Св. Иоанну Златоусту

(Ноября 13-го).

Кондак, глас 1 й.

От духовных хранилищь износя многоценнейшия (χρυσότατα) струи чистаго языка своего, ты обогатил вселенную, Златоусте, украшая ее, как смарагдом своими учениями, и привлекая нас к нетленному богатству царствия (Божия), первейший (ό χορυφαιότατος) святителю: но молися непрестанно за нас Господу²⁷⁰.

Икосы:

(Νῦν) Ныне Церковь соделалась златоносною (χρυσοστόλιτος), совершая память Златоуста. Ибо он благоукрасил ее словесами Духа, привел ко Христу как невесту, сияющую догматами, носящую на вые своей душевной четверочисленное (τήν τετραρριθμον) украшение добродетелями²⁷¹, и к нему вопиющую: «Призирая с небеси, не забуди люди своя, но молися непрестанно за нас Господу.

(Οἶσαι) Кто возможет принести достойныя тебе песни? Но, как Христос две лепты вдовицыны, приими и мой, блаженне, слабыя песнопения (ψελλίματα), как начатки, даруя языку моему силу как бы позлатиться песнопением тебе, Ибо ты, как река, излил поучения от всезлатаго духа своего, очищеннаго от скверны страстей. Почему искренно вопию к тебе: «Не забуди мене беднаго, и молися непрестанно за нас Господу.

(῾´Υμνος) Ты соделался славою и нохвалою для Антиохиян, происшедши от славнаго корня, умная отрасль, от юности возрастающей в добрых делах, златоимените (χρυσεπώνυμε): ибо, не ложно монашествовав, ты содержал в суровости тело свое, и, восшед как бы на огненную колесницу добродетелей своих, мудре, ты восхитился к небеси златовенчанный словесами своими. Почему, милостиво отонуду призирая, не остави нас, но молися непрестанно за нас Господу.

(Νοῦν) Кто озарил ум свой многоразличными духовными созерцаниями до такой степени, как сей златоглаголивый святитель? И подлинно, от души своей, как от другаго источника, он излил навеки свои златоточныя учения, орошая ими воспитавший его град Божии: ибо, поставленный управлять кормилом словес, к пристанищу жизни небесной он направлял оный, к нему доныне вопиющий: «Призирая с небеси, не забуди люди своя, но молися не нрестанно за нас Господу.

Σ...) 6) (Πῶς ἐδέχετο) Ужели кто либо пожелал бы умолчать, о тебе (κρύπτεσθαι σε), златоглаголиве, стоящем на горе добродетелей своих, как град Божий. Почему государство, по избранию Божию, прияло тебя как свое украшение, и принимало тебя с честью подобающею царям и повелителям (σὺν βασιλευσιν καὶ ἄναξιν), и непотеряло своей на тебя надежды, обогатившись сокровищем словес твоих, ради которых вся земля (ἡ ὑφήλιος) златоглаголиво (χρυσόλογο͂υσα) вопиет к тебе: Призирая с небеси, не забуди люди своя, но молися за нас Господу непрестанно.

(Ἄπασα) Вся Церковь соплетает тебе венцы от божественных песней, и на земли совершает память твою, мудрый Златоусте, празднуя ныне тебе, и взывая: «Пастырю наш добрый, предстани, и защищай стадо твое, а преемника своего, добре правящая на престоле твоем, всегда соблюдай и сохраняй, вместе с нашими царями, внемля поющему тебе: «Призирая с небеси, не забуди люди своя, но молися непрестанно за нас Господу.

(Νῦν δὲ πῶς ἄσαιμι) Ныне же, как я воспою Фиву, сестру сею новаго Павла, со многими другими святым женами (Рим. 16:1–15)? Оне, как досточтимый питомицы, сострадали святому отцу своему. Когда оне плакали, святый муж говорил им: «Не терзайте души моей, дети, но исполняйтесь радостно; ибо меня гонят ныне среди страданий за славу Христову». Они же со слезами вопияли к нему: «Призирая с небеси, не забуди люди своя, но молися непрестанно за нас Господу.

(῾Ό ἀπεφγάσατο φθέγξας) Когда он отверзал уста свои, – он совершал долг святительства своего, как, поистине, златословесный церковный вития. Ибо тотчасъ же златоименитый муж сей «открывает семи златый язык свой, текущий рекою среди земли, и даже до копец ея истребляющий веякую скверну греха; за добродетель же обещает великую благодать, сладчайшую паче меда. Почему вопием к тебе песненно: призирая с небеси, не забуди люди своя, но молися непрестанно за нас Господу».

(Σὺ τί ἐκέρίησας) Что принесла пользы себе, ты, безславная Евдоксие, в безумии своем устремлявшаяся с убийством на Златоуста? На самом деле ты не насладилась землею (τοῦ ἀγροῦ) вдовицы, как того сильно желала: вторая Иродия, ты убила втораго пророка Божия. Но златошественный (χρυσεπόυς) язык его налагает на тебя позорную печать (ἐκστηλιτέυει) навеки, как на хищницу виноградника сирой и бедной жены. Как, посему, ты воспоешь ныне ко с я тому отцу: «Призирая с небеси, не забуди нас, но молися за нас Господу непрестанно.