Кн. С. Н. Урусову от 10 ноября 1860 г.

Ученые в Европе и в России давно знали, что знаменитый Фотий, патриарх константинопольский, говорил две беседы по случаю нападения россов на Константинополь, но не знали содержания их, потому что они никогда не были напечатаны, да и списков с них никто не отыскал в лучших библиотеках европейских, хотя начало той и другой беседы прописано было в каталогах. Преосвященный архиепископ черниговский Филарет в составленном им историческом учении об отцах церкви упомянул об этих беседах Фотия, но вместе изъявил сожаление о том, что они до сей поры не отысканы и не изданы в свет.

Долго, очень долго под спудом хранились эти два перла, столь драгоценные для России. Но наконец они открыты! Я нашел их в книгохранилище афонского Иверского монастыря. Это было в 28-й день декабря месяца 1858 года.

Тогда же я списал обе эти беседы, а находившийся при мне живописец г. Благовещенский отподобил почерк их.

Разные ученые занятия мои и переезды на Востоке не позволяли мне заняться переводом этих двух произведений блистательного пера Фотия. Но часто я читал их то в обителях афонских и метеорских, то на дымящихся судах, то в святом граде Иерусалиме, которого я никогда не забуду, дабы язык мой не прильнул к гортани моей. Это чтение доставляло мне величайшее наслаждение, которое возобновлялось и увеличивалось всякий раз, когда я лучше понимал смысл речей Фотия, сильнее чувствовал блеск и жар его витийства, или яснее видел, где нечаянная взволнованность его слушателей заставляла его внезапно переменять тон речи, или прислушивался то к резким обличениям, то к пастырским стенаниям его, или удивлялся силе его веры, или любовался теми картинами, на коих он представил, как россы грозно приближаются к Цареграду по водам Босфора, присмиревшим под кораблями их; как они осаждают его с суши и моря и уже протянули свои руки, чтобы схватить его, как птичье гнездо; как они огнем и мечом истребляют всех и все и тела стариков кладут вместе с трупами волов, юношей вместе с убитыми конями, а женщин вместе с зарезанными курицами (для жертвоприношения, как я думаю, Чернобогу, Дажьбогу и богине Ладе).

На время приютившись в Одессе под кровом боголюбезнейшего архипастыря, я в досужные часы перевел первую беседу Фотия, не повысив и не понизив тонов его речи, выразив идиотизмы языка его соответственными им идиотизмами родного наречия и даже противопоставив игре слов его игру свою без нарушения точного смысла.

Препровождаю к вашему сиятельству этот перевод на первый раз без греческого подлинника и прошу вас показать его членам св. синода и, если приятно, царственному семейству нашему.

Перевод второй беседы начат мною. Как только кончу его, где бы то ни пришлось, на паровом ли судне, в холодной ли келье афонской, постараюсь переслать его к вам поскорее, с приложением греческих подлинников обеих бесед святейшего Фотия.