Архимандриту Антонину от 8 декабря 1862 г.²⁵⁹

Радуюсь тому, что вам удалось рассмотреть 600 рукописей в библиотеке Святогробского подворья. А возрадовался бы я еще более, если бы вы хоть вкратце изложили бы мне содержание не только сборника церковных и гражданских законов, составленного каким-то ΠΑΥΛΩ...ΙΩ, но и 150 дееписаний великой церкви цареградской. Весьма любопытно и приятно узнавать неизвестное или давно забытое. Не найдете ли вы в оных дееписаниях решения следующих вопросов церковноисторических: 1) Когда и почему цареградские патриархи отменили древнейший вселенский обычай, по которому в каждой митрополичьей епархии уездные епископы избираемы были поместным собором под председательством митрополита, и начали назначать и посылать их из Константинополя? 2) Когда и почему они предписали ставропигиальным монастырям воспоминать на ектениях и во время возгласа «во-первых, помяни Господи», воспоминать имя не местных митрополитов или епископов, а свое? 3) С какого времени и по какой причине эти монастыри стали вносить в общую казну Великой церкви ежелетнюю дань в 300 пиастров вместо 150 по старому обычаю? 4) Вносят ли такую дань монастыри афонские? 5) По каким причинам оная казна наживала неоплатные долги? 6) Когда отменен обычай, по которому цареградские священники в известные дни давали патриарху подарки жизненными припасами? 7) Какова была судьба церковнонародных училищ в Константинополе со времени падения греческого царства? 8) Когда Великая церковь решилась перекрещивать римско-католиков и не от начала ли появления лютеранства перекрещивает последователей Лютера, Кальвина, Социна? 9) Когда на Востоке появились в церквах глухие деревянные иконостасы, подобные нашим? Вам надобно решать эти вопросы, вам, мой свет. Вы ближе нас к сущей тьме, покрывающей Великую церковь, и потому можете усмотреть тут хоть что-нибудь, хоть згу какую. Кстати бы вам обойти и все приходские церкви в Константинополе и описать все, что в них замечательно, и наипаче древние иконы, напр., икону св. Хионии в ближайшей к вам церкви Панагии.

Я надеялся, что вы в библиотеке Святогробского подворья ухватитесь обеими руками за проповеди знаменитого патриарха Кирилла Лукариса, прочтете их, перепишете и разгадаете замеченное в них мною тайное письмо, которое читается посредством вычитания. Но вы, как свидетельствует письмо ваше ко мне, и не видали их. Ужели они пропали? Ужели были скрыты от вас? Бога ради, выпросите эти проповеди, разжуйте их и отрыгните нам слово о них, слово умное. Быть может, вы найдете в них полное оправдание неизменного православия Лукариса, или повод к подозрению его в замысле и желании преобразовать греческую церковь по началам Лютера. Тень сего иерарха сильно тревожит меня. Хотелось бы считать его православным, но современная летопись Синайской обители, клянущей его, как лютеранина, и суд над ним, произнесенный ученым патриархом св. града Иерусалима Досифеем не в защиту православия его, не позволяют мне до сей поры смотреть на него почтительно и любезно. Измените же мое угрюмое воззрение на сего иерарха, прочитав и обсудив проповеди его. Отыщите их, возьмите их, узнайте дух их и прочтите тайные письмена в них. Предпримите труд сей не ради меня, кто я, что я, а ради науки, церкви, России, видевшей у себя Лукариса в сане архимандрита. Не знаю, как лучше склонить вас к этому занятию; вишневых слов не достает у меня. Но вы чувствуете жар мой. Ступайте же, куда я посылаю вас, и ищите бисера.

А наперед братски примите, как подарки на новый год, мое мнение о синайской рукописной Библии, недавно напечатанной Тишендорфом, и фотографические образчики рукописного профитолога (Х века), принадлежащего Влантионскому монастырю в Солуне и не безызвестного вам, да постарайтесь, чтобы подлинный профитолог этот, посланный в одно время с этим письмом, поскорее отправлен был в Солунь из канцелярии вашего посольства. Я продержал его у себя ровно год и при помощи Божией сличил с своим греческим профитологом 1054 г., а о читально-певческих знаках, или нотах, коими он испещрен, написал рассуждение почти до конца. Вообразите. Каждый знак тут имеет свое название и показывает чтецу повышение голоса, понижение его и разные тоны, соответственные разным мыслям и чувствованиям, кои возбуждаются при чтении св. Писания. Это каббала в своем роде. О ней еще никто в Европе не написал ни одной строчки. Я принялся изъяснять ее, потому что имею страстишку распутывать хитро захлеснутые узлы, отгадывать загадки и одолевать все трудное и потому что давненько в библиотеке Синайского монастыря нашел и списал названия оных знаков, как будто я ловец, на которого и зверь бежит. Соответствие этих знаков голосовым тонам разгадано мною; кто и когда придумал их и ввел в церковное употребление, этого еще не дознал я совершенно. Требуются дополнительные палеографические сведения о профитологах или, так называемых, лекционариях; а их-то у меня и нет пока. Однако археологическое чутье, возбужденное историей греческого пения и греческой просодии, которая стала надписываться на священном тексте с четвертого века, внушает мне, что оные знаки введены либо св. Иоанном Златоустом, либо монахами Студийского монастыря, известными страстной охотой к пению. Пока мысль моя об этом предмете двоится, но, Бог даст, и объединится. Впрочем, и Моисей с Синайской горы сошел с двураздельными над головой его отблесками света.

Я заговорился об ученых предметах. А надобно же сказать что-нибудь и о вас и о себе.

Не очень давно пронеслась здесь новая молва о назначении вас ректором Казанской духовной академии по следующему случаю: из Казани приезжал сюда губернатор. Державный спросил его: «а каковы у вас академисты и семинаристы». Приезжий отвечал ему в рифму: «глубокие материалисты?». После такого ответа вина в (мнимом) зле пала на злополучного ректора академии Иоанна. Послышался говор об удалении его от должности и о назначении вас на место его, но опять затих. Смотрите: судьба вас прочит в Казань. Готовьтесь же спасать грешных материалистов и успокоивать святых спиритуалистов.

В первые дни прошлого ноября месяца был здесь пресловутый издатель синайской рукописной Библии Тишендорф и познакомился со мною, по желанию В. К. Елены Павловны. Он сам говорил мне, что его приняли здесь не очень милостиво и наградили только звездой Станислава (знать немец хотел денег), и что императрица (читавшая мои два мнения об оной рукописи) возражала ему: «В синайском Евангелии сказано: Бога никто же виде нигде же, Единородный Бог в лоне Отчи Той исповеда. Какой же смысл в словах: единородный Бог?». Тишендорф отвечал ей: «Нигде в Св. Писании Бог не называется единородным. Это название приличествует Сыну Божию. Посему чтение синайского Евангелия не верно». Так началась и кончилась герменевтическая аудиенция. Воображайте, что подумала и думает государыня о новом великолепнейшем издании Тишендорфа и о самом саксонце этом, который знал величайшее несходство синайского Евангелия с принятым всеми церквами Евангелием и умолчал об этом пред государем, лишь бы издать в свет старинную рукопись, как протест против общепринятого Евангелия. Этот волхв возвратился в свой Лейпциг со звездой, но она скоро померкнет. Мое напечатанное мнение о синайской Библии, надеюсь, вразумит и просветит многих. Рассмотрение ее поручено протопресвитеру Бажанову, он не одобряет ее.

Тишендорфу говорил я о вас, о ваших ученых занятиях и о тех трех или четырех листках из Апостола (VI века), написанных крупнейшими унциальными буквами по методе александрийского диакона Евфалия (426 г.), которые вы, помнится, взяли из книгохранилища Ватопедской обители. Он пожелал иметь у себя фотографические отпечатки их. А я обещался ему просить вас и теперь усердно прошу отподобить все эти листки с лица и на обороте посредством фотографии, не уменьшая величины и ширины их. Позвольте надеяться, что вы исполните нашу просьбу и подарите меня и Тишендорфа желанными отпечатками. Они весьма нужны для пополнения древнейшего текста Апостола, текста, снизываемого Тишендорфом из подобных отрывков. Я сообщил ему свои папирусные отрывочки Апостола (V века) и тем обрадовал его много. Пусть он загребает чужой жар своими руками. Нам от того больно не будет, а тепло будет.

Поручаю себя богоубедительным молитвам вашим и братской любви.