Июнь 10

Святитель Иоанн, митрополит Тобольский и всея Сибири, чудотворец, в миру Иоанн Максимович, родился в городе Нежине в 1651 году. У его отца Максима Васильевича и матери Евфросинии было семеро сыновей, из которых Иоанн был старший. По окончании Киево-Могилянской Коллегии (позже преобразованную в Киевскую духовную академию) будущий святитель был оставлен при ней учителем латинского языка. Тогда же, в 1580 г., он принял в Киево-Печерской обители монашество и углубился в подвиг внутреннего делания. С общего согласия братства молодому иноку поручили ответственное послушание проповедника. С того времени и начал раскрываться его исключительный талант красноречия и благодатные дарования. Святой Иоанн придавал особое значение внутреннему религиозному самопознанию. Сразу же определилась и главная тема его жизни: «Как человек должен свою волю согласовывать с волей Божией?» Ее он развивал и в проповедях, и в своем последующем миссионерском служении. Ответом на нее явился труд, изданный в конце его долгой подвижнической жизни под названием «Илиотропион (Подсолнечник), или сообразование человеческой воли с Божественною волею». Из многочисленных творений святых отцов Православной Церкви оно наиболее полно отвечает на этот большой вопрос христианской сотериологии.

В 1685 году святого Иоанна отправили с посольством в Москву. Там патриархом Иоакимом (1674–1690) он был назначен наместником Брянского Свенского монастыря, подчиненного тогда Киево-Печерской лавре.

Святитель Феодосий, архиепископ Черниговский, в 1695 году, незадолго до своей кончины († 1696; память 5/18 февраля), назначил иеромонаха Иоанна архимандритом Черниговского Елецкого монастыря и наметил его своим преемником по кафедре. Святитель Иоанн благоговел к памяти святителя Феодосия, веруя в силу его молитвенного предстательства пред Господом, и по своей вере получил благодатное исцеление от тяжелой болезни по молитвам святителя Феодосия. В самый разгар болезни ему явился святитель Феодосий и сказал: «Служи завтра – и будешь здоров». На другой день святитель, совершенно здоровый, к удивлению всех отслужил Божественную литургию. Чудо исцеления святителя Иоанна послужило началом чествования святителя Феодосия как благодатного угодника Божия.

10 января 1697 года патриарх Московский и всея Руси Адриан (1690–1700) с собором епископов хиротонисал архимандрита Иоанна во епископа Черниговского в Большом Успенском соборе Московского Кремля.

По вступлении в управление епархией епископ Иоанн создал при Черниговской архиерейской кафедре Коллегиум, подобно Киевской академии, который, по мысли святителя, должен был украсить «Черниговские Афины» – школу просвещенного благочестия.

Ввиду высокого уровня богословского образования и воспитания школа святителя Иоанна получила широкую известность. По существу, это была первая семинария в России, по образцу которой стали открываться духовные семинарии в других епархиях Русской Церкви.

Тогда же святитель открыл типографию, в которой он и его преемники издали много сочинений духовно-нравственного содержания.

Жизнь святителя Иоанна светилась высокими добродетелями, особенно же смирением. Она отобразилась и в его творениях: «Нравоучительное зерцало» (Чернигов, 1703 и 1707 гг.), «Алфавит, рифмами сложенный» (1705 г.), «Богородице Дево» (1707 г.), «Феатрон, или позор нравоучительный» (1708 г.), «Толкование на 50-й псалом» (Чернигов, 1708 г.), «Толкование на «Отче наш"» и «Осмь блаженств евангельских» (1709 г.), «Царский путь Креста» (Чернигов, 1709 г.), «Богомыслие в пользу правоверных» (1710–1711 гг.), «Синаксарь о победе под Полтавою» (1710 г.), «Путник» (рукопись), «Духовные мысли» (М., 1782 г.).

В Чернигове в 1714 году святитель впервые издал и свой главный труд, написанный на латинском языке (особенностью выпускников Киевской школы было то, что свои сочинения они писали на классической латыни. Профессор И. А. Максимович в 1886 году перевел «Илиотропион» на современный русский язык и издал вначале по частям в «Черниговских Епархиальных Ведомостях», затем отдельной книгой – Киев, 1896 г. Сокращенный вариант опубликован в «Журнале Московской Патриархии», 1976. №№ 5, 6). С именем святителя Иоанна связан также «Латино-греко-российский лексион».

Известна связь святителя Иоанна со святой горой Афоном. Он принимал особенно горячее участие в судьбе русских насельников Святой Горы, оказывая им существенную материальную помощь в те тяжелые годы. Сохранилась его архиерейская грамота в Русском Пантелеимоновом монастыре, свидетельствующая об его отношении к святогорцам.

14 августа 1711 года святитель Иоанн по возведении в сан митрополита прибыл на кафедру Тобольскую и всея Сибири. Святитель неустанно заботился о просвещении своей епархии. Там он продолжил дело, начатое в Чернигове: усовершенствовал школу, открытую его предшественником, знаменитым миссионером святым митрополитом Филофеем Лещинским († 1727; память 10/23 июня – Собор Сибирских святых), продолжил апостольскую проповедь среди язычников Сибири, обратив ко Христу многие тысячи людей. В 1714 году святитель Иоанн отправил в Пекин миссию во главе с архимандритом Иларионом (Лежайским). В Тобольске он вновь приступил к издательскому делу, использовав созданную им в Чернигове типографию. К тому времени относится издание митрополитом Иоанном «Илиотропиона» на славяно-русском языке (1714 г.), чтобы его понимали и сибиряки.

О жизни святителя в Сибири летописец говорит: «Был тих, скромен, благорассудлив, о бедных сострадателен, милостив». Часто он помогал людям. Тайно, а иногда в одежде простого инока, приносил в дома нуждающихся щедрую милостыню со словами: «Приимите во имя Иисуса Христа». Его дом в Тобольске всегда был открыт для всех нуждавшихся в помощи и слове утешения. Даже в день преставления, 10 июня 1715 года, святитель Иоанн после Божественной литургии, как это было в обычае у него и раньше, устроил в своем доме трапезу для духовенства и бедняков и сам прислуживал за столом. Затем, простившись со всеми, святитель удалился в свои покои и во время благовеста к вечерне скончался в молитве, стоя на коленях. Святитель был погребен в пределе святителя Иоанна Златоуста Тобольского Успенского-Софийского собора.

Святитель Иоанн издавна чтится в Сибири. Ввиду многочисленных чудес и давнего местного почитания святителя Иоанна 1916 году Русская Церковь установила празднование памяти святителя в день его преставления к Богу – 10/23 июня.

Память о святителе Иоанне бережно хранят сибиряки и все верующие русские люди. Он и поныне почивает в Тобольском соборе Покрова Божией Матери. Служба ему была переиздана по благословению Святейшего Патриарха Алексия митрополитом Варфоломеем (Городцовым) в 1947 году в городе Новосибирске.

Святитель Василий, епископ Рязанский и Муромский, подвизался в XIII веке. Он принял иноческий постриг и стал известен как «муж праведен и благочестив» в городе Муроме. Посвященный во епископа Муромского, епископ Василий усердно трудился над благоустроением своей епархии. Он собирал рассеянную во время татарского нашествия паству, укреплял малодушных твердой надеждой на милость Божию, возвращал на правый путь заблудших. По навету врага рода человеческого святитель Василий был заподозрен в нецеломудрии и оклеветан. Некоторые из жителей Мурома были готовы предать его на казнь. Святитель обратился к ним со словами: «Отцы и братия! Дайте мне немного времени до третьего часа следующего дня». Кротость святителя смягчила ожесточившиеся сердца, люди разошлись по домам. Праведник всю ночь молился со слезами в храме во имя святых страстотерпцев Бориса и Глеба, где отслужил всенощное бдение и Божественную литургию; затем он совершил молебен в Благовещенском храме перед чтимой Муромской иконой Пресвятой Богородицы.

Святитель Василий взял с собою эту икону и вышел к реке Оке. Разостлав на воде свою епископскую мантию, он стал на нее, держа в руках образ Царицы Небесной; сильным ветром его понесло вверх по реке, против течения. Этим явным чудом Господь явил невинность доброго пастыря. Прихожане возопили: «О, святый владыко Василий! Прости нас грешных. Согрешили мы пред тобою…» Но святитель был уже далеко – в городе Старая Рязань. В это время жители Рязани собрались на вечернее богослужение в свой кафедральный храм. Диакон вышел из алтаря на амвон и вместо обычного «Благослови, владыко» возгласил: «Владыко грядет, сретайте его». Народ поспешил к берегу Оки. Увидев святителя Василия, плывущего на мантии с иконой Пресвятой Богородицы, рязанцы приняли его с большим почетом: князь рязанский Олег встретил его с крестами.

Через некоторое время Рязань была разрушена монголо-татарами. Святитель Василий вновь отплыл на своей мантии под покровительством Муромской иконы на этот раз по Оке в город Переяславль Рязанский (нынешняя Рязань, в отличие от г. Старая Рязань). В Переяславле Рязанском святитель Василий служил в храме во имя святых страстотерпцев Бориса и Глеба. С того времени храм этот стал соборным. Здесь преосвященный Василий и закончил свой святительский подвиг. 3 июля 1295 года он отошел ко Господу.

Святитель Василий I, Рязанский чудотворец, упомянут в Лаврентьевской летописи и в древнем списке Рязанских владык числится четвертым.

Время не охладило благоговейного и усердного почитания святителя Василия в народе, ибо, по свидетельству Священного Писания, «праведники во веки живут». В XVI веке иноком Ермолаем-Еразмом было написано сказание о святителе, представленное собирателю житий святых митрополиту Московскому и всея Руси Макарию (1542–1563). В Смутное время Промыслу Божию угодно было прославить святителя Василия: 10 июня 1609 года состоялось открытие его святых мощей и перенесение их в Успенский (впоследствии Рождественский) собор Переяславля Рязанского кремля, который со времени епископа Рязанского Ионы II (1522–1547) был кафедральным. Обретение и перенесение святых мощей святителя было совершено Рязанским архиепископом Феодоритом (1605–1617). Мощи святителя Василия были положены под спудом на левом клиросе, подле иконостаса. Тогда же были составлены тропарь и кондак святителю. С этого времени имя святителя Василия «поминается во всех церквах Рязанской епархии». К нему прибегают как к «присному заступнику своему, в скорби и напасти помощнику». В 1638 году, при архиепископе Рязанском и Муромском Моисее (1638–1651), над мощами святителя Василия была устроена каменная гробница, а над ней помещена Муромская икона «Моление Василия». Известно, что в это время в рязанских храмах совершались молебны святителю Василию. 10 июня 1645 года при архиепископе Моисее впервые торжественно праздновалось перенесение мощей святителя.

Указом Святейшего Синода 1881 года утверждены дни празднования памяти святителя Василия: 3/16 июля – в день блаженной кончины и 10/23 июня – в день перенесения его святых мощей, местное празднование святителю Василию совершается также 21 мая/3 июня. В настоящее время святитель Василий особенно почитается в Рязанской земле. В каждом храме Рязанской епархии имеется его икона, а в большинстве храмов, кроме того, настенное изображение святителя, плывущего по воде на мантии с Муромской иконой Богоматери в руках. В кафедральном соборе каждую среду вечером ему совершается акафистное пение.

С присоединением Сибири к России началась история Тобольско-Сибирской епархии, утвержденной в 1620 году как архиепископии, а затем преобразованной в митрополию, из которой впоследствии были образованы другие Сибирские епархии.

Бывший «стольный град Сибири» Тобольск, основанный в 1587 году, стал кафедральным городом. Из Тобольска во все концы Сибири уходили миссионеры просвещать людей светом Христовой веры.

В самом начале своего бытия Тобольская епархия имела в лике святых, благодатью Божией прославленных, святого праведного мученика Василия Мангазейского († 23 марта 1600 г.). В последующее время Господь явил здесь множество других подвижников веры и благочестия, прославивших землю Сибирскую святостью своей жизни и трудами на благо Церкви и отечества.

В 1984 году по благословению Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Пимена, в связи с подготовкой к празднованию 1000-летия Крещения Руси, было установлено празднование в честь Собора Сибирских святых, которое определено совершать 10/23 июня, в день памяти святителя Иоанна, митрополита Тобольского и всей Сибири чудотворца (1711–1715).

10/23 июня 1984 года в Тобольске (ныне в составе Омско-Тюменской епархии) в Покровском храме, где почивают мощи святителя Иоанна, было совершено первое празднование Собору Сибирских святых.

На малой вечерне в канун праздника епископ Омский и Тюменский Максим совершил в сослужении клириков акафист святителю Иоанну перед гробницей с его святыми мощами и освятил икону Собора Сибирских святых, написанную к празднику иконописцами мастерской Московской Патриархии. На иконе изображены следующие святые и подвижники благочестия.

Первый нижний ряд слева направо: митрополит Киевский Филарет (в схиме Феодосий) († 1857; память 21 декабря/3 января); архимандрит Синесий, сподвижник святителя Софрония, епископа Иркутского († 1787; память 10/23 мая); святитель Софроний, епископ Иркутский († 1771; память 30 марта/12 апреля); святитель Димитрий, митрополит Ростовский († 1709; память 21 сентября/4 октября); святитель Иоанн, митрополит Тобольский и всея Сибири чудотворец († 1715; память 10/23 июня); святитель Иннокентий, митрополит Московский († 1879; память 31 марта/13 апреля); святитель Павел, митрополит Тобольский († 1770; память 4/17 ноября); святитель Иннокентий, епископ Иркутский († 1731; память 26 ноября/9 декабря и 9/22 февраля); святитель Филофей (в схиме Феодор), митрополит Тобольский († 1727; память 31 мая/13 июня).

Второй ряд: митрополит Смоленский Симеон († 1681; память 4/17 января); архиепископ Нектарий († 1636–1640); архимандрит Верхотурский Арефа († 1910; память 15/28 мая); праведный Симеон Верхотурский († 1642; память 12/25 сентября); святитель Мелетий, архиепископ Харьковский († 1840; память 12/25 февраля); преподобный Герман Аляскинский († 1837; память 13/26 декабря и 27 июля/9 августа); святой мученик Василий Мангазейский († 1600; память 23 марта»

5 апреля, 6/19 июня и 10/23 мая); архиепископ Тобольский и Сибирский Варлаам († 1802; память 27 декабря/9 января); митрополит Тобольский и Сибирский Антоний († 1740; память 27 марта/9 апреля).

Третий ряд: блаженный Косма Верхотурский, Христа ради юродивый († 1706; память 1/14 ноября); преподобный Андрей, игумен Рафаиловский, Тобольский († 1820; память 14/27 мая); епископ Герасим Астраханский († 1880; память 24 июня/7 июля); епископ Рязанский Мелетий († 1900; память 14/27 января); архимандрит Макарий, миссионер Алтайском Миссии († 1847; память 18/31 мая); праведный Стефан Омский († 1876; память 30 июня/13 июля); преподобный Мисаил, иеромонах Абалацкого монастыря († 1797; память 17/30 декабря).

Четвертый ряд: блаженный Иоанн Верхотурский, Христа ради юродивый († 1701; память 16/29 апреля); блаженная Домна, старица Томская († 1872; память 16/29 декабря); преподобный Даниил Ачинский († 1843; память 15/28 апреля); праведный отрок Петр Томский († 1820; память 4/17 марта); праведный Феодор Кузьмич Томский († 1864; память 20 января/2 февраля); преподобный Варлаам, пустынник Чикойский († 1846; память 5/18 октября).

Митрополит Павел, в миру Петр Конюскевич, родился в 1705 году в Галиции, в городе Самборе. С раннего детства отличаясь добронравием, незлобием и прилежанием, юный Петр резко выделялся из среды своих сверстников и, одаренный богатыми умственными способностями и пытливым умом, очень рано изучил грамоту. Родители Петра, видя в своем сыне несомненные дарования и способности и имея намерение приготовить из него в будущем высокого и знатного государственного мужа, определили его в 1715 году в Киевскую академию, и вскоре юноша своими быстрыми успехами в науках и замечательной кротостью нрава обратил на себя внимание академического начальства.

Годы шли своей чередой, и академическое учение для Петра близилось к концу. По окончании курса наук он, как отличнейший из воспитанников, был оставлен при академии в должности преподавателя пиитики, или науки стихотворства, и таким образом начал свою службу при том же училище, которому обязан был сам первоначальным и окончательным образованием.

Но не лежало к этой жизни сердце Петра. С юных лет склонный к уединению и богомыслию, он в 1733 году, т. е. на 28 году своей жизни, постригся в монашество. Пострижение было совершено в Киево-Печерской лавре архимандритом Романом (Копою), причем имя ему было наречено Павел. Прервав всякие сношения с миром, новопостриженный инок резко изменил свой образ жизни. Благоговейная и пламенная любовь к Распятому, которую он воспитывал и хранил с самого детства, выразилась во всей своей полноте в его молитвенном бдении, подвигах и трудах. Все видели в лице его высокий пример истинного святоподвижничества, неуклонно шествующего по пути к высшему духовному совершенству. Всегда и во всем отличаясь кротостью, смирением и простотою, он являл в себе глубокое знание самых высоких истин христианского учения и в простоте своего сердца делился приобретенными познаниями с окружающими его людьми. Жизнь монастырского общежития, эта, по выражению святых отцов, пещь огненная, бывает преисполнена всякого рода лишений, невзгод и нужды. Но мудрый Павел, укрепляясь терпением и надеждою на Бога, мужественно и без ропота нес свой, незримый для посторонних очей, крест, твердо шествуя по ступеням высшего нравственного совершенства, и милосердый Господь, осеняя и укрепляя его Своей благодатью, извел, яко свет, правду его и судьбу его, яко полудне (Пс. 36, 6). 5 декабря 1734 года Павел был рукоположен Рафаилом, архиепископом Киевским и Галицким, в иеродиакона, а 1 января 1740 года – во иеромонаха.

В этом году был переведен из Киево-Михайловского монастыря в Киево-Печерскую лавру архимандрит Тимофей Щербацкий, избранный братией архимандритом лавры. По законам того времени он обязан был явиться в Петербург для представления императрице Анне Иоанновне и для возложения на него лаврских отличий, т. е. мантии со скрижалями, изображающими прпп. Антония и Феодосия, а также и панагии. Дождавшись на то из Святейшего Синода указа, он тотчас, взяв с собою потребную часть ризницы и достаточное число священнослужителей, немедленно отправился в путь, причем на должность дорожного эконома, или распорядителя по экономической части (шафара), был назначен к нему иеромонах Павел Конюскевич. Обязанность эконома довольно трудная, кропотливая и многосложная, ибо не только в столице, но на всем пути их следования иеромонах Павел обязан был вести строгую отчетность в каждой копейке и каждой даруемой тому или другому лицу книге. В то время был такой обычай, что всем высочайшим особам, или высокопоставленным лицам, дарили книги и вещи, и таких подарков было бесчисленное множество. Путешествие это в Петербург имело для о. Павла решающее значение. В Киев он уже не возвратился.

И уже в 1741 году по указу Св. Синода был назначен в Москву на должность проповедника при Славяно-Греко-Латинской академии. Целых два года трудился здесь будущий святитель Православной Церкви в великом деле проповедания слова Божия. Неутомимые труды, строгость жизни и замечательный дар в сказании поучений снискали благоволение к нему Св. Синода, который указом 25 июня 1743 года предписал Новгородскому епископу Амвросию (Юшкевичу) предоставить отправленному к нему иеромонаху Павлу Конюскевичу первое праздное архимандритское место. Случай вскоре представился, и 18 февраля 1744 года Павел был произведен в архимандриты Новгородского Юрьева монастыря.

Звание настоятеля монастыря возлагает на человека массу разнородных обязанностей и забот. Помимо мудрости, опытности и твердой воли, столь необходимых для пастырского водительства врученных Богом человеческих душ, нужны еще практические познания по архитектуре и домостроительству. Но Павел и здесь оказался на высоте своего призвания.

Более тринадцати лет управлял архимандрит Павел Юрьевым монастырем. Но Богу угодно было избрать его на чреду обширнейшего служения Церкви и отечественного просвещения, и вскоре архимандрит Павел Конюскевич был пожалован митрополитом Тобольской епархии и хиротонисан в Петербурге 5 мая 1757 года.

Не возвращаясь более к месту своего прежнего служения, митрополит Павел направился прямо в Тобольск, куда и прибыл 20 ноября того же года.

Первым шагом архипастырской деятельности святителя Павла при приведении им Тобольской епархии в возможно благоустроенный вид было сооружение на необъятном пространстве ее возможно большего числа новых церквей.

Митрополит Павел, на опыте зная, что главным образом религиозное просвещение народа зависит от пастырей Церкви, и стремясь к увеличению числа лучших пастырей и развитию среди них надлежащих пастырских знаний и нравственных качеств, обратил прежде всего особенное внимание на усовершенствование Тобольской семинарии. Просвещенный иерарх сам лично и непосредственно наблюдал за преподаванием уроков.

Сибирь в тот период времени представляла из себя обширнейшее поле для христианско-просветительной деятельности. Однако мало радостного встретил святитель Павел по прибытии в свою паству. Правда, во многих городах Сибири стояло уже учение Христово. Но хотя ревность таких архипастырей, как св. Стефан Пермский, митрополит Филофей (Лещинский) и епископ Иннокентий Иркутский, и не оскудевала в отдаленнейших краях России, хотя путь проповедания слова Божия и был ими здесь проложен, однако окрестности Тобольска, Енисейска, Иркутска и Якутской области были полны бродячими племенами, погруженными в глубокое невежество и придерживавшимися шаманства.

Сильно затосковал сердцем богомудрый святитель, огорчаясь тем, что такая осыпанная благословениями Божиими страна засорена была разного рода ересями, расколами и мерзостью идолопоклонства. Ревнуя об очищении ее от заблуждений и суеверий, он пламенно взывал к Богу, умоляя Его совершить над его паствой милость Свою: «Да будут вси едино стадо и един Пастырь».

Ближе всех к иерархической кафедре митрополита Павла было Дчунгарское (Калмыцкое) ханство, граничившее с Южной Сибирью реками Иртышем и Ишимом. К ним-то прежде всего и обратилась благочестивая ревность архипастыря. Он сразу увидел, что люди эти кротки, тихи и послушны, и что пороки, столь обыкновенные в больших городах, им неизвестны, и что шаманы потому только и держат этих детей природы во своей власти, что успевают морочить недоступными их понятию фокусами, а потому, обнаруживая пред ними ложь и обман шаманства, решил воспользоваться их хорошими качествами души для положения в нее семян веры.

Многие из этих инородцев благодаря торговым и домашним сделкам с коренными русскими и казаками, содержавшими пограничную стражу, хорошо понимали русский язык, а потому, почуяв сердцем, какая благодатная истина стучится к ним в сердце, дикие кочевники эти с детской непринужденной доверчивостью относились к призыву кроткого просветителя-архипастыря и с большой охотой принимали христианскую веру.

Но особенно много забот и огорчений причиняли святителю раскольники. Больше всего было их в 1760-х годах в Тюмени, Таре, Екатеринбурге, Енисейске и Томске. Лица эти, отличавшиеся невежественной грубостью, заносчивостью и неподдающимся описанию упрямством, селились там целыми массами, или общинами, и образом своей жизни увлекали и совращали других людей. Препирание со староверами и раскольниками в то время не отличалось миролюбивым характером. И вместо того, чтобы этих отпадших чад Церкви привлекать кротостью и сострадательной беседой, на них смотрели враждебно и действовали строго. Само собой понятно, что такие приемы не в состоянии были погасить раскола, но еще более увеличивали его. А потому и самосжигательство в Сибири старообрядцев и раскольников, несмотря на запрещение правительства и на строжайшую ответственность начальников, продолжалось и повторялось все чаще и чаще.

Тогда кроткая и благочестивая императрица Елисавета Петровна, уразумев сердцем, какие меры необходимо принимать в этой беде, издала 19 июня 1761 года указ, в котором поставила в обязанность духовным лицам, «для вдохновения истины в души, помешанные старообрядчеством, употреблять орган миролюбивый и для обращения заблужденных – меч духовный (слово Божие)». Кроме того, Сибирскому губернскому начальству было предписано защищать и оберегать сибирских и оренбургских жителей от притеснений, производимых командами, которые посылаются комиссией по раскольническому вопросу, учрежденной митрополитом Сибирским Павлом. Как явно видна и здесь гнусная клевета злонамеренных лиц по адресу благочестивого архипастыря. Стоя на свешнице святительского служения посреди бурных и мятежных стихий мира и являя в себе образец веры чистой и нескверной пред Богом Отцом, исполненной милости и плодов благих (Иак. 1, 27; 3, 17), митрополит Павел, наоборот, старался внушить и членам этой комиссии, чтобы они действовали на заблуждающихся духом кротости и любви христианской, и, всячески изгоняя тлетворные обычаи и смягчая жестокие нравы, заслужил вечную похвалу и оставил в сердцах обитателей Сибири добрую память.

Во время управления митрополитом Павлом Тобольской епархией существовали там по штатам 15 монастырей. Все они имели большое количество хлебопашенной, сенокосной и лесной земли, мукомольные мельницы, заимки для соболиных и песцовых промыслов и рыбной ловли, крестьян, которых за Тобольским архиерейским домом и монастырями епархии числилось 16628 душ. Цифра эта по количеству была хотя и значительна, но, принимая во внимание то, что она составляла единственный источник монастырских доходов и способ к их существованию, не может быть названа чрезмерно большой, так как едва могла способствовать тем средствам, которые необходимы были в деле распространения христианской веры среди дикарей-инородцев.

Однако не так смотрело на то правительство. В 1762 году, т. е. по восшествии на всероссийский престол императрицы Екатерины II, слухи об отобрании в казну недвижимых имений, принадлежащих монастырям и архиерейским домам, распространялись все более и более. И 29 ноября 1762 года императрица Екатерина из трех духовных и пяти светских лиц учредила комиссию, которая на своем заседании постановила так: церковные поместья из духовного ведомства изъять и поручить управлению коллегии экономии, обложив всех крестьян, вместо прежних разнородных хлебных, пашенных и сенокосных сборов, однообразным оброком в сумме 1 рубль и 50 коп. Доходы же из этих денег решено было употреблять на приличное содержание и благолепие церквей, на жалование духовенству и монашеству, на учреждение и содержание семинарий и на другие богоугодные государственные дела. Монастыри же были разделены на три класса, с отчислением из казны каждому соразмерно его степени содержания. А пустыни и малолюдные обители решено было совсем упразднить, обратив их в приходские церкви.

Все сочувствовали этим новым законам, все были убеждены в необходимости этой жертвы, так как сама императрица в речи своей, обращенной к Синоду, с сильным красноречием представила монашеству всю нецелесообразность владения вотчинами и своим веским аргументированным словом убедила отдать монастырские имения в казну. Все с готовностью согласились на это, и только Ростовский митрополит Арсений Мацеевич, а впоследствии и приснопамятный митрополит Сибирский Павел Конюскевич, находя узаконение крайне неосновательным и суммы, определенные на содержание архиерейского дома, для религиозно-просветительных целей недостаточными, подали открытый и жаркий протест.

Первым выступил митрополит Ростовский Арсений еще в 1763 году, т. е. за год до приведения доклада комиссии в исполнение, не захотевший скрывать перед Синодом своих задушевных мыслей. Как явный ослушник высочайшей воли, он был лишен святительского и иноческого сана и под именем Андрея был заточен в Карельский монастырь, но оттуда, по доносу какого-то солдата, был взят в Архангельск и по снятии показаний препровожден под крепким караулом в Москву. Здесь он был подвергнут новому допросу и заключен в Ревельскую крепость, оставаясь в ней целых шесть лет.

Что же касается личности святителя Павла Тобольского, то, являясь как бы противником нового узаконения, он руководствовался при этом весьма справедливыми умозаключениями и преследовал одни лишь благочестивые цели. Умудренный большим опытом жизни и имея от природы проницательный ум, он лучше других сознавал, что многие обители иноческие, лишившись всех способов к существованию, не в состоянии уже будут служить рассадником христианской веры для диких идолопоклонников сибирских и что с приобретением в государственную казну новых значительных доходов дело христианского просвещения среди инородцев и других неверующих лиц должно умалиться и проповедь евангельского слова ослабнет и заглохнет. Соглашаясь с мнением злосчастного митрополита Арсения, святитель Павел хотя и шел вопреки законодательным порядкам того времени, но в этом поступке его не видно ничего мрачного и неестественного. Он просто был только искренним, благоразумным, справедливым и бестрепетным ревнителем чистоты и успеха Православия, назвать же его нарушителем государственной власти было бы слишком жестоко и несправедливо. Ибо, коль скоро праведный печется и о жизни скота своего, то как же было не страдать, не заботиться и не печалиться мудрому святителю о своей угнетаемой пастве. Но как бы то ни было, однако протест святителя остался без удовлетворения. Крестьяне в Сибири были от монастырей отобраны, а монастыри распределены по классам.

Когда возражения митрополита Павла Конюскевича по делу отобрания монастырских имений с крестьянами в казну были высшей государственной властью разобраны и истолкованы в невыгодном для святителя смысле, митрополит Павел был потребован в Санкт-Петербург. По прибытии митрополита в январе 1768 года в столицу его тотчас потребовали в Синод для подачи обстоятельных объяснений по возбужденному с его стороны протесту. Явившись на синодальный суд, святитель Павел оказался ярым защитником своих аргументированных воззрений и непоколебимой стойкостью и твердостью воли доказывал судьям нецелесообразность новых правительственных распоряжений об отчуждении монастырских земель. Но тщетно. Никто не внял его справедливому гласу, и по долговременном совещании Св. Синод единодушно осудил митрополита Павла на лишение архиерейского сана. О сем было доложено императрице, но Екатерина II не согласилась утвердить такого определения. Желая поближе познакомиться с личностью преосвященного Павла и обласкать милостивой беседой, императрица Екатерина несколько раз призывала его к себе, но, ведая, что беседа с государыней будет касаться исключительно поднятого им вопроса, святитель Павел каждый раз от того отклонялся. «Я никуда не поеду, – так говорил он, – только в Синод, которому обязан послушанием». Тогда ему было предложено возвратиться в Тобольск и снова управлять епархией, но он и на это не согласился. «Возвратиться в епархию я не могу; ибо лишен оной по приговору Синода. А потому пускай отошлют меня в св. Киево-Печерскую лавру, в которой я принял обет послушания тамошнему настоятелю». Этими словами святитель Павел показал всем, что в поступке его против новых узаконений государственной власти не было сделано ничего преступного, так как подчинение, покорность и послушание он ставил выше всего на свете. Определение Синода о снятии с преосвященного Павла архиерейского сана была отменено, и согласно выраженному с его стороны желанию он был уволен в июле 1768 года в Киево-Печерскую лавру на покой. Праведен Ты, Господи, и справедливы суды твои (Пс. 118, 137).

Сильно возрадовался исстрадавшийся святитель, услыхав такое милостивое распоряжение, ибо любовь его к Печерской обители была во всю жизнь безгранична. Даже находясь на далекой окраине Сибири, он мысленно не переставал обитать в ней, пленяя взор в своих мечтах ее священной красотой.

С большой радостью и любовью встретила Киево-Печерская лавра вновь прибывшего в нее святителя Павла. Она знала его уже давно, знала как своего постриженца, но теперь он возвращался в нее не простым иноком, а знаменитым и славным архипастырем, а вместе с тем и великим страдальцем, ищущим в недрах ее давно желанной тишины и спокойствия.

Свободный от епархиальных обязанностей, митрополит Павел вполне предался иноческим подвигам, столь близким и любезным благочестивой строгой душе его. Несмотря на высокое звание и старческие немощи, святитель Павел и здесь отличался смирением и чрезвычайной простотой. Спал не на постели, а на простых деревянных нарах, подкладывая под голову завернутый в полотно кирпич. Пищу употреблял исключительную братскую, требуя всегда, чтобы она подавалась в простой деревянной посуде. Каждый день видно было, как люди толпились около дышащей святостью его келлии, желая высказать свое духовное состояние или поведать о своей духовной нужде. Всех он выслушивал со вниманием и отеческой любовью и всем давал мудрый совет и благословение. Двери его жилища, как и двери его сердца, были открыты для всех и каждого.

Наступила осень 1770 года. Со дня приезда владыки на покой в Киево-Печерскую лавру прошло более двух лет. Имея от природы крепкое телосложение и сохранив свои силы от преждевременного расстройства и истощения строгой и воздержной жизнью, святитель и теперь, несмотря на глубокую старость, был неутомим как и в трудах церковного богослужения, так и в подвигах иноческой жизни. Часто совершая богослужение в лавре, он любил совершать их и по другим киевским церквам. От постоянных ночных бдений и сурового поста тело владыки утончилось и исхудало до невозможности. Телесные недуги, следуя друг за другом, повторялись все чаще и чаще. Наконец, святитель не выдержал и слег в постель. Не имея возможности присутствовать в церкви на богослужении, святитель Павел просил устроить в его келлии временную церковь; просьба его была немедленно исполнена, и с каждым днем ослабевавший силами архипастырь с умилением в душе ежедневно прослушивал Божественную литургию и приобщался Св. Христовых Таин. Редкая память и отчетливое сознание не покидали больного ни на минуту.

Силы святителя стали каждодневно упадать. Не принимая почти никакой пищи, он таял, как свеча, со дня на день ожидая неосужденного перехода от смерти в живот. Наступил наконец день 4 ноября. Почувствовав как бы некоторое облегчение, святитель Павел причастился утром Св. Христовых Таин, призвал к себе настоятеля лавры Зосиму и, упоминая о скором отшествии своем в загробный мир, просил положить его в том церковном архиерейском облачении, каковое имелось для него в лавре. При этом он передал ему свой белый фанзовый клобук и просил оставить его в ризнице лавры на хранение. Покончив таким образом со всеми необходимыми вопросами и устроив житейские дела, святитель Павел спокойно стал ожидать приближения смертного часа. В пятом часу пополудни того же 4 ноября 1770 года праведная исстрадавшаяся душа святителя Павла отошла ко Господу. Извещенные о его смерти лаврские соборные старцы, облачив тело митрополита в заранее приготовленные для того святительские одежды, тотчас совершили по нем первую панихиду и гроб с останками приснопамятного святителя, впредь до получения из Синода указа о том, как и кому отпевать их, поставили на время в усыпальнице левого придела Великой лаврской церкви, в имеющемся для того склепе.

Но при этом следует упомянуть о весьма знаменательном факте – донесение архимандрита Зосимы в Святейший Синод о кончине митрополита Павла Тобольского по неисповедимым путям Божиим было на почте утеряно. Но, на счастье, одновременно с донесением в Синод о смерти преосвященного Павла архимандрит Зосима послал о том же в Санкт-Петербург еще и частное письмо, адресованное на имя архиепископа Санкт-Петербургского Гавриила (Кременецкого), который был уже назначен в то время на Киевскую митрополию. Получив такое извещение, архиепископ Гавриил тотчас поспешил прислать архимандриту Зосиме ответ, в котором, извещая о. Зосиму о том, что донесение его в Синоде до сего времени не получено, советовал: «Тело преосвященного Павла, ежели по нынешним обстоятельствам медлит сомнительно», предать погребению, даже до получения из Св. Синода указа, и, пригласив для того некоторых соборных старцев, совершить над гробом отпевание, но «только священническое, а не монашеское». Письмо это было получено 18 декабря, а на следующее утро архимандрит Зосима поспешил исполнить давно ожидаемое и столь его томившее распоряжение и, собрав в Великую церковь соборных старцев, совершил над гробом усопшего святителя священническое погребение. Самый же гроб с останками почившего святителя был оставлен в склепе, на том же самом месте, куда был поставлен в первый раз. Таким образом прах усопшего святителя Павла полтора месяца оставался как бы не преданным земле. В свою очередь и Св. Синод, узнав со слов своего члена преосвященного Гавриила о смерти Тобольского митрополита, крайне был озабочен случившимся замедлением его погребения и во избежание каких-либо возможных, по причине свирепствовавшей в Киеве чумы, случайностей указом своим от 11 декабря поспешил подтвердить настоятелю лавры в немедленном погребении останков Тобольского святителя, на что архимандрит Зосима рапортом отвечал, что погребение тела преосвященного Павла, еще задолго до получения из Св. Синода указа, по письму синодального члена Гавриила 19 декабря 1770 года учинено.

Возженный для света светильник, ярко горевший для ходящих в неведении и во тьме, погас и был положен под спуд. Но у гроба святителя Павла совершаются многие чудеса; получают исцеление недужные разными душевными и телесными болезнями. И новый чудотворец земли родной так проявляет заботу, что сам является страждущим. При этом бывает и так, что святитель Павел является и с другими отечественными подвижниками благочестия.

Наместник Киево-Печерской лавры архимандрит Иларион по прибытии в лавру на место своего назначения, утомившись с дороги, заснул и видит во сне, будто явились к нему покойник Филофей и святитель Павел Тобольский и, приступив к постели, Филофей сказал: «Наместник прислан на семь лет, а потом архиереем», а святитель Павел сказал: «Нет, он прислан на пять лет и затем будет архиереем». По истечении пятилетнего срока так и случилось. Наместник Иларион был назначен епископом Полтавским. Прощаясь со святителем Павлом, он умилялся душой и плакал пред гробом его и, сообщая пророчество святителя Павла, просил: «Не скрывайте сего… Всем рассказывайте это великое на мне событие, предреченное во сне святителем Павлом».

Память святителя Павла, митрополита Тобольского, совершается 4/17 ноября – в день преставления и 10/23 июня – в день Собора Сибирских святых.