небо и «был взят» на небо.

154. После того как в данном вопросе сделано ударение на слове «человек», ученики должны догадываться и догадываются как о смысле и цели воплощения, так и о том, что дело идет против евреев, которые воображали, будто Мессия придет исключительно для них.

155. Дабы ответ не казался произвольным, нужно прибавить, что так свидетельствует Откровение, и вы дальше встретитесь с этими его свидетельствами. А после этого предупредить, что значит, мы должны знать, как Откровение понимает эти три вещи. Итак –

146. Грех – кто нарушит закон. А что такое закон? у нас отвечали: правила, как нужно жить; и потом через наведение противоположными примерами: как нужно и думать. Кем эти правила даны? Богом. Где? в Откровении (напр., на Синае). Исчерпываются ли они Откровением, преподанным путем св. писания – напр. Правило, осуждающее арианские мысли о Спасителе? Можно ли сказать: правила данные одним сверхъестественным Откровением – почему Ирод, услыхавший о Спасителе, думал, что это воскресший Предтеча? (его

мучила совесть). Итак, грех есть преступление против правил, преподаваемых Богом в Откровении сверхъестественном и естественном. Кроме полноты, эта работа полезна потому, что не только повторяет прежде усвоенное, но и приучает ученика пускать последнее в живой оборот.

157. Должно обратить особенное внимание на то, о чем, собственно, спрашивает данный вопрос. По-видимому, он спрашивает о грехе прародительском. Но об этом спрашивает вопрос 162-й. Здесь же спрашивается о грехе вообще. Греховное, грех берется и рассматривается как особливое бытие, особливая отрасль бытия – как растения напр. или дар слова, которые созданы Богом, или какое мануфактурное дело, созданное людьми; и спрашивается о происхождении этого бытия. При этом спрашивается не: откуда оно могло возникнуть в человеке, а: откуда возникло – о причине его происхождения общей и исторической. Так. обр. устраняется то мотивирование вопроса (потому что созданные по образу несогрешающаго Бога люди не могли согрешить), которое решительно ослабляется 162-м ответом, и без всякой нужды делает потачку человеческому роду.

163. Для последовательности, кажется, будет лучшим вслед за предшествующим поставить этот вопрос, а потом

162. Не выразительнее ли будет «притом» устранить, а взамен этого слова перед «естественно» поставить союз хотя. Что касается до толкования, то оно имеет выяснить следующее: во 1-х «любить Бога» – надо воспользоваться разъяснением сделанным в 120-м ответе и поэтому определить полный смысл любви человека к Богу. Во 2-х «естественно расположенную» – утенок стремится к воде, мальчик льнет к сверстникам, христианин из возможных ему обществ предпочитает общество христиан – общение с христианином же; о том и другом и третьем всякий скажет, что они поступают «естественно». А если бы указанный птенец держался более на земле, мальчик чуждался сверстников и любил постоянно быть со старшими, христианин предпочитал общество евреев; всякий сказал бы, что они поступают противоестественно. Потому что ноги утенка так устроены, что на воде ему легко, а передвигаться по земле трудно; потому что старшие не могут заниматься детскими играми, думают не о том и не так, чем и как занята голова детей; потому что ведя общество с евреями христианин в житейском обиходе на каждом шагу встречал бы затруднения и несогласия – субботы он не празднует, воскресенье не работает, мясо они едят особое и т. д., не говоря уже о том, что веры они различной. Таким образом для каждого одно естественно, а другое неестественно; и естественное есть то, что к нему более подходит, подходит или по природе – как в первом случае, или по чему другому (во 2-м случае по возрасту, по чему в последнем?); а неестественное то, что к нему не подходить, и потому, чтобы сделать неестественное, ему нужно или принудить себя, или поддаться кому-нибудь – Соломон поддался языческим женам, или чему-нибудь – Иудейский пророк поддался голоду и потому легкомысленно поверил пророку Вефильскому. Адам естественно был расположен любить Бога – это более подходило к его природе: душа его была по образу Божию, значит, для него прямее всего подражать во всем Богу, а Бог свят и без греха; по природе злое от души Адамовой было гораздо дальше доброго. Как же после этого он мог согрешить? Бог сотворил его по образу Своему; но свободы от него не отнял – как сам хочет, так пусть и делает. А он поддался гордости – сам захотел быть богом; к тому же у него кроме богоподобного – души было еще земное – тело, для которого выше всего удовольствие; в довершение явился искуситель, изощрившийся во зле; отсюда и вышло, что он воспользовался своей свободой к худу и совершил грех. Теперь в 3-х не лучше ли было бы для человека, если бы Бог человеку свободы не дал. Катехизис отвечает, что не только не лучше, а напротив, в том что Бог одарил человека свободой, мы должны усматривать благость Божию. Когда ученикам не мешает трудность, или не увлекает какой соблазн; они не склонны на унижение и хорошо угадывают требование человеческого достоинства. Поэтому в настоящем случае они очень скоро и живо схватывают мысль, что собственно говоря даже и теперь люди едва ли могут так тонко, полно и предусмотрительно сделать то, что делают пчелы (рассказать, конечно); а то еще меньшие совсем, даже невидимые существа – какие громадные горы острова выстраивают они, выстраивают из мельчайших частичек, и каждая из этих частичек выполнена артистически. Но согласились ли мы быть на их месте? нет, потому что делают-то они прекрасно, но по необходимости – не понимают что так нужно делать и для них нет выбора; а потому и одобрить себя за свои действия они не могут; это не они делают, а природа их; сами тут они не причем, все равно как ни причем в хорошем балле за упражнение тот мальчик, который списал его у своего товарища; так и здесь – если бы Бог не даровал людям свободы, они поступали бы хорошо – природа их заставляла бы действовать так; но ни одного действия они не могли бы принять на свой счет, потому что у них не было выбора – не было случая, когда им представляются разные дороги (можно поступить и так, а можно и совершенно напротив), и за надлежащую положим говорит самое хорошее в них, но за то на этом пути придется отказываться от многого, а то и прямо испытать много несчастий или неудобств; тогда как на другой дороге и такое и другое удовольствие, столько соблазнов; и не смотря на это мы все-таки удержались и поступили как должно.

161. Слово «приличествует» очень легко понимается детьми, и вместе с этим самый вопрос значительно оживляется в глазах учеников, если сначала ввести в дело аналоги – нередкие несовпадения имени (Льва напр.) или фамилии (Зверева напр.) с действительными свойствами и особенностями носящего их лица. По объяснении ответа (еще более облегчающегося, если слово «какое» мы

в обоих случаях заменим словами: что) решительно уместно, полезно и даже назидательно заключение учителя: итак, Адам не воспользовался тем, что Бог даровал нам для сохранения наших сил – он сделал самоличный опыт, но не воображением, а самым делом, познал горьким опытом, горечь которого почувствовал сразу же, ибо его начала уже тревожит совесть, и он начал приискивать успокаивающие извинения – стараясь как-нибудь свалить вину с себя самого.

164. Таким образом грех причина, а проклятье и смерть следствия этой причины. Грех Адамов называется или прародительским – потому что Адам и Ева были прародителями; или чаще всего первородным – потому что это был первый грех, содеянный людьми; а дальше вы увидите, еще почему он называется так.

165. Обречение ли это на худое и бедственное, и с каким свойством Божиим такое проклятье было бы не согласно. Ученики должны твердо заметить, что в этом понятии две стороны: а) Бог по правосудию осудил содеянный грех; б) наказал за него человека бедствиями («зло» = несчастия, бедствия), пример каковых указан в изречении, а дети могут припомнить и наказание Еве. Вероятно, в проклятии подразумеваются такие бедствия, которые не изменяют существенно самое создание Божие, в противоположность смерти.

166. Ввиду некоторой обоюдности подлежащего, которое проходит в ответе – говорящем о смерти вообще, тогда как ожидалась речь применительная только к прародителям; ввиду того, что для сообщения понятия о духовной смерти в катехизис резонно вносится особый специальный в.-о., и потому таковое сообщение в настоящем ответе являлось бы не настоятельно необходимым; наконец ввиду очевиднейшей надобности сообщить детям как тот ответ, который дан на вопрос 170-й, так и тот, который на него должен быть дан; я бы в настоящем ответил так: двоякая; телесная – первые люди были изгнаны из рая и не могли вкушать плоды древа жизни; духовная – от которой не могли освободить прародителей и плоды означенного древа (поэтому собственно они не были полезны). А то можно и просто ответить – такая и такая. Читателю понятно, что распространение ответа является не без причины – оно старается избегнуть номенклатуры, и не выясняя понятия по существу, о чем ниже, первую заметку его все-таки прицепить к чему-нибудь конкретному. А в то же время указать на то, что полезное древо могло принести только физическую пользу и никак не могло доставить таковой душе, указать это детям, которые подобно всем несложившимся могут свободно разбираться в вопросах сложных возвышенных и в то же время путаться в элементарных мелочах, совсем не излишне.

167. (Вместо «чувство» конечно: чувствительность). Итак, что значит, что душа умирает, умерла. Во 1-х значит, что она «лишается духовного света» – добродетельный человек, в котором душа поэтому жива, любит занимать свой ум духовным и божественным, он чуток ко всему этому; когда зайдет речь о предметах житейских, он хоть и обнаруживает крепкий ум и догадливость; но все же таки видно, что душа его не лежит к этому; а то и просто он совсем отказывается заниматься этим. Напротив человек умерший грехом – когда зайдет речь о духовном божественном, он едва может скрыть (если еще скрывает) свою скуку, и на каждом шагу своей несообразительностью и своим непониманием самых простых вещей обнаруживает, как далеко от него стоят все эти предметы; а как только зайдет речь о предметах житейских, он сейчас как будто бы оттаял – и умен и догадлив и жив (есть все педагогические данные: осторожно или, что по результату буквально одно и тоже, с очевидно добрым намерением и благодушно поставить дело так, чтобы ученики искали и видели живых представителей указанного болезненного явления не где-нибудь на стороне и за облаками, а тут же в классе; для этого стоит только в (необходимом) конкретном выражении данной общей характеристики брать примеры случаи лишения духовного света: свойственные возрасту учеников). Итак умереть душой прежде всего значит: потерять интерес и внимание ума к духовному божественному; и как это ясно показал сразу же первый человек – хотел спрятаться от Бога за дерево, а мысль о вездеприсутствии Божием у него как бы совсем вышла из головы. Во 2-х ангелы знаете радуются о всякой раскаивающейся душе, св. мученица во время жестоких страданий веселилась – радовалась тому, что две великих грешницы из язычниц обратились по ее примеру к истинному Богу и христианской вере. Легче ли были от этого ее мучения, приносит ли самим ангелам какую пользу обращение грешника. Тут радуются только тому, что человек переменился на правду – правда восторжествовала. Это духовная радость. А что на противоположной стороне?.. Итак что душа умерла грехом, это во 2-х означаете, что она потеряла способность радоваться тому, что не приносит пользы самому ее хозяину – человеку, и не только не радуется, а прямо печалится при виде блага других, и напротив радуется, когда с другим случается худое, или он сам идет на гибель и худое. Наконец припомните, как вы рассуждали о блаженстве Божием. Если вы вместо ученья развлекаете себя пустяками, разве не забирается к вам всячески отгоняемая (и зачастую без успеха) мысль, что собственно говоря вы не в училище, а где-нибудь на улице или дома – телом-то вы в училище, а душа совсем в другом месте. Если вместо деликатности вы проявляете грубость – того прибили, у этого отняли и т. д., разве тоже не забирается мысль, что собственно говоря вид-то у вас человеческий, а жизнь-то больше напоминает как будто других... существ. Можете ли вы быть довольными собою, не потому ли вы иногда хватаетесь и за то и за се, чтобы забыться и отогнать неприятные мысли о себе. А там еще беспокойство, как бы не узнали, не открыли сделанного зла. Не больше ли еще должен страдать тот, у которого на памяти о себе лишь плохие дела. Итак когда душа умирает грехом, это в 3-х значит, что она может иметь покой разве только наружный, а внутри-то опасение других и обличение себя. Кто любит плеоназмы – любит повторить на чем хочет настоять, тот оставит и последнюю часть текста («но не разрушается» и т. д.), причем если удостоит согласия с моим толкованием, то вместо «скорби» поставит: себялюбия.

172. За 168 в.-о. мы поставляем 171-й, потом этот – 172, ввиду коего еще в в.-заветной истории твердо выучивается полное содержание Первоевангелия (Господь сказал дьяволу: ты завел войну с женщиной и на первый раз победил ее; но в свое время произойдет от нее Тот, кто победит тебя; да так победит, что ты-то ужалил ее в пяту – неважную и малочувствительную часть тела, а Он раздавить тебе голову). Засим после 173 и 174-го лучше поставить 177-й так как суждение уже перешло с Адама и Евы на всех вообще людей; а с другой стороны имеющие последовать, но в катехизисе раньше поставленные в.-ответы непосредственно подводят к вопросу о воплощении.

175. Смысл ответа само собою ясен для учеников. Предикат «спасительно» требует припомнить сказанное о том же в в.-о. 1-м уже потому, что ветхозаветным людям, по крайней мере лучшим из них, на взгляд самих учеников непременно хотелось живо верить в Откровение о Спасителе; и таким образом ученики здесь получают новое удостоверение в том, что Откровение сообщает не только истины, но истины которые само собой и естественно переходят в психическое состояние веры; а эти доказательства мимоходом по пути действуют иногда более удостоверяющим образом (чем как сказать прямые) не только на взрослых, но и на детей, действуют своей ненамеренностью – тем, что они не нарочно что называется пригнаны, а случилось само собой и по другому поводу. Во 2-х об этом должно быть воспомянуто и с целью показать, что милосердие Божье не оставило и в.-заветных, почему самый вопрос удобно выразить лучше так: какое же милосердие Божие в этих обетованиях для тех собственно, которые жили до появления Обетования.

176. К концу текста прибавляем: некоторые же извратили его; и ученики объясняют, что здесь разумеются иудеи, которые воображали, что Мессия будет земным царем и придет не освобождать людей от греха, но доставлять им мирское величие.

178. После словопроизводства главного термина (во плоти) учитель настаивает на том, что говоря о воплощении нельзя разуметь только принятие Спасителем плоти; но надо соединять с этим во 1-х то, что Он принял человеческую плоть кроме греха («рожденное от Тебя будет святым»); во 2-х принявши плоть Он не переставал быть в тоже время Богом и единородным Сыном Божиим.

180. И для конкретности и по историческому существу дела указываются бездушники – апсихи, которые неправильно учили, что Спаситель принял только тело, а вместо души в Нем было божество.

182. По этим же обоим причинам говорится об одно-естественниках монофизитах, которые неправо считали, что И. Христос кроме божеской природы = божеского «естества» имел и естество человеческое; но последнее было подавлено первым – божеское естество подавило человеческое. Только уже то надо сказать, что как скоро мы и в данном случае будем стараться о том, чтобы понятие дети имели не пустое бессодержательное, как скоро след. мы будем допытываться, что такое значит и как представить себе «подавило»; то известные ученикам факты отхождения Спасителя ко сну, алкания, страдания и т. д. не позволят им представлять дело так, что человечество в И. Христе было уничтожено – не заявляло свойственных ему запросов и требований. Этого мало: в предшествующем примере для учеников возможность ереси понятна сама собою: представление о божестве как о духе – правда неизмеримо совершеннейшем чем душа, но по существу сходном, – это представление помогает им непосредственно само собою понять, что если апсихи полагают в Спасителе человеческого одно только тело, все-таки Он есть полное существо. Поэтому в принципе они согласны, что людям возможно думать и так, как думали апсихи. Между тем известные им выражения чисто человеческого естества во Христе прямо располагают их (под несознаваемым влиянием косного стремления отделаться от вникания в трудные вопросы катехизические) не только считать монофизитское «подавило» неясным; но, ввиду означенных выражений – решающих по их мнению вопрос бесповоротно и прямо в одну понятную сторону, не находит заслуживающим внимания как монофизитство, так непосредственно за этим и самый в.-о. катехизиса. Поэтому нам остается одно из двух. Или совсем упразднить настоящий в.-о. как такой, которого ученики недостойны – который они могут лишь профанировать; или же вызвать из них самих такую аналогию, в виду которой ученики к прямому своему изумлению начинают понимать, что в.-о. далеко не бессодержателен и безынтересен. Предоставляя выбор на долю читателя, но обязанный предполагать возможность выбора второго члена дилеммы, и предупреждая, что интерес детей еще более возвысится: если мы попустим пройти им процесс означенного пренебрежения; искомую аналогию мы усматриваем в двояком составе человеческого существа самих детей, и из их же детского возраста приводим живые конкретные случаи с одной стороны того к чему их располагает духовное их естество, с другой того к чему располагает их телесное (они называют нередко – земное); засим и предъявляем их суждению теперь сказать: ввиду выяснившегося и вами испытываемого разногласия во влечениях того и другого естеств ввиду этого разногласия нередко оканчивающегося победою хотений достойных недостойными, не может ли у кого, у тяготящегося этим разногласием и возмущающегося означенной сейчас победой, возникнуть мысли: да не лучше ли было бы, если бы душевное естество подавило телесное – там, где последнее не затрагивает его, давало ему простор; а там, где наперекор идет, ходу бы не давало. Точно также (при известных условиях, которые разъяснять лучше далее) может представиться и в настоящем вопросе; не требует ли все совершенство Спасителя того, чтобы человеческое естество в Нем предполагать подавленным чрез божеское, и подавленным в том же самом смысле, как это в примере. Достоинство вопроса наверное будет сохранено, несмотря на то, что само по себе оно чуть ли не с таковой же вероятностью было бы нарушено под вышеуказанным влиянием – несознаваемым, но долго действующим (пока к катехизису не привыкнут). Равным образом трудно сомневаться в том, что «подавило» после этого приобретает конкретную ясность и этому не мешают известным детям выражения чисто человеческого естества во И. Христе. При помощи учителя последние послужат твердой и удостоверяющей подкладкой предикату «неслиянно». А подкладкой для «нераздельно» должно служить заботливо утвержденное в учениках работою по в. 15-му представление о том, что человечество было предопределено в И. Христе от века; должно служить именно это, а не что другое потому, что собственно здесь первая польза поставленная в.о. – ученики приучаются к тому, что не только божество Спасителя нельзя соизмерять по Его человечеству (не монофизитизм, а эта собственно ересь возможна для них); но оказывается нужна особенная и тонкая (не удавшаяся целому ряду людей бесспорно не глупых и неравнодушных к вопросам веры) работа мысли, чтобы человечество Спасителя не разрешилось в пустой знак. Это о предикатах. Сущность же объяснения по моему крайнему разумению давала бы рановременное, если бы указывала все глубоки основания подрывающие этот вид (бесспорно) докетизма. Достаточно растолковать конкретным языком, что а) мысль о подавлении может возникнуть лишь при забвении о безгреховности человечества во Христе, к чему ученики в. хорошо подготовлены еще во 2-м классе историей о благовещении: b) привести из житий святых рассказ, как отозвался святой о подвижнике, который приковал себя цепью на горе; и этот рассказ свести к тому, что даже мы не должны подавлять плотское естество или уничтожать какую-либо часть его. В заключение рассказывается, что и после вселенского осуждения монофизитов нашлись христиане, которые может быть опасались, что другие, под влиянием мысли о несовершенстве человеческого естества в себе, самостоятельность этого естества в Спасителе могут толковать в смысле арианской неравночестности Его Отцу; поэтому стали утверждать, что естеств во Христе два, но воля одна – божеская. Но ведь это одно и тоже, что монофизитизм – человеческое естество есть; но воли оно не имеет, след. подавлено. Правоверующие христиане выразили согласие человечества с божеством во Христе как это должно быть – они утвердили, что естеств в Нем два и воли также две; но Лицо одно – если человек слушается то плотского естества своего, то духовного; в таком случае всякий скажет, что собственно говоря это два человека – две личности; а если то и другое у него в согласии мы должны сказать, что это одна личность. Так и здесь. Очевидно, что 183-й в.о. по-моему входит в 182-й и делает его вполне законченным.

160. Итак – не потому, что вкусил запрещенного плода, не в этом и не в этом вовсе дело; но потому, что при первом свободном выборе увлекся самолюбивым желанием поровняться с Богом и пошел наперекор божественной заповеди. А с этим вдвойне умер душою – во 1-х («отчуждало»...) потерял духовный свет и блаженство; во 2-х («отделяло»...) по образу своему Богоподобному был сын Божий – благодатный конечно; когда же пришлось делать выбор: пребывать ли сыном Божиим, или жить самому по себе; то удалился от Бога как блудный сын от отца, сам захотел отдалиться и отказался от помощи, которую Бог дал бы ему, как блудный сын благодаря заботливой помощи отца наверное без горького опыта понял бы чрез простое воображение все горькие следствия нехорошей жизни.

169. Опыт показывает, что не Адам лишь с Евою, но все люди умирают; а св. Писание говорит нам, что это следствие первородного греха: Единем…

168. Освещающий ясным примером текст непосредственно понятен для учеников, и затруднительно для них только должное требование текста представлять вместе и причину («зараженного грехом») и следствие («смертного»); привыкнув благодаря настоянию, они перестают пропускать одно или другое. Суть дела, говорю, вполне понятна для них. Но если даже у взрослых возникает; то почему же и у детей не возникнуть мысли: на сколько смерть всех за грех одного согласна с милосердием Божиим. Для предупреждения этой мысли – для того чтобы она не получала характера сомнения, необходимо разделить две удобосмешиваемые вещи: показать, что грех Адамов лежишь на нас роковым образом – мы неизбежно рождаемся с ним; но наказание за грех, а тем более мучения, которые обыкновенно предносятся здесь, совсем не неизбежны. Милосердый Бог послал Сына Своего, и как в древности Моисей воздвиг медного змия; так и Сын человеческий вознесен будет па крест; и кто уверуешь в распятого Христа; с того снимется (в Крещении) первородный грех; кто слушает Его учение, тот (помните из беседы у сокровищницы?) не умрет вовеки; опять помните (из беседы о причащении): кто будет вкушать Мою плоть и пить Мою кровь; того Я воскрешу (и с телом) в последний день. Поэтому наказание за грех, только может постичь нас – в случае, если мы не воспользуемся поданными средствами для избежания его. Дело значит в нас.

189. Рассказывается, что был лжеучитель, который настаивал на именовании христородицей; но имел при этом в виду нечто сразу непонятное – после того как арианское лжеучение было осуждено вселенским собором, нельзя было поднимать вопрос о божестве Спасителя. Поэтому он стал учить о пр. Богородице что она родила не Бога, чтобы потом сказать, что если она родила не Бога, а Христа; значит Он рожденный от нее не был Богом, а только Христом – Помазанником. Так. обр. это арианское лжеучение, но по виду говорящее не о Спасителе, а о Приснодеве. Поэтому и ответ в катехизисе подлежащим имеет не Богоматерь, а Спасителя. Самый ответ засим, и сжатое выражение его суть: итак, Богородицею Она именуется не по себе, но по рожденному от Нее; «достойно» – справедливо наречена так, потому что хотя Она была не служанкой только матери Мессии, чем вы помните Она по преданию желала быть; но все же при воспоминании о Ней каждый прежде всего должен помнить, Кто собственно был по человечеству рожденный от Нее; или, как вы встретите прекрасные слова в этом же катехизисе, потому именно Она наречена Богородицей и почитается верующими, что «послужила тайнам воплощения». Но и это великое достоинство. Так. образом переход к следующему в.о., где встречаются только технические затруднения – а) ученики не догадываются, что «качество» и: как существенно сродные слова и первое даже можно прямо заменить здесь последним; b) вместо «благодатью» для учеников удобнее поставить: дарами благодати – так чтобы они и тут могли благодать отожествлять с божественной помощью; с) наконец смысл не изменится, если вместо « приближением» сказать: близостью.

192. У нас по преданию прямо усвоялись самые слова пророчеств; но для облегчения – в русском переводе. При первом сообщении ученики, где нужно, указывали важные слова в изречении (напр.: происхождение Которого из начала от дней вечных). А расчет времени от Артаксерксова указа о построении храма производился учителем на доске.

197. Итак здесь идет сравнение – и соблазнительное слово диавола первые люди приняли, и слово Христа принимается; и слово диавола сделалось все равно как бы посеянным зерном семенем, и слово Христа становится тем же, когда падает не при дороге не на каменистую почву и не в терния. Но плоды разные – там произошло лишение духовного света, неспособность к духовной радости и потеря блаженства; здесь возвращение утраченного и вечная жизнь, так что значит человек воспользовался новым путем ко блаженству, который Бог прежде сложения мира открыл людям по своему милосердию.

198. А что Он заповедал нам подражать, это ученики должны прекрасно знать из «Тайной вечери» (вы Меня называете учителем; да, Я учитель и больше того; но не может быть ученик больше учителя, раб больше господина..; и так если Я учитель умыл вам ноги – послужил вам; то и вы должны делать тоже; и кто хочет быть первым должен быть всем слугою). А в чем больше всего мы должны «подражать ей», это опять ученики обязаны навек знать из «Прощальной беседы»: но чтобы знали, что вы Мои ученики и в мое отсутствие, заповедь новую даю вам: любите друг друга, как Я возлюбил вас.

199. Прибавляем: «обличал их»: суетные стремления... в Св. истории постоянно проводилась (самым делом) мысль, что главная причина озлобления книжников против И. Христа была проповедь Спасителя о духе и духовном начале жизни; но не столько с нравственной стороны, сколько (по крайней мере самым обостряющим было именно это) со стороны политической; им, как и всем евреям и апостолам даже, все хотелось могущества политического). По крайнему разумению моему об избиении галилеян они передали именно в видах показать, что задаваясь политическими целями они сохраняют и религиозное; также на празднике Обновления (Христос ты или нет) они ставили Спасителю окончательный вопрос: согласен ли он стать на их политическую точку, и если бы Он согласился быть земным царем; они бы первые стали провозглашать Его. Также толковать известный вопрос (что нам делать с этим человеком..) поставленный на синедрионе, толковать в буквальном смысле совсем опасно – разве эти соглядатаи не знали, что народ хотел (по случаю насыщения 5 тысяч) провозгласить Его царем, и даже апостолы приняли в этом участие; и что Он прямо Сам уклонился от этого? разве опять Он не говорил постоянно и настоятельно, что житейские блага и знатность ничто; с какой же стати после этого им могло вообразиться, что Он объявил Себя царем; весь этот вопрос чистый образец так называемого политического языка, в котором суть надо читать между строк; точно также как и деланное «вы ничего не понимаете...» есть верх политического лицемеря.

202. Один из опытных бывших семинарских преподавателей Св. Писания говорил мне, что «отложенная» можно переводить и не: примиритель, а: отложенное – то что отложено для Мессии. Это значительно сблизило бы славянскую передачу с русскою и облегчило бы дело, и еще более облегчит, если в рассказе о Симоне мы передадим, что евреи поставили доску па горе Сион, и на ней начертали: в благодарность Симону за освобождение от чужой власти мы обещаемся, что нами будут управлять потомки его до тех пор, пока не придет Обетованный Христос.

205. Что божеское естество в Спасителе не могло страдать, это для учеников самой собой непонятно разве лишь с той стороны, что не телесные душевные страдания были испытаны именно человечеством Спасителя, и противоположное мнение забывало бы о неизменяемости Божией. Что Спаситель мог избежать страданий, это ученики удостоверяют едва ли не всеми доказательствами известными им из Св. истории, а не одной только полной возможностью, которая открывалась оцепенением стражи пришедшей с предателем. Трудный пункт только последний – «восхотел пострадать», и трудность конечно в том – не правы ли монофизиты, не правильнее ли представлять в данном случае подавление человечества божеством, желало ли и могло ли естественно желать страданий человечество Спасителя – хотя бы и безгреховное. Гефсиманская молитва учеников не путает. Я пользуюсь случаем заявить самое глубочайшее почтение труду в. пр. Иннокентия. Нигде в однородных заграничных сочинениях не встречается такого редкого соединения – научной образованности, конгениальности описываемым и грандиозным в

каждой малейшей подробности событьям, глубоко деликатной чистой и теплой души, наконец, силы внешнего изложения. Но к сожалению, он был очевидно подавлен ходячим взглядом на означенный факт, и в данном случае решительно не может быть руководителем, в остальном заслуживая этого с начала до конца. После того, как мы читали по крайней мере, что если другие воины могут воевать как герои, то русские воюют как боги; и соображаем, как однако эти образцы беззаветного геройства накануне войны серьезны, каким глубочайшим смирением они проникнуты пред торжественностью предстоящего, насколько неотложно необходимым они считают молитвенное приготовление к наступающему великому делу; так. обр. после того как в простых людях мы встречаемся с стоицизмом более высокой пробы, чем выставляемый юлианами стоицизм стоиков – с тем стоицизмом, который видит всю опасность предстоящего, но с не меньшим спокойствием идет навстречу ей, когда это нужно, и в деле самом совершенно забывает ее, а помнит только, что это нужно; после этого мы физически не можем представить себе в «скорбети и тужити» какой-либо личной боязни. Если кто так думает; то это просто недоразумение, из тех недоразумений, когда слова или данный поступок очень хорошо укладываются в объяснение из узколичных целей, а в действительности это настолько далеко от истинных целей человека, что ему даже стыдно за толкователей. Насколько мы понимаем человеческий характер Спасителя, (из того что свойственно совершенному человеку, и каким представляет Спасателя история); Он действительно не скрывал по человечеству всю серьезность предстоящих страшных страданий, но и не помышлял об уклонении; а раз по человечеству решивши пострадать, мог только приготовляться к незаслуженным испытаниям, которые однако необходимы. Поэтому гефсиманскую молитву мы начинаем так: прежде чем выступить на крестные страдания Спаситель приготовил себя молитвою, как Он приготовлял себя пред выходом на общественное служение. Настроенные так. образом и душой понимающие всю натуральность этого, ученики выслушивают историю так, что ни в это время, ни после им и в голову не придет находить в этом какое-либо указание на несогласие человеческого естества с божеским в данном случае. Но этого мало. Спокойное молчание на суде, решительное нежелание воспользоваться очевидною готовностью Пилата к оправданию, молчаливое вынесение поношений и мучений, отказ от омрачающего напитка, молитва за врагов – все это не только оттеняется, но к счастью, встречается детьми: как то чего они именно и ожидали. Так. обр. исторические их сведения и здесь не в пользу, но прямо против монофизитского «подавило». А вдобавок к этому немало из них уже настолько навыкли распоряжаться катехизическими понятиями, что в понятно каком решении вопроса прямо угадывают монофизитизм. И все-таки чтобы не искажать действительного положения вещей, надо сказать, что по себе судя они не считают возможным для человеческого естества желать страданий. А пока они по себе судя не найдут в этом вполне натурального, до тех пор они будут только правологизировать, а не «правоверовать» в психическом смысле этого слова. Между тем у них есть готовое данное для того, чтобы они признали это естественным на основании аналогии вполне уверяющей их «судя но себе». Не среди взрослых только, а и в детской среде сильный, особенно если он не груб, а по складу своему деликатен, обыкновенно не только заступается за слабого, но готов, а иногда даже прямо желает идти за него на страдание. Труда большого не представить ученикам сблизить это живое явление (а для некоторых еще больше живое потому, что оно бесспорно было у них пред глазами, а они его наивно не замечали) с безгрешным – совершенным – сильным человеческим естеством Спасителя. Потому не составить, что сколько раз они встречали в истории, как Спаситель постоянно заступался, защищал и снисходяще искал именно слабых – бедных, презренных, грешников. Давши так. обр. удостовериться ученикам, что сопоставление как нельзя более уместно и правильно, учитель по крайнему моему разумению должен конкретным образом закрепить в них мысль о готовном согласии человеческого естества на страданья – закрепить указав на основания этого согласия: особливые от оснований к тому лежащих в божеском милосердии и предопределивших страдания Сына Божья от века. Я думаю, это будет всячески правильно, если мы скажем, что божеское естество предначертало человеческому страдания потому, что никакой рожденный от мужа и жены не мог своими страданиями удовлетворить за всех правосудию Божию. А человечество Спасителя видело, что люди грубы, что мирным путем разума и проповеди их не отучит от привязанности к земному житейскому; даже апостолы – постоянно бывшие с Ним и те пред последним выходом (из Еффраима) к Иерусалиму мечтали о почетных местах около земного царя, до последнего момента все рассчитывали, что Он «восстановит царство израильское. Так. обр. без жертвы – без кровавой жертвы нельзя ожидать успеха. Снисхождение к грубости человеческой склонило человечество Спасителя решиться на страдание и прямо идти к нему навстречу. (А право быть такой жертвой оно за собой признавало, и разумеется безошибочно).

206. Итак указание не только на лицо (страдал именно за нас; за Себя не мог страдать – безгреховное величие всей сплошь жизни и всю ложность предания на смерть Спасителя ученики знают и умом и душой), но и на предмет. Ход В.-Заветной истории таков, что у детей и вопроса не может возникнуть о том: не могли ли люди избавиться собственными силами. А пред читателем высказаться я выскажусь при постановке вопроса об этом гораздо более затруднительной. Наконец: почему избавление именно крестною смертью. Необходимость этого в учениках будет вполне и живо ясною и в том случае, если они ясно видят, что без правомочной кровавой жертвы люди по грубости своей не могли внять слову и совершенному примеру избавления. Это же им было видно в предшеств. ответе.

207. Первое изречение показывает ученикам, что мы избавились именно чрез Христовы страдания («кровию»). Что второе изречение вполне соответствует своему назначению, это еще больше доказывается дальнейшими словами Апостола: ибо сказано: проклят всяк висяй на древе. Русская передача третьего изречения усвояется не с полною легкостью. А для того, чтобы дети ясно понимали, почему дьявол называется имеющим державу смерти; и для того чтобы данное изречение вполне ясно доказывало, что Спаситель избавил нас от смерти, надо припомнить в. хорошо усвоенное ими место из беседы у сокровищницы храма: ваш отец диавол; он был человекоубийца издавна (след. есть имеющий державу смерти человеческой)...; а пришедшие в ярость иудеи стали Его поносить: имеешь в Себе беса; Он же сказал: Я не только не имею в Себе беса (=Я не только не человекоубийца; нужно только читать, какую неправдоподобную философию эонов видит в этих, у меня кажется и просто и правильно и естественно выясненных, словах Гильгенфельд); но всякий, кто веруете в Меня, не умрет во веки (след. избавлен от смерти). В этой же беседе выше дан Спасителем контекст к словам данного изречения о рабстве – в ответе на то, что они (иудеи, которые снова ввязались в разговор прицепившись к слову: освободите) не свободны: кто грешит, тот раб греха, след. не свободен.

208. Действительно конкретная формулировка вопроса чуть ли не есть следующая: «каким образом... и смерти», когда мы ведь по-прежнему рождаемся от Адама, и наследственность остается одна и та же. Текст ответа вполне сообразуется с таким прояснением. Он разбивается на две части. Начальная часть удостоверяет в возможности оправдания и при происхождений нашем по-прежнему от Адама. И здесь конечно предшествует словоразъяснение вошедших сюда частных подробностей – естественности в обоих случаях; причастности Спасителя человеческому роду («в Котором» и т. д.), того: как Он делается главою нашего («посредством веры»; а как посредством ее, вы скоро будете понимать сами). Засим сведение сути дела к сжатому ее выражению: итак, это возможно; потому что когда мы веруем, то по-видимому лишь главою нашей остается Адам; в сущности же у нас новая Глава. А чтобы это крепко и ясно засело в голове, употребляется сравнение, которое, думаю, наверно есть у кого-нибудь из Отцов церкви. Дикая яблоня... Садовник привил к ней прививок; яблоня та же и ветви, цветы, плоды растут на ней же; но плоды были горше, а теперь сладкие; по виду глава их старая; но в сущности глава другая новая – прививок. Так и здесь. – Теперь вторая часть, которая очень хорошо и по существу и для преподавательства связуется периодом: «Посему…») удостоверяет нас в том, что эта вполне возможная новая Глава наша действительно сильна и правомочна стать оною и в нас производить новые иные плоды. Опять словотолкование, сводящееся к тому, чтобы ученики видели указанные в тексте основания, в силу коих надо признать выводимое из них о Спасителе. В заключение ученики приучаются к технически не затрудняющей передаче ответа таким образом: В этом случае слово Божие сравнивает И. Христа с Адамом. Адам есть естественная глава всего человеческая рода; и мы соединяемся с Ним по происхождению именно от него. И. Христос, Который был не только Богом но и человеком, по милосердию Божью («благодатно») соделался новою всемогущею Главою человеков. Он был Богочеловек, безгрешный, страдал добровольно. Поэтому Его страдания во 1-х совершенно удовлетворяют правосудию Божию, которое было оскорблено нашим грехом; во 2-х дают Ему полное право посылать нам прощение грехов и помощь для благочестивой жизни, несмотря на то («без оскорбления правосудия»), что мы сами заслуживали только осуждения и наказания. И так. образом, как в Адаме мы подпали греху и смерти, так избавляемся от греха, проклятия и смерти в И. Христе. – Как ввиду длинноты ответа, так и по трудности толкования относимости 1-го изречения и глубокого сложного содержания 3-го изречения усвояется по преданию только одно второе, сводящееся: итак, чрез Адама подпали смерти; чрез Христа воцарились в жизни.

209. По общему своему содержанию ответ сближается с 123-м; и встречающиеся в последнем значения того, что Бог даровал всем людям, получают теперь большую определенность. А относительно «добровольно» следует припомнить сказанное по поводу 152-го вопроса.

210. Итак, три средства. Ученики сами догадываются, для чего служит первое средство. А мы должны удостоверить их, что действительно чрез веру мы приобретаем новую Главу – Христа. Недурным способом к примерному конкретному удостоверению могут служить отношения между учеником и учителем. Так. обр., если ученик думает как учитель – держится его понятий и взглядов, если живет как учитель – в поведении и внутренних помыслах подражает учителю; если короче сказать (это ведь лишь краткое выражение в сущности того же) ученик верует в своего учителя; то родил его конечно не учитель – естественная глава его в этом отношении родитель; но по духу он родной сын этого своего наставника, и никто другой, а именно последний есть его духовная глава. Так и здесь; но здесь действительное главенство Спасителя еще более усиливается вследствие нашей веры в то, что Спаситель пострадал именно за нас. Поэтому дело, разумеется, не легкое так веровать, как нужно и показано; да не забывать, что все это – и поведение и помышление – не наше, а Христово. Но если это есть, Он наша Глава также бесспорно и притом также естественно, как по происхождению наша глава Адам. – Если ученики к сожалению пред катехизисом не изучили устава, они все-таки располагают конкретной подкладкою для «запечатлена»; ибо знают, что таинство причащения Христос установить в Его воспоминание и что по Его точным словам (сие есть тело Мое ломимое...) в этом таинстве изображаются Его страдания. А что касается до « сокрыта»; то отсылая учеников к дальнейшему,

теперь возможно ограничиться общим замечанием, что если бы не было страданий, то не было бы подано помощи Божией и в таинствах; они дом, основание которого суть страдания Христовы. Третье средство разъяснено в особом в.о.; и без меня отлично знают, что если не рассказать ответа самому; то ученики вероятнее всего механически задолбят его, несмотря на то, что он освещает дело примером. Что касается до 1-го изречения, то при начальном его сообщении неизлишне делать вместо точного перевода парафраз: я умер для закона, который не мог не осудить меня, по закону – ибо Христос уплатил за меня божественному правосудию; и буду после этого жить для Бога – как требует Бог. Благодаря вере и я распялся с Христом; поэтому живу теперь уже не я, но если говорить точно, то: во мне живет Христос. А что ты видишь, что как будто живу я, так это по плоти видимость (помним мы, как Никодиму Господь сказал, что душевное перерождение совершается незаметно, все равно что ветер); в душе же я живу исключительно верой в Сына Божия, Который и пр: дословно. Первое изречение о таинствах удостоверяем в сказанном о «сокрыта»; и теперь мне приходит на ум испытать: не догадается ли здесь кто из хороших учеников, какую благодать доставляет нам крещение, если сказано, что мы крестимся в смерть Его (и потому следов. догадается, что обратит внимание на самое первое следствие крестных страданий). Второе изречение подтверждает их мысль, что в причащении изображаются Христовы страдания.

212. Отдавая надлежащее значение предикату «ближайшее», и след. освещая его примером, спрашиваем: какое было для Иакова ближайшее доказательство того, что Иосиф жив; и соглашаемся, что действительно колесницы присланные от царя – которых братьям неоткуда было взять; но полное доказательство получилось только тогда, когда Иосиф встретит его в Гессеме. Спрашиваем: какое ближайшее доказательство того, что вы катехизис знаете; и соглашаемся, что таковым действительно служат ваши ответы – всегда не пустосодержательные, хотя по слововыражению и не совсем форменные; по полное доказательство будет в таком лишь случае, когда и в мыслях очевидно вы будете пользоваться усвоенным знанием, да и в поведении будет видно, что вы его усвоили – не рознитесь с данными им понятиями. Поэтому ближайшим доказательством, которое Спаситель даровал – если даровал, будет такой случай, событие, где полного выражения всех плодов его смерти за нас не видно (для этого по в.о. 210-му) требуется при помощи Божией участие и с нашей стороны, ибо на ком и где будут выражаться плоды страданий, как не на нас и в нас); но есть прямой знак, что они действительно могут быть; и все дело только в нас. Догадаются или не догадаются ученики, я сказать не умею. Большой важности не будет, если и не догадаются, ибо суть здесь в том, чтобы удостоверились, что Воскресение действительно служит таковым доказательством. Глубоких оснований, ввиду коих ап. сказал: аще Христос

не воста..., ученики может не поймут. Но мы имеем живое примерное основание для их полного удостоверения. Я говорю о крутом поразительном перевороте, который произвело в апостолах великое событие. Оч. жалко, что программа св. Истории не требует обстоятельного рассказа о житии всех 12 учеников И. Христа, оставляя без вниманья, что добрая половина этих сведений отняла бы у св. Истории полное право называть себя библейскою. Однако и на основании данного до некоторой степени возможно нарисовать дов. обостренную антитезу – как эти ученики Христа, не смотря на прямое Его учение и высокий Его авторитет для них, все цеплялись за земное – политически могущественное царство па земле; по смерти совсем упали духом и главным образом от неосуществления этой мечты (Он был пророк сильный и крепкий, и мы надеялись, что Он восстановит царство Израиля). Но убедились в Воскресении Учителя; и воспрянули духом, так сказать переспросили о царстве Израиля, услышали, что размеры его суть размеры всей вселенной, которые имеют быть достигнуты трудами их проповеди; и на этот раз уже не не хотели и слышать или понимать, а почему-то сразу и, вы знаете по примеру ап. Петра, твердо как камень стали проповедовать о том, чтобы люди усвоили себе оправдание крестными заслугами Спасителя. Если ученикам сказалась та, всегда в. ценная для них, бодрость духа, которая произошла в апостолах; дело не только сделано; но они непринужденно выслушают и дальнейшее осмысление доказательства; если опять повести его близко для них самих. То факт, что вначале обучения катехизису они хоть и стараются и воздерживаются; а все-таки нет-нет, да и (в поведении) проскажут, что им лучше бы заняться другим каким делом. И это не баловство и шалости; но (так неоднократно и им разъясняется с затрагивающим их указанием на подданство их косному началу) неуверенность в том, выйдет ли какой толк – не оборвутся ли сейчас на следующем шаге, неуверенность происходящая от трудности, каковая в свою очередь психически еще более увеличивается в следствии того, что они до сих пор от закона Божья испытывали другие впечатления – непосредственного интереса. А как только они втянулись, и им стало непосредственно ясно, что толк выйдет; явилось совсем другое отношение к тому же самому делу. В общем, подобно этому и апостолы. Они бы и рады были веровать духовному царству Божию и прилепиться к нему всей душой; да нет такого ощутительного доказательства, что это царствие возможно, каким бывает, напр., самоличный опыт в близости селения для человека, который смерзши от холода и потерявши от непогоды дорогу сомневается, что селение близко; но огни, звон колокола очевидно в двух шагах и другое что, разрушает к радости его всякие сомненья. А теперь такое ощутительное доказательство есть – Глава царства не умер, как думали; а по-прежнему живой, несмотря на крестную смерть. Значит и царство, о котором Он проповедовал, не призрак; значит и дело, к которому Он призывал их, не есть призрак – не есть то, из чего ничего не выйдет. Для них открылась цель, поэтому они воскресли и стали говорить, что Христос начаток умерших – начинает ряд таких умерших, для которых после телесной смерти есть еще большая жизнь. Воскресением Своим Он положил начало нашему блаженному воскресению чрез добрые дела по вере.

215. О спасительном веровании в Христа грядущего (в.о. 175). По праведности Божией милосердие посылается на всех заслуживающих этого. А после усвоения ответа возможно новое дополнение 212 ответа: и блаженному воскресению тех, которые жили по вере в грядущего Спасителя.

217. Замечательно, что почему-то этот в.о. не удается ученикам, несмотря на то, что они в. хорошо усвояют находящееся в нем изречение. Не потому ли, что для учеников без колебаний верующих, что и мысли и слова символа имеют основание в св. Писании, он входит в следующей ответ, составляя заключение последнего.

219. С в. пр. Гермогена у нас стали прибавлять прекрасно идущее изречение пр. Ос.6:2: Он оживит нас чрез два дня, в третий день восставит нас; и будем мы жить (живыми) пред лицом Его. После этого в. 220 будет спрашивать уже о том: а есть ли прообраз, указующий на тридневное воскресение. Требует особенного специального настояния, чтобы ученики твердо заметили, что второе изречение не ап. Петра собственно, а из 15-го псалма; и если средственные будут все-таки забывать; лучше пусть передают прямо: в 15-мъ псалме говорится...

223. «...да исполнит всяческая» – как Он нисходил до самой последней степени унижения, ибо не только принял человечество, не только не имел где главы преклонить и был считаем сыном простого плотника; но и подвергся казни низких презренных рабов; так да превзойдет человечеством выше всякого небесного воинства; и так. образом пройдет Своей святостью все – от самого низкого до недосягаемо высокого. Кто, почему и в каком смысле есть первосвященник, ученики знают. Если в.о. 224-й нужен; то ничто не мешает поставить его прежде 223.

229. «в уничижении» надо как-нибудь обусловить – показав, что это говорится сравнительно с величием Его по божеству; ибо многие случаи Его поистине выше царского величия и также прославления в голове учеников засели крепко.

230. Ученики обоснуют это с обеих сторон – и по соображению нелицеприятности праведного Бога, и по соображению того (в.-о. 154-й), что Он пришел для всех, пострадал за всех (в.-о. 209); а потому все и должны отдать отчет, воспользовались ли они средствами, которые им подало божественное милосердие в искупительной смерти Спасителя.

231. Итак, каждому припомнятся такие грехи, о которых он не только забыл, но не считал их грехами; а теперь ему не только видно, что это грехи, но его мучает совесть за них. И мучиться будут не за дела лишь свои, а жена Иова напр. за слова и совет свой мужу, Саул за те неудавшиеся козни, которые он строил против Давида.

233. На самом деле вовсе это не медлит Господь исполнением обещанного суда праведных и злых, как думают некоторые. Что нам кажется промедлением, на самом деле значит, что Он долготерпелив – не желает никому погибели, а желает, чтобы все раскаялись. Когда же долготерпению Божию будет конец, как пред потопом; тогда Он придет внезапно, подобно тому как тать крадется ночью незаметно и неожиданно.

234. Известно, что есть другое объяснение – имеющее педагогическое преимущество своим историческим характером. До времени грехопадения Адама было царство природы, и люди были святы по природе – по вложенному в их природу образу Божию. С первоевангелия начинается царство благодати – люди достигают потерянной святости благодаря милосердой помощи Божией. А после страшного суда праведники составят царство славы и будут блаженствовать.

239. Рассказывается из Деян. самый случай. Можно еще прибавить вопрос наперекор смежившим очи иудеям: не учили ли какого изречения о том, что Дух Святой есть Господь из Ветхого Завета.

242. Рассказывается о католиках, что они изменили – «и от Сына – Filioque. Засим указание в ответе трех оснований – во 1-х повторяет слова (какие же? само по себе могут и не догадаться, что они в предшествующем ответе) Того, Кому мы прежде всех доверяем как свидетельству истины. Во 2-х о географическом сомнении спрашиваем не у математика, а у географа; о железнодорожном деле не у медика, а у инженера, и т. п. примеры: которые показывают, что мы во всяком деле обращаемся и доверяем тому именно, кто этим делом занимается особенно; 2-й вселенский собор вопросом о Св. Духе занимался особенно; след. кому нам больше верить. В 3-х живешь в училище; надо во столько-то вставать, во столько-то ложиться; военный должен делать то-то и то-то; везде есть свои законы; и ослушаться их нельзя; у Церкви тоже есть свои законы; и кроме всего прочего она 7-м правилом 3-го вселенского собора запретила изменять установленный символ веры; след. кто это делает, тот идет против законов церковных. Да прибавить, что в данном вопросе лютеране не отделились от католиков.

246. И вообще удержание русского перевода удается с большим трудом; но особенно стесняет «сия, яже», так что лучше уж парафраз – те чрез них предвозвещенные Богом истины.

247. А не сомневался во 1-х по тому впечатлению величия, которое они производили – Ап. Павла язычники в одном городе приняли за Бога; по сошествии Св. Духа Ап. Петр говорил так сильно, что сразу под влиянием его слов уверовало во Христа три тысячи; Ап. Андрей своей речью о крестной смерти Спасителя мог вызвать в губернаторе-язычнике почтительное удивление ко Христу (во всяком случае удивлюсь тому, кто добровольно или недобровольно был пригвожден ко кресту). Во 2-х помнили, что избранным своим ученикам Спаситель прямо сказал: не вы будете говорить, но Дух Отца будет говорить в вас.

249. Сопоставление «человекам» в вопросе с « христианам"(только) в ответе; отсюда Дух Св. сообщается только тем, которые заслужили верою иметь вместо Адама главою Христа.

251. «Страха Божия» – кто имеет этот дар, тот боится только Бога, а боится не того что Он накажет, а того что дурным прогневаешь Его; боясь же Бога, он не может бояться людей. «Познаны» – кто имеешь этот дар; тот как Соломон отличается любознательностью; и этого мало – тот не остановится на первопопавшемся решении, как бы оно ни было общепринято. Так напр. св. Варвара допытывалась; откуда этот прекрасно устроенный мир; ответ был готов и дан собеседницами: боги создали; но вовсе не успокоил ее: разве могут создать это деревянные, серебряные бездушные боги; и путем естественного откровения пришла к Хр. вере. Кто имеешь дух «силы»; тот способен повелевать и преклонять пред собой других, хоть бы они в то время были готовы его убить – этим в ученике сразу вызовутся понятные им случаи из земной жизни Спасителя. Кто имеет дух «совета», тот способен определить, что нужно делать, в самых затруднительных случаях, когда кажется хорошо так, а хорошо и так, и когда затруднительность еще более увеличивается от справедливой мысли, что раз выбрал одно, поворота нет; и примером этого могут служить как старцы, советовавшие Ровоаму облегчить подати и работы, в противоположность молодым его сверстникам, опрометчиво посоветовавшим противоположное; так и старец посоветовавший Иустину философу обратиться от языческих сочинений к Богооткровенным книгам, благодаря чтению коих Иустин, как Феофил, обратился в Хр. веру. Кто имеет дух «разумения», тот способен ценить предметы и людей, как того они заслуживают, не обманываясь видимостью – как кажется; в то время как римские цари вместе с своими подданными жгли, мучили, казнили христиан и издевались над Хр. верой; вступил на престол Константин и уразумел, что эти преследуемые назареи высокая и великая сила; а потому прямо объявил Хр. веру дозволенною (и впоследствии сам принял крещение). Кто имеет дух «мудрости», тот способен находить самые лучшие способы, которыми достигается какое-нибудь дело, намерение, цель; Соломон в этом случае оттесняется примерами того, как фарисеи заранее торжествовали, думая, что поставили И. Христа в безвыходное положение; и как просто безыскусственно, но вместе и неотвратимо, оказывались в оном сами. Кто имеет дар «благочестия»; тот не только старается жить согласно закону Божию, но старается и умеет отыскать случаи для благочестивого дела – родители Алексия Бож. человека считали потерянным то т день, когда им не пришлось призреть бедных; Товит, несмотря на прямое запрещение и смертную опасность, хоронил казненных и позорно брошенных по приказанию Сеннахирима. В менее высокой степени дар «вдохновения» имеют некоторые проповедники; а в высшей имели оное провозвестники Божественного Откровения, у которых не только речь текла как поток сама собой; но они сами чувствовали, видели и говорили, что «были в Духе».

252. Очевидно, что текст прямо подразумевает аналогию представляемую государством; и если в сообщении мы воспользуемся ею; то ученики увидят, что церковь есть собрание людей, которые взамен единства по крови единятся православною верою; что как члены государства, если они хотят оставаться ими, все однако подчинены одним и темь же законам; так и для христиан равно обязателен еще высший закон как жить – закон Божий; как в государстве есть правительство, которому все должны отдавать повиновение; так и в установленном от Бога обществе есть правительство духовное или священноначалие: наконец как государство покровительствует и помогает каждому члену делающему дело; так и в церкви каждому спасающемуся готовно дается Божественная помощь – благодать. Усвоение конечно бывает отчетливей и легче. Но должно сказать, что, в нашей по крайней мере практике, 9-й член есть самый труднейший с первого до последнего ответа. Он требует и наиболее частых повторений и наиболее настойчивых, а также упрощающих разъяснений; и все-таки усвоение оказывается как-то шатким. Объясняю это тем, что в детях, как еще не уладившихся с самими-то собою, общественного интереса не может быть, хотя бесспорно, что они не только пользуются благами общественной и государственной жизни, но из себя самих бессознательно устрояют своеобразное и замкнутое общество в полном смысле этого слова. А потому что общественный интерес у них еще не возник; и та крупная величина, которая называется обществом, есть нечто неуловимое для них; поэтому при воспринятии 9-го члена они оказываются не имеющими в своей душе какой-либо подкладки, на которой они и учитель могли бы твердо обосноваться. Правда, можно еще на одну степень приблизить дело к их душе – взять за аналогию самое училище, еще более – самый класс составляемый ими. Однако опыт показывает, что и это успех делает пожалуй более выразительным; но все-таки в результате получается только внешнее понимание. А при этом вдобавок со введением в дело указанной аналогии открывается необходимость пополнить понятие новым признаком: который бы в соответствии с тем, для чего из разных сел дети сошлись в училище, указывал на обязанность каждого и земного члена церкви помогать друг другу в спасении и содействовать воздвижению царства Божия на земле. Могут возразить, что это (во всяком случае должное) пополнение еще более затруднит дело. Но по некоторым данным удобнее признать, что напротив здесь именно заключается пункт, благодаря которому довольно счастливо разрываются узы головного только понимания.

Подставляется цель внеличная, а это слишком согласуется с общим складом детей, и вызывает к жизни самые лучшие и вместе дорогие для них чувствования. В самом понятии о Церкви ясно предъявляется долг, который лежит на каждом; и так. обр. Церковь в глазах учеников перестает быть учреждением, которое они должны только изучать или исследовать, и которое в таком случае детям представляется как нечто до них не касающееся, как нечто безжизненное, мертвое; напротив она рисуется им с деятельной текучей своей стороны – как ряд живых лиц, которые или исполняют или не исполняют свое обязательство; а кто не знает, какая большая разница для детей (при текучем их складе) заниматься в обучении статическою стороною предметов – с которой последнее суть нечто устойчивое и остается лишь разбирать, анализировать их; и заниматься динамическою стороною предметов – разузнавать и выслушивать, как эти предметы возникли, как они живут, что делают, обязаны делать и т. д. Наконец открывается полная возможность (сжато, деловито и близко к данному этому вот классу) поставить на вид, как они должны и могут помогать друг другу, оттенить указаниями того, соответствует ли этому их действительное отношение друг к другу; а это усиление аналогии (по одному из бесспорных законов психологии) непременно перенесется и на то, для прояснения чего взята аналогия. Так что в конце концов вопрос об успехе может быть гораздо более сведется уже к личному уменью учителя, а не то чтобы в самом существе дела встречалось непреодолимое затруднение.

253. Не позволительно ли, несколько опираясь уже на общее определение веры, данное в 6-м о., начало текста до слова «по уверенности» заменить словами: иметь живую уверенность. Четыре глагола, рядом поставленные дальше, во 1-х если не ошибаюсь, соответствуют четырем признакам в сообщенном определении Богом установленного общества; и потому должны быть сближены с последними: «пребывает» – благодаря богооткровенному материальному содержанию веры и живому усвоению ее членами Церкви; «спасительно действует» – в таинствах; «учит» – Закон Божий; «управляет» (в широком пастырском смысле учительства посредничества в таинствах и церковного управления) чрез священноначалие. Во 2-х эти глаголы при обсуждении их дают прямой случай как к тому, чтобы вывести из них обязанность благоговейного почтения и повиновения Церкви; так и к тому, чтобы показать, что и личные и внеличные задачи члена Церкви достижимы – христианин в достижении их не оставлен без высшей и могущественной помощи. Конец ответа понятен ученикам, после того как они усвоили учение об искупительных заслугах Спасителя и в частности приняли в расчет разъясненное в 210-мъ о. Но тут я позволяю себе спросить: излишняя ли это скрупулезность, если будем учить: «изливаемая»: чрез.

254. Не вредящее делу прибавление к концу вопроса мысли: а она видима. Для облегчения ученикам, которые всегда затрудняются многими причастиями, не противно смыслу будет сказать: «но невидима» пребывающая в ней «благодать» и т. д. Также и во 2-м доводе ученики с радостью встретят разбивку одного главного предложения на два – «Церковь видима», потому что «она... на земли»; но «в то же время» она и невидима, потому что «она...» и проч. по катихизису. Этот конец текста с первого раза может возбуждать сомнение – он относит к невидимой Церкви только святых; а между тем мы относим к ней всех вообще (исключая осужденных судом церковной власти), всех вообще умерших – между которыми бесспорно могут быть и грешники; засим – согласно ученью веры и разумеется самому катехизису мы молимся за «не успевших принести достойные плоды покаяния». Поэтому не правильнее ли сказать, что к невидимой церкви относятся как святые, так и те, молитвенное возношение о коих но кругу недельного богослужения полагается в субботы. Но в таком случае мы бы не выдержали учения о святости Церкви. Невидимая часть Церкви состоит не исключительно из святых только для нас, и потому, что мы не можем знать, кто из непризнанных Церковью святых есть святой, и кто из умерших грешник. Но само по себе ее составляют исключительно святые – оправдавшиеся своею верою и своими подвигами, засим те, коих Бог предопределил к блаженству по своему предведению – потому что Он знает, о каких из умерших будет действенно моление за них земных членов Церкви, и какие члены ее будущие достойны быть таковыми. Поэтому правильным будет не пополнение текста, а изменение слов «скончавшиеся в истинной вере и святости» словом: святые, и предупреждение учеников, благодаря которому они бы сонм святых не ограничивали святыми признанными уже Церковью. В конце ответа желательно сжатое сведение сути его – а) невидима благодать, b) невидима целая часть Христовой Церкви святые. Во избежание особой траты на разъяснение следующего вопроса ответ на него да присовокупляется прямо ко 2-му доводу, со связующим: а что святые составляют часть Церкви, это основано «на следующих...» и т. д. Кроме того, что и ученики укажут на прямо употребленное апостолом слово «Церкви», не излишне для той же цели – уверения в доказательной силе изречения элементарно протолковать его: показав, что сонм святых ап. прямо отожествляет с тем местом, куда в В.-Завете собирались все верующие для того, чтобы наглядно представить из себя (по видимости, а также и по настроению ср. сказанное по 89-му в.) Церковь, и поэтому мученик на вопрос: откуда ты, отвечал: из Иерусалима, хотя земная родина его была другая (Евс.). Разница только в том, что одно Иерусалим земной, а другое Иерусалим «небесный».

256. Прежде всего надо разъяснить, что 2-й довод 254-го ответа главнейше определяет действительный объем Церкви – опровергает возможное заблуждение, будто Церковь состоит лишь из живущих на земле членов ее; напротив: как она началась еще в раю, так и конец ее в будущей жизни (прекрасное объяснение этого у бл. Августина). Центральный же предмет верования в церковь по-прежнему остается и есть вера, что в ней пребывает благодать. Но можем ли мы удостовериться в том, что это понятие, сообщаемое Хр.

верою, действительно есть свидетельство истины. В первом удостоверяющем ответе на так. образом мотивированный вопрос снова ученики не без признательности встретят обращение причастия в глагол – «и тело» Его исполнено «благодатию»... Изречение, которое да следует за доводом непосредственно прямо, по указанию самих учеников удостоверяет, как в том, что Спаситель есть Глава Церкви, так и в том, что Церковь есть Его тело. А после этого желательно и, судя по предшествующим знаниям учеников, не преждевременно выяснить, каким образом это тело Христа благодаря Ему действительно может быть исполнено благодатью и истиною на взгляд самих же учеников, когда они по многим (поставленным теперь на вид) опытам, знают, что нередко тело далеко не соответствует и даже противостоит своей собственной главе. Ученики живо уверены, что Христос есть истина и притом истина вооруженная идеально-царским могуществом; а в таком случае пусть они возьмут ближайший пример – деловитого отца или учителя, вооруженных средствами, которые дают им возможность твердого влияния на детей; спрашивается: неужели последние не будут думать и действовать так, как их руководители; или что то же – неужели они не будут как бы телом своей главы; особенно если они не могут не веровать в своего руководителя в том смысле, который раскрыт в 210 о., так. обр. суть тело своей главы по своим собственным добровольным симпатиям. Второй довод опять, кроме доказывания того, что он доказывает, заключает в себе и свое особенное – показывает живые посредства ниспосылаемой Церкви и пребывающей в ней благодати. В заключение позволяю себе посоветовать: с особенной силой настоять, что в данном в.-о. решается исключительно вопрос о том: есть ли в церкви благодать Божия; а следующий спрашивает: будет ли она пребывать в ней до скончания века.

259. Само собою разумеется, что изучение этого в.-о. предшествует 258-му, и мотивируется: итак Спаситель есть Глава Церкви; но Он ли один есть Глава ее? вот католики говорят, что кроме невидимой Главы ее есть еще видимая – римский папа. Сообщение исторической аргументации их и разоблачение ее хронологическое учениками выслушивается охотно. Очевиднейшее отсутствие в этой недостойной погоне за наместничеством Христа – отсутствие здесь какой-либо заботы о наибольшем преуспеянии, задачи, возложенной Богом на видимую Церковь, должно быть разоблачено с надлежащей силой, и убивает всякую возможность уважения учеников к этой своеобразной Марфе. А что касается до текста, дело и заслуга которого будет состоять в логическом обосновании уже сложившегося полного и решительного отрицания учениками главенства; то ученики до тех пор будут или забывать 1-й довод или совсем не отвечать ответа (потому, что начало его смутно для них): пока внимание их не будет твердо сосредоточено на слове «Божия», и они не уразумеют скрывающейся здесь сути довода: для здания Божия основание человеческое – это грубое противоречие. Наконец 2-й довод, и так в. хорошо понятный, еще более обостряется прибавлением к концу соображения о средствах к тому (к вечному пребыванию), какими располагает папа.

260. Если согласятся с прибавкою в 252-м о. указания на цель; то и здесь прибавят к концу: помогать друг другу в достижении спасения, и общими усилиями заботиться о действительном осуществлении царства Божия на земле.

261. Вопрос детям не близкий: и потому мы для возбуждения к нему внимания рассказывали живые недавние оба случая, относящиеся сюда; а последний из них, твердо устанавливающий и освещающий правоуместную самостоятельность отдельной (русской) Церкви, избавит нас от прежней необходимости повторяться, когда дело переходило к толкованию ответа. Толкование же требовалось во 1-х для «отдельность видимого устройства», и это хорошо освещалось примерными разъяснениями того, что русский священник определяется не греческим патриархом и т. п. Во 2-х «единый дух веры и благодати» скорее понимается благодаря одному только опущению слова «дух». В 3-х указанные три видимых выражения единства освещаются – первое самими учениками, которые догадываются о том, что здесь разумеется символ; 2-е приведением такой взаимной молитвы из служебника: последнее – чрез указание единого числа таинств. И может быть в конце хорошо указать на вселенские Соборы – которые враз видимо выражают: и живое единение Церквей, и то что они действительно суть только части, а не целое.

263. Больше ничего и не требуется для понятности кроме замены словом: потому что слов: «по отношению» в 1-й части периода и «по» 2-го периода, с надлежащим конечно согласованием остальных слов текста.

264. Необходимое словоупрощение, именно – молитва с верой и любовью (предикаты в конце всего объяснения, и тогда ученикам будет понятно самим, что «с верою» подразумеваешь нас, а «с любовью» говорит о святых); составляющих невидимую часть Церкви; будучи близки к Богу (это ученики знают из 8 9-го в. о.; но сами они не догадываются прибавить: и соболезнуя о земных членах, причем полный пример Моисея желавшего быть изглаженным из книги жизни они знают). Также «благодатно и благотворно действуют на них» может быть упрощено в: помогают им.

269. Прежде всего оживление и основание вопроса в лютеранском отрицании этой части православного учения, которое опирается на мнимое отсутствие свидетельства об этом (в исключительно признаваемом ими за Бож. Откровение) св. Писании. Очевидно ввиду этого – ввиду необходимости наиболее выразительных мест Писания у нас по преданию вместо изречений приведенных в катехизисе приводятся как и у Владиславлева следующие; Моисей молился: прекрати пламенный гнев Твой и отмени погубление народа Твоего. Вспомни Авраама, Исаака и Иакова, которым Ты клялся Собою. Второе: отроки молились: не предай нас до конца и не лиши нас Твоей милости ради Авраама возлюбленного Тобою, Исаака раба Твоего и Иакова святого Твоего. Хороши изречения приводимые и Г.П. Титовым Быт.20:7; Иак.5:16; а также Иов.42:8. Потому что хотя они утверждают полное согласие с Бож. Откровением призывания и посредствующего ходатайства живых только праведников; однако могут выдвигать такую сторону дела, которая не только делает учение православное гораздо более понятным и даже внутренне близким ученику; но и дает хорошо видеть, что лютеране судя по данному случаю прямо наклонны превращать богословствование в чисто канцелярское мышление – если для чего есть прямое буквальное основание в св. Писании, о том можно говорить и рассуждать; а если нет; то решительно отвергать, как бы в тоже самое время оно ни было согласно с духом всего Откровения, а противоположное прямо противно этому духу; и как бы ни было бесспорно, что естественное откровение только недостаточно, а вовсе не лживо говорит о предметах веры; оно все же есть откровение, и след. если что предполагается им внутренне и согласуется с духом Откровения сверхъестественного, а вдобавок принимается св. преданием, то в принципе по праву входит в составь Хр. верования. На сам. деле учитель говорит ученикам: по отшествии к Богу святые не отделяются от нас; они остаются с тою же деятельной любовью к ближним, по которой на земле как Филарет милостивый они были душевно рады отдать последнее, как Ап. Павел готовы были молиться Богу о собственном отлучении для спасения других. Наконец учитель говорит: душевное желание святых помогать ближним и по отшествии своем, ясно выраженное напр. Ап. Петром (2Петр.1:15), не остается втуне пред благим и праведным Богом. Что тут несогласного с духом Откровения? А в то же время насколько противоположное представление во 1-х идет вопреки понятию, которое дает о святых Писание, ибо делает их менее совершенными, чем какими они были на земле, ибо отнимает у них любовь к ближним – не давая ей ни пищи, ни исхода; во 2-х по естественному рассуждению делало бы их ниже матери – которая умирая, питает, живет, единственное утешение имеет в надежде молиться о своих так рано оставляемых без призора и отрываемых от нее малых птенцов; делало бы их как раз подобными богачу, который по нашей отечественной передаче попав в счастье загордел и круто жестоко отшатнулся от родного своего брата. Я понимаю, что затруднение понять и принять имеющее такие и божественные и человеческие основания для лютеран заключается не в трудности допустить, что святые могут знать нужды молящихся и ведать молитвенное обращение к ним последних. Это было бы жалкое неумение разобраться в самых элементарных понятиях. Пожалуй затруднение состоит и не в том лишь, что на практике вышло у католиков из признания трактуемого довода; хотя бесспорно, что в основе многие лютеранские положения в. походят на полемическое «нет», которое говорится главным образом потому, что противоположная сторона сказала «да». Действительное и уважительное затруднение лежит во 1-х в опасении эксплуатации живыми ходатайства святых; во 2-х в опасении за разум – который обыкновенно не только что допускает, но и старается допущенное представить, нарисовать; а в данном случае непременно поддастся тем земным аналогиям, которые извращают все дело (напр. по нашим народным представлениям один святой как бы ведает зубными болями, другой глазными и т. д.). Само собою разумеется, что в принципе от того нисколько не меньше православное учение об общении членов невидимой церкви с членами видимой должно и должно быть принято и готовно принимается. Но во избежание указанных извращений учитель резко и веско должен поставить на вид, что во 1-х это учение веры – понятие без прямого руководительства откровения непредставимое: во 2-х ходатайство святых должно быть заслужено – собственными стараниями и усилиями, а иначе мы не имеем права и просить их посредства.

269. В пример согрешивших и раскаявшихся ученики приводят отречение ап. Петра, и пример хорош – он выразительнейше показывает им, что такие согрешающие могут не препятствовать, а прямо способствовать Церкви быть святою. Примером нераскаянных грешников отсеченных от Церкви невидимым судом Божиим по заслугам смогут служить фарисеи – которые были отсечены от Церкви в то время, когда народ считал их не только членами ее, но членами представительнейшими. Для примерного освещения отсекаемых другим способом ученики должны сами указать на известных им еретиков, осужденных Собором. Засим следует сведение: если бы Церковь состояла из членов, которых мы вчисляем в состав ее; то она была бы не вполне и сплошь святая; но действительно она состоит из тех, которых знает Бог. Кроме прямой пользы это подготовляет ко 2-му изречению, которое однако я все-таки перефразировал бы – крепко стоит Божие здание и всегда остается святым, ибо мы-то ошибаемся, но Бог знает своих; а потому отступи от нечестия и не надейся на видимое свое благочестие всякий, кто хочет относиться к исповедующим веру православную. Конечно ученики должны определить, о каком способе отсечения свидетельствует 1-е изречение и о каком 2-е.

270. Точно так же и здесь они должны определить, какое изречение говорит о неограниченности Церкви по месту, какое – по народу, и какое – по времени. Последнее изречение по причине обычной – краткие изречения ученикам труднее запомнить, и по причине случайной – оно перенесено на другую страницу, требует особого внимания. Словопроизводство «Кафолической» и отличение от «католической» само собою разумеется.

271. Итак – тем ли только отличается Церковь Кафолическая от католической напр., что ее учение есть более правое, и, как вы видели и вот где и вот где, без сердечной веры христианину нельзя сделать самого первого шагу. Ответ говорит, что не тем только. Что касается до 1-й части его; то прежде всего ученики должны догадаться, что здесь воспроизводится о. 257-й; а потом вопрос: итак когда мы говорим, что веровать в Церковь значит иметь живую уверенность в пребывании в ней благодати; то какую именно Церковь мы должны подразумевать и представлять. А после уяснения само собою понятной 2-й части опять сведение: две особенности, и такие-то.

272. Первый довод понятен и без разбивки периода устраняющей «поскольку». К концу второго довода (у нас для отчетливости так и говорите: во 2-х) для закругленности может служить прибавка: членом которой становятся чрез правое крещение (внесение слова: правое понятно). А для выразительности прибавляем, что нередко храмы православные имеют форму корабля ковчега.

273. Необходимое уяснение и оживление вопроса – вопросом о том: все ли равно для этого вот или этого ученика, если заговорят при нем о Тосне, Ириновке, Кайдановке, и если заговорят о Лионе, Валлисе, или даже о Рязани, об Астрахани; и пусть скажут или сами по предположению скажем, какие живые воспоминания приходят в 1-м случае. Так и здесь – кафолическая Церковь недаром называется иногда Восточною, потому что в таком случае живо верующему христианину приходят многие воспоминания. Какие? И здесь резкий случай того, что совершенно хорошо известное и живо памятуемое, но выраженное более или менее общим языком, без особенного внимания к тому учителя может оказаться трудно усвояемой вещью. Впрочем может быть причина этого глубже, и заключается в той непривычке соединять с общими и отвлеченными понятиями живые подкладки их, ввиду которой катехизическое обучение обходящееся без примерных освещений должно считать в. малополезным, как бы ясно оно ни толковало. Поэтому и в данном случае настоит непременная надобность не полагаться на самопонятность большей части текста и показать, что в этих общих мыслях лежит живое и вам известное событие; вы только упускали из виду, что все это действительно было на востоке. Также упускаете, что алтари храмов всегда обращены к востоку, и это ведь не даром; особенно если сообразить, что В. Заветной церковью пример дается другой...

274. Не говоря ничего другого, уже по основательной (вышеразъясненной) необходимости превратить и данное понятие в живое и так сказать текучее, думаю позволительна следующая редакция ответа: Потому что, содержа преданное апостолами учение веры в полной неизменности (или: без всяких изменений, что впрочем может быть сказано в пояснении) и непрерывно сохраняя в предстоятелях Церкви благодать св. Духа ниспосланную на апостолов, она продолжает дело возложенное на апостолов И. Христом. В таком случае, переводя с учениками основную суть на положительную миссию апостольской Церкви, в удостоверение и освещение оной учитель показывает с одной стороны на дальнейшее распространение Хр. веры (в живых конечно случаях – рассказывая напр. об апостолической деятельности Стефана Пермского одинаково интересной и в том случае, если дети уже читали о ней); с другой стороны на символ веры – который бесспорно согласен с учением апостолов; но предупреждает те ошибки в понимании Хр. веры, которые оказываются возможными, уясняет веру и дает надежное руководительство в рассуждении того: что замечать и как что понимать в Посланиях. Подробности, говорящие об охранительной задаче ап. Церкви, каковая задача ввиду своей важности в. резонно составляет между прочим специальную задачу особливого следующего в.-о., требуются собственно только вторым признаком апостольства и православности. Поэтому, кроме воспоминания о Сошествии Св. Духа и видимо полученной апостолами в это время благодати, должно: или наперед образовать понятие непрерывности – приводя случаи, где какой-либо талант переходит от деда к отцу, от отца к сыну и т. д. с неизменным постоянством, которое даже открывает уверенную возможность предсказывать о направлении еще не высказавшегося потомка; или прямо начертать, что апостолы поставили епископов и передали им полученную благодать, эти следующим и т. д., и так, что (в противоположность наследственной преемственности человеческих талантов) не было никогда, да и не будет случая, когда бы эта передача перерывалась. Изречение, дидактически прекрасное – вносящее дух бодрости, мимоходом дает новый случай удостовериться в принадлежности к Церкви невидимых ее членов; по-прежнему (т. е. как и в 259-м о.) указывает как на краеугольную основу на. И. Христа; и примерно освящается указанием на устроение храмов с 13-ю главами, из коих возвышающаяся есть Христос, остальные изображают апостолов. А что и хранение апост. учения составляет непременнейшую задачу Церкви, этому научает следующий ответ – в толковании которого сов. неизлишне, чтобы на основании прежних своих знаний ученики отыскали случай (апсихов напр.), где Церковь удалилась от известного лжеучения на том основании, что оно не согласно со словами апостола (в примере – Павла).

276. Необходимое образование понятия «учреждение» – бывают такие места, училище наше напр., куда сходятся и родственники и чужие, это все равно – нужно только, чтобы они имели право быть здесь; теперь, они выходят, но место не остается пусто – являются другие; эти уходят, являются новые; не будь этих, будут другие; так что важным оказывается не те люди, которые здесь бывают; а то, что они делают, когда здесь бывают. Если бы было одно такое место, его конечно и нужно было бы прямо называть – судя по тому, что в нем делается, училищем, напр. Но месть таких много – в одном учат, в другом судят, в третьем составляют законы. Однако, хоть они делают и разные дела; но во всех них одинаково по праву сходятся люди и родные и чужие, одинаково одни выходят, другие занимают места. Поэтому для них есть и одно название – все это суть «учреждения» – и училище учреждение, и суд учреждение и т. д. Словом «учреждение» дается понять, что здесь делается такое-то дело, а какими людьми, это все равно – для меня все равно, сын ли ты псаломщика или же протоиерея, для меня важно одно, делаешь ли ты дело для коего создано это учреждение – получаешь ли ты образование, или же душа твоя в другом месте. Теперь есть ли такое учреждение, где люди – ныне те, завтра другие – призваны продолжать Апостольское дело, преемственно получая для этого дары сошедшего на Апостолов Св. Духа.

277. Можно сказать и так: от Самого И. Христа, благодаря заслугам и молитве Которого, Дух Св. сошел на Апостолов и данную им благодать непрерывно сообщает их преемникам в таинстве священства. Изречение дается с трудом. А дальнейшие градации в следующих ответах лучше провести на примере – распоряжение епископа Рязанского обязан исполнить буквально каждый священноцерковнослужитель рязанской епархии (духовное название губернии); изданную Св. Синодом молитву об избавлении от крамолы обязаны читать за обедней буквально все священнослужители Русского государства; составленный двумя Соборами символ обязаны неизменно исповедовать все решительно Православные христиане.

283. Передаем так: потому что православный христианин обязан веровать в Крещение и все разумеющиеся под ним таинства.

284. Конечно прибавляется: установленное И. Христом или Его Апостолами, ad referendum сообщается (у нас нельзя иначе, пот. что бок о бок с православными живут лютеране), что протестанты признают только крещение и причащение; и спрашивается: если такое установление; то с каким особым вопросом вы непременно встретитесь в каждом таинстве. Засим существо таинства – заключает в себе две стороны, видимую и невидимую. Отсюда что значит веровать в таинство вообще. Различие между таинством и обрядом, а также в.-о. 286-и более правильное место находят себе в конце трактата о таинствах. А при перечне таинств можно сказать, какое из них повторяется, и какое неповторяемо.

287. В 18-м о. было уже указано на христиан кафагенской Церкви, которые утверждали, что нужно снова крестить всех возвращающихся еретиков. Теперь это припоминается и досказывается, что Соборами положено крестить лишь тех еретиков, которые были крещены не во имя равночестной пр. Троицы.

288. Итак, во 1-х, невидимая сторона – усвоение крестных заслуг Спасителя, которые освобождают крещаемого от роковой тяготы первородного греха и дают ему право быть членом тела, глава коего есть И. Христос. Во 2-х сторона видимая – погружение с призыванием пр. Троицы; погружение троекратное; наконец погружение – от βαπτίζω, которое предполагаем не окропление – как это у лютеран, и не обливание – как это у католиков, а именно погружение всего человека – в знак того, что как все его существо было объято грехом Адамовым, так теперь чрез благодать крещения все существо освобождается от первородного греха. А после этого: что значит веровать в таинство крещения. – О причине следующего вопроса ученики предупреждены.

290. Ученики должны показать, почему самое важное именно это; и могут показать, ибо разъяснение видимой стороны прямо дает им понять, что во всем священнодействии соответствующее невидимой стороне таинства есть именно такое погружение. А мы прибавляем для наибольшего оттенения, что поэтому когда нужда заставляет совершить над (оч. слабым) ребенком крещение лицу, не получившему апостольской благодати; то лицо это – бабка напр. непременно обязано совершить именно и только важную часть священнодействия, а остальное исполняется священнослужителем впоследствии.

291. Словом «желает» катехизис конечно с надлежащей твердостью поставляет на вид, что благодать крещения действительно сообщается только тому, кто принимает её по доброй воле. Но так как на практике добровольное желание (у евреев напр.) возникает иногда из причин совершенно посторонних вере, и след. хоть есть на лицо, но благодати все-таки не сообщается; так как опять добровольное желанье (правильное) есть одно из непременных требований от крещаемого, и след. должно быть показано в ответе именно; поэтому, предупреждая, что благодать крещения дается отнюдь не всякому крещенному – это было бы очень уж просто и делало бы членом тела Христова прямо не желающего быть и принимающего крещение для житейской лишь выгоды, мы спрашиваем: что же требуется от крещаемого; и самым правильным ответом находили бы такой: вера, производящая покаяние. Толкование тогда должно показать, что под верою разумеется такое живейшее сочувствие всем истинам православно-хр. веры, благодаря которому человек, не из чего-либо, а именно из этого внутренняя сочувствия, живо желает вступить в число исповедников её; и не только желает, но применяя учение веры к себе, чувствует всю свою греховную беспомощность, и видит, что не дела и заслуги, а только искреннее покаяние есть то, что единственно в силах сделать для своего причастия хр. вере – возьмите напр. ап. Павла, о котором я вам рассказывал, и который живее всех может быть перечувствовал: Господь помог ему остановиться и спросить себя: то ли на самом деле он Савл делает, что нужно делать; рассуждение привело к христианству и вызвало такое живое внутреннее согласие с учением Христа, которое может быть названо из редких редким (помните напр.: и теперь живу уже не я..); но заслуживал ли прежними своими делами иметь главою Христа? Дела оказываются иными – гонения и мучения христиан; естественно является раскаяние и надежда лишь на то, что Бог ведает, как оно искренне и глубоко. В конце сведение: требуется вера; но такая, в которой лежит семя и желания и раскаяния. 1-е изречение может быть хорошо известно ученикам из последней н.-заветной истории.

295. Так. обр. по двум причинам; и первую из них можно пожалуй формулировать и так: дабы они исполнили за крещаемого то, что требуется самым таинством; и затем рассказать: требуется, чтобы он во 1-х отрекся от сатаны и всех дел его, и выразил это видимым знаком – таким-то; во 2-х исповедал, что сочетавается со Христом; в 3-х показал, что верует право и разделяет Символ. Засим, сообразно с очевидно подразумеваемым требованием катехизиса, мотивированием дальнейших вопросов его служит постепенный пересказ действий, входящих в состав крещения.

296. Прежде погружения священнослужитель читает заклинательную молитву, в которой отгоняет от него диавола (именем И. Христа – это для следующего вопроса); для чего это? Благодаря 157-му в.-о. ученики хорошо подготовлены к настоящему тексту; ибо когда злое представляется особым самостоятельным рядом явлений, подобно мануфактурному делу напр., когда начинатель первовиновник и глава его оказывается есть диавол; то хоть и не высказывалось бы прямо, а ясно видно, что люди, пошедшие наперекор своей природе в сторону от добра и сохранения образа Божия, тем самым стали подначальными диаволу и продолжателями того дела, коего он есть глава. В предварении к изречению слова: «вне благодати» учеников смущают, и потому лучше вместо этого прямо: не принявши Крещения.

300. Значит, что теперь душа его очищена (ученики знают, что белый цвет есть знак чистоты) от первородного греха и может жить чистейшей жизнью, какова есть жизнь христианская.

301. Тут рассказывается, что первоначально христиане, когда они вынуждены были скрываться, нашивали себе на одежду кресты, и по этому знаку узнавали друг друга. Так и теперь по облечении в белую одежду на крещаемого возлагается крест прежде всего для видимого обозначения того, что он есть христианин; а во вторых для того, чтобы нося крест он помнил Заповедь Спасителя, сказанную Петру «аще... »; засим припоминается контекст этих слов (история о Великом исповедании веры), который прекрасно оттеняет мысль, что ставши христианином должно заботиться не о земном, а о божественном.

303. Затем следует хождение со светильником, и как светильник освещает, так и это хождение означает радость о духовном просвещении крещенного.

307. Даже лучшие ученики вместо «возращающие (и укрепляющие в духовной жизни)» говорят: возвращающие. Однако это совсем не бессмыслица – если предложат им выпустить другое следующее причастие; то они изменят согласование, скажут: возвращающие к жизни духовной; и тем самым дадут ясно видеть, что действительный грех их: в смешении отожествления благодати Миропомазания с благодатью Крещения. Поэтому, после осмотрения подробностей видимой стороны таинства и словоразъяснения данных определений стороны невидимой, необходимо следует сравнить и различить подаваемое одним таинством и благодатно сообщаемое другим. Прежде всего должно расположить учеников к тому, чтобы они в принципе признали необходимость различий в том, что для них сливается в одно. А эта цель хорошо достигается через сравнение – в рассуждении коего они неизбежно согласятся с тем, что одно дело иметь

детей и другое воспитывать их; что в прямых интересах самих детей не только получить существование, но и получить тщательное воспитание или возращение. Так и здесь – очевидно Крещеное духовно возрождает, а Миропомазание – возращает; благодаря одному, человек из области тьмы переходит в область света Христова, благодаря другому удерживается в этой области и преуспевает в святости подобно тому, который не только пережил время, когда был обременен долгами, но и наживает уже себе богатство. Однако этим вопрос не кончается и возможность означенного смешения остается. По существу она лежит иногда в недоумении относительно того: неужели нужна еще благодать Миропомазания – неужели благодать Крещения не делает всего, неужели она ограниченна, и как она может быть ограниченна – можете не делать всего, если не предполагать: такой испорченности человеческой природы и такого подданства началу зла, что даже искупительные заслуги Спасителя, усвояемые твердо верующему в крещении, не могут освободить человека от них. Говорю: если не делать означенного невозможного предположения, потому что без него как будто прямо выходит, что как скоро зло подорвано в корне и перестало быть роковым тяготением, напротив доброе начало получает преобладание, вдобавок усиливающееся от его наибольшей естественной близости созданному по образу Божию человеку; то корень злой наклонности может лежать только лишь в вашей косности – при которой троякая похоть (плоти, очес и гордости житейской) может правда казаться идеалом; но человек должен освободиться от этого уже собственными силами, ибо он создан ненарушимо свободным. Прежде всего мы в рассуждении своем о благодати должны освободиться от того взгляда, который иногда допускаем не замечая этого, – от того взгляда, будто благодать Божия делима по существу. Это материализм, который в конце концов вынужден будет утверждать, что сила таинства заключается в видимой его стороне. Благодать неделима по существу, как все духовное, как Агнец Евхаристии – раздробляемый, но не разделяемый. Она бываете различна и раздельна только в явлении своем – в подаянии человеку; и потому собственно может быть, а также и должна быть в каждом таинстве не просто молитва, взывающая о благодати; но и определенная различная видимая сторона – иначе необъяснимая, тем более необъяснимая, что в то же самое время нет решительно ни одного обряда, в котором было бы какое-нибудь видимое представительство благодати (и если укажут на водоосвящение; то не придадут значения тому, что оно перенесено из священнодействия крещения, и вследствие этого св. вода имеешь тот же смысл освобождения, какой она прежде получила в крещении). Но если так, то почему же и как благодать может быть раздельною в своем явлении? Причина заключается не в благодати самой, а в том, что явление её есть собственно говоря: её подаяние человеку; но человек по благому произволению Божию свободен – есть сила, с которою встречается и соизмеряет себя благодать в своем подаянии. И здесь мы конечно встречаемся как с католическим учением ex opere operato – с учением благодатного действия таинства: независимо от человека, удостаиваемого этого таинства; так и с противоположным ему лютеранским учением, по которому благодатное действие таинства поставляется: в прямую исключительную зависимость от человека, который принимает таинство. По долгом соображении осмеливаюсь высказать, что: в числе других возможных есть следующее иное и совершенно положительное воззрение, по отношению к которому оба эти учения заключают в себе здравое, но не овладели им, одно – по замыслу закрепить отделение церкви учащей от учимой; другое – по своим полемическим отношениям к этой земной теократии и вообще ко всему католичеству. Безусловно справедливо, что как действие Божие благодать знает саму себя; а потому пусть таинство совершается лицом, который совершает его по усвоенной ему благодати священства, так. обр. пусть оно посредственно совершено самой же благодатью; но являющаяся в нем благодать подается далеко не всякому принявшему оное. Все причащающиеся приобщаются истинного Тела и Крови Спасителя; но разве не сказал Апостол, что человек иногда через это суд себе ест и пьет; разве не справедливо и то, что таинство причащения, совершенное худородным сосудом благодати священства, все-таки иногда внутреннейше и теснейше соединяет причастившегося со Христом; и то, что напротив таинство сие, хотя совершено благочестным священнослужителем, бывает однако причастившемуся лишь во осуждение. Где хочет обосновать себя католицизм и какой замысел лежит в его учении ex opere operato; теперь это понятно; но также понятно и то, что нет никакой возможности, так сказать, выкинуть из счету лицо принимающее таинство, как это делается католиками. И оно – лицо это должно иметь участие в вопросе и в деле действительного явления и подаяния благодати. Бог даровал человеку свободу; а поэтому и благодать, говоря языком Божественных свойств, есть не только благость, но вместе и праведность, не просто помощь милосердого Бога, по помощь милосердого Бога, подаваемая по вменению того, что оказано самим (свободным) человеком для своего удостоения ей. Сообразно с этим и в движении и в подъянии своем благодать должна быть представляема в образе не насильственной, а мягкой силы, которая привхождением своим отнюдь не нарушает свободы человека – оставляет ее при нем совершенно также, как если бы она не привходила в него. Но как – каким термином точно определить участие свободного человека в деле действительного явления или сообщения благодати. Так как свобода прямее всего выражается в добровольном желании, след. лучше всего сохраняется здесь при добровольном желании и человеком благодати; поэтому лютеране не просто отвергли катол. учение в принципе; но и указали термин точно определяющий означенное участие. Добровольное желание. Есть оно, благодать является и подается; нет её, и благодать не является, не подается. Но опять и это будет противоречием тому же самому положению: благодать знает саму себя, которое блистательно разоблачает (и вероятно разоблачало в устах какого-нибудь лютеранского ученого) всю неосновательность католического ex opere operato. Разве мы не знаем тысячи случаев того, что во мне добровольное желание благодати есть; но не только для всевидящего Подаятеля благодати, а и для простого человека хорошо видно, что если сообразить все помыслы и намерения моей души; то означенное желание оказывается случайным мимолетным вовсе не согласующемся с тем, что есть в моей душе. Возможно ли думать, что привходя в такого добровольно желающего человека благодать знала бы саму себя – подавалась бы достойному, и не получила бы характер в сущности насильствующей силы. С другой стороны, разве мы не знаем случаев и того, что ошибающееся сознание говорит: не пойду работать в виноградник, а душа, к которой не умеет прислушиваться сознание, говорит: пойду; и не просто говорит, но человек идет. Кто позволит себе утверждать, что, привходя в такого человека, не имеющего добровольного желания, благодать не знала бы саму себя, и привходя имела бы характер насильствующей силы, а не подсобляющей лишь тому. что в человеке уже есть, хотя бы им не сознавалось. Отсюда: есть ли термин лютеранский вполне твердый – охватывает ли он все жизненные случаи таким образом, что в каждом из них будут твердо выдерживаться как самознание благодати, так и действительная свобода человека. Напротив – не дается ли указанными случаями иное, и уже твердое определение? Не независимое ex opere operato, но и не добровольное желание; а: действительная готовность души, такая готовность при которой действие благодати внутренне и существенно предполагается самой душою, а потому благодать привходит и в том случае, когда человек сознательно взыскует её; привходить и незаметно, а иногда даже, вопреки (неумелому) сознанию, прямо в душу, что можно наблюдать прежде всего на самих же лютеранах (некоторых разумеется)¹. Теперь, если в душе человека есть лишь греховное упорство, благодать не является и не сообщается; а если иное, то она является в нем и подается ему. Но как в движении сил физических при встрече их не всегда бывает полное согласие и происходят «равнодействующие»; так и в явлении в подаянии благодати свободному человеку. Если встречаемая ею сила человеческой готовности заключается собственно в теоретическом сочувствии христианству – в том смысле, что хотя непосредственный результат его – раскаяние, сокрушение своею греховностью и есть, но наклонность или привычка ко греху человеком всесильно владеет; тогда благодать является в нем как благодать крещения. А если благодаря этому её содействию оковы греховной наклонности с него спадают, добрые хотения получают такую свободу действия, что в нем слагается готовность осуществить христианство и внутри себя и в действиях; в таком случае благодать является в нем и как благодать миропомазания (а так как одно с другим психически дружественно и близко; поэтому православное неразлучение обоих таинств). Легко видеть, что если держаться такого представления, то вопрос: неужели благодать крещения ограниченна, разрешается сама собою. Благодать, являющаяся в крещении (по причине готовности человека только к этому), не исчерпывает всей внутренней ненасильствующей помощи, каковую она по существу своему в силах оказать человеку, и окажет, если он будет стоить того. Остается конечно другой вопрос: не достаточно ли чтобы благодать подавалась свободному человеку только как крещение, а остальное пусть он препобеждает сам собственными силами. Надо признать, что в основе этого вопроса кроется малодостойное самолюбие – под влиянием которого мы как будто и не видим, что господственное подлежащее в вопросе вовсе не мы, а благодать; не умеем уважать и соображать того, что по существу своему благодать шире этих размеров своей являемости, след. как такая она может, а как сила высокая – она правомочна являться, подаваться во всей присущей ей шири; наконец, где встречающаяся с нею другая сила человеческой готовности способна и заслуживает объять и усвоить ее во всей её широте, там явление и подаяние её не имеете ограничений. Если бы мы выходили из этого правильного пункта, тогда бы ничто не помешало нам на вопрос ответить отрицательно уже и с своей человеческой точки зрения. На самом деле предположим, что освобожденный от первородного греха человек может исключительно собственными своими силами достигнуть совершенства. Но о чем мы говорим? о той ли возможности, по которой человек может броситься в кипящую известь, и все-таки не бросится; или же о той деловой возможности, которая есть известное определительное средство к достижению почтенной и желаемой цели – какова напр. наша возможность изучать языки, которая, будучи обращена в дело, служит средством к чтению соч. Августина и Пелагия в подлиннике. Если же мы говорим об этой последней возможности, а о ней только и стоит говорить, в таком случае полагаем за верное, что: ни отдельный человек, ни целое человечество не воспользуются этой возможностью благочестия своими собственными силами – хоть она предположена и признается ими в предположении; но на деле для них её как бы вовсе и нет. Что касается до отдельного человека, то под ним конечно разумеется лишь тот, кто имеет право рассуждать о возможностях благочестия – для которого цель имеет деловой смысл и дорога, он поставил себе непременно достичь её. Но, по общему свойству человеческой природы и с психической след. необходимостью, взявшись за самое дело он внимательнейше замечает и строжайшим образом определяет все препятствия к действительному достижению предпринятой цели. След. он живо чувствует, как трудно на самом деле иметь внутри себя чистоту хр. хотений и вообразить Христа в поступках своих. Так что в начале своего подвига – при (неизбежной) встрече с своим неумением перенимать господство над волею у нечистых хотений, и с препятствиями к добру им непредвиденными неожиданными – в естественном испуге он скорее прямо склонен не понимать, не принимать к деловому соображению коренного переворота, совершенного искупительною смертью Спасителя, которое он усвоил себе чрез крещенье с верою. Темь более склонен к этому, если в легкомысленном увлечении или случайными частными успехами или очевидной близостью идеала благочестия его душе он предполагал дело менее трудным, чем каким оно оказывается в действительности. Напротив, искреннее призывание благодати укрепляющей есть психическая необходимость, и потому, что благодать сия служит так необходимым для него твердым ручательством в достижимости предпринятой высокой и дорогой цели. И на первых порах она избавляет от возбудившегося страха, чрез который косность стремится снова заполонить человека, разрешивши страх в отчаяние. Но и засим, когда человек уже войдет в дело своего спасительного совершенствования, он правда свободен от обоих крайностей – и самомнения и отчаяния; он имеет фактические доказательства, что внутренне, неразрывно и бесповоротно связал себя с делом. Однако и память прежних ошибок и очевидная неисчерпанность им идеала твердо держат в нем спокойное деловое, его нисколько не задевающее, смирение. А то, что он полюбил свое дело, взыскует в нем благодатной помощи не только для постоянной верности благочестию в дальнейшем, но и для более полного и глубокого проницания во все подробности идеала. Наконец, то и другое – искание и укрепляющей благодати (по смирению) и искание далее возращающей благодати (по любви к благочестию) ставит его на твердый пункт в рассуждении того, что (по-видимому) отнимает у него так потребная ему Божия помощь, являющаяся в миропомазании. Очевидно, дело не в результате – который в таком случае достигается и вернее и шире. Все дело в свободе – которая как будто нарушается привхождением внешней человеку силы. Но это на поверку значило бы: что моя свобода нарушается тем, что во 1-х доставляет мне истинную свободу – ибо теперь я на себе испытываю слова Христа: истина освободит вас; во 2-х помогает мне возвратиться к моей же собственной природе; в 3-х удостаивает входить в меня как нечто лишь подсобляющее, усиливающее мое же собственное стремление – ибо если его нет, оно и не входит; в 4-х избавляет меня от действительного принуждения извне – совершенно бесспорного, как бы иногда с виду оно ни смягчалось. Последнее говорится ввиду целого человечества. Допущенная предположительно возможность духовного совершенства исключительно собственными силами человека во всяком случае есть возможность нецелесообразная и неразумная, только лишь физическая. Держась строго фактической почвы никак нельзя сказать, что избирая как средство ее ( – собственный силы) человек пойдет к цели прямым путем. Это был бы длинный путь вышеописанного самоличного опыта, на котором к истине человек приходит: переиспытав все возможные уклонения в сторону, и если в одном из 10-ти случаев приходит, то лишь с половиной свойственной ему силы – с истощенной надломленной силой, а вдобавок приходит омрачаемый своим исторически прошедшим, которое тем более мучит совесть, чем более она изощрена. Между тем история показывает, что в таких важных делах, каково настоящее – важнейшее, для человечества всегда представлялся важным вопрос о времени. Не даром оно (если только и в конце концов оно) в видах ускорения обыкновенно всегда выделяло из себя известный ряд людей (народ), который освобождало от остального труда, и он специально сосредоточивался на выработке нужного (государственности напр. – римляне): а когда он этого достигал, то становился для прочих готовым образцом, коему подражали, дойденное им развитие усвоили. Но так как путь исключительно собственных сил есть длиннейший (вдобавок по вышеразъясняемому – непсихологичный), притом не роковой и единственный – с которым в таком случае надо было волей-неволей мириться; поэтому не противоположное, а то именно в прямых интересах человечества: чтобы все его члены живым желанием христианственности хотений и дел, были достойны благодати миропомазания: вспомоществуемый, который каждый имеет сугубую силу к совершенствованию. А если они такого желания иметь не будут, в таком случае оно силой принудить к тому же. Расположением общественных условий оно поставить их в необходимость из-за простого самосохранения действовать вопреки влечению троякой похоти. А тогда уже для соблюдения своей личной свободы – для того чтобы не удручаться очевидной вынужденностью своего действования – они должны будут преобразовать внутренние свои хотения в такую силу, которая откроет благодати миропомазания полную возможность мягко привзойти в нее и воспособлять её же собственному стремлению. Указанное давление общества не есть только предположено, оно уже началось, есть факты, и тут опять вопрос только во времени – вопрос конечно в. большой; но все-таки во времени. Поэтому гораздо будет лучше для каждого: не дожидаясь принуждения извне, взяться за действительное осуществление своей (чрез крещение возможной) принадлежности Христу как Главе. А тогда он легко поймет громадную разницу между проблематической возможностью благочестия и деловой; и не только от всей души возжаждет благодати миропомазания; но от души скажешь то же самое, что сказал карфагенский собор о представляющих возможность духовного совершенства собственными силами. Одним из средств для этого служит образование, и конечно образование катехизическое. Поэтому, мало будет того общего разграничения между благодатью крещения и благодатью миропомазания, которое было сделано в начале этого рассуждения. Не поднимая никаких вопросов, ни недоразумения, надо однако показать необходимость стремлений в каждом искать Божией помощи, являющейся в миропомазании. Т. е. надо показать, что сообразно требованиям от крещаемого человек выразил только веру и раскаяние; и потому для него открывается помощь Божия, благодаря которой он уже не Адамов, а Христов. Но ведь Христовым надо быть на самом деле; надо, чтобы и мысли были не худые, и дела были праведные. А легко ли это; пусть судят по себе; и любишь хорошее, а увлекаешься худым; попытайтесь только действительно взяться за дело – напр. не прибегать ко лжи; и сами скажете себе, что без помощи Божией не сделаешь и шагу. Она и дается в миропомазании; и если вы не будете противиться ей, если вы будете своими стараниями заслуживать ее, тогда не только она вас будет располагать к доброму; но и то, что вы сделали по опрометчивости, обратит на хорошее.

309. В предшествующем о. детей затрудняешь во 1-х общее выражение «о внутреннем действии», которое нужно только передать изобразительно (о том, что в нас производит таинство миропомазания); во 2-х разделение предложений в словах изречения: и вы же помазание приясте от Него в вас пребывает (и то помазание, которое вы приняли от Него, в вас пребывает и т. д.). Что касается до поставленного; то удобнее будет следующая редакция: в св. писании упоминаются случаи, которые показывают, что для сообщения возращающей благодати Апостолы возлагали на крещенных руки. Но с распространением христианства и расширением епархий преемники Апостолов – Епископы не имели возможности к благовременному возложению рук на каждого, кто восприял крещение. Поэтому руковозложение они заменили миропомазанием, основываясь в этой замене на примере В. Заветной церкви, где сообщение даров Св. Духа совершалось чрез помазание. Предварительная работа очевидно будет заключаться во 1-х в рассказе о том, что Ап. Павел встретил в Ефесе учеников Иоанновых, и сначала крестил их (потому что они даже не знали, есть ли Дух Святый), а потом возложил на них руки; другой случай – Ап. Филипп обратил и крестил жителей Самарии; но так как он был Диакон и не имел права возлагать руки сам; поэтому он возвратился в Иерусалим, сообщил Апостолам, и они послали Иоанна и Петра возложить на означенных новообращенных руки. Эти примеры удостоверят учеников (как в том, что сообщение благодати возращающей должно быть отделяемо от сообщения благодати возрождающей; так и) в том, что внешним образом оно совершалось чрез руковозложение. Засим должно сказать, что вот впоследствии крещающихся стало гораздо больше, и многие крестились малолетними – без предварительного оглашения, которое давало возможность одновременно совершать крещение а с этим и руковозложение на многих; наконец у предстоятелей церкви были, и такие-то, в. важные обязанности, исполнение которых требовало на себя много времени; поэтому они заменили руковозложение миропомазанием, и, торжественно освящая сами миро, стали посылать оное священнослужителям, которые в таинстве священства получают от них власть совершать и настоящее таинство, употребляя для помазания то миро, об освящении которого мы сейчас скажем.

310. Собственно освящение мира совершается на страстной неделе (у нас в Москве и Киеве). Предстоятель церкви с духовенством шествует в палату назначенную для мироварения, совершает водоосвящение, окропляет св. водой приготовленные материалы, и возжигает огонь под вмещающие их котлы. С этого времени и в течении всего мироварения священники читают Евангелие, а диаконы мешают варящиеся елей и вино в нем. Великую среду влагаются в миро благовонные материалы, и оно разливается в сосуды, из коих выделяется один в воспоминание сосуда с драгоценным миром «приготовившим Спасителя к погребению»; запечатываются и поставляются в храм. В четверток Предстоятель церкви крестным ходом шествует в этот храм, также торжественно переносит сосуды с миром в главный собор и начинает литургию. Во время великого выхода выносятся и сосуды – алавастровый протоиереем; остальные священниками. Первый принимается предстоятелем и поставляется на престол; а по освящении даров, миро освящается с особенной молитвой.

305. Я бы позволил себе этот и следующий в.-ответы поставить именно по изучении миропомазания. Причины: в православной практике миропомазание основательно соединяется с крещением; в «особенной помощи к добру» необходимо должна подразумеваться и помощь подаваемая в миропомазании; прежде, чем призывать к ответственности за содеянные грехи, Бог посылает нам в миропомазании благодать предупреждающую содеяние их; наконец слова изречения: чрез познание Господа и Спаса нашего И. Христа, по крайней мере понятию учеников, ближе, если мы будем под познанием разуметь и крещение и миропомазание, внутренним действием которого ученики по Ап. Иоанну считают именно познание. В таком случае, не говоря о вопросах, слова текста: «имели.... ее» могли бы заменяться так: получили от Бога благодать, которая не только сокрушила господство в них прирожденной греховной наклонности, но и укрепила их на пути добра; и все-таки живут так, как бы желали господства в них зла, коим тяготятся даже и некрещеные. (Тут пример). Суть изречения схватывается сразу и толкованию подлежит только первая часть его.

316. Здесь всеконечно полное воспроизведение св. истории о Тайной Вечере. Для оживления следующего вопроса полезно обратить внимание на то, что пять таинств не входят в церковные службы (правильно это называется «Богослужение»); только посвящение в епископы и т. д. бывает во время обедни – «литургии»; но литургия обыкновенно совершается и без этого: посвящение не составляет необходимой части её. Напротив Таинство Причащения...

320. Описание трапезы и антиминса; историческое объяснение, почему здесь мощи святых; и рассказ о том, что литургия, как скоро она продолжалась до «Иже Херувимы», не может быть недокончена, хотя бы случился пожар; и в таком случае должно ее докончить на благочестном открытом месте.

327. Этот ответ прямо рассчитан на знакомого с уставом. Но пока к величайшему сожалению изучение устава не следует пред катехизисом непосредственно после св. истории; лучше всего рассказывать подробно из него все, что требуется и подразумевается ответом. На доске рисуем и расположение агнца и частей на дискосе; примечают и усвояют с удовольствием.

328. Соотнесение требования с исполнением его – такой какого требует самое название хлеба в словах св. Писания о причащении, т. е. квасный (в св. пис. употребляется гр. название не άζιμου пресный, но αρτος от αιρω = поднимающийся от закваски); во 2-х такой, какого требует святость таинства, т. е. чистый (никто не пойдет причащаться в будничной одежде; по закону полагается собственно шесть просфор, и одна для испытания того, принесенное соответствует ли святости таинства); в 3-х такой, какой требует пример И. Христа и Апостолов, т. е. пшеничный, ибо Они употребляли именно пшеничный.

329. Позволяем себе прибавку: «Сим означается то, что» во 1-х И. Христос пострадал за нас Один и единою; во 2-х причащаясь от одного хлеба, мы представляем как бы одно тело по словам Ап. Павла: «едино тело»... и т. д. до конца.

334. Здесь самый возглас; в 335-м о. пусть покажут примеры всего; в 336-м слова ектении, наконец ко второй половине 338-го о. подробный рассказ и точнейшее (всегда удающееся) усвоение всего священнодействия. Наконец в 339-м вопросе «сие» подлежит твердому определению.

340. Ставится на вид, что слово «пресуществление» есть такая же исключительная принадлежность катехизического языка, как и слово «предопределение» (см. разъяснение 121-го о.), и его нельзя заменять никаким другим словом (напр. изменение, или превращение). Засим, если учитель не желает получать от большинства учеников ответа со внешней стороны бессмысленного; то благоволит требовать, чтобы говорили: В книге «изложение веры»... «не объясняется то, каким образом «хлеб и вино» и т. д. Вместо трех определений («истинно, действительно и существенно») мы считали достаточным требовать от учеников только второе, по причинам всякому понятным. Уместным заключением будет указание на то, что так. обр. таинство причащения не только одно составляет существенную и главную часть

богослужения; но и в нем лишь одном происходит такое чудо в рассуждение видимой стороны таинства.

342. Вместо «какую пользу» можно спрашивать и: какую благодать, для того чтобы засим подвести к вопросу: что значит веровать в таинство причащения. Засим следует в. о. 340-й, потому что в таком случае долг надлежащей готовности к таинству (и от священнослужителей требующему особенных приготовлений – каких?) становится еще выпуклее – человек соединяется с самим И. Христом, и неужели он не обязан преобразовать себя в возможно чистейший сосуд для восприятия Христа.

351. И здесь ответом прямо предуказывается: что значит веровать в покаяние. А так как ученики все исповедовались, потому они сами легко могут воспроизвести состав священнодействия, и учителю остается лишь обратить внимание, что в разрешительной молитве прямо говорится, чьею силою священнослужитель прощает грехи кающегося. В следующем ответе, который заключает три указания, в первом средственных учеников запутывает придаточное предположение, так что конца главного они иногда не говорят (вероятно более всего потому, что и в придаточном уже упоминается о покаянии). Разница между 2-м («обещал власть») и 3-м («действительно дал») должна быть оттенена.

352. Придерживаясь очевидно того взгляда, что требования от приступающего к такому или другому Таинству гораздо живее будут усвоены питомцами в том случае, если им будет видна их естественная необходимость; я бы находил, что таким образом должно быть прояснено прежде всего и «сокрушение во грехах». Но опять и здесь (как и в в. о благоговейном чтении Св. Пис.) доказывать путем логическим хотя есть и широкая возможность, но едва ли это будет успешно. Может быть лучше примерным путем подвести детей к тому – для них более ощутительному соображению, что если к таинству они приступают без этой готовности; то оно не подействует на них возвышающим и ободряющим образом; в таком случае нельзя на себе самом почувствовать, что таинство действительно есть таинство; это все равно как будто формальность какая; а между тем в тоже самое время видишь, с какою силою оно действует на других и насколь глубоко они чувствуют всю силу этого таинства; и неужели нам еще нужно дожидаться тяжких грехов, чтобы эти грехи (не мы, а грехи эти) заставили нас ценить таинство; зачем же в таком случае Христос говорил нам считай себя нарушившим шестую заповедь не тогда лишь, когда убил, а и тогда, когда во гневе отнимаешь ум у человека, который безумия не оказал. Что касается до «намерения исправить жизнь», то оно с замечательным тактом отделено от сокрушения во грехах, хотя по существу оно неизбежно рождается последним. Но не только память воли у детей слаба, и к чему они решились под влиянием сокрушения, то сейчас же забывается; но и то нужно сказать, что сокрушение, как чувство, у них слишком резко отделяется от

решимости исправления, как совсем иного дела. Поэтому трудность усвоить им это требование, касающееся воли, едва ли преоборима; хотя нельзя не верить в существование у нас таких маститых учителей, которые смогут: рассказать сторонний пример – о Сауле хоть, который раскаялся в своей ненависти к Давиду и обещался не злоумышлять против него, но вскоре нарушил свое обещание; поставить пример так, чтобы у самих детей возбудилось пренебрежение к этому бессилию на деле; а потом быть постоянными исповедниками детей и в школе же приучать их к большему соответствию воли с благими намерениями. «Вера во Христа» есть необходимое условие потому (ср. о. 203-й), что как Он возрождает нас в крещении, так Он же снова восстановляет нас в покаянии и отпадших приемлет в члены святого Своего тела. А «надежда на Его милосердие» должна быть надеждою Ап. Петра, который по надежде этой не отчаялся подобно Иуде; но все-таки по свидетельству св. Климента еженощно вставал при ночном пении петела и молился с глубоким сокрушением; затем весь остаток жизни провел в добром и постоянном подвиге.

357. Маленькое передвижение текста (выйдет: Дух Святый чрез рукоположение святительское поставляет правильно избранного...) Слово «благочестия» в 358 о. указывает на возбуждение добрых хотений. К 359-му о. примыкает краткое сообщение о чине посвящения, где наглядно выражается разность в степенях священства.

361. Для ясности изменяем слова: «в котором» жених и невеста обещаются пред Церковью быть верными друг другу (припомните: что Бог сочетал, того человек не разлучает), а священник благословляет их союз во образ союза И. Христа с Церковью, и испрашивает благодать к чистому единодушию (не враждовать), а также к благословенному рождению (здоровыми напр.) и хр. воспитанию детей. Засим: что значит веровать в таинство брака.

Итак, что подается в каждом таинстве? Засим: какое различие между таинством и обрядом – всякий знает, что вопрос этот трудный, и едва ли в разрешении его не лучшей исходной точкой будет то, что в рассуждении таинств подлежащее есть Церковь, благодать подаваемая в них упрочивает главные основы этого великого здания Божия (почему и установление их принадлежит Краеугольному Камню и основанием Церкви) и охраняет незыблемую и вечно осуществляемую святость Церкви; тогда как в рассуждении обрядов подлежащее есть члены этой Церкви, и благодать подаваемая в них вспомоществует не только нуждам какого-либо из этих членов, или какой-либо части их вкупе (отдельные церкви) для сохранения ими святости – нуждам вдобавок всегда специальным; но и нуждам этих членов житейским, общественным, государственным, словом – прежде всего земным; наконец среди таинств и обрядов стоит просто молитвенное воспоминание прошедшег о Церкви – событий в жизни этого великого здания, или

подвигоположников, которые суть преславные выразители святости Церкви. Сообщать это различие живо не стоит никакого почти труда.

366. Различие между телом душевным и духовным – то умирает, это бессмертно; то нуждается в пище. одежде и т. д., это нет (помните: в воскресении как ангелы Божии); наконец то склоняет к греху, это будет святым.

374. Не идут ли сюда и «днесь со Мною будеши в раи? "

377. Итак три основания – а) в.-заветное; b) во все литургии, начиная с самой древнейшей, непременно входила за умерших; с) слова Отцов.

380. Первый источник блаженства проясняется в связи с 1-ою характеристикою духовной смерти (о. 167). Для закрепления и оживления второго источника можно пытаться нарисовать воображению детей картину царства славы, сообразно с тем, как она изображается в храмах. Соединение с Богом (снова возвращенное) есть по-видимому блаженство и деятельное – способность и готовность проникать в тайны Божества и сотворенного Им.