Письмена Кинея Манафы на Синайских утесах

начертаны в разные времена на языках: Греческом, Арабском, Сирском, Коптском и древне-Египетском, буквами свойственными каждому из этих языков.

Надписи Греческие находятся в Леджайской юдоли на пути к монастырю сорока мучеников и в долинах Мукáттеб и Си́дыр. ¹ Буквы в них походят на наши церковно-славянские; значит, и х вырезывали Греки египетские, употреблявшие такого рода азбуку. Эти надписи содержат одни имена людские, а поставленные перед ними кресты и встречающиеся в них речения, μνὴσθητι κυριε, т.е. помяни Господи, ἐρρωσθε – будьте здоровы, είς θεός σαβαὠθ – един Бог Саваоф, и имена священные, Иов, Иосиф, Фома, Симон, Иоанн, и гражданские, Юлий, Луп, Сабин, Гастамéн, доказывают, что их начертали христианские поклонники духовного и мирского звания до завоевания Египта Арабами (641 г.), когда в сей страна жило много Ромеев, имевших латинские имена, Lupus, Iulius, Hastamenus, но говоривших Греческим языком, и употреблявших Александрийское письмо, похожее на наше церковное.

Надписи Армян, Арабов и Сириян начертаны их буквами на святой вершине Синая и на скалах Хорива близ церкви святого пророка Илии. Некоторые из них почти изглажены временем, а многие еще целы. Путешественник Буркхардт читал их (1816 г.) и поведал, что в них содержатся одни имена поклонников, ходивших на Синай за 300 и 400 лет назад. Весьма четки в красивы Сирские надписи в долине Мукáттеб. ² Не разумею содержания их, но по свежести и очертанию букв их сужу, что оне не очень дрение. Кто-нибудь из Сирских христиан на пути в Синайский монастырь, или оттуда, ночевал в Мукáттебе и вырезал их на тамошних обвалах песчанника в память своего путешествия.

Копты, ходя на Синай, по общему обычаю христиан рассекали в тамошних утесах кресты, заглавные буквы имени Иисуса Христа и имена свои буквами занятыми от Александрийских Греков. ³ Замечательно, что Коптских надписей нет ни у святой Купины, ни на утесах Хорива и горы св. Екатерины. Они находятся только в развалинах города Фарана и в долине Мукáттеб. Это я объясняю так. Первые христиане на Синае были пришельцы из нижнего Египта, гонимые Римским императором Децием (230 г.). Они поселились в тамошнем городе Фаране и обратили ко Христу многих сограждан. В начале четвертого века у них уже был епископ. Церковь их построена была на том месте Фарана, где Moисей молился во время битвы Израильтян с Амалекитами, и потому называлась святейшей. Богослужение в ней совершалось на Египетском языке, которым издавна говорили Фараниты, как это засвидетельствовал Антонин мученик, бывший у них около 600 года. Такое священное место и такое богослужение привлекали христианских жителей Египта; и они, ходя туда и оттуда большой дорогой через долину Мукáттеб, вырезывали на скалах имена свои подле древнейших, неведомых письмен, потому что тут приходилось им ночевать. Вероятно, из Фарана они ходили и в церковь неопалимой Купины, построенную царицей Еленой, и поручали себя молитвам тамошних подвижников, и особенно, учеников св. Антония великого, но не делали надписей на Хоривских утесах, почитая неприкосновенными те священные места, где Бог являлся Моисею. В 451 году Копты отделились от православной церкви. Их патриарх Иоанн ⁴, в царствование Зенона, покровителя их учения, воспретил им ходить в Иерусалим, где духовенство и народ содержали вероисповедание Халкидонского собора. А так как и Синайские подвижники и Фаранские христиане имели то же самое вероисповедание; то Копты, без сомнения, прекратили общение и с ними. Когда Египетские султаны изгнали крестоносцев из Фарана (после 1117 года) и разрушили этот город и святейшую церковь его; тогда у развалин его поселились Копты и построили малый храм во имя Божией матери – неопалимой Купины: чтό доказывается надписью над воротами его, в которой читается слово, βάτος = купина. ⁵ Но и их селитва разорена была Бедуинами около 1445года. Полагаю, что и в это время, которое протекло между 1117 и 1445 годами, Копты чертили надписи в Мукáттебе, останавливаясь тут ночевать.

На багряных скалах юдоли Магарской и на стенах и обелисках Ель-Хадемского капища иссечены Египетские иероглифы и изваяны лики многих Фараонов. ⁶ Эти письмена и изваяния суть драгоценнейшие памятники маститой древности. Но, к сожалению, не все они срисованы путешественниками и неодинаково истолковываются пытателями иероглифов . Шамполион Фигак в надписях Магарских и Хадемских читал имя Аменемджома III, Фараона семнадцатой династии Фивской, и объявил, что эта династия, во время владычества царей-пастырей, или Гиксосов, в нижнем Египте, (от 2082 до 1822 года до P. X.) удерживала свои владения на Синае. ⁷ А.Г. Лепсиус, посетивший Магару и Ель-Хадем в 1845 г., поведал, что там нет ни одного Египетского памятника времени Гиксосов. После такого противоречия нельзя вполне доверять иероглиФистам в настоящее время, когда понимание священных письмен Египетских еще не утверждено общим согласием. Однако послушаем, что они говорят. По словам Лепсиуса, Магарские памятники представляют Фараонов четвертой династии Манефоновой, Хỳфу, НумхуФу и других, в борьбе с туземцами Семитического племени ⁸; а некоторые Хáдемские надписи содержать имена фараонов двенадцатой династии , Сезортезена I, Аменемги III, Аменемги IV, и фараонов восемнадцатой династии, Аменофиса I, Тутмеса III, Тутмеса IV, АменоФиса IV, Менефты I и следующих; из них Тутмес III построил на Хадемской горе особое малое капище и посвятил оное богине, Хатόр; гора же эта с окрестностью ее называлась по-египетски Мафкáт, т.е. меднорудная страна. Шамполион Фигак читал на этих же памятниках имена помянутого Менефты I и Рамсеса VI девятнадцатой династии, который взошел на престол в 1358 году до рождества Христова. По счету Лепсиуса и Бунзена четвертая династия фараонов управляла Египтом в четвертую тысячу лет до эры христианской ⁹, а по вычислению Фигака она начала царствовать в 5121 году. Трудно поверять то, что сбивчиво записано о династиях Египетских, Иродотом, Манефоном, Диодором, Ератосфеном, Африканом, Евсевием и Георгием Синкеллом. Подождем других знатоков иероглифических письмен, которые докажут, что фараон Хуфу не был современник Адама, а пока примем к сведению следующие Были, доказываемые Синайскими памятниками:

1. Египтяне жили в Магаре при четвертой династии фараонов. (С 3229 по 3074 г. до P. X.).

2. Большое капище на Ель-Хадемской горе построено было для рудокопов в правление двенадцатой династии фараонов. (С 2801 по 2654 год до P. X. по Бунзену).

3. Гиксосы прервали сношения Египтян с Синаем с 2082 по 1822 год по счету Фигака, а по Бунзену с 2567 по 1639 год; посему там нет никаких памятников этого времени.

4. По удалении же сих царей-пастырей из Египта фараоны восемнадцатой династии опять водворили рудокопов в своей древней области на Синае ; и их приставники водрузили там обелиски в честь государей этой династии, Аменофиса I, Тутмеса III, Тутмеса IV, АменоФиса IV и Менефты I. (С 1638 по 1410 год по Р. X. по Бунзену, с 1822 по 1577 г. по Фигаку).

5. Постановка тамошних памятников продолжалась и при девятнадцатой династии до 1279 года.

В моем собрании Синайских надписей под № 26 и 77 помещены две такие, о коих я ничего не умею сказать определенно. Кажется, первая начертана была грузином, а вторая (Сирохалдейская? Естрангело?) кем-нибудь из несторян, живших в Китае и подражавших способу писания тамошних обитателей. Кресты при них доказывают, что их вырезывали христиане.

Кроме всех этих письмен на Синайских скалах и обломках их иссечены многочисленные надписи загадочные для нас, единственные в своем роде, каких нет ни в одной стране. Многие путешественники прежде меня видели и срисовывали их. Но никто еще не разъяснил удовлетворительно: когда, кем и почему они начертаны были, и что в них содержится. Мнения о них ученых мужей различны. Один усваивает их евреям, другой набатеям, иной туземным Арабам, иной филистимлянам. Я не соглашаюсь ни с кем из них и излагаю свое мнение об этом предмете своим способом, разрешая следующие вопросы:

1. В каких местах на Синае находятся загадочные надписи?

2. Как они начертаны? и походят ли на письмена, древлe употреблявшиеся в близких к Синаю странах, именно в Египте, Вавилонии, Самарии в Финикии?

3. Какое значение тех мест, где oни находятся в большом количестве?

4.К каким ближайшим заключениям приводит, как местное распределение и орудное начертание загадочных надписей, так и вид и состав их?

5. Какой народ произвел их?

6. От кого он произошел? Где была родина его? Каким языком он говорил и какую веру исповедовал? Когда прибыл на Синай? Не тут ли изобретена для него азбука? И ежели тут, то в какое время? Долго ли он жил на пустынном полуострове? Когда и почему ушел оттуда? Кто занял место его? Как объяснить обретаемость письмен его на одном Синае? Когда они сделались там непонятными? и когда и как забыто было имя произведшего их народа?

7. Кто первый в наш век открыл ключ к уразумению их? Как они читаются? и сообщают ли нам новые познания?

Загадочные надписи начинаются в долине Лéджа, пролегающей между горами Хоривом и св. Екатерины. ¹⁰ Тут их очень много; и все они вырезаны на больших и малых камнях гранитных, когда-то отвалившихся от Хорива. Но их нет ни на утесистых сторонах поименованных гор, ни на вершинах их, ни у святой Купины, ни в соседних местах. Только по дороге, ведущей от Раифы к Хориву через горную высь Рόтебскую, в устье Уади Слих они иссечены на одной скале в малом числе. (Смотри их под №№ 88 и 89).

От Хорива и Леджи две дороги ведут к долине Насб, в которой оканчиваются загадочные надписи: одна не далеко от Эт-Тихского хребта, а другая близ Чермного моря.

По первой дороге эти надписи редко и в малом количестве видны в долинах Ель-Ахдар, Бáраг и Хамиле. (№ 81–87). Кто-нибудь начертил их тут мимоходом, или по какому-либо особенному случаю. За холмами же, окаймляющими эту дорогу с обеих сторон, и на Эт-Тихском кряже нигде нет надписей, о коих идет речь.

По первой дороге эти надписи редко и в малом количестве видны в долинах Ель-Ахдар, Бáраг и Хамиле. (№ 81–87). Кто-нибудь начертил их тут мимоходом, или по какому-либо особенному случаю. За холмами же, окаймляющими эту дорогу с обеих сторон, и на Эт-Тихском кряже нигде нет надписей, о коих идет речь.

По второй дороге как только спустишься от Хорива через ущелье Хáу и проедешь прямо в долину Шех, встречаешь в ней, недалеко от поворота в Фаран, слоистый холм гранитный. В передней части его высоко иссечено седалище для идола. Этот холм, который Синайские бедуины называют Мокад Сеидна Муса, т.е. седалище досточтимого Моисея, покрыт загадочными надписями. Но почти все они полуизгладились, потому что крупнозернистый гранит под ними ссекается ветрами, дождем и снегом. (Смотри № 38,39,40).

От сего холма дорога пролегает к Фарану и Зербалу через долину Фейран. В сей долине у одного ущелья, или точнее сказать, у ворот, как бы прорубленных в гранитной горе, я видел две небольшие загадочные надписи, одну направо, другую, налево, и почти у самой земли, но не отподобил их. Близ сего места там, где влево от дороги пролегает Уади Сахáб, а направо Меделле, Лепсиус видел утес, покрытый такими же надписями, из коих одни длинны, а другие кратки, все же вырезаны высоко.

На Зербал взойти не удалось мне. Но я знаю из описания путешествия Буркхардта, что по пути на верх сей горы загадочные письмена иссечены на многих гранитных камнях: 1)в Уади Эртама, 2) близ источника Айн Римм, 3) у самой вершины Зербала на таких же камнях, и внутри пещер, в которых могут укрываться два человека, и 4) у подошвы сей горы в Уади Алеáт. По замечанию Буркхардта на Зербале и в поименованных окрестностях загадочных надписей гораздо более, нежели в Ледже. В котловине же, в которой находился город Фаран, их вовсе нет.

От Зербала и Фарана ездят в Раифу через стропотную долину Хебрáн. Но в ней только в начале спуска с Слафского перевала я видел на лежащих у дороги камнях две загадочные короткие надписи, и те почти изглаженные временем. Замечательно, что люди, ездившие сим путем в Раифу и обратно, не чертили тут письмен в большом количестве, хотя Хебранские утесы весьма годны для этой работы.

По большой дороге, ведущей от развалин Фарана к устью Насбийской долины, загадочные надписи иссечены на скалах Уади Фейран в малом числе, а в сопредельных с ней долинах, Мукаттеб, Сидыр и Магáра, их весьма много. Справедливо туземцы назвали это место Уади Мукат-теб: чтό значит, долина письмен. Тут гранитные утесы и песчаниковые камни сплошь покрыты дивными чертами и резами. (№№ 44–72).

Спускаясь из Уади Сидыр к Чермному морю через долину Шиллел, уже не встречаешь этих письмен. А в соседнем Hacбе их довольно много. Я не видал их, потому что не останавливался в этом месте; но из описания путешествия Лепcиyca знаю, что там, ближе к Мархийскому заливу и к Зелимскому мысу, у ущелий Ель-Оллόга и Лохáн, и в дебрях Бабáхских, многие высокие скалы покрыты загадочными надписями, кои сохранились очень хорошо. В Насбе путешественник Риппель (1822 г.) видел один малый обелиск с иероглифами , поверженный на землю и поврежденный.

За Насбийской долиной по дороге к Суэсу уже нет надписей, о коих идет речь. Нет их и за Хоривом по направлению к Палестине, к Эланитскому заливу и к южной оконечности Синайского полуострова. Нет их и в сопредельных странах, Идумее и Аравии, Палестине и Сирии, Египте и Ливии, словом, нигде, кpoме показанных мест.

А в этих местах они вырезаны железом на гранитных скалах и на лежащих и стоящих камнях, иные очень высоко, чего нельзя было сделать без лестниц, иные низко, одни большими буквами, другие малыми, кои глубоко, кои мелко, некоторые красиво, многие безобразно. Некоторые из них полуизгладились от давнего времени, а некоторые уцелели, и кажутся новее прочих; немногие умещены в четырех, пяти и шести строках; по большой же части они двустрочны. Мукаттебские надписи весьма древни и иссечены, одна пoдле другой, так что трудно различить их. Ho все эти черты и резы направляются от правой руки к левой. Редкие из них соединены подстрочными линиями. Еще реже встречаются над ними как бы придыхания. Чем они мельче, тем красивее и отчетливее. Между ними инде иссечены весьма грубые очертания верблюдов, серн, ослов, людей, стоящих с распростертыми к небу руками, едущих верхом на верблюдах и мечущих копья, как мечут их нынешние Бедуины в примерном сражение.

Подле загадочных надписей усматриваются начертанные греческими буквами собственные имена Αυσος, Βοραιος, Χέρσος и пр. Такие же имена читаются и в этих надписях. А одна из них в долине Мукаттеб начертана с подстрочным переводом ее на греческий язык. Я отподобил ее в 12 день Июня 1850 года, не почитая ее двуязычной, и по причине поспешности и неумения читать дивные черты и резы не приметил, что в ней 8 и 14 буквы одинаковы, и не пригадал их к греческим сигмам. А теперь читаю эту надпись так,

Буквы:

2–3.4.5. Дакѝр = МΝНСѲН = Да будет помянут

6.7.8.9. Aycỳ = AYCO = Аусỳ

10.11. Бен = – = сын

12–15. Херсу = XΕPCOY = Хéрса

15–21. Алтулáрь ΚΑΛΙΤΑΙΟΥΛΛΑΡΟΥ Алтулáр.

Вижу в ней две буквы

и сознаю, что вместо XEPCOY ошибочно написал я CEPCOY , или теперь читаю это слово неправильно.

Синайские письмена видом своим не походят ни на Египетские, ни на Вавилонские, ни на Самарянские, как в этом всякий удостоверится, смотря на образчики их.

Письмена египетские

а) Иероглифические

из шестой строки в надписи на Розетском камне.

б)Иератические

Священнические

Читается тоже самое.

в) Димотические

Народные

Тоже самое

Все такие письмена читаются от левой руки к правой, а синайские наоборот. В египетском языке слова – односложны, а в синайских надписях – многосложны. Итак жители Синая получили язык и письменность из Египта.

Письмена вавилонские

а) Народные

Из развалин Ниневии

б) Жреческие

Иерусалим

Сидон

Арарат

Те и другие письмена и, особенно, клинообразные, не имеют ни малейшего сходства с синайскими. Следовательно азбука синаитов занята не у ассиро-вавилонян.

Письма самарянские

из надписи на башне в Палестин. Городе Набулузе.

Отрывок из десятисловия

Никто, сличив эти письмена с синайскими, не подумает, что самаряне учили писать тех людей, которые чертили свои памятки на утесах Хорива, Зербала, Мукаттеба и проч.

Многие (но не все) черты и резы синайские похожи на письмена финикийские, как это видно из следующих надписей:

Надпись в Сидоне (ранее века Соломона)

Бэрах бул басанат асар уарба

Бен мелек Шабинат мелек Цидоним.

В месяце Буле в четырнадцатый год (владычества)

Сына царя Табината царя Сидонян.

Надписи в развалинах Карфагена

На этих камнях и на других подобных им начертаны буквы такие, какими писали все грамотные финикияне. Эти буквы в азбуке их означали первые звуки имен богов и богинь их, и знаменовали собой разные предметы. ¹¹ Например:

Буква	Произношение букв	Имена богов и богинь	Буквами изображены предметы
	Алеф	Адонис	Голова быка с рогами.
	Бет	Бéт-ел	Куща распростертая.
	Далет	Дагон	Дверь с косяком.
	Хе	Хáтел (мрачн. ад).	Хлеб. Дождевое облако.
	Уаф	Уáм (море).	Секира. Гвоздь.
	Тет	Тат (ум, ведение)	Змий.
	Иод	Иах	Кисть руки.
	Каф	Кабар (Венера)	Разверзтая длань, поднятая вверх
	Ламед	Лѝлиф (ночь).	Рукоять серпа.
	Мем	Малéдет (Миллита)	Волны.
	Хаин	Хасторéт (Астарта)	Глаз.
	Пе	Пáтах (Вулкан)	Горнило. Уста.

Но у финикиян были письмена другого вида, кои не всем им, а только жрецам и посвященным в тайны были понятны: ἂ δἠ οὐκ ἧν πᾶσι γνώριμα. Sanchoniat. Ed. Orelli ρ. 6. Они вырезывались на так называемых Аммунѝмах, т.е. на камнях, обтесанных в виде столбиков с заостренными вершинами, и на капителях, т.е. наглавиях небольших колонн, вылитых из меди, серебра в золота. Такие Аммунимы с таинственными письменами, хранимые в неприступном народу месте капищ Финикийских, видел, читал и изъяснял Санхониатон, современник Вавилонской царицы Семирамиды, муж весьма ученый и предприимчивый. (Ό δἐ συμβαλών τοΐς άπό τῶν άδύτων έυρεθεῖσιν άποκρύφοις Αμμουνέων γράμμασι συγκειμένοις, ά δή οὑκ ἧν πᾶσι γνώριμα. Sanchoniat. ρ. 6.). На них написана была жизнь богов. Такие же тайнописанные столпы находились в храме Тирского Ваала в городе Кадисе. Наглавие их, по свидетельству Филострата in vita Apollonii V. 5, исписаны были буквами, непохожими ни на индийские, ни на египетские и ни на чьи. То, что начертано было на них, читал Аполлоний Тианский, живший в первом веке по рождестве Христове, но не перевел, а о самых столпах сказал вот что:

Из этих слов можно заключать, что на помянутых столпах были написаны законы природы, коими держится союз стихий, и написаны буквами, а не иероглифами. Повторяю, что у финикиян, кроме народной азбуки, были письмена жреческие, таинственные. Кто же придумал их? И какого вида они были? Мы знаем от Филона Вивлосского ¹², что первый изобретатель письмен финикийских был Тат, и что первоначальные буквы видом своим походили на змей в разных положениях, какие принимают эти ползецы: τά πρώτα στοιχεία τά διὰ τῶν ὄφεων ¹³; знаем это и полагаем, что таинственные письмена на Аммунимах были змеевидные. Тат наблюдал огненную природу змей и на священных таблицах (γραφαίς) изобразил их различные движения и положения в разных состояниях, когда напр.: змея сбрасывает с себя старую кожу, или когда по прошествии многих лет разлагается и истлевает. ¹⁴ По словам Филона, финикияне, строя капища, изображали в них, как святыню, первые змеевидные буквы и приносили им жертвы, совершали празднества и игрища, почитая их величайшими богами в вседержителями. Τά μέν πρώτα ςοιχεῖα τά διά τὡν ὄφεων, ναούς κατασκευασάμενοι, έν άυτοῖς άφιέρωσαν, καί τόυτοις θυσιας καί έορτάς έπιτέλουν καί ὄργια, θεούς τούς μεγίςους νομίζοντες καί άρχηγούς τῶν ὄλων. ¹⁵ Так как Татовы буквы озвачали богов и богинь; то понятно, почему финикияне воздавали им божеское почтение. Замечательное поклонение божествам в буквах! ¹⁶ После Тата Исирп придумал три буквы ¹⁷, неизвестно, какие; но вымысел его по крайней мере доказываете что финикийская азбука видоизменялась, и потому я полагаю, что общеупотребительное письмо у финикиян образовалось из змеевидных букв Тата, кои остались священными, таинственными. К разряду сих последних букв можно относить и Синайские черты и резы. Ибо при внимательном взгляде на них нельзя не приметить, что они представляют змей, свернувшихся, ползущих, поднявших головы свои, питающих свои черёва, – в положениях кольцеобразных, криволинейных, подобных скобам, клещам, крючкам и проч.

Довольно об орудном и линиеобразном начертании Синайских надписей. Обратим внимание на значение тех мест, где они находятся в большом количестве.

Хорив, как видно из книги (Исх.3:1), называем был горой Божьей ранее Моисея. ¹⁸ Туда из Египта ходили потомки Израиля приносить жертвы в какой-то праздник, который был так важен в их мнении, что они боялись наказания Божьего за нарушение его. (Гл.5:1–4; 8:25–29; 10:9–12). Там Моисей сподобился дивного Богоявления. У этой горы израильтяне должны были помолиться Иегове по сошествии из Египта (Гл.3:12). Все это доказывает, что Хорив искони почитался священным.

Холм, Мокад-Муса, служил сборным местом тех людей, которые чертили на нем загадочный для нас надписи. Иссеченное в верхнем краю его седалище, к которому ведет прорезанная в его же боку тропинка, заставляете предполагать, что тут сии люди имели свое прорицалище, приносили жертвы богам своим и рассуждали о делах своих. В нынешнем названии сего холма, – думаю, выражается туземное предание о том, что тут и Моисей решал спорные дела израильтян. (Исх.18).

О Зербале говорили мне фаранские бедуины, что в древнейшие времена на темени его в каждую ночь возжигаем был огонь, как путеводный знак для мореходцев. Принимаю к сведению это предание, и зная, что на Синае до рождества Христова совершалось богослужение по чину финикиян, признававших свет, огонь и пламень (φῶς, πύρ, φλόξ = Ур, Херуб, Сераф) достопоклоняемыми деятелями всемогущества Божьего и родителями высоких гор ¹⁹, полагаю, что огонь на Зербале служил не только светочем для мореплавателей, но и знамением божества (Ваала-Мелькарта) и вместе жертвой ему, и что эту высочайшую гору туземцы почитали священной, как финикияне чтили Kaccии Ливан, Антиливан и Фавор. ²⁰

В Магаре и в соседнем ель-Хадеме водворена была селитва египетская. На пути к ней от Мемфиса и Суэса многие урочища поныне носят названия египетские: а за ней, по направлению к востоку и югу, ни одна местность не называется по-египетски и нигде нет ни иероглифов, ни обелисков, ни изваянных ликов фараоновых. Значит, ель-Хадем и Магара с одной стороны, и долина Мукаттеб с другой, были пограничными местами египтян и синаитов, и тут происходили торговый сделки тех и других.

В долине Эн-Насб, богатой растительностью и водами, добываемы были медь, железо, горючая сера в камни цвета синего (сиенѝт), зеленого (Диорѝт) и порфирового. Признаки этих работ усмотрены были тут Риппелем к 1822 году. Он предлагал знаменитому преобразователю Египта Мегмету-Али паше возобновить горное дело на Синае. Но предложение его не было приведено в исполнениe, потому что содержание рудокопов и плавка металлов в этой безлесной и нехлебной стране обошлись бы дороже добываемых вещей.

Из всего вышеизложенного вытекают следующие ближайшие заключения касательно загадочных надписей:

а) Так как эти надписи находятся только в самой возвышенной части Синайского полуострова, где много пресной воды, трав, кустарников и плодоносных деревьев, и так как они вырезаны железом высоко на отвесных скалах и на огромных обломках их, даже в таких местах, кои едва проходимы: чего нельзя было сделать без лестниц и в короткое время; то люди, чертившее их, были не скоротечные путешественники, или поклонники, которые сделали бы их и в других местах на Синае и за пределами сей пустыни, а туземцы, имевшие потребные к тому орудия и подмостки, пользовавшиеся досугом и по надобностям своим ходившие в места, удаленный от главных дорог.

б) Священность Хорива, Мокадского холма и Зербала, и сопредельность Мукаттеба с рудокопнями и каменоломнями египтян в Магаре и Насбе, заставляют думать, что загадочные надписи, сосредоточенные лишь в этих местах, начертаны были в разные времена жрецами Синайских скитальцев и рудокопов.

в) Ежели буквы в них походят на змеевидное письмо Тата; то они заимствованы у финикиян, или изобретены на Синае и оттуда перенесены в Финикию.

г) Греческий подстрочный перевод Мукаттебской надписи и начертание Семитических имен греческими буквами, доказывают, что они появились во время владычества греков на Чермном море и на Синае до рождества Христова, но никак не позже: что будет уяснено ниже.

Какой же народ оставил по себе память на Синае в надписях, о коих идет речь?

Этот вопрос я решаю, сперва отрицательно, потом положительно, припоминая все племена, какие только жили, или недолго пребывали на Синае, но начиная с того позднего времени, когда тамошние надписи в первый раз отмечены историками и писателями, как непонятные, и восходя ко временам древнейшим.

Первый писатель христианский, который видел эти надписи в разных местах, где останавливаются путники (εν» πᾶσαις καταπάυσεσι) был Козьма Индоплаватель, живший в конце пятого и в первой половине шестого века христианского. Тогда в Синайских городах Фаране и Раифе обитали евреи и христиане, а в долинах спасались разноплеменные отшельники, и кочевали измаелиты и сарацины, частью крещенные, частью идолопоклонники. Но не эти туземцы и пришельцы, и не прадеды и пращуры их начертали надписи, о коих идет речь. Евреи, сами, относили их ко времени пребывания предков своих на Синае, и то же говорили Индоплавателю: а прочее синаиты, как пришельцы, либо ничего не ведали о происхождении и содержании их и потому ничего особенного не сказали о них сему ученому мужу, либо держались мнения евреев. О начертании же надписей какими-либо иноземными поклонниками св. Купины никто на Синае и не помышлял в то время: иначе, Индоплаватель в заметках своих об этом полуострове сказал бы: какого племени были эти поклонники и откуда приходили. Да и в самом составе Синайских надписей нет никаких признаков христианства, ни крестов, ни заглавных букв имени Спасителя, ни изречений евангельских, какие примечаются в смежных с ними надписях, греческих и коптских: напротив в них читаются имена языческих божеств, Кина, Та, Ваала, Козага, Халицы и других. Стало быть, эти надписи начертаны до появления христианства на Синае.

В истории Диодора Сицилийского (Lib. III.) замечено об этом полуострове, что «недалеко от южного мыса его находится приморское место, называемое Финикон. Туземцы имеют особенное благоговение к нему по причине множества растущих тут финичий, кои изобильно дают питательные плоды. Там стоит старинный жертвенник из твердого корнем камня, на котором начертана надпись древними буквами непонятными. Ἐςι δἐ καί βωμός ἐκ ςερεοῦ λίθου παλαιός τοῖς χρόνοις έπιγραφήν έχων άρχαίοις γράμμασιν άγνώςοις. Им заведуют мужчина и женщина, имеющие пожизненное священство. А живущие при нем слывут Макариями. Они питаются одними финиками, одеваются в звериные кожи, и спят на деревьях, боясь диких зверей». Диодор заимствовал это сказание из перипла ²¹ Агафархида, писавшего за 120 лет до рождества Христова. При жизни обоих этих писателей, близких друг к другу по времени, помянутый жертвенник был еще цел, как это доказывается самим сказанием о нем, в котором все глаголы употреблены в настоящем времени. Под финиконом, где он стоял, я разумею большую финиковую рощу близ приморской и недалекой от южного мыса Синая Раифы. Письмена на этом жертвеннике, по мнению моему, были такие же, какими начертаны и все прочие надписи на Синае, о коих идет речь. Мнение же мое поддерживается самим сказанием Агафархида. Он назвал эти письмена непонятными; значит, они не походили ни на какое письмо, употреблявшееся в его время; подобных им не было ни в Египте и Ливии, ни в Вавилонии, Персии и Индии, ни в Палестине и Сирии; а если так, то они были особенные, местные: на Синае же нет других непонятных письмен, кроме тех, коими покрыты тамошнее утесы. Что касается Макариев; то эти поселенцы, финикиянами приведенные в Раифу в век Соломона, как это объясним мы ниже, были почитатели финикийского бога Ваала-Макáра. Их видел Агафархид; и они назвали ему свой жертвенник старинным, а письмена на нем – древними (до слова, первоначальными) и непонятными. Показание их очень важно. Из него открывается что каменорезная (lapidaris) письменность на Синае весьма древняя. Должно быть, финиконский жертвенник принадлежал какому-нибудь племени, которое некогда исчезло, или ушло с этого полуострова в другую страну; и первые Макарии, водворенные подле сего святилища финикиянами, нашли его давно покинутым, и потому не имели ясного понятия о нем и не умели прочесть надписи на όстове его.

Германский ориенталист ²² Тух признает Синайские надписи произведением образованных туземцев и полагает, что они начертаны были в течение трех последних веков перед рождеством Христовым. Вот его соображения: – 1) В этих надписях усматривается множество собственных имен и речений Арабских. Стало быть, их начертали Арабы, однако не те, которые обитали на восточной стороне Эланитского залива, ибо там вовсе нет подобных надписей, и не те, которые жили в Египте близ Каира и Торы, потому что тут черты и резы на скалах, по свидетельству Лепсиуса сходствуют не с Синайскими, а с Египетскими народными письменами, но Арабы туземные. – 2) На Синайских утесах читаются имена богов и богинь, и изречения: да будет помянут имярек священник бога, Та... священник (бога) Дариу... Мир сын Авда поклонник (бога) Козага... Дар Ваалу. Такие имена божеств и такие изречения доказывают что Синаиты, чертившее надписи, были многобожники. Вероятно, они по временам собирались в город Фаран на праздник и восходили на соседний Зербал для жертвоприношений, идя же туда и обратно, вырезали надписи на тех скалах, подле которых приходилось им ноче­вать. – 3) О набожных собраниях их упомянул и Диодор Сицилийский в истории своей. (Lib. III). По рассказу его в Синайском многоплодном Финиконе совершалось празднество через каждый пять лет. Все окрестные жители сходились туда и на тамошнем жертвеннике, которым заведовали Макарии, сжигали тучных верблюдов в угодность богам своим, а тамошнюю воду брали домой, по­тому что она будто бы подавала здравие. В один из этих праздников гариндеи внезапно напали на фаранитов, и сгубив их, овладели всем достоянием их. – 4) Такой Финикон поныне нахо­дится близ города Фарана; и тут же вытекает из земли сладко-струйный ручей. Так как течение его после полудня прекращается на несколько часов и вечером опять возобновляется; то cиe див­ное явление могло послужить поводом к набожному странствию к нему. Синаиты предполагали в нем присутствие некоей таинственной силы боже­ской и брали из него воду, почитая ее священной. – 5) Таким странствием объясняется появление надписей на Синае; и все они начертаны были не ранее трехсотлетнего перед рождеством Христовым владычества греков на Чермном море и в соседнем Египте: ибо только в этот круг времени образованные туземцы могли вырезать на скалах арабские имена свои греческими буквами». ²³ – Уважаю ученость Туха и соглашаюсь с ним в том, что надписи, о коих идет речь, сделаны были туземцами по набожным побуждениям, но отрицаю прочие соображения его. Все настоящее рассуждение мое служить опровержением их. В составе его здесь кстати включаю только следующие замечания: – 1) Тух не говорит: кто именно придумал Синайские буквы; и суждение его о семь предмете гадательно, а не положительно. 2) В Синайских надписях собственные имена оканчиваются на у, например: Мобакру, Аусу, Хорису. Такое окончание, не свойственно арабскому языку, понудило Беера, читавшего эти надписи, признать их произведением людей, говоривших арамейским языком. 3) Г. Тух в разных Арабских книгах, написанных после 622 года по рождестве Христовом, отыскал созвучный с Синайскими имена Уáл, Хобáб, Калеб, Кин, Аус, Амалик, и объявил, что такие имена были пресловуты у арабов в древности. А я нахожу эти же самые имена

и кроме сих имен читая на Синайских утесах библейские и Сиро-Халдейские речения, кό ген=священник, бá рах=благословен, дá кар=воспоминать, бен=сын, эрах=месяц, асá бу=старцы, алму=мудрецы, сару=поэты, объявляю с Беером, что наречие Синайских писарей было арамейское, или среднее между ним и Арабским. 4) Г. Тух не был на Синае и, как заметно в подлиннике не читал вышеприведенного сказания Диодора, или, заглянув в него, переиначил оное по-своему. Передаю это сказание слово в слово: «В сей приморской стране (Синай) мало якорных стоянок. Она скудна текущими источниками, но богата ключевыми водами и пажитями, летом жарка , а зимой холодна. Высокие и сплошные горы ее с разноцветными отливами представляют мореходцам удивительное зрелище. Недалеко от южного мыса ее находится приморское место, называемое Фѝникон. Туземцы имеют особенное благоговение к нему по причина множества растущих тут финичий, кои изобильно дают питательные плоды. Там стоѝт старинный жертвенник из твердого корнем камня с древними письменами непонятными. Им заведуют мужчина и женщина, имеющие пожизненное священство. А живущие при нем слывут Макариями. Они питаются одними финиками , одеваются в звериные кожи и спят на деревьях, боясь диких зверей. На взморье сего материка древле жили мараниты; но ими возобладали соседи их гариндéи, и вот как! В помянутом Финиконе совершалось празднество через каждые пять лет. Все окрестные жители стекались туда и на тамошнем жертвеннике сжигали тучных верблюдов в угодность богам своим, а из источников брали воду домой, потому что она подавала здравие. Когда мараниты отправились на этот праздник; гариндеи внезапно напали на оставшихся дома и всех умертвили, да и возвратившихся из Финикона сгубили и овладели всем достоянием их.» По этому сказанию никак нельзя приурочить Финикон к городу Фарану. Ибо первый находился на берегу Чермного моря, а второй стоял у подошвы Зербала в расстоянии двух дней пути от морской пучины; в первом было много источников ²⁴, и из них поклонники брали с собой воду: а подле второго струится лишь один поток. Итак из сказания Диодора нельзя вывести заключения, что Фаран и Зербал служили сборными местами поклонников. 5) Священным почитался Финикон приморский. Но на пути к нему с возвышенной части Синая нет надписей, о коих идет речь; нет их и при дорогах, ведущих туда же от Акабы, Дахáба, южного мыса Синайского и Суэса, откуда приходили поклонники. Значит, с той поры, когда Макарии водворились в помянутом Φиниконе и учредили празднество, уже никто из совсельников с ними не делал надписей на скалах. Было какое-то особое племя, которое ранее пришествия на Синай макариев, маранитов и гариндеев, оставило по себе памятники письменности не на помории сего полуострова, а в горной части его. 6) Но мнению Туха туземцы сходилась в Фаран на праздник и по пути туда и оттуда делали надписи. Но почему же они, умея читать и писать, не умели объяснить Агафархиду надписи, начертанной на их собственном жертвеннике? Явно, что она не при них была писана. Да и сами они назвали ее древней и непонятной. Такого показания их г . Тух не должен был опускать из виду. Оно побудило бы его относить появление накаменорезной письменности на Синае ко времени отдаленнейшему от века Агафархида и даже от начала владычества греков на Чермном мopе. (330 л. до P. X.). 7) Что касается начертанных греческими буквами собственных имен арабских, напр: Αυσος, Βοραιος, Χερσος; то они иссечены, отдельно, без воспроизведения над ними Синайских букв и без придаточных речений: μνήσθη = дакир, или είρήνη = селам. Такая одинокая поместимость их подле древних надписей доказывает только то, что в века владычества греко-македонцев в Сирии, Палестине, Египте и каменистой Аравии, хаживали на Синай из этих областей люди Семитического рода, которые говорили и писали по гречески, и имели пресловутые в древности имена, как в наше время некоторые руссы и славяне по старинному именуются: Глеб, Борис, Вячеслав, Владимир. Если бы образованные туземцы иссекли вышеуказанные имена и Мукаттебскую надпись с подстрочным греческим переводом; то они по прихоти, или по тщеславию, сделали бы больше таких переводов под своеобразными надписями, и начертали бы больше имен греческими буквами, однако не сделали того. Наконец спешу сказать и то, что живое предание непрерывных Синайских поколений о появлении надписей в течение последних трех веков перед рождеством Христовым сохранилось бы очень долго; но ни Агафархид не слыхал его, ни Диодор не записал его, а Козьме Индоплавателю сообщено было иное предание.

Германский древлеслов Беер, который двадцати лет старался разгадать Синайские надписи, предположительно усваивал их Набатéям, принявшим Христианскую веру около четвертого века. Кто эти – Набатеи? И точно ли они оставили по себе память в этих надписях?

Набатеи были потомки Набита, сына Маша, произошедшего от Сима и Ноя. После столпотворения Вавилонского и рассеяния племен они поселились между Евфратом и Тигром, овладели Ирáком (Персией) и долго торговала в пристанях Персидского залива и в Аравийской области, Омáне, вводя всюду земледелие. Пока финикияне были могущественны и богаты; набатеи не могли соперничать с ними в Чермноморской торговле. Но когда царь их Навуходоносор подчинил своей власти (за 600 л. до P. X.) Финикию, Сирию, Палестину, все за-Иорданье, Идумею и северную Аравию; тогда многие из них двинулись к Эланитскому заливу, – этому ключу тогдашней мировой торговли, и недалеко оттуда построив город Петру, постепенно разбогатели и усилились. Их караваны с купеческими товарами ходили от Вавилона и Дамаска до Медины и Омана, и из Петры в Газу, Хеврон, Иерусалим, Суэс и Мемфис. Kpoме Петры они жили во многих слободах вдоль Эланитского залива и в Раифе, близ которой одна дорога поныне называется именем их Сора Ель-Абтей. Управляемые своими царями Набатеи в начале были смирны, справедливы, и довольствовались произведениями своей области и прибытками от торговли, а впоследствии, когда разбогатели, начали разбойничать на Чермном море, и за то были наказываемы сильными соседями. Сирийские цари Антигон и сын его Димитрий (за 310 лет до P. X.) воевали с ними, надеясь овладеть богатыми сокровищами их. Египетские самодержцы посылали трехпалубные суда в Эланитский залив для усмирения их. Октавий Август видел в этих арабах друзей и врагов богатых, и надеялся получать пользу и от союза и от войны с ними. Римляне и греки вытеснили их из Петры, и они ушли в свою прежнюю отчизну, где и смешались с разными племенами. Вот кто были набатеи, говорившие по-сирски! ²⁵ Но не они начертали надписи на Синае. Предположение Беера о тамошней письменности их опровергается следующими доводами. Во-первых, ни в Леджайских и Зербальких, ни в Мукаттебских и Насбийских надписях нет никаких признаков, по которым можно было бы судить, что их сделали Набатейскиe, иди другие какие Христиане. Видел я там на исписанных скалах вот такие кресты:

но первый, как иероглифический, случайно нарезываем был древними египтянами, пребывавшими в Магаре и Ель-Хадеме или заимствуем от них туземными многобожниками ради украшения, а второго вида кресты стоят не при именах, кои читаются в надписях, а отдельно и одиноко; следо­вательно они изучены были совсем в другое время уже поклонниками неопалимой Купины, кото­рые отдыхая, или ночуя подле древних надписей, иссекали тут одно знамение своей веры. Притом надобно сказать и то, что нам путешественникам иногда кажется христианским крестом трещина в скале, или неясная, или неведомая буква в над­писи, полуизглаженной временем. Во-вторых, письмен подобных Синайским нет ни на скалах у городов Петры, Элы, Авары, в которых жили набатеи, ни на утесистых путях, ведущих от Петры к Раифе по лукоморью и к Хориву по суше. В-третьих, на Синае, где постоянно жили разные племена, как во время торгового владыче­ства потомков Набѝта, так и после, не могло бы утратиться предание о каменорезной письменности этих купцов, и дошло бы до слуха Агафархида и Козьмы Индоплавателя; но ни тому, ни другому никто ничего не говорил там о ней. Да и ныне туземцы не усваивают набатеям ни одной черты на Синае: напротив говорят, что все тамошние надписи сделаны были в начала миpa.

Предоставим немцам рассуждать о Синайских чертах и резах, как они знают. А сами поищем начала их путем историческим.

В царствование Соломона (за 1000 лет. до Р. Х.) евреи и финикияне содержали торговый флот в Эланитском заливе у города Асион-Гавера и, без сомнения, имели торговые сделки с синаитами. Но ни тем, ни другим нельзя усвоить надписей, о коих идет речь: ни первым, потому что подобной письменности нет в Палестине ни на холмах, где стояли идолы их, ни в погребальных пещерах их, потому что у них не было обычая ходить на Синай для набожного поклонения священным местам, и потому что в тамошних надписях почти все имена – не еврейские, да и читаются названия таких божеств, каким никогда не поклонялись потомки Авраама; ни вторым, по следующим соображениям. Во всей Целесирии и Финикии, ни на утесах Ливана и Антиливана, ни на скалах у берегов рек Оронта, Ликопὸтама, Тамѝры, Леонтеса, ни в тамошних городах и погребальных пещерах, словом нигде нет письмен похожих на Синайские, а в тех же местах я видел надписи греческие, латинские, арабские, сирские. Почему же финикияне любили бы чертить свои памятки лучше на Синае, нежели в родной стране своей? По обету в чаянии благополучного плавания по Чермной пучине? Но в таком случае они делали бы задушевные надписи и на Чермноморских скалах у Асион-Габера, Лéвки-Кὸми и Авары: а их там нет. По особенному благоговейно к Зербалу и Хориву? Но они почитали священными только четыре горы, именно Ливан, Антиливан, Кассий и Фавор ²⁶, да и на утесах их ничего не писали. А о набожном странствии их на Синай нет исторических свидетельств. Притом в век Соломона и в последующее время финикияне употребляли письмена несколько отличные от Синайских, как то доказывают памятники и монеты их в многочисленных колониях, кои они в том веке и после учредили в Африке, Испании, Сицилии, Сардинии и в других местах. Почему же на Синае нет народного письма их? Ужели они в одно и то же время писали иначе в Мальте, или Утике, и иначе у Хорива и Зербала? Это несбыточно. Ужели судовщики их, посылаемые Соломоном и Хирамом в Офир за золотом и серебром, за павлинами и обезьянами, разумели письмена Тата, и заходя на Синай, иссекали там надписи змеевидными буквами его? Этого и предположить нельзя, когда известно, что еще в век Семирамиды редко кто читал эти письмена. Могло статься, что какие-нибудь жрецы Тирского бога Ваала бывали в то время на Синае и известными им буквами Тата вырезали там несколько надписей, в коих читаются слова: герéм ал Баáли = крепость Ваала, абд ел Баали = раб Ваала, áус л-Баали = дар Ваалу. Даже прочтено там одно имя финикийское

сафáх (bei Grey). Но кратковременным посещением таких жрецов нельзя объяснить появление на Синае всех вообще надписей, ибо их весьма много; некоторые из них начертаны в захолустьях, куда могли проникать лишь туземцы; очевидная связь их с рудокопнями и каменоломнями египтян, покинутыми почти за три века до воцарения Соломона, заставляет наблюдателя относить их ко времени древнейшему; в этих надписях читаются имена таких божеств (Козáг, Дарѝ, Халицá), кои не имели алта­рей в Финикии. Что же касается вышеписанного финикийского имени; то можно признавать его не за собственное, а за нарицательное имя в арамейском языке, происходящее от глагола сафах = соединять, и означающее союз двух или трех туземных племен. ²⁷ Итак Синайские надписи начертаны были не в царствование Соломона, не подданными его и не союзниками их финикиянами, а другим племенем и в другое время.

По мнению Козьмы Индоплавателя эти надписи сделаны были Израильтянами во время перехода их через Синай в Обетованную землю. Он в своей христианской топографии заметил, что когда эти потомки Иакова получили от Моисея писанные скрижали закона, тогда в первый раз узнали пись­мена, и по подобию их делали черты и резы на Синайских утесах, иссекая тут имена свои, назва­ния племенных родов своих, год и месяц шествия по пустыне, как это внушили ему современные иудеи. Но не своеличное мнение его не основательно. Оно опровергается следующими доводами. Во-первых, израильтяне еще в бытность свою в Египте умели читать и писать; ибо держали книгочеев из своего рода, которые записывали оброчные работы их (Исх.5:14), и записывали, вероятно, по-египетски, дабы туземные приставники могли поверять их отчеты. Во-вторых, еще до сообщения скрижалей закона Бог повелел Моисею записать в книге победу Иисуса Навина над амалекитами. (Исх.17:13.) Стало быть, израильтяне видали и понимали рукописания вождя своего, прежде нежели получили от него закон. В-третьих, ежели они учились писать на Синайских утесах и вырезывали тут имена свои с означением времени; то подобные резы сделали бы и на пути в Палестину и в этой стране на скалах и в погребальных пещерах: но там их нет. В-четвертых, в Синайских надписях читаются названия таких божеств (Та, Халицá), каких Израильтяне никогда не знали. Значит, эти надписи произведены каким-то другим народом. Наконец, в св. Писании нет ни слова ни о изобретении письмен кем-нибудь из народа Божьего, ни о письменности его на Синайских утесах.

В то время, когда израильтяне размножалась в Нильской долине, потомки Исава едомляне искоренили хорреев на соседней с Синаем горе Сеѝр (ныне Еш-Шéра) и поселились на месте их (Втор.2:22). В их владении находились города Эла и Асион-Габер в верховье восточного залива Синайского. (Втор.2:8). Элу построила внучка Исава Эла. ²⁸ У этого брата Иакова был внук Фемáн. (Быт.36:10–16) Подобное имя благоговейно произносится нынешними скитальцами на Синае. Они называют некоего Фемана Реисом, т.е. главой, или начальником, указывают могилу жены его в долине Атал, и говорят, что он изобрел письмена, коими покрыты Синайские утесы. Сказаниe замечательное! Долго я обольщался им, и уже называл эти письмена фемановыми, думая, что приснопамятный внук Исава заимствовал их от финикиян и выучил подвластных ему синаитов писать на скалах. Но теперь не люблю этой думы своей по следующим соображениям. Во-первых, непонятно, почему изобретение Фемана не принято было едомлянами; ибо письмен его не видать на утесах Сеирских. Во-вторых, в Синайских надписях нет собственных имен едомлян: Феман, Омáр, Софáр, Гофόм, Нихόф, Зарé, Сомé, Мозé и проч. (Быт.36). В-третьих, едомляне постоянно жиле на горе Сеир и на юге Па­лестины не только при царях Иудейских, Вавилонских, Набатейских, но и под владычеством Римлян и Византийских греков до вторжения арабов-магометан в область их, с которыми они смешались. При таком постоянном пребыва­нии их на одном месте должно бы сохраниться между ними предание о письменах Фемана, если бы их изобрел этот Аллỳф (cтapейшинa) Едомский, и они умели бы читать и объяснять их другим. Но у них не было ни такого предания, ни даже своеобразной письменности; ибо ни слова о том не сказали Агафархид, Диодор, Страбон и Плиний, которые подробно описывали область их, Идумею. Итак не потомки Исава начертали над­писи на Синае, и не Аллуф их Феман придумал тамошние буквы: их начертало иное племя и при­думал иной Феман. Мы узнаем их скоро.

Когда едомляне водворялись на горе Ceире; тогда часть мадиамлян поселилась на Синае. Их видел тут Моисей. Не эти ли пастухи исписали тамошние скалы? – Не они. Иначе, письменность их перешла бы к единоплеменникам их, жившим за Иорданом: а там нигде нет ни одной черты Синайской. – Не они. Иначе, потомки их, обитавшие в Фаране еще в век Индоплавателя и блаженного Антонина-мученика, умели бы читать надписи предков своих, или по крайней мере сохранили бы предание о начертании их священниками, или старшинами своего племени. А этого не было. Притом у мадиамлян употребительные имена были Иéтро, Рагуил, Сепфора: таких же имен нет в Синайских надписях.

На северо-западе от Синайского полуострова, по берегу Средиземного моря от Иоппии до Сербонисского озера, и внутри пустыни, пролегающей между Синаем и Иудеей, в Герарах и Асирофе, издревле жили филистимляне. Из многих мест священного Писания ²⁹ видно, что они переселились туда из нижнего Египта и с острова Кафтора, т.е. Крита, гораздо ранее рождения Авраама: а по древним преданиям, сохраненным Кононом и Нонном, область их простиралась до Чермного моря ³⁰ на берегах которого они утвердились после того, как Минос изгнал их с острова Крита, и под именем Радаманов торговали с Индией и Аравией, и строили и вооружали корабли для некоего Диониса, предпринявшего поход в Индию . ³¹ Торговля обогащала города их Газу, Аскалон и Азот. Товары свои они могли провозить туда только через Раифу, Синайский полуостров и долину Ель-Ариш; ибо Суэс находился во власти Египтян. Стало быть, у них был торговый союз с синаитами. Итак не эти ли филистимо-радамáны начертали загадочные для нас надписи у Хорива, Зербала, и в окрестных местах? Германский индолог Гицциг ³² им усваивает эти надписи предположительно. Передаю доводы его. «Он мнит, что филистимляне заняли веру из Индии, и доказывает мнение свое не историческими свидетельствами (их нет), а сходством названий бо- гов их с божествами Индии. У него филистимский бог Мáрна есть Индийский Барỳна; сходство наименований филистимского озера Сербониса (lacus Serbonis, Σερβώνις) и Индийской богини Дурги, называемой Сарфáни по имени супруга ее Сѝвы, который по-санскритски зовется С áрфа, наводит на мысль, что у этого озера совершалось служение сей богине; а ежели филистимляне покланялись Capфáне, то чтили и супруга ее Сарфу; Сарфа, или Сарфáр значит стрельчатый (от сара = стрела); так называем был Сива, потому что головной убор идола его заострен к верху; такое прилагательное имя сего бога созвучно с названием Синайской островерхой горы, Зербал, если окончание ар переменить в ал ³³ ; посему можно думать, что эта гора была названа так филистимскими мореходцами, и что они почитали ее жилищем своего бога Сивы-Сарфáра, и ходя туда на поклонение ему и принося жертвы, чертили свои обетные надписи на утесах Зербальских. В этих надписях Гицциг усматривает символический знак сего бога, так называемый фáллус ³⁴: Y

– Вот словесное хитросплетение Индо-Германское, канву которого составляет название озера Сербониса! Почитаю неуместным рассуждать здесь о вере филистимлян, и хотя признаю торговые сношения их с жителями Синая, но не решаюсь усвоить им тамошние надписи. Меня останавливают следующие соображения. Во-первых, из священного Писания видно, что филистимляне поклонялись идолам Дагона, Марны и Веельзевула, а не Сарфы и Сарфании, и покланялись не на горах, а в капищах; следовательно Зербал, как гора, не мог быть обожаем ими: а ставить на нем, или подле него, капище их можно разве одним воображением, когда нет ни исторического, ни устно передаваемого свидетельства о том. Во-вторых, если бы филистимляне вырезывали надписи на Синайских утесах; то такие же резы сделали бы и на острове Крите, где они жили первоначально: а там их нет. В-третьих, в Синайских надписях нет ни названий богов, ни собственных имен филистимлян: Дагон, Марна, Авимелех, Охозáоф, Фихόл. (Быт.26:26). В-четвертых, греки и римляне со времени Александра Македонского до утверждения христианства в Палестине очень хорошо знали филистимлян; и до нас дошли монеты Газы, выбитые в царство- вание Адриана с именем бога Марны: но ни один из писателей тех времен не сказал ни слова о письменах почитателей Марны и Дагона, тогда как предание о переселении их из Крита на берега Чермного моря переходило из рода в род и записано Кононом и Нонном. Видно, что и на каменных столпах филистимских капищ не было никаких надписей. Что же касается вышепоказанного символического знака Сивы, встречающаяся в Синайских надписях; то он не оправдывает предположения Гиццига. Ибо Сиве начали придавать этот знак гораздо позже того времени, в которое филистимляне плавали по Чермному морю. Да и фаллус ли выражен им на Синае? И ежели фаллус, то чей? Не Ваала ли, которого имя читается на тамошних утесах?

Между Иудеей и Синаем в юдоли от Евилы до Сура, иже пред лицем Египта, кочевали Амалекиты (Чис.13:30. – 1Цар.15:6,7). Эта юдоль есть широкая и богатая пажитями и манновыми деревами долина Ель-Ариш, которая начинается у Синайской горы, Эт-Тих, и простирается до Средиземного моря, а Евилá есть гора Хелáл, у подошвы которой пролегает cиa долина; Сур же, обозначенный как место весьма близкое к Египту, должен быть тот горный кряж с прилегающей к нему пустыней, который тянется на западе от Ель-Ариша к Пелузию, и поныне называется Шур. ³⁵ Вернеe и точнее нельзя приурочить владений потомков Амалика. В этом околотке она жили до рождения Авраама. А во дни сего патриарха князья их вместе с содомитами отвергли власть Еламского царя Ходоллогомора, и были разбиты им в сражении у Кадиса (Быт.14). Но из Ель-Аришской юдоли и из Сурской пустыни они зашли и на сопредельный Синай. Тут сборное пристанище их находилось у подошвы Зербала в долине Фейранской близ Рафидина, где они целый день сражались с Израильтянами, защищая свою отчизну: чтὸ доказывает их многочисленность, силу и, следовательно, давность их пребывания на Синае и в помянутой юдоли. Да и священное Писание называет их началом языком (Чис.24:20), т.е. древнейшим племенем. Оно умалчивает о родовом происхождении их. Арабские же писатели ³⁶ производили их от Арáма, сына Симова, и утверждали, что они были исполины, древле жили в Иеменской области Аравии, завоевали Мекку и основали город Фаран у подошвы Зербала. Итак не эти ли пастухи оставили по себе память в надписях Синайских? И не с той ли поры сделались непонятными письмена их, когда они окончательно истреблены были при иудейском царе Иезекии? (1Пар.4:53). Отвечаю на эти вопросы. Священные бытописатели многократно упоминали об амалекитах, часто воевавших с израильтянами; но ни один из них не сказал, что эти воинственные пастухи умели писать, тогда как о совсельниках их кинеях замечено в первой книге Паралипόменон (2:55), что у них были писари. Также и арабскиe писатели не упоминают о грамотности потомков Амалика. Притом, если бы эти скитальцы чертили надписи на утесах Синайских, то они сделали бы их и на песчаниковых скалах в начале долины Ель-Ариш у Эт-Тихского хребта, и на склонах гор своих, Хелáла, Хрыма и Елака: но там их нет.

Вместе с амалекитами жили кинеи. (1Цар.15:6,7). Они занимали всю верхнюю часть Синайского полуострова, начиная от Магары и Ель-Хадема до Хорива и Эланитского залива. Ибо в этом околотке находятся три соименные им долины (Кѝне), из которых первая смежна с Уади Магара, вторая пролегает между долинами Бáраг и Лябуэ на верхней дороге в Синайский монастырь, а третья таится в горном кряже у Эланитского залива ниже развалин Дахáба. ³⁷ Валаам, предрекая кинеям пленение от ассириян, назвал их кузнецами, а о селении их сказал, что оно находится на каменной горе и потому весьма крепко. ³⁸ И по слову его надобно помещать их в горной части Синайского полуострова, где плавка и кованиe самородных металлов доставляли им пропитание. Но это Синайское племя было только отрасль общего рода кинеев, которые, как сейчас узнаем, кочевали, начиная от берегов реки Оронта у города Эмáфа до Чермного моря. Когда Бог открыл Аврааму, что потомство его наследует всю землю от водотечи Египетской (Ель-Ариша) до великой реки Евфрата; тогда воззрению сего патриарха представились все Ханаанские племена, обитавшие на этой земле, и в числе их кинеи и единоплеменные с ними Кенезéи. (Быт.15:18,19). Значит, эти скитальцы в то время были уже многочисленны. Во дни Moиceя, прежде бегства его на Синай, в этой пустыне подле кинеев жили мадиамляне. Сын священника их Иoфopa, Иоав, прозывался Кинеем. (Числ.10:29; Суд.1:16.) Думать надобно, что он женился на дочери какого-либо старшины кинеев и с ней произвел новую отрасль в роде их, так сказать, Кинео-Иоавскую, и потому получил их прозвание. ³⁹ Когда израильтяне из Египта пришли на Синай, и когда амалекиты напали на них в Рафидине, тогда совсельники их кинеи не только не вооружились против них, но еще оказали им благодеяние (1Цар.15:6,7). Вскоре после победы над амалекитами Иоав Киней виделся с Моисеем у Хорива и приносил с ним жертвы Богу, но не согласился на предложение его переселиться в землю обетованную, и указав израильтянам дорогу в пустыне в течение трех дней, возвратился на родину свою (Чис.10:29,32) Однако дети его вскоре ушли с Синая и кочевали то подле Иерихона, то на пустынном участке Иудином ниже города Арáда, то в пределах колена Неффаллимова в Галилее (Суд.1:16; 4:11). Во время шествия народа Божьего по области за-Иорданской Валаам предсказал, что кинеи будут пленены ассириянами (Чис.24:21,22) Слова его, – селение твое, [Кинеόн) крепко: гнездо твое положено на скалах; однако ты, кузнец, будешь отведен в плен, куда погонит тебя Ассур, – эти слова внушают мысль, что cиe племя в то время занимало неприступные горы Синая и там разрабатывало металлические руды. ⁴⁰ Однако важные обстоятельства, кои откроем мы после, понудили его навсегда удалиться оттуда к юго-восточным пределам Палестины. Тут на восточной половине пустыни Эт-Тих в то время, когда Иудино колено заняло свой удел, кинеи вступили в союзное сожительство с ним (1Паралип. 2:54,55; 4:9–15), и тут тогда исполнилось данное Аврааму обетование о них. Когда израильтяне находились под игом Иавѝна царя Ханаанского, обладавшего северной Галилеей, тогда в мирном союзе с ним был начальник значительной части кинеев, именем Хавéр. (Суд.4:11,17). Он во время восстания Деворры и Варака против Иавина отделился от одноплеменников своих и даже от потомков кинея Иоава, и расположил свое кочевье у Кедéса выше Фаворской горы, близ которой Варак разбил Сисару, военачальника Иавинова. «И Хавер Киней отлучися от Кены и от сынов Иоава ужика (родственника) Моисеева, и потчé кущу свою под дубом почивающих, иже есть при Кедéсте Сисара убеже в кущу Иавили жены Хавера Кинеева: яко мир бяше между Иавином царем Асорским и между домом (родом) Хавера Кинеева». Хавер, как видно, не помогал оружием ни Иaвину, ни Вараку, ни союзникам израильтян кинеям. Глагол, отлучися от Кены, по-еврейски Ниферáд, показывает, что этот немалосильный скиталец перешел с севера на юг. Следовательно, кинеи, от которых он отделился, жили выше северной Галилеи. Мы скоро увидим их в Сиpии подле города Эмафа на берегах Оронта. Израильский царь Саул, когда вознамерился воевать с амалекитами, убедил соседних с ними кинеев не подавать помощи этим врагам его. «И рече Саул ко Кинеови: иди и уклонися от среды Амалика, да не погублю тя с ним: ты бо сотворил ecи милость с сынми Израилевыми, егда исхождаху из Египта. И уклонися Киней от среды Амалика» (1Цар.15:6,7). Куда же он уклонился? Священный бытописатель не говорит об этом. Но так как в последующее время кинеи являются в царстве Израильском, а не Иудейском, и в Сирии; то я полагаю, что они ушли к тамошним родичам своим Рихавлянам. Один из этих Рихавлян, именем Ионадав, был наперсник Израильского царя Ииỳя, и с ним участвовал в истреблении царского рода Ахаава и жрецов Вааловых (4Цар.10). Он же завещал Рихавлянам не пить вина, не строить домов и не заниматься ни земледелием, ни садоводством, а жить в кущах (Иер.35). Кинеи дружили с израильтянами, и с ними же отведены были в плен ассириянами, как это предсказал Валаам, но не все. Многиe из Рихавлян оставались в древней отчизне своей на берегах Оронта близ города Емафа. Когда же Навуходоносор с полчищами своими шел к Иерусалиму; тогда часть их переселилась оттуда в сей город, где пророк Иеремия, во дни царя иудейского Иоакима, представлял их соотечественникам своим в образец верности прародительским обычаям и уставам, и именем Господним говорил: не оскудеет муж от сынов Ионадова, сына Рихавля». (Иер.35). По разрушении Иерусалима они уведены были в плен Вавилонский вместе с иудеями, и с ними возвратились назад. Составитель первой книги Паралипόменон, живший вскоре после этого плена, упомянул в ней, что во дни его потомки Кинея Манафы, писари, обитали в Иависе ⁴¹; а Неемия поведал, что возвратившийся из плена Мелхиа, сы н Рихава, строил в Иерусалиме гнойные ворота. (Гл.3:14) Дальнейшая судьба Кинеев не открыта в священном Писании. Но для нашей цели довольно и того, чтό известно о них. Оказывается, что это древнейшее, многочисленное и сильное племя, постоянно дружившее с Израильтянами, кочевавшее на древнем торговом пути Ассирийском при Емафе, Кедéсе, Иависе, Иерусалиме, Иeрихоне, Араде и Эланитском заливе, и занимавшееся на Синае разработкой и кованием металлов, было не непричастно современной образованности: Итак не оно ли оставило пo себе память в Синайских надписях?

Утверждаю, что кинеи начертали эти надписи, и что родоначальник их Манафа придумал для них азбуку. Вот доказательства на то!

1) В Синайских надписях многократно встречается слово, Кинеи, как собственное имя, и как племенное прозвание. Для примера указываю оное в следующей надписи Мукаттебской:

Она читается так: « Дакѝр Xoбáбу бен Абн ал Кѝну Зир, т.е. да будет помянут Хобаб сын Абна Киней поклонник, (или странник)». Читая эту надпись, осязаешь искомую истину и невольно припоминаешь, что Хобабом назывался и родственник Моисея Киней Хобаб. (По-греческому выговору Иоав.)

2) Священный писатель первой книги Паралипоменон, во второй главе ее исчислив потомковъ Иуды, сына патриарха Иaкова, и породнившихся, или сожительствовавших с ними пришельцев, заключил эту главу следующим сказанием о кинеях: «Сынове Соломони, Вифлеем, и Нетофáт, и Атарόф , дому Иоавля, и половина Манафиев Иcapaи, отечества писарей обитающих во Иавѝсе, Фаргафиѝм, и Самафиѝм, и Сохафим. Сии суть кинеи, «иже приидоша от Емафа, отца дому Рахáвля». – В этом сказании содержится искомая нами истина. Рассмотрим же его со всех сторон, дабы увидеть ее ясно.

Две отрасли племени кинеев жили в родовом владении Соломона (не царя) и состояли в союзе с ним, или, по изречению священному, были сынами его: отрасль Иоава, и отрасль Манафы. Обе они отделились от родичей своих Рихавлян.

От Манафы происходили Фаргафиимы, Самафиимы и Сохафимы, пришедшие от Емафа в удел колена Иудина, и писари, обитавшие в Иависе во дни составителя первой книги Паралипоменон. Их искусство писать было искусство отчинное. Они наследовали его от родоначальника своего Манафы. Другого смысла дать нельзя изречению: отечество писарей. Ибо Манафа был не город, не удел, а человек, от которого произошли три помянутые семейства кочевые. Отечество тут есть то же, что отчество. Священный бытописатель не только поведал, что у кинеев есть писари, но и воспомянул их отчество, или происхождение от Манафы.

Он мог бы сказать только то, что половина племени Манафы перешла от города Емафа в удел колена Иудина, однако прибавил, что этот Киней был отец писарей.

Эта прибавка весьма знаменательна. Она есть эхо предания о Манафе, как изобретателе письмен. Эей приснопамятный муж назван отцом писарей в том же смысле, в каком Иовѝл наименован отцем живущих в селениях скотопитателей (Быт.4:20). Иовил, первый, вздумал вести жизнь пастушескую. Манафа, первый, начал писать. Так я думаю и верую, зная широту и многосторонность воззрений священных бытописателей, которые поведали: кем в первый раз сшиты были древесные листья для прикрытия наготы, кто изобрел цевницу и гусли, кто был первый ковач меди и железа, кем воспитана первая виноградная лоза, кем открыты в пустыне первые мски, т.е. мулы (Быт.36:24), кто были художники в племени Кенезеев (1Паралип.4:14), кто ткал виссон и делал скудельные сосуды в роде Силома, сына Иудина. (1Паралип.4:21–24). Священное писание подобно глуби неба, в которой находится бесчисленное множество звезд и планет, больших и малых, видимых и невидимых – но усматриваемых звездочетами. В нем есть светлая, но до сих пор никем не примеченная звезда: это Манафá, изобретатель азбуки.

3) Сирияне первого изобретателя письмен называли Манáн. ⁴² Корень сего слова есть глагол анáн (arcana facere, revelare), выражающий понятие об открытии тайны. ⁴³ Итак Манан значит: изъяснитель сокровенного ведения, или тайноведец. Название весьма приличное изобретателю письмен!

По преданию финикиян, сохраненному Филоном Вивлосским, начертание первых букв изобрел Тат. Египтяне называли его Фόф, александрийцы Фόуф, а греки Ермѝс и Тáут. ⁴⁴ Какой-бы ни был корень сего названия, Фáο, Фа, или Та; но с ним соединяемо было понятие о ведении и изъяснении того, чтό неизвестно, или непонятно. Ибо греки в своем языке приискали соответствующее ему речение Ермис ⁴⁵; а это речение значит: истолкователь, преподатель ведения. То же самое значение слова, Тат, открывается и из понятая финикиян о боге их Taтe. Они почитали его под видом змия и в азбуке своей означали змеевидной буквой Y называли священным писарем (ίερογραμματέυς) верховного бога Бела и творцом священных книг своих, кратко сказать, олицетворяли в нем мудрость Божию, сообщившую людям дар письмен. ⁴⁶ Итак название, Тат, было священное; и его прилично дали финикияне тому мужу, который придумал письмена, эти знаки мыслей и орудия познаний.

Манáн, Тат и Манафá есть одно и то же лицо. Объясняю это предложение.

Название, Манафа, составлено из двух слов, Мáна и Фа, или по европейскому произношению, Та. Второе слово читается в Синайских надписях с присовокуплением речения, Алáх, т.е. Бог. ⁴⁷ Г. Тух, признавая эти надписи за арабские и не находя у аравитян божества под именем Та, не знал, чтό сказать о нем. А по моему мнению оно было то же, что у финикиян Тат, о котором говорено выше. Полное созвучие названий, Та и Тат, одноплеменность кинеев с финикиянами, один язык и одна вера у тех и других, как это сейчас узнаем, и следовательно одинаковое название премудрости Божьей, сообщившей людям дар письмен, даже змеевидность Синайской буквы в имени Та ⁴⁸, все это подтверждает мое мнение. Итак бог Та в умопредставлении кинеев был бог ведения, источник мудрости, внушитель искусства писать. Имя его имел отец кинейских писарей. Что касается первого слова, Мáна; то оно в нынешнем тексте еврейской Библии читается Мануáх , и значит упокоение, от глагола нуáх – покоить. В этом значении оно в связи с речением Та дает понятие о Мануáхте, как о человеке, в котором почила премудрость Божья. Если же должно читать это слово так, как читали его семьдесят Толковников, т.е. Манафа, и производить от глагола анáн ; то Мана-фа значит: изъяснитель тайны бога Та. То и другое значениe – одинаково. Итак в Библейском названии изобретателя письмен совокуплены названия его – и Сирийское и Финикийское. По усмотрении такой совокупности нельзя не признать, что Манан = тайноведец, Тат = изъяснитель сокровенного ведения ("Ερμής), и Мана-Та, вместилище мудрости небесной, или изьяснитель тайн, есть одно и тоже лице. В священном Писании, кроме собственного имена сего первого писца, упомянуто и проименованиe его, Исараѝ, если под ним не разумеется другое лицо. ⁴⁹

Имя бога Та, читаемое в Синайских надписях, усматривается не только в имени родоначальника кинейских писарей, но и в названиях потомков его: Фарга-фа, Сама-фа, Соха-фа. Явно, что оно было священно для них. Наследуя от Манафы искусство писать и помня, кем оно внушено было ему, эти писари сочетали с именами своими имя творца письмен, Та, и тем увековечивали такое благодеяние Божьe, каково умудрение человека выразить мысль буквами.

4) Нынешние жители Синая усваивают изобретение тамошних письмен Феману. Если мы разделим это имя на два; то получим Фе-Ман, и узнаем, что под ним поныне разумеется тот же премудрый муж, которого сирияне называли Манан, финикияне Тат, а евреи Мана-Фа.

Итак Синайские надписи начертаны были кинеями. Азбуку же для них придумал единоплеменник их Манафа. То и другое доказывается этими же надписями, свидетельством св. Писания и согласным с ним преданием древних сиро-финикиян и нынешних синаитов о изобретателе письмен.

От кого же произошли кинеи? Где была их родина? Каким языком они говорили и какую веру исповедовали? Когда пришли на Синай? И не здесь ли Манафа придумал для них азбуку? Долго ли они жили на этом полуострове? Когда и почему ушли оттуда? Кто поселился на месте их? Как объяснить обретаемость письмен их на одном Синае. Когда начало темнеть предание о них? Когда они сделались непонятными? – Отвечаю на все эти вопросы кратко, помня мудрое изречение: argumenta non numerantur, sed ponderantur, т.е. вся сила не в числе, а в весе доказательств.

Священное Писание не именует родоначальника кинеев. Но они были рода Симова, а не Хамова; ибо вели жизнь пастушескую в противоположность потомкам Хама, жившим в городах и селах, и занимавшимся торговлей и земледелием. Ханаане, заняв не принадлежавшие им по завету Ноя земли, Cирию и Палестину, приняли кинеев в союзное сожительство; и эти пастухи оставались в некоторой зависимости от них до того времени, когда израильтяне отняли у хананеев законное наследие отцов своих. Посему-то в век Авраама они причисляемы были к роду Хама (Быт.15:18,19).

Старшее и многочисленное племя их, произошедшее от Рихава, кочевало на берегах реки Оронта; в окрестностях города Емафа (ныне Хамá), где жили потомки Хамова сына Емафа (Быт.10). Так как оно состояло в союзе с ними и причислялось к области их; то праотец их Емаф считался отцом и Рихавова рода (1Паралип.2:55), подобно тому, как потомок Иуды Соломон назывался отцом кинеев – племени Иоава и Манафы по причине союзного сожительства на одном участке.

Северная Сирия, орошаемая Оронтом, была родная земля Рихавлян. Так сами они называли ее пророку Иеремии, говоря: «егда прииде Навуходоносор на землю нашу, рекохом: вшедше да внидем в Иерусалим от лица Халдейска» (Иер.35:11).

Там же первоначально жило и племя Кинея Манафы; ибо оттуда одна половина его в последствии перешла в удел колена Иудина. Стало быть, другая половина осталась на своей родине, или пребывала в другом месте. По мнению моему она поселилась на Синае.

Так как это племя в св. Писания не производится от Рихавлян, а упоминается, как род- ственное им; то родоначальник его Манафа должен быть брат Рихава и совсельник его.

Ближайшие соседи Емафских кинеев были ханаане Шомарéи (Быт.10:18), освовавшие город Симиру на Ливане, недалеко от острова Антарада ⁵⁰ и сиро-финикияне Вивлосцы, обитавшие в древнейшем городе Вивлосе.

Hapечиe кинеев было то же самое, каким говорили вcе коренные жители Месопотамии, Сирии, Финикии и Палестины, именно, Арамейское. Это доказывают самые надписи их на Синае, в которых читаются:

О вере кинеев не упомянуто в священном Писании; но из Синайских надписей видно, что они почитали многие божества, как то: Кина, Ту, Ваала, Козáга, Дари, Бopиy, Шáари, Халицу, и имели своих священников, которых называли Кόген.

Древние египтяне, вавилоняне, финикияне, сирияне, Кином (по другим выговорам Кийюном, Кеваном, Кόном) называли бога своего Сатурна. Евреи во время сорокалетнего странствования на пределах Синая носили в кивоте образ сего божества в виде звезды. ⁵¹ Аравитяне сабеи поклонялись ему. Сирияне еще во время святого Ефрема приносили ему в жертву детей своих. Имя бога Кина, Кона, нередко присоединяемо было к собственным именам финикиян и вавилонян. Припоминаю имена Вивлосского царя Кин-ѝра, финикийского мудреца Сан-кон-иáта, вавилонского государя Кир-ел-адáна. ⁵² Можно думать, что и кинеи назывались по имени главного бога их Кина. Ибо родовое прозвание их было Keнá (Суд.4:11); и священное Писание именует их то кинеями, то кенеями. Такая двуименность объясняется предложенным мной способом.

Кин почитаем был, как существо святое и правосудное, которое не терпит неправды и греха, и которого гнев может быть отвращен жертвоприношением того, что драгоценно и наипаче любимо. При таком понятии о нем у финикиян установились приношения детей в жертву ему. ⁵³ Вероятно, и Синайские кинеи не непричастны были этому суеверию ; и жрецы их иногда начертывали на скалах имена тех одноплеменников своих, которые приносили в жертву детей. Я догадываюсь, что подле многих надписей на Синае погребены кости, или пепел этих злополучных жертв, и желаю, чтобы кто-нибудь попытался раскопать тут землю. Обретаемость каменных кивотов с прахом жертвенных младенцев и с разными вещицами оправдала бы мою догадку.

О боге Та я уже высказал мнение свое и здесь присовокупляю только то, что у кинеев были особые священники, которые совершали служение сему богу: как это видно из надписей. (Смотри ниже надпись 7-ю).

Ваал почитаем был всеми сиро-финикийскими племенами и даже евреями. Это название значит: господь, владыка неба и земли и податель всех благ земных. Кинеи, придя из Сирии на Синай, учредили служение сему божеству. Кто из них приносил ему богатые жертвы и дары, того имя начерчивалось на скалах.

Божество Козáг у синаитов, Козé у соседних идумеев ⁵⁴, Кузá у аравитян ⁵⁵, было ли одно и то же, и разумелась ли под ним разрушительная сила в природе: об этом я ничего не умею сказать положительно.

Кинеи, по происхождению своему принадлежа к роду сиро-финикиян, содержали одинаковую с ними веру. Финикияне же признавали достопоклоняемым деятелем в природе свет, φῶς. Сему названию в языке их соответствовало слово ор, ар, означавшее свет эфирный, звездный. А это самое слово составляет корень названий, Дари, Боpиу, Шаари, усматриваемых в Синайских надписях. Посему я думаю, что этими названиями означались планеты и созвездия . Kaкие же? – Вероятно, тот же пламенный Марс (Дари), тот же велелепный Орион (Бориу) и тот же огненно-волосатый Cириуc (Шаари), которые у ассириян и сириян назывались, Адар (Адра-мелех, Ариил) Оарион и Шаар. ⁵⁶ Г. Тух под Шаари разумел луну. Что же означалось на Синае названием Халицá? Должно быть, созвездие Малая Медведица, которое древние греческие и латинские писатели называли Έλήκη = Helice = Елѝки, Хéлице, когда говорили о море плавании финикиян. ⁵⁷ Соображая все это, я признаю Синайских кинеев колонией финикиян, которые, первые, дали имена звездам и означали число их нумерами: primi stellis numeros nomen que dederunt. Priscian. Perieg. 850).

Итак кинеи были многобожники, но нe идолопоклонники. Между надписями их нигде нет ни изваянных, ни линиеочертательных изображений божеств в виде людей, или животных, а усматриваются только некиe символы, или знамения их, кои разгадать трудно, и едва ли возможно, когда еще не все надписи отподоблены и прочтены. Для примера указываю на два символические знака в надписи Ель-Ахдарской:

Первый из них с краю первой строки, похожий на нашу букву У, не понятен мне, а другой в конце второй строки в виде шара с лучами, или крыльями, по мнению моему, означает Кина-Сатурна, которого финикияне изображали крылатым. Омейя, начертавший эту надпись, назвал себя поклонником Кина, но вместо имени сего божества вырезал знак его, планету Сатурн, звезду бога Ремфана. К символическим знакам надобно причислить и эти, как мне кажется, звезды, усматриваемые в Синайских надписях:

Соседи кинеев финикияне, прежде построения храмов, посвящали богам своим каменные столпы без письмен, а после ставили в своих капищах вылитые из разных металлов колонны разной величины с таинственными письменами Тата. Столпы и колонны у них имели духовное значение. Вообще они знаменовали вечное и неизменное бытие Бога: τὸ έστὼς καΐ μόνιμον τοῦ θeoῦ: (Clement Alex. Strom. 1, 25) в частности же огонь, воздух, землю и воду. (Philon. Sanchon. Philostr. in vita Apollon.). Аравитяне, по сказанию философа Порфирия (de abstinentia), ставили каменные столпы вместо жертвенников, и на них ежегодно сжигали одного мальчика в угодность богам своим, прах же его закапывали под этими столпами. Подобное значение, по мнению моему, имели и те камни и скалы, на которых начертаны надписи кинеями, единоверцами финикиян. Своей незыблемостью они напоминали этим скитальцам вечность и неизменность Бога и непреложный порядок в природе. Буквы же на них означали им то свойства Божии, напр: правосудие (Кин), мудрость (Та), всемогущество (Ваал), то орудия действий божеских, напр: огонь (Дари), эфирный свет (Бориу), и другие духовные предметы, которых coответствиe буквам кинейской азбуки определить теперь невозможно при скудном познании веры кинеев. Самые долины между высокими и отвесными горами, где вычерчивались надписи, служили нерукотворными храмами. Выражения в надписях, – дар Ваалу, устрашение, или крепость Ваала, да будет помянут такой-то поклонник, камень такого-то, такие выражения внушают наблюдателю мысль, что кинейские жрецы порой чертили на скалах имена тех одноплеменников своих, которые давали им вклады по набожным побуждениям, приносили детей своих в жертву всесожжения в годины общих бедствий, и ставили над прахом их каменные памятники.

Трудно определить с точностью время, в которое кинеи поселились на Синае, но можно указать оное приблизительно. В пятнадцатом веке до рождества Христова, во дни Валаама, они уже занимались там кованием металлов. А до исхода израильтян из Египта (1454 г.) сьн Мадиамского священника на Синае Иоав породнился с кинеями, сочетавшись браком с девицей их рода. Авраам видел этих пастухов у водотечи Египетской (Ель-Ариш) на пределах Синая и Палестины, и по откровению Божьему знал, что они некогда будут сожительствовать с потомками его (Быт.15:18–21). Чтό же привлекло их сюда от Емафа, и когда? Их привлекла сухопутная торговля Ассирии и Финикии с Египтом и Аравией, и привлекла гораздо ранее рождения Авраама, при котором они уже составляли многочисленное племя и сожительствовали с хананео-финикиянами. Такое движение их с севера на юг и самое время оного объясняются следующим образом. Во дни Авраама купеческие обозы ходили от Египта и Чермного моря в Ассирию двумя путями ⁵⁸ Сурским , пролегавшим через пустыню Сур (ныне Шур) и Кадис-Варни к Хеврону, Иевусу (Иерусалиму), Сихему, Емафу и далее в Ассирию (Быт. 16:7; 25:18), и Аравским, который начинался у верховья Эланитского залива и города Асион-Габера (Втор.2:8) и тянулся, направо, по за-Иорданской области к Дамаску, Вавилону и Ниневии, а прямо – к цветущим городам, Содому, Гоморре и Иерихону, и оттуда вверх по Иордану, который до рождения Авраама и даже при нем несколько времени разли­вался подобно Нилу, так что в те времена ныне­шняя Иорданская пустыня была яко рай Божий и яко земля Египетска (Быт.13:10). Но эти пути уста­новились гораздо ранее рождения Авраама. Процветание Содома и Гоморры и даже развращение сих городов во дни сего патриарха доказывают дав­ность прилива туда богатств путем торговым. При Аврааме и Иакове уже обращалась всюду финикийская серебреная монета, Сикль. Тогда прини­мали ее филистимляне, хананеи, месопотамцы и египтяне. ⁵⁹ Но она введена была в употребление гораздо ранее. В четвертую тысячу лет до рож­дества Христова Фараон четвертой династии Хуфу (Хеопс) издержал на постройку большой пирамиды 1600 талантов серебра; до него же Фараон третьей династии Асѝхис издал закон о должниках и заимодавцах денег. ⁶⁰ А так как эти цари, за неимением металлических руд в Египте, могли получать серебро только от финикиян, которые, первые, начали чеканить монету ⁶¹; значит, торговые сношения сих купцов с Египтом – этой житницей бесхлебной Сирии, установились в царствование Фараона четвертой и третьей династий, вскоре после основания столицы их, Мемфиса. В это время финикияне-вивлосцы двинули несколько кинеев-рихавлян, иаримов и манафиев от Емафа к Египту и Чермному морю по надобностям своей торговли. ⁶² Ибо кроме этих кочевых племен тогда не было других скитальцев, которые могли бы на верблюдах своих перевозить купеческие товары по Сурскому пути. Амалекиты появились тут позже: как это объясним мы ниже. В Синайской долине, Maгápa, на большом гранитном камне начертана иероглифическая надпись, в которой читается имя вышепомянутого фараона Хуфу. Сей памятник служит неопровержимым свидетельством населенности Синая в царствование сего Фараона. Кто же обитал тогда на сем полуострове? Кто работал в Магарской каменоломне и в соседних Насбийских и Хадемских рудах? Египтяне? Затрудняюсь присвоить горное, или плавильное искусство людям, на родине которых вовсе нет металлов, и которые никогда не чеканили своеличной монеты. Финикияне? Но они были купцы и домохозяева, а не рудокопы и скитальцы, и только умели приискивать металлы и разрабатывать их руками колонистов и туземцев, а сами лишь отдавали их одной рукой, а другой брали назад. ⁶³ Кинеи? Kpoме их не кому. Припоминаю проречение о них Валаама, назвавшего их кузнецами, а селение их на скалах крепким, и заключаю, что они финикиянами водворены были на Синае в царствование фараонов четвертой или третьей династии, в четвертую тысячу лет до Рождества Христова. Положение сего полуострова между двумя торговыми путями, соединявшими Египет, Аравию и Aссирию, обилие там пресной воды, пажитей, растений и дерев, прииски металлов и ломка камней разного качества, были такие выгоды, кои не могли не привлечь туда кинеев с берегов Оронта, куда и далее к Евфрату повадно им было возить на своих верблюдах разные грузы финикиян от Мемфиса, Асион-Габера и Раифы.

Когда же и от кого кинеи заняли письмена? Не на Синае ли родоначальник их Манафа изобрел для них азбуку?

Решение сих вопросов начинаю словами Плиния: «aeternus litterarum usus, т.е. письмена употреблялись испокон веков». Эти слова его подтверждаются сказаниями многих древних писателей о употреблении письмен еще до потопа. В сочинении патриарха Φотия (под названием Библиотека) сказано «что Уран (мифическое лицо, обозначающее первобытный род человеческий) явил людям письмена (γράμματα) на камне, окрашенные тингаваринной (багряной) краской, и ударяя о стену каменные скрижали, посредством их сообщал желающему вожделенное предсказание, когда из них исходил чуть-чуть звонящий голос». ⁶⁴ Об этом Уране Санхониатон поведал, что «он выдумал Бетили, исхудожествовав одушевленные камни». ⁶⁵ Эти изобретения его были не что иное, как изваяния божеств в виде животных и людей, очень мало выдающиеся из каменных плит, с иероглифами, окрашенными тингаварином. Такую мысль внушают самые речения, Бemuль, одушевленный камень, ΓΡΑΜΜΑΤΑ. Первое значит, дом божий, второе показываете, что на Бетиле были видны лики одушевленных существ, и что он служил прорицалищем, третье отличное от слова ΣΤΟΙΧΕΙΑ, означающего строчные буквы, знамену- ет рисовку предметов; ибо в греческом языке коренное слово ГРАФ Ѡ, ГРАФН, выражает живопись, как и в нашем языке письмо (стенное) выражает тоже самое. Итак Бетили в первобытные времена, когда еще не было храмов ⁶⁶, имели священное значение. Такие одушевленные камни с раскрашенными изображениями богов (lapides effigiati у Минуция Феликса) употреблялись в глубокой древности. Погребальные покои египтян наполнены ими. В Бытописании Моисея они названы Маскѝтами (рукотворными образами) и строго запрещены израильтянам. (Лев.26:1) Но обратимся к началу письменности. В отрывках вавилонского писателя Берόза (Lib. II. apud. Syncellum) замечено, что «Сатурн явился во сне Ксисуфру, и сказав, что люди будут истреблены потопом, велел ему закопать все письмена в землю в городе С ѝспарисе, и устроить ковчег. После потопа Ксисуфр сказал спасенным друзьям своим, чтобы они выкопали там письменна и сообщили их людям». – Египетский историк Манефон (apud Syncellum) поведал, что на столпах, находящихся в Сириадской стране ⁶⁷, Фόфом первым Гермесом были иссечены иepoграфические письмена на священном наречии, и после потопа переведены на эллинский язык, и начертанные иероглифическими письменами в книгах положены в тайники капищ Египетских». – В первой книге Иосифа Флавия о древностях сказано, «что Сиф соорудил два столпа, один из кирпичей, а другой из камней, и под ними закопал свои изобретения и открытия, дабы в случае разрушения одного из них напором потопной воды уцелел другой и сообщил людям все, сокрытое под ними. Кирпичный столп развалился, а каменный не упал и поныне стоѝт в стране Сириадской». (Antiquit, 1:2,3) – Несколько сходное с сим предание сообщено Аммианом. «Люди искусные в гаданиях предузнав, что будет потоп, и опасаясь, как бы не были забыты священные обряды, на гладких стенах изваяли многие роды пресмыкающихся гадов и зверей, и бесчисленные виды животных, кои назвали иepoглифами. Эти письмена не понятны латинам». (Ammian. XXII, 16.) – Сирийский писатель XIII века Григорий Абульфарадж, пользовавшийся древними летописями, поведал, «что были три Гермеса, из которых первый жил в Верхнем Египте. Он предсказал потоп, и боясь, как бы не утратились науки и искусства, построил пирамиды, в которых изобразил все искусства и орудия и сберег всякое знание в надежде передать их потомству». (Geschieht. der Dynast. Th. 1). – Внешняя оболочка всех этих преданий несколько различна: но сущность их одинакова. Принимая ее в соображение, я представляю себе начало и продолжение первой письменности людей в следующем порядке. До потопа придуманы были иероглифы. Но тогда употребляли их только для означения священных обрядов, новых открытий и важных происшествий; и потребление их не было общенародное. В то время люди руководствовались устным преданием и устным учением: а Бетили с иероглифами у них были тоже, что у нас редкие общественные здания и памятники. После потопа Хамово племя, поселившись в Египте, вскоре возобновило иepoглифическую письменность. Еще второй фараон Афόтис, как гласит предание, сохраненное Манефоном, писал книгу о лечении болезней. Шестнадцатый фараон великий законодатель Сезортόзис улучшил письмена. ⁶⁸ При фараоне четвертой династии, Хỳфу, в Синайской долине Μагара красивые иероглифы вырезаны на огромном обломке скалы, который нельзя не признать Бетѝлем, обделанным до построения там капища. Из иepoроглифов выродилось письмо иератическое (священническое), а из этого – димотическое (народное). Семитические племена в Персии, Месопотамии и Финикии, по какой-то противоположности вкусу египтян, любивших таинственность, иносказание и рисовку слов предметами, и по природному настроению к общительности со всеми племенами, к духовности и упрощению передачи мыслей посредством общепонятного письма, не полюбили замысловатый, загадочный и трудночитаемый иepoглиф, и придумали буквы, означающие каждый звук речи. В настоящую минуту не понимаю: по какому поводу, или соображению появились буквы, например, у ассириян клинообразные, у египтян в виде червей. Если наше неумение постигнуть зарождение коренных слов в душе доказывает, что человек не сам произвел слово, а получил его извне, от Бога, (иначе он умел бы разложить самодельщину свою); то и загадочность происхождения разновидных букв не доказывает ли, что они выдуманы были под влиянием какого-то случайного вдохновения, напр. при взгляде на отражение теней от кипарисов в виде клинов и на разнообразные следы змей, напечатленные на песке? Как бы то ни было, но та восточная страна, откуда ближайшие потомки Ноя перешли в землю Сеннаарскую, или Месопотамию (Быт.11:1,2) – была ли то Индия, или Персия, или Гималайская возвышенность ⁶⁹ – эта страна была первоначальная отчизна людей, переживших потоп; и оттуда они вышли с иероглифами, завещанными им от допотопных жителей. Первые потомки Ноя умели выражать свои мысли и речи предметными знаками. Повод к видоизменению таких знаков, и даже к придуманию новых способов писания был дан. Умнейшие люди воспользовались им и вдохновенно начертали азбуки. После сих предварительных разсуждешй мысленно переношусь в первотканные шатры кинеев Емафских и Синайских. Те и другие скитальцы видали письмена, первые – в Ниневии и Вавилоне, вторые в Фивах, или Мемфисе. Родоначальник их Манафа, одаренный умом проницательным, воображением зеркальным, подражательностью восприимчивой, наблюдал свойства змей, их разнообразные движения, их различные следы на песке, и вдохновенно придумал змеевидные буквы. Но где и когда? Не на Синае ли и не вскоре ли после первого рассеяния племен? Я полагаю, что у Хорива, или Зербала, либо в Мукаттебе, или Насбе в первый раз была начертана им первая надпись новоизобретенными им буквами в первые годы поселения там кинеев. Ибо туземнoe предание, которое я слышал от тамошнего Шеха, гласит, что Синайские письмена изобретены еще в начала миpa, и что изобретатель их Фе-ман, или на оборот Мана-Фа, жил на Синае и там похоронил свою жену. Да и обретаемость этих письмен лишь на сем полуострове доказывает, что они тут были придуманы. Притом, их чертили жрецы по желанию кинеев, приходивших туда на поклонение богам своим. Почему же Синай сделался местом священным для них? Почему они любили приносить дары и жертвы Кину, Ваалу и другим божествам в тамошних юдолях и дебрях средоточных? Явно, что туда привлекали их сильные побуждения. Благоговение их к Синаю и набожные странствия к Хориву и Зербалу предполагают благодарственное воспоминание их о изобретении там письмен и привязанность к установленному там Манафой чину богослужения: иначе, понять нельзя, почему Киней Емафский, или Кедесский, уклонялся с торговых путей, Сурского и Аравского, на неблизкую от них возвышенность Синайского полуострова, дабы там совершить обетное жертвоприношение. А туземные кинеи не могли именовать себя пришлыми поклонниками (Зир). Наконец и то предание о Синайских письменах, которое Козьма индоплаватель слышал от Чермноморских евреев, удостоверяет меня в том, что эти письмена вдохновенно придуманы были на пустынном полуострове.

От Манафы они вскоре заимствованы были финикиянами. ⁷⁰ Но эти жители городов вычерчивали их на стенах своих капищ и на Аммунимах; посему-то в Финикии и нет их на горных утесах. На Синае же кинейские жрецы продолжали иссекать их на гранитных стенах нерукотворных храмов своих. Манафа (он же и Тат по разумению моему) придумал для финикиян изображения Урана, Крона (Сатурна), Дагона и других божеств. Вероятно, он первый сделал очерк неба с главными созвездиями и планетами. А Сатурн изображен был им в виде человека с двумя лицами на одной голове, в которых два ока были открыты, а два закрыты: те и другие на перекрест. У висков его были два крыла, а у рамен четыре – два распростертые и два опущенные вниз. Очи его знаменовали, что он спя видит и видя спит, крылья же внушали ту мысль, что он покоясь движется, и в движении покоится. Одно крыло у головы его означало владычество ума его, а другое – волю. Мана-Тат и прочих богов пред- ставлял окрыленными, но только с двумя крыльями, потому-де, что они действуют силой верховного божества (Бела-Сатурна). ⁷¹ Таких изображений не видать между Синайскими надписями. Стало быть, кинеи не приняли их, довольствуясь духовным значением букв, напоминавших божества их: или, финикияне уже в последствии начали изображать богов своих в виде крылатых людей, но изобретение такой живописи усвоили Тату потому только, что оно придумано было жрецами, служившими у жертвенников бога, Тата. ⁷²

Письмена Манафы, как священные, употребляемы были в Финикии одними жрецами: а для тамошнего народа видоизменил их или Тáбион, выдумавшей финикийскую мифологию ⁷³, или, вероятнее, Исири, изобретший три буквы. ⁷⁴ Это сделано было гораздо ранее века Вавилонской царицы Семирамиды, в который Санхониатон видел и читал Татовы письмена, уже не всем понятные в то время: ἀ δὴ οὺκ ἦν πᾶσι γνώριμα. Исири был брат Хны, именем которого первоначально называлась вся Финикия. ⁷⁵ Замечательно созвучие имен

Оно дает повод думать, что Исири и Исараѝ есть одно и тоже лицо из племени кинейского, и что Манафа и Исараѝ были современники, или второй пережил первого и видоизменил азбуку его для народа, придумав еще три буквы, так что не всякий мог читать Манафиино письмо. Финикияне воспользовались изобретениями того и другого, а Синайские кенеи удержали первоначальную азбуку Манафы.

Кинеи жили на Синае в течение двадцати трех, или тринадцати веков, считая круглым числом от первого поселения их там вскоре после основания Мемфиса до водворения израильтян в земле обетованной, к которым они перешли с Синая. (От 3700 или 2700 до 1400 года перед P. X.).

В этот продолжительный круг времени кинейские жрецы чертили надписи на Синайских утесах по желанию и обетам одноплеменников своих, как туземных, так и приходивших из разных мест Сирии и Палестины для приношения жертв Кину, Ваалу и другим божествам, и чертили их не ежедневно и не ежегодно, а по крайней мере в каждый пятилетний праздник, установленный, как я думаю, для обрезания и жертвоприношения, или выкупа первородных младенцев мужеского пола. Это установление, с отменением принесения людей в жертву Сатурну, поддерживали и макарии Синайские. Ежели в каждый шестой год начертана была одна надпись по случаю заклания одного младенца за все Кинейское племя; то в течение 23, или 13 веков накопилось их 460, или 260. Но я присовокупляю к числу таких пятилетних всесожжений, или выкупов, общие жертвопри­ношения кинеев в годины бедствий и разновре­менное хождение некоторых из них на Синай по другим обетам и побуждениям, и таким образом понимаю, почему количество тамошних над­писей превышает показанные числа. А для полного уяснения предмета, о котором идет речь, по­вторяю, что эти надписи начерчены были толь­ко жрецами, и что прочие кинеи, как пастухи, не умели ни читать, ни писать. Синайские утесы суть как бы помянники, на которых жрецы писали имена знатных и богатых поклонников, жертвоприносителей и вкладчиков, напр: Омейи, Ауса, Урея, Хобаба, Алмобакра и проч. Священная скиния племени кинеев, по обычаю древних пастушеских народов, переносима была от Хорива к холму Мокад-Муса, отсюда к Зербалу, оттуда в долины Мукаттеб, Магару, и Насб, где трудились рудокопы, и даже в Раифский Финикон; посему только в этих местах и обретаются надписи.

В вышепоказанный круг времени на Синае и в ближайших к нему странах совершились такие события, коими объясняются некоторые надписи кинейских жрецов.

Начинаю говорить о пришествии амaлeκитoв к пределам Палестины, Каменистой Аравии, Египта и Синая. По сказанию Арабских писателей, эти пастухи, вместе с прочими восемью племенами чисто-арабскими ⁷⁶ произошли от Арама, сына Симова, внука Ноева. Сначала они жили в Аравийском околотке, Ссáна, и усилившись тут, двинулись в Иéмен а оттуда в Гжас, где и завоевали Мекку (Abulfeda), а горы около этой селитвы прозвали Фаранскими по имени вождя своего Фарана бен Амра бен Амалѝка (Maqrizi). Это движение их с юга на север Аравии произошло еще до погибели тамошнего племени Адов (Beidhawi) за 500 слишком лет до рождения Авраама. Из Гжаса амалекиты в то же время распространили свое владычество до Мертвого моря и Нила включительно с Синайским полуостровом, или точнее сказать, выслали туда сильные пастушеские колонии, кои по примеру своих родичей прозвали Фараном, как пустыню, с запада прилегающую к каменистой Аравии, так и Синайскую долину у Зербала, и сделались господствующим племенем между туземцами, Кинеями, Омеями, Хорреями и Аммореями (Быт.14). Проигранное ими сражение с Еламским царем Ходолло гомором у Кадиса не ослабило их. Ибо из Иемена и Гжаса непрестанно прибывали к ним одноплеменники их. Такого движения амалекитов из Аравии на Синай не могли не увековечить жрецы кинеев; и действительно в их надписях читается имя Фарана бен Амра бен Амалика с означением Эмирского достоинства его. Этот Эмир (Князь) должен быть тот самый, которого именем прозваны были горы Мекки, пустыня Фаранская и тезоименитая долина у Зербала.

От амалекитов перехожу к финикиянам. Между ними вивлосцы, первые, вели морскую и сухопутную торговлю с Accирией, Египтом и Аравией за пятнадцать веков до рождества Христова; потом с конца пятнадцатого столетия до 1100 года первенство в сей торговле принадлежало сидонянам. ⁷⁷ Эти соперники вивлосцов почитали бога под именем Ваала. То же имя усматривается и во многих надписях на Синае. Стало быть, кинеи состоя в торговом союзе с сидонянами, заимствовали у них служение Ваалу. Надписи этих пастухов и рудокопов, содержащие имя сего божества, начертаны были ни ранее, ни позже владычества сидонян на Чермном море; ни ранее, ибо с вивлосцами кинеи покланялись Кину, и его имя чертили на скалах своих; ни позже, ибо когда у сидонян первенство в Чермноморской торговле восхитили тиряне, покланявшиеся также Ваалу-Мелькарту, тогда кинеи уже не обитали на Синае. Ко времени торговых сношений сидонян с этими пастухами я отношу и те надписи, в коих читается имя, Халицá. Ибо созвездие, означаемое сим именем, преимущественно перед прочими небесными светилами было любимо сидонскими мореходцами. Оно служило им вернейшим указателем в их плаваниях по морям. τῆ ἐλίκη (Helice) Σιδόνιοι ἰθνύντατα ναυτίλλονται. Arat.

Когда израильтяне странствовали на пределах Палестины, Каменистой Аравии и Синая (1454–1414 г.); тогда торговыми пристанями в Эланитском заливе Чермного моря владели Эдомляне. Вероятно, около этого времени Кинеи заимствовали у них служение божеству Козé или Козагу. Не умею лучше объяснить появление имени сего божества в надписях их, и остаюсь при этом мнении.

Кинеи начали переселяться с Синая в завоеванную израильтянами землю Ханаанскую в четырнадцатом веке до рождества Христова. При судьях израильских в уделе колена Иудина и на южных пределах его жили, кроме ближайших родственников Иоава-Кинея (Суд.1:16; 4:11). Рихавляне, иаримы, кенезеи (младшее племя кинеев) и манафии, пришедшие, частью, из области Емафской, частью, с Синая, и жили в городах и в шатрах. Между ними знаменит был потомок Иарима, брата Рихавова, Иавѝс. Он принял веру израильтян, и вступив в тесный союз с ними, властвовал над всеми кинеями, по крайней мере Палестинскими (1Пар.2:55; 4:8–15). Bероятно, им основан был тот город Иавис, в котором в последствии жили кинейские писари. (1Пар.2:55). По словам священного Бытописателя, Бог благословил его, распространил пределы его и дал ему все, чего он просил (1Пар.4:10). Кинеи, следуя примеру его, приняли закон Моисеев. Посему-то в священном писании и не упомянуто о богах их; посему-то жена Кинея Хавера убила Сисару, как противника Бога Израилева, Киней Ионадав участвовал в истреблении жрецов Ваала, а рихавляне бежали от Навуходоносора в Иерусалим и во дворе храма Соломонова восхвалены были пророком Иеремией за верность прародительским уставам. – В сонме кенезеев, сожительствовавших с племенем Иудиным, были художники из потомства Манафы и Capaия (1Пар.4:15). Все эти кинеи, за исключением Иáримов, дружили с царем Саулом и уклонились от амалекитов в то время, когда он воевал с этими давними врагами израильского народа. (1Цар.15:6,7,8).

Что же побудило кинеев уйти с Синая? Опасение мести египтян и амалекитов за союз с израильтянами и осязательное промышление Божье о сих потомках Авраама. Этими двумя причинами достаточно объясняется движение кинеев в Палестину, где новый союзный народ мог доставлять им много житейских выгод.

Пο отшествии их с Синая амалекиты и египтяне остались на этом полуострове. Первые построили там город Фаран, а вторые продолжали заниматься разработкой металлических руд и содержали пограничную стражу в Магаре и ель-Хадеме, где ставили обелиски с иероглифами в честь своих царей. В то же время, т.е. в четырнадцатом или тринадцатом веке до рождества Христова, в западной части Синая, именно в долине Гарéндель поселены были аравитяне, гариндéи, египтянами, или сидонянами, которые тогда вели Чермноморскую торговлю по Суэсскому заливу. Ибо ранее сего времени израильтяне не видали на Синае никаких городов, и никаких других племен, кроме кинеев, мадиамлян и амалекитов. Гариндеям пришлось заменить кинеев в рудокопнях и каменоломнях Насбийских, Хадемских и Магарских.

С одиннадцатого до шестого века перед рождеством Христовым тиряне господствовали на морях, Средиземном и Чермном. Они, заключив торговый союз с Соломоном, поселили в восточной части Эт-Тихской пустыни, покинутой кинеями при Сауле, и на Синайском полуострове поселили тех аравитян, с которых иудейские цари Соломон и Озия брали таможенные пошлины. ⁷⁸ В числе этих поселенцев на Синае были маранѝты, в последствии избиенные гариндеями, и макарии, которых видел там Агафархид. Название сих последних доказывает, что они покланялись Тирскому божеству Ваал-Макару, который почитаем был во многих Тирских колониях, учрежденных в Африке, Сицилии и Греции, и на островах Лесбосе, Xиocе, Самосе, Косе, Родосе, Кипре и Крите. Все эти острова, по имени сего божества, чеканенному на финикийских монетах, назывались островами Макариев и вошли в пословицу: βάλλ» εἰς Μακαρίαν, т.е. веди в Макарию. Финикийское слово

– макар, тождественное с еврейским ⁷⁹, значит: пресекающий жилы, νευροκοῶν. И действительно жрецы Ваала обрезывали и скопили себя ножами-кладенцами. ⁸⁰ Синайские макарии, по свидетельству Агафархида, держали в Финиконе жреца и жрицу, имевших пожизненное священство, питались одними финиками, одевались в звериные кожи и спали на деревах. Такой образ жизни и такое одеяние, напоминающее обоготворенного финикиянами Усόа, который, первый, начал носить звериную кожу и установил поклонение столпам(Philon. Sanchoniat.), доказывают, что макарии и их жрец и жрица были скопцы, почитавшие Тирского Ваала- Макара. Они приносили ему жертвы на каменном алтаре, покрытом Манафииными письменами, но не умели читать их, не застав тут кинеев, весьма давно ушедших с Синая. – Спросят: как почитатели финикийского бога Макара не могли разуметь письмен Манафы, иссеченных на Аммунимах финикийских капищ? Отвечаю. Как славяне и руссы, за исключением редких из них, не умеют читать вышедших из употребления письмен своих, называемых Глаголитскими; как греки на Афоне не разумеют грамот Византийских царей, кои написаны по-гречески древними замысловатыми буквами, тогда как я один там читал их свободно: так точно и макарии не умели прочесть не употреблявшихся в их время первоначальных письмен Манафы.

Кинеи ушли с Синая в четырнадцатом веке до рождества Христова и расселились между израильтянами. Почему же они ни ранее, ни позже этого века, не чертили надписей в других местах, напр. на скалах близ Кадис-Варни, Хеврона, Иерихона, Сихема, Фавора? Как объяснить обретаемость письмен их на одном Синае?

Киней Манафа изобрел змеевидные буквы на этом полуострове и начертил их на тамошних утесах. Он же учредил тут служение божествам Те и Кину. Поэтому Синай сделался местом священным для единоплеменников его. Они ходили туда на праздники свои; и по их желанию и обетам местные жрецы увековечивали имена их на каменных скрижалях.

Одни эти жрецы из половинчатого племени Манафы умели писать, а кинеи, как пастухи и рудокопы, были не грамотные люди. Посему они, идя на Синай и возвращаясь оттуда, не ознаменовали своих набожных странствии надписями в других местах.

Когда же эти скитальцы расселились между израильтянами, и следуя примеру властителя своего Иависа, приняли закон Моисеев: тогда Синай во мнении их потерял свое прежнее значение; и тамошние алтари уже не привлекали их, когда по совести надлежало приносить жертвы Иегове сперва в скине свидения, и потом в храме Соломоновом. Потомки Манафы хотя и умели писать, как писали их праотцы на Синайских утесах, но по обычаю израильтян все, что нужно было сохранить для памяти, излагали на общеупотребительном в те времена папирусе. Таким образом ни одна буква Манафиина не появилась на скалах земли обетованной, на которых и евреи не вырезывали никаких надписей.

В Финикии еще в век Санхониатона редко кто умел читать надписи, начертанные змеевидными буквами Тата (он же и Манафа) на древних аммунимах, кои хранились в капищах. А на Синае каменорезная письменность прекратилась в четырнадцатом веке до P. X., и с той поры сделалась непонятной поселившимся на месте их амалекитам, аравитянам и измаелитам, потому что они не усвоили себе Манафийной азбуки и не писали даже по-финикийски. В противном случае на какой-нибудь скале Синая читалось бы имя бога амалекитов, Хобала, a макарии знали бы то, чтό написано было на жертвеннике их, либо чертили бы свои надписи теми буквами, какие употребляли поселившие их на Синае тиряне: финикийских же народных письмен нет там; по крайней мере ни я, и никто до сих пор не нашел их не толь­ко в средоточии пустынного полуострова, но и близ приморских селений, Раифы и Акабы.

Когда же на Синае было забыто имя кинеев? И какие обстоятельства были причиной забвения их?

Кинеи ушли с Синая в правление девятнадцатой династии фараонов , из которых Рамсес VI поставил обелиск (после 1358 г.) на тамошней горе ель-Хадем. Эта династия кончилась в 1279 году до P. X. С ней прекратилась и иероглифическая письменность на Синае. Фараоны следующих династий уже не оставили там никаких памятников. Значит, египтяне удалились оттуда, или потому что истощились тамошние рудники, или потому, что слишком дорого стоила разработка их в этой безлесной и нехлебной стране, или по какой либо другой причине. По удалении их не стало живых свидетелей пребывания там кинеев.

В 719 году (до P. X.) ссирийский царь Салманассар увел в плен десять колен израильских и союзников их кинеев. С той поры те другие, кроме немногих рихавлян и манафиев, обитавших в верхней Сирии, исчезли из виду Бытописателей. На места их приведены были другие племена из Хуфы, Аии, Сепфаруѝма и Эмафа, именно, Динéи, Афарсафахéи, Тарфалéи, Арфасéи, Архиéи, Вавилоняне, Сусанахéи, Савéи, Еламиты и другие (4Цар.17:24. – Ездры 4:1–10).

В царствование иудейского самодержца Иезекии (между 724 и 696 г.) истреблены были остатки хананеев и амалекитов, живших на сопредельной с Синаем горе Сиир. (1Пар.4:40–43). С ними умолкло живое слово о прежних совсельниках их кинеях.

С седьмого века перед рождеством Христовым в передней Азии последовательно происходило такое движение и перемещение народов, что там рушились многие древние царства и возникли новые, а в некоторых областях включительно с Синаем явились иноземные племена.

Финикия, завоеванная Салманассаром, Навуходоносором, Камбизом, Александром Македонским, сделалась Римской областью за несколько перед рождеством Христовым. Главный город ее Тир испытал страшные перевороты. Когда Навуходоносор взял его приступом (573 г.); тогда богатые граждане его переселились в свои колонии в Африке, Сицилии и Сардинии. Во время Персидского владычества в Финикии первенствовал не этот город, a соседний Сидон, но и тот не долго: в 351 году он был разорен. Со времени падения Тира под ударами Александра Македонского возвысился город Арад. Во всех пристанях Финикийских попеременно стояли торговые и военные флоты Ассирии, Египта, Персии, Македонии и Рима. (Movers).

В филистимских городах, Азоте, Аскалоне, и Газе водворены были поселенцы ассирийскиe и египетские. Последние по-своему называли пристани их, Маюма (зáводь). Газа в блестящий период владычества персов увеличилась от прилива новых жителей и сделалась средоточием Аравийской торговли. Во дни Александра Македонского в ней жили аравитяне, а в царствование Сирийского государя Антигона поселились греки. (Movers).

Из-за-Иорданской области еще Фалгафелассар Ассирийский царь переселил в Месопотамию израильские племена Рувима, Гада и Манассии (1Пар.5:26), и на место их привел других жителей (Езд.4:1–10). Ту же участь, по воле его, испытал и Дамаск (4Цар.16:9. Ioseph. Antiquit IX, 12.3).

В главном городе близкой к Синаю Моавитии, Харакόмве, поселены были вавилоняне (Steph. Byzant. sub. voce "Αδαρούπολισ).

В каменистой Аравии и на берегах Эланитского залива в царствование Навуходоносора водворились Набатеи, и жили тут более девяти веков.

Иудея, по разрушении Иерусалима вавилонянами, оставалась в запустении семьдесят лет. В сей круг времени на Синае и в сопредельной Эт-Тихской пустыне поселились измаелиты.

Во время владычества греко-македонцев в Египте Чермноморская торговля находилась в руках набатеев, евреев и греков; и они жили в городах и больших селениях при заливах Суэсском и Эланитском, в Ироополе, Арсиное, Суэсе, Данеоне, Эле, Левки-Коме, Аваре, Раифе, а в столицу Синая, Фаран, приведены были египтяне; и с той поры язык их укоренился тут так, что даже в шестом веке христианском потомки их говорили по-египетски (Itinerar, Antonini martyris).

Все эти перевороты пережило малое общество макариев Синайских. Но оно с первых дней водворения своего близ Раифы пополнялось туземцами аравитянами и измаелитами, а не пришельцами из Финикии. Ибо на всем Синае нет Финикийских письмен; да и Агафархид не видал у макариев ни одного финикиянина.

При таких переворотах политических и при таких перемещениях народов, в течение четырнадцати веков перед рождеством Христовым, не могло не быть забыто племя кинеев, когда и само оно давно исчезло с торговых путей, Сурского и Аравского, и уведено было в дальние области Ассирии. В жизни народов примеры подобного забвения нередки. Напр.: никто из нынешних Испанцев не помнит, что в стране их некогда жили Тирские поселенцы Кунéи (Кинеи?), почитавшие бога Абу, или Абѝса (Movers). Мы, руccкиe, не ведаем: какое именно частное племя жило по обеим сторонам Волги и тамошним селениям своим дало непонятные нам названия: Тверь, Костромá, Кинешма, Решма, Чухлома.

Правда, писари из племени Манафы пребывали в Палестинском городе Иависе после плена Вавилонского. Их знал составитель священной книги Паралипόменон. Они дожили до времени владычества греко-македонцев в Сирии, Палестине, Египте и на Синае, и занимались письмоводством у греческих купцов, или градоначальников, или воевод. Один из них, именно Аусу, сын Хрéса Алтуллар (Хартулларий = писарь?), по торговой, или гражданской, или военной надобности, ездил в Фаран, и расположившись ночевать в Мукаттебе, начертил тут подле древних письмен имя и звание свое Манафииными буквами, а греческий перевод своей надписи, как я думаю, проговорил своему слуге, который и вырезал его александрийскими буквами, но пропустил речение ὐιὸς = сын, долженствовавшее соответствовать кинейскому слову Бен, мудреное же звание господина своего, Алтуллар, по-своему переиначил в Калитеуллар. Эта двуязычная надпись доказывает, что азбука Манафы употреблялась вне Синая в течение последних трех столетий перед рождеством Христовым. Но она сподручна была лишь не многим (иногородним) потомкам сего изобретателя змеевидных букв. А жители Синая в этот круг времени не умели слагать их. Образованные между ними, как то, фараниты и раифяне, говорили и писали по-египетски и по-гречески, и не имели никакой нужды в изучении чуждого им наречия и чуждых письмен: а кочевые измаелиты, говорив­шие арабским языком, были неграмотные люди и, вероятно, презирали всякою письменность так же, как и нынешние скитальцы, потомки их Тайяги, которые говорили мне, что благородному Бе­дуину стыдно учиться читать и писать. Так как двуязычная надпись Алтуллара есть единственная на Синае; то я не почитаю ее ни доказательством изобретения, ни свидетельством продолжительного употребления тамошних письмен во время влады­чества греко-македонцев в Азии и Африке: напротив вижу в ней памятник достохвального усилия сделать понятными потомству непонятные над­писи, усилия человека образованного, которого зна­менитый род племенной потухал. Киней Манафа, первый, выдумал змеевидные письмена; Киней Аусу, последний, умел читать и начертать их, и подстрочный перевод своей надписи завещал по­томству, как необходимый ключ к уразумению как мудрого изобретения Манафы, так и Веры и быта предков своих.

Дакир Аусу бен Херсу Алтуллар!

Да будет Аусу сын Херса Алтуллар!

помянут!

Сей муж в кратковременное пребывание свое в Фаране занимался своим делом, а не напоминанием туземцам о славных предках своих. Да если он и вспоминал кому-либо о них; то долго ли слово его повторялось в знакомых ему семействах? Прошло несколько десятков лет: и сам он и предки его опять были забыты. Мало ли кто приходил на Синай: не всех же помнить туземцам! Странники не живут в памяти народов. Где был частый отлив и прилив разнородных племен полудиких в течение многих веков; там подробности предания о былом, без непрерывной письменности, исчезают; и названий такого, или другого образованного племени, давно существовавшего, никто не помнит в хижинах, неоднократно покинутых, разоренных, вновь построенных и опять разрушенных, и никто не ведает в шатрах, переносимых с места на место скитальцами, из которых одни приходят с cевера, другие с востока, прочие с других стран света.

В конце третьего и в начале четвертого века христианского, сборное общество Макариев уже не существовало на Синае. Не пополняемое собственными родовыми поколениями, оно прекратилось, когда умерли последние члены его, уже крещенные Аввой Моисеем. Ни одного макария не застал там Египетский монах Аммоний, приходившей на поклонение свешенной Купине около 373 года. По уничтожении сего общества некому было на Синае вспомнить: какое племя произвело тамошние надписи. Ибо все прочие жители сего полуострова, как миряне, так и монахи, были пришельцы из разных стран. А не многие Иависские кинеи из рода Манафы либо вымерли, либо переплеменились посредством браков с греческими, или другими семействами христианскими, и таким образом забыли Манафиино письмо, которое уже не нужно было ни для капищ финикийских, ни для жертвенников Синайских. Ибо на Синае нет ни одной кинейской черты времени евангельского.

Уцелели там лишь два неполные предания о местных письменах: предание нескольких мадиамлян, приписанных к святейшей церкви Фаранской ⁸¹, о изобретении сих письмен Фе-Маном в начала миpa (оно перешло к Бедуинам и от них ко мне) _; и предание Чермноморских евреев о начертании их израильтянами, записанное Козьмой Индоплавателем.

Так как оба эти предания не согласны между собой; то возникает вопрос: верно ли и точно ли показание помянутых евреев о Синайских надписях, предложенное Индоплавателю? Решаю этот вопрос, строго обсудив выражения сего писателя.

Козьма упомянув, что евреи, по принятии от Бога писанного закона, в первый раз начали писать, присовокупил следующее:

(Извлечено из рукописи Синайского монастыря).

Буква и дух этого сказания внушают сомнения, а не уверенность.

Ученый Индоплаватель, слушавший уроки астрономии у Халдея Патрикия, ездивший по приглашению Абиссинского царя в приморский город Эфиопии, Адулѝ, для прочтения замысловатой греческой надписи на тамошнем памятнике, воздвигнутом египетским царем Птоломеем, не умел прочесть Синайских надписей; желая же узнать содержание их, спрашивал о том иудеев, и чтό слышал от них, то и записал в своей Топографии. Итак мнениe его об этих надписях – не своелично. На сколько он доверял таким истолкователям загадочных для него письмен: это не выражено ясно в сказанном сочинении его. Однако тон его рассказа и вот эта прибавка, – письмена поныне целы ради неверующих, – обнаруживают доверчивость его к словам иудеев и внутреннее убеждениe в достоинстве их свидетельства.

Какие иудеи, Александрийские, Фаранскиe, Раифские, или Эланские, поведали Козьме содержаниe надписей, и во время ли путешествия с ним, или после: это также не высказано им. Однако выражение его, – некоторые иудеи читавшие, – дает повод думать, что о таинственных письменах он расспрашивал ученых иудеев после путешествия; в противном случае он сказал бы: сопутствовавшие мне иудеи говорили то и то, а вместо неопределенного причастия άναγνόντες – читавшие, поставил бы определенное ἀναγνώσαντες – прочитав, да и по любопытству записал бы имена чертивших надписи, племена их, счет годов и названия месяцев, а не выразился бы неопределенно: проходил такой-то, тогда-то. – Эти ученые иудеи, по всей вероятности, были Эланитские. Ибо в городе Эле, но свидетельству Арабских писателей ⁸², даже в одиннадцатом и следующем веке было много Синагог и ученых мужей. А в Раифе и Фаране, где господствовало Христианство, едва ли находились ученые Раввины.

Но верно ли все то, чтό говорили собеседники Козьмы? – Показание их в полном составе его не только не верно, но и не согласно с св. Писанием, и в себе самом заключает противоречие. Иудеи говорили, что предки их в первый раз выучились писать на Синае. Но Moиceй в книге Исхода упомянул, что они имели своих писарей еще в Египте.

Скажут: Израильтяне после получения заповедей на Хориве перестали писать по-египетски, и усвоив те буквы, коими начертано было десятословие, употребляли их в своих надписях на утесах Синайских. Но такое предположение не имеет никакого основания. В пятокнижии Моисея не сказано: какого вида были как Богоначертанные письмена, так и буквы на тех скрижалях, кои изготовил сам Moиceй. Кроме сего, ежели они походили на Синайские, то непостижимо: почему евреи не удержали их навсегда, и почему заменили их другими. Благоговение к первоначальному священному письму сохраняло бы оное хотя в нескольких списках Ветхого Завета. Но ни одного стиха Библии, который бы написан был Синайскими буквами, не сберегла Синагога иудейская, и никогда не видала церковь Христианская.

По мнению иудеев, современников Козьмы, предки их, усвоив скрижальные письмена, непрестанно чертили свои памятки на Синайских утесах, и число пишущих увеличивалось постоянно. Но в таком случай на Синае было бы несравненно более надписей, нежели сколько их есть; да и в них читались бы имена еврейские, и они были бы начертаны не в одном средоточии пустынного полуострова. Почему же там число надписей не велико сравнительно с числом евреев, непрестанно (συνεχῶς) писавших в течении сорока лет? Почему не усматриваются в них имена, Рувим, Cимеон, Леви, Иуда, Иссахар, Давид? Почему нет надписей в долинах Эт-Тихского хребта и на скалах Кадис-Варни, Элы, Асион-Габера, и горы Ор, где проходили Евреи? Почему нет их в обетованной земле? Как появились в надписях имена божеств Та, Нина, Халицы, Дарѝ, Бopиу, коих никогда не знали потомки Авраама? Все эти вопросы останутся неразрешимы для того, кто хотел бы доверять показанию иудеев шестого века.

Козьма назвал Синайские письмена еврейскими, но сам же выразился, что только некоторые иудеи читали их. Такое выражение показывает, что в его время эти письмена понятны были не всем иудеям. А ежели не всем; значит, в шестом веке обычное письмо еврейское нисколько не походило на синайское. Итак Козьма или сам себе противоречил, или доверяя показанию собеседников, предполагал, что евреи писали по-синайски только во время сорокалетнего странствования своего, и потом придумали, или от других заняли письмена иного вида. Но такое предположение не оправдывается ни священной историей, ни Еврейской Палеографией, ни самим содержанием Синайских надписей.

Иудеи говорили Козьме, что в этих надписях содержатся собственные имена и племенные прозвания евреев, проходивших по Синаю в таком-то году и месяце. Действительно на всех тамошних утесах и обломках их начертаны имена людские, однако не с такими дополнениями, какие воображали собеседники Индоплавателя. Тут обстановка имен совершенно иная. Вместо речения ἂπερσις = шествие такого-то по большей части читается слово Селам = мир, а иногда Дакир = да будет помянуть такой-то. Почти все имена – не еврейские. Названий племени Иудина, или Рувимова, или Сумеонова, или Манассиина и прочих вовсе нет: напротив значатся только имя и отчество такого, или другого поклонника, напр: Аусу сын Херса, Мобáкру сын Омейи. Многие надписи начертаны не по прихоти, с какой путешественники пишут имена свои на стенах гостиниц, а по обетам, данным такому, или другому божеству. Ни в одной из них, сколько мне известно, не означен счет годов и месяцев чьих-либо шествий по Синаю. – Усматривая такую несоответственность между содержанием Синайских надписей и объяснением их Козьме, я полагаю, что спрошенные им иудеи не читали, и не умели прочесть их, а только по-старинному, устному преданию знали, что они начертываемы были в век Моисея, и что в них содержатся имена и отчества людей, бывших на Синае.

Весьма замечательно это предание их, доказывающее глубокую древность Синайских надписей. Открываю в нем часть истины и примесь лжи.

Когда израильтяне из Египта пришли на Синай; застали там кинеев и видели их надписи. Те из них, которые вместе с этими туземцами приносили жертвы богу Кину (он же и Ремфан) во время сорокалетнего странствования по Синаю и на пределах его (Амос.5), изредка начертывали там и свои обетные надписи руками кинейских жрецов. (Предполагается, что имена этих раскольников могли быть и не еврейские, а сирские и арабские.) Когда же завоевана и заселена была ими обетованная земля, и когда у них учредился другой чин богослужения; тогда они перестали ходить на Синай, но рассказывали детям и внукам своим о тамошних надписях своих. Преданиe о них переходило из рода в род, темнея и видоизменяясь, как это обыкновенно бывает со всеми народными воспоминаниями. В Чермноморских селитвах еврейских, основанных в века Соломона и Иосафата, к сему преданию со временем прибавили сказание, что евреи в первый-де раз выучились читать и писать тогда, когда Бог дал им писанный закон на Хориве, что все тамошние надписи ими начертаны старинными еврейскими буквами, и что на тамошних утесах читаются собственные имена и племенные прозвания их с означением годов и месяцев шествия их по Синаю. Это сказание дошло до Козьмы Индоплавателя; и я слышал его от домочадца своего Ханны, родившегося в Раифe.

Итак показание иудеев шестого века о Синаиских надписях не вполне верно. Однако оно несколько подтверждает мое мнение о глубокой древ­ности этих надписей, сближая время начертания их с временем пребывания кинеев на Синайском полуострове. Опираюсь на это показание, как иногда я на Синае опирался об один край скалы, висящей над бездною, и кратко выражаю мнение свое о предмете кропотливого исследования моего.

«Киней Манафа, или на оборот Феман вскоре после первого рассеяния племен придумал на Синае письмена; и потому имя его увековечено в священном писании, и поныне туземцами произносится благоговейно. Кинейские жрецы задолго до исшествия евреев из Египта, и по удалении их с Синая, начертывали все надписи на тамошних утесах и камнях. Современные Моисею евреи видели оные, и даже сами (не все), поклоняясь Кину, и принося детей своих в жертву ему, или выкупая их деньгами и вещами, по обычаю туземцев увековечивали имена свои на каменных скрижалях руками кинейских жрецов. Воспоминание о служении их Кину во время сорокалетнего странствования сохранено пророком Амосом, а о начертании надписей подле жертвенников сего божества сбережено устным преданием их. В четырнадцатом столетии (до Ρ. X.) кинеи ушли с Синая; и с тех пор прекратилась каменорезная письменность их, потому что они, приняв веру евреев, перестали поклоняться прежним божествам своим и служить на прежних жертвенниках своих, и были уведены в плен Ассирийский. Однако немногие потомки Манафы, как до этого плена, так и после него, удержали азбуку родоначальника своего, и на папирусе по-своему писали все, чтό им нужно было, и, может быть, вырезывали надписи на Аммунимах, заказываемых им финикиянами для капищ. Один из них, по имени Аусу сын Херса Алтуллар, знающий греческий язык, во время владычества греко-македонцев ездил на Синай по надобности своей, и ночуя в долине Мукаттеб, вырезал тут надпись Манафииными буквами с подстрочным переводом ее на греческий язык, дабы передать последующим родам ключ к разумению всех тамошних надписей, кои сделались уже непонятными. В течение трех последних веков перед рождеством Христовым вымерло потомство Манафы и Рихава, или переплеменилось посредством браков с иноземками; и с ним так, или иначе, прекратилось, либо покинуто было искусство писать по-кинейски, и прекратилось ранее первого утверждения христианства в Финикии, Палестине и на Синае. Ибо на утесистых горах сего полуострова нет ни одной надписи, начертанной Манафииными буквами, в которой усматривались бы какие-нибудь признаки христианства. Эти буквы послужили образцом для начертания азбуки финикийской, а из сей азбуки выродилась греческая, из греческой же славянская. Итак ежели мы умеем писать; то этим умением обязаны Maнафе, которого умудрил Тот, Кто в Апокалипсисе назвал себя Альфой и Омегой. – Таково мое мнение! Передаю оное на суд ученых мужей».

Пocле Козьмы Индоплавателя на Синае были Блаженные – Антонин-мученик и Иоанн Мосх. Но они ни слова не сказали о тамошних надписях. По следам их ходили ли туда поклонники-писатели в седьмой, восьмой и в следующие века, когда в Египте и в передней Азии усиливалось магометанство: это не известно. Уже с четырнадцатого столетия любознательные богомольцы начали посещать Синай. Но и из них ни один до Нибура (1762 г.) не упомянул ни о Мокаттебских, ни о Зербальских, ни даже о Леджайских надписях у Хорива. Нибур, первый, возвестил Европе о существовании их. После него многие путешественники, которые описывали Синай, и особенно Буркхардт (1815), обращали внимание на тамошние черты и резы, и не умея читать их, срисовывали, чтό видели, иные отчетливо, верно и вполне, иные небрежно, неточно и без начала, или без конца. Загадочность этих письмен возбудила любопытство современных нам ученых мужей, занимающихся восточными языками. В сонме их некто Беер с свойственным немцам прилежанием и терпением двадцать лет составлял и переставлял Синайские буквы, складывал их и переиначивал склады, пригадывал к ним еврейские и другие сродные слова, дабы составить правильную азбуку. Труд его увенчался вожделенным успехом. Он, первый, начал читать Синайские надписи. Чтение его оправдывается открытой мной в Мукаттебе двуязычной надписью. Прославляю сего второго Санхониатона и с древним поэтом ⁸³ называю руку его: μαντιπόλις χείρ = знáхарская рука!

В наш век сделано много новых открытий. К числу их принадлежит и разгадывание Синайских надписей. Представляю здесь образчики подстрочного чтения и перевода их на наш язык, заметив предварительно, что они читаются от правой руки к левой, и что нapечиe в них сходно с еврейским и финикийским. Под каждой Синайской буквой поставлена мной Русская; потом предложено чтение слов с подстрочным переводом их. Пусть сей начальный труд послужит для любящих помянуть дни древние, поощрением к дальнейшему и окончательному собранию и объяснению этих единственных в своем роде надписей.

1.

Селáм. Ал Мобáкру

Мир. Ал Мобакру

Бен Кáлбу

сын Калба. (Халева)

2.

Селам. ал Мокабру

Мир. ал Мокабру

Бен Омейу

сын Омейи

Сарỳ зар

Поэт поклонник

3.

Селá. Симрáку бен Уáлу з…

Камень. Симрака сына Уала поклонника.

4.

Селáм. Ауду бен…

Мир. Авду сын…

Козагу зир

Козага (бога) поклонник.

5.

Селам. Бориáу. Козагу.

Мир. Бориау. Козагу.

(имена божеств).

6.

Селам. Герéм ал Баáли. Бен Хобáбу…

Мир. Страх Ваала. Сын Хобаба…

7.

Дакѝр Хорисỳ бен Омѝу кόген Та.

8.

Дакир Хобабу бен Абн ал Кинỳ зир.

9.

Селам. Абд ал Та

Мир. раб (бога) Та

Бен Уалу

Сын Уала

Чрезвычайно трудно читать Синайские надписи по причине слитности в них букв, из коих многие походят одна на другую. Рябит в глазах, когда присматриваешься к этим подобиям червей и змей. Стынет самая жаркая охота разбирать их. Опасаясь ввести других в заблуждение не точным чтением всех собранных мной надписей, я предоставляю другим сильнейшим меня в знании языков еврейского и финикийского прочитать, перевести и объяснить их. Quid potui feci, faciant meliora potentes.

В настоящее время, когда еще не все Синайские надписи срисованы, да и те из них, кои изданы Беером и Тухом и напечатаны в разных описаниях Синая, оказываются то не полными, то не совсем верными подобиями подлинников, нельзя решительно сказать: какие выводы из них получит Наука, богатые, или скудные. Не позволяю себе поспешно предполагать, что в них будут прочтены имена первых послепотопных патpиapхов и фараонов, или заметки о финикиянах-вивлосцах и сидонянах, или десять заповедей и некоторые законы Моисея, как об этом иудеи говорили Индоплавателю, или какие другие воспоминания, напр: о ποтопе, об основании Вавилона, или Мемфиса и проч. Но почитаю не маловажными и те сведения, кои получаются при рассмотрении Синайских надписей с моей точки зрения на них, сведения о пребывании кинеев на пустынном полуострове, о вере и наречии их, о изобретателе письмен Кинее Манафе, и о первом движении амалекитов из Аравии к Палестине и Египту под предводительством Фарана-бен Амра-бен Амалика, которого имя дано Фаранской пустыне, чтό на cевepе от Синая, и городу Фарану с тезоименитой долиной на этом полуострове. Синай есть единственная страна, в которой находятся самые древние, письменные памятники.

Заключение

Кончив рассуждение об этих памятниках, выражаю усердное желание, чтобы кто-нибудь из соотечественников моих, любящих помянуть дни древние, посетил Синай, еще не тронутый ломом и заступом англичан, французов, и прочих европейцев, и с помощью верной светописи (фотографии) отподобил бы все тамошние надписи, при­лежно поискав их во всех долинах, дебрях и захолустьях, и даже сделал бы наблюдение над тамошними змеями в разных состояниях и положениях их, как это делал Мана-Тат, которому эти ползецы и первые писари на песке подали повод к рисовке букв с их натуры. Хорошо бы начать путешествие туда обозрением берегов Оронта подле Антиохии и Емáфа (ныне Хамá), где кочевали кинеи, потом отыскать город Иавис, и осмотреть все утесистые высоты подле Иерихона и по сю сторону Мертвого моря, так же горы в Эт-Тихской пустыне, именно Хелал, Елак, Хрым, Арáиф-Эннáка и Мыхра, и всю северную сторону Эт-Тихского хребта, дабы наглядно и осязательно узнать: есть ли письмена Манафы во всех этих местах жительства кинеев, или нет их. На самом Синае любознательный путешественник пусть поищет в Раифском Финиконе остатков того жерт­венника с древними письменами, который видел Агафархид, и поищет в стенах и даже в основании тамошней сторожевой башни, или ограды; пусть посетит гору, или местность, называемую Шиф, где будто бы на камне начертано все, что можно знать о Раифе; пусть осмотрит все утесистые долины в восточном и юго-западном погорье Синая, и особенно долины Кине, так же все отроги, склоны и вершины гор Ум-Шόмара, Зербала, Банáты, Мнáджи, Тарр, Зарбут-Оммара и прочих, где должны быть Кинейские надписи. Для большего уяснения понятий об этих скрижалях и о вере кинеев надобно раскопать землю подле одушевленных письменами камней и утесов в разных местах и осторожно расспросить туземцев: 1) признают ли они их надгробными памятниками; 2) как называют они стоящие и лежащие камни с надписями, – Бетилями, Аммунимами, Хамазѝмами, Низибѝнами, Маскѝтами, или иначе; 3) извлекают ли из них провещательные звуки посредством ударов; 4) какое название и значение дают тем маленьким, заостренным к верху и ограненным столбикам из горного кристалла, которые продаются ими поклонникам, и гранят ли они их какими-либо орудиями, или добывают в том виде, в каком продают. Мне эти столбики напоминают искусственные хамазѝмы финикиян, знаменовавшие огонь, как дар бога их Мелькáрта. А исписанные утесы и камни я признаю жертвенниками и надгробными памятниками, под которыми, быть может, положены сосуды с прахом людей. – В записке Эконома (1771 г.), помещенной в описании второго путешествия моего в Синайский монастырь (страниц. 336 и след.) употреблено замечательное слово πατάκαις. (Καὶ ἐπήρεν Σάλεχ Ζεχὲρ πατάκαις 10, ἐπήρεν καὶ ὁ Τέρης Ζέχερ πατάκαις 4). Я перевел это слово по-русски, патак, потому что речь шла о выкупе Эконома. Но теперь сознаю ошибку свою и думаю, что слово патак уцелело на Синае со времени торгового владычества финикиян на Чермном море, у которых Патáками, или Пáтеками назывались великие боги их Кабѝры, дети Сѝдика, т.е. Правды (Movers), и что это слово означает пеню за проигранную тяжбу, и потому не должно быть переводимо. Однако прошу будущих поклонников неопалимой Купины разведать на месте: чтό разумеют синаиты под этим словом; пеню? выкуп? монету? или вещь вместо монеты? Ежели оно употребляется там и в наши дни в том значении, какое я усваиваю ему; то послужит доказательством торгового хозяйства финикиян на Синае и торговой расправы их перед лицом богов Патáков, сынов правды. – В описании путешествий моих в тамошний монастырь неоднократно упомянуто о поклонении туземцев утренней звезде. Это поклонение с песнопениями, плясками и жертвоприношением совершается Синайскими бедуинами и в наше время. Я не видал сего священного обряда их. А любопытно узнать его. Оказана будет немаловажная услуга Науке , когда кто-нибудь из Русских подробно и верно опишет весь чин служения утренней звезде, сделает сборник священных песнопений бедуинов, и переведет их на русский язык, и даже нарисует группы пляшущих аравитян, и священные одеяния жрецов, или старейшин (Шехов) их. Может быть, тогда узнаем мы, что до сих пор сохранились там воспоминания о божествах Tе, Кине, Baале, Козаге, Дари, Бориу, Халице, и Абỳ, или Абѝсе, которого все пастушеские племена Сирии, Палестины, Синая и Ливии, почитали как отца, давшего людям законы и научившего их возложить ярем на волов и питаться хлебом и вареными яcтвами. Abius barbarum populum legibus iunxit, et boves aratro domari, frumenta que sulco quaerere et ex agresti cibo mitiora vesci homines coëgit. (Iuftin. XLIV, 4). Имя сего Абу поныне слышится в названиях многих источников и злачных долин на Синае и в сопредельной с ним Эт-Тихской пустыне. (Смотри мои карты Синая).

Много занятий предложит будущим поклонникам неопалимой Купины. Но много и обширных познаний иметь должны они. Успешное исследование иероглифических памятников в Магаре и Ель-Хадеме и Синайских надписей условливается знанием языков древнеегипетского, коптского, еврейского, халдейского, сирского, арабского, и особенно финикийского. Указываю известные мне пособия к изучению как сего последнего языка и истории финикиян, так и самых надписей на Синайских утесах.

I.	Комедия Плавта. Poenulus. Act. V. scen. I. vers 1–10. Выписываю эту сцену, и под финикийские слова, написавные латинскими буквами, подвожу чтение их еврейскими буквами, дабы читатель понял: чтό тут говорится по-финикийски.
Mil.	– Avo! Quojates estis? aut quo ex oppido? Salvete.
Han.	– Hanno Muthumballe bechaedre anech. Hanno Muthumbalis ex Carthagine ego.
Ag.	– Quid ait?
Mil.	– Hannonem sese ait Carthagine Carthageniensem Muthumbalis filium.
Han.	– Vo Salve
Mil.	– Salutat.
Han.	– Donni mi domine.
Mil.	– Doni volt, tibi Dare hinc nescio quid? audin» pollicerier?
Ag.	– Saluta hunc rursus Punice verbis meis.
Mil.	– Avo donni hie mihi tibi inquit verbis suis. Salve domine
Han.	– Mi bar bocca? Quo ex oppido es?
Mil.	– Istuc tibi sit potius quam mihi!
Ag.	– Quid ait?
Mil.	– Miseram esse praedicat buccam sibi. Fortasse medicos nos esse arbitrarier.
Ag.	– Si ita est, nega esse: nolo ego errare hospitem.
Mil.	– Audi tu, rufen nulo, is tam. Medici nos non (sumus) vir bone.
Ag.	– Roga, num quid opus sit.
Mil.	– Tu, qui zonam non habes, Quid in hanc venLsti urbem, aut quid quaeritis?
Han.	– Muphursa Explicationem.
Ag.	– Quid ait?
Han.	– Mure lech ianno. Doctor tibi explicabit.
– Non audis? mures Africanos praedicat ln pompam laudis dare se velle aedilibus.
Han.	– Laech la cbananim li menuchot. Abi ad (deos) misericordes mihi quies sit.
Mil.	– Ligulas t canalis ait se advexisse et nuces: Nunc orat operam, ut des sibi ut ea veneant.
Ag.	– Mercator, credo, est.
Han.	– Is amar hinam. Vir loquitur frustra
Ag.	– Quid est?
Han.	– Palu me rega datham. Mirum, quam inanis cognitio eorum.
Mil.	– Palus vendundas sibi ait, et mergas datas, Ut hortum fodiat, atque ut frumentum metat. Ad messim, credo, missus hic quidem tuam.
Ag.	– Quid istuc ad me?
Mil.	– Certiorem te esse volui, Ne quid clam furtive accepisse censeas.
Han.	– Muphonnium sucorathim Removebo mendacia eorum.
Mil.	– Heu! Cave, si feceris.
Ag.	– Quid ait?
Mil.	– Sub cratim uti jubeas sese supponi, atque eo Lapides imponi multos, nt sese necet.
Han.	– Gunebel balsamen ierasan! Petulantiam scurrae deus coelorum capistret.
Ag.	– Narra, quid est? Quid ait?
Mil.	– Non, Hercle, nunc quidem quicquam scio.
Han.	– At ut scias nunc, dehinc Latine jam loquar. Servom, Hercle, te esse oportet et nequam et malum Hominem peregrinum advenam qui irrideas.

В сей же Комедии (Act. V. Sen. 1) помещены следующие финикийские стихи с Латинским переводом их:

1. Vth alonim valonouth – sicarthi simacom syth.

Superos superas que celebro huius loci.

2. Chym lacchu yth tummy – "sthyal mytthibariim ischi

Ut, ubi abstulerunt prosperitatem meam, impleatur jussu eorum desiderium meum.

3. Liphocaneth yth byn achi – jadidi ubynuthii.

Servandi filium fratris mei e manu praedonum et filias meas.

4. Birna rob syllochom – alonim ubymysyrthohom.

Virtude magna quae dii (est) et imperio eorum.

5. Bythylm mot ynn – ochoth li velech Antidamaschon.

Ante mortem eece amicitia (erat) mihi tecum, о Antidama.

II. Gesenii scripturae linguae que Pboenicae monumenta. Lipsiae. 1837.

III. Étude demonstrative de la langue Phoenicienne et de la langue Lybique. Paris. 1847.

IV. Erklärung der Grossen Phönikischen Jnscbrift von Sidon und einer Aegyptisch-Aramäischen, mit den zuverlässigen Abildern beider von H. Ewald. Göttingen. 1856. Драгоценное пособиe к изучению финикийского языка!!!

V. Die Phoenizier von Dr. F. Movers. – 1) Untersuchungen ueber die Religion der Phönicier. Bonn. 1841. – 2) Das Phönizische Alterthum in drei Theilen. Erster Theil: Politische Geschichte und Staatsferfassung. Berlin. 1849. – Zweiter Theil: Geschichte der Colonien. Berlin 1850. – Dritter Theil: Handel und Schiffart. Berlin 1856. – В этом превосходном сочинении, еще не конченном, указаны многие другие пособия к изучению языка и истории финикинян.

VI. Beer Studia Asiatica. Leipzig. 1840. – В этой книжке напечатано множество Синайских надписей с чтением их, и с извлеченной из них азбукой.

VII. Zeitschrift der Deutschen Morgenländisch. Gesellschaft. III Band. II und III Heft. 1849. В этой книжке объяснено несколько тех же надписей и изложено мнение о них.

Человеческое ведение, как некое дивное зданиe, вечно строится и перестраивается по обширнейшему чертежу. Велик сонм состроителей его, и каждый из них зиждет, или украшает в нем свои подручные части. Я в этот раз поставил в сем здании один одушевленный древнейшими письменами утес Синайский, на котором по счастью открыт мной подстрочный перевод их, и изложил свое мнение о них. Тяжелый труд мой кончен. Помянутый утес уцелеет: а мое мнение о письменах Кинея Манафы, начертанных на нем и на подобных ему скрижалях, или заменится другим наилучшим, или утвердится общим судом ученых мужей. Dies docebit!

Еще одно слово на всякий случай! Это сочинение мое было начато в святом граде Иерусалиме в 1851 году, продолжено в Ораниенбауме под незабвенным кровом истинно-христианского милосердия в 1856 году, а окончено в Свято-Троицкой Александро-Невской Лавре в С.-Петербурге в 23 день Января 1857 года.

Хвала Подателю разума и ведения!