Эпилог

После сопоставления современного русского и современного греческого чина Божественной литургии возникают два противоположных чувства: с одной стороны, ощущение фундаментального единства русского и греческого чина, а с другой – изумление от множества больших и малых различий. Литургии, их структура и основные молитвы одинаковы, но в подготовительных молитвах священнослужителей, в «клиросных» частях и ряде других элементов литургии наблюдается значительное несходство. Хотя, как мы видели, различия между русским и греческим чином начали возникать ещё в византийский период, несомненное большинство их появилось в XIX в. Тогда в греческих богослужебных книгах, особенно афинских, появилось несколько новых элементов, таких как отпуст входных молитв и пространный конечный отпуст, другие элементы, например, поминовение ангелов в чинопоследовании протесиса, были возвращены, а целый ряд элементов чина литургии XVI–XVIII вв. исчез.

К последним элементам относятся как поздние, такие как тропарь Третьего часа перед преложением Честных Даров и «Преложив Духом Твоим Святым» в анафоре В, так и древние и традиционные, такие как Пс.33 во время раздаяния антидора и полный аллилуарий. Кроме того, уставные указания в греческих книгах второй половины XIX и начала XX вв. сильно изменились по сравнению с предыдущим периодом. Изменения касались в основном способа формулировки указаний, но в ряде случаев и их содержания. В результате, например, заамвонная молитва начала читаться перед иконой Спасителя справа от царских врат, а не с места ниже солеи и напротив царских врат, а диакон на Великом входе перестал держать св. дискос на уровне лба («ἐπὶ τῆς κορυφῆς», «на главѣ̀») и нести кадило.

Русский чин Божественной литургии, напротив, сохранил почти неизменным чин середины XVII в., возникший в результате исправления богослужебных книг при патриархе Никоне. Последний был почти идентичен современному ему греческому чину, но имел и несколько славянских элементов, таких как ектения об усопших. В результате современный русский чин в большой степени сохраняет как дух, так и букву «Устава Божественной литургии» свт. Филофея Коккина. Это особенно видно при сравнении уставных указаний нашего Служебника и «Устава». Около семидесяти процентов указаний «Устава» сохраняются неизменными в современном русском формуляре литургии.

Кроме того, современный русский чин литургии сохраняет много элементов, которые в разное время были позаимствованы из греческого чина и которые впоследствии из этого чина исчезли или были удалены. Среди этих элементов есть византийские и порой весьма древние, такие как гимн «Да исполнятся уста наша...» после Св. Причащения и ответ «Благословен грядый во имя Господне...» на диаконский призыв к Св. Причастию. Однако большинство их являются поздними и нередко, к сожалению, сомнительного достоинства, как, например, вышеупомянутое «Преложив...» в В или ответ «Достойно и праведно есть поклонятися Отцу и Сыну и Святому Духу, Троице единосущней и нераздельней» в св. анафоре.

Неизбежно встаёт вопрос: в чём причина столь разной истории Божественной литургии в России и в греческом мире за последние четыре века? Непосредственную, внешнюю причину исключительной статичности русского чина литургии следует, вероятно, искать на историческом уровне, в ненормальности положения Русской Церкви в синодальный период, когда церковная жизнь находилась под жёстким контролем секулярной государственной машины. В этих условиях богослужение просто не могло развиваться органически. На более глубоком уровне можно говорить о страхе богослужебных изменений, уже породивших раскол. Определённую роль сыграло и то, что при принятии христианства Русь получила лишь систему богослужения и на протяжении веков почти совсем не знала богатого богословского наследия Византии. В результате устойчивой чертой традиционного русского благочестия является тенденция к отождествлению деталей богослужения с самой сутью Православия.

Греческое Православие не знает такой тенденции. Поэтому ему удалось сохранить дух древнехристианского подхода к тексту богослужения, о котором упоминалось в первой главе. Согласно этому подходу, богослужебные книги не имеют абсолютного авторитета, а их текст не считается незыблемым и высеченным в камне¹⁰⁶⁸. Сохранению такого отношения способствовал и по-особому свободолюбивый дух греческого народа¹⁰⁶⁹. Всё это помогает объяснить как постоянное развитие греческого чина Божественной литургии, картину которого мы также попытались обрисовать в первой главе, так и сравнительное спокойствие, с которым это развитие принимается в греческом мире. Однако, как мы видели, такое отношение к тексту богослужения иногда имело отрицательные последствия, когда богослужение сокращалось из рационалистических соображений и без подлинного знания православного Предания. Мы имеем в виду практику опущения на греческих приходах сугубой ектений после Евангелия, и особенно – молитв об оглашенных, а зачастую и двух ектений верных перед Великим входом.

Наше исследование также показало, что каждый из двух рассмотренных формуляров Божественной литургии имеет определённые «сильные элементы», которые в другом формуляре были по разным причинам утрачены. Под «сильными элементами» мы подразумеваем те, которые соответствуют подлинному православному богослужебному Преданию и потому выражают, хотя и в разной степени, подлинное «правило молитвы» («lex orandi») Церкви в отношении Божественной литургии. В современном русском формуляре такими элементами, как представляется, являются следующие: чтение диаконом пятидесятого псалма во время каждения перед началом литургии; тройной поклон диакона и молитва про себя «Господи, устне мои отверзиши...» перед начальным «Благослови, владыко»; отсутствие слова «бѣды̀» в прошении «О избавитися нам от всякия скорби, гнева...»; полноценные антифоны; аллилуарий (который, однако, недавно возвращён (надеюсь, окончательно) и в греческий формуляр); традиционная и литургически оправданная форма диалога после Великого входа; причастие «приносяще» в возгласе «Твоя от Твоих...»; погружение в св. потир вынутых на протесисе частиц после причащения мирян; меньшее число молитв перед причащением священнослужителей и их положение после испрашивания прощения; песнь «Да исполнятся уста наша...» после Св. Причащения (которая также возвращена в тексте ИЕР 2002 и, надеемся, насовсем); Пс.33 во время раздаяния антидора (который, к сожалению, не раздаётся на наших приходах); более краткий и литургически оправданный отпуст.

Для греческого формуляра, насколько это показывает наше исследование, сильными элементами являются: поклонение четырём иконам на входных молитвах; поминовение ангелов в чинопоследовании протесиса; последовательность, в которой находится диалог между священником и диаконом: «Время сотворити Господеви, святый владыко, благослови», и молитвы «Царю небесный...», «Слава в вышних Богу...» и др. перед началом литургии; отверстые царские врата на литургии, по крайней мере, в недели; элементы, сопровождающие возглас «Яко Свят еси, Боже наш...» молитвы Трисвятого; две одинаковые ектении верных перед Великим входом; краткий ответ «Достойно и праведно» на возглас «Благодарим Господа» св. анафоры; преложение Честных Даров без тропаря Третьего часа и без «Преложив...» в В; диаконская выкличка «И ихже кийждо в помышлении имать, и всех и вся» в конце ходатайственной молитвы; краткая просительная ектения перед молитвой Господней; положение общей молитвы благодарения по Св. Причащении; особая заамвонная молитва в В. Все вышеприведённые сильные элементы русского формуляра Божественной литургии, кроме опускания протесисных частиц во св. потир после причащения мирян, являются византийскими элементами, которые русская литургия приняла от греческой и сохранила практически неизменными. Греческий же формуляр приобрёл свои сильные элементы или путём отказа от поздних элементов и возвращения к более древним богослужебным формам, или, в некоторых случаях, вследствие развития определённой части службы до тех пор, пока эта часть не стала наилучшим образом служить цели совершаемого священнодействия.

Надеемся, что из нашей работы можно сделать и тот вывод, что обеим богослужебным традициям – русской и греческой – полезно учиться друг у друга. Каждый из двух формуляров Божественной литургии, кроме тех элементов, которые являются общими в силу одинаковости литургий и общности византийского богослужебного обряда, имеет довольно много элементов, которые в другом формуляре были утрачены, хотя они принадлежат к общему и подлинному православному богослужебному преданию и, таким образом, выражают, в большей или меньшей степени, разумение Церкви о том, как должна совершаться литургия. Обмен такими элементами (в пределах возможного, конечно) помог бы обеим Поместным Церквам правильнее совершать Божественную литургию, дабы лучше исполнялось её предназначение: осуществление Церкви и, как следствие, воссоздание и освящение человека и мира.