Заключение

Человек любит истину и хочет найти ее. Но что может дать ему уверенность, что он ее найдет, или, даже, уверенность только в том, что она существует? Единственным основанием для светлых надежд на науку в будущем, служат успехи знания в прошедшем; нетрудно показать слабость и неудовлетворительность этого основания. Чем более живет человечество, тем более расширяются его знания. Человечество растет, но никакой процесс роста в видимом мире никогда не шел в бесконечность, нa Земле все смертно, смертна и сама Земля, смертно человечество, смертны, следовательно, и его успехи. Культурные завоевания, как и завоевания древних римлян, естественно, должны кончиться гибелью победителей. Но, если так, то какой бы далекий путь человечество не прошло по направлению к истине, оно не увидит истины, отстоящей от него бесконечно далеко, и погибнет во лжи. Да и вообще, что есть истина? Этот Пилатовский вопрос не так давно повторил Геккель, несколько, в измененном виде. «Существует ли такая вещь, как объективная истина?» – спросил он. Ответ, в значительной степени, подсказывался мировоззрением спрашивавшего, а это мировоззрение, в значительной части, есть общенаучное мировоззрение. Согласно ему, у человечества всегда будет только субъективное миропонимание, которое всегда будет эволюционировать. Этот процесс эволюции не есть, вообще, процесс обобщений и расширений в сфере познания, а есть процесс изменений, состоящий в том, что, ныне провозглашаемое абсолютной истиной, завтра получает характер истины относительной и условной, т. е. оказывается, что эта истина не всегда и не везде истина. Принципы добра, даже принципы мышления, полагают, есть нечто изменяющееся и условное. В бесконечном эволюционном процессе, для человека не оказывается никакой точки опоры, утвердившись на которой, он мог бы определять все и изменения всего, по отношению к этой точке. Такого пункта нет. То, чем человек измеряет мир, изменяется само, поэтому, результатом измерений никогда не может быть истинное познание. Простым примером можно пояснить этот безутешный взгляд.

По метрической системе вещи измеряются метром. Метр равен одной десятимиллионной части четверти парижского меридиана. Но, так как изменяется величина и фигура Земли, то изменяется и длина метра. То, что назад тому сто лет было больше метра, теперь, оставаясь неизменным, может оказаться меньше его. Метр покажет нам, что изменилось то, что не изменилось на самом деле. Но, как изменяется метр, так изменяются идеалы, принципы, неизменных норм не существует совсем, отсюда, результаты всяких измерений, т. е. всякое познание, имеют истинность только для нас и ложны в своем существе. Если так, то нечего и думать об истине.

Однако, умственная жизнь человечества всегда состояла и будет состоять в искании истины. Что же ободряет и поддерживает энергию человека в этом искании? Что дает ему уверенность, что он найдет то, что ищет? Только религия, обещающая ему, как идеальный конец, полное единение с истиной. В, предпосланном выше, обзоре религий, была сделана попытка показать, что ни одна религия, кроме христианской, не может удовлетворить человека, и, что обетования христианства удовлетворяют его всецело. Человечеству дано бессмертие, из бытия оно перейдет в инобытие, создастся новый порядок вещей. «Тогда, – говорит великий благовестник христианства, – я познаю (истину) подобно, как я познан (Богом)». (1Кор. 13:12). В истине человеку откроются и добро, и красота, потому что добро и красота неотделимы от истины.

Вот – тот идеальный конец, который христианство обещает в будущем, ищущим истину. Было бы великим благом для человечества, если бы в настоящем оно жило верой в этот светлый конец будущего. При каждом научном открытии, научном завоевании, она сообщала бы уверенность научному торжеству. Частную победу, верующая наука, всегда рассматривает, как шаг к несомненной окончательной победе. Вера в Божественный Промысел, правда, ограничивает человеческое самомнение, ибо причину всех успехов она относит к Богу, но, с другой стороны, эта вера рассеивает и малодушие, и сомнения в людях. При неудачах, затруднениях, ошибках, эта вера будет смягчать скорбь ученого, потому что он будет знать, что неудачи лишь замедляют, но не уничтожают торжества истины. Все равно, как майский снег в средней России ни в ком не убивает уверенности, что наступит лето, так темные моменты в духовной жизни народов не должны колебать уверенности, что жизнь духа не потухнет, и, что, в конце концов, люди познают истину. Но эта вера в торжество человека и его научных исканий может быть законным уделом лишь тех, кто верит в Бога, и кто верит в посланного Богом Христа, Который есть путь, истина и жизнь (Ин. 14:6).