Беседа православного миссионера со штундистами о почитании святых икон

Миссионер. Так как вы отступили от Православной Церкви и не хотите слушать увещаний здешнего приходского священника, то я хочу беседовать с вами о тех истинах православной веры, в понимании которых вы отличаетесь от православных. О чем же прежде всего желаете со мной беседовать? Предоставляю вам на сей раз право выбора предмета.

Штундист. Более всего нас соблазняют иконы, и потому просим вас открыть первую беседу об иконах.

Миссионер. Хорошо; желательно мне от вас слышать, почему они вас соблазняют? Имеете ли вы какие-либо доказательства того, что их не следует почитать?

Штундист. Имеем в Слове Божьем, да еще настолько важные, что и дитя наше их понимает (они так ясны) и может обличить ими всякого почитател икон.

Миссионер. Укажите мне эти места, прошу вас.

Штундист. Вот они, пока 29 стих, 17 главы Деяний Апостольских и вторая заповедь Закона Моисея. Есть у нас и другие указания против употребления икон, напр. у прорр. Исайи, Иеремии, в Псалмах Давида пророка. Мы думаем, что тут напрасны даже будут ваши усилия, труды и речи, чтобы против сих мест что-либо возразить.

Миссионер. Посмотрим. Но чтобы труд наш не был напрасным, прошу усердно внимать слову и честно относиться к делу, помня, что мы будем трудиться вести беседу истины ради, иначе успеха не может быть, как бы ни были ясны мои доказательства в пользу почитания икон и в опровержение ваших возражений. Успеха ради скажу еще: не забрасывайте меня разом многими вопросами, особенно не давайте их одновременно о разных предметах. Речь пойдет об иконах; помните, что о них только на сей раз мы и должны говорить. Чтобы скорее и лучше дойти до конца, советую вам не всем говорить, а избирать того, кто у вас сильнее в слове и больше других понимает. Ему доверьтесь, пусть он и говорит со мной, остальные будете вместе с православными слушать; а что ваш доверенный не выскажет, или скажет не так, о том в конце беседы мне скажете. Хорошо ли так будет?

Штундист. Хорошо, значит, это чтобы был порядок.

Миссионер. Да, верно. Кого же вы из среды себя выбираете для беседы со мной?

Штундист. Спиридона Р., он нас навел на то, он и лучше нас знает и нами погоняет.

Миссионер. Ну, так начнем же с помощь Божьей. Господин Р., читайте 29 стих 17 главы Деяний.

Штундист (читает): «и так мы будучи родом Божьим, не должны думать, что Божество подобно золоту, или серебру, или камню, получившему образ от искусства и вымысла человческого». Чтожь прочитано, ясно, что икон не должно почитать и только, как мы прежде всякому об этом говорили.

Миссионер. А мне кажется, что вы не совсем правильно понимаете дело и вводите других в заблуждение; это можно показать вами же приведенными словами.

Штундист. А ну, как извольте, извольте; это будет для всех нас очень интересно.

Миссионер. Извольте читать снова 29 стих 17 главы Деяний, да обратите внимание положительно на каждое слово этого стиха.

Штундист (прочитал). Чтожь тут такого и на что тут обращать внимание, когда оно все ясно, как Божий день?

Миссионер. Ясно то оно, ясно, только, как видно, не совсем да и не для всех. Тут вы, что самое главное, не обратили никакого внимания на слова «от искусства и вымысла человеческого». Правда, что не обратили?

Штундист. Ну, так что же?

Миссионер. Да то, что в них вся сила дела – сильное обличение против вас. Вы говорите, что иконы – идолы и есть выдумка человеческая; тогда как идолы только действительно существуют по выдумке, по вымыслу человеческому и в 13-ой главе 2 и 3 стихах Премудрости Соломона ясно указано, какие такие идолы выдумало человечество, а в 14 главе от 12 до 31 стиха той же Премудрости Соломона объясняется, как люди дошли до такой выдумки. Прочитайте еще 3-ю и 14-ю главу пророка Даниила и вы увидите ясно, что такое идол. Иконы же, как святыня, явились по прямому приказанию от Бога Моисею и Соломону с Давидом – сделать их. До пришествия в мир Христа Мессии эти Херувимы (в еврейском храме) и почитались, как великая святыня и самое воплощенное Бог – Слово почитает их, посещая храм Божий, оказывает им такое же почитание – молитву и поклонение пред ними, как и все. Если бы эти изображения не были угодны Богу, то Спаситель приказал бы их

вынести из храма, как приказал удалить меняльные столы и кошницы с голубями. Таких кумиров, как указано в приведенных мной местах, у нас никогда не было и нет ни в храмах наших, ни в домах и мы им не воздаем божеского поклонения, как вы нас напрасно в том обвиняете. Мы поклоняемся тому, что сам Бог приказал устроить и чему велел поклоняться.

Штундист. Ну, положим это Херувимам вы кланяетесь, то на это была воля Божья, это вы можете им и кланяться. Зачем же кланяетесь иконам Спасителя, Божей Матери и других святых, когда на это не было приказания от Бога? Таким образом поступая, вы творите себе многих богов, потому что в св. Писании ясно сказано, что «Бог живет во свете неприступном и Бога никто никогда не видал и видеть не может».

Миссионер. Хотя на это и нет прямого приказания от Бога, но мы поклоняемся изображениям Спасителя, Божей Матери и святых еще с большей смелостью и правом, чем изображениям св. Херувимов, Сами вы подумайте об этом хорошенько. Ведь, если Бог приказал так чтить Херувимов – Свои творенья, хотя и высшие из Его творений, то не больше ли мы должны почитать и не с большим ли благоговением должны поклоняться и лобзать изображения Самого Творца Херувимов и всей вселенной.

Господь не приказал этого делать, как потому, что само собой приказывают нам делать это наш разум и наша совесть, так и потому, что Спаситель наш был необычайно и бесконечно кроток. Он никогда не приказывал воздавать Себе Божеской чести, живя в теле на земле, а, творя множество дел милосердия роду человеческому, много раз просил получивших от Его благодеяния никому не разглашать об этом. Не мог Он поэтому приказать снимать с него портреты и поклоняться им, хотя и это сделал, никому нарочито не приказывая. Есть весьма ясное и весьма достоверное предание, записанное и у верных и у язычников о том, что Он снял с Себя образ и вручил его Авгарю, князю Эдесскому, каковой образ и был в почтении и поклонении, а вы, если этому и не верите, то за то против вас говорит сильно вся вселенная и обличают вас все, жившие от времен апостольских и живущие доселе, как верующие во Христа, так и не знающие Его язычники. Имея иконы, или изображения Бога и святых, мы почитаем не многих, а одного истинного Бога, а святых почитаем потому, что Сам Бог почтил их, называя их возлюбленными Себе, братьями и друзьями Своими; почитаем их, как близких к Богу, как ходатаев наших пред Ним и как таких, святой жизни которых мы должны подражать. При этом, хотя мы и воздаем своим иконам поклонение, курим пред ними фимиам, возжигаем елей и свечи и лобызаем их, но все это делая, мы вовсе не так служим им, как язычники своим идолам – разным чурбанам. По учению святой Православной Церкви вселенской молиться пред иконами мы должны так. Взирая на икону телесными очами, духовными – сердцем и душой мы должны возноситься к Самому Богу, или святым Его, изображенным на иконах, а не поклоняемся самому дереву и краскам, признавая икону за Самого Бога и Творца вселенной, как это безумно и богопротивно делают язычники. Они, обращаясь к своим истуканам, говорят к камню, например: «ты мой отец», и к металлу или дереву – «ты меня родил» (Иеремия), почитая, значит, ими же самими сделанного чурбана‚ за самого Бога, или вместилище Божества. Мы же, молясь, например, пред иконой св. Николая, обращаемся к самому святому, живущему ныне на небесах и взываем так: «святитель отче Николае, моли Бога о нас», а не говорим: «св. иконо его, моли Бога о нас». А перед иконой Спасителя, взывая о спасении, обращаемся к иконе Его, как к Нему Самому, везде нас слышащему, равным образом и перед иконой Его; но и здесь не икону мы зовем Спасителем, а Самого Спасителя.

Церковь вселенская за непочитание икон, равным образом и за неправильное почитание – за обожание их (когда кто признает их и за Самого Бога) угрожает анафемой. Так мы не почитаем икон за Самого Бога и не признаем многих богов, хотя и имеем множество икон, которые не есть человеческий вымысел кого то или чего то несуществующего, а есть изображения действительно живших и угодивших Богу лиц и людей, тогда как многие языческие чурбаны и истуканы есть изображения видимых низших тварей Божиих и в большинстве случаев изображение всего такого, чего на самом деле и не было. А что мы изображаем Самого Бога, тогда как Он живет во свете неприступном и Его никто не видел, то это означает, что мы изображаем Его лишь так, как Он Сам благоволил явиться и быть видимым роду человеческому. Например, являлся же Он праотцу Аврааму в виде 3-х странников, будучи в то же время Всемогущим Богом и премирным Владыкой, живущим во свете неприступном(Быт.,гл.18); патриарху Иакову, который сам говорил,что видел Бога лицом к лицу (Быт.22:25–30).О Моисее Сам Господь Бог сказал евреям: «устами к устам говорю Я с ним и явно не в гаданиях, и образ Господа он видит» (Числ.12:16); Гедеону и родителям Сампсона Он являлся в виде ангела (Суд. 6 и 13 главы) и прочая.

Не силясь написать Бога в Его непостижимой славе и величии, мы изображаем Его в таком виде, как Он являл Сам Себя миру в Троице, особенно вторую Ипостась Сына Божия. Он родился, мы и изображаем Его рождение, как младенца; крестился, мы и крещение Его изображаем; молился в саду Гефсиманском о чаше, так и изображаем Его; страдал, воскрес и вознесся, так и изображаем все эти важнейшие события в Его жизни, при этом строго держась указаний Слова Божья. Обо всем этом, повествуем на дереве, золоте и серебре красками, как бы и чернилами на бумаге. А пророк Исая, этот ветхозаветный евангелист, говорит, что он видел Господа, сидящего на престоле высоком и превознесенном, вокруг Его стояли Серафимы и взывали: «Свят, Свят, Свят, Господь Саваоф! Вся земля полна славы Его. И сказал я: «Горе мне! погиб я! ибо я человек с нечистыми устами; и глаза мои видели Царя, Господа Саваофа» (Ис.6:1–8).

Вот какое ясное было явление Бога пророку Исаии. Так мы и изображаем Его на иконе, как его видел Пророк. Или вот прор. Иезекииль видел Господа, на подобие человека, носимого 4-мя херувимами (гл.1–2). Св. пр. Даниил видел Ветхого деньми и шедшего на облаках небесных, как бы Сына человеческого, подошедшего к Нему (Дан.7:13:22). И этот Ветхий деньми был не кто иной, как Бог Отец, а Сын человеческий – Иисус Христос. Вот в таком виде вы и видите у нас Бога, и мы не грешим, что так изображаем Его. Иначе если бы это не было Ему угодно, то первее всего Ему не было бы угодно и являть Себя в таком виде пророкам.Собственно не Богу нужно Его изображение, которое мы пишем, а нам самим: Он, по крайнему человеколюбию Своему, благоволил приблизиться к нам и потому явился в виде, доступном нашему разуму и нашим внешним чувствам. Видеть такое повествование о Боге на иконе также полезно для нас и спасительно, как и слышать о Нем из книги; но есть преимущество первого пред вторым: книжное доступно меньшеству, потому что не все умеют читать, повествование живописное понимают все; даже самые малые по возрасту – дети.

Штундист. Положим, теперь мы видим, что вы различаете иконы от идолов. Действительно, теперь для нас ясно, что идолы выдуманы людьми, а святыня – иконы явились по воле и приказанию Божью. Но все-таки мы не можем их почитать, покрайней мере не можем почитать все те иконы, которые только есть у вас.

Миссионер. Почему же, скажите.

Штундист. Потому что у вас есть такие иконы, что они все-таки – идолы, или правильнее сказать, потому, что на них есть идолы. Например, у вас св.великомученик Георгий рисуется едущим на лошади и поражающим какое-то чудовище – змея. Как же можем покланяться мы такой иконе? Покланяясь св.Георгию, мы невольно должны покланяться и этому идолу, т. е. лошади и чудовищу. Что вы на это скажете?

Миссионер. Извините, если я назову это ваше возражение ребяческим, хотя, быть может, вы сами считаете его и сильным возражением; а что это так,то на это вам пусть будет следующий пример.

Положим, в какой-либо местности ожидают своего Государя, земного царя, или, положим, ему нужно сделать смотр своим войскам. Чтобы лучше ему можно было видеть перед собой выстроившееся войско, или чтобы удовлетворить естественное желание народа дать видеть себя; он является в толпе народа едущим на лошади. Ему толпа, обнажая головы, кланяется, и войско отдает честь. Неужели же найдется такой умник, хотя бы из среды вас, который бы сказал, что кланявшаяся Государю толпа,кланялась в то же время лошади? Тут, при виде Государя, и мысли ни у кого нет о лошади, и поклон народа и честь войска всецело принадлежат только лишь Государю, и нисколько ни то, ни другое не относится к лошади, на которой он сидел. Я думаю, что против этого и вы ничего не возразите.

Штундист. Ну, положим.

Миссионер. А что мы так изображаем св. Великомученика, то это потому, что в таком именно виде по воле Божей явившись, он оказал известное благодеяние стране. Чтобы память об этом в истории не изгладилась, как у жителей этой страны,так и у нас,вот великомученик Георгий и рисуется именно в таком виде: едущим на лошади и поражающим страшного змея.

Штундист. Ну, положим, и это пусть будет так по-вашему. Но я вам представлю в пример такую икону, что вы и сами не захотите на нее молиться. Я видел, например, икону: нарисован святой какой-то, а возле ног его стоит сам сатана,так, как следует быть, с рожками и хвостом.Ну, вот положим, я православный и у меня эта икона и я ей должен молиться? Как мое христианское сердце может снести то, чтобы я кланялся самому таки бесу или его изображению – все равно?! Может еще вот что случиться. Положим я днем был где-либо на работе, возвратился домой поздним вечером; когда уже совсем смерклось. Вот я повечерял (поужинал) в темноте, в темноте и Богу молился и, как я усердный христианин, положим, то у меня естественно явилось желание и поцеловать икону, как это обыкновенно у вас водится. Зная,гд стоит такая моя икона, я, перекрестившись, целую ее. Но вот, я припомнил, что у меня в кармане должны быть спички, вынимаю, зажигаю и вижу,что я поцелвал в лоб аспида, и знак есть. Как тут может снести сердце понимающего человека такой поступок православного? Ведь, это у вас очень возможно и, может, даже и было с кем подобное, а вот с нами ничего подобного не может случиться, потому что мы никаких икон не признаем и этому греху и противности такой у нас не можеть быть и места.

Миссионер. И это, выдумано ли оно, или было с кем на самом деле, не думайте, что какая-либо великая мудрость, что против неё ничего не может быть сказано. Это еще легче, или по крайней мере не труднее объяснить, чем вышеприведенное вами возражение, на объяснение которого вы сами согласны.

Штундист. Я еще тут же скажу вам одно возражение, чтобы после не забыть о нем. Позволяете ли, потому что я помню ваше слово не давать разом много вопросов.

Миссионер. Хорошо, можно только потому, что вы говорите, чтобы не забыть о нем, да еще и потому, что это с вашей стороны первая попытка давать новые вопросы прежде выслушивания решения на предложенные прежде вопросы. Извольте говорить.

Штундист. Еще нас отталкивает от почитания икон то обстоятельство, что один и тот же святой рисуется в разных видах.

Миссионер. Например?

Штундист. Например, мы видели, что св. Афанасий, как вы величаете его почему-то – Великий, на одной иконе нарисован тучным, а на другой тощим. Как же это так оно? Или нужно всему тому и кланяться, и почитать за святыню, что вздумается маляру нарисовать? В самом деле, что на это вы скажете?

Миссионер. Я прежде вам дам ответ на прежний ваш вопрос, а потом посильно объясню и только что предложенный вами.

В таком виде, как вы сказали, вместе с дьяволом рисуется св. Никита. И тут ничего потешного, странного, или необычайного совсем нет. Этого святого, когда он подвизался, злой враг рода человеческого – дьявол всегда и везде искушал, устраивая ему всякие пакости и мешая ему соделать свое спасение. Он никогда подвижника не оставлял в покое. Вот, чтобы не забывать и нам, с каким лютым и всегдашним врагом мы имеем дело, который всюду нас сопровождает, везде подстерегает, аки лев, рыкая, иский нас поглотити, вот потому-то и рисуют так, как на самом деле и было, чтобы мы помнили о нем и постоянно готовы были отразить его козни и вести с ним борьбу, как вел ее почти всю жизнь святой Никита. Но чтобы мы знали, что и этого сильнейшего врага мы все-таки можем победить, как победил и св. Никита, то вот этот демон, являвшийся часто ему (в таком виде) и рисуется у ног святого. А что с молящимея перед такой иконой могло бы случиться и то, что высказали, что он после молитвы поцеловал дьявола в пясть или в лицо, так и тут ничего не нужно видеть для себя или для других такого страшного. Молящийся мог это сделать, сами вы сказали, только потому, что он пожелал поцеловать икону в темноте. В таком случае тут простая ошибка, а не намеренное действие, как говорят, неведение, а неведение греха не творит. От такого поступка православного молельщика ни дьяволу не стало легче, ни святому – тяжелее. Но вот что плохо, если я же докажу вам, что вы, оставив веру православную, теперь знаетесь с нечистым, с ним братаетесь и целуетесь на самом таки деле. Не думайте, что я, говоря это, хочу над вами посмеяться, или обидеть вас. Этого я совсем не имею в виду, так как, хотя вы и штундисты, а я – православный священник, но я уважаю в вас человеческое достоинство и обидеть не смогу.

Штундист. Вот это нам докажите сейчас и прежде всяких других объяснений. Это интересно, как вы можете доказать такие ужасы, возводимые на нас.

Миссионер. Сейчас, сию минуту не могу этого сделать, а потерпите немного; объясню вам ваше, оставшееся еще не объясненным и вторую заповедь Закона Божья; а тогда, если не последует еще новых возражений против икон, то объясню и это. Так поступать меня заставляет то обстоятельство, чтобы нам во время бесды не уклоняться от правильного порядка, или, как принято говорить об этомъ по ученому, чтобы держаться системы, а не бросаться сразу семо и овамо. Вот мое объяснение на то ваше возражение, что один и тот же святой да рисуется в разных видах: то тощим, то полным, как маляру вздумается по вашему, в каком виде вы и видели святого Афанасия Великого.

Штундист. Да.

Миссионер. Афанасия святого изображают то тощим, то полным, не потому, что так малярам хочется, а потому, что маляры так должны рисовать его. Афанасий Великий долгое время был епископом православной Церкви (в г. Александрии) и мог быть представлен на иконе в раннем или позднем возрасте своей жизни, более старым или молодым, тучнее или тощее. Если принять еще во внимание то время, когда он правил Александрийскою Церковью, то обстоятельство, что его так рисуют, не будет ничуть удивительным. То было время религиозных смут, православных преследовали и гнали еретики ариане, особенно приходилось терпеть много архипастырям и пастырям и в особенности тем из них, которые много заботились о душах вверенных им от Бога овец. За себя и за пасомых таких епископов бросали в темницу, отправляли в изгнание, морили голодом и даже истязали. Таким ревностным архипастырем и был св. Афанасий Великий, которому пришлось много претерпеть за заступничество за верных своих, за чистоту и святость жизни своей и ревность вообще по Богу. Он был в изгнании много раз, еще больше в заточении и преследовании...и чего-чего только не вытерпел сей святитель в свое епископство в то время гонения на православных! Вот тут и вполне понятно и естественно, что его иной раз рисуют тощим, другой – полным. На первых порах своего епископства он мог быть тучным, а далее, когда его стали разным образом преследовать да морить, вот он и стал более тощим. Так он и рисуется. Но главное здесь не в том для нас и для всякого молящегося пред иконой этого святого, будем ли мы творить молитву пред той иконой, на которой он изображен тучным или тощим, тут важно, какова наша молитва пред такими иконами этого святого, достойна ли, горяча ли и сердечна ли. Господь молящагося одинаково может услышать, правильно ли или не совсем правильно нарисована та икона, пред которой он стал молиться, лишь бы эта икона была освящена благодатью Св. Духа. Но в том и в другом случае вы видели св. Афанасия Великого в епископском сане нарисованным вероятно?

Штундист. Да, и в том и в другом случае я видел его в епископском облачении.

Миссионер. Ну, вот и это важно: значит, вы молились не двум Афанасиям, а одному известному подвижнику, которого весь мир тогдашний православный и неправославный знал и теперь знает и которого Бог прославил. Молитесь вы перед первой или второй иконой этого святаго, им одинаково молитва будет принята и Богом услышана, если только сама эта молитва смиренна, несуетна и вообще достойна. Вы сами, Спиридон, давно ли поседели и всегда ли были так тощи, как теперь? Вот видите ли, что говорят православные: «с той поры как забрал дурь в голову и стал седеть, а пока был, как и все мы, то и был черен, как смоль». «От того и поседел, что ни днем, ни ночью не спокоен, а все сидит да думает; а когда свою дурь стал и другим проповедовать, то староста стал поступать с ним по закону,в холодную несколько раз засаживал, а то таки и бил несколько раз за сопротивление закону; сидел и в тюрьме с тем братом, который научил его штундовой вере». «Вот потому он, батюшка, и с тела спал и шпаковатым стал». Вот и ответ народа, давно ли и почему поседели вы и телом спали, Спиридон. Не видно ли из сего же примера на вас самихъ как должно быть решено ваше недоумение и на счет того, что одного и того же святого можно рисовать то тощим, то полным: вы назад тому 8 месяцев совсем были иным, чем как теперь вас все видят. Теперь мое слово о второй заповеди. Как вам кажется, Моисей, получивший эту заповедь от Бога, исполнил он ее?

Штундист. На то он и называется святым, через то Бог и беседовал с ним и являлся ему.

Миссионер. А вы желали бы так исполнить ее, как он исполнил?

Штундист. Конечно, но куда же нам грышным равняться с ним, когда мы простые грешные люди.

Миссионер. Теперь взгляните, если он – святой, а мы и вы – грешные, то должны ли мы подражать ему, или нет в его поступках, касающихся дела спасения?

Штундист. Как же, конечно должны.

Миссионер. Ну, читайте же в Слове Божьем, что он делает в одно время, а что – в другое. В одно время он по повелению Божью (Исх.25 глава, 1Пар.28 глава и другие места), по данному плану, строит храм, и в самом святом месте его, во Святом Святых ставит Херувимов на Ковчеге Завета, который изображал собой на земле Самого Бога. Из какого материала, какой формы они должны были быть сделаны и где поставлены, обо всем этом Сам Бог точно указал Моисею, и Моисей в точности все то исполнил. Как думаете, согрешил ли Моисей, когда, исполняя эту волю Божью, поставил Херувимов, имея заповедь не делать кумиров и всяких подобий?

Штундист. Нет, не согрешил, потому что в слове Божьем ясно сказано, что на то была воля Божья.

Миссионер. Да, значит, иметь в храме свящ. изображения согласно и непротивно воле Божьей и во веки не будет противно, так как Господь сказал таким же праведникам и таким же строителям храма Божья, как и Моисей, Давид и Соломон, что в воздвигнутом ими храме Он будет обитать во веки, значит, не только в храме Соломона, который (храм) не мог быть вечным потому,что никакая постройка на земле невечна, а вообще во всяком храме, устроенном во имя Господне и по подобию храма Соломонова, устроенном в честь и славу Его; следовательно, и в храмах Он почивает, не гнушаясь Его святыней, в том числе и св. иконами, теми же херувимами и тем более изображениями Самого Себя, святее Кого нет никого и ничего ни на небе, ни на земле.

Штундист. Про это довольно уже. Мы очень желали бы слышать от вас доказательства, как это по-вашему выходит, что мы дружимся и целуемся с лукавым? Не откажите нам в этом, мы, кажется, в другой раз уже заявляем свою просьбу вам об этом.

Миссионер. Я ваше желание вижу и про него слышу; но только погодите: не все же сразу; ведь, я еще не совсем окончил беседу, прошу дать мне выполнить, как нужно, чтоб я не был вами не понят, или чтобы беседа моя не осталась неоконченной, или недоказанной, по крайней мере, насколько это мне желательно и насколько позволяет настоящее время и данный случай.

Штундист. Да мы уже слыхали от вас, что иконы – одно, а идолы – совсем другое, что первые существуют по непосредственному приказанию Божью, а вторые есть измышление человека и как не было их прежде, так и не будут они вечно, а иконы будут вечны, как вечны будут христанские храмы и само христанство и все то, что устроил Бог для спасения христан. Также мы поняли из ваших объяснений, что вы совершенно иначе служите иконам, чем язычники своим идолам. Спасибо, мы все это поняли и желали бы беседовать о другом.

Миссионер. Очень мне приятно, что вы во все время были внимательны к моим словам и хорошо поняли и усвоили мои объяснения. Прошу, хорошенько все это растолкуйте и всей своей братии, которая выставила вас своим представителем и во всем вам доверяет более, чем кому бы то ни было из православных. Все вы им прежде объясняли и они вас слушали, объясните и то им, что вы усвоили из беседы моей с вами об иконах; пусть они и на сей раз вас послушают.

Штундист. Постараюсь, духовный отец.

Миссионер. Но все-таки не могу я сейчас перейти к другому спорному вопросу, не окончив надлежащее об иконах. Я еще хочу сказать о том, что иконы, хотя бездушны, как вещь, хотя и священная, но чрез них Бог являл и являет дивные чудеса и эти чудеса свидетельствуют как о святости икон, так и о том, что почитание их угодно Богу и для нас спасительно, Были такие, например, иконы, что говорили, или правильнее сказать, чрез них Бог говорил и открывал людям свою волю. Так святая преподобная Мария, величайшая прежде блудница, когда с глубоким покаянием вошла в притвор храма и исповедала пред Богом свои грехи, то от иконы Божьей Матери, стоявшей здесь, она услышала голос, наставляющий ее: как и где ей спасаться. Об этом рассказала сама же подвижница, а слово святого или святой не требует свидетельства других, так как святой, по свидетельству Самого же Духа Святого пред Богом ценнее всего мира(«их весь мир недостоин»), следовательно и собственное слово их ценнее всяких других свидетельств и достойно всякого внимания и восприятия. В Вышгороде, что возле Киева, есть икона Спасителя, на лице которой видны капли запекшейся крови, которая излилась из лица иконы, пораженной стрелой, брошенной в нее татарином во время осады г. Киева татарами. Еще есть древнейшее свидетельство, что стрела, брошенная арабом в икону св. великомученика Меркурия (в храме города сирийского Рамле); по воле святого, возвратилась, не прикоснувшись к иконе и поразила араба. От сей же иконы дерзкий араб получил и исцеление. Об иконе сего же святого есть свидетельство, что в тот момент, когда, Юлиан Богоотступник хулил Христа Спасителя, вызывая Его на брань (борьбу) с собой в момент поражения неизвестно кем и откуда брошенным копьем, в этот момент св. Великомученика Меркурия не было на иконе, только спустя несколько мгновений, когда дерзкий хулитель совсем испустил дух, лик святого опять явился и копье, бывшее до той поры чистым, с того времени осталось обагренным запекшейся кровью. А сколько других есть икон чудотворных по всему миру православному, где только истинно славится имя Христово; не только в нашей русской Церкви, но и на Востоке и в других государствах и странах. Их так бессчетно много, как на небе звезд. Конечно, есть еще много – и таких больше – таких чудес, которые не описаны, будучи известны только на месте их совершения, или оставаясь известными только для тех, кому от них явлена Божья благодать. Сколько, например, явилось чудес от иконы Божьей Матери в одной России, о чем история подробно рассказывает и будет рассказывать до окончания мира. Видите ли, иконы, хотя и рукотворены, как и идолы, но какое бесконечное различие между теми и другими. А история чудотворной иконы Божьей Матери, явленной в Козельщине, Полтавской губерни, всего несколько лет тому назад; вам известна ли? Какое там неотразимо свидетельство Божьего благоволения к нам грешным ради святых икон. Вот вы прочитайте о сем (тут никак не докажете, что это выдумка человека – священников ради гнустной корысти, как вы часто любите замечать, случилось это в таком доме, где в деньгах не нуждаются и на дела темные с кем бы то ни было, хотя бы и со священниками не пойдут; притом чудо милости и силы Божьей над больной засвидетельствовано знаменитейшими врачами, между которыми одна знаменитость, доктор Шарко; из такой страны, где его соотчичи, как и он сам, икон не чтят; но и он признал, что выздоровление‚ графини Капнист могло совершиться не иначе, как по молитве её пред иконой: и по благодати от неё), да отправьтесь туда на место, сами узнаете, что все это не выдумка. Чтобы побывать вам в Козельщине, отправляйтесь на Киев с наступлением весны, а из Киева, хотя оно и не близко еще; но вследствие конкуренции в первые месяцы навигации пароходы берут за перевоз неимоверно дешево: можно проехать туда и обратно всего за рубль серебром, а иногда за полтину и дешевле, несмотря на то, что водой ехать нужно больше 300 верст. До Киева же дорога нам очень известна, так как вы, пока еще были православными, не раз были и в Киеве на богомолье. Следует послушаться моего совета; от этого вреда никакого не может случиться, а пользы может быть очень много.

Штундист. Ваш совет не злой и когда буду жив и представится первая возможность, воспользуюсь им и узнаю на месте; так ли это все там было с княжной; как описано в книжке, которую я давно уже прочитал. Расспрошу саму графиню о сем, если будет возможно с ней видеться и говорить, тогда перестану сомневаться, а то что то не верится всему этому, хотя оно‚ и складно написано.

Миссионер. Помогай вам, Бог; да только не сами лишь туда, Спиридон, поезжайте, а берите с собой несколько из братий своих: охотнее вам будет, да и польза от этого будет, если будет, не вам лишь одному. Тогда, если уверитесь в этом сами, никто не скажет, что вы подкуплены так говорить, а то, пожалуй, если сами отправтесь, уверитес въ том, в чем теперь сомневаетесь и других станете уверять, то и ваши собраты вам не поверят; они скажут, что и вы подкуплены. Но пока это будет, теперь вы следуйте нам православным; молитесь Богу пред иконами святых, благодать от них будет явлена и для вас. Вы молчите на мое предложение? а говорят, что молчание – знак согласья. Помогай же вам Бог в том, о чем я теперь думаю.

Штундист. О, нет, батюшка, не согласны мы еще быть православными, хотя свое мнение об иконах мы несколько изменили. Еще много вам с нами нужно говорить. Ведь у нас, кроме икон, есть еще много с православными несогласного; да еще об иконах не покончены наши сомнения. Как ни хорошо и доказательно вы с нами толковали о них доселе, но у нас, ведь, есть еще свои возражения, которые вам еще нами не высказаны.

Миссионер. Скажу вам еще последнее замечание об иконах, относящееся к уяснению прежде данных вами вопросов, по выслушании чего, вы должны высказать и последние свои неправильные мнения об иконах.

И при конце мира вот, когда придет антихрист, то и он употребит в дело соблазна и привлечения на свою сторону мира свой образ – икону, и заставит своих кланяться своей иконе, по подобию того, как Божьи слуги кланяются Божьей иконе. Не будь икона важным средством в служении и в угождении Богу, не употребил бы в дело и своей иконы антихрист – хитрейший и мудрейший из всех созданий в мире. Икона, как и всякая картина, действует на наши чувства. Есть картины, при взгляде на которые, у нас является смех, есть такие, которыя повергают нас в думу, есть которые действуют соблазнительно, или вызывают гадливость и чувство отвращения. А святые иконы, в противоположность всему этому, заставляют нас помышлять о мире горнем и о небожителях, вызывая в нас дух и чувства молитвенные и прочее. Штундист. Скажите же, как мы целуемся и братаемся с нечистыми, мы хотим знать, вы что-то все отволакиваете это свое обещание объяснить и мы думаем, что это вы нас лишь стращаете. А мы не забыли ваше обещание и просим исполнить его.

Миссионер. Я сам не забыл про него; но сказал вам, что объясню вам лишь тогда, когда будут, объяснены прежде все прочие вопросы, не раньше. Говорите же, какие еще у вас нашлись возражения на счет святости икон.

Штундист. Таких у нас еще есть только два вопоса, которые порождают сомнение относительно святости икон.

Миссионер. Говорите их.

Штундист. Если иконы – святыня, то зачем же они гниют, зачем их точат шашли, зачем они подвергаются огню, как и всякие простые и несвященные вещи? Зачем их нужно беречь,чистить, носить, снимать со стен и ставить на стены и прочее и тому подобное. Если бы они были святы, как божество, то с ними ничего подобного не было бы, разрушению они не подвергались бы и ни в чьей посторонней помощи, или защите не нуждались бы. Это первое наше возражение, которое вы сейчас и решите, после чего выскажем вам вторую и последнюю нашу думу на счет икон, несогласную с вашим православным учением о них.

Миссионер. Вот вам ответ мой на первое ваше возражение.

Вы выпускаете из вида самую простую и самую известную всему миру истину ту, что ничто в мире, как и сам мир, невечно. Это основной, так сказать, закон на земле, из подчинения которому не изъяты и мы; ибо рождаясь на свете, возрастаем, стареемся и умираем. Так и все живое; а неживое – вещи от времени и воздействия воздуха стареются, ветшают и, наконец, подвергаются уничтожению. И иконы, как неодушевленные существа, ветшают по этой же причине и уничтожаются, хотя и святы сами по себе; получив освящение от Св. Духа. А вы, будто бы этого не видя, хотите, чтобы Бог пересоздал мир или дал ему новые законы, тогда как они «добры зело». Да Сам же Владыка Господь и Творец мира, когда явился во плоти, благоволил подчиниться раз данному Им Самим закону, действующему в мире. Он алкал, жаждал; как и все люди, нуждался в покое, отдыхе; возрастал, был отроком, юношей и, наконец, мужем совершенным; Его пречистое лицо опалял зной и ветер; Его орошал дождь. От зноя и дождя Он мог терпеть докуку и терпел, в чем мы и мало не позволяем себе усомниться, ибо Он, хотя был и Бог, но в то же время и совершенный человек, хотя и проявлял Свою Божественную власть над природой и её вечными законами: Божья Матерь, пресвятая Дева Мария, бывшая вместилищем Христа Законодавца и обителью Св. Духа, также не освобождена была от подчинения законам природы; Апостолы и все святые, даже величайшие чудотворцы подчинялись им. Что ж тут есть такого удивительного и неестественного, если и их – святых образы – иконы также подлежат тем же законам природы – общей матери всего, что есть на земле земного. Величайшая святыня – храмы Моисея и Соломона, где благоволил обитать Бог и самое место, с которого Бог являл Себя Моисею и народу – Ковчег Завета также подвергались действию времени и воздуха, это вы прекрасно знаете. Непонятно совсем становится для нас, отчего вам хочется непременно, чтобы только одна теперешняя наша святыня: кресты и иконы оставались несокрушимыми и даже, что противно и разуму, вечными? Зная все это, мы святыню почитаем, бережем и относимся к ней, так сказать, с ревнивой заботливостью, имея для этого пример в лице Самого Господа нашего Иисуса Христа, Его пречистой Матери и всей Церкви совершенной – небесной и земной. Какое же еще осталось последнее возражение относительно икон? выскажитесь.

Штундист. Почему, если иконы святы, Бог не карает тех, которые их сокрушают, жгут, рубят, употребляют на такую службу и прочее. Вот, например, наши братья уничтожили много икон и никто из нас не наказан, как это и вамъ прекрасно известно; а будь иконы святы, кто-нибудь и получил бы возмездие за оскорбление их.

Миссионер. Если еще никто из вас, сокрушивших много икон, и не наказан, это еще совсем не значит, что иконы не святы, а вы – не преступники перед святыней, перед Богом и людьми. Ведь совершивший преступление есть преступник: будет ли он прощен, помилован, или будет ему наказание отсрочено на дальнейшее время, а закон святой и непорочный остается таким же и после его попрания или нарушения преступником, каким был и раньше преступления и даже самого преступника. У судей же земных, судящих и карающих преступления земнородных, помимо закона, бывают свои собственные соображения, смотря по обстоятельствам дела и по личностям преступников – ослаблять наказание, усиливать, или же совсем прощать преступления людей, приведенных на их суд. Так они, поступая, не знают, однако же: лучше ли они делают, или преступник, освободившись из-под их власти, не только не покается, но сделается еще горшим разбойником, но не будет наказан судьей, если ловко и скрыто будет совершать свои злодеяния. А Бог – судя нас всех разве не знает, что с вами и нами делает. Если не сейчас наказывает вас, то, быть может, до последних границ ожидает вашего раскаянья и исправленья, не желая вашей погибели, а давая время вам для вашего обращения, которое если не последует, то у Него готовы неисчислимые казни и заготовлено для таких много серы и огня, которые будут снедать свои жертвы во веки вечные. Да и не думайте, что если вас Бог еще не наказал, то и никого за подобные дела не наказывал, или и вас еще не накажет. Может еще вас наказать жестоко, как и наказал уже многих жесточайшим образом еще здесь на земле, а не только по смерти в аду. Не обольщайтесь поэтому, а лучше обратитесь и знайте, что если еще не покарал Господь, то положил еще ожидать и ожидает вашего исправления, ибо Он бесконечно и беспредельно милосерд и не находит утешения в смерти грешника (Иеремия) И еще может быть явилось какое у вас возражение против святых икон, то говорите, я, выслушав, постараюсь разрешить ваше недоумение.

Штундист. Нет уже у нас никаких возражений против святых икон, но что есть на душе того не можем утаить: больше говорили, то и это нужно сказать.

Миссионер. Говорите, что у вас явилось в сердце такого, чего, по вашим словам, видно, не было прежде.

Штундист. А то, что теперь приходится сказать, что лучше бы было мне и не знать своего нового учения, то я был бы спокоен душой, а спокойство души я считаю великим благом, даже так думаю, что душа и Богу-то больше угодна, которая сама собой спокойна. А теперь не спокоен, потому, что когда смотрю в свое ученье, то оно выходит, точно так по нему правда должна быть, а не иначе, но когда слушаю вас, то думаю, что оно должно быть неправильно, по вашему. Поэтому рассуждаю теперь так: лучше бы совсем не быть на свете иконам; тогда не было бы на счет их сомненья; никакого соблазна и греха, и никто не угнетал бы сам своей души подобными думами и борьбой с ними. Наше мнение, поэтому все-таки: икон не должно быть, да и только.

Миссионер. На это я скажу вам следующее. Не вам писать законы миру, они написаны уже СамимТворцом всех миров, написан Им и закон о том, что святыня должна быть на все века. Бог, ведь, «больше сердца нашего и знает все», знает Он и ведает самым отличнейшим и совершеннейшим образом и то, что для нашего спасения необходимо нужно (какия посредства и меры); значит, и иконы нам необходимы и нужны, если о них закон дан. Таким своим мнением вы противостоите Богу, становитесь Его соперниками, желающими исправлять и изменять Его св. закон и волю и делаетесь Ему сами противными. Не предмет соблазна виновен, если мы соблазняемся, а мы сами, какъ существа разумные, которые должны так вести себя в отношении всего, чтобы оно нас не соблазняло. Ведь, если рассуждать по-вашему, то придется дойти, Бог знает, до чего.

Штундист. А до чего ж такого особенного можно дойти?

Миссионер. А вот до чего – до того, что нужно вырезать себе изо рта язык, если он нас соблазняет – ругается, скверные слова говорит, или кого осуждает; нужно вырвать свои собственные зубы, если они укусят свой собственный язык во рту, или щеку, что часто и бывает в действительности; нужно принять с неба солнце, если оно своими лучами палит лысую, непокрытую волосами голову; тем более по вашему непременно нужно это сделать, что оно подает величайший соблазн миру, так как есть народы на земле и их не мало, которые, имея у себя изображения и идолов его, кланяются им (и солнцу, значит), как Богу. Да не только нужно принять с небосклона одно солнце, но и луну и звезды, так как и они подают такой же соблазн миру. Но разумно ли это было бы, да главное, и возможно ли это сделать? Не только нам невозможно, не по силам это и всей здесь стоящей братии вашей, да не только стоящей здесь, но и всей премудрой, какая только где есть на свете. Скажу больше: невозможно этого сделать и самому отцу всех ересей – дьяволу, пусть он выйдет для этой работы со всем адом, со всем воинством своих верных слуг, потому что не сила, не власть его над этим, так как не он их там поставил, не ему их и принять, –светила, которые своим светом освещают мир, светят людям, греют и ласкают их. Под живительными лучами солнца всем и всему приятно, только низшего порядка твари и создания прячутся от света их, потому что им непрятно сносить их силу: сова да червячки прячутся от солнца. Но поэтому следует ли много тревожиться и осуждать такого великого нашего мирового благодетеля, каково наше солнце, ради некоторых уродов, которые встречаются между тварями, обитающими вместе с нами под солнцем на земле? Тоже самое нужно сказать мне и об иконах, о кресте и о другой святыне нашей. Она твердо, как солнце на небе, водружена Творцом на земле, ее не принять с лица земли некоторым уродам из породы людей тем более что их немного, и она благодетельна для остальных; равным образом этому несчастному меньшинству и не заставить Бога принять святыню с земли, на которой от неё нам всем чувствуется благодетельно, светло и приятно.

Но как ни благодетельно солнце для всех, однако для некоторых оно бывает причиной смерти, поражая их жирные, слишком переполненные кровью головы. Что же удивляться, если и иконы и другие святыни наши производят страшный зуд и даже смерть в тех именно христианах, которых сердца и души чувствуют и мыслят слишком по земному, а духовные их очи не видят дальше того, что доступно и видно лишь для плоти и крови. Сказал бы я вам еще и еще на эту тему, но довольно, скажу лучше: «не высокомудрствуйте об иконах паче, нежели подобает мудрствовати», а мудрствуйте о них так, как мудрствуем мы и вся наша православная Церковь – наставленная и ныне руководимая Самим Духом Святым.

Еще было со стороны вашей обвинение против икон, которое вы, будто бы, видели в псалмах пророка Давида и в книгах пророков Исайи и Иеремии. Так как вы не указывали мне самих этих мест, то и я, не выискивая их, скажу вам лишь то, что

ничего подобного против святыни не мог сказать царь Давид, больше которого, кажется, никто не любил храма и его святыни. «Войду в дом Твой, поклонюся ко храму Твоему в страхе Твоем». Кто это говорит, как не сам же Давид (в 18 стихе 5 псалма)? Не только, значит, Он чтил святыню храма – Херувимов (все равно, что наши иконы), но и со страхом ей покланялся. А это кто говорит:«Господи, возлюбил я обитель дома Твоего и место жилища славы Твоей» (Пс.25:8)? «Одного я просил у Господа того только жду, чтобы пребывать мне в доме, созерцать красоту Господню и посещать св. храм Его»(Пс.26:4)? Кто может поверить, чтобы была правда, что будто бы св. Давид не чтил святыни храма, когда в приведенных, местах он так ясно выразил свою величайшую любовь и благоговение ко храму Божью и к Его святыне. «Не войду в шатер дома моего, не взойду на постель мою; не дам сна очам и веждам моим дремания, пока не найду места Господу, жилища Сильному Иакова» (Пс.131:3–5). Вот любовь Давидова ко Господу и ко храму Его, не дававшая ему ни сна, ни дремания, пока он не нашел наилучшего места для храма! За то же и Господь возлюбил Давида больше царей Израилевых ибо и дом его возвеличил и семя его, т. е. потомство его положил во век века (1Пар.17:14). Не грех ли вам возводить такую неправду и грех на святого Давида, после того, когда вы не раз читали его слова о любви ко храму и его святыне, а между тем его примеру не следуете. Он не только с любовью и радостью посещал храм Божий, где видел и святыню, но и радовался, когда ему говорили: пойдем в дом Божий. Вот его собственные слова о сем: «возвеселихся о рекших мне: пойдем в дом Господень». А в одном из своих псалмов он говорит, что почел бы себя счастливым, если бы ему можно было валяться сором у порога храма. Мог ли такой благоговейный чтитель храма писать или говорить что-либо против святыни его?! Если он и говорил свое обличение, то не против святыни храма, а против идола, как напрмер, в 113 псалме, но это именно его обличение против почитающих идолов, а не против нас, почитающих иконы, потому что в этом отношении мы более со святым Давидом единомысленны, чем вы. Прочитайте лучше пророков Исайю и Иеремию, на которых вы ссылаетесь, да еще и пророка Аггея и вы увидите, что и они, как и Давид, царь, чтили храм и его святыню и выражали (Аггей) напротив гнев Божий на тех, которые уклонялись от храма и его святыни. Где вы нашли у них обличение против икон – непостижимо, если не принять того во внимание обличения против икон, которое, на самом деле, относится именно к идолам.

Вот теперь только я и могу исполнить свое обещание сказать, как выходит то, что вы и дружитесь, братаетесь и целуетесь с лукавым. А вот как это выходит. «Вы отступили от веры» (1Тим.4:1), которую проповедали и насадили Христос и Апостолы; «поступаете бесчинно, а не по преданию» (2Фес.3:6); «вы имеете только вид благочестия, а силы его отреклись, вы всегда учитесь и никогда не можете дойти до познания истины» (2Тим.3:5–7);«вы не следуете здравым словам Господа Иисуса, а предались пустословию и прекословию лжеименного знания» (1Тим.6:5–20); «вы поступаете, как враги креста» (Флп.3:17–18); к тому же еще «совратились во след сатаны» (1Тим.5:15); «отступили от веры и в других, разрушаете веру» (2Тим.2:18). Ну, что же после сего вы видите, кто вы, что делаете и что с вами делается. Вы отступив от Церкви, где только и есть спасение и других отторгаете и делаете их сынами погибели и исполняете самое любезное дело лукавого. Вы отстали от веры святой соборной и апостольской, которая «вселенную утверди»; предание апостольское, которое также спасительно, как и священное Писание, отвергли; отвергли все таинства – вообще потоптали, так сказать, ногами все дело Христово, которого ради Он и сошел на землю, чтобы чрез эти средства (благодать и таинства) быть среди нас во веки; а строите свой собственный корабль, который несет вас не ко спасению, а мчится в море погибели. Ставь таким образом не друзьями, а врагами Христа, вы и волю вражью чините и других ведете к погибели: разве вы не прятели лукавому, когда вы сами его волю чините и других на то же самое влечете? Это обвинение, которое вы слышите из моих уст, есть обвинение страшное; больше которого, кажется, и быть не может обвинения, но оно. справедливое, хотя вы и стараетесь и читать и знать Слово Божье. Не обольщайтесь и сатана знает его, но от этого разве он может изменить свою природу, которая вся – зло. Не обольщайтесь, что в Слове Божьем спасение. И огонь, и меч полезны, но только тем, кто ими умеет пользоваться и владеть, в противном случае они приносят нам самим разрушение и смерть. И слово Божье полезно и спасительно для умеющих им пользоваться, для самообольщенных же его чтением и особенно безразличным его толкованием, как это именно и есть у вас, оно губительно. Нужно знать, как пользоваться огнем. Дитя им обожжется и другим причинит вред; а не научившийся владеть мечом также не принесет ни себе, ни другим пользы, для которой он назначен; и Слово Божье должно быть так понимаемо и для спасения нами принимаемо, как понимать и принимать нам приказали люди, наученые Самим Духом Святым, которым все нужное для спасения открыто в толковании этого спасительного источника – Слова Божья. Эти толкования Священного Писания имеются и в современной нам православной Церкви и мы, например, пользуемся ими, не взирая ни на свое многознание, ни на ученость, ни на лета старые, умудряющие нас опытом житейским – все одинаково слушаемся св. Церкви, глава и краеугольный камень которой есть сам Христос, её пастыри – столбы этого здания, а простые верующие – бревна или кирпичи Церкви, которая в таком виде есть столп и утверждение истины.

Так поступайте и вы, возвратясь в лоно православной Церкви, и как простые верующие, слушайтесь её руководства в деле спасения, иначе судит вам Бог за то, что вы самовольно удалились из-под её руководства, самочинно поступаете и будете и для Бога и для нас якоже язычник и мытарь. Пока есть время, дорожите им, спасение при дверях сердца вашего, а когда наступят дни лукавы – время смерти, смотрите, чтобы не было поздно сделать сие дело – важнейшее теперь из всех ваших дел.

Прощайте! Желаю же вам всякого добра, в особенности же душевного спасения; а так как все то, что было мной сказано вам, касается его, то самое сильное желание мое, да будет оно вам полезно, быв принято всем сердцем вашим и душой.