Сретение Господне

Иконография Сретения сложилась на основе повествования святого евангелиста Луки. На иконах, фресках, миниатюрах ключевым действием является передача Богородицей Младенца на руки Симеону, при этом за спиной Преблагословенной изображается Иосиф Обручник, несущий в руках или в клетке двух (реже – трех) голубей, а за спиной праведного Симеона – пророчица Анна, находившаяся вместе с ним в храме.

Богословским смыслом праздника является встреча Ветхого и Нового Заветов, что, конечно, отражается в иконографии: Божия Матерь и Иосиф обычно изображаются слева в движении направо, а праведные Симеон и Анна изображаются справа налево. Там, где они встречаются, Божия Матерь передает Богомладенца на руки Симеону, и тот принимает Его покровенными руками как Великую Святыню. Праведная Анна представляется со свитком в руке. Младенец же обычно облачен в короткую белую рубашечку, не закрывающую ножки.

Древнейший образ Сретения запечатлен в одной из мозаик триумфальной арки, обрамляющей алтарное пространство церкви Санта-Мария Маджоре в Риме (432–440 гг.) – в эпоху Третьего Вселенского Собора, на котором, как известно, была разоблачена несторианская ересь. В них Спаситель прославляется как Богочеловек, а Дева – как Богородица, что опровергалось Несторием. Многофигурная сцена Сретения трактуется здесь как шествие Богоматери с Младенцем на руках в сопровождении ангелов навстречу св. Симеону.

Наряду с Благовещением, Рождеством и Крещением Сретение являлось одной из ведущих сцен в мозаичном убранстве храмов средневизантийского периода – св. Луки в Фокиде, Неа Мони на острове Хиос, церкви Успения в Дафни.

На Руси древнейшими образцами сцены Сретения являются фрески XII века в Кирилловской церкви (Киев) и церкви Спаса на Нередице (Новгород). Интересной особенностью в изображении Кирилловского храма является то, что Младенец не сидит на руках Богородицы, а представлен на них лежащим. Пресвятая Дева несет Его на двух вытянутых и покрытых платом руках. Нужно отметить следующее: евангельский цикл Нередицы начинается на лицевых сторонах восточных столпов композицией Благовещения. Напротив, на западной стене храма, в третьем регистре росписи хор была помещена сцена Рождества Христова, на северной стене, в пятом регистре находилось Сретение, а на противоположной, южной стене – Крещение. При этом сцена Сретения была расположена рядом с композицией Введения во храм Богородицы. Основу для сопоставления схем дала седьмая глава Протоевангелия, запечатлевшая обращенные к Марии слова ветхозаветного первосвященника: «Господь возвеличит имя Твое во всех родах, ибо чрез Тебя явит Господь в последние дни сынам Израиля Искупление». И в Сретении, и в Введении во храм повторяется мотив пророчества: как первосвященник узнает в Марии будущую Богоматерь, так и Симеон видит в Младенце Спасителя.

Уникальный вариант иконографии Сретения зафиксирован в средневековом грузинском искусстве: в композициях Сретения отсутствует алтарь, обычно изображаемый в центре. Вместо него присутствует горящая свеча (в нескольких случаях – две свечи) как символ жертвы Богу.

Рассматривая не только расположение Младенца, но и общую композиционную схему изображений, возможно также выделить два других варианта иконографии праздника – Сретение, показанное в храме на фоне Престола, являющегося центром композиции, и Сретение, происходящее на пороге храма, где святое семейство встречает старец Симеон¹²⁶. Примечательно, что в обоих вариантах часты изображения Евангелия на Престоле. Эта иконографическая деталь, не соответствующая исторической действительности и ветхозаветному богослужению, подчеркивает наступление новозаветной эры, ознаменовавшейся явлением в мир Искупителя. Ср., например, иконы Сретения из праздничного чина церкви Николы в Любятове (конец 1530-х – 1540-е гг.) и из Спасо-Преображенского собора Твери (около 1450 года).

Начиная с XVII века, древнерусская иконография Сретения интенсивно дополняется новыми сценами и становится более детализированной: изображения новозаветной Троицы, взывающих ко Христу из адской пасти ветхозаветных праведников, благовестия ангела Симеону, переводящему книгу пророка Исаии и мн.др.