Меня отталкивает от Церкви...

Беседуя с людьми нецерковными – но проявляющими живой интерес к вере, – можно наткнуться на перечень явлений, которые, по их словам, отталкивают их от Церкви. Чрезвычайно неудачные реплики некоторых священников, которые потом радостно разносятся по интернету. Конфликты между различными поместными Церквами, когда высокопоставленные церковные иерархи ведут себя, скорее, как мирские политики, чем как пастыри. Много чего еще.

Тут, конечно, иногда говорят, что это всё отговорки – люди просто не хотят отвергнуть прежние грехи и пойти путем веры и спасения. В каких-то случаях это, возможно, и так, но иногда люди искренне ищут веры – и спотыкаются.

Поэтому недоумения такого рода заслуживают того, чтобы рассмотреть их подробно.

Что мы увидим – в том числе, когда посмотрим на Церковь, – зависит от того, какими глазами мы смотрим. Если мы видим Церковь извне – мы, скорее всего, видим её глазами медиа и социальных сетей.

Но та информация о Церкви, которую мы найдем в медиа, будет касаться двух областей.

Во-первых, это будут «скандалы, интриги, расследования». Дело даже не в том, что СМИ настроены антицерковно, а в том, что скандалы вообще хорошо продаются. Резкие высказывания, вызвавшие ожесточенные споры; обвинения в грехах и преступлениях; разного рода конфликты – всё это привлечет внимание. Обычно скандалисты и сплетники не имеют отбоя от желающих взять у них интервью. Люди, тихо, честно и смиренно исполняющие свое служение, мало кому интересны.

Во-вторых, людей интересует, какую позицию Церковь занимает в том или ином общественно-политическом конфликте. Тут в СМИ может попасть и интервью с вполне обычным, не отметившимся ни в каких скандалах священником – если он в целом поддерживает позицию этого издания.

Образ Церкви, который складывается из всех этих сообщений, не просто искажен – он вообще не имеет отношения к делу. Это как если бы знали о медицине только то, что врачи иногда становятся участниками конфликтов и выражают те или иные политические симпатии. Эти сообщения имели бы очень мало отношения к сути медицины.

Но, увы, и в отношении Церкви многие люди более всего обращают внимание на черты, не имеющие отношения к её идентичности и предназначению.

Когда у нас есть уже сложившаяся картина мира, свои предпочтения, свои симпатии и антипатии – мы рассматриваем Церковь исходя из них.

А во время каких-то трагических общественных потрясений люди нередко поглощены происходящим настолько, что всё, что их интересует в отношении Церкви – поддерживает ли она ту же сторону, что и они, и как её можно использовать в борьбе, которую они переживают как самое важное, что только есть в жизни.

Если они сочтут, что не поддерживает – они отвернутся от Церкви с негодованием, если, напротив, решат, что Церковь за них, то тоже в неё не войдут, потому что незачем. Врач может быть со мной полностью согласен в общественно-политических вопросах – но это же не значит, что я должен записаться к нему на прием.

В романе Герберта Уэллса «Человек-невидимка» невидимку можно было обнаружить, когда он сам надевал видимую одежду, или когда на него падал снег, или на его ноги налипала грязь. Для неверия Церковь является такой невидимкой – они видят в Церкви что-то внешнее и случайное. Чтобы увидеть в Церкви её подлинный смысл, нужно смотреть глазами веры.

В Символе веры – очень кратком изложении основных истин Православия, которое мы поем за каждой Литургией, – говорится среди прочего: «Верую во едину, святую, соборную и апостольскую Церковь».

Церковь есть предмет веры – и это может, на первый взгляд, показаться странным.

Казалось бы, Церковь, в отличие от Бога, Которого мы не видим, вполне наблюдаемая часть этого мира. Это сообщество с определенной структурой, люди, которые у всех на виду собираются в определенных, легко узнаваемых зданиях, для совершения известных обрядов.

Извне выражение «верить в Церковь» звучит немного странно – всё равно как если бы я исповедал веру в Академию наук. Академия – вполне видимая организация, что тут требовало бы веры?

Но даже такою вполне светскую организацию, как Академия наук, мы можем видеть по-разному. Увлеченный студент, мечтающий о научной карьере, видит собрание великих мужей, героев разума, открывающих нам новые знания о мироздании – собрание, к которому он с трепетом мечтает присоединиться.

Холодный карьерист видит организацию, которая получает и распределяет государственное финансирование.

Журналист бульварного издания больше всего заинтересован скандалами и (предполагаемыми) отношениями между почтенными учеными мужами и юными аспирантками.

Разведчик (и контрразведчик) видит государственные секреты.

Водопроводчик видит протекающие трубы в здании, где собираются академики.

Адепт каких-нибудь «тайных знаний» или смелых теорий видит презренную «официальную науку», которая «ничего не понимает».

Иначе говоря, при том, что сама Академия вполне доступна наблюдению, люди видят в ней разное – в зависимости от их личных устремлений и представлений о мире.

Вероятно, человек, который интересуется деньгами или скандалами, не увидит того, для чего, собственно, Академия существует – науки. Просто потому, что она его не интересует.

Для того, чтобы понять школу, или Церковь, или биржу, или Академию наук, важно понять прежде всего, для чего она существует. Перед тем как решать, хорошо ли члены данного сообщества исполняют свою миссию, надо понять, в чем она состоит. Тем более это стоит выяснить перед тем, как присоединяться к этому сообществу.

А понять это невозможно, не определившись с картиной мира. Бытие Церкви имеет смысл, только если вера в триединого Бога истинна, и Церковь – важнейшая часть Его замысла о спасении мира.

Церковь есть нечто гораздо большее, чем «земное сообщество православных людей». Главою Церкви является Господь, к ней, помимо верующих, совершающих свой земной путь, принадлежат ангелы, Святая Владычица Богородица, души христиан, которые уже отошли к Господу. В Церкви особым невидимым образом действует Божественная благодать. Даже то, что в Церкви является видимым, можно видеть по-разному.

Мы неизбежно оцениваем всё, с чем мы сталкиваемся, с точки зрения нашего взгляда на мир и наших ценностей. Чаще всего этот взгляд складывается стихийно – мы подхватываем представления окружающих, обрывки из книг и фильмов.

Но мировоззрение, которое определяет наши решения, – это важно, и нам не стоит пускать его формирование на самотек.

Чтобы сформировать какое-то отношение к Церкви по её существу, я должен понять, в чем её предназначение. А для этого – понять, в чем мое предназначение.

В одной книге (она была посвящена планированию, а не духовным вещам) я наткнулся на интересный вопрос – какую надгробную речь вы хотели бы на ваши похороны? Вопрос был поставлен совершенно серьезно – чтобы добиться чего-то в жизни, нужно планировать, а самый общий уровень планирования – жизнь в целом.

Чего я хотел бы достичь в своей жизни и какое наследие оставить? Как я хотел бы, чтобы люди поминали меня, когда я умру?

Такое напоминание о смерти могло показаться неожиданным – даже невежливым. Но оно позволяет сформулировать вопрос – а чего я вообще хочу от этой жизни? Когда я окажусь на смертном одре – а я там, рано или поздно, окажусь, – что я хотел бы вспомнить? На что я потрачу свою жизнь?

Когда мы молоды, жизнь кажется вечной – юноше в 20 лет не приходит в голову, что ему когда-то будет 40, а потом и 60, и 80. Но в конце концов мы обнаруживаем, что нам не 20 – и больше никогда не будет 20. Наше тело неотвратимо стареет, уходят силы и привлекательность – и становится всё более ясно, что нам предстоит умереть, как и всем остальным.

Вопрос «а зачем всё это было?» встает всё более очевидно – хотя нам обычно удается его подавлять.

Мы можем долгое время жить как бы во сне, решая наши маленькие проблемы и добиваясь наших маленьких целей. Но иногда что-то пробуждает нас – и довольно грубо. Угроза жизни, болезнь, горе, что-то еще, разрушающее нашу привычную рутину.

Но этого грубого пробуждения можно не дожидаться. И, как предлагалось в той книге, задуматься над вопросом – куда должен привести мой жизненный путь? Где он должен завершиться?

Иногда люди говорят о том, что религия – это бегство от реальности. Это верно с точностью до наоборот – безрелигиозная жизнь есть бегство от реальности, нежелание задумываться о конечности нашей жизни и о её итогах.

Даже языческие философы понимали, что добрая жизнь начинается с размышления о смерти – что значит моя жизнь в свете того факта, что я умру? Это не значит прийти в уныние и страх – это значит заглянуть за горизонт, увидеть свою жизнь в контексте чего-то большего. И именно такой взгляд предлагает нам Церковь.

Вопрос «для чего мы живем» повторяется множество раз – в песнях и стихотворениях, книгах и фильмах. Люди не могут смириться с бессмысленностью жизни. У Церкви есть ответ на этот вопрос.

Мы созданы Богом для жизни вечной и блаженной; мы отпали от этой жизни в грех и страдаем; Бог пришел на землю в лице Иисуса Христа. Христос, через Свою смерть и воскресение, даровал нам возможность наследовать вечную блаженную жизнь. Мы принимаем этот дар через покаяние и веру.

Если мы принимаем это возвещение как истину, это меняет всё – из чего мы исходим, что мы считаем важным, какими глазами мы видим мир и самих себя.

Существование Церкви становится понятно именно в свете этого возвещения.

Скандалы и конфликты в (около)церковной среде могут причинять глубокое огорчение, но ничего не меняют в той реальности, которая определяет нашу жизнь – мир сотворен Богом, Христос воскрес из мертвых, мы призваны к жизни вечной и блаженной, и никто, кроме нас самих, не может помешать нам эту жизнь обрести.

И обретаем эту жизнь мы в Церкви. Христос говорит «Я создам Церковь Мою, и врата ада не одолеют ее» (Матф.16:18).

За видимой нам Академией наук стоит невидимая реальность науки – не будучи учеными, мы призваны просто поверить, что академики занимаются чем-то реальным и важным, что мы могли бы понять, если бы приложили к этому усилия.

За видимой нам Церковью как земной организацией стоит невидимая, духовная реальность. Слово «духовный» для нас часто звучит бледно – как будто речь идет о чем-то вроде облачка пара. На самом деле, говоря о духовном, мы говорим о чем-то несравненно более реальном, более прочном, более укорененном в вечности, чем всё, что мы можем увидеть или пощупать.

Библия описывает духовную реальность Церкви, используя разные образы – тело, семья, царство, город.

Становясь членами Церкви, мы не «присоединяемся к общественной организации», мы входим в общение с Богом, святыми и ангелами.

В Крещении Бог усыновляет нас Себе, мы становимся Его чадами – как пишет Апостол, «Ибо все вы сыны Божии по вере во Христа Иисуса; все вы, во Христа крестившиеся, во Христа облеклись» (Гал.3:26, 27).

Святой Иоанн Златоуст говорит, что мы сделались братьями Иисуса Христа, его ближайшими родственниками: «Ведь мы были освобождены от наказания, совлеклись всякого зла, были возрождены свыше, воскресли после погребения ветхого человека, были искуплены, освящены, приведены в усыновление, оправданы, сделались братьями Единородного, стали Его сонаследниками и сотелесными с Ним, вошли в состав Его плоти и соединились с Ним так, как тело с главою».

Это звучит поразительно дерзновенно – но именно такова весть Евангелия. В Иисусе Христе наш Бог пожелал стать нашим братом, принять нас в семью, чтобы очистить нас от всякого зла и ввести в жизнь вечную и блаженную.

Дар Крещения вводит нас в эту новую жизнь – и новые отношения. Сделавшись детьми Богу – и братьями и сестрами Его единородного Сына, – мы сделались родными и друг другу. Теперь все святые, прошедшие путь веры и спасения прежде нас, – наши небесные родные. Теперь Матерь Господа Иисуса – и наша Матерь тоже.

Мы усыновлены в огромную семью святых, которая никогда не распадется, в которой нет непонимания и раздоров, холодности и отчуждения, через которую струится жизнь, любовь и свет Святой Троицы.

Церковь описывается и как Город – Небесный Иерусалим. У нас слово «город» ассоциируется с мегаполисом, где все бегут по своим делам, и считается даже вежливым не замечать друг друга. Города древности были гораздо меньше – их жители знали друг друга, – и они были общинами, в которых люди разделяли общую жизнь, общие тревоги и радости. Они высоко ценили свою принадлежность к городу; это было их место в жизни, их родной дом.

Церковь есть Царство. Для нас слово «Царство» чаще обозначает территорию, но в Библии это, скорее, «царствование», «владычество» – реальность правления Господа Иисуса в жизни тех, кто предан Ему.

Церковь есть Тело Христово. Этот образ может быть для нас не вполне понятен, но он подчеркивает, что христиан соединяют не просто общие убеждения, но сверхъестественная общая жизнь, которая пребывает в Церкви. Как говорит Апостол,

«Ибо, как тело одно, но имеет многие члены, и все члены одного тела, хотя их и много, составляют одно тело, – так и Христос. Ибо все мы одним Духом крестились в одно тело, Иудеи или Еллины, рабы или свободные, и все напоены одним Духом» (1Кор.12:12,13).

Святой Апостол Павел пишет в своем послании к Ефесянам: «Итак вы уже не чужие и не пришельцы, но сограждане святым и свои Богу, быв утверждены на основании Апостолов и пророков, имея Самого Иисуса Христа краеугольным камнем, на котором все здание, слагаясь стройно, возрастает в святый храм в Господе, на котором и вы устрояетесь в жилище Божие Духом» (Еф.2:19–22).

Церковь есть сверхъестественная реальность общения Бога и людей – и эта реальность пребудет всегда, когда история этого мира, со всеми его враждующими царствами и партиями завершится. Церковь есть Божия, святая, блаженная вечность, присутствующая в этом временном мире.

«Но, – может заметить читатель, – я этого не вижу. Я вижу то, что мелькает в новостях – и это мало похоже на реальность сверхъестественной любви, изливающейся в мир через людей, обретших качественно новую жизнь во Христе».

Что же, этому есть несколько причин. Христос пришел спасти людей, нуждающихся в спасении – это звучит тавтологией, но это стоит уточнить, потому что в Церкви сверхъестественная благодать Божия пробивается через человеческую немощь и грех. «Ибо все мы много согрешаем» (Иак.3:2). Верующие, совершающие свое странствование в этом мире, находятся в процессе становления – они еще не достигли совершенства. Кроме того, Христос говорит о том, что некоторые люди будут пророчествовать от Его имени, изгонять бесов, даже творить чудеса, в то время как Он их никогда не знал (Мф.7:22,23).

Мы можем видеть в Церкви проявления Божьей благодати, которая исцеляет и исправляет жизни: пьяницы оставляют свой порок, блудники становятся верными отцами семейств, преступники превращаются в законопослушных граждан, люди обескураженные и растерянные обретают смысл и утешение в жизни. Мы можем видеть святых – и просто добрых людей. Но наш взгляд может останавливаться на чем-то другом – проявлениях человеческого греха. Или, возможно, на чем-то неприятном лично нам – что мы воспринимаем как грех.

То, что мы видим, определяется нашими предпочтениями, как и в примере с Академией наук. Чтобы понять, что собой представляет это сообщество, я сначала должен поверить в то, что наука существует, наука – важное и достойное дело, и смысл существования академии именно в науке.

Иначе всё, что до меня будет доноситься, – это сообщения о скандалах в научной среде и дележке собственности.

Иногда, впрочем, то, что мы видим, определяется чужими предпочтениями – мы поглощаем информацию, отобранную и проинтерпретированную для нас другими.

Если я живо интересуюсь наукой, я буду знать нечто другое – ученых мужей, которые находятся на переднем крае исследований и щедро делятся своими знаниями с увлеченной аудиторией. Мне будет знакомо удовольствие обретения новых знаний, сотрудничество и взаимопомощь людей, преданных общему делу, все те радости интеллектуального поиска, которые побуждают людей избирать эту профессию. Я, естественно, буду стремиться присоединиться к этим людям и научиться у них.

Если исхожу из того, что Бог реален, и Он ищет общения с людьми, я буду искать в Церкви именно Его.

Кто есть Бог, что я могу о Нем знать, как я могу войти в общение с Ним, как мне обрести ту жизнь вечную и блаженную, которую Он дает. В Евангелии есть притчи о жемчужине и о скрытом сокровище:

«Еще подобно Царство Небесное сокровищу, скрытому на поле, которое, найдя, человек утаил, и от радости о нем идет и продает все, что имеет, и покупает поле то. Еще подобно Царство Небесное купцу, ищущему хороших жемчужин, который, найдя одну драгоценную жемчужину, пошел и продал все, что имел, и купил ее» (Мф.13:44–46).

Открытие, что есть Бог, источник всякого добра, красоты и истины, создавший нас для вечной радости, полностью переориентирует нашу жизнь и создает в ней совершенно другие интересы.

Мы убеждаемся, что Евангелие истинно, Христос воскрес и жив сейчас, и мы можем полагаться на Его слово. И это слово прямо связано с тем главным, что совершается в Церкви.

Христос говорит в Евангелии: «Истинно, истинно говорю вам: если не будете есть Плоти Сына Человеческого и пить Крови Его, то не будете иметь в себе жизни. Ядущий Мою Плоть и пиющий Мою Кровь имеет жизнь вечную, и Я воскрешу его в последний день» (Ин.6:53,54).

Речь идет о том, вокруг чего строится жизнь Церкви, – о Евхаристии. Здесь, в Чаше – сам Христос, пришедший для того, чтобы соединиться с нами и дать нам подлинную жизнь.

Немощь – или даже неверность – тех или иных членов Церкви ничего в этом не меняет. Бог не перестает быть Богом, Христос – воскресшим Спасителем, а Евхаристия – пищей бессмертия.

Когда мы осознаем это, ничто, абсолютно ничто не может оттолкнуть нас от Церкви.