1. Одна из типовых нападок

Можно по-разному говорить о религии и атеизме; возможен глубокий, обстоятельный разговор, и мне доводилось иметь дело с серьезными, вдумчивыми атеистами, искренне стремящимися к честному и независимому суждению. Я искренне благодарен некоторым атеистическим авторам за то, что они помогли мне обрести одну из самых ценных привычек – привычку думать. Однако нередко серьезный разговор о серьезных вопросах подменяется трескучей пропагандой, рассчитанной на неосведомленную и – что еще печальнее – интеллектуально ленивую аудиторию. В такую пропаганду могут впадать как верующие, так и атеисты; ее вред прежде всего в том, что она поощряет и формирует привычку к интеллектуальной лени и интеллектуальной нечестности.

Один из штампов атеистической пропаганды я и хотел бы рассмотреть в этой статье. Общим местом пропаганды являются указания на преступления, совершенные под знаменами религии; посмотрите, мол, до какого безумия людей доводит вера в Бога. Следовательно, сама эта вера безумна и вредоносна. Этот аргумент повторяется постоянно, и мы можем найти его в недавно вышедшей (насколько мне известно, пока не переведенной) книге Ричарда Докинса God Delusion (то есть “Обман – или заблуждение – о Боге”; в более свободном переводе – “Бог как заблуждение”). Как сообщает сайт ВВС, книга “пользуется ошеломительным успехом и продается огромными тиражами”. Аргументы, которые выдвигает Докинс, весьма типичны; поэтому я воспользуюсь его книгой, чтобы ответить на один из типовых атеистических доводов. Докинс пишет:

«В январе 2006 года я участвовал в телевизионной передаче на Британском телевидении, которая называлась “Корень всего зла?”. Поначалу мне не понравилось название; религия не является корнем всего зла, потому что ни одна вещь не может быть корнем всего сразу. Но меня порадовало объявление о передаче, которую четвертый канал разместил в газетах. Оно изображало небоскребы Манхеттена с заголовком “Вообразите мир без религии”. Какая связь между картинкой и заголовком? Башни-близнецы явно оставались на своем месте. Вообразите вместе с Джоном Ленноном мир без религии. Вообразите мир без бомбистов-самоубийц, без терактов 11 сентября, без сожжения ведьм, без Порохового заговора1, без индийских каст, без израильско-палестинских войн, без югославской резни, без преследования евреев за “христоубийство”, без конфликта в Северной Ирландии, без “убийств чести”2, без сияющих телепроповедников, стригущих деньги доверчивых простаков со словами “Бог хочет, чтобы Вы жертвовали все, что можете”. Вообразите мир без Талибана, взрывающего древние статуи, мир без публичного обезглавливания богохульников, мир, в котором женщин не избивают плетьми за нарушение религиозных “приличий”».

Вообще-то можно согласиться с тем, что в мире без религии никакие талибы не рушили бы буддистских статуй – за неимением буддизма, и никто бы не преследовал евреев – за неимением самих евреев, как и других народов, цивилизаций и культур, созданных религиями. Однако, как я понял, автор немного не об этом, а о том, что религия, по его мнению, является источником всего этого зла. Что “убийства чести” или воинствующий национализм превосходно обходятся безо всякой религии, автор не знает; похоже, он склонен приписывать вообще все зло, происходящее в неатеистических обществах, именно религии. Докинс пишет в своей книге: «Существует трусливое нежелание использовать религиозные термины для названия враждующих фракций. В Северной Ирландии католики и протестанты иносказательно обозначаются как “националисты” и “лоялисты” соответственно. Само словорелигия заменяется на общину, когда речь идет о межобщинныхстолкновениях».

В скобках я бы заметил, что многие участники североирландского (и не только) конфликта – такие же атеисты, как Докинс, католик и протестант означает для них именно принадлежность к общине. А упрек в “трусливом нежелании” называть вещи своими именами мы можем с успехом обратить к Докинсу.

В самом деле, нам есть что рассказать о фанатизме, нетерпимости и преследованиях за убеждения. Наша страна очень пострадала от фанатизма и нетерпимости – думаю, что больше, чем любая другая страна в мире, исключая Камбоджу. Ужас этих событий ни в коем случае не следует забывать. Нам следует хранить память о них так же упорно, как евреи хранят память об ужасе Холокоста, потому что слова “тот, кто забывает уроки истории, обречен на их повторение” – это не только страшные, это еще и верные слова. Мы должны помнить жертв фанатизма – расстрелянных в затылок, изрубленных шашками, уморенных голодом или умерщвленных многими другими способами; мы должны помнить произведения культуры и искусства, уничтоженные фанатиками; мы должны помнить созданную ими одну из страшнейших тираний в истории. А еще мы должны помнить, что это был атеистическийфанатизм. Это не клерикалы расстреливали атеистов на Бутовском полигоне; дело обстояло ровно наоборот. Историческая реальность такова, что атеистические фанатики убили гораздо больше народу, чем исламские экстремисты и инквизиторы вместе взятые. Я не хочу этим сказать, что все атеисты сплошь кровожадные фанатики – это не так – но лишь обратить внимание на тот факт, что одна из самых разрушительных форм фанатизма, большевизм, был именно атеистическим. Поэтому считать ненависть, фанатизм и преследования порождением религии, а тем более рекомендовать атеизм как средство от всех этих бедствий – значит объявлять всю русскую (и не только) историю ХХ века как бы не бывшей. Докинс пишет:

“Вопрос не в том, были ли Сталин и Гитлер атеистами, а в том, можно ли утверждать, что под влиянием атеизма люди систематически совершают злые дела. Нет ни малейших подтверждений, что это так”.

И в нашей стране, и в других странах люди, громогласно заявлявшие о своих атеистических убеждениях, преследовали верующих именно с целью насаждения атеизма и искоренения религии. Когда люди жгли церкви и убивали священников и мирян – у нас, в Испании, в Мексике, много еще где, – они делали это именно под атеистическими лозунгами. И для Докинса (и иже с ним) “не существует ни малейших подтверждений, что люди совершали злые дела под влиянием атеизма”! Что же сказать на это? Докинс упрекает протестантов-фундаменталистов в том, что никакие свидетельства не убеждают их в реальности эволюции, в то время как честный ученый всегда готов пересмотреть свои взгляды. Но теория эволюции – это все же теория, в то время как атеистические гонения – факт. Многочисленные новомученики российские, испанские, мексиканские, китайские и многие другие, имена и обстоятельства смерти которых нередко хорошо известны, пострадавшие именно от атеистов и именно за веру, не существуют для Докинса. Я не думаю, что Докинс сознательно лжет. Было бы неверно представлять его хитро подмигивающим и приговаривающим “здорово я обманул этих лопухов, моих читателей”. Я думаю, он себе верит – точно так же, как, например, ревизионист Дэвид Ирвинг искренен в своем отрицании Холокоста. Человек может просто в упор не видеть того, что не вписывается в его картину мира – независимо от того, верующий он или атеист. Атеизм от этого совершенно не лечит.

Аргумент “от исторических злодеяний” звучал довольно внушительно в устах, например, деятелей эпохи просвещения. Им (и их слушателям) было не с чем сравнивать. Но вскоре Европа увидела ничуть не менее впечатляющие преступления, совершенные под знаменами просвещения и разума. “Адские колонны” генерала Тюрро занялись франко-французским геноцидом в Вандее, а революционные солдаты принялись расстреливать монахинь за отказ отречься от обетов. С тех пор опыт французского, испанского, мексиканского и особенно русского атеизма показал, что фанатичные преследования, резня, тирания и охота на ведьм совершались под антирелигиозными знаменами в еще больших масштабах, чем под религиозными.

Есть очевидный способ установить, ответственен ли фактор Х за явление У – продолжается ли это явление по устранении этого фактора. Если мы избавились от “врачей-убийц”, а пациентам стало только хуже, мы, пожалуй напрасно грешили на врачей; если обвиняемый схвачен и казнен, а серийные убийства продолжаются, значит, схватили мы кого-то не того; если, наконец, мы избавились от религии и верующих, а бедствия и злодеяния, ранее приписываемые религии, не только не прекратились, но приобрели еще больший размах, значит, дело было не в религии. Если со злодеяниями стало только хуже в ситуации, когда обвинить в этом религию решительно невозможно, значит, отнюдь не религия является причиной злодеяний. Признание этого еще не означает отказа от атеизма как такового; это означает отказ от фобии в стиле “все невзгоды, вся беда от коварного попа”. А еще это означает более трезвый – то есть более пессимистичный взгляд на падшую человеческую природу.